Текст книги "Одна на двоих жизнь (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Облачаюсь в камуфляж, руки по привычке ищут на поясе десантный нож, но вместо этого находят две карты-ключа: синюю и платиновую. Помнится, мне выдавали только синюю. А платиновая карточка выглядит интересно: поменьше размером, с двумя прорезями, вроде ключей к легким скутерам оримского флота. Откуда бы она ни взялась (единственное правдоподобное объяснение: Вера дала мне ее для каких-то целей, а я не запомнил), надо ее сохранить. Прячу за подкладку куртки, еще раз обшариваю карманы, но больше ничего интересного не нахожу.

Жрать охота, сил нет. Вот только повторение странного вчерашнего отравления мне вовсе не нужно. Чуть не сдох от этой их еды. Что тогда предпринять? Маленькую экскурсию по «колоссу», благо допуск на две палубы мне зачем-то оставили, вот с них и начнем.

Провожу ключом по прорези замка, дверь отходит в сторону, открывая длинный безликий коридор. Топаю без малейшего стеснения, наверняка, здесь кругом камеры, хозяева судна знают, что Дан Райт решил пройтись. Интересно, сколько мне дадут тут гулять? Дохожу до пульта аварийной сигнализации. Он наглухо забран решеткой, которую не берет мой синий ключ. Ладно, что там у нас дальше? Закрытые отсеки без малейшего намека на назначение помещений. Сержант Ривз не появляется, поэтому спускаюсь на лифте этажом ниже. Пейзаж не меняется, все те же белые двери и ни души.

– Эй! – кричу я. – Есть кто живой?

– Ну, есть, и что?

Я едва не подпрыгиваю от голоса прямо за спиной. Вот ведь подкралась, сука! Миловидная брюнетка ростом мне до плеча по-детски склоняет голову к плечу. Винно-красные глаза с узкой прорезью зрачка глядят с легким интересом.

– И не надоело тебе по коридорам бродить? – откуда-то вынырнула вторая кровососка.

– Здесь так скучно, – вставляет третья из рода морфоидов, – одна надежда – на таких сладких гостей, как ты.

– Что, голод замучил? – усмехаюсь я, отступая к стене. Четвертая появляется из ярко освещенного отсека, где громоздятся какие-то коробки.

Четыре морфоида, узкий коридор и никакого оружия. Почти как тогда, двенадцать лет назад, над Заккаром.

Трансформа происходит почти мгновенно. Бетти объясняла, что скорость превращения в кровососа зависит от индивидуальных особенностей и тренированности особи. Эти, выходит, из лучших.

Отвлекающий в скулу, ногой в живот и нырнуть в образовавшийся просвет. Захват, ломаю руку, вовсе не такую хрупкую, как до трансформы, бросаю обмякшее тело на третью красноглазку. Тело само находит брешь в защите почти идеальных солдат. И кто только придумал, что можно легализовать совершенных убийц? В конечном итоге, в живых остается одна, харкающая кровью, истерически хохочущая особь. Мой ботинок крепко прижимает ее горло, грозя раздавить гортань, но в звериных глазах нет страха, его вытравили дрессировщики этих тварей.

– Много вас тут?

– Хватит, чтобы выпить тебя досуха, красавчик.

– Кто отдает приказы?

– Кто? Да никто! Птичка на хвосте принесла, что на палубе В есть один гость. Дай, думаю, взгляну, вдруг понравится…

Снова хохот. Бью носком ботинка в висок, голова резко дергается, рассыпая на белый пол кровавые бусины. Тварь затихает, а я не могу отвести глаз от уродливого лица морфоида. В обычной форме они почти красивы, выдают только мелкие острые зубы и необычный цвет глаз. Но такая красота неминуемо несет гибель человечеству.

Обшарив карманы убитых, нахожу стандартные синие ключи-карты, дешевый мобильник и упаковку жвачки. Не густо, и это наводит на мысль, что морфоиды на судне находятся в положении гостей, также как и я. Доступ им разрешен на те же палубы. То есть, выйдя погулять, рано или поздно я столкнулся бы с кровососами. Все это напоминает дурной триллер. У меня нет ни малейших догадок, с какой целью затеян этот идиотский эксперимент, а Вера не спешит объяснить мне, что к чему.

Возвращаюсь на свою палубу и нахожу в номере сержанта Ривза. Мой тюремщик с недовольной рожей обозревает номер.

– Где шлялся? – интересуется он, по тону я понимаю, что непосредственное начальство, которое Ривз чтит, находится далеко.

– Искал, чего бы сожрать. Плохо исполняешь обязанности, сержант.

– Я тебе не прислуга, – огрызается он, – больше не выходи из номера. Еду сейчас принесут.

Напоследок подозрительно окинув взглядом номер, сержант выходит. Через полчаса появляется с подносом, уставленным разноцветными пластиковыми посудинами, в центре торчит бутылка минералки.

Ухмылка на Ривзовской физиономии напоминает мне об одном неприятном моменте.

– Стой! – говорю я, когда, поставив поднос на стол, он собирается уходить.

– Чего еще?

– Бери ложку, пробуй.

– Чего?!

Вместо пояснений хватаю одной рукой ложку, другой его горло, толкаю его к стене, вжимая затылком.

– Тебя покормить с ложечки? Не хочешь? Или знаешь, что еду снова протравили? Признайся, ты очень удивился, когда увидел меня живым?

– Ты – труп! – рычит Ривз, пытается вырваться из моей хватки, но ровно до того момента, когда острый черенок ложки нацеливается ему в правый глаз.

– Будешь жрать, скотина?

И вижу по лицу – будет.

С непередаваемым выражением на помятой физиономии сержант снимает пробу с принесенных блюд, запивает минералкой и злобно зыркает на меня.

– Все, доволен?

Усмехаюсь в ответ, Ривз швыряет в меня ложку, будто метательный нож.

– Еще вопрос: где Эльви?

– Кто? – изумление похоже взаправдашнее.

– Женщина, которая руководила захватом, женщина, которой ты подчиняешься.

– Ее нет на корабле.

После ухода Ривза я крепко задумался. Похоже, сержант остался недоволен, что я выходил из номера и встречался с морфоидами. Да и то, что этот поганец сознательно меня травил, теперь под большим вопросом. А Вера хороша: распиналась о большой дружбе и вдруг исчезла, оставив меня в зоопарке с красноглазыми макаками и шизанутым тюремщиком.

Вот и гадай теперь, для чего я ей понадобился и чем закончится мое пребывание здесь.

========== Главы 15-16 ==========

Глава 15

Ночью я долго валяюсь без сна, пытаясь остановить лихорадочный бег мыслей. Хуже всего находиться в безвестности, не зная, чего ждать, не зная, что творится в Ориме. Сцены катастроф и разрушений против желания мелькают перед глазами, и остается лишь стискивать кулаки от бессильной злости.

Наутро – хотя какое нахрен утро, когда нет ни иллюминаторов, ни часов – просыпаюсь с головной болью. За время сна никто не пробрался в мою каюту и не попытался убить, но Ривз не отзывается на вызов в течение четверти часа, и я начинаю беспокоиться. Впрочем, как выясняется, зря. Распахнув дверь, обнаруживаю на полу поднос с остывшим завтраком. Кое-чему вчерашняя сцена научила сержанта. С сомнением покосившись на неаппетитную кашу и кофе с пенкой, топаю на разведку. Коридоры, как и вчера, совершенно пусты. Полчаса блужданий в одиночестве – и я почти мечтаю встретить красноглазых кровососов. Но сегодня даже морфоидов нет, тоска.

Напротив грузового лифта останавливаюсь и пробую спуститься на палубу С, куда доступ для меня закрыт. Лифт закрывает двери, но не двигается с места. Попытка привести его в движение платиновой картой оказывается более успешной, кабина плавно ползет вверх. С тихим шелестом дверцы отползают в стороны, и я вижу… и от увиденного что-то щелкает в мозгу, какой-то кусочек пазла встает на место, делая картинку более четкой. Двое солдат в серой с алыми нашивками форме с удивлением смотрят на меня, но не делают попытки напасть.

Коротко киваю им, как сослуживцам, и выхожу, всем видом являя служебное рвение. За углом перевожу дух, пронесло. Но дьявол, дьявол, дьявол! Как же так! Как же ты не догадался! Это же заккарийцы, их гидра лефтхенд, разросшаяся после смерти Геймана. Я не очень верил слухам, считая их преувеличенными, а это правда.

Двигаюсь быстрым шагом, взгляд цепляет каждую мелочь. Наверняка, меня засекли все камеры, которые есть, у меня остаются считанные секунды, пока меня не догонят. Быстрее, Дан, быстрее ищи ангар.

С каменной мордой прохожу мимо двух беседующих заккарийцев. Где же чертов лифт? Вот он. Провожу платиновой картой по прорези замка. Секунда, две, три… не сработало. Повторяя попытку, сердце колотится между ключиц. Ничего.

– Парень, система доступа в отсек D белая, – оборачивается лефтхэнд, и я вижу уставившиеся на меня алые глаза. Нифига себе, морфоид! А я принял за людей.

Понимая, что раскрыт, отступаю от них по коридору. Морфоиды заинтересованно подходят, они пока не поняли, кто я такой, просто забеспокоились. Нельзя дать им приблизиться.

Открытая дверь за спиной, отступаю и запахиваю за собой. Замок, к счастью, обычный, а дверь бронированная. Фух! Оборачиваюсь и вижу уставившиеся на меня дула автоматов.

– У нас утечка, – человек в заккарийской форме подносит к губам рацию, – повторяю, шестой, у нас утечка…

Два автоматчика держат меня на прицеле, судя по лицам – люди, но сам черт не разберет этих тварей. Может, вывели очередную совершенную форму.

– Пардон, ошибочка вышла, – медленно поднимаю я руки, быть изрешеченным пулями не хочется.

– Не двигайся, ори, – с легким акцентом произносит мужик с рацией, – одно движение, и твоя башка разлетится, как арбуз.

Я послушно замираю, разглядывая помещение, где оказался. Большой круглый стол, много аппаратуры, операторы в наушниках что-то отбивают по планшетам компьютеров. Похоже на диспетчерскую аэровокзала, только алые нашивки на рукавах не дают забыть, что предо мной террористы.

Сзади доносится звук отъезжающей двери.

– Сержант Ривз, – с недовольством цедит человек с рацией, – следите за порядком на вверенных вам уровнях. У этого оказалась платиновая карта, выясните, откуда он ее добыл.

– Разрешите идти? – раздается голос Ривза, и тяжелая рука давит мне на плечо.

– Иди.

Сержант подталкивает меня в спину. Все? Неужели пронесло? Или я не увидел ничего запрещенного, или меня во что бы то ни стало приказано сохранить живым. Возле лифта Ривз заламывает мне руку за спину, да так мастерски, что я не могу сдержать воя. Сустав трещит, я сгибаюсь, пытаясь ослабить давление, сержант ухмыляется и впечатывает меня физиономией в дверь лифта.

– Мудак ты, Райт! – с чувством выводит он, пихая в раскрытую кабину. – Тебя, как человека, просили не искать приключений на пятую точку. Просили?

– Про…сили, – соглашаюсь я, кусая губу, плечо, кажется, уже вывихнуто. Больно просто адски.

Лифт звякает, останавливаясь. Тычок в спину такой сильный, что я падаю, Ривз добавляет мне ботинком под ребра, потом в челюсть.

– Нафига ты туда поперся?

– Веру искал, – отвечаю, слизывая кровь с рассеченной губы.

– Какую Веру? Тебе где сказано было находиться? Я тебя два раза предупреждал, третьего не будет!

А Ривз сегодня разговорчив, видать, достал я его. Он протягивает руку, помочь подняться или же вздернуть меня за шиворот, и получает снизу в подбородок, сразу за ним по морде и коленом под дых.

– Сука оримская! Ты у меня кровью захлебнешься, погоди. Мы вас всех…

– Давай-давай, только гляди, не попадись, – ухмыляюсь я, – Оримский суд всех террористов приговаривает к смертной казни.

– Вонючий ори! У нас ваших на столбах без суда вешают! – Ривза уже просто несет. Мы сцепляемся и катимся по полу, он пытается схватить меня за волосы, но рука соскальзывает с короткого ежика, я пользуюсь этим – перекатываюсь и со всех силы долбаю Ривзовским затылком о металлическую плиту пола. Резкая боль бьет под лопатку, стягивая назад, выгибая шею. Тело мгновенно немеет, в глазах сверкает и тут же темнеет, сердце замирает в бессильной попытке трепыхнуться. Только спустя несколько секунд мотор снова заводится, и в кисельном мозгу появляется понимание, что чертов сукин сын приложил меня электрошокером.

Сержант тащит меня за руку по полу, не очень-то бережно, вся щека уже ободрана о ребристую поверхность пола. Постепенно я прихожу в себя, мозги прочищаются, но вот тело ватное, не могу шевельнуть даже пальцем. Ривз, как куклу, втаскивает меня на мою же постель, прямо в ботинках, бросает, не заботясь об удобстве.

Украшенная кровоподтеками физиономия нависает надо мной, я судорожно пытаюсь хотя бы дернуть веком. Отвратительное ощущение беспомощности усиливают слезящиеся глаза, очень хочется почесать, но нет никакой возможности. Рот наполняется слюной – и это тоже проблема. Ривз ухмыляется.

– Полежи тут, подумай о своем будущем. А чтобы не было скучно, посмотри кино.

Сержант щелкает пультом, большой плазменный экран загорается. Звук и свет наполняет мое жилище, я смотрю сквозь муть слез и не могу отвернуться. Документальные съемки, неизвестный мне мир, тонкие блестящие небоскребы, мосты и маленькие улочки. Все похоже и одновременно не похоже на Ориму. Стеклянная дверца магазина, строгая вывеска «Чай, кофе», кадки с пальмами. Вдруг стрельба, вооруженный отряд в форме оримского спецназа (опознавательных знаков не видно, но судя по обмундированию – отряд подавления). Солдаты в шлемах вытаскивают пожилого мужчину, охаживая резиновыми дубинками, тащат по улице, он кричит. Кадры меняются: толпа прет на все тех же карателей со щитами, на беспорядочную стрельбу митингующих оримляне отвечают слаженным залпом. Я не могу отвернуться, и вижу, как падают люди, а по ним шествует, стуча по щитам оримская армия. Внизу кадра мелькает дата.

Я не заметил, как ушел Ривз, и пропустил момент, когда смог моргнуть и повернуть голову. Я думал о тебе, ты ведь был тогда на Заккаре. Одним из миротворцев, командиром элитной «Ви». В истории Оримы много позорных страниц, но ты, мой брат, не имел, не должен был иметь отношения к ним.

Когда начинают шевелиться пальцы, я пытаюсь запустить чем-нибудь в монитор. Но ничего не выходит, даже когда я полностью могу контролировать тело. В моем номере нет пульта, встроенный в стену телевизор не имеет кнопки выключения, и мне некуда деваться от криков и стрельбы, от надрывного плача женщин и визга детей. И дверь в номер заперта, я остался один на один со своим кошмаром.

Глава 16

– Мы с тобой никогда не говорили об этом.

Ты появляешься тогда, когда я перестаю ждать хоть чего-то и чувствую себя бесконечно одиноким и пустым. Ты изменился, сейчас тебе было бы тридцать шесть, и у глаз лежат морщины, носогубные складки стали глубже, а подбородок еще тяжелей. У меня сжимает в груди, спазм стискивает горло, я думал, что галлюцинации прекратились. Господи, я жалел, что они прекратились.

– Корд, ты пришел?

– Конечно, ты же мой младший брат, – чуть улыбаешься ты, скрещивая руки на груди.

– А ты моя шизофрения, – горько отзываюсь я.

– Если и так, ты же хотел меня видеть, – философски замечаешь ты, – ты снова влип, Дан.

Я смотрю в твое лицо и не понимаю, о чем ты. Влип – не влип, с тобой я переверну «колосс» вверх дном, с тобой я уничтожу всех, кто встанет на моем пути, с тобой… Просто останься со мной. Пожалуйста, просто останься!

Ты смеешься, потирая лоб ладонью. Я сто лет не слышал твоего смеха.

– Дан, я всегда был с тобой. Всегда.

– И?

– И буду.

Я выдыхаю с облегчением. Да, да, пусть я сумасшедший, который говорит с умершим, но даже в качестве иллюзии ты мне нужен.

– Дан, – твой голос становится строгим, – ты понимаешь, что тебя не выпустят живым? После того, что ты видел…

– Понимаю, не дурак.

– И что собираешься делать?

– Пока ничего. Нужно узнать, чего от меня хотят.

– А догадки есть?

– Не очень много. Скорее всего, меня просто вывели из игры. Я же единственный и неповторимый, кто может обезвредить суморфа.

– Смотри, не возгордись, – усмехаешься ты. – Допустим… просто допустим, что это так. Тогда почему тебя до сих пор не убили?

– Понятия не имею. Может, я дорог Эльви, как старый друг.

Ты снова смеешься моей сомнительной шутке.

– Дан, ты должен знать правду о Заккаре. И о многих других мирах, где оримские войска занимались ликвидацией конфликтов.

– Мне кажется, теперь я ее знаю.

– Ты шокирован?

Вопрос стоит того, чтобы задуматься.

– Пожалуй, некоторые мои иллюзии сегодня разбились. Корд, ты был там? Когда ЭТО творилось на Заккаре. Ты там был?

Ты опускаешь глаза. Не оттого, что тебе стыдно говорить, а просто это трудно. Любому, каждому.

– Я был в другом месте. «Ви» захватывали дворец правительства с остатками оппозиции.

Я гляжу тебе в лицо. Я больше не шокирован, я прощаю тебе Заккар, я тебе заранее все прощаю.

– Главный инструмент политического влияния Империи – её армия. Самая профессиональная и боеспособная на оба перекрестка миров. Чтобы содержать ее, Орима должна воевать. Постоянно. Просто чтобы отрабатывать дотации и держать в страхе подконтрольные миры. Заккар был лакомым куском, за подавление восстания Империя потребовала приоритет в покупке нефти и газа и полный контроль над фондовым рынком.

– Это же неплохо? – измученно спрашиваю я. Такие умствования всегда давались мне трудно.

Ты с тревогой касаешься моего лба, легонько, совсем как в детстве.

– Дан, ты неважно выглядишь. Не заболел?

Теплая ладонь ложится мне на макушку, прижимает к постели.

– Поспи, я покараулю.

– Не могу, телевизор…

Ты улыбаешься и подходишь к стене. Удар кулаком, брызги разорванного пластика, и, наконец, черный безмолвный квадрат. Ты в любой ситуации знаешь, что делать.

– Спи, Дан. Я буду рядом…

– Спасибо тебе, брат.

Когда является Вера, я бестолково трясу головой, пытаясь сообразить, сколько дней ее не было. Недели две, может, больше, на корабле без всякой связи с миром легко сбиться со счета. Мне не оставили даже часов.

Я стараюсь не думать, где она была все это время, сколько бед успела натворить в мире, который я считал своим домом.

– Вижу, ты обживаешься, – оглядев разгром в каюте, осколки пластика на полу, улыбается она, – я только вернулась, сразу к тебе.

– Польщен, – отвечаю в тон ей, – а я скучал, искал тебя, но, выходит, не такая уж ты здесь известная личность.

– Меня знают тут под именем Афина.

Вера – Афина приближается. От кожаной куртки и влажных черных волос пахнет влагой и морем. Интересно, она и дальше собирается держать меня в неведении?

– Правда, скучал?

Узкие ладони знакомо ложатся на плечи, она серьезно смотрит мне в глаза, будто ответ на этот по-детски смешной вопрос – главное в ее жизни. Усмехается моей заминке и легко целует в губы. Губы у нее тоже соленые, как море.

– Зачем ты потребовала меня, Вера?

Глаза в глаза – неужели она умеет так врать? Наверное, умеет, но я постараюсь увидеть, понять.

– Твои способности. Твои уникальные способности, из-за которых в тебя вцепилось РУ. То, что сейчас творится в Ориме, напрямую касается деятельности подразделения, в котором ты служил.

Я молчу, и Вера продолжает объяснять мне, как неразумному ребенку:

– Тебя снова бросили бы на баррикады. Одного против нас. И мы убили бы тебя.

– Ты… только из-за этого?

Вера обнимает меня за шею, с силой притягивает к себе и трется нежной щекой о мою недельную щетину.

– Нас интересовали твои способности, ты прав. Но сейчас почти наверняка известно, что способности связаны с какой-то иной причиной, неизвестной причиной извне. Будь дело в особом генетическом коде, мутации или простой тренированности, разведуправлению ничего не стоило бы отыскать людей с аналогичной предрасположенностью и натаскать их против морфоидов и суморфов. Мы очень тщательно изучили данные твоих исследований в Крикхе, а за твоим поведением здесь день и ночь наблюдают лучшие ученые-нейрофизиологи.

Невольная дрожь пробегает по спине. Я знал, что уничтожил не все камеры, но тотальной слежки все же не ожидал. А они, оказывается, следили за каждым моим шагом и дали увидеть только то, что считали нужным. Сволочи!

– И… к какому выводу они пришли?

Вера серьезно смотрит мне в глаза, пронзительно и задумчиво, будто пытаясь прочесть мысли.

– Не знаю. Хочешь, скажу, что думаю я?

– Говори.

– Если бы ты был машиной, вроде вертолета или танка, я бы сказала, что твой бортовой компьютер заражен вирусом. В тебе будто одновременно или поочередно действуют две разные программы.

Стискиваю зубы до хруста в скулах. Она права, сто раз права.

– Дан, – теперь ее лицо выражает сочувствие, Вера берет меня за руку и тянет к двери, – хочешь прогуляться?

– Что? Прогуляться? – она снова меня удивила. – Да, сто лет не видел белого света.

– И это говорит человек, проведший полжизни на закрытых военных базах, – хихикает Вера, пытаясь меня отвлечь. – Пойдем скорее.

За дверью с кислой миной нас встречает сержант Ривз.

– Все в порядке, сержант, – кивает ему Вера, – он со мной.

Спускаемся на лифте вниз на два уровня, и все это время меня не покидает ощущение взглядов, устремленных на меня, изучающих, как лабораторное животное, как крысу в клетке. Я хочу выбраться отсюда!

В ангаре Вера тянет меня к большому геликоптеру F-2 – боевая модель, шестнадцать боеголовок, система опознавания и отражения волн.

– Хочешь сам?

Сердце замирает в груди, будто у мальчишки, впервые в жизни севшего за руль отцовского «Кадиллака». Вера хохочет над моим замешательством, наверное, у меня на лице написаны все сомнения и жуткое, на грани помешательства, желание.

– Давай, – ободряюще говорит она.

Я забираюсь в кабину. Не летал два года всего, но будто целую вечность.

– Отличная штука, правда? – говорит Эльви, пристегиваясь ремнем. – Система распознавания препятствий, погодный контроллер, голосовое управление…

– Я бы лучше по старинке.

– Ты – отличный пилот, Дан, – льстит мне Вера, – хочешь, управляй по старинке, но учти, ветра здесь дикие.

Я завожу винты, чувствуя себя довольно странно. Будто под присмотром взрослых играю в детские игрушки, и нет возможности изменить ситуацию, доказать свою взрослость.

Вера протягивает мне наушник, очень удобный, плотно прилегающий к голове, звучание чистое, как в консерватории.

– Полетели, – командует Вера, и металл в ее голосе выдает в ней истинную Афину – греческую богиню мудрости и войны.

Я поднимаю машину, с легкостью и наслаждением, чувствуя зуд предвосхищения в пальцах и где-то в глубине груди. Ты бы тоже был в восторге, если бы мог полететь на этом красавце, Корд.

Раздвижные ворота ангара открываются. У меня пропадает дар речи. Ветра?! Этот клубящийся ад из мешанины туч и переплетения молний Вера назвала «ветрами»?

– Не трусь, вперед!

Вертолет, послушный моей руке, ныряет в серое месиво небес, а я теперь понимаю, о каком мире говорила Лаванда. Шурт – мир-океан, где жизнь теплится лишь на огромных плавучих платформах, где живут мрачные шусты, добывающие рыбу для всего перекрестка миров, где обосновались заккарийские террористы, мечтающие погубить весь мир.

========== Главы 17-18 ==========

Глава 17

Очередной порыв ветра швыряет геликоптер вправо, и я с трудом выравниваю машину. Серая пелена мрака скручивается в причудливые воронки, похожие и не похожие на клубы густого непроглядного дыма, попытка спуститься ниже приводит к тому, что вертолет выныривает из туч прямо над поверхностью воды и любой порыв ветра может утопить легкую машинку. Я сражаюсь со стихией, как с врагом, ухожу от наползающей темноты, выворачиваюсь из воронки и пропускаю сверху пулеметную очередь молний. Пальцы стали ледяными от напряжения, внимание предельно сконцентрировано, малейшая ошибка может стать последней в моей жизни.

Может, оно и к лучшему, как думаешь?

– Вот теперь мы можем поговорить, не опасаясь быть услышанными, – раздается спокойный голос Веры в наушнике.

Эк она выдала – поговорить! А сама будто и не боится вовсе, доверяет, выходит.

– Это ты хорошо придумала.

– На Шурте помехи сильнейшие, поэтому и выбрали этот мир. Но это обстоятельство создает и некоторые сложности. Так о чем ты хотел спросить?

Черт, и правда, о чем? С чего начать, никак не соображу, проклятая стихия не дает сосредоточиться. И главное, как отличить правду от красивых врак, не глядя ей в глаза?

– Давай так, – говорю, – я расскажу, какие выводы сделал, чтобы у тебя не было соблазна пудрить мне мозги, а мне не пришлось долго и нудно выводить тебя на чистую воду.

– Я не собиралась тебя обманывать, Дан, – обиженно отвечает Вера.

– Тем лучше, потому что я не вижу твоих глаз… впрочем, ты и в глаза умеешь врать.

– Дан!

Гигантская волна плещет прямо в ветровое стекло, я едва успеваю выровнять геликоптер, от бурлящего в крови адреналина меня буквально колотит.

– Я очень хочу склонить тебя на свою сторону, – четко произносит в наушнике голос Веры, – поэтому постараюсь быть предельно честной. Итак, начинай…

Темно-зеленые волны покрыты грязной пеной, молнии ветвящимися стрелами врезаются прямо в море, пронизывая толщу воды.

– Ты – заккарийка, – медленно собираясь с мыслями, говорю я, – одна из последователей полудурка Геймана. Полагаю, что этот тип был пешкой, показушным лидером, скрывающим настоящих заказчиков терактов. Воротил с Заккара? Политиков?

– Допустим, ты прав по первым двум пунктам, – соглашается Вера, но ее голос тих и задумчив, – но наша организация создана для борьбы с системой. Заккар сделали сырьевым придатком Оримской Империи, ее колонией. Ты знаешь, что творили ваши миротворцы в Кембале? Как захватывали Кемстаг? Ты был в то время еще мал. Я расскажу тебе правду.

– Какую правду, Вера? Правительство Заккара было насквозь коррумпированным, народ задавлен непосильными налогами, полицейские отряды и армии стали частной собственностью.

– Ты был там? – перебивает она в гневе. – Ты видел это? В тот день, в тот черный для моей родины день, у меня был выходной. Я была дома, в городской квартире. Видела из окна, как по улице идут танки, видела, как теснят народ. У «миротворцев» были бутылки с горючей смесью, на моих глазах двое беззащитных людей сгорели заживо. Наши политики продали нас, продали Заккар Ориме, повод был надуманным, но последствия… тысячи жертв, Дан, тысячи в одной только Кембале!

– Вера!

– Нет, послушай меня! Ты должен меня понять! Представь, что твой дом вдруг оказался отдан врагу, все вокруг разрушено, твои соседи растерзаны захватчиком, а если ты поднимаешь на врага оружие – тебя называют предателем и тащат под суд.

– То, что творил лефтхэнд, не лучше. Взять хотя бы летающий госпиталь.

– Ах, да, госпиталь, – Эльви тяжело вздыхает, – ответ на погашенный мятеж в Кембале. Дан, как ты не понимаешь? Это был всего лишь ответ…

– Он был там? – сведенными от волнения губами произношу я.

Вера молчит очень долго, геликоптер швыряет из стороны в сторону, я пытаюсь удержать машину и едва слышу ее голос.

– Да. Кемстаг с горсткой патриотов, Алекс был начальником службы безопасности. Им предложили сложить оружие, но никто не сдался. Они все там полегли, все…

– Так значит…

– Я ненавижу его, – зло и отчаянно цедит сквозь зубы Эльви, – я никогда не видела его живьем, только по телевизору и в газетах, но хорошо помню его лицо. Вы не похожи, Дан!

Я вздрагиваю и едва не разжимаю руку, держащую штурвал. Машину швыряет порывом ветра.

– На лицо – будто один человек, но больше ничем, – и правда ненавидит, люто! – ты отчаянный и смелый, ты сумел пойти против всего мира, отстаивая свои идеалы, а твой брат был винтиком системы, ее прочной и бесчувственной деталью, пулей, которая разила беззащитных. Я следила за ним… со стороны. Он шел по следу Форки, а я по его следу. Я отправилась в Нарланд за ним.

– Раскидывала сети на Корда, а попался я.

– Я уже знала, что твой брат мертв. Но необходимо было приглядеть за другими, война в Нарланде была на руку лефтхэнду, еще немного, и мы могли сделать первый ход. Однако в дела вмешался один шизанутый мститель, – гневная Афина позволяет себе короткий смешок.

Мы оба чувствуем необходимость в передышке. Помолчать, уложить в голове информацию. Слишком непредсказуемый оборот принял разговор. Шум ветра и волн отсекает нас от мира, где все так смешалось, где нет ни правых, ни виноватых, а правда зиждется на трех китах: деньгах, нефти и оружии.

– Я хотела тебя убить, – признается Вера, – когда впервые увидела: дыхание перехватило, думала, вот он, шанс.

– Ха, – только и могу вымолвить я.

– Ты не представляешь, насколько был близок к смерти.

Ближе некуда, мы же спали в одной землянке, а я нашей хозяйке доверял.

– Чего тогда не убила?

– Вначале боялась твоего нарьяга. Он все время следил за мной, можно сказать, и не спал почти. Ружье мне заклинил однажды, видно, подозревал что-то. Потом… ты вернулся с аэродрома, едва живой, у тебя такое лицо было, будто со смертью за руку поздоровался.

Молния метит в ветровое стекло, я резко дергаю за рычаг, и нас сносит влево, почти в воду. Весь в холодном поту выправляю геликоптер. Я жутко устал.

– …мы танцевали, помнишь? У меня в кармане был нож. Я хотела тебя убить, и все не решалась, выбирала момент и оттягивала, оттягивала. Ты не ждал ведь, правда?

– Не ждал, Вера. У тебя бы получилось.

– Я полюбила тебя, Дан. Полюбила тогда… или раньше, когда твой голос исчез из наушника, и все думали, что тебя убили.

Мне мучительно хочется заглянуть ей в глаза. И я делаю это. В темноте кабины, в сверкании молний ее глаза испуганно смотрят на меня.

– Дан! Что ты делаешь?!

Дрожат расширенные зрачки. Боится!

– Что ты творишь?!

Геликоптер ныряет вниз, в темную бурлящую бездну шуртского океана, а я не отрываю глаз от ее дрожащих зрачков.

– Пожалуйста!

– Тебе страшно?

– Да!

Резкий рывок, вертолет мотает в воздухе, брызги заливают стекло, и несколько секунд совсем ничего не видно.

– Чего ты хочешь?

– Тебя, – сорванным от пережитого страха голосом шепчет Вера, – хочу тебя, быть с тобой. Не дать убить тебя, не дать тебе уйти.

Кто бы мог подумать, какая ирония судьбы. И ведь не врет, как доказательство – я еще жив, а возможностей у нее было хоть отбавляй. И что с этим теперь делать?

– Хорошо, – отвечаю я, – но у меня есть условие.

Глава 18

Геликоптер висит возле шлюза, как пчела возле огромного улья. Вот она какая – одна из гигантских платформ-материков шустов. Дрейфующая посудина, которой не страшны постоянные штормы и нападение жителей морских глубин.

– Дан, – успокоенная Вера мягко касается моего локтя, – не делай глупостей, ладно?

– Ладно, – отвечаю я. Конечно, нихрена не ладно, но ей лучше не знать.

Если бы я мог прошерстить настройки бортового навигатора, если бы владел гипнозом, как морфоиды, если бы просто был не Даном, а Кордом Райтом, то непременно отыскал бы координаты портала. Я почти уверен, что стрелять не станут – на борту ценный заложник. Но приходится возвращаться, а другого шанса может уже не представиться.

Створка шлюза ползет в сторону, драгоценные секунды утекают, как песок сквозь пальцы, а руки заняты. Попробуй отвлекись, и нас тут же швырнет в океан. Дьявол, ну что мне стоило включить голосовое управление. Идиот!

Когда проход в ярко освещенный тоннель становится достаточно широк, вертолет ныряет в светлый зев, шум шторма слышится все глуше. Я сажаю вертолет на посадочную площадку и выдыхаю. Наконец, можно отпустить рычаг, убрать ноги с педалей и повернуться к Вере.