Текст книги "Одна на двоих жизнь (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

– Пойми, Лин, если ты, я, Его Величество император – кто-то выберет неверную сторону, морфоиды превратят перекресток в огромную человеческую ферму, на которой будут растить себе пищу. Они пьют нашу кровь, более того, наша кровь делает их сильными, здоровыми, вечно молодыми. Какие права можно им давать?

– Да знаю я все! – восклицает дочь лидера Умано и тут же оглядывается на дверь, не услышали ли ее в приемной.

– Здесь звукоизоляция, – успокаиваю я, – не люблю, когда меня подслушивают.

– Потому что ты бунтарь!

– Потому что я прав, а многим это не нравится, – непринужденно пожимаю я плечами, – все еще хочешь, чтобы я выступил на конференции?

– Если будешь дипломатичнее и мягче в суждениях.

– Постараюсь, но не обещаю.

Лина позволяет себе улыбку.

– Ладно. Я свяжусь с тобой, Дан.

Она грациозно встает и берет сумочку. Уже у двери оборачивается, окидывает жадным взглядом:

– Мне не хватает тебя. Но ты во всем повторяешь за братом и даже живешь с его женой.

– Прости, – что еще я могу сказать?

– Ничего. Рада была повидаться. До встречи.

Смотрю ей вслед и ненавижу себя. Пора прекратить рефлексию, которая только тянет силы и нервы, не приводя ни к чему хорошему. Я не могу изменить ничего в своей чужой жизни. Не могу вернуть тебя. Не могу сделать тебя счастливым. Остается только стиснуть зубы и воевать за мир, в котором живут те, кого мы оба любили и любим. И будь я проклят, если уступлю этот мир проклятым кровососам.

Следующие дни и недели проходят в круговерти дел и событий. Мой план ближайших мероприятий приводит Рагварна в шок. В его взгляде сквозит здоровый скептицизм, потому что такую прорву проблем решить за ограниченное время не под силу никому. Но у нас нет времени, мы стоим на краю пропасти и одного шага достаточно, чтобы мир покатился под откос. Морфоиды обходят нас по всем фронтам. Глава Семьи, или клана, как они сейчас себя называют, встречается с лидерами миров, политиками, журналистами, раздавая обещания в кратчайшие сроки закончить войну. Лефтхэнд не подает признаков жизни – после бомбежки в начале зимы террористы больше не предпринимали крупных боевых действий, небольшие стычки и нападения на военные базы коалиции не в счет. Ни одного теракта, ни одного суморфа в супермаркете или метро. Тишина. Многим начинает казаться, что война закончилась. Более того, Высшему совету Оримы кажется, что наша пока незрелая система безопасности стала причиной молчания террористов.

Разведка доносит, что заккарийская оппозиция распускает частные армии. Участники боевых действий бесшабашно пропивают гонорары, контрразведка безуспешно пытается доказать их причастность к террористической деятельности.

Мышиная возня, как метко назвал происходящее Жан Веньяр.

Я не тешу себя надеждой, что это передышка. Просто противостояние вступило в очередную фазу. И единственная сторона, которая выиграла в результате всего произошедшего – это клан Карраско.

– Вы понимаете, что произошло? – говорю я Рагварну, с которым мы теперь едва ли не ежедневно обсуждаем обстановку в мире. Иногда мне кажется, что командор едва терпит меня. – Лефтхэнд сыграл роль мирового зла, которое заставило объединиться бывших врагов перед лицом общей угрозы. Теперь Семья из стратегического противника превратилась в нашего главного союзника, и не удивлюсь, если лефтхэнд просто исчезнет.

– Что значит исчезнет?

– А что такое лефтхэнд? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Помните, с чего он начинался? Вечно обдолбанный Гейман с кучкой приятелей, гордо называющие себя заккарийской оппозицией. Они еще что-то кричали про независимость Заккара и требовали свободы своему народу. Когда вы в последнее время слышали требования от лефтхэнда, сэр? Они уже давно не выдвигают никаких требований, просто взрывают наши города. Играют роль пугала для всего мира.

– Не пойму я, к чему ты ведешь, Корд?

– К тому, что это «выдуманный» враг. Мы думали, что лидеры леворуких желают мирового господства, а им нужно было только дестабилизировать мировую обстановку, ослабить Империю, заставить заключить союз с настоящим врагом – Семьей.

– Что ты несешь?! – шрам на лице Рагварна наливается кровью, багровеет, стягивая всю левую сторону. – Ты сейчас говоришь о том, что лефтхэнд – детище семьи? Правильно я понял?

– У вас есть другие объяснения происходящему? – развожу я руками. – Детище или они просто заодно, не знаю. Но из всего произошедшего кошмара выгоду получили только морфоиды Семьи.

Рагварн вытаскивает из ящика стола влажную салфетку и протирает вспотевшую шею и ладони.

– Если все так, как ты говоришь, Корд, тогда… это катастрофа!

– Согласен, сэр.

– Сможешь доказать свою правоту? – в упор спрашивает он.

Не уверен. Я столько лет ломал голову над тем, кто затеял всю эту масштабную игру, а дошло до меня только сейчас. Мастер, который придумал такую гениальную многоходовку, наверняка скрыл все следы так глубоко, что вывести его на чистую воду теперь просто невозможно. Но вслух я говорю:

– Приложу все силы, сэр.

Глава 14

На первом фронте меня встречают намного приветливее, чем на втором. Все уже знают о результатах применения сканирующих устройств, и генерал Клемман лично приветствует меня и предлагает любую необходимую помощь. Разумеется, на всех трех основных военных базах Оримы уже началась работа с личным составом. Сканеры установили на аэродромах и КПП, усложнили систему допуска в здания штаба, внедрили принцип двойного подтверждения приказов и полетных заданий для командиров боевых самолетов. От меня требуется только лично убедиться, что все делается, как надо.

На Аргоннской и Нарголльской базах, однако, мне пришлось столкнуться с морфоидами. Командиры и командоры частных армии, финансируемых Семьей, разумеется, остались недовольны тем, что их исключили из числа принимающих решения. И, как это всегда бывает, журналисты тут же взвыли о толерантности и заслугах союзников.

Начальник нарголльского корпуса, смущаясь, просит меня дать пресс-конференцию.

– Понимаете, в каком я положении? Лагерь с двумя тысячами солдат частной армии расположен в паре километров от нас. Среди них около сотни – морфоиды. На базе волнения, одни боятся нападения, другие, напротив, не понимают, почему мы отгораживаемся от союзников, с которыми вместе отбивали Ориму.

– Понимаю.

– А мне передали приказ без объяснений, что говорить личному составу корпуса. Контрразведчики рыскают, ничего не понятно.

– Хорошо, генерал, я согласен на пресс-конференцию.

– И… мистер Дарго просит уделить ему немного времени.

– А Дарго – это?…

– Мега морфоидов. Он оказал нам большую помощь в столице. У нас его… уважают, полковник.

Любопытно, что скажет мне этот Мега, очень любопытно. А если он – тот самый гипнотизер? Нет, вряд ли, тогда начальник корпуса уже был бы под программой, а он чист. Просто очарован этим Дарго.

– Когда?

– Если хотите, я позвоню ему.

– Звоните.

Мне предоставляют кабинет. Хрен знает, как у них тут со шпионским оборудованием, я даже не трачу время на поиск камер и прослушки.

Дарго появляется через четверть часа. Разумеется, один и без оружия, демонстрируя то ли открытость намерений, то ли уверенность в собственной неуязвимости. Я вооружен, в коридоре болтается человек шесть охраны, но мне не стыдно за предосторожности – Зэйро отучил меня недооценивать Мег.

Впрочем, Дарго ничуть не похож на Зэйро. Это прежде морфоиды казались мне идентичными, как китайцы, теперь же они все разные. До сих пор не умею определять их возраст, но Дарго кажется намного моложе Зэйро. В джинсах и сером свитере под горло, аккуратно подстриженный, он выглядит, как клерк на отдыхе. На губах приятная улыбка, только алые глаза смотрят с некоторой настороженностью.

– Мистер Райт. Много слышал о вас.

– Мистер Дарго. Ничего о вас не знаю, но садитесь, побеседуем.

Он усаживается напротив меня.

– Итак? Что вы хотели узнать, мистер Дарго.

– Скажите, полковник, вы ненавидите морфоидов?

– Интересный вопрос.

– Ладно, перефразирую, – с улыбкой на тонких губах соглашается он. Улыбается, не обнажая острые зубы, так что если бы не цвет глаз, можно было бы принять его за человека. – Вы ненавидите всех морфоидов или только избранных?

– Это уже ближе к правде.

– Понимаю, – соглашается Дарго, – солдат лефтхэнда вам не за что любить.

– Хотите сказать, вы непричастны к убийствам? Разве Семья не пьет кровь? – спрашиваю я. – Вы пьете кровь, мистер Дарго?

– У нас это называется иначе. Мы не употребляем выражение «пить кровь», – парирует Мега.

– Я в курсе. Меня цедил ваш коллега. Мне также известно, какими полезными свойствами обладает для морфоидов человеческая кровь, и что вы пойдете на что угодно, чтобы продолжать «цедить» людей. Для вас это вопрос выживания.

Дарго слушает внимательно, не проявляя никаких эмоций, кроме вежливого интереса.

– Вы несколько преувеличиваете значение человеческой крови. Нам ее нужно не так много, как вы опасаетесь. Вы же делаете переливания донорской крови больным людям? По сути кровь нужна только больным или ослабленным морфоидам, а так же нашим детям. Но за этот полезный продукт, или, если позволите, лекарство, мы готовы платить людям. И, поверьте, нам есть что предложить коалиции миров.

Надо же, этот Дарго почти слово в слово повторил то, что говорил мне Зэйро.

– Допустим, все так и есть. Но как Семья намерена контролировать морфоидов? Где гарантия, что ваши не начнут нападать на людей и «цедить» их, пользуясь гипнозом?

– Семья очень строго карает отступников. Поверьте, никто из наших не смеет даже подумать, чтобы лишить крови случайного человека. Как бы то ни было, мистер Райт, мы живем в одном мире, и нам выгоднее дружить, чем враждовать.

– Если бы глава Семьи предложил Ориме мир до подрыва университетов на Балканах, возможно, история пошла бы по другому пути.

– С чего вы взяли, что такого предложения не было?

Я холодею от осознания, что он, скорее всего, прав. Карраско предлагал Ориме сотрудничество, но тогда, пятнадцать лет назад, никто в здравом уме не мог представить, что какие-то странные красноглазые мутанты, которых и насчитывается не больше пары тысяч на оба Перекрестка, разрушат весь привычный мир до основания. Легче вообразить, что какие-нибудь дикари-каннибалы из старой земной Африки с копьями и тамтамами сумеют установить мировое господство.

– Мы могли бы уничтожить ваши правительства, захватить ядерное оружие и диктовать условия, – очень спокойно, даже с какой-то грустинкой в голосе, говорит Дарго, – но снова протягиваем вам, людям, руку помощи. И что получаем в ответ – недоверие и ненависть. Обидно, мистер Райт.

– Я не ненавижу вас, мистер Дарго, – отвечаю я вполне честно. Ненависть давно перегорела во мне, за столько лет, за столько пуль, оставленных в телах кровососов, – но есть одно «но».

– Какое?

– Разрешите, я расскажу вам притчу? Не знаю, как у вашего народа обстоят дела с фольклором, у нас притчей называется короткая поучительная история…

– Я учился в Международном университете Кембалы, мистер Райт, мне известно, что такое притча, – улыбается Дарго.

– Так вот. Лишилось как-то овечье стадо своего пастуха и стало управляться советом баранов. Прознали об этом волки, отправили к стаду своих послов и поведали, что хотят они отныне жить с овцами в братской любви и мире. Но прежде просили волки от стада, в знак доброй воли овечьей, выдать им псов – своих давних обидчиков. И возликовали овцы в преддверие вечного мира, и припомнили, что и они не раз бывали облаяны, а то и покусаны псами, когда те, бывало, сгоняли их в сарай по пастушьему приказу. Овцы решили выдать своих псов волкам и жить вольготно под волчьей защитой. Но в мире с волками овечье стадо быстро стало редеть, ибо овцы стали лёгкой добычей. А, вскоре, зарезали «серые братья» и последнего барана.

Дарго рассматривает меня, склонив голову к плечу, так же, как это обычно делает Зэйро.

– Я представлял вас немного другим, мистер Райт, – признается Дарго, – большим… солдафоном. Никак не ожидал, что вы приметесь рассказывать врагу притчи. А знаете, сравнение морфоидов с волками даже льстит.

Кто же вы еще, как не стая волков? Только вы перебили не всех псов и не рассчитывайте, что легко доберетесь до отары.

Апрель 977 года. Штормзвейг.

Лина отправляет за мной личную машину прямо на аэровокзал. Извиняется, что не сообщила о дате конференции раньше, так как подготовка проходила в условиях строжайшей секретности. Говорит, что взяла на себя ответственность и написала для меня речь. Тоже считает солдафоном? Я сообщаю, что читать с планшета не приучен, и как-нибудь выступлю сам. Конференция проходит в загородном особняке лидера Умано, и совершенно не похожа на совет глав коалиции миров. Под особняком Ринарио настоящий бункер, где можно пережить ядерную бомбардировку. В одном из залов бункера установлены большие плазменные мониторы, в каждом из них лицо одного из членов совета. Я мельком оглядываю эти лица, в глазах рябит и от яркого света хочется прищуриться. Но все же удается узнать президента Буцалло, аргоннского принца, канцлера Талла и Его Величество Эдварда II. Остальных разглядывать некогда.

Лина представляет меня совету как эксперта по террористической безопасности и просит оценить возможности заключения мирового соглашения с кланом морфоидов. В свете сентябрьских событий в Штормзвейге на прежние условия не согласны даже самые упрямые идеалисты и демократы. Слава богу, война открыла глаза людям, от которых зависят сотни тысяч их подданных.

С очень серьезным лицом я начинаю свою речь с той самой притчи, которую рассказывал Дарго.

– Господи, какой же ты наглый, Дан! – Лина сжимает кулаки, но одновременно кусает губу, чтобы не рассмеяться. – Ты обозвал их овцами!

– А кто же они?

Возможно, я немного погорячился, сравнив коалицию с отарой, а Империю с псами, которые охраняли миры от волков, но зато расшевелил это сонное царство. А ведь они уже готовы были легализовать морфоидов. Без учета мнения оримских военных, не слушая ученых-генетиков и нейрофизиологов, не создав правовой базы с учетом особенностей этих существ. Пусть хоть сейчас задумаются, на что едва не пошли. Пока я говорил о гипнозе и суперморфоидах, Жано отправил по закрытому каналу давно подготовленные отчеты и видео терактов. Кажется, совет был впечатлен.

Потом меня, разумеется, выпроводили из бункера, и мама Лины, принимая меня за тебя, поила чаем с ее фирменным печеньем, гладила по голове «бедного мальчика» и считала шрамы на лице.

– Что собираешься делать дальше? – спрашивает Лина. Она немного дрожит от запоздалого волнения – все-таки впервые сама провела встречу глав миров, да еще в условиях полной секретности, что было особенно сложно устроить.

– Работать. Драться. И жить.

– Береги себя, – просит она, – ты играешь в опасную игру.

– Как всегда. Спасибо, буду. И ты себя береги.

– Могу я звонить тебе иногда? – она вертит в тонких пальцах бокал с шампанским.

– Конечно, в любое время, – улыбаюсь я на прощанье.

Апрель 977 года. Орима.

– Ты это видел? – Жан роняет сигарету и энергично машет мне рукой.

Журналисты на этот раз успели даже раньше разведки. По крайней мере, РУ еще не получило отчета о результатах захвата базы лефтхэнда в Шэр-Бриэне – глухом аргоннском селении, откуда ведется репортаж. На дергающихся кадрах пехотинцы с огнеметами поливают струями огня палатки и деревянные бараки. БТРы буксуют, взбивая песок до небес, с их брони спрыгивают оримские солдаты и начинают стрелять в спины отступающему врагу.

Захват основных укрытий террористов начался на следующий день после моего выступления на конференции. Зэйро не соврал. Возможно, это просто совпадение, но мне почему-то кажется, что два события связаны между собой. Мои действия провоцируют Семью делать собственные шаги. Теперь, после этих впечатляющих побед, все сразу позабудут о том, что я говорил. Морфоиды принесли победу. Мир принесли. Засветили базы лефтхэнда, давая возможность оримским самолетам атаковать неожиданно и накрыть всю эту мразь разом.

Камера выхватывает окровавленное зубастое лицо, по которому прилетает тяжелым армейским берцем. Я отворачиваюсь.

– Даже журналистов заслали, – от раздражения даже челюсти разомкнуть не могу, цежу сквозь зубы, – проплатили репортаж.

– Чего ты психуешь? – удивленно оборачивается Веньяр, которому все происходящее очень даже по душе. Готов поспорить на что угодно, прямо сейчас он мечтает оказаться в Аргонне и тоже почем зря мочить террористов.

– А ты сам не видишь? Теперь морфоиды Семьи у нас – герои. Видишь трупы тварей?

– Вижу.

На экране пехота начала деловито стаскивать тела морфоидов в кучу, вероятно, чтобы сжечь.

– Вот они какие, преданные и честные, даже своих сородичей не пожалели ради мира во всем мире! После таких кадров даже самые завзятые скептики поверят в то, какие они хорошие.

Жано немедленно выключает телевизор и, с сочувствием покачав головой, направляется к шкафчику.

– Прекращай паранойю, друг, – говорит он, доставая два стакана и припрятанную фляжку, – никто так не подумает. Не все же идиоты!

Опускаюсь на стул, чувствуя, что голова раскалывается, как никогда раньше.

Жан, уже плеснувший в стаканы чего-то крепкого, поднимает круглые от тревоги глаза:

– Эй, тебе нехорошо? Может, доктора позвать?

– Не надо, – отмахиваюсь я, – давай сюда.

После глотка коньяка становится ощутимо легче.

– Совсем ты себя не бережешь, старина, работаешь на износ. Пора остановиться и поразмыслить о вечном, – шершавая ладонь Жана коротко ободряюще сжимает мою руку.

– А защищать мир от морфоидов кто будет?

– Кстати! – вдруг вскакивает Жан и бросает взгляд на часы. – Он должен был уже прийти.

– Кто должен прийти?

– Айн момент, я сейчас! – Веньяр уносится, а возвращается не один. В приемной раздаются голоса, от которых сердце начинает биться быстрее.

Позабыв о головной боли, я встаю и распахиваю руки навстречу Мэри Сантаро, которая, подозрительно глянув на меня и мои руки, подходит и церемонно целует в щеку, приподнявшись на цыпочки.

– Извини, что без предупреждения, – говорит она, – просто была по делам в отделе и решила повидаться.

– Молодец, что забежала. Время у тебя есть? Сегодня Ви дома, и Шику, и все остальные.

– Есть, я в общем и сама хотела напроситься в гости, – Мэри никогда не ломается, за что я ее и ценю.

Следом за ней входят Жан и Кэл Ванхаус.

– Дан, – Боцман крепко жмет мне руку, – рад. Рад, что ты жив. И что могу вернуться.

Усы Ванхауса, кажется, стали еще пышнее, да и поправился капитан слегка. Полгода он провел в родном Реконе, в праздном бездействии гостя у троюродной тетушки, о которой каким-то чудом не знала контрразведка.

– Мэри, это Кэл, – знакомлю я старую подругу с капитаном, – один из нашего скромного отряда, спасшего Ориму. Кэл, это Мэри, гениальнейший биолог.

– Не трудись, Дан, – с присущей ей брюзгливостью останавливает меня Мэри, – мы уже познакомились, пока вы, два оболтуса, мариновали нас на пропускном пункте.

Веньяр демонстративно рвет на себе волосы, вызывая дружный смех.

– Чем ты сейчас занята? – спрашиваю я Мэри, когда с приветствиями покончено.

– Ты не представляешь себе, – вздыхает она, – завтра снова лечу в Нарланд. Ненавижу этот мир.

– Что ты исследуешь? – тут же воодушевляюсь я.

– Да звезду эту проклятую. Бьемся, бьемся над этой загадкой, – получив в наших лицах заинтересованных слушателей, Мэри охотно рассказывает о своем исследовании, – по всему ясно, что метеорит радиоактивный. Обнаружили в нем какой-то неизвестный изотоп, но пока не очень понятно, как именно он придает живым клеткам такие необычные свойства. Руководство требует результат, а у нас одни догадки. Кстати, мальчики, я бы хотела взять у вас кровь, образцы Майры давно устарели.

Мы с Жаном переглядываемся, синхронно киваем.

– И… другие биологические жидкости, – азартно потирает руки Мэри.

– Дорогая, любые жидкости к твоим услугам! – уверяю я ее под ехидный смешок Веньяра.

Когда она заговорила про Нарголлу, у меня возникла идея, как получить необходимую мне информацию. Этот вопрос я давно отложил до лучших времен, но он продолжает мучить меня не хуже нарьяжского палача. Правда, придется открыться ей. Но, кажется, я готов на это. Никто не может притворяться вечно, каждую минуту, с каждым человеком, всю жизнь. И я тоже от этого устал.

========== Главы 15-16 ==========

Глава 15

Май 977 года. Орима.

Рагварн требует доказательств. Командор на взводе, несмотря на то, что, на первый взгляд, все идет как надо. Совместными усилиями воздушный флот Оримской Империи уничтожил уже четыре военные базы лефтхэнда. Взрывы на обоих Перекрестках почти прекратились, восстановилась постоянная связь со всеми мирами, нормальное авиасообщение. Орима снова стала самым надежным и безопасным миром.

Все пока идет по сценарию, о котором я говорил командору, вот только подтверждения догадкам у меня, как не было, так и нет. А без доказательств какой толк сотрясать воздух.

Наши отношения с начальником разведки, генералом Брэниганом, и прежде не слишком теплые, окончательно испортились после убийства двух полевых командиров лефтхэнда.

– У меня складывается впечатление, что вы не понимаете всей важности информации, которой обладают эти люди, – говорю я, с трудом сдерживая гнев, когда узнаю о результатах очередной атаки на лагерь террористов.

– Чего вы хотите от меня, Райт? Чтобы я лично отбивал этих ублюдков от разъяренных солдат? – цедит Брэниган. Высокий и крупный, он, кажется, еще раздался с того памятного совета осенью прошлого года.

– Если понадобится – да. Лично! Иначе мы никогда не найдем настоящих лидеров лефтхэнда, а они затаятся, выждут и ударят снова.

Брэниган резко встает. Мало кто умеет достойно держать ответ, глядя снизу вверх. Рагварн может, но нынешнему главе РУ никогда не стать Рагварном.

– Все эти так называемые лидеры, – зло отвечает он, – существуют только в ваших воспаленных мозгах, полковник! Хватит маяться ерундой, когда Орима побеждает! Складывается впечатление, что вас это не радует!

Боже, где Маккартен откопал этого идиота? Кроме дурацких провокаций ни на что не способен.

– В следующий раз брать командиров лефтхэнда должен военный спецназ, а не сброд из ополчения.

– Думаю, военные разберутся без нас с вами. Займитесь лучше суморфами, полковник, и не доставайте меня из-за каждого повешенного на пушке танка заккарийца.

Я не знаю, как с ним говорить. На любой вопрос он отвечает оскорблением, на любое предложение – требованием не соваться в чужие дела.

– Вы просмотрели мои рекомендации по поводу нового оружия террористов?

– Если вы о «Звезде», – морщится, слегка успокоившись, Брэниган, – то все куски метеорита у нас.

– Вы уверены?

– Господи, Райт, вы что – тупой? Если я сказал «все», значит «все».

– Нарьяжских жрецов допрашивали?

«А что, было нужно?» – явно читается в раздраженном взгляде.

– Скажите мне, я просил у вас рекомендаций, как мне делать мою работу? – язвительно уточняет Брэниган.

– Я просто предупредил. Потому что лично сталкивался с этим оружием и понимаю серьезность ситуации.

Начальник разведуправления брюзгливо поджимает рот.

– А есть что-нибудь, с чем вы не сталкивались, мистер Райт?

Вопрос риторический и вызывает у меня непроизвольную усмешку. Надо прекращать портить себе нервы, требуя от этого типа, чтобы он делал свою работу. Пора начинать действовать в обход.

– У вас все, полковник?

– Да, сэр.

– Тогда свободны.

Жан, по обыкновению, дожидается меня в приемной. Сидя на столе, просматривает какие-то протоколы и по-мальчишески болтает ногой.

– Ну что?

– Да ничего, – отмахиваюсь я, – такое ощущение, что я говорю со слепо-глухо-немым.

Веньяр с сочувствием кивает.

– Какие у нас планы?

– Раз у нас не выходит напрямую, – пожимаю я плечами, – пойдем в обход.

Май 977 года. Рума. Второй фронт.

Олег встречает меня тепло, как старого друга.

– А у нас тут большие дела творятся, – хвастается он, – как ты уехал, такое началось!

– Сейчас везде большие дела, – говорю я, забираясь в вертушку. На базу мне нужно попасть как можно скорее. – Но что-то все вкривь да вкось.

– Все так плохо? – Бахмат пытается перекричать грохот винтов.

– Это я и хочу узнать, – ору я в ответ, и больше мы до самой базы не разговариваем.

В штабе меня встречают знакомые: генерал Андерш с его неизменным неприязненным взглядом и Мэйси, которого несколько дней назад я просил об услуге. Все-таки полезно иметь связи в регулярной армии, тем более такие, как командир второго фронта и начальник разведки дивизии. Новый начальник штаба, сменивший меня на этой должности в марте, тоже тут. Нас быстро, буквально на ходу, знакомят, и мы все идем в карцер, где находится одиозная личность – Джин Локридж, один из соратников Геймана, не опустивший оружия после смерти лидера лефтхэнда и продолживший его черное дело. Я сталкивался с ним в той прошлой, еще своей жизни.

Тогда Локри, как его называли дружки-террористы, был совсем молодым и пылким, красивое лицо часто мелькало в передовицах всяческих ультралевых газеток и на запрещенных каналах, теперь я вижу поистаскавшегося морщинистого мужика в изорванном камуфляже. Он злобно, как крыса в клетке, сверкает на нас глазами, худые руки в наручниках судорожно сжимают и разжимают грязные пальцы.

– Проверили его? – спрашиваю у безопасника, которого послали сюда Торну на замену.

– Проверили, чист.

– Открывайте, – прошу я охрану.

– Райт, – с сомнением возражает комдив, – он опасен. Вы уверены?

– Уверен, открывайте.

Локри подозрительно косится на меня, все так же дергая пальцами. В узком карцере негде расположиться, кроме узкой койки, уже занятой пленным командором заккарийской бригады. Они все называют себя командорами. Что ни банда, пусть даже численностью не больше роты, то свой командор. В пику Ориме, видимо. Комики, блядь.

Я усаживаюсь на корточки, сильно удивляя Локри. Террорист щурится, пытаясь разглядеть мое лицо в скудном свете.

– Что за?…

– Хочу предложить сделку.

– Ты кто такой?

– Неважно, Локри, главное, я знаю, кто такой ты. Ты же понимаешь, что отсюда тебя вынесут вперед ногами? А я предлагаю тебе жизнь. В обмен на информацию.

– Да пошел ты, сука оримская! Я вас всю жизнь давил – не додавил, так другие додавят! – истерически провозглашает заккариец. – Так вам и надо! Как вы с нами, так и они с вами теперь! И еще хуже будет, так и знай! А больше я тебе ничего не скажу!

Предсказуемые понты. Ничего, посмотрим, как ты сейчас запоешь.

Моего броска он не ожидает, и хрипит, прижатый, пришпиленный к кирпичной стенке. Держа одной рукой за горло, другой заряжаю пару раз поддых.

– Тварь оримская! – хрипло, на выдохе хохочет Локри. Из разинутого рта воняет гнилыми зубами.

– Несладкая жизнь была, а, Локри?

– Да уж не как у вас в Ориме, собака! – скалится он.

– Героем себя считаешь? Патриотом? Да?

– Я вас, тварей, всю жизнь душил, я… – снова заводит он свою шарманку, приходится прижать горло заккарийца покрепче. Он хрипит, дергается, пытается оттолкнуть меня скованными руками.

– Так душил? Как тех девочек в Кембале? Помнишь девочек, Локри?

Глаза террориста страшно выкатываются, лицо темнеет, наливаясь кровью. Я немного ослабляю хватку, убить его в мои планы не входит, хотя ох как хочется!

– Помнишь? – шепчу я, засаживая коленом ему в бок.

Это было в первую заккарийскую. Мы прижали шайку Геймана в Парацентрали, и они стали хватать на улицах девушек и девочек-подростков. Забаррикадировались в здании, а когда мы подошли, во всех дверных и оконных проемах стояли или висели прикованными к решеткам плачущие девчонки. Двое суток «Виктория» не могла выкурить оттуда этих сволочей – чтобы не повредить несчастным, а эти суки, перед тем как прорываться, передушили половину заложниц.

– Чего молчишь, урод? Движение одним пальцем, и я сломаю тебе кадык, ты захлебнешься кровью. Будешь говорить? Будешь?!

– Дан! – тревожно зовет из-за решетки замполит. – Ты его задушишь!

Отпускаю, заккариец падает мимо койки, хватаясь за горло, широко разевает рот, хрипит, пытаясь отдышаться.

– Зачем все это? – увещевает Бахмат с ангельской кротостью. – Сейчас позовем безопасников с сывороткой правды, он сам все выложит, как миленький…

– Очень просто для такого зверя, как этот! – я снова хватаю Локриджа за грудки и припечатываю к стене.

Он ржет, опять получает в живот, хватает ртом воздух, но не прекращает смеяться.

– Ты сдохнешь здесь, Локри, – приближая к нему лицо, обещаю я, – ты сдохнешь, а твои хозяева будут проводить других таких простачков, как ты и Артур Гейман!

– Чего тебе надо?

– Опиши морфоидов, с которыми сотрудничал. Не мелкую сошку, главных.

Я опускаю его на койку.

– Ха! – он харкает на пол и утирает рот рукавом, переводя безумный взгляд с меня на Олега и обратно. – Для меня они все на одну рожу. На одну зубастую рожу!

– Напрягись, – настаиваю я, – от этого зависит твоя жизнь.

– А что вам помешает убить меня?

Надо же, соображает еще!

– Например, то, что ты станешь важным свидетелем. Ты же важный свидетель, Локри, и не станешь толкать мне лажу? Никто, конечно, после твоих художеств тебя не выпустит, но комфортабельную одиночку я тебе обещаю.

Заккариец смотрит на меня с ненавистью.

– Предложение действует ровно пять минут. Потом зову контрразведчиков. Я все равно узнаю правду, но никакого покровительства больше не обещаю.

– Он был один, – наконец ломается Локри, я щелкаю в кармане кнопкой диктофона, – главный – один, остальные обычный мусор, мясо. А тот появлялся, когда надо было кого-то убрать. Он так и говорил «убрать».

– Знаешь его имя?

– Шавки красноглазые называли его шеф. Или патрон.

– И как он «убирал» нужных людей?

– Никак. Это говорилось только так, – Локри снова сплюнул, – говорил с ними и отпускал.

– Как он выглядел? – сердце у меня колотится в предвкушении. Неужели я наконец напал на след неведомого гипнотизера?

– Как любой из этих монстров – тощий, волосы черные, редкие, глаза жуткие… вот глаза отличались, и лоб…

– Что лоб?

– Такой, – он задумался, – с залысинами.

– Особые приметы какие-то были?

– Думаешь, мне давали его разглядывать? Натянет капюшон или шапку, ссутулится, руки в карманы. Разве что зубы…

– А что с зубами у него?

– Нормально у него с зубами. Как у нас с тобой.

Тут до меня доходит – форма зубов у морфоидов отличается от человеческой. А у этого значит нормальные, человеческие.

– Когда его видел в последний раз?

– Когда? Вроде осенью, или летом, не помню.

Мы с Бахматом переглядываемся, и Олег бежит за планшетом и ручкой. У меня в кармане лежит диктофон, но лучше если будет еще одно документальное подтверждение.

– Ну что, заработал я себе иммунитет? – скалится Локри.