Текст книги "Одна на двоих жизнь (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

– Распорядитесь, чтобы первым на базу попал оримский спецназ! Сэр!…

– План операции согласован, ты все слышал.

– Вы можете его изменить, – старый командор так спешит, что я едва за ним поспеваю, – сэр, если это главная база лефтхэнда, там может находиться оружие – то самое, созданное на основе наргольского метеорита. С его помощью леворукие штамповали суперморфоидов. Мы должны быть уверены, что «звезда» и суморфы полностью уничтожены. Сэр!

– Чтобы я положил в этой проклятой дыре свой спецназ?! Да ни за что! Взорвем все к чертовой матери и все дела! – командор вылетает на внутренний двор, хлопая дверью так, что она едва не прилетает мне по лбу.

– Возможно, «звезде» ядерные взрывы не помеха, – продолжаю я убеждать своего упрямого командира, но понимаю, что все зря.

У каждого человека существует свой запас прочности. Казавшийся несгибаемым и несокрушимым, командор, видимо, подошел к своему пределу, и сейчас, когда на кону честь и будущее Империи, вдруг начал жалеть и беречь солдат…

– Пусть кровососы подставляются под пули и чертово излучение, – раздраженно ворчит Рагварн, забираясь в геликоптер, винты шумят, глуша наши голоса, – раз уж они заварили эту кашу!

– Можно, я пойду с ними, сэр?

– Нет! Ты будешь со мной, инспектор по безопасности, – командор бухается на жесткую скамью и жестом велит мне сесть рядом, – ты мне нужен живым.

Бомбардировщики заходят на второй круг, авиабомбы падают из их нутра на беззащитную горную цепь, где теперь долго не будет ничего живого. Мы с командором и генералом Клемманом расположились в полевом штабе Каринды. Сюда стянули, кажется, весь первый фронт: первый и второй авиаполки, первую воздушно-десантную и аргонскую мотострелковую дивизии. Союзники тоже подоспели и уже начали разворачивать полевые укрепления вокруг горного хребта.

Коммуникатор вибрирует от входящего сообщения:

«Весело у вас там?» – интересуется Бахмат.

«Тоска смертная», – отвечаю я и набираю начальника разведуправления.

– Ну, чего тебе, Райт? – брюзгливо спрашивает Брэниган.

– Личное одолжение, – прошу я, – пропусти за Мегами военный спецназ, и я буду твоим должником. Ну, Брэниган?

Он думает долгие несколько секунд.

– Не выйдет. У меня приказ, Райт, – и отключается. Вот козел!

Я отыскиваю начальника информационного отдела разведки.

– Хэнлон, ты мне нужен!

Тот шарахается от меня, как от прокаженного:

– Чего надо?

– Я хочу получить всю информацию, которую имеет начальник РУ, и даже больше. Все видеозаписи и протоколы операции немедленно – мне.

– Сделаем, – отмахивается Хэнлон и поскорее убирается прочь.

Ожидание делается невыносимым. Союзники атакуют базу лефтхэнда, отлично укрепившиеся в горах террористы поливают их из укрытий шквальным огнем. Оримские войска, прекратив бомбардировку, бездействуют. Ждут приказа.

«Что там у вас?»

«У нас катастрофа», – честно делюсь я соображениями, – «Возможно, сегодня закончится война».

«И что в этом плохого?» – удивляется Олег.

«То, что нашу войну выиграют морфоиды».

Замполит первой воздушно-десантной дивизии второго Перекрестка отзывается через пару секунд:

– Хочешь анекдот?

– Валяй, – соглашаюсь я, не отрывая глаз от мониторов, где Меги прикрывают прорыв союзных войск. Они все-таки вскрыли эту неприступную твердыню.

– Слушай, – раздается голос Бахмата, – пилот оримских ВВС вел самолет над Шуртом, как вдруг у него вспыхнул правый мотор. Самым разумным, подумал он, было бы сейчас приземлиться, но до суши было 300 миль, да и высота 10000 футов. Пилот немедленно связался с контрольным пунктом. «Самолет в огне, нахожусь в 300 милях в Акватории, высота 10000 футов. Что делать, жду указаний!» На что дежурный диспетчер отвечает ему: «Повторяйте за мной: “Господи, прости меня, грешного… ” »

– Смешно.

На экранах, возле которых напряженно замер весь высший офицерский состав оримской армии, следом за союзниками на базу входит наш десант. Террористы все еще ожесточенно сопротивляются. Спрятанные в горах ДОТы лефтхэнда расстреливают подошедшие танки, когда три “Мустанга” замирают, окутанные густым черным дымом, генерал Клемман отдает приказ командиру эскадрильи, и бомбардировщики, скорректировав курс и цели, снова начинают работу.

– Что там у вас?

– Десант пошел.

– Аллилуйя, – радостно отзывается Бахмат и повторяет, – десант пошел.

Наверное, рядом с ним там сейчас все наши, весь второй фронт. Болеют за нас, верят в нас и желают удачи ребятам, которые идут на прорыв. На экранах не прекращается огонь, там, снаружи, в горной долине мира W: 034, оглушительно грохочут орудия, а в полевом штабе стоит тишина.

И вдруг среди этой тишины мы слышим в переговорниках:

– Сдаются! – я узнаю голос командующего первой десантной дивизией.

– Пленных не брать, – глухо отвечает Рагварн. У меня сжимается и подпрыгивает к горлу сердце. Вот значит, как он решил.

– Простите, не расслышал?…

– Пленных не брать! Уничтожить всех!

Все присутствующие, изумленные поступком главнокомандующего, обращают на него взгляды. Смешанные чувства я вижу в этих взглядах: восхищение мешается в них с сожалением. После жуткого кошмара, в который вверг мир лефтхэнд, жалости к этим тварям не осталось ни у кого, но приказ уничтожать безоружных, выбросивших, фигурально выражаясь, белый флаг, идет вразрез со всеми нормами ведения современной войны. Сколько командор продержится на своем месте после этого приказа?

Господи, прости нас, грешных…

Дом спит. Я возвращаюсь почти ночью, с облегчением понимая, что пережил этот день – день твоего рождения. Осторожно повернув ключ в замке, открываю дверь и вхожу, стараясь ступать тише, чтобы не разбудить семью.

– Вот и наш именинник! – возглас Тани и разом вспыхнувший яркий свет заставляют меня зажмуриться и отступить на шаг. Кто-то – кажется, сын – заряжает мне в лицо россыпью конфетти. Тут же на шею с визгом бросается Анж. Кто-то взрывает хлопушку.

– Ну-ка все разом! – громыхает голос Веньяра. – Три-четыре: с днем рождения!

В гостиной накрыт стол, и все домочадцы здесь: Вики, Таня, Шику, дети. А с ними Жан и Забияка Скотти, который теперь тоже снимает у нас одну из гостевых комнат.

– Мы уже всё знаем, – дождавшись, когда меня поздравит семья, подходит и распахивает объятья Веньяр. Крепко сжимает, мнет, оглаживая спину, и от души тычет в плечо кулаком, – снова все самое интересное досталось тебе, сукин ты сын!

– Ну, извини, я…

– За победу! – Жан отпускает меня, но продолжает держать за плечи. – Сержант Скотти, открывай шампанское! Сегодня великий день!

– Жано!

– Орима победила! Ну что? Чем ты опять недоволен?

Все ждут, что я что-то скажу. В глазах ожидание и восторг, они уже услышали по телевизору, что мы победили. Что война закончилась…

Закончилась? Черта с два! Но детям и женщинам этого знать не нужно!

– Орима победила, – подтверждаю я, – все кончилось. Мы победили.

Скотти тащит бокалы с шампанским. В зубах у него вместо извечной зубочистки торчит блестящий свисток, такой – дуешь в него, а он гудит, и раскручивается трубочка. Ким снова бросает мне в лицо конфетти, Анж шлепает его по руке.

– За победу, – Забияка вручает мне и Веньяру бокалы, и, как заправский официант, бежит за следующими.

– Поздравляю, Дан, – Ви старается держаться спокойно, но мне кажется, что от радости и облегчения у нее подкашиваются ноги. А может, просто устала, вон они с Татьяной сколько всего наготовили.

– Спасибо, давайте уже поедим. Не пропадать же добру.

Праздник продолжается до глубокой ночи. Я прошу Вики оставить завтра детей дома, ничего страшного, если они прогуляют один день. Таня пожирает меня влюбленными глазами. Шику то и дело ерзает, бросает вопросительные взгляды, что-то шепотом спрашивает у Жана. Скотти, дождавшись окончания праздника, берется помочь Татьяне убрать посуду. Мне хочется лечь в постель и проспать часов десять.

– Пойдем, – отставляя опустевший бокал, решительно поднимается Жан, – на пару слов.

Все домашние тут же понимают, что праздник окончен. Вики отправляет Анж и Кима чистить зубы, Таня при помощи Шику и Райана убирает со стола.

– Ладно, – вздыхает Веньяр, крепко заперев дверь в кабинет, – рассказывай.

– Что рассказывать?

– Как это что? Ты вернулся чернее тучи и весь вечер улыбаешься вымученно, будто тебя живьем режут на куски. Выкладывай, Райт, выкладывай как на духу!

Я растираю шрам на лбу. Дурная привычка появилась – все время трогать место, где в твою голову вошла пуля Смита.

– Радоваться нечему, Жано, морфоиды переиграли нас. И я не знаю, как это изменить.

После моего рассказа мы долго молчим, погруженные в свои мысли. За окном светлеет – наступает новый рассвет, нового, уже другого, дня. Первого дня после войны. В подоконник стучит теплый летний дождь.

– Думаешь, Рагварна снимут? – напряженным тоном спрашивает Жан, нервно теребя пуговицу на манжете форменной рубашки.

– Не знаю. Может быть, не сразу… Не знаю, Жано! Брэниган показал себя героем, а у него с Рагварном отношения более чем натянутые.

– Да у него со всеми натянутые отношения, – ворчит Жан, – Брэниган придурок.

– Это ничего не меняет.

– Ты что-нибудь придумаешь, – уверенно произносит Веньяр, – пойдем спать, дружище. Завтра у тебя появится новая гениальная идея, слышишь? У меня предчувствие. А меня предчувствия никогда не обманывают!

Глава 18

Штормзвейг. Август 977 года.

С Линой я встречаюсь на торжестве, посвященном победе над лефтхэндом. Я в составе делегации Эдварда, Аделина в качестве избранного секретаря совета миров Перекрестка. Ее отец, Ринарио Умано, формально остается лидером Штормзвейга, но уже ни для кого не секрет, что междумирьем управляет его дочь.

– Сюда, – увлекает меня за собой Лина и приказывает охране, – отключите все камеры в этом крыле и никого не пускайте. Если нам помешают, вы найдете себе работу только на Шурте. Ясно?

– Да, госпожа Умано.

Она закрывает дверь и прислоняется к ней спиной.

– Здесь нас никто не найдет, – шепчет, откидывая голову. Верхняя пуговица ее блузки призывно расстегнута. Если бы ты был сейчас здесь, интересно, о чем бы подумал?

– Так о чем ты хотел поговорить?

– О нас, – отвечаю я прямо и серьезно. Лина распахивает глаза. Она – очень умный и волевой человек, но при этом остается женщиной. Любящей женщиной. – Ты не поняла.

– Я еще ничего не сказала, – холодно замечает Лина и застегивает блузку.

– Хотел тебя предупредить. В свете всего произошедшего, тебе лучше не демонстрировать свое расположение ко мне. Рагварн не на коне, а я с ним в одной связке.

– Многие одобряют действия командора Оримы, – парирует Лина.

– Но многие его осуждают. Особенно Семья. Наши солдаты расстреливали их сородичей…

– Семья не считает сородичами ренегатов, переметнувшихся к лефтхэнду!

– У них много других поводов недолюбливать меня. А тебе следует укреплять позиции.

Лина смотрит с проницательностью кошки, уголки губ приподнимаются в улыбке.

– Ты беспокоишься обо мне?

– Мы играем за одну команду, – отвечаю я.

– Ты стал жестким, очень жестким, Дан, – с укором говорит она.

– Конечно, я беспокоюсь о тебе, Лин! Будь осторожна, ладно?

Лина подходит ко мне, застывает рядом. Проводит тыльной стороной ладони по лацкану моего мундира.

– Как у тебя с Викторией?

– Спасибо, все хорошо.

– Я рада за тебя.

Она поднимает глаза. Красивые, яркие. Светлее, чем у Вики, но тоже синие. Моя рука поднимается, отводит прядку, выпавшую из строгой прически. Лина смотрит во все глаза, кажется, даже не дыша. Берет мое лицо в ладони и тянется, приоткрывая губы. Ее взгляд затуманен. Мои руки ложатся на узкую талию, ее грудь касается моей груди. Я не понимаю, что творится, просто толкаю ее на пол и сам падаю на нее.

Над нами летят стеклянные брызги.

– Дан! Что… отпусти, ты…

Но я, все еще закрывая ее своим телом, уже кричу в переговорник:

– Нападение на мисс Умано! Работал снайпер, – подняв голову, отмечаю расположение дырки от пули. – Стреляли предположительно с крыши левого крыла здания. Постарайтесь взять живым!

– Господи, – стонет Лина, и я отпускаю ее, откатываясь в сторону, – ты знал? Ты это специально?

Она садится и машинально поправляет прическу.

– Кто в нас стрелял? Это в тебя стреляли или в меня? Что ты молчишь, Райт?

Рация отзывается треском и помехами, сквозь которые охрана сообщает:

– Ушел, генерал, сэр. Винтовку бросил и ушел.

– Оцепите район, объявите план-перехват! Черт! – я отключаю переговорник. Лина сидит, закрыв лицо руками.

– Я не знал. Лин, ты веришь мне?

– Верю, – глухо отвечает она, мне кажется, что в голосе звенят слезы.

Помогаю ей подняться. Мисс Умано одергивает юбку, снова застегивает верхнюю пуговичку блузки и подходит к зеркалу, чтобы оттереть размазавшуюся косметику.

– Я не собираюсь ничего изображать, – резко говорит она, глядя на меня в отражение зеркала, – у нас с тобой единая политическая позиция, и мне плевать, в фаворитах ты или тебя ненавидят!

Тебя любит потрясающая женщина, братик! Она достойна восхищения.

– Тебе придется удвоить охрану.

– Я ее утрою, – непринужденно пожимает плечами Лина, – но тебя больше не предам. Знай, я всегда на твоей стороне! Что бы ты ни натворил.

Подхожу и обнимаю ее плечи. Не такие хрупкие, как у Ви, прямые и гордые, но все равно слабые, женские.

– Спасибо, Лина, это много для меня значит.

– Я тебя люблю.

– Я знаю, Лин. Знаю…

Орима. Август-сентябрь 977 года.

– Может быть, когда закончатся все эти празднования, ты сможешь взять отпуск? – с надеждой говорит Вики.

Впервые за многие годы я вижу свою жену такой спокойной и веселой. Она много улыбается, не через силу, как было раньше, а искренне, открыто. В доме будто стало больше света, и никто больше не хмурится, даже вечно ожидающий неприятностей Шику, даже настороженный Скотти и не по возрасту серьезная Анж. Днем все собираются в гостиной, включают телевизор и смотрят парады победы. Они проходят во всех мирах обоих Перекрестков. Ликующие лица, марши паркетных гвардейцев – личной охраны нашего Императора и других лидеров, отглаженные мундиры и каменные лица солдат, не сделавших за всю войну ни одного выстрела. Шары, оримские флаги, флаги коалиции и знамя Заккара, которое признали своим морфоиды Семьи. Меня тошнит от всего этого фарса, но я держу свои чувства при себе. Для семьи, как и для миллионов мирных жителей наступил долгожданный день – день победы.

– Когда закончатся празднования, работы станет еще больше.

– Ничего, – не обижается Вики, – главное, что проклятые террористы уничтожены. Командор Рагварн поступил как настоящий герой.

Император и советники хранят молчание. За смелый приказ Рагварна не подвергли остракизму, но и одобрения совета командор не услышал. Зато народ пострадавших от бомбардировок миров оримского главнокомандующего боготворит.

Даже если это последнее, что Чендлер Рагварн сделал в своей карьере, он уже вошел в историю победителем лефтхэнда.

– Командор принял правильное решение, – подтверждаю я, вызывая улыбку Вики.

У нас часто бывает Мэри. Теперь она в Ориме, точнее, в пригороде Оримы, руководит исследовательским институтом, который по бумагам проходит как лаборатория для тестирования препаратов крови. Мы с Жаном долго обсуждали, как обезопасить наш последний шанс на справедливость для человечества, теперь охрана там такая, что мышь не проберется. А главное, никто в Генштабе не в курсе этого проекта. Мэри умница, и я готов ждать год, два, пять, лишь бы только получить свое главное тактическое преимущество. Готов держать небо на плечах, как говорит Ви, лишь бы однажды раз и навсегда разбить врага.

Суморфы появились в начале осени, когда всеобщая эйфория уже улеглась, а политическая обстановка пришла в состояние неустойчивого равновесия. Первый взрыв, прозвучавший в жилом квартале Рекона, поставил на уши не только оримское разведуправление, но и разведки всех миров.

– Господи! – Брэниган закатывает глаза и раздувает щеки, едва я вхожу в кабинет. – Вы что, жить без меня не можете, Райт?

Но мне не до шуток. Бросаю на его новый стол из мореного дуба фотографии и отчет экспертов.

Начальник разведки мельком кидает взгляд на фото трупов, сглатывает и отводит глаза.

– Что это?

– Результат вашей недоработки, генерал. Месяц назад вы озвучили отчет о проведении контртеррористической операции и уверили всех, что суперморфоидов и запрещенного оружия больше нет!

– Я не говорил, что его больше нет… – багровые щеки трясутся, как желе, – я сказал, что его не было на базе в Каринде…

– Напомнить вам ваши же собственные слова на пресс-конференции в Императорском дворце? Освежить память? – я ненавижу этого типа. Ненавижу за его малодушие и лень, которые раз за разом приводят к страшным последствиям. Гибнут люди.

– И чего вам надо от меня, Райт? – а он раз за разом выходит сухим из воды.

Телефон на столе генерала взрывается трелью, в дверь ломится с докладом адъютант, и я понимаю, что разговор окончен.

– Ничего, мистер Брэниган. Уже ничего. Мне совершенно понятно, что я больше не могу рассчитывать на данные оримской разведки, раз ее начальник не отличает черное от белого.

Брэниган вскакивает, пыхтя, хватает трубку телефона с таким видом, будто хочет запустить ей мне в голову.

– Ты… ты пожалеешь, что связался…

– Ответьте на звонок, – предельно спокойным тоном, хоть он и дается мне нелегко, советую я, – может быть, это Его Величество или госпожа Умано.

У него будто разом отнимаются ноги. Он падает в кресло и, все еще пожирая меня злыми и растерянными глазами, подносит трубку к уху.

Я ухожу, оставив этого урода разбираться с тем, что он натворил. Закономерный результат целого года преступного бездействия. Помощь морфоидов по ошибке вознесла начальника разведки на вершину славы, но он не продержался на своем олимпе и месяца.

Жан уже с нетерпением ждет меня в приемной. На диване Албанец и Скотти в полной готовности играют в шахматы на коммуникаторе. Забияка, похоже, опять побеждает. Скотти мастер по разгадыванию всяких головоломок.

– Брэниган приказал выдвигаться в Рекон, – сообщает мне Веньяр, – мы готовы, ждали только твоих инструкций.

Ребята с ожиданием смотрят на меня, спокойные, собранные, готовые работать в любых, самых сложных условиях, перед которыми пасуют все мировые спецслужбы.

– Отбой, – говорю я, сжимая зубы так, что немеют скулы.

– В смысле?

– Отбой, говорю. Хрен ему, а не мои бойцы. Пусть сам разгребает свое дерьмо.

– Опять с этим козлом поссорился? – догадывается Жан.

Я набираю Рагварна. Дозвониться до командора не удается, после трех неудачных попыток приказываю парням сидеть на месте и иду к командиру сам – благо, недалеко.

У Рагварна в кабинете целая делегация: премьер-советник, советник по связям и собственной персоной Николас Торн, назначенный три месяца назад с моей подачи советником по безопасности.

– А вот и генерал Райт! – командор облегченно вздыхает. Выглядит он не очень: осунувшийся, хмурый, над покрасневшими глазами тяжело набрякли веки. Известие о появлении суморфов расстроило его, а это воронье слетелось добивать старика. – Твои люди уже летят в Рекон?

– Мои люди не полетят в Рекон, – жестко отвечаю я, – мои люди слишком ценны, чтобы заниматься тем, с чем справятся обычные саперы. И мои люди причислены к подразделению «М» и не обязаны работать за пределами Оримы.

– Что? – у премьер-советника округляются глаза. Маленький, плотный, с пестрой сединой, он похож на сову.

Рагварн открывает рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но почему-то передумав, закрывает. Торн тонко улыбается, отлично понимая мои мотивы.

– Теракт произошел на территории союзного мира, пусть союзники и разбираются с ним. Формируют подразделения «антитеррор», обучают людей, мы с радостью поделимся опытом, но делать грязную работу за других больше не станем.

– Какая муха тебя укусила? – нахмурившись, спрашивает Рагварн.

– Вы знаете, какая. Генерал Брэниган, который месяц назад не пустил меня на базу в Каринде и доложил всему миру, что суморфов больше не существует.

– Генерал Райт, – премьер-советник медленно поднимается со своего места, – вы говорите неправильные вещи в непозволительном тоне. Я вынужден доложить Его Величеству о вашем произволе и…

– Докладывайте, кому хотите. Мои люди не будут ловить суморфов по всему Перекрестку.

– Но договор с союзниками…

– Господа, – вступает в разговор Николас Торн, на его мундире тоже теперь красуются новенькие, еще не потемневшие генеральские звезды, – Райт прав. Вспомните, как коалиция отвернулась от нас, когда Орима потеряла влияние. А теперь мы вернули свои позиции, и они снова стоят с протянутой рукой. Сколько можно? Брэниган – осёл. Да, – в ответ на сдержанное ворчание повторяет он, – Брэниган глуп, он не видит дальше своего носа, а полагает себя военным гением. Давайте предоставим ему и союзникам решать проблемы самостоятельно, и посмотрим, к чему все это приведет.

– Ладно, Дан, – вынужденно соглашается командор, – я тебя понял. Можешь идти к своим людям.

– Есть, сэр.

Ребята вскакивают мне навстречу взволнованные и взбудораженные куда сильнее, чем были перед отлетом. Когда я возвращаюсь, на лицах появляется такое облегчение, будто я был не у главнокомандующего Оримской армии, а как минимум похищен племенем каннибалов.

– Все, ребята, отбой, – повторяю я, а они продолжают таращиться, как на привидение, – что такое?

– Мы уж боялись, что тебя арестовали, – признается Веньяр.

– Ага, придумывали план, как будем вызволять вас из тюрьмы, – усмехается Забияка, катая языком зубочистку.

– Что за ерунда? Мне ничего не грозило, – я до глубины души тронут заботой друзей, – но спасибо.

Раздается деликатный стук в дверь, и в приемную входит контрразведчик.

– Не помешал?

– Входите, Торн, – приветливо приглашаю я, – и благодарю за помощь.

– Пустое.

Он оглядывает замерших в напряжении парней, взгляды, обращенные на нового советника по безопасности, не просто недружелюбны – враждебны.

– Мы с вами на одной стороне господа, – уверяет Торн, но его правая рука машинально ложится на лацкан пиджака, чтобы было удобно при необходимости выхватить пистолет из наплечной кобуры, – а зашел я рассказать, что в прошлый понедельник генерал Милтон тайно расстрелян в тюрьме Гурверста.

Новость, прямо скажем, огорошивает.

– Расстрелян? – растерянно моргает Скотти.

– Это точно? – Веньяр смотрит почему-то на меня, но я только развожу руками.

– Я не знал. Рагварн даже не намекнул, – в задумчивости сажусь за стол и придвигаю настольный календарь. Что было в прошлый понедельник? Обычный день. Командор был у себя, мы обсуждали что-то, кажется, взаимодействие военных с городской полицией…

– Потому и не намекнул, – многозначительно пожимает плечами Торн, – что вы бросились бы поговорить с генералом, он многое мог вам рассказать, Дан.

Веньяр непонимающе переводит взгляд с меня на советника и обратно.

– Так он точно расстрелян?

– Я говорил с Хестером перед смертью, а потом видел его тело. Это была тайная казнь.

По спине пробегает дрожь. Кажется, я недооценивал командора, а он не ограничился истреблением террористов и под шумок приказал избавиться от Милтона. А помог ему в этом Брэниган, и только поэтому Рагварн еще не освободил этого типа от должности начальника разведки.

Машинально растираю шрам от пули на лбу, приводя мысли в порядок. Кажется, я становлюсь параноиком.

– Наверняка у командора Рагварна есть объяснение расстрелу Милтона.

– Наверняка, – с великолепно разыгранным равнодушием соглашается преемник Архангела, – когда вы спросите его об этом, уточните, что он собирается предпринять в отношении мира Z:17.

========== Главы 19-20 ==========

Глава 19

Орима. Ноябрь 977 года.

Осень не дает мне перевести дух. Мировое сообщество заволновалось, наконец, сообразив, что ничего ещё не закончилось. Да, основные базы террористов уничтожены, но диверсии продолжаются. Весь мир замер в страхе перед суперморфоидами. В октябре смертницы появлялись трижды, без какой-либо схемы и связи с политической обстановкой. Будто какой-то инстинкт гнал их в людное место и заставлял детонировать взрывчатку. Только однажды Албанец и Скотти сумели предотвратить многочисленные жертвы. Суморфка объявилась в междумирье, нашпигованном теперь бесчисленными камерами наблюдения – Лина серьезно озаботилась вопросом безопасности. Служба «антитеррор» сработала на отлично: не имея шансов нейтрализовать угрозу, они быстро эвакуировали людей и позвонили нам.

После этого эпизода я прошу Рагварна устроить мне встречу с императорским советом. Командор ничего не обещает, после отказа отправлять своих ребят в союзные миры, я снова сделался в министерских кругах персоной нон-грата. Что поделать, никому не нравится правда, но жизни «особенных» мне дороже, чем мнение всей мировой общественности вместе взятой.

Однако через неделю командор сообщает, что совет соберется в конце месяца, и мне будет позволено выступить на нем с заявлением. Я тщательно готовлюсь к докладу, готовый ко всему. С собой беру Кейтера с «Викторией», Боцмана и Албанца, оставив Ориму на Веньяра и Забияку. Снайпера, стрелявшего в нас с мисс Умано, так и не нашли, а я не могу рисковать сейчас, когда еще так много не сделано. Заседание советников строго засекречено, поэтому сообщение о месте и времени я получаю перед самым вылетом. Срываюсь среди ночи, перепугав Вики и Шику, поднимаю бойцов, и мы все дисциплинированно грузимся в случайный вертолет-транспортник. Голова раскалывается от недосыпа – поспать удалось от силы часа два. Лечу, стискивая зубы, и вспоминаю речь, которую должен говорить на совете. А тут еще коммуникатор начинает вибрировать входящим вызовом – Лина такая же полуночница, уже и до утра недалеко, а она еще работает.

– Отправляю тебе предварительный текст конвенции о правах и свободах расы морфоидов. Просмотри его, Дан.

– Сколько у меня времени? – читать самый важный в мире закон ночью в темном нутре вертолета я просто не в силах.

– До утра хватит?

– Нет, – честно отвечаю я.

– Где ты сейчас? – тревожно интересуется Аделина, услышав характерный шум.

– Не могу сказать, извини.

– Береги себя, Дан!

– Постараюсь. Спокойной ночи.

На экране мигает принятое сообщение – текст конвенции о правах тварей, у которых вообще не должно быть никаких прав, потому что они кровососы, повергшие мир в адскую мясорубку.

На вертолетной площадке загородного императорского дворца нас встречает командор Рагварн.

– Тебя уже ждут, – коротко оповещает он меня и хмурится, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь?

– Да, сэр, знаю.

– Если ты восстановишь против себя советников, даже я не смогу тебя защитить, – предупреждает он, – сам понимаешь…

– Понимаю, – я крепко сжимаю его все еще крепкую, но уже по-стариковски иссохшую руку, – все будет хорошо. Обещаю.

И жестом показываю бойцам, чтобы рассредоточились и принимались за работу.

– Осмотрите тут все, возможны любые неожиданности.

– Сделаем, Дан, будь спокоен.

Но со спокойствием у меня туго. Два покушения – это уже система, что-то мне подсказывает, что я близко к тому, кого ищу. Он где-то рядом, мои действия мешают ему. Еще немного, и он ошибется, проявит себя, тогда я возьму его за горло – если только он не убьет меня раньше.

Начальник охраны Его Величества провожают нас в маленькую, роскошно отделанную приемную с неудобными диванами и картинами в тяжелых помпезных рамах.

– Ждите, вас позовут.

Рагварн тут же падает на диван и расстегивает мундир. Достает из внутреннего кармана сигару, вертит в пальцах. Не знал, что он курит сигары.

– Садись, – велит он, – ждать придется долго.

Я оглядываюсь на дверь, за которой скрылся начальник охраны.

– А чего ты хотел? Тебе позволено выступить на совете, а не присутствовать на нем, – отвечает командор на мой невысказанный вопрос. И так выразительно смотрит на закрытые двери, что я сразу понимаю – ему тоже запрещено участвовать в обсуждении политической обстановки.

Рагварн, конечно же, оказывается прав. Проходит час, а за нами никто не приходит. Нервное напряжение сменяется подступающей апатией, еще немного, и я растеряю решимость.

Командор, так и не решившись закурить, то и дело подносит сигару к лицу, тянет ноздрями ее запах и прикрывает глаза. Тоже нервничает.

Наконец, открывается дверь и входит все тот же офицер, командующий охраной Императора.

– Генерал Райт, – произносит он, – Его Величество ждет вас, следуйте за мной.

– С богом, сынок, – напутствует меня командор, и сердце сжимается.

– Спасибо, сэр.

Идти недалеко, через двадцать шагов начальник охраны останавливается перед дверью в кабинет:

– Генерал, я должен провести досмотр. Это обычная формальность.

– Все в порядке, – я поднимаю руки, позволяя ему ощупать мои карманы.

– Прошу, генерал, – офицер распахивает дверь.

Сам он не входит, прикрывает дверь за моей спиной. Я оказываюсь один на один с Эдвардом II, Императором Оримы.

– Дан Райт, – Эдвард кивает мне на стул. – Садись, генерал.

– Благодарю, Ваше Величество, – послушно занимаю предложенное место, – спасибо, что согласились позволить мне выступить на совете. Это большая че…

– Ты так молод, – перебивает меня Император, и я на миг дезориентирован, соображая, комплимент это или укор, – храбр, энергичен, удачлив.

Я молчу.

– В последнее время я много слышу о тебе, Дан, – с полуулыбкой продолжает Эдвард, – разного, если честно. И хорошего, и плохого. Но я заметил интересную закономерность – там, где ты появляешься, Орима побеждает. Как минимум поэтому я и согласился выслушать тебя.

– Спасибо, Ваше Ве…

– Прежде чем ты будешь говорить с советом, расскажи мне все, – требует Император.

– Прошу прощения, что это – все?

– Все – это все, инспектор по безопасности. Мне хорошо известно, что ты был в плену у лефтхэнда и выбрался оттуда живым, известно о выступлении на совещании глав миров, про то, с каким упорством ты сопротивляешься сотрудничеству с расой морфоидов. Я только хочу знать, почему. Это личное или?…

– Это не только личное, – отвечаю я, – но доказательств у меня нет, одни догадки.

– Расскажи мне о своих догадках.

Я делаю вдох и выдох, успокаивая сердце, а потом делюсь своими наблюдениями и выводами, ничего от него не скрывая и не утаивая.

В резиденции Императора задерживаюсь до обеда. Я еще раз призываю полностью сократить контакты оримских военных и должностных лиц с представителями расы морфоидов и пропустить через полиграф и психологов всех, кто имеет доступ к ядерному и другому оружию. Меня обзывают параноиком, солдафоном, даже предателем, снова припоминают мне обстоятельства плена на Шурте. Это уже даже не смешно.

После обеда звонит Лина, а я так и не успел прочесть текст будущей конвенции. Приходится лететь в междумирье, читая в полете черновик закона, и до самой ночи спорить с ведущими экспертами о правах и свободах расы террористов и убийц.