Текст книги "Одна на двоих жизнь (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

Черт! Нужно быть осторожнее. Я становлюсь слишком сам собой. Это опасно.

Контрразведчик тянется за коммуникатором, лежащем на кушетке среди серых папок. Стандарный мини-компьютер, выпускаемый концерном «Редтехникс» для государственных служащих Империи. Торн запускает видео и отдает коммуникатор мне.

– Смотрите.

Заинтригованный, я беру коммуникатор и немею от бешенства – на экране Вики. А еще Таня, Анж, Жан на нашей кухне. Они о чем-то переговариваются. Татьяна накрывает на стол, Веньяр что-то рассказывает моей жене. Я даже знаю, куда контрразведка воткнула камеру наблюдения – в щиток вентиляции, но как «Зета» пропустила «глаз»?

От злости у меня леденеют руки.

– Что. Это. Значит?! Чтобы я знал, что отвечать, когда меня будут судить за ваше убийство!

Понимаю, что «ведусь», как кадет-первогодка, но этот гад достал меня своими фокусами.

– Это запись с камеры, которая уже уничтожена, – невозмутимо сообщает Торн, забирая у меня коммуникатор и что-то нажимая на панели, – спокойно, полковник, это нужно было для того, чтобы продемонстрировать метод. Видите, – он показывает на глазок камеры. На этих устройствах такие расположены с двух сторон, – вы смотрели на экран, а камера – на вас.

Злость утихает, хотя методы этого говнюка… под стать конторе, на которую он работает.

– Когда человек находится под воздействием гипноза, у него изменен зрачковый рефлекс. Камера фиксирует это изменение и достоверно определяет, наш это клиент или нет. Как видите, никаких сложностей методика не вызывает. Единственная проблема – заставить испытуемого смотреть в экран хотя бы двадцать секунд.

– Зачем тогда вам понадобился полиграф?

– Чтобы сохранить метод в тайне. Пока монстр из контрразведки, то есть я, буду тестировать бравых оримских солдат на детекторе лжи и пытать электрошоком, вы тихо и спокойно допросите, скажем, Мэйси и его многострадальную ля фам.

После обеда меня разыскивает Броквуд. Я уже успел позабыть, что представил парнишку своим порученцем, да и не до него мне было совсем.

И вот он явился, в новой форме, улыбающийся во все тридцать два.

Вытягивается, отдавая честь, а сам аж светится.

– А, Нокс! Как тебя приняли в дивизии?

– Отлично, здесь много новобранцев. Ко всем относятся хорошо. Ребята говорят, тут просто лафа – никаких ночных построений и учебных марш-бросков.

– Так это ж не учебка, а регулярная армия, – от его настроения на душе становится хорошо.

Я в Руме всего второй день, но мне уже тошно от этого назначения. Спасибо командору, подогнал работу – шпионить за товарищами. Когда разрабатывал генерала Форку, я точно знал, что Мануэль пошел по дурному пути, было не так противно, как теперь.

– Ну, – вытягивается Нокс, – так я готов к несению службы. Какой будет приказ?

Знал бы я еще. У меня пока не было времени толком ознакомиться с делами, оставленными предшественником. Бардак у него там знатный, рабочий бардак человека, который не думал – не гадал, что завтра умрет. Сам-то Уайлз, наверняка, понимал, где у него что, так что к покойному никаких претензий. Но вот мне разбираться не один день. И вряд ли кто-то поможет. Да еще это дело с авиадиспетчером Дакотой Мур.

– Пока никаких приказов не будет, солдат, – я ловлю разочарование во взгляде, легкое и мимолетное, – пройдись по базе, заведи знакомства, говорят, у них тут много девушек. Среди авиадиспетчеров, например.

Нокс внимательно ловит каждое мое слово. Каждый оттенок голоса.

– Но поспеши, пока разведчики всех не охмурили. Разведчики, они такие…

– Есть познакомиться с девушками, – весело отзывается Нокс, – вам оставить одну, сэр?

– Оставь. Я, может, тоже на днях загляну.

Броквуд, понимающе поиграв бровями, уносится наводить мосты с диспетчерами, а я возвращаюсь в свой кабинет. Никто не тревожит меня до самого вечера.

Глава 10

Утренние планерки по-прежнему скучны. Я привычен к другой жизни, Генштаб всегда гудит, как улей. Донесения, шифровки, звонки, совещания по пять-шесть раз на дню. Отчеты, отчеты, отчеты. Рапорты, от которых рябит в глазах.

В 21 воздушно-десантной тишь да благодать. Туман, морось, ослепительно яркие белые облака, насыщенно-зеленый лес со всех сторон от базы. Ленивая муштра, редкие тренировочные вылеты бомбардировщиков, равнодушное лицо начальника разведки.

Свирепое, но тихое недовольство командира разведроты. Унылый контрразведчик, без энтузиазма таскающий в свой сарай новобранцев. Прячущаяся ото всех Дакота Мур.

Дважды в неделю я отправляю шифровку Рагварну, в которой сообщаю о текущих делах.

В конце первой недели службы в дивизии замполит зовет меня выпить. Он сдержанно благодарит за то, что я не стал писать рапорт на Андерша, и сообщает, что удержал от этой глупости комдива.

– Отличный ты мужик, полковник, – говорит он с чувством, – обычно столичные птицы из штаба строят из себя невесть что, выдрючиваются перед нашими, боевыми командирами. Особенно если в таком, как у тебя, возрасте наденут погоны. Гонору много, а толку… А комдива не суди за те слова. У него родственник среди тех, осужденных – брат. Когда приговор по младшему Андершу огласили, СБшники тут же взяли Берта за яйца. Изъяли технику, бумаги, телефонные разговоры прослушивали, не церемонились с братом «предателя». Любой озвереет, понимаешь?

– Я не знал.

– Да это понятно. Только представь, что он мог подумать, когда тебя к нам прислали.

– Представляю. Но извиняться за свои слова на суде и на совете не собираюсь.

– Что, такой поборник справедливости? – с осуждением интересуется Бахмат.

– Плевал я на справедливость, – я в этот момент думаю, как ты, мне даже не приходится напрягаться, чтобы говорить твоими словами и интонациями, – последние три года я разгребаю последствия «предательства» этих типов. Лезу с голыми руками на суморфов, пытаюсь спасти от взрывов людей… детей! Но в половине случаев нихрена не выходит! Они взрывают аэровокзалы, супермаркеты, метро, а я… бессилен, и просто смотрю, как из огня и завалов выносят тела! Я задолбался смотреть на тела моих сограждан, Бахмат! Моя личная справедливость наступит, когда весь лефтхэнд на пару с Семьей захлебнется кровью!

Замполит смотрит остро, прямо, я вытаскиваю из кармана коммуникатор Торна и нахожу нужное видео. Штормзвейг, площадь возле Грандкарины. Протягиваю Бахмату, тот берет, впивается взглядом в прямоугольный экран.

– Это площадь во время церемонии подписания конвенции. Там погиб ваш прежний начальник штаба. Мы тоже там были, предупреждали руководство, просили впустить нас, дать шанс спасти людей, организовать эвакуацию… хотя бы что-то. Но они решили доверить охрану морфоидам.

Коммуникаторы «Ред Техникс» дают хорошее изображение и отличный звук. От грохота взрыва на экране вздрагивает не только замполит. Кажется, что пламя и черный дым рвутся из коммуникатора прямо сюда, в бар на военной базе, напоминая об ужасе и позоре, который пережили тогда все миры коалиции, включая Оримскую Империю.

Бахмат возвращает мне прибор.

– Мы ничего не успели сделать, – тихо говорю я, глядя на датчик – замполит, к счастью, чист, – и ваш сослуживец погиб, как и тысячи людей на этой площади. Вот за это я готов просить прощения, подполковник…

– Олег, – произносит он, подавая руку.

– Что?

– Так меня зовут. Олег Бахмат. Если тебе потребуется какая-то помощь, Дан, попроси меня.

– Спасибо, – я охотно пожимаю его сухую крепкую ладонь.

Нокс оказывается поистине удачным приобретением. Каким-то непостижимым образом этот паренек умудряется нравиться абсолютно всем, быстро заводит знакомых и приятелей, легко и непринужденно развязывает языки, и при этом умудряется услышать именно то, что важно. С такими данными Броквуду прямая дорога на дополнительный курс академии, а пока я пользуюсь тем шансом, что подкинула мне судьба.

– Чем порадуешь, орел? Дакота не появлялась?

– Неа, так и прячется в лазарете, Ведьма никого к ней не подпускает. Вроде как нервный срыв у девушки. И неееет! Только не заставляйте меня обхаживать еще и Рену, она не поверит!

– Ну, почему же?

Ведьмой в дивизии называют командира медицинского батальона Рену Бойл. Мне довелось однажды столкнуться с этой выдающейся женщиной. Полковник медслужбы вызвала меня сама, когда из разведуправления в часть пришли мои медицинские данные. Выдающаяся по всем параметрам женщина – ростом чуть ниже меня, сухая и жилистая, коротко стриженые волосы совершенно седые, а голубые глаза смотрят прямо в душу с ангельской терпимостью. Рена хотела знать, как мне удалось остаться в строю, получив пулю в голову. Кажется, мой ответ ее удовлетворил. А может, и нет.

Интересно, почему она прикрывает убийцу?

– Ладно, герой, отставить обхаживать Ведьму. Тут я как-нибудь сам. Какие еще новости?

– Хосс отоварил двух своих бойцов, – с облегчением докладывает Броквуд, – то есть сначала они затеяли ссору, подрались, а потом уже он надавал обоим тумаков, так что пришлось тащить парней в больничку. А я как раз там крутился, ну и…

– А причина?

– Вроде парни недовольны, – Нокс понижает тон, – что добыли какую-то информацию, а командиры не пускают ее в дело. Типа мы тут жопы рвем, а Мэйси лень поднять задницу и доложить генералу.

А вот это уже что-то. Командир разведроты наказывает подчиненных за недовольство командованием, хотя и сам не очень доволен начальником разведки. Надо заняться Мэйси плотнее, но как взять его за жабры, не добравшись до Дакоты?

Придется идти к Ведьме с цветами и шампанским, а иначе нам удачи не видать.

Рена смотрит будто сквозь меня, и я чувствую себя по-дурацки с цветами и бутылкой в руках и коробкой шоколада под мышкой. Это ты у меня ловелас, братишка, а я, кроме Ви, никого и не обхаживал.

– Полковник Райт, – на миг мне кажется, что в прозрачно-голубых глазах вот-вот задрожат слезы, – входите, – велит Рена.

Нет, показалось. Чур меня от женских слез!

Рена запирает дверь кабинета и жестом показывает, чтобы я не маячил в дверях, а поставил принесенные дары на стол.

– Что нужно?

– Прямо так сразу? Даже не поговорим?

– Захотите, потом поговорим. Вы же из-за Дакоты пришли? Так она готова встретиться.

– Со мной?

– С любым, кто поможет доказать, что она не виновата в той аварии. Мне показалось, что вы – самый объективный и незаинтересованный человек на этой базе. Дакота боится, что за нее возьмется особый отдел, а я не могу держать ее здесь вечно.

– Вас Мэйси попросил?

– Нет, – честно признается Рена, и по многозначительно поднятым бровям я понимаю, кто ходатайствовал за провинившегося диспетчера.

– Хорошо, проводите меня к мисс Мур.

Дакота Мур – привлекательная женщина. Даже спортивный костюм, забранные в хвост светлые волосы и принужденная поза со скрещенными на груди руками не способны испортить ее хрупкой светлой красоты. Мэйси можно понять. Даже странно, что он до сих пор не увез подругу с военной базы, где так много озабоченных мужиков.

– Мисс Мур, я полковник Райт, начальник штаба 21 дивизии.

Дакота кивает.

– Я знаю, кто вы, сэр.

– Вы готовы рассказать мне правду?

– Да, сэр, я готова. Правда в том, что я передала бортам верный курс, рассчитанный для учебного полета с учетом погрешностей. Не знаю, что там случилось, но я действовала по инструкции.

– Однако самолет сгорел, – мягко напоминаю я, устраиваясь напротив нее на пустующей койке.

– Это… ужасно! Но это не моя вина! – отчаянно шепчет она, нервным движением выдергивает прядку из прически и начинает ее терзать.

– Мисс Мур, я хочу, чтобы вы кое-что увидели, – я снова достаю коммуникатор, для Дакоты у меня тоже есть видео. Бомбардировщики, которые сбрасывают ФАБы на мирный маленький городок Талла. Запускаю ролик и протягиваю ей, – пожалуйста, досмотрите до конца.

У Дакоты ледяные пальцы, она послушно смотрит на экран, но вздрагивает, когда слышится свист и вой летящей вниз бомбы, раздающийся следом грохот заставляет ее жмуриться, а меня – бояться за результат теста.

– Это оримские птички, которые ведут оримские летчики, – отвечаю я на невысказанный вопрос, спустя минуту забирая коммуникатор из ослабевших пальцев, – которые находятся под гипнозом и выполняют приказ террористов.

Результат оказывается предсказуемым – тест Дакоты положительный. Это значит, бедная девушка не знала, что губит пилотов. Она просто не понимала, что делает.

– Я не виновата.

– Конечно, вы не виноваты, – успокаиваю я мисс Мур.

– Вы мне поможете? Только не сообщайте в собственную безопасность! Умоляю, мистер Райт! – она до ужаса напугана, и я не знаю, что с этим делать.

– Поступим так: вы напишете рапорт об увольнении и поедете в любое безопасное место к близким людям. Есть у вас кто-нибудь, кроме майора Мэйси? Родители, братья или сестры?

– Да, родители и тетя. В Севилье.

– Прекрасно. Тогда собирайтесь, я организую для вас шаттл и сопровождение. С Мэйси пока не прощайтесь, он должен думать, что вы все еще здесь.

– Рич ни при чем! – вскидывается Дакота. – Он просто защищал меня от Спенсера.

– Я знаю, мисс Мур, я знаю.

Рена стоит в дверях, с непроницаемым лицом глядя, как я забираю Дакоту.

– Никому ни слова.

– А если ее парень явится?

– Не явится, я успею поговорить с ним раньше. Не смотрите так, с ней все будет хорошо.

Я не совсем уверен, что говорю правду. Судя по тому, что я видел прежде, реализовавшись, программа запускает в подсознании механизм самоуничтожения. Надо спросить Торна, есть ли у контрразведки способ нейтрализовать эту скрытую бомбу или несчастная Дакота обречена.

Приказ зайти ко мне я передаю Мэйси через одного из разведчиков, случайно попавшихся мне по пути в штаб. Начальник разведки отзывается немедленно, но вид у него при этом донельзя раздраженный. Мэйси чем-то сильно взволнован, но мой вызов стал дополнительной проблемой, а не причиной его раздражения.

– Добрый день, майор.

– Сэр, – отзывается он нетерпеливо.

Про Дакоту он еще не знает, иначе говорил бы со мной по-другому.

– Я вас ни от чего не отвлек? Может быть, вы куда-то спешите?

– Нет, никуда не спешу, – разведчик берет себя в руки и пожимает плечами, – у вас есть какие-то вопросы по моей службе?

– Садитесь.

Он послушно опускается на стул, спина прямая, как кол.

– Я хочу знать, какую информацию вы получили от своих людей, но не передали генералу Андершу.

Каким чудом ему удается остаться бесстрастным, остается только гадать. Но взгляд – бешеный и затравленный – выдает его с головой.

– Вы в своем уме?

– То есть вы передали, но генерал проигнорировал разведданные?

– Не лезьте не в свои дела, Райт, – огрызается Мэйси.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Дакота Мур не виновата в катастрофе.

Вскочил. Сжимает кулаки. Вот теперь он психует по-настоящему.

– И это тоже не твоего ума дела! Вы, все, оставьте девочку в покое!

– Дакота далеко отсюда, – я демонстративно смотрю на часы, – сейчас уже должна входить в дом родителей. И, кстати, в ее подсознании находится чужеродная программа, которая заставила ее передать неверные координаты пилотам бомбардировщиков.

Мэйси тяжело дышит:

– Пошел ты! – выдыхает он и хватается за ручку двери.

– Стоять! Мы не закончили!

Начальник разведки замирает и выпрямляется, медленно поворачивается ко мне:

– Это правда? Про гипноз?

– Клянусь честью.

– Что с ней теперь будет? – голос Мэйси надламывается, он не может отойти от потрясения.

– Не знаю. Но я могу сделать так, чтобы ее дело не попало в руки собственной безопасности.

– Разве это самое страшное? – криво усмехается разведчик.

– В РУ есть профессор, который занимается изучением гипноза морфоидов, возможно, он уже нашел или вот-вот найдет ответ, – я не знаю, чем еще его обнадежить. Мэйси выглядит сломленным.

– Мы знаем, где находится штаб севильской группы лефтхэнда. Можно было брать этих говнюков тепленькими, у ребят много чего к ним накопилось. Но Андерш не пускает информацию в дело. А я… – он отводит взгляд, – ребята психуют, а я не мог из-за… нее.

– Комдив пообещал защитить Дакоту от службы безопасности?

– Если я засуну язык в жопу, – сквозь зубы цедит он и отворачивается, сплевывает сквозь зубы прямо на пол.

– Как думаешь, почему он не дает накрыть штаб террористов?

– Чего тут думать? Пытается выменять брата.

Господи! У меня словно глаза открылись! Никто, кроме меня, не знает достоверно, что осужденных офицеров давно нет живых. Андерш пытается вытащить своего брата, обменять его на пленных, на информацию, да на что угодно… Я бы тоже пытался!

– Готовьте группу захвата, – отдаю приказ донельзя удивленному Мэйси, – командир первого десантного и вы, Рич, через десять минут здесь для обсуждения плана.

– А генерал Андерш? – задает разумный вопрос начальник разведки, но его глаза горят холодной яростью и желанием прижучить ублюдков, сотворивших такое с его любимой женщиной.

– Андерша я беру на себя, – адреналин пульсирующей струей выбрасывается в закипающую кровь, в висках стучит от знакомого возбуждения, – у вас десять минут, и чтобы техника уже стояла наготове.

Даже если в дивизии сейчас находятся шпионы, в чем я совершенно не сомневаюсь, такая скорость реагирования не даст им времени что-то предпринять.

Мэйси кивает и уносится выполнять приказ, а я выхожу из кабинета.

Комдив находится у себя. Услыхав мои шаги, встает навстречу, распахивает дверь и пятится, видимо, уловив что-то в моих глазах.

– Он мертв, – говорю я, – все кончено уже давно.

– Ты… что ты себе?…

Андерш не понимает, а, может, не в состоянии осознать моих слов.

– Ваш брат давно убит, генерал, еще в июне, вместе с другими офицерами. Их посадили в транспортный вертолет и выпустили ракету. Я видел это своими глазами, сэр. Мне жаль.

– Сукин ты сын! – он таращится на меня покрасневшими глазами, сам мгновенно побагровевший. – Ты лжешь, ты…

Он кидается к двери, я преграждаю путь, и комдив обрушивается на меня всем корпусом, с силой теснит. Я отталкиваю его и, понимая, что не в состоянии остановить, вполсилы бью по морде.

– Да ты… Урою! Убью суку! Сукииии! – мне снова приходится его держать, Андерш прет, как тяжелый танк, пыхтит, ревет, и мне приходится несладко. Но вскоре бешеный напор резко сменяется полной апатией, комдив бросает свое мощное тело к стене и приваливается так, будто его перестали держать ноги. Из груди рвется то ли хриплое рыдание, то ли хохот.

– Мне жаль, – повторяю я. – Мы отомстим за всех наших.

– Шел бы ты, Райт…

Слышу в коридоре голоса командиров, которые участвуют в атаке на базу террористов.

– Мы убьем их, сэр, мы их уничтожим!

Вертушки взмывают в ночное небо, в груди тоскливо ноет. Адреналин перегорает в теле, привычном к бою, плечи просят ощутить тяжесть брони, а руки – твои руки – скучают по штурмовой винтовке. Я одергиваю китель, задирая голову к небесам, где теряются черные точки. Ветер шумит, гудит, будто море, и я не сразу слышу голос за спиной.

– Какого хера ты творишь, Дан?

– А, Олег, – вот и он тоже остался за бортом этого праздника жизни, – генерал Андерш решил атаковать штаб лефтхэнда.

– Почему он поменял решение? – недоверчиво интересуется Бахмат.

– Его брат убит. Он не знал об этом.

– А ты-то откуда знаешь и почему не сообщил мне? – обиженно качает головой Бахмат.

– Меня никто и не спрашивал. Устроили тут масонский заговор. Стыдно, замполит!

Бахмат чешет в затылке, делая вид, что смутился.

– Кстати, Дакота Мур находилась под гипнозом, когда передала неверные координаты пилотам бомбардировщиков.

– Как определил? – быстро спрашивает замполит.

– Есть способ.

Мы уходим с вертолетной площадки, очень уж тут шумно. Кстати, надо зайти к Спенсеру, сообщить новости о Дакоте.

– А других диспетчеров протестировали?

– Я – нет, насчет контрразведки не знаю.

Похоже, нам приходит в голову одна и та же мысль. На взлетной полосе вспыхивают огни. Малый сверхзвуковой бомбардировщик «R-17», который пилоты ласково называют «бочонком», плавно выкатывается на свет.

– Твою дивизию!

Мы переглядываемся и со всех ног бросаемся к диспетчерской. Олег на бегу срывает с пояса рацию и, не стесняясь в выражениях материт ничего не понимающего дежурного:

– Куда смотрите, долбо*бы херовы! У вас там «бочонок» вышел на взлет! Как не знаете?! Х**во смотрите, дебилы! Кто отдал приказ? Где Спенсер? Придушу говнюков!

Влетаем в диспетчерскую, сотрудники оглядываются на нас круглыми от удивления глазами.

– Кто отдал приказ? – ору я, а Бахмат, крутанув кресло, вытряхивает из него парня-диспетчера.

– Шиф…ровка, – мямлит тот, отползая от разъяренного замполита.

– Нам пришел приказ – курс, цели, все, – вскочив, оправдывается девушка, – из Генштаба, по закрытому каналу. По инструкции…

– Сядь и останови борт, – отрезаю я, – по инструкции ты должна была доложить Андершу или в его отсутствие – мне. Ну, чего сидишь?

Бахмат хватает шифровку, пробегает глазами и со стоном приникает к стеклу диспетчерской, где бомбардировщик, несущий восемь авиабомб, заканчивает разгон.

– Борт 18, борт 18, говорит диспетчер… борт 18! Сэр, с ним нет связи!

– Пытайся установить, – уже понимая, что все бесполезно, приказываю я. Перевожу взгляд на Олега:

– Придется его сбить.

– Блядь!

– Дай мне рацию.

Бахмат смотрит на меня, как на врага народа, но рацию отдает. Он тоже понимает, что другого выхода нет, лефтхэнд взял нас за задницу и вот-вот натянет.

Вбегает взъерошенный Спенсер, переводит взгляд с меня на замполита и обратно.

– Кто?

– Дастер. И, похоже, он под гипнозом.

Понимая всю бессмысленность спора со мной Спенсер пытается докричаться до своего пилота:

– Дастер! Кэм, ответь! Катапультируйся, Кэм, живо! Слышишь меня, придурок? Прыгай! Прыгай!

Я отдаю приказ, компьютерная программа комплекса ПВО дублирует его. Как же хорошо, что хоть эта система полностью компьютеризирована. Мы ничего не видим, в диспетчерской воцарилась тишина, все боятся даже дышать. На панели мы видим таймер, отсчитывающие секунды до вхождения борта18 в портал. «Бочонок» вспыхивает за три секунды до нырка, слишком близко от портала, так что магнитное поле сжимает и втягивает в себя пылающий стальной ком. Если Дастер и попытался катапультироваться, вряд ли он сумеет выжить в этой жуткой круговерти.

========== Главы 11-12 ==========

Глава 11

– …согласно шифровке, Дастер получил курс на W: 113, где находятся…

– …оримские нефтяные вышки, – Рена Бойл светит мне фонариком поочередно в оба глаза, – вы хорошо меня видите, полковник?

– Нормально, – отвечаю я, – у меня не оставалось времени на маневр, сверхзвуковой самолет был бы на месте минут через двенадцать-тринадцать.

– Я понимаю, смотрите на кончик молотка, – она подносит к моему лицу блестящий молоточек, начинает водить перед глазами вправо-влево, приближать к переносице и удалять от нее.

– Со мной все в порядке, мне просто дали по морде.

Рена откладывает молоток и, подняв руки, слегка сжимает мои виски. Ладони у нее прохладные, легкие.

– У вас в голове пуля, полковник, а вы ведете себя так, будто не понимаете опасности.

– Поверьте, я понимаю. Просто не успел среагировать, ожидал ответа командования. Все были немного не в себе.

– Что теперь будет с Томом?

– Со Спенсером? Да ничего не будет, утром Олег выпустит его с гауптвахты. Разбирательство за нападение на вышестоящего офицера ему не грозит, если вы об этом.

Рена кивает, задумчиво глядя на меня. Сейчас глубокая ночь, полчаса назад вернулась группа захвата во главе с генералом Андершем. Вернулась с победой. Комдив, лично принявший участие в операции, подошел к нам, встречающим их на летном поле, окинул меня тяжелым, как и прежде, взглядом.

– Разрешите доложить, – отрапортовал я, стараясь не морщиться от горящей огнем скулы, – предотвращена несанкционированная попытка вылета бомбардировщика «R-17». Применили орудия ПВО. Ситуация была экстренная. Командование уже оповещено.

– Черт знает, что творится! – бросил Андерш, но без злости, просто в сердцах.

– Иди, – пихнул меня в бок Олег, – я сам все расскажу. Покажись Ведьме.

И вот я сижу перед Реной, и мои мысли вместо тысячи насущных проблем занимает один вопрос, а именно – за что мисс Бойл дали прозвище Ведьма.

– Я еще не открывала шампанское, – замечает Рена, – можем сейчас открыть.

– Не стоит, мне еще рапорты писать, – улыбаюсь я, – но от чая с конфетами не откажусь.

Она понимающе кивает и включает чайник. Накрывает на стол, достает кружки, коробку чая, конфеты, которые я же ей и принес сегодня днем.

– Вы помните Эдну Кромвер? – вдруг спрашивает Рена.

– Кого?

– Она командовала хирургической службой на летающем госпитале в 62-м.

Полковник Кромвер? Я не знал ее имени. Да и не встречал больше после той истории.

– Господи! Помню, конечно же, как можно забыть человека, который спас жизни мне и брату. Просто вы назвали ее имя, а я не знаком с ней настолько близко.

Рена улыбается лукаво и очень тепло.

– Это вы с братом спасли нам жизни. Я ведь тоже была там, на том проклятом шаттле.

– Вот как, – отчего-то становится неловко, так же, как на Севилье, когда официантка принесла мне кофе в благодарность за спасение чьей-то семьи. – Это всего лишь наш долг.

– Мой первый контракт. Я просто хотела заработать денег, а тут такое… поверить не могу, что все-таки решилась вернуться в армию. Но мне легче, когда есть возможность делать хоть что-то. Спасибо вам, Дан…

– Не стоит, – качаю я головой, – у нас тогда все совершенно случайно вышло. Повезло.

– Не за госпиталь, за то, что вы делаете сейчас. Все казалось таким безнадежным, но вы отбили Ориму, а теперь сумели справиться с террористами здесь. Теперь я верю, что у нас всех есть шанс. Правда же?

Рена на самом деле и не ждет никакого ответа. Мы оба знаем, что шанс – это мы. Все, кто – каждый на своем месте – делает свое дело добросовестно и честно. Служит Империи жизнью и кровью.

– Дан, – в лазарет врывается взволнованный Бахмат, – у нас новости. Добрый вечер, мисс Бойл. Как он?

– Полковник Райт в порядке, – кивает Рена, стремительно поднимается и тянет руку к вешалке за курткой. Я тоже поспешно одеваюсь, гадая, что там у них еще стряслось.

Замполит ведет нас в переговорную, где уже собрались все старшие офицеры штаба.

– Вот, я его привел, – докладывает совсем не по форме Олег и подталкивает меня вперед.

На всех экранах переговорной – лицо командора.

– Райт.

– Сэр, – вот теперь становится по-настоящему страшно. Только бы не катастрофа в Ориме! Только бы не семья! И не Веньяр! И… да черт возьми, сейчас я вообще не готов к плохим новостям. Мы же тут победили.

Но я давно и хорошо знаю Рагварна, и это выражение усталой обреченности видел, пожалуй, чаще других.

– Господа офицеры, – он роняет фразы, как удары кувалдой по рельсе, – должен сообщить вам, что вы – молодцы. Герои. Можете готовить представления к наградам, генерал Андерш.

– Спасибо, сэр, – Андерш в смятении, радость от победы над террористами погасла при виде командора, и даже слова о наградах не успокоили никого в переговорной.

Справа от меня встает Олег, мы переглядываемся, но и он пожимает плечами.

– Сообщаю вам, что два часа назад с трех аэродромов поднялись самолеты ВВС Оримской Империи, ведомые нашими летчиками. Атакованы Штормзвейг, Заккар и Буцалло. Бомбы сброшены на жилые районы.

Он не уточняет, но, рассчитав радиус поражения осколочно-фугасной авиабомбы, можно предположить, что жертв среди мирного населения тысячи, десятки тысяч. Твою мать! Я же передал им шифрограмму! Сразу же, пока диспетчеры добывали мне лед для разбитого лица.

– Генерал Андерш, примите поздравления, вы единственный сумели предотвратить катастрофу на вверенном вам участке фронта.

– Благодарю, сэр, – церемонно отдает честь комдив, – но моей заслуги в этом нет. Начальник штаба полковник Райт и зам по управлению подполковник Бахмат проявили бдительность и самостоятельно приняли решение сбить самолет-камикадзе.

Рагварн кивает.

– О ваших подвигах, генерал, мне тоже известно. База террористов на Севилье – отличная работа. Хорошо служите, господа! Райт…

– Сэр?

– Спасибо, – они сговорились все.

– Сэр, – пользуюсь я моментом и присутствием двух десятков офицеров. Это нечестный, прямо-таки запрещенный удар, но у нас нет времени на медленные танцы, – у меня есть просьба.

Шепчущиеся офицеры враз умолкают и таращатся на меня в изумлении.

– В нашем сегодняшнем успехе большую роль сыграл начальник разведки майор Мэйси. База лефтхэнда захвачена благодаря его умелому командованию…

– Ну? – перебивает длинное вступление командор.

– Его невеста, бывший авиадиспетчер Дакота Мур пострадала от рук наших врагов. С помощью гипноза ей в подсознание заложена разрушительная программа. Если ее не нейтрализовать как можно скорее, девушка погибнет.

– И чего ты хочешь от меня?

– Доставить ее к профессору Ольсену. Дать ему лабораторию, помощников и возможность работать. Под мою ответственность, сэр.

Рагварн смотрит на меня с бесконечной усталостью. Он понимает, что я поставил ему шах и мат. Теперь командору придется выцарапать профессора из лап собственной безопасности и дать ему все, что понадобиться для продолжения исследований.

– Хорошо, – произносит командор, – что-то еще?

– Нет, сэр.

– Тогда жду завтра подробный отчет, – бросает он и отключается.

Тишина тут же сменяется шумом. Рядом со мной оказывается Мэйси, хватает за руку и жмет со всей силы. Все хлопают друг друга по плечам, обнимаются и поздравляют, потом вдруг вспоминают о сброшенных на Первый Перекресток бомбах, притихают, но все равно радуются, что это не тут, не у нас, а мы сумели предотвратить, справились…

Андерш подходит ко мне неохотно. То, что наши разногласия сошли в конечном итоге на нет, не прибавило ему симпатии ко мне, да и я не расположен к панибратским отношениям с комдивом. Но он все же протягивает руку под одобрительными взглядами подчиненных.

– Был неправ, – обронив короткую фразу, он отводит глаза, но пожимает мою руку крепко.

– Взаимно. Пишите представления, сэр, на всех, кто участвовал в операции. Пока не случилось что-то еще, и о нас не забыли.

Бесконечный день заканчивается. Половина офицеров отправляется в бар праздновать победу, а мы с генералом и замполитом идем в штаб писать свои бумаги. Работой на эту ночь мы обеспечены.

До Рождества работаю, не покладая рук. В ответ на наши – мой и Торна – рапорты, мы получаем еще с десяток единиц сканеров. Но и с аппаратурой дело идет слишком медленно.

Мэйси переманил Нокса Броквуда в разведроту, я не стал препятствовать карьере пацана, хотя мне теперь не хватает свежего взгляда на вещи.

Второй Перекресток ожил. После зачистки базы террористов в Севилье активизировались группы в других мирах. Малочисленные, мобильные отряды на вертушках или нескольких БМП наносят точечные удары по жилым городам. И всегда в зоне поражения места большого скопления народа – метро, торговые центры, больничные комплексы. Все это затрудняет действия военных, сукины дети знают, как нагнать панику и уйти незамеченными. Андерш рвет и мечет, требуя от разведки невозможного. Мэйси почти не спит.