Текст книги "Одна на двоих жизнь (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

– Идите за нами, – велит подполковник и ведет нас к зданию штаба.

Там, на вечернее совещание, уже собрался весь офицерский состав 21 воздушно-десантной дивизии.

Не меньше двадцати офицеров подразделений и штаба встречают недоуменным молчанием. Командир дивизии генерал Андерш поднимается с непроницаемым лицом, но его взгляд буквально давит меня. Ростом комдив едва ли не выше меня, плечи широченные, а руки, даже для такого внушительного роста, кажутся слишком длинными, отчего Андерш напоминает очеловеченного орангутана. Голова брита почти наголо, но пробивающийся волос ярко-рыжий, темные глаза близко посажены – колоритная личность, в общем.

– Господа, позвольте представить нового начальника штаба, – объявляет Бахмат, – полковник Райт из разведуправления.

Отдаю честь неохотно встающим офицерам. РУ всегда было недостижимой мечтой для обычных войск, элитой. Спецназ разведки получал самые сладкие пряники, оставляя грязную работу другим подразделениям. Так что я представляю, как выгляжу в глазах своих новых сослуживцев.

– Для меня честь служить с вами, – просто вежливость. Я не рад, и они не рады, но нам придется как-то уживаться.

– Мы все еще успеем познакомиться ближе, – металлическим тоном срезает Андерш, – занимайте свободное место, полковник, продолжим наше совещание.

Бесконечно длинный день закончился, но я не собирался идти в выделенную мне каморку в офицерской казарме. Бахмат показал мне кабинет прежнего начальника штаба, пояснив, что мой предшественник погиб в Штормзвейге по время атаки суморфов в сентябре этого года. Он был там по семейным делам, пошел поглазеть на глав правительств – и оказался в эпицентре одного из взрывов.

В кабинете все осталось так, как было при его жизни.

– Располагайтесь, сэр, – говорит мне на прощанье Бахмат, – и, если позволите совет, не обращайте внимания на взгляды. Полковника Уайлза в дивизии любили, многие надеялись, что на его место назначат одного из наших офицеров. К вам привыкнут.

– Спасибо, – киваю я. Меньше всего сейчас меня беспокоит то, как относятся ко мне в дивизии.

Пытаясь разобраться в делах, я жду вызова комдива для более подробного знакомства, но Андерш игнорирует мое назначение. Ладно, я не гордый, если не явится, завтра пойду к нему сам.

Прежде чем зарыться с головой в дела штабные, набираю номер жены и рассказываю, как прошел мой день. Прежде я никогда не звонил Вики вот так, просто чтобы поговорить. Сказать, что люблю, пожелать доброй ночи. Но я уже не прежний. Да и Ви – не та, что раньше. Кажется, прошли сотни и сотни лет. Вики нежно шепчет в трубку, что тоже любит, и нет – она больше, и просит беречь себя, быть осторожным. Я обещаю. Я готов пообещать ей все, что угодно.

Генерал Андерш заявляется сам, рано утром, словно знает, что всю ночь я провел в кабинете Уайлза.

– Кто позволил вам закрыть вербовочные пункты? – рявкает он с порога, и не подумав поздороваться. За его плечом маячит Бахмат.

– Это сделано из соображений безопасности, – я поднимаюсь и отдаю честь, – доброе утро, сэр.

– Хрена с два! – комдив проходит в кабинет, оглядывает свирепым взглядом, словно ожидал, что я за ночь выкину отсюда все, что принадлежало погибшему Уайлзу. – Еще не успели приехать, а уже командуете. Я не позволю!…

– Сэр, – Бахмат бросает на меня виноватый взгляд и обрывает истерику комдива, – полковник Райт прибыл из Генерального Штаба, может быть, у него есть особые распоряжения от командования?

Андерш прожигает его взглядом, снова поворачивается ко мне:

– Ясно, Рагварн мне больше не доверяет! Шпиона своего послал, мало нам этого контрразведчика сраного… Задолбали, мать их!

Как же его проняло! Выслушиваю гневную тираду спокойно – я ожидал подобного приема, узнав, куда меня переводят.

– Берт, угомонитесь, – осаживает его замполит, – и дайте полковнику выступить в свою защиту.

Андерш снова пытается убить меня взглядом.

– Ну? Давай.

– Я не собираюсь защищаться, – развожу руками, – при всем уважении, сэр, я привык к военной работе, а не штабной. Тем не менее, мне известно, что обеспечение безопасности личного состава на этой базе – обязанность начальника штаба. Вербовка проходила с грубыми нарушениями, но в нынешней обстановке мы не можем себе позволить подобную небрежность. Думаю, никому не нужно напоминать теракты в Штормзвейге?

Оба офицера скривились, будто хлебнули уксуса.

– Вербовочные пункты заработают, как только будут устранены все нарушения.

Андерш молчит, глядя на собственные ладони, лежащие на столе.

– Гляди-ка, – наконец, выдает он с мрачным восхищением, – как по-писаному шпарит. Одно слово – Генштаб.

– Исправьте все нарушения, Райт, – снова приходит на помощь Бахмат, – чтобы в ближайшее время пункты снова заработали. Армии нужны добровольцы.

Вспомнив вчерашних мальчишек у вербовочного пункта, я проглатываю возражения. Против профессиональной мощи террористов эти дети – просто пушечное мясо. Пикнуть не успеют, станут донорами для «девочек» лефтхэнда, напоят своей кровью красноглазых тварей, пока такие, как Андерш, меряются причинным местом со всеми подряд. Но спорить с ним сейчас – только наживать себе врага.

– Хорошо. Что-то еще?

У генерала дергается верхняя губа. Раздраженно махнув рукой, он разворачивается и уходит, как и вошел, не тратя времени на расшаркивания.

– Не обижайтесь на него, – вздохнув, просит замполит. – Командир у нас… вспыльчивый, горячая кровь. Но отходчивый.

– Скажите, подполковник, у вас тут ко всем такое отношение? Или только я такой невезучий?

Бахмат позволяет себе скупую улыбку.

– Вы тут не при чем, Дан. В последнее время все офицеры, да и солдаты в постоянном ожидании. Из Генерального штаба проверка за проверкой, еще самолет этот…

– Какой самолет?

– Да просто несчастный случай, – отмахивается замполит, – диспетчер ошибся, наводя пилота на координаты портала. В итоге ЧП. А бомбардировочный присоединили к нам недавно. Комполка сразу на измену, начал везде врагов искать. А, что говорить! Все на нервах, полковник, ждут неприятностей. Да еще вы тут явились и сразу с порога начали командовать.

– А что, надо было оставить все, как есть?

Бахмат выразительно пожимает плечами. Меня это злит до дрожи.

– Вы видели когда-нибудь Мег, подполковник? А суморфов? – по его лицу вижу, что вопрос риторический. – Так вот. Вы их и не увидите, пока они не подорвут склад боеприпасов или десяток бомбардировщиков.

Он смотрит, не отводя глаз, внимательно впитывая не только мои слова, но и интонации, жесты. Разошелся я совершенно зря.

Держи нервы при себе, Корд.

– Я работаю по программе «Антиморф» уже больше десяти лет и знаю, о чем говорю, – примирительно поднимаю я руки ладонями вперед.

– Это очень познавательно, – серьезно кивает замполит, – был бы рад узнать больше, если вы не против, полковник. В конце концов, мы все в одной лодке.

Тут он прав. Мы в одной лодке, если продолжать замалчивать опасность, такие, как Андерш, наворотят дел.

– У вас тут есть, куда сходить вечером?

– Бар и офицерский клуб. Можно так же съездить в ближайший городок.

– Тогда в девять вечера в баре. Если вы хотите узнать, в каком мы все положении.

Бахмат кивает:

– Я буду.

========== Главы 9-10 ==========

Глава 9

Видимо, у подполковника находятся другие дела на этот вечер, потому что в маленьком баре на территории базы в назначенное время он не появляется. Нет здесь и других старших офицеров, хотя в общем зале довольно многолюдно. Солдаты выпивают, играют в бильярд и карты, обсуждают новости с Первого фронта и девушек из ближайшего городка. Все как на любой военной базе. Среди бойцов много новобранцев, которых можно легко выделить по новой форме и тому, что именно они бегают к стойке за пивом. Дедовщина цветет махровым цветом.

На меня никто не обращает внимания, только бармен предельно вежливо интересуется, что подать «господину полковнику». Счел заезжим проверяющим? Андерш ведь не потрудился представить меня личному составу дивизии, штаб которой я возглавил.

– Разрешите составить компанию? – раздается сзади, и я сразу узнаю голос.

Николас Торн. Лощеный подполковник контрразведки, который подозревал тебя в шпионаже в пользу Семьи. Надо же, какая встреча!

– Садитесь, – киваю я на соседний стул и жестом подзываю бармена. Тот появляется в мгновение ока и замирает, боясь пошевелиться, словно перед ним две гремучие змеи.

Торн присаживается на облезлый стул все с тем же королевским достоинством, как и в Штормзвейге, только теперь вместо классического костюма на нем безликий камуфляж. Даже погон на плечах нет, лишь небольшой галун на лацкане куртки как знак принадлежности к министерству внутренней безопасности.

– Рад видеть вас в добром здравии, мистер Райт. Помнится, в нашу прошлую встречу вы были лейтенантом?

– Вы тоже выглядели несколько иначе, – парирую я, гадая, как Торн оказался на базе 21 воздушно-десантной. Или он тут по мою душу? Нет, вряд ли.

– Так или иначе, но мы с вами оба здесь в ссылке, – тонко улыбается Торн. Его льдисто-серые глаза впиваются в мое лицо, и я собираюсь с мыслями – нельзя, чтобы контрразведчик заметил подмену. Судя по тому, как проходил допрос в Штормзвейге, безопасники довольно хорошо изучили тебя. Лишние вопросы мне не нужны. Появление подполковника контрразведки и доверенного лица Архангела на Втором фронте значило лишь одно – Милтон решил-таки поделиться своими наработками. Видит, скотина, что мир вот-вот склеит ласты.

– Не понимаю, о чем вы, – непринужденно пожимаю я плечами.

– Вас с вашими способностями, уникального солдата, отправили на Второй Перекресток, и вы считаете это справедливым? – серьезно уточняет Торн.

– Для вчерашнего лейтенанта стать начальником штаба дивизии – отличный карьерный рост.

– Вы идиот или прикидываетесь, Райт? – мой ответ раззадорил контрразведчика. Вот теперь мы поиграем на моих условиях, сука!

Торн, поняв, что позволил себе совершенно неуместную, непродуманную вспышку, леденеет лицом и продолжает уже спокойным тоном:

– Вы – единственный в РУ, кто способен блокировать гипноатаку Мег Семьи. Вы совершили невозможное и спасли Ориму, захватили колосс и Кеннета Смита. А вас выставляют в эту дыру, в какой-то, простите, сраный штаб, подальше от больших дел. Что это, если не ссылка?

– Это – возможность, подполковник.

Его холодные блеклые глаза распахиваются, вспыхивают знакомым огнем.

– Архангел был прав насчет вас. Вы упрямы и не умеете останавливаться. Я могу помочь использовать вашу ВОЗМОЖНОСТЬ на благо Империи.

Интересно, Милтон знал, что меня отправят сюда, или Торн импровизирует? Красиво говорит, убедительно. Но нельзя показать, что желаемое само плывет ему в руки.

– Наше знакомство, подполковник, началось с того, что вы напугали дорогую мне женщину, поэтому ваши комплименты, как минимум, неуместны.

– Готов принести извинения, – не подумав, начинает оправдываться контрразведчик, – государственная измена – серьезное преступление, подозреваемые и их близкие часто…

– Мистер Торн, – обрываю я, еще больше подтачивая его уверенность в себе, – не стоит ничего объяснять и набиваться мне в друзья. Вы поступили недостойно, но этот факт не помешает мне выполнить свой долг перед Оримой. Я правильно понял, вы предлагаете сотрудничество?

Надо отдать ему должное, контрразведчик быстро взял себя в руки.

– Вы правильно поняли.

– В таком случае, я должен знать все о вашем методе распознавания гипноза. Зайдите ко мне завтра в первой половине дня, – одним движением я бросаю на стойку нужное количество монет и встаю, не давая Торну продолжить диалог.

– Доброй ночи, мистер Торн.

– До свидания, полковник, – он, щурясь, смотрит мне вслед.

Возвращаясь, я замечаю, что в штабе горит свет. Чудесно! Ай да Бахмат! Ай да лис!

Разумеется, все заговорщики под предводительством генерала Андерша тут, сгрудились вокруг стола, над которым крутится объемная карта Румы. Сквозь сверкающую голограмму просвечивает бутылка водки и маленькие стаканы. Ну просто Тайная Вечеря.

При моем появлении офицеры, как один, резко поворачиваются и, узнав, переглядываются, будто пойманные на горячем грабители. Замполит выглядит смущенным.

– Полковник Райт, – вскакивает Андерш, – что вы тут забыли?

– Какая любопытная постановка вопроса, – язвительно отвечаю я. – Что я мог забыть на совещании офицеров штаба, начальником которого меня назначили?

Кто-то из присутствующих давит усмешки, другие отводят взгляд. Андерш стремительно багровеет:

– Все знают, что вас прислали шпионить за нами, Райт.

– Прямо-таки все?

Замполит разглядывает свои руки, но на тонких губах играет улыбка. Полагаю, комдив приказал ему любой ценой избавиться от меня, потому Бахмат и устроил этот розыгрыш с приглашением в бар. С другой стороны, он мог предложить встретиться в городе, чтобы я гарантированно не попал на секретное совещание. А раз он этого не сделал, можно предположить, что замполит с Андершем не заодно.

Я оглядываюсь в поисках свободного стула. Под напряженное молчание офицеров штаба приношу стул из коридора и усаживаюсь перед столом. Генерал Андерш смотрит на все это с таким видом, словно готов выхватить пистолет и выстрелить в упор.

– Продолжайте, господа, – разрешаю я, складывая руки на груди, чем окончательно вывожу его из себя. Это нетрудно, ей-богу! После короткого, но напряженного разговора с контрразведчиком стычка с Андершем только бодрит.

– Никто ничего продолжать не станет! Я подам рапорт, чтобы через месяц вашего духу здесь не было!

Кто же его так настроил против меня? Может, Брэниган лучший друг этого Андерша?

– Берт! – снова встревает Бахмат. – Ты перешел все границы!

– Нет уж, я выскажу этому типу все! – повышает голос комдив. – Пусть не думает, что мы тут ничего не знаем. 21 дивизия всегда была самой сплоченной и боеспособной дивизией в армии Оримы, а нас подозревают в измене!

– Берт!

– Что Берт?! Райт – стукач, шавка контрразведки! Еще летом он был лейтенантом, и вот нарисовался тут с погонами полковника!

Андерш обличает меня с явным удовольствием. Офицеры потрясенно молчат, переводя взгляд с меня на командира.

– Да, – глядя с вызовом, продолжает комдив, – я знаю, что ты там наболтал на совете! Лицемерный сукин сын! Ты оговорил на суде моих друзей, которые были невиновны! А теперь ты опомнился, ублюдок! Двадцать наших братьев, оримских офицеров, приговорены к расстрелу…

– Сэр, – Бахмат начинает нервничать, – показания давал не только полковник Райт. И их не расстреляли. Они сбежали к террористам.

– И что? Обнимемся и побратаемся с этим дерьмом?… Его отправили шпионить за нами!

Присутствующие офицеры избегают смотреть на меня прямо. Бахмат возводит глаза к облупившемуся потолку.

– Господа, – решив, что пора прекращать балаган, поднимаюсь я, – позвольте прояснить ситуацию: командор Рагварн перевел меня в 21 дивизию с целью обеспечения безопасности.

Андерш открывает рот, чтобы высказаться, но тут же закрывает его под предупреждающим взглядом замполита.

– Чтобы в дальнейшем у нас не было недопонимания, вы все должны знать о сложившемся в мире положении. Нам противостоит опасный враг, который владеет оружием, противопоставить которому практически нечего. Это мощный гипноз, заставляющий жертву совершать безумные поступки. Любой из вас может подвергнуться воздействию и сделать нечто, противоречащее воинской чести и здравому смыслу. Мы уже видели это раньше, и видим теперь, как с наших закрытых баз угоняются бомбардировщики с ядерными ракетами. Оримские пилоты на оримских самолетах расстреливают оримские базы. Если вам кажется, что это детские игрушки, продолжайте мериться крутостью, но не мешайте мне делать мою работу.

– Вы сказали, «любой из вас»? – перебивает меня молодой парень в потрепанном лётном комбинезоне без знаков отличия. У него дерзкий взгляд и такой же дерзко вздернутый нос с россыпью веснушек. – А вас что, это не касается?

– Меня это не касается, – спокойно отвечаю я под сдержанный гул и недоверчивые взгляды офицеров, – на меня не действует гипноз морфоидов. Таких, как я, в Ориме немного. Нас было одиннадцать, когда мы вошли в захваченную лефтхэндом столицу, чтобы освободить Генеральный штаб и вывести колосс террористов с двенадцатью авиабомбами. И меньше всего мы думали тогда о погонах и наградах, – я смотрю в упор на Андерша, обвинившего меня в карьеризме, и под моим взглядом комдив теряет гонор, – нас осталось двое. Двое на несколько сотен суморфов и тысячи морфоидов.

Вот теперь молчат в оцепенении. Молчат и, кажется, боятся дышать.

– И еще кое-что: я в курсе, что мне здесь не рады. Но я служу Империи жизнью и кровью там, куда она меня направит. Мне не нужна чья-то дружба или расположение. Я здесь, чтобы не дать террористам ни единого шанса разбить вашу дивизию, и каждый, кто встанет у меня на пути, будет с него сметен. Это понятно, надеюсь?

– Понятно, – за всех отвечает замполит. Андерш щелчком пальцев сворачивает голограмму.

– Время позднее, – хмуро произносит он, не поднимая на меня взгляда, – совещание переносится на утро. В девять все ко мне. Свободны.

Офицеры расходятся в молчании, на меня косятся, как на чужака, но открытой ненависти я не чувствую. Парень в летной форме делает шаг, словно хочет о чем-то спросить, но Бахмат оттесняет его по пути на крыльцо. Наружу мы выходим вместе.

– Зря вы так с ним, – упрекает меня замполит.

– Почему же зря?

– Можно было поговорить наедине, а вы подорвали авторитет командира дивизии перед его офицерами. Это недопустимо, полковник. Хотя, – он пожимает плечами вполне мирно, – вы вправе не знать, как себя вести тут, вы же элита.

“Элита” – прозвучало как оскорбление.

– Я тоже служил, в шестой штурмовой, десантная группа «Вепрь», – твой послужной список я знаю не хуже своего. Когда тебя зачислили в спецотряд, ты психанул – решил, что я подсобил твоему назначению. Зато когда понял, что это не так, радовался, как ребенок. Спросил, горжусь ли я тобой? И я, конечно, гордился.

– Утром я поговорю с генералом, – обещает Бахмат, – но, ради бога, Райт, не устраивайте больше подобных сцен. Не хватало нам только разложения в офицерских рядах.

– Если командир дивизии не станет мешать мне делать мою работу, обещаю вести себя примерно, – честно отвечаю я. – Отношение Андерша ко мне – это проблемы самого Андерша. Я не собираюсь припоминать ему обвинения и каким-либо образом дискредитировать его перед подчиненными.

– Спасибо, – мой ответ удовлетворяет замполита, – доброй ночи, полковник.

– Доброй ночи.

Я впервые оказываюсь в своей комнате, но даже не нахожу в себе сил осмотреть ее как следует. Возле кровати лежит дорожная сумка с моими вещами, я задвигаю ее под кровать, раздеваюсь и падаю на узкую твердую койку, мгновенно забываясь в глубоком сне.

Молодой летчик поджидает меня в штабе в половине восьмого. Сегодня на нем мундир с майорскими погонами, которые он носит немного скованно. Видимо, в его случае тоже сработал указ Рагварна – военно-воздушные силы Оримской Империи пострадали сильнее других родов войск, так что вчерашние лейтенанты и капитаны носили теперь звезды покрупнее. Вот только более опытными их это не сделало.

– Том Спенсер, командир авиаполка, – представляется он, протягивая руку. – Разрешите обратиться, сэр.

– Давайте сперва войдем в кабинет, Спенсер, – предлагаю я. Похоже, вопрос, который привел его сюда, отнюдь не праздный.

Летчик кивает и входит, сразу занимая место возле стола. Я запираю дверь и присоединяюсь к нему, с любопытством ожидая, что он мне расскажет. Бахмат упоминал о какой-то истории с ошибкой диспетчера, а настрой у парня серьезный.

– Скажите, сэр, вы, правда, можете вычислить агента лефтхэнда? – с места в карьер спрашивает Спенсер.

– Допустим, – осторожно отвечаю я, так как еще не встречался сегодня с Торном и даже не представляю возможностей его метода. Надеюсь только, это не лоботомия. – Вы кого-то подозреваете?

– Авиадиспетчера по имени Дакота Мур, – резко отвечает летчик, и начинает скупой рассказ. Никаких эмоций, одни только факты, но по его лицу я вижу, каким трудом Спенсеру удается удержать себя от обвинений, – это был обычный тренировочный полет. Порталы в Руме в отличие от Севильи стабильны, в течение месяца их координаты сдвигаются на несколько дюймов, не больше, но мои ребята – новички на Втором, а навигационные карты нам не дают.

– Почему?

– Мотивируют тем, что отклонение от курса – военное преступление, будто мы какие-то камикадзе. Курс приходит шифрограммой, диспетчер наводит самолет на цель, закладывая курс и в программу автопилота. Дастер-Недвилл-Хекс – наша лучшая тройка. Две военные кампании – это не шутка. Дакота выдала курс, но через минуту полета Дастер доложил, что курс ведет в «никуда», то есть координаты портала высчитаны неверно.

– Можете не объяснять, я немного понимаю в военной авиации.

– А, хорошо. Я велел ему рассчитать курс вручную и ввести в портал Недвилла и Хекса, которые следовали за ним. Но бортовая программа не сработала, потому что настроена на приказ с базы – это гребанное нововведение против террористов. Дастер и Недвилл успели отвернуть в последнюю секунду, но Хекс оказался в мертвой зоне. Вспыхнул сразу, несколько секунд и…

Спенсер мучительно сглотнул, будто слова застряли в его горле камнем.

– Как он кричал, сгорая… Господи!

Командир авиаполка, которому едва ли больше двадцати пяти, опускает голову, чтобы скрыть, как дрожат у него губы.

– Давно вы командуете полком, Спенсер?

– Какое это имеет значение? – вскидывается молодой майор. – Думаете, я идиот, который не отличает черное от белого?

– Я просто спросил.

– Еще весной я был только звеньевым, – вызывающе глядя мне в глаза, сквозь зубы отвечает он, – и я тоже, как и вы, не просил подачек! Если бы сукины дети не выбили половину эскадрильи, летал бы себе, а не смотрел с земли, как мои друзья погибают на учебном задании. Нас хотели раскидать по другим частям, но потом почему-то решили оставить урезанный полк и отправили сюда на подмогу этим мудакам!

– Спокойно, майор, – перебиваю я разошедшегося Спенсера, – не стоит делать скоропалительных выводов. Нам здесь еще служить.

– Мы никогда не будем здесь своими! – с ненавистью произносит молодой офицер. – У них тут своя шайка-лейка, все друг друга покрывают, так что концов не найдешь. Эта Дакота – подружка начальника разведки, она может угробить еще десять моих парней, и ничего ей за это не будет!

– То есть вы обвиняете диспетчера Дакоту, я правильно понял?

– Дакоту Мур, правильно!

– Вы подавали рапорт о ее ошибке?

– Это была не ошибка! – вскакивает Спенсер. – Я думал, вы понимаете, а вы говорите то же, что и они – что это ошибка!

– Сядьте, майор, – спокойно и холодно приказываю я. Под моим взглядом он медленно опускается на стул, по лицу идут красные пятна. Мальчишка!

– Я разберусь в этой истории. Если виной всему гипноз, а не имела место служебная ошибка или умышленное вредительство, значит Дакота Мур – такая же жертва войны, как и погибший пилот.

Спенсер потрясенно моргает, похоже, эта мысль не приходила ему в голову.

– В любом случае, во время расследования держите язык за зубами. Понаблюдайте за подчиненными: пилотами, техниками – опасность может исходить от кого угодно.

От слов об опасности Спенсер напротив как будто успокаивается, серьезно кивает, сообразив, в чем задача.

– Могу я сообщить моим людям? Чтобы они тоже были внимательней? Или… – он понизил тон, – это сорвет всю конспирацию?

Мне приходится постараться, чтобы сдержать улыбку. Не хватает еще, чтобы все летное подразделение было втянуто в шпионские игры.

– Вы уверены, что сумеете удержать своих людей от необдуманных действий? Непонятное всегда вызывает волнения и повышенный уровень агрессии.

– Я понял, сэр. Накажите эту сучку!

– Свободны, майор Спенсер.

Утреннее совещание у Андерша начинается с опоздания самого комдива. Его отсутствие вызывает сдержанные шепотки и любопытные взгляды в мою сторону. Не думают ли они, что я убил их отца-командира за нанесенное мне оскорбление? Бред какой.

За окном сильный туман, из-за чего кажется, что позднее утро похоже на сумерки. Хочется горячего кофе, чтобы взбодриться и начать думать. Интересно, Торн знает про эпизод с авиадиспетчером? Или «шайка-лейка» прикрыла подружку начальника разведки даже от вездесущих безопасников?

Наконец появляются Андерш с Бахматом, лица у обоих озабоченные, но не настолько, чтобы подумать о плохом.

Совещание проходит мирно. Офицеры вяло обсуждают скудные разведданные. Генерал напоминает, что командование требует срочно нанести ответные удары по базам террористов. Я внимательно слушаю, не вмешиваясь. Разведка тут, прямо скажем, не на высоте, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Приглядываюсь к Мэйси. Начальнику разведки хорошо за сорок. Невысокий, жилистый, взгляд – как дуло пистолета, холодный и ровный. Мое внимание замечает сразу, словно чувствует кожей, оборачивается и вопросительно поднимает брови. Я перевожу взгляд на голограмму. Андерш заводит разговор о Шурте и платформах несчастных шустов, но я уверен, что второй базы террористов в Акваториуме нет. Лефтхэндом управляет весьма хитроумная и непредсказуемая скотина, которая не попадется в одну ловушку дважды.

После завершения бесконечно нудного совещания, я возвращаюсь к себе в мечтах о завтраке. Но у дверей меня уже поджидает Николас Торн.

– Доброе утро, полковник, – церемонно отдает он честь и тут же, осклабившись, отмечает, – судя по вашему лицу, вы снова не рады меня видеть.

– По-правде, я собирался поесть, – признаюсь я, досадуя на себя за то, что в очередной раз дал волю эмоциям. Но едва вспомню, как этот тип запугивал Вики…

– В таком случае, предлагаю позавтракать у меня. Времени мало, будем совмещать приятное с полезным.

Подполковник контрразведки в отличие от меня имеет весьма ощутимые привилегии – в его распоряжении целый домик. Помещение, правда, небольшое и выглядит не слишком жилым, раньше тут, вероятно располагалось что-то вроде музея или просто склада всякого старья. Сейчас половина комнаты расчищена и превращена в подобие кабинета: шкаф, массивный стол со стоящим на нем детектором лжи, удобное кресло и кушетка. На кушетке неаккуратно валяются стопки копий личных дел, закрытый ноутбук и небольшой коммуникатор. Окна занавешены плотной черной тканью.

– Вы издеваетесь? Ваш суперметод – это полиграф? – я чувствую недоверие и где-то даже досаду. Преждевременную, скорее всего. Архангел кто угодно, но не дурак. Но… детектор лжи?

– Проходите, полковник, – со снисходительной улыбкой приглашает контрразведчик, – что будете пить: кофе, чай?

– Вы не ответили на мой вопрос.

– А разве он нуждается в ответе? Занимайте кресло, прошу вас.

Не понимая, к чему он клонит, я начинаю злиться, но все же устраиваюсь в кресле. Удобное, кстати, кресло, все время поднывающая после оримской операции спина приятно расслабилась. Будто с плеч сняли тяжелый груз.

Торн гостеприимно выставляет на край стола печенье, конфеты, какие-то сухарики, орехи, в углу на холодильнике весело шумит закипающий чайник. Я замечаю походную электрическую плитку.

– Вы всегда тут обедаете?

– Если вы о столовой, то да, я туда не хожу. Не хочется мозолить глаза военным, контрразведку тут не очень любят, – преспокойно поясняет он.

– Разведку, как выяснилось, тоже. У них тут в 21-й какой-то свой клуб по интересам, – непонятно с чего решаю я поделиться с врагом своими впечатлениями. Это уже весьма похоже на доверительный разговор.

Тонкая улыбка снова скользит по высокомерному лицу Торна.

– И все-таки, кофе или чай? – уточняет он. – А может, чего-нибудь покрепче?

– С утра пьют только бездельники, а нам еще работать. Сделайте мне то же, что и себе.

Занесший руку с чайником над кружками Торн, поперхнувшись, кашляет и одновременно давит смех.

– Господи, Райт, вы что, думаете, я могу вас отравить? – он смахивает несуществующую слезу и все-таки справляется с кипятком.

– Простая вежливость, – невозмутимо отвечаю я, вот и мне удалось вывести его из равновесия.

Торн сыплет в кружки растворимый кофе, придвигает к столу стул и жестом приглашает к пиршеству. Я затрудняюсь определить, что сейчас беспокоит сильнее, любопытство или голод, голова занята одновременно десятком мыслей, это сбивает с толку.

– Можете вы обмануть полиграф, Райт? – вдруг любопытствует контрразведчик.

– Полагаю, как и вы, Торн, – без лишнего бахвальства констатирую общеизвестный факт.

– С легкостью?

– Возможно.

– Рискнете? – задает он провокационный вопрос, поднимаясь из-за стола.

Забирает пустые кружки, моет в раковине, пока я обдумываю ответ.

– Если это необходимо для демонстрации вашего метода.

– Нет, необходимости нет, – неожиданно отвечает он, – детектор лжи был первым способом определить чужеродную программу в подсознании испытуемого и начал использоваться задолго до того, как мир узнал о морфоидах. Разумеется, тестировались добровольцы, которых в гипноз вводили врачи, до сих пор не удалось найти ни одного испытуемого, ставшего жертвой наших врагов. Лефтхэнд не оставляет следов и закладывает программу саморазрушения.

– Хм, – скептически отвечаю я, пока Торн не сказал ничего обнадеживающего, – в таком случае «был ли мальчик?». Вернее, работает ли метод?

– Работает. Иначе я не привез бы сюда эту штуку и не сидел бы в этом сарае, штудируя личные дела военнослужащих.

– У вас уйдет на это половина жизни. В Оримской армии даже сейчас больше ста тысяч солдат, и это не считая армий союзников.

– Программа, которую «вживляет» противник, действует крайне агрессивно. Мы запросили у ваших данные вскрытия и тело Кеннета Смита, чтобы провести собственное исследование. И обнаружили в его черепушке нечто, похожее на рак. У бывшего советника имелась неизвестная медицине опухоль головного мозга.

– Вы считаете, это как-то связано?

– Связано, и не «как-то», а напрямую. Разрушительная программа со временем превращается в физический дефект. Томограф, энцефалограф и другие медицинские штуки могут определить факт гипнотического воздействия.

Все это похоже на какой-то дурной розыгрыш.

– Знаете, один мой друг владеет экстрасенсорным даром. Он достался ему от бабушки. Представляете, у него стопроцентное чутье на всяческое дерьмо. Может, мы его привлечем? Или научим собак по запаху определять загипнотизированных лефтхэндом?

– Иронизируете? А я ведь просто хотел произвести впечатление, – с усмешкой парирует Торн.

– Вы – не дама, у вас все равно нет шансов, подполковник. Не тяните ни мое время, ни свое.

Контрразведчик перестает улыбаться. Долго смотрит мне в глаза, словно пытается прочитать мысли.

– Вчера и сегодня до этой минуты, – медленно произносит он, – у меня было стойкое ощущение, как бы это сказать… какой-то подмены. Будто вы – вовсе не вы. Но последнюю минуту вы ведете себя очень по-райтовски.