Текст книги "Иголка в стоге сена (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

Глава 62

Вопреки ожиданиям Сапеги, наступивший день не принес новостей. Король Польши и Великий Московский Князь еще раз допросили Бутурлина и фон Велля в надежде, что один из них заврется в рассказе.

Однако, ни немец, ни московит не споткнулись на лжи, которая изобличила бы их неискренность. Оба четко и без запинок повторили перед судом Владык свои показания, каждый клятвенно уверил монархов в своей непричастности к гибели Корибута.

Единственное, что удивило Короля и Князя, – это позиция Воеводы, отказавшегося от обвинения Бутурлина. Чего-чего, а такого поступка от него никто не ждал. На вопрос Яна Альбрехта о причине, повлиявшей на его решение, Самборский наместник ответил, что счел свои подозрения недостаточно доказательными.

Сапега, наблюдавший за участниками судебного разбирательства, заметил тень неудовольствия, промелькнувшую в глазах фон Велля. Казалось, поведение Воеводы стало неожиданностью и для него.

Но Командор умел владеть собой. Сапега убедился в этом, когда Флориан напомнил собранию о немецкой подкове, найденной им на лесной заставе. Ни один мускул не дрогнул на лице Орденского посланника, слушавшего рассказ юноши о его находке.

– Что скажешь, Командор? – обратился Ян Альбрехт к фон Веллю, когда шляхтич закончил свое повествование.

– Что я могу ответить, Государь? – равнодушно пожал плечами тевтонец, встав со своего места. – У Братства Девы Марии много врагов, и все они желают очернить Орден в глазах Польского Короля.

Я готов подтвердить под присягой, что ни я и никто другой из братьев-рыцарей не бывали в том месте, где была найдена сия злосчастная подкова.

Если кто из Владык сомневается в моей правдивости, пусть пошлет на конюшню слуг, чтобы те осмотрели копыта у лошадей моего отряда. Ни одна из них не теряла в дороге подков и ни у одной подкова не была заменена новой.

Что до обломка с Орденским клеймом, то он мог быть найден на любой дороге, по коей когда-либо проезжал тевтонский рыцарь. Но бросить его посреди заставы мог лишь человек, побывавший на ней. И сей человек – слуга Московского Князя, боярин Бутурлин!

Иван Третий болезненно поморщился. Из всех видов защиты тевтонец выбрал самый действенный – нападение. И опровергнуть его слова не представлялось возможным. Бутурлин, действительно, побывал на лесной заставе, тогда как присутствие Командора на ней никем не было доказано.

Взгляды всех присутствующих устремились к Дмитрию в ожидании его ответа.

– Я разумею тебя, Командор, – ответил, поднявшись со скамьи, боярин, – как говорят на Руси, ты хочешь свалить вину с больной головы на здоровую.

Но подумай вот о чем: человек, подбросивший подкову, должен быть уверен в том, что ее найдут. А мог ли я надеяться, что обломок с Орденским клеймом не будет погребен под снегом, что его отыщет, шляхтич Флориан?

– И тем не менее, он был найден, – с ледяной улыбкой произнес фон Велль, – а это значит, боярин, что ты все верно рассчитал!

По рядам польской шляхты и московских бояр, сопровождавших Ивана Третьего, пробежал ропот. Как и в первый день следствия, ни один из допрашиваемых не мог доказать своей правоты. Суд зашел в тупик, единственным выходом из которого была ордалия.

Об этом знали все, от мелкого шляхтича до присутствующих в зале державных Владык. Посему взоры собрания были прикованы к Польскому Королю в ожидании его слова.

Но Ян Альбрехт не спешил с решением. Слава фон Велля как турнирного убийцы ему была хорошо известна. Он разумел, что судебный поединок окажется на руку лишь тевтонцу.

Едва ли московит, уступающий Командору в росте и силе, будет способен противостоять ему на равных. Поиск виновников смерти Корибута грозил завершиться схваткой с предрешенным исходом.

Это сознавал и фон Велль, терпеливо ожидающий королевского приговора. В тронном зале Самборского замка повисла гнетущая тишина.

– Государь, может, стоит перенести заседание суда на завтра? – склонился к уху польского Властителя Сапега.

– А что сие даст? – поджал губы Ян Альбрехт. – Сегодня или завтра нам придется прибегнуть к ордалии, иначе разбирательство ничем не завершится!

– Но завершится ли оно победой правды? – печально вздохнул старик.

– Сомневаешься в Божьем Суде? – холодно усмехнулся Король.

– Кто я такой, чтобы сомневаться в Божьем Суде, Государь? Но и Дьявол силен, его козни тоже нельзя сбрасывать со счетов…

– Что скажешь, брат? – обернулся Ян Альбрехт к Ивану. – Видит Бог, я не хотел, чтобы все так обернулось. Но, похоже, у нас нет иного выхода, кроме поединка чести.

– Что ж, если выхода нет, пусть будет, как ты хочешь, брат… – помрачнел Великий Князь. – Поединок так поединок!..

– Вот мое решение! – провозгласил, встав с трона, Ян Альбрехт. – Там, где человеческий суд бессилен найти правду, прибегают к суду Господа, не допускающего промахов и ошибок. Скажите, боярин Бутурлин, и ты, Командор фон Велль, согласны ли вы сойтись в бою, отстаивая истину?

– Согласен! – с готовностью ответил Дмитрий.

– Согласен! – кивнул тевтонец, по лицу коего пронеслась едва заметная улыбка. – Я всегда готов встать на защиту справедливости!

Он стащил с правой руки замшевую перчатку и бросил ее на середину зала.

– Готов принять вызов каждого из собравшихся здесь бойцов! – нарочито громко произнес он, обводя собрание леденящим взором. – Во имя Господа и Правды!

Желающих поднять перчатку не нашлось. Лишь Бутурлин, выйдя на середину зала, подобрал ее и показал присутствующим, подняв над головой.

Флориан хотел последовать за ним, но сидевший рядом Воевода не позволил ему сделать это. Схватив племянника рукой за ушибленное колено, он сдавил его с такой силой, что юноша, застонав, вновь опустился на скамью.

Вызов был принят, судебное разбирательство завершилось.

______________________

– Отчего вы не дали мне поднять перчатку, дядя?! – с болью в голосе вопросил Флориан Воеводу, когда они остались наедине.

– А сам как мыслишь? – задал ему встречный вопрос, Кшиштоф.

– Что тут думать… – смутился Флориан, – …Если Дмитрий погибнет в схватке с тевтонцем, мне откроется путь к Эве… Только я не хочу обретать счастье такой ценой!

Воевода одарил юношу презрительным взором.

– Твое счастье, племянничек, что ты некрепко стоишь на ногах, – процедил он сквозь зубы, – не то угостил бы я тебя кулаком промеж глаз!

– Разве я когда-либо учил тебя прятаться за спинами, пользоваться плодами чужих поражений? – в голосе Кшиштофа звучал горький упрек.

– Нет, дядя, но почему тогда…

– Да потому, что исход вашего поединка с немцем известен заранее! Где тебе с ним биться? В седле с трудом держишься, хромаешь, как Израиль!

Флориан густо покраснел от обиды, но промолчал.

– Ты и в здравии – не противник фон Веллю, – продолжал, меж тем, Воевода. – Разве сможешь ты устоять против его копья, выдержать удар мечом?! Погибнешь зазря, ничего другим не докажешь. Только имя свое осрамишь!

– А Дмитрий сможет одолеть тевтонца? – спросил, окончательно смутившись, Флориан.

– Кто знает… – пожал плечами Кшиштоф. – …но шансов на победу у него поболее, чем у тебя. Во-первых, он превосходит тебя воинским опытом. Сие доказывает его победа, в вашем поединке.

А во-вторых, Бутурлин обучен татарским хитростям, кои могут быть незнакомы Командору. Не знаю, выдержит ли он удар тевтонца, но наверняка сумеет от него уклониться.

Так что, если кто из вас двоих и сможет противостоять фон Веллю в бою – это боярин, а никак не ты. Смирись со своей долей, племянник, и не лезь, на рожон!

– Если Дмитрий погибнет, я все равно буду биться с немцем! – негромко, но твердо произнес Флориан, – и вы, дядя, не сможете мне запретить это!

– Даже пытаться не стану! – проворчал, Самборский Наместник, внутренне тешась стойкостью своего воспитанника. – Что ж, я сам винен. Воспитал тебя упрямцем, теперь вот пожинаю плоды!

Глава 63

– Скажи, пан Лев, мог ли ты еще утром помыслить, что у нас не будет иного выхода, как прибегнуть к ордалии? – обратился к Сапеге, выходя из тронного зала, Ян Альбрехт.

– Я, Государь, нынче думаю об ином, – со вздохом ответил старик, – о том, как мы бы смогли воспользоваться плодами, сей схватки…

– О чем ты, пан Лев?

– О том, что тебе стоило бы вызвать в Самбор Великого Магистра.

– Под каким предлогом? – слегка приподнял бровь Король.

– Ну, поводов для приезда Главы Ордена больше, чем достаточно. Во-первых, фон Велль – его подчиненный, против коего выдвинуты серьезные обвинения.

Во-вторых, в сем деле, затронуты интересы, Тевтонского Братства, его доброе имя. Вина Командора, если ее удастся доказать, ляжет тенью, на весь Орден.

Фон Тиффен не может не разуметь сего, а значит, он явится на монарший зов, убеждая тебя, Государь, в своей вассальной преданности.

– И что это нам даст? – с сомнением в голосе произнес Король.

– Если тевтонец проиграет бой, у тебя, Государь появится повод обвинить Орден в убийстве Корибута. А там ты уже решай, как поступишь с Магистром. В любом случае он будет, в твоих руках. Карать его или миловать – выбирать тебе.

– Это в том случае, если фон Велль проиграет, – криво усмехнулся Ян Альбрехт, – а мне в такой исход мало верится!

– Думаю, Гроссмейстер мыслит так же, и нам сие на руку, – усмехнулся старый дипломат, – пусть приезжает в Самбор с верой в победу своего ставленника. А там поглядим, что будет!

– А ты что же, надеешься на победу московита? – недоверчиво воззрился на царедворца Король.

– Как знать, Государь, – пожал плечами, Сапега, – возможно, и такое…

…Однако, мы ничего не теряем при любом исходе поединка. Если фон Велль одолеет боярина, мы с миром отпустим и его, и Магистра восвояси.

– Да, но тогда мне придется обвинить в смерти Корибута Москву!

– Придется, – печально вздохнул Сапега, – хотя мне бы сего не хотелось. Скажу честно, я не верю в виновность Бутурлина…

– Тогда придумай, как нам избежать неправого обвинения!

– Не требуй от меня невозможного, Государь, – развел руками старый шляхтич, – мы забрались в такие дебри, выход из коих может отыскать лишь Господь Бог. Нам остается уповать на его мудрость, которая не даст восторжествовать Злу!

– Что ж, верно, – согласился с ним, потирая лоб, Ян Альбрехт, – только в Божью справедливость нам нынче и остается верить…

__________________________

– Ну что, брат, чем завершился суд? – вопросом приветствовал Бутурлина Газда по его возвращении в узилище.

– Мне не удалось доказать Владыкам своей правоты, – устало ответил Дмитрий, присаживаясь на скамью у стены, – они пожелали разрешить наш спор с тевтонцем путем судебного поединка.

– Вот оно как!.. – задумчиво протянул казак. – И что ты решил делать?

– Принял вызов фон Велля. Ничего иного мне не оставалось.

– И когда вы с ним будете биться?

– Еще не знаю. Говорят, Король послал гонца в Кенигсберг за Великим Магистром. Поскольку фон Велль – его подчиненный, Магистр должен присутствовать на Божьем суде.

– Пару дней гонец будет добираться до Кенигсберга, столько же времени уйдет у Магистра на обратный путь, – подсчитал Газда. – У тебя есть четыре дня, чтобы подготовиться к схватке. А еще на то, чтобы подобрать себе оружие для поединка.

Тевтонец выйдет против тебя весь в железе, в том даже не сомневайся! Посему вооружись зброей, способной пробить его броню. А еще воспользуйся снастью, с коей он не привык иметь дело!..

– И какое оружие для него, будет в диковинку? – полюбопытствовал Дмитрий.

– Да хотя бы «летучий змей»! – оживился казак. – Помнишь, я тебе сказывал, как мы, Вольные Люди, спешиваем им польских конников? Вот бы и тебе стреножить на скаку немецкую лошадь! Или самого немца опутать…

…Раз ты владеешь арканом, то и «летучий змей» быстро освоишь – продолжал увещевать Дмитрия Газда, – поупражняйся с ним, пока есть время, научись набрасывать на столб!

– Непременно поупражняюсь, – кивнул другу боярин. – Что еще посоветуешь, Петр?

– Ну, какое оружие лучше пробивает латы, ты и сам не хуже меня ведаешь. Я об ином сказать хочу. Как бы ни был привычен к доспехам рыцарь, они все равно тяготят его, утомляют.

Вот я и подумал, что лучше тебе не отбивать удары немца, а уклоняться от них. Измотай недруга, заставь растратить силы, а потом ударь в уязвимое место, как сделал я когда-то…

…– Только бы он не взял двуручный меч, – помрачнел Газда, припомнив свой поединок с рыцарем-разбойником, – страшнее оружия не найти. Тяжкий, как лом, острый, как бритва. Если тевтонец станет им биться – нелегко будет его одолеть!

– Нужно одолеть, с каким бы оружием он против меня ни вышел! – упрямо сверкнул глазами боярин. – Иначе все наши труды и потери будут напрасны.

– Да, здесь ты прав, – не мог не согласиться с ним казак. – А знаешь, брат-москаль, что я решил? Если ты сложишь голову в схватке с немцем, я следом вызову его на бой!

– С раненой рукой? – усомнился в его возможностях Дмитрий. – Ты крепко рискуешь, Петр.

– И что с того? – пожал плечами казак. – Все равно не смогу жить, зная, что сия лживая тварь бродит по миру и сеет смерть! Сколько душ невинных он истребил, сколько еще погубит, если его не остановить?

– Спасибо тебе, брат! – подивился самоотверженности Газды Бутурлин. – Только я мыслю, что ни по мне, ни по тебе не придется петь панихиду!

Помнишь, что говорил перед смертью Тур? Что мы с княжной одолеем все препоны и будем вместе. Что ты возведешь крепость, с коей восстанет ваш вольный край!

– Верно… – приободрился, вспомнив слова старого казака, Газда. – Как я мог забыть! Тур видел грядущее, это правда!

– А если так, то я выстою против тевтонца, и ни доспехи, ни двуручный меч не уберегут его от расплаты!

– Что ж, пусть все так и будет! – улыбнулся казак Дмитрию. – Помогай тебе Господь, брат!

Глава 64

Уже третий день Руперт фон Велль не находил себе покоя. Известие о том, что Король вызвал Великого Магистра в Самбор, не на шутку тревожило тевтонского Командора.

Похоже, Ян Альбрехт готовил Главе Ордена западню, но каким образом она сработает, Руперт еще не знал.

Ясно было одно: в своем послании Король не стал сообщать фон Тиффену истинных причин вызова и подробностей суда, побудивших его назначить ордалию.

Сие значит, что по приезде в крепость Орденскому Владыке придется действовать вслепую, чем не преминет воспользоваться Король.

Руперт знал, что должен предостеречь Магистра о ловушке, ожидающей его в Самборе. Но как это было сделать? Воевода запретил тевтонцам выезжать за крепостные ворота, доверенных же людей, с коими он мог бы отправить послание, у Командора в замке не имелось.

Судьба оставляла ему лишь одну возможность связаться с высшим иерархом Братства, и хотя фон Велль не был уверен в успехе своей задумки, пренебречь ею он все же, не мог.

Руперта давно занимала мысль о голубиной почте, посредством коей он хотел наладить связь между Кенигсбергом и Ливонией. Но осуществить задуманное оказалось непросто.

Голуби, к лапкам коих были привязаны грамотки с тайнописью, становились добычей хищных птиц, и важные послания не доходили до тех, кому предназначались.

Неудача не обескуражила фон Велля – напротив, заставила его искать новые пути достижения цели. Что, если вместо голубей использовать самих пернатых хищников?

Руперт стал дрессировать охотничьих соколов и ястребов, чтобы они доставляли записки в столицу Ордена. Птиц увозили подальше от дома и выпускали на волю. Те из них, что возвращались в замок, получали обильное угощение.

Труднее было Командору научить своих питомцев отдавать послание в нужные руки. Но он справился и с этой задачей.

Натасканные фон Веллем птицы безошибочно узнавали слуг Ордена по белому плащу и садились на руку лишь им одним. Через полгода с тех пор, как Руперт увлекся ястребиной почтой, у Ордена появилось с десяток крылатых посланников, способных доставить весть в любой уголок Европы.

Самого способного из ястребов фон Велль возил с собой в небольшой клетке, привязанной к седлу. И хотя ему давно уже не приходилось отправлять важных посланий, Руперт знал: любимец не подведет его.

По расчетам Командора, около полудня Магистр должен был как раз подъезжать к Самбору. «Нельзя медлить, – подумал Руперт, – теперь или никогда!»

Выйдя на замковую стену, он извлек из клетки ястреба с привязанным к лапам посланием. На сей раз Командор не стал доверять бумаге. В замке обреталось немало умников, готовых, из личной неприязни к Ордену, сразить его птицу из лука или арбалета. И если ястреба убьют, грамотка наверняка окажется в руках Воеводы.

Чтобы не допустить сего, фон Велль прибег к узелковой тайнописи. Едва ли кто-нибудь из непосвященных мог помыслить, что черно-белый шнурок, на лапах птицы, содержит отчет Командора своему Владыке обо всем, что он свершил за неделю отсутствия в Кенигсберге.

Руперт сплел его, стараясь не упустить ни одного из событий, последних дней. Каждая нить, каждый промежуток между узелками сообщали Магистру о том, что ожидает его в Самборе.

Оставалось лишь надеяться, что ястреб вовремя доставит послание Главе Тевтонского Братства, и тот найдет способ одолеть козни Польши и Москвы.

Подняв своего любимца над парапетом, Командор качнул рукой, давая ему понять, что пришло время для полета. Однако, ястреб не спешил расправлять крылья. То ли он был сыт, то ли счел погоду не подходящей для небесной прогулки.

Руперт повторил свой жест, надеясь, что птица, наконец, поймет, что от нее требуется. Но в этот миг за спиной рыцаря раздался нарочито громкий кашель.

Обернувшись, он увидел Воеводу. Владыка Самбора стоял от него в трех шагах, важно подбоченясь и озирая тевтонца нагловатым взглядом серых, в красных прожилках вен, глаз.

– Чем занимаешься, Командор? – бесцеремонно обратился он к фон Веллю. – Посылаешь весточку своему Магистру?

– О чем ты, Воевода? – ни голосом, ни взором не выдал своей тревоги Руперт. – Просто моему питомцу пришло время размять крылья. Птицам, как и людям, необходимо упражнение плоти – в том залог здоровья!

– Ой ли! – недоверчиво усмехнулся Кшиштоф. – Ты хочешь сказать, что забота о здоровье птицы заставила тебя выйти с ней на стену в канун приезда Гроссмейстера?

– Убедись сам, – тевтонец поднес ястреба к Воеводе, чтобы тот мог лучше его обозреть, – к лапкам моего друга не привязано никаких посланий!..

– А это что за веревка? – заметил шнурок, на лапах хищника старый рыцарь. – Почему она сплетена из черных и белых нитей?

– Обычный шнурок, коим ястреба привязывают к насесту, – с невозмутимым видом пояснил ему Руперт. – Черный и белый – цвета Ордена, по ним мы узнаем наших птиц.

– А узелки на ней зачем? – продолжал допытываться Кшиштоф.

– Чтобы крепче держать шнур в руке. Ястреб хотя и мелкая, но сильная птица. Иной раз он может ринуться на кого-нибудь, когда у хозяина нет в том нужды…

Словно подтверждая его слова, ястреб издал пронзительный писк и, сорвавшись с руки тевтонца, воспарил в белесое январское небо.

– Видишь? – улыбнулся фон Велль, не без удовольствия заметив тень страха, промелькнувшую в глазах Воеводы. – Моему пернатому другу просто нужно полетать!

Так что, не ищи, Каштелян, в моих деяниях подвоха, его там нет!

– Так я тебе и поверил! – проворчал, расставшись с Командором, Воевода. – Похоже, Сапега прав, сей немец ничего не станет делать без умысла. Узнать бы только, что он задумал!

___________________

Весть о задержании фон Велля в Самборе застала Великого Магистра врасплох. Ничто не предвещало такого поворота событий, и старик не на шутку обеспокоился, получив от Польского Короля приглашение на ордалию.

О причинах грядущей схватки Командора с московским боярином в послании не говорилось, однако, чутье подсказывало Гроссмейстеру, что она как-то связана с миссией фон Велля.

Как именно, фон Тиффен мог лишь гадать. Что, если Яну Альбрехту стал известен их с Рупертом план по стравливанию Польши и Московии? Тогда в Самборе Магистра не ждет ничего, кроме сырого подвала и цепей. И отправляться туда значило добровольно подставить голову под топор.

Такая будущность явно не прельщала Главу Ордена, и первым его желанием было отказать Польскому Монарху, сославшись на нездоровье.

Однако, прочитав послание еще раз, фон Тиффен усомнился в правильности своего решения. Готовь Ян Альбрехт ему западню, он бы не стал сообщать в письме вещи, способные насторожить Орденского Владыку. Скорее, Король постарался бы усыпить бдительность Магистра и придумал бы иной предлог для встречи в Самборе.

Старик попытался разгадать причину, побудившую Польского Государя свести фон Велля с московитом в судебном поединке.

Обычно к ордалии прибегали, когда ни один из апеллянтов не мог доказать своей правоты в суде. Только вот что послужило поводом для судебного разбирательства?

Едва ли это могла быть личная неприязнь боярина к фон Веллю. Куда легче предположить, что слуга Московского Князя пронюхал об участии Руперта в убийстве Корибута и обвинил его в присутствии Польского Владыки.

Если бы московиту удалось доказать свою правоту Королю, тот не стал бы прибегать к ордалии, а сразу же осудил Командора. А раз сего не случилось, значит, фон Велль сумел выстроить в суде прочную защиту.

Вот в чем дело! Чаши весов Фемиды замерли в равновесии, и это побудило Яна Альбрехта вспомнить о Божьем Суде!

У Магистра отлегло от сердца. Если все обстоит так, как подсказывал ему здравый смысл, бояться было нечего. Фон Тиффену не была известна доблесть боярина, но зато он хорошо знал боевую мощь фон Велля.

За десять лет службы Ордену Руперт не проиграл, ни одного поединка, хотя его противниками выступали лучшие воины христианского мира. Едва ли он позволит одолеть себя варвару, более привычному к пусканию стрел с безопасного расстояния, чем к рыцарскому бою!

Но вероятность поражения Командора, хоть и незначительная, все же существовала, и она не могла не тревожить старика. Если фон Велль проиграет схватку, последствия его поражения будут самыми пагубными как для Ордена, так и для его Главы.

На какой-то миг фон Тиффену вновь подумалось, что ему было бы лучше отправить вместо себя, в Самбор кого-нибудь из чинов Капитула, но он тут же отверг сию мысль.

Его отказ мог посеять недоверие в сердце Польского Короля, а это значит, что и у Руперта в Самборе могли начаться неприятности. Поборов сомнения, Магистр стал собираться в дорогу.

Поутру он со своим отрядом выступил на Самбор, взяв с собой секретаря, юного Зигфрида, и Великого Казначея, Куно фон Трота. Первый был ему необходим как письмоводитель для доклада Королю о готовности Орденских сил к выступлению против турок. Второго он захватил в путь лишь потому, что не желал оставлять без присмотра.

Приказ следовать за ним, Казначей воспринял без радости, но памятуя угрозы Главы Капитула, не стал противиться его воле.

По дороге фон Тиффен вновь погрузился в раздумья о причинах, побудивших его отправиться в Самбор. Что пошло не так у его любимого ученика, почему миссия Руперта оказалась под угрозой?

Если бы Магистр знал это, он бы сумел подготовиться к встрече с Королем и не дал бы завлечь себя в капкан.

А так ему приходилось лишь строить догадки о том, какие каверзы замышляет против него Польский Властитель.

Из мрачной задумчивости старика вывел возглас Зигфрида, который, привстав в стременах, указывал рукой куда-то вдаль.

Фон Тиффен поглядел в ту сторону, и сердце его затрепетало от волнения. Навстречу отряду крестоносцев летел ястреб, хорошо видный в прозрачном небе.

Хотя с возрастом зрение стало подводить рыцаря, он сразу же узнал эту птицу. Крупный серебристый хищник был непременным спутником фон Велля во всех его миссиях и поездках.

Обученный находить слуг Ордена по цветам платья, ястреб служил ему для передачи ценных сведений своему начальству. Если у Руперта не было возможности, отправить в Кенигсберг гонца со срочной депешей, на помощь ему приходила верная птица.

Вот и сейчас она парила в небе, присматриваясь к отряду всадников и ожидая от них условного знака. Видя это, Зигфрид вскинул руку в толстой перчатке и издал призывный клич, коим тевтонские Братья подзывали прирученных ими пернатых хищников.

Услышав знакомый звук, ястреб ринулся вниз и привычно сел, на подставленную ему руку. Секретарь надел на птицу смирительный колпачок и осторожно поднес ее своему Магистру.

Цепкий взгляд фон Тиффена сразу же нашел то, что искал.

К ястребиным лапкам была привязана черно-белая тесьма с десятком узелков на ней.

Если для непосвященных тесьма свидетельствовала лишь о принадлежности птицы Ордену, то Главе Братства она говорила куда больше. Узелки и промежутки между ними были знаками тайнописи, известными Магистру и его начальнику разведки.

Из веревочного послания фон Тиффен узнал о предательстве Готфрида, убийстве Рупертом Волкича и подозрениях Воеводы, заключившего фон Велля под стражу.

Но прочтя его, Магистр облегченно вздохнул. В письме не сообщалось об опасности раскрытия Королем замысла крестоносцев. Реальных доказательств вины фон Велля в смерти посла у поляков не было.

Все, что мог предъявить тевтонцам суд, – это ничем не подтвержденные обвинения московского боярина.

Единственная нить, способная привести Польского Владыку к Братству Девы Марии, оборвалась со смертью Волкича. И для доказательства своей невиновности Руперту оставалось сделать совсем немного – убить в поединке ненавистного московита.

– Мы получили от Брата Руперта добрую весть! – обернулся в седле к подчиненным старый Гроссмейстер. – Брат Зигфрид, налей нам по чаре вина из дорожных запасов. Теперь я знаю, о чем говорить с Королем!

Он был уверен в успехе своего дела.