Текст книги "Колояр. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 65 страниц)

Накануне поездки я заглянул к Мухомору и отдал ему свой амулет. Артефактор, как и комендант Коробов, был посвящен в тайну своеобразного задания, и, мягко говоря, не был согласен с Жарохом. За нарушение режима и устава школы мне грозило довольно серьезное наказание: неделя карцера на воде и хлебе, совмещенная с тяжелым физическим трудом. Единственное, что сдерживало Шуста-Мухомора от желания набить морду старому приятель – вовлечение в тайну самого Мрака. Всего три человека знали, что предстоит, и должны были действовать сообразно ситуации. Комендант в любом случае даст заявление в городскую управу о пропаже ученика, и искать меня будут серьезно, с привлечением мага, а то и архимага. Если следователь узнает, что на руках Шуста находится амулет кадета, последствия могут быть плачевными. Попадет всем. Сиротский княжеский Попечительский Совет не любит таких инцидентов, и за побег подчиненного Мрак может получить отставку.

– Ты не суетись, когда останешься один, – напоследок поучал меня артефактор, когда амулет был надежно упакован в небольшую деревянную коробку с парой резных рун на крышке. – После побега у тебя будет десять-двенадцать часов, чтобы найти себе тайник, где скроешься на первое время от княжеского сыска. Система неповоротлива, раскачивается долго, но зато потом действует молниеносно, как бросок кобры. Тебе придется рассчитывать на свою сообразительность. Если попадешься – мы тебя выгораживать не будем. Для всех ты в побеге.

– Я понял, господин маг, – закивал я головой, уже имея представление, что буду делать. – Меня только беспокоят браслеты. Могут ли вычислить по ним? Жарох говорил, что они нейтрализуют сигнал поисковые амулеты.

– Теоретически – могут. По всем артефактам, имеющим магический фон, можно вести поиск. Но «веригельн» – своеобразная штука. Эти браслеты, – Мухомор щелкнул ногтем по блокираторам – нейтральны сами по себе. От них не идет излучение, и чтобы тебя обнаружить с помощью амулетов, ты должен находиться в десяти метрах от ищеек. Не меньше. Учти это, и не давай никому подобраться к тебе ближе, чем на это расстояние. Усек, малыш?

– Усек. Только я уже не малыш.

– Ха! Ну, все, тогда топай отсюда. А я спрячу эвклаз подальше от любопытных глаз, прежде чем к нам приедет следователь.

Поощрительную поездку в город вместе со мной получили Димка, Валька, Чижик и Стрига. Старших кадетов было больше, чуть ли не половина группы. Парни принарядились в парадную форму, и от них несло одеколоном, словно они все разом нырнули в чан с парфюмерными ингредиентами. Сопровождающим ехал Шмель, учитель по химии. Он с самого начала провел перекличку, сверился по спискам и нудным голосом зачитал правила поведения в городе. Каждый был обязан вернуться к восемнадцати ноль-ноль на автобусную станцию. Опоздавшие будут причислены к нарушителям дисциплины и награждены двухдневной отсидкой в карцере с общественными работами параллельно наказанию. Чтобы не возникло проблем с патрулями, каждому выдано предписание за подписью коменданта школы, где указана причина появления в городе и время нахождения в оном. Все прониклись речью и попросили быстрее ехать, чтобы провести больше времени в городе.

Я сохранял свою тайну и ничего не говорил друзьям. Мы ходили по улицам, ели мороженое, потом заглянули в городской парк, где катались на каруселях. Потом оккупировали тир, где повыбивали все мишени. Хозяин стрельбища с подозрением спросил, не из кадетской ли мы школы. Мог бы и сам сообразить по парадным темно-синим кителям с нашивкой на рукаве, где был нарисован силуэт главного учебного корпуса с аббревиатурой «КШ». Впрочем, на призах он не сильно разорился. Милые меховые игрушки стоили оптом не больше пяти рублей, зато сколько радости было маленьким ребятишкам, гуляющим с родителями неподалеку, когда призы перекочевали в их руки. Нам-то они не к чему.

Я все время посматривал по сторонам, прикидывая, каким образом мне исчезнуть с глаз долой. Пацаны все время рядом; значит, надо найти большое скопление народа, чтобы все выглядело естественно. Незаметно ощупал карманы кителя, где лежали перочинный нож и мелочь почти в три рубля. Увы, куртку мне достать не удалось. Придется довольствоваться тем, что есть. Жарох, видать, пошутил.

Выйдя из парка, мы направились на центральную площадь, к которой радиально сходились несколько широких улиц и один проспект. Вот здесь я и решил «спрыгнуть». Время уже давно перевалило за полдень, скоро придется возвращаться. Дождавшись момента, когда ребята ввинтились в особо большую толпу, целенаправленно идущую к площади, я сделал пару шагов вбок и растворился в мельтешении человеческого моря. Еще три шага – и я уже нахожусь между какими-то массивными зданиями с лепниной по фасаду. Потом быстрый рывок мимо целого ряда магазинов, мимо детской площадки в глубине двора, мимо каких-то непонятных построек, обшитых фасадным пластиком. Только потом сел на скамейку, чтобы перевести дух. Солнце уже падало на закат, цепляясь за крыши высотных домов. Итак, первая часть задания выполнена. Теперь нужно раздобыть гражданскую одежду как можно быстрее, пока друзья не проявили самостоятельность и не вызвали княжеских дружинников на помощь. Расхаживать в кадетской форме сейчас, это как светиться в темноте новогодней гирляндой.

Я решил идти обратно в парк, куда уже кто-то из кадетов вряд ли заглянет. Народу там еще много, и можно найти «кандидата», который поделится своей одеждой. Конечно, я сильно рисковал притянуть к себе повышенное внимание, потому что обобранный обязательно побежит в околоток. Или к родителям – жаловаться? Все равно времени переодеться и скрыться в спальных районах будет предостаточно.

В парке и в самом деле было многолюдно. Дневная жара спала, по аллеям бродили парочки, гуляли мамаши с детьми. Я крутился между аттракционами, высматривая потенциальную жертву. Ведь нужно, чтобы она была схожа со мной по комплекции. И, наконец, я нашел того, кто подходил по всем параметрам. От осознания того, что предстояло сделать, мне стало противно. Воровать и нападать на более слабых в школе не учили, но Жарох, казалось, шел от обратного. Учитель сознательно вбивал в мою голову одну мысль: в жизни пригодится все. Ты можешь вести спокойное и размеренное существование, работать, заводить семью. Но однажды все перевернется с ног на голову, и из респектабельного и уважаемого человека ты превратишься в изгоя. И напоминал, что род Волоцких погиб не просто так, а это означало, что рано или поздно придут за мной, чтобы закончить дело. Заявление было нелогичным, иначе почему меня не удавили в колыбели сразу после нападения? Хотя… Да, это было жестоко, и я не хотел воспринимать нравоучения Жароха, кричал ему в лицо, что он старый дурак и совсем из ума выжил.

Очнувшись от воспоминаний, которые нахлынули не к месту, я внимательно смотрел за каждым движением стайки мальчишек, где и находился кандидат на раздевание. Троица, которую я заметил, постоянно перемещалась по территории парка, и мне приходилось с трудом держать их в поле зрения. Тот, кто должен был попасть под мой «гоп-стоп», был в цветастых шортах, сандалиях на босу ногу, а светло-зеленая футболка с пятном от мороженого на животе, свободно болталась на нем. Явно не по размеру брали. Неброская одежда, в которой можно первое время спокойно передвигаться по городу, не привлекая внимания.

Мальчишки, наконец, угомонились и пошли на выход через главные ворота с изящной аркой по верху. Я следовал за ними, как приклеенный, прячась за спинами других людей. Они свернули на тихую улицу, усаженную кленами и тополями, попрощались друг с другом, и к моей радости, выбранная жертва осталась одна. Пацан чуть ли не вприпрыжку помчался по тротуару, потом вдруг остановился, заинтересованный мяуканьем кошки, сдуру забравшейся на верхушку дерева. Я терпеливо ждал, пока он пытался спасти животное, и ощущал, как утекает время. Стрига, самый шебутной, уже мог поднять тревогу. Наверное, тормошит околоточных, чтобы начали поиск пропавшего товарища.

Пацан в зеленой футболке утолил жажду спасательной операции, не добившись успеха. Кошка сидела слишком высоко. Мне едва удалось заскочить за слишком прыткой жертвой в какой-то небольшой дворик с парой детских качелей и песочницей. Мальчишка снова остановился и начал рыться в песке. Игрушки там искал, что ли? Я уже начал звереть и скрежетать зубами. Пока он был занять новой идеей, я огляделся по сторонам. Единственная тропка со двора вела мимо старых сараев, и, если любитель кошек и игрушек живет не в этих домах – можно перехватить его в закоулках. Я быстро пересек двор и спрятался за углом одного из покосившихся строений. Поморщился. Здесь пахло мочой, сопрелым мусором, пережженным углем и вдобавок было грязно. Китель точно придется отстирывать.

Прошло еще несколько минут. Послышались торопливые легкие шаги, захрустели кусочки угля под ногами, и передо мной внезапно возник тот самый мальчишка в футболке.

– Привет, – широко улыбаясь, я сделал шаг навстречу ему, держа руки в карманах кителя. Правая сжимала рукоять «выкидушки».

– Привет, – растерянно откликнулся мальчишка. Простое лицо с острыми скулами, веснушки на носу, щеках, лбу. Темные, слегка вьющиеся волосы. Потная челка прилипла ко лбу. – Ты кто? Здесь живешь? Ой, ты же кадет!

– Ага, точно, – кивнул я, с ужасом испытывая покалывание в запястьях. Е-мое! Пацан-то – одаренный! Как бы не применил магию! Надо давить, пока не опомнился! – Поможешь?

– А что случилось?

– Да у велика цепь слетела, – простодушно пояснил я. – Не могу в одиночку зацепить. Нужно, чтобы кто-то педаль прокрутил. Ну, как?

– Где велик-то? – стал озираться пацан, а в глазах уже появляется осмысление. Кадет возле помойки, китель грязный, несуществующий велосипед…

– Да здесь за углом, – я мотнул головой в сторону. – Поможешь – дам прокатиться.

Я врал, отчаянно и нагло врал. Видел, что жертва резко стала осторожной.

– А откуда у кадетов велики?

Вот же зануда! Хватит языком чесать. Нож вылетает из кармана. Я демонстративно выщелкиваю лезвие и левой рукой с силой прижимаю пацана к трухлявым стенкам сарая. Узкое лезвие прикасается всей режущей кромкой к нежной коже под кадыком. Я даже вижу дергающуюся жилку на шее.

– Короче, сявка, быром гони одежду, понял? – меняя интонации в голосе на расхлябанные тона, завелся я. – Футболку, шорты, сандалеты – все сымай!

– Да…как… Я же…, – стал заикаться мальчишка. – Мне нельзя! Как я домой-то пойду?

– Пофигу! Трусы, майка есть? Ну и все! Сымай, сымай!

Дрожащими руками мальчишка стал стягивать с себя футболку вместо того, чтобы сделать попытку отбиться от хулигана. Но парализующий волю складень возле горла обратил его в молчаливого терпилу. А я с напряжением ждал магического удара. Если пацан преодолеет страх и врежем по мне плетением – хана зайчику. Неизвестно, отразят ли блокираторы удар. Одаренный стоил слишком близко. Но, видно, Боги рассудили по-своему, вовлекая меня в свои, неведомые простому человеку, игры. Пацан скинул одежду, оставшись в белой майке и темно-синих сатиновых трусах в белый горошек. Поджимая ноги от неприятно колющего стопы мусора, он с ненавистью смотрел на меня. Глаза его набухли от влаги, а пальцы сжались в кулак. Цинично усмехаясь, я подхватил одежду в охапку.

– Ты…! Ты не кадет, а шкура! – выпалила жертва.

– Где ты кадета увидел, карась? – я хохотнул, испытывая к себе отвращение. – Это не моя одежда, понял? Пырнул одного монастырского, снял с него, понял? Будешь прыгать – и тебя порежу. Вали отсюда!

Всхлипнув, мальчишка зашагал вдоль сараев, и вдруг, обернувшись, вскинул руки ладонями вперед. С них сорвались маленькие фиолетовые змейки, и скручиваясь в спиралевидные стрелы, понеслись в мою сторону. Браслеты мгновенно впились раскаленными иглами в запястья. Стрелы почти достигли своей цели, и вдруг ослепительно вспыхнули, сгорая прямо в воздухе. Браслеты тут же успокоились. Я поморщился. Остро запахло озоном. Огневик, что ли? Вот так повезло, что не сжег меня дотла!

– Да вали ты отсюда! – заорал я со злости, и сделал шаг вперед, взмахнув ножиком крест-накрест.

Пацан понесся так, словно за ним гналась стая волколаков. Я рванул в другую сторону, прижимая к груди драгоценную ношу, добытую с изрядной долей везения. Надо же, на одаренного нарвался! Только странный он какой-то, гуляет в одиночку, весь потрепанный, неухоженный. Может, из обедневших дворян? Мысли сумбурно скакали в голове, не давая сосредоточиться на главном: где найти подходящее место и переодеться. На улице уже смеркалось, и требовалось быстрее убраться с глаз прохожих, удивленно смотрящих на торопливо идущего мальчишку в парадном кителе кадета и с какими-то шмотками в руках.

Жарох перед поездкой подсказал, что в городе есть несколько рабочих кварталов. Но лучше всего запрятаться в «Мокрой слободке», где сохранились деревянные бараки общежитий. Многие из них брошены, и там можно перевести дух на первое время. Я задрал голову и посмотрел по сторонам. Ага, слева, где возвышаются стеклянные башни новостроек, торчат вышки ретрансляторов связи. Значит, от них нужно ориентироваться на восточную часть города. Вот и перекресток. Сворачиваю направо и продолжаю идти прямо.

«Мокрая слободка» появилась как-то внезапно, про нее даже жителей не пришлось спрашивать. Правда, некоторые из них с подозрением сами задавали вопросы, что я здесь забыл. Пришлось на ходу придумывать разные истории, и каждый раз «проносило». По пути я вытащил из ближайшего мусорного контейнера черный пакет, куда решил положить форму. Обругав себя, что не переоделся сразу возле тех самых сараев, тем самым оставив следы для княжеских магов, я залез в густые кусты и быстро скинул с себя форму. Напялив одежду одаренного пацана, обрадовался, что точно подобрал под себя жертву. Аккуратно свернул кадетскую форму и запихал в пакет. Теперь можно спокойно двигаться дальше.

Я ускорил шаг, и вскоре оказался в районе, где преобладали старые деревянные бараки и дома. Они стояли на выщербленном фундаменте, перекошенные от сырости и ветхости. Двухэтажные бараки с заляпанными стеклами и обшарпанными ставнями первых этажей глядели на меня с некоторой долей ехидства. Ну-ка, кто это такой смелый заявился сюда? Давай, попробуй здесь прожить пару дней! Да одного дня достаточно!

Пройдя мимо парочки таких зданий с вывесками «общежитие № 5» и «рабочее общежитие кожевенного предприятия № 2», где в некоторых окнах горел свет и доносились голоса людей, я завернул за угол и по старой асфальтированной дорожке, сквозь которую прорастала трава, дошел до нужного места. Двухэтажный, с тремя подъездами брошенный дом с выломанными дверями, разбитыми окнами, с отбитыми козырьками крыши и унылыми печными трубами, часть которых уже была разрушена, навевал тоску. Здесь даже подвал имелся с вывороченными дверным косяком и затхлым запахом изнутри. Возле крыльца с прогнившими ступеньками стояла лужа, покрытая зеленью. Осторожно обойдя ее, зашел в самый крайний подъезд, и приноравливаясь к сгущающейся темноте, поднялся на второй этаж. Кругом царила разруха. Здесь не оказалось ни одной целой двери. Все они были сброшены с петель и валялись на полу. Квартиры практически пустые, но кое-где попадалась ветхая мебель. Но больше всего я обрадовался старому пыльному дивану, пусть даже и с выпирающими кое-где пружинами. Спать на таком можно. Всего-то три дня! Подумаешь! Главное – пройти испытание, данное Жарохом. Честно говоря, мне не совсем было понятно, для чего было устраивать такую проверку. Нас готовили к военной службе, а не для шпионских игр. Да и кому нужен последний из рода Волоцких? Да еще с браслетами, постепенно уничтожающими Дар, едва теплящийся в моем теле? Одни вопросы.

Первым делом я решил оглядеться. Обычная квартира на две комнаты и кухня, где стоит разбитая печь. Одна стенка выломана, кирпичи кто-то утащил для своих нужд. Треснутая плита, разваленный стол, облупившаяся краска на стенах. Две другие комнаты замусорены, мебели больше нет. Я аккуратно переложил форменную одежду и снова запихал ее в пакет, после чего он перекочевал в печку, где благополучно был завален кирпичами. Создав иллюзию полного хаоса, разметал свои следы, чтобы никто не подумал шариться, где не просят.

Придав себе беспечный вид, прогулялся до продовольственной лавки, где купил себе двухлитровую бутылку воды, булку ржаного хлеба и приличный кусок ливерной колбасы. За все заплатил тусклым полтинником. Продавец внимательно смотрел все время, пока я перечислял, что мне нужно. Но вопросы задавать не стал. Но я голову отдам на отсечение, что мужик постарался запомнить меня.

Возвращался в свою нору, тщательно поглядывая по сторонам. То, что местная шпана, любящая крутиться возле таких жутких брошенных домов, до сих пор не появилась, чтобы поинтересоваться новым жильцом, еще ничего не значило для меня. Позже наведаются. А пока нужно укрепить свою крепость. Я с натугой приподнял с пола дверь и перекрыл проем, прислонив ее к косяку. Если будут заходить – уронят или в любом случае произведут шум. Спал я чутко, и любой посторонний звук услышу мгновенно.

Ночь заползла в разрушенную квартиру, обволакивая теплым воздухом, нагретым за весь световой день. Где-то приглушенно звучала музыка, тренькала на улице гитара, под аккомпанемент которой дурно голосили молодые парни. Приятно заскрипел сверчок под окнами, а я все лежал с открытыми глазами на дырявом диване, анализируя произошедшее с ним. Поиски, наверное, еще не начались. Комендант Мрак только-только начинает обзванивать все службы, ищущих пропавших, но раньше завтрашнего утра ожидать архимага из Попечительского Совета или из дружины князя Щербатова не стоит. Жарох все рассчитал правильно. Значит, охота за мной начнется не раньше двенадцати часов дня. А до этого нужно как-то легализовать свое присутствие в заброшенном доме. Как? Просто войти в доверие к местной шпане. Она всегда на ножах с властями.

Чуткое ухо уловило едва слышный шорох подошв по грязным полам в коридоре за дверью. Кто-то заявился проверить, как устроился «новосел». Я про себя усмехнулся и продолжал лежать, затаив дыхание. Ради интереса пытался просчитать, сколько человек сейчас стоит снаружи. Двое или трое – точно. Пытаются отодвинуть дверь в сторону без шума, но им это не удается. Что-то громко хрустнуло, последовала отборная матерная брань шепотом.

– Говорю тебе, он здесь! – расслышал я шепот. – Сам зыкал!

В комнате, где я расположился с комфортом, появились четыре фигуры. Две из них на фоне слабого освещение от соседних жилых бараков выглядели высокими, и вполне могли сойти за старших, надзирающих за этим районом.

– Где он? – нетерпеливый ломающийся голос.

– Да вот он, дрыхнет на диване!

Три тени двинулись в мою сторону. Сжавшись, как тугая пружина, я обхватил пластиковую рукоять «выкидушки». Выждав момент, когда ночные гости оказались рядом, взлетел на ноги и угрожающе щелкнул лезвием.

– А ну, стоять, падлы! Попишу как картину! – придавая голосу истеричности, выкрикнул я, контролируя движения каждого. Помахав ножом перед собой, я стал наступать, оттесняя оторопевших незнакомцев.

Внезапно самый хитрый, который стоял в стороне, шагнул откуда-то сбоку, бесстрашно перехватил мою руку и дернул так, что боль острым гвоздем вонзилась в плечо. Миг – и я оказался на полу, сметенный подсечкой. Выкидываю ногу, встречая ударом подошвы бросившуюся на меня смутную фигуру. Хорошо приложил. Тот охнул и приземлился на задницу. Изворачиваюсь и закидываю «ножницами» ноги на шею того, кто вывернул мою руку. Сжимаю на болевой, слышу хрип. Сочный удар по моим ребрам – и потом на меня наваливаются всей массой. Все, хорош! Надо заканчивать спектакль. Я же здесь не для того, чтобы вступать в открытую войну с местной шпаной. Незаметным движением отбрасываю ножик под диван.

– Эй, хватит! Отпустите меня! – завопил я и мой рот сразу же зажали потными ладонями, пахнущими табаком и металлом.

– Амбразуру закрой, шкет! – дыхнул в ухо пивным перегаром один из гостей. – Чо орешь? Никто тебя убивать не собирается. Пока.

– Чего надо? Кто такие? – сплюнул я на пол. Меня легко подняли на ноги и толкнули обратно на диван. Кто-то зажег фонарик и осветил лицо. Я зажмурился.

– Он это, – мальчишеский голос с хрипотцой обрадовано завибрировал. – Говорил же тебе, Хан, что у меня глаз – алмаз.

– Молоток, Филя, – удовлетворенно произнес тот, кого назвали Ханом, того самого высокого, стоявшего в сторонке. – Сморчок, Лимон! Посматривайте за ним, чтобы не сиганул в окно. Филя, надыбай мне стул. Не на полу же сидеть!

Филя, судя по голосу и фигуре, мой одногодок, кинулся из квартиры, но вернулся довольно быстро с рассыпающимся табуретом в руках. Поставил напротив дивана, демонстративно сдул с него пыль. Хан загородил собой свет фонарика и наклонился к моему лицу.

– Ну и шустрый ты, шкет! Такие мне нравятся!

– Он мне в живот ударил, козел! – зло просипел один из помощников.

– Заткнись, Лимон! – приказал Хан. – Сам виноват, щелкаешь клювом, когда надо было со спины зайти! Ну, трынди, малой, чего забыл у нас?

– А чего говорить? – я цыкнул слюной через зубы и зачастил. – Сбежал я из дому. Совсем сил не осталось. Батька гнобит постоянно, мамка орет…

– Ну-ка, сбавь обороты! – шикнул Хан. – Потихоньку, а то разобраться не могу. Зачем сбежал?

– Путешествовать люблю, все время из дому убегаю, – «признался» я. – Вот родичи и взбеленились. Закрыли меня, как арестанта, в школу под конвоем, со школы – с телохранителем. Задолбало! Вот и рванул, пока охрана зевала.

– Ты дворянчик, что ли? – удивился второй высокорослый парень.

– Ага, свободный род. Живу в Симбирске.

– Ништяк тебя кинуло! – хохотнул Филя, пристроившись на потертом валике-подлокотнике. – Проездом у нас?

– Пока – да, потом дальше рвану. Хочу на юг.

– Складно заливаешь, малек, – хмыкнул Хан, вертя в руках «выкидуху». И вдруг замер. Почему он сразу не заметил браслеты на моих руках – оставалось загадкой. Но едва луч фонаря блеснул на рунах «веригельна», он напряженно спросил: – А ты, часом, не одаренный?

– Одаренный, – махнул рукой опечаленно. – Закрыли мне Дар, в наказание за путешествия. Вот уже три года хожу в них. Не могу чародействовать.

– Лихо свистит, – после недолгого молчания, повисшего в квартире, сказал четвертый тип.

– Тебя никто не ищет? – спросил Хан. Осторожно так, словно на минное поле зашел.

– Будут искать, обязательно. Вот и гашусь, где попало. Мне бы три денька пересидеть, пока архимаги будут прощупывать следы моей ауры. А потом на поезд – и ищи-свищи ветер в чистом поле!

Я врал вдохновенно, совершенно не боясь, что меня будут каким-то образом ловить на несоответствиях, сознательно говоря языком улицы. Такая позиция лучшим образом характеризовала меня: испуганный пацан в бегах, желающий сойти за своего, но с улицей знакомый лишь боком.

Судя по реакции местной шпаны, мой выдуманный рассказ не имел серьезных изъянов. Такие истории происходили повсеместно. Мальчишки убегали из родительских домов, их искали по всей империи. Почему бы очередному блажному дворянину не свинтить в дальнюю дорогу?

– Денька три, говоришь? – задумался Хан. – Ладно, сиди, пережидай шухер. Только не бесплатно. На моей территории все должны отстегивать….

– А что, много надо? – испугался я.

Шпана засмеялась. Особенно веселился Филя, даже похрюкивал от удовольствия. Хан хлопнул ладонями по коленям.

– Не в деньгах счастье, малек. Отработаешь, понял? Не бойся. Дельце небольшое, не опасное. Потом мы тебя на поезд закинем, от магов и дружинников прикроем. Можешь спокойно на юга ехать. Ну, по рукам?

Жарох предупреждал, что местная шпана обязательно подпишет меня на какое-нибудь грязное дело. Не согласишься – существенно попортишь себе жизнь, если вообще ее не потеряешь. И советовал принимать любое предложение. В этом и состоял план: вогнать себя в экстремальную ситуацию и выйти из нее с хитростью или с достоинством. Я протянул руку Хану, закрепляя сделку. Ну, что ж, теперь точно назад не повернешь.

Глава 7

Архат Никифор Солоницын состоял на службе Сиротского Попечительского Совета при кадетской школе Торгуевского удела. Поэтому все происшествия, происходившие на вверенной ему территории, в первую очередь стекались к нему. Как только секретарь докладывал обстоятельства произошедшего, архат начинал действовать. Известия из монастыря застали его в постели. Услышав фамилию сбежавшего, архат чертыхнулся, быстро оделся и поехал в филиал Дома Попечения, находящийся в центре Торгуева. Пришлось тут же брать с собой десяток мелких чиновников, согласно установленному рескрипту. Вся эта братия состояла на императорской службе, хотя многие из них принадлежали кому-то из княжеских родов. Вассальная присяга не освобождала чиновников от государственной службы, но в какой-то мере мешала исполнять наказы хозяина. Впрочем, как-то справлялись.

Архат Солоницын был у ворот школы уже в девять часов утра. До тех пор, пока не будет выяснена причина бегства кадета, он не собирался давать сигнал о начале магических поисков. Потом выяснится, что бегунок просто захотел подышать вольным воздухом свободы, и привлекать для поисков дурачка архимагов, чародеев и архатов вышло бы боком. Кто за все будет платить? Вот то-то. Княжья чадь, правда, уже шерстила город сверху донизу, но пока, судя по донесениям, безрезультатно. Злой, не выспавшийся архат долго ждал, когда соизволят его впустить внутрь. Секретарь остервенело нажимал на кнопку вызова, теряя терпение. Наконец, Грай распахнул ворота.

Солоницын, запахнувшись в тонкий кожаный плащ – с полей натягивало сыростью, отчего туман казался особенно промозглым и неприятным – пересек плац и направился прямиком к парадной лестнице. Секретарь мельтешил впереди, распахивая двери и услужливо ведя к кабинету Коробова.

Сухо поздоровавшись с Мраком, Никифор сел в кресло, заодно показав жестом, что коменданту тоже следует присесть и не торчать посреди своего кабинета по стойке «смирно». Не в том чине гость, чтобы перед ним показывали солдафонские ужимки. Свое превосходство архат преувеличивал, но не знал об этом. Мрак и не собирался раболепствовать перед человеком, ему несимпатичным. Было в Солоницыне что-то от степного грифа: тощая шея, сухие узкие губы, тонкие выщипанные брови, глаза непонятного, постоянно меняющегося цвета. Словно внутри был вставлен ограненный кристалл, каждый раз играющий разноцветьем под определенным углом. Жуткое ощущение. Да еще запах одеколона, резковатый, насыщенный агрессивными нотками. Ладно бы дело только во внешности. Архат служил Щербатовым, и по слухам, имел мощное влияние на главу Рода, а через него крутил всем кланом. Князь Борис Данилович собрал под своим крылом сильную команду магов. Сам Никифор, Стефан и Невзор – архаты, два архимагистра и три архимага. Такую силу ломать – не переломить. И Матвею Коробову хотелось, чтобы представитель Попечительского Совета пореже совал нос в дела школы. А то получается, что князь Щербатов распространяет свое влияние даже здесь, в независимой от аристократических «хочу» школе. Чем же Волоцкие так не угодили Щербатову, если для поисков мальчишки прикатил один из верных псов князя?

– Я хочу видеть здесь всех наставников, кто был в плотном контакте с Волоцким перед отъездом в город, – мертвым голосом произнес Солоницын. – Мне нужна полная картина мотивов поведения ученика. Через десять минут, комендант….

Мрак про себя так выругался, что от этих слов даже Перун со Сварогом могли покраснеть на небе, вместе с сыном божьим за компанию. Подняв трубку внутреннего телефона, он позвонил в кабинет артефактора и попросил его прийти в кабинет, не забыв захватить Жароха, Жукова и Шмеля. Только быстро, не распивая чаи в закутках.

Все трое пришли без задержек, неприязненно посмотрели на архата (его хорошо знали в лицо), а Шуст-Мухомор нагло спросил Никифора:

– По какому праву делегация Совета ходит по казармам и опрашивает учеников?

Он мог так разговаривать даже с Творцом – верховным магом, невзирая на чины и степень могущества. Артефактор – человек вольный, сам выбирает себе хозяина, кому служить, а кого послать далеко без права возврата. Артефакторика – узкая специализация, требующая десятилетий упорного труда, и не факт, что из ученика может выйти нечто толковое. Поэтому людей калибра Старцева терпели. Вытерпел и Никифор.

– По моему распоряжению, – обронил он. – Пусть соберут все данные о Волоцком, опросят тех, кто ездил с ним в увольнение, кто был до самого последнего момента рядом перед его исчезновением. А вы, господа, присаживайтесь рядом со своим комендантом. Кто из вас сопровождал кадетов в Торгуев?

– Я, – наставник по химии напряженно застыл, выпрямив плечи. – Двадцать два ученика по списку. Вернулись все, кроме Волоцкого.

– Господин Ларин, поясните мне порядок выхода в город. У вас под началом была разновозрастная команда, а вы не удосужились приставить к младшим кадетам кого-то из старших ребят. Почему?

Шмель побагровел. Не повезло ему отчитываться перед архатом, но свою позицию он высказал:

– Я считаю, что для старших кадетов нет худшей ситуации, когда их приставляют для надзора за мальчиками. У них свои интересы, желание встретиться с девушками, провести время с ними, а не с малолетними кадетами. Думаете, мою просьбу они восприняли бы с удовольствием?

– Здесь военизированная школа, и отдавать приказы – право наставника, господин Ларин, – скрипнул архат подлокотниками кресла, сжав их тонкими пальцами, унизанными кольцами. – Приказ – это ваша прерогатива. Вы пренебрегли инструкциями, отправив младших кадетов в одиночку бродить по городу.

– До сих пор никаких инцидентов не было, господин архат, – подал голос Мрак, чувствуя сгущающееся напряжение в кабинете. – Все кадеты понимают ответственность. Любое нарушение грозит мгновенным закрытием привилегии.

– Да, это так, – кивнул Никифор, обводя взглядом молчащих мужчин. Он чувствовал их неприязнь, но не рефлектировал по этому поводу. Эка печаль! Ему ли переживать? Достигнув небывалых высот в своей карьере, привычно не замечать скрежет зубов за спиной и ненависть неудачников. – Однако прецедент произошел. Кто наставник Волоцкого по группе? Кажется, господин Жуков.

– Угадали, господин архат, – откликнулся Жуков.

– Я не гадатель, а ответственное лицо, которому полагается знать все. Ответьте мне: были у кадета предпосылки к побегу? Может, к нему здесь относились плохо? Кормили впроголодь? Били? В чем-то же выразился необычный протест мальчика?