Текст книги "Восхождение тени"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 45 страниц)

Она проснулась, дрожа, в почти непроглядной полуночной тьме – только слабый отсвет догорающих угольков в костре подсказал ей, где она. Глаза у Бриони были мокрыми от слёз, но принцесса не могла вспомнить из сна ничего такого, что могло бы заставить её плакать.

День, вроде бы, ещё не перевалил и за середину, когда солнце должно бы сиять ярче всего в зените, – но мир вокруг стал темнеть. Суеверная паника поднялась в группе, но тут Невин Хьюни указал на то, до чего всем прочим следовало бы додуматься сразу.

– Это буря, – сказал он. – Тучи закрывают солнце.

Несмотря на то, что деревья их окружали толстоствольные, лес был не тем местом, где им хотелось бы пережидать разгул стихии. Вместе со своей царственной воспитанницей труппа Мейквелла изо всех сил поспешила вперёд, надеясь достичь аббатства или хотя бы сухой возвышенности, прежде чем их окутает настоящая тьма. Дорога здесь стала шире, её пересекли несколько других, и впервые за много часов сердце Бриони наполнилось надеждой – это наверняка означало, что они приближаются к человеческому жилью!

Первым, кто заметил лица среди деревьев, был Финн Теодорос, шагавший рядом с Бриони.

– Тс-с-с! – тихонько прошипел он. – Бриони… ваше высочество, не оборачивайтесь, но потихоньку гляньте назад налево от меня. Ничего странного не замечаете?

Сперва она не могла ничего разобрать в путаном бессмысленном узоре, нарисованном светом и листьями – серость дня только ухудшила дело, не давая различить, где блик, где тень, а где поверхность, но потом она мельком поймала глазами нечто более светлое, проблеск какого-то пятна, ярче выделявшегося на общем фоне. Мгновение спустя «нечто» оформилось в мазок рыжего меха с ярким чёрным глазом. И пропало.

– Благая Зория, что это было? – прошептала Бриони. – Я видела… оно было похоже на лису. Размером с человека!

– Я не знаю, что это, но оно здесь не одно, – ответил Финн.

Обычная лёгкость исчезла из его голоса, он слегка осип от страха. Драматург зашагал вперёд, старательно глядя только перед собой, и прошептал что-то на ухо Хьюни, а затем так же догнал Педдера Мейквелла. Следя за ним взглядом, Бриони снова уловила движение в тусклом пляшущем свете – на этот раз у дальнего конца дороги, впереди и чуть в стороне. Ещё одно странное, звероподобное лицо на миг появилось из-за дерева и тут же кануло в тень, хотя девушка могла поклясться – прежде чем исчезнуть, оно взлетело прямо в воздух. От испуга Бриони споткнулась и чуть не упала. Гоблины? Фаэри? Авангард войска теней, напавшего на её родной город?

Внезапно зверолюди выскочили из-за деревьев с обеих сторон, вопя как демоны.

– Ко мне, ко мне! – послышался зычный клич Педдера Мейквелла. Бриони увидела, как он схватил сестру и швырнул себе за спину, так, чтобы с другой стороны её прикрыл фургон.

Мейквелл выхватил нож, но это был жалкий ланцет, чуть больше того, каким чистят фрукты и разрезают жёсткую баранину. И тем не менее мужчина держал его так, будто это был, по меньшей мере, Вздох, меч сэра Кэйлора, и на миг Бриони почти прониклась к Мейквеллу восхищением.

– Держимся вместе! – воззвал Финн Теодорос. Он распахнул дверь фургончика и вытаскивал оружие, какое у них было – по большей части не лучше бутафорского.

Зверолюди задержались среди стволов и теперь приближались медленнее.

– А ну, бросьте их! – проорал первый нападавший громко и зло. – Бросьте оружие, не то мы убьём вас на месте!

Почему-то, увидев, что это вовсе не колдовские создания, а просто люди в полумасках, Бриони почувствовала облегчение. Несколько разбойников держали луки, у других были копья, топоры и даже мечи.

– Бандиты, – с отвращением сплюнул Невин Хьюни.

Главарь подошёл к нему, скаля зубы в ухмылке под грубой лисьей маской.

– Эй, следи за языком. Мы – честные люди, но что делать честному люду, который не может работать? Что делать честному люду, у которого лорды, не знающие закона, кроме своего, отобрали наделы земли?

– Наша ли в том вина? – начал Хьюни, но разбойничий предводитель хряснул его по лицу тыльной стороной ладони, сбив драматурга с ног.

Актёр вскочил, сыпля проклятиями – по пальцам руки, которой он зажимал нос, текли струйки крови. Дован Бёрч удерживал его, не давая броситься на обидчика.

– Мосол, Гоблин, Чепрак – приглядите за ними, – приказал главарь. – Остальные – отберите-ка что у них там есть. И фургон хорошенько перетряхните. Шевелитесь, ребя!

Тут его глаза, прыгавшие с одного комедианта на другого, остановились на Бриони и расширились.

– Погодь, – произнёс главарь тихо, но его парни уже споро и шумно принялись за дело и ничего не услышали.

Он подошёл к девушке, стоящей рядом с Финном Теодоросом.

– Что это у нас тут? Кое-кто юный, чистенький… и прикинулся мальчишкой? – бандит наклонился к Бриони и обдал её зловонным дыханием.

Он лишился уже многих зубов и потому казался старше, чем был на самом деле. Два пенька, торчавшие в десне верхней челюсти, показались из-под края лисьей маски, и в этот момент Бриони не выдержала. Она ткнула ножом в его живот снизу вверх, но разбойник был человеком, долгое время ходившим по лезвию: её выпад не стал для него сюрпризом. Бандит схватил девушку за запястье и резко вывернул. К своему стыду, от боли она немедленно выронила оружие.

Нож йисти – знай этот грабитель, что перед ним – стоил, возможно, больше, чем всё прочее имущество артистов вместе взятое, но ему попался приз более желанный, и всё его внимание сосредоточилось на девушке.

– А ты в своём роде милашка, – хмыкнул он, подтягивая Бриони поближе. – Что, всамделе обдурила этих мужланов? Они, верно, думают, ты мальчишка? То-то ты будешь счастлива узнать, что Рыжего Лопе не проведёшь так легко, а? Теперь ты в руках настоящего мужчины.

– Отпусти её… – сердито начал Финн, но бандит ударил его наотмашь; драматург рухнул наземь, а когда попытался подняться, Рыжий Лопе сильно его пнул.

Бриони не спускала глаз с главаря банды и внезапно увидела в нём нечто очень знакомое: он был чудовищем, вором и насильником, но кроме того в своей шайке он был самым сильным и умным – и если мир так и продолжит катиться в безумие, у множества таких мужчин появится шанс выйти из тени, и некоторые из них, возможно, даже сколотят себе королевства.

«Такова уродливая правда о моей – и любой другой – королевской династии. Те, кто могут силой взять власть в свои руки, берут её, а затем передают по наследству детям…»

Бросив издеваться над толстым Финном, Лопе опять подтащил Бриони к себе. Когда разбойник уже протянул грязную лапищу, чтобы пощупать, где там у неё грудь под свободной рубашкой, он внезапно взвыл от боли и отскочил на несколько шагов; нож, который он заставил Бриони выпустить из рук, торчал теперь, подрагивая, у него в бедре.

– Ублюдок! – выругался драматург с залитым кровью лицом, тяжело поднимаясь на ноги. – Я метил в твои яйца!

Остальные члены шайки обернулись на крик своего главаря и теперь стояли, наблюдая, как тот делает неверный шаг в сторону актёра.

– Яйца? Да я сам твои отрежу, если у тебя хоть что-нибудь там болтается, ты, жирный евнух! – он махнул рукой и тотчас же ещё два бандита подскочили к Финну и, мигом сломив сопротивление, швырнули его на землю и, разом навалившись, к ней прижали. Рыжий Лопе выдернул нож из ноги, презрительно дёрнув головой.

– В мясистую часть. Ха! Сразу видно, что ты не боец, – он нагнулся. – Я покажу тебе, как пользоваться ножом, когда имеешь дело с мужчиной.

– Нет! – взвизгнула Бриони. – Не трогай его! Можешь делать со мной всё, что хочешь!

Бандит хохотнул.

– Не боись, тобой, срамная девка, я займусь непременно. Но сначала разделаю эту коровью тушу…

В воздухе вжикнуло, и Рыжий Лопе вдруг заткнулся и медленно выпрямился. Затем поднял руку к лицу и попытался снять маску, но – не смог: стрела, ещё подрагивающая оперением, пронзила его лоб прямо над глазом и пришпилила её к черепу.

– Я… – проговорил он и рухнул навзничь, как подрубленное дерево.

– Взять их! – гаркнул кто-то. Дюжина вооружённых людей выломилась на дорогу из зарослей.

Со всех сторон, жужжа, как разъярённые осы, полетели стрелы. Прямо перед Бриони один из разбойников, прижимавших Финна к земле, вскочил, но только затем, чтобы повалиться на неё мгновением позже с тремя древками, вибрирующими в его грудной клетке и животе. Ещё несколько стрел пронеслись мимо. Мужики вопили, как испуганные дети. Один из шайки вцепился в ствол дерева, словно в мать родную; когда он сполз на землю, на коре осталась широкая кровавая полоса.

Бриони бросилась на землю и закрыла голову руками.

Сианские солдаты стащили последние тела разбойников в кучу.

– Все здесь, капитан, – отрапортовал один из помощников. – Насколько можно судить.

– А другие?

– Один мёртв. Прочие лишь легко ранены.

Бриони поспешно поднялась на ноги. Один мёртв? Эстир Мейквелл стояла на коленях и всхлипывала. Принцесса кинулась к ней, но кто-то из солдат схватил её за руку, не пуская.

Эстир отвернулась от тела высокого мужчины и яростно ткнула пальцем в сторону Бриони:

– Это всё ты! Это всё твоя вина! О, если б не ты, ничего бы не случилось и бедный Дован всё ещё был бы жив!

– Дован? Дован мёртв? Но… я не… – что могла сказать на это Бриони?

Все прочие члены труппы: брат Эстир, Невин Хьюни, – даже Финн! – казалось, глядят на неё укоризненно, окружённые солдатами.

Отряд носил сианские цвета, но такой эмблемы принцесса никогда не видела – устремлённая вперёд красная гончая. Капитан подошёл и сурово оглядел девушку сверху донизу. У мужчины была длинная, но аккуратно подстриженная борода, на высоком шлеме горделиво развевался белый плюмаж. У Бриони мелькнула мысль, что этот тип, судя по виду, считает себя человеком весьма утончённым.

– Вы принцесса Бриони Эддон из Южного предела, недавно пребывавшая при дворе нашего короля в Сиане?

Отпираться не было смысла – она итак достаточно навредила.

– Да, это я. Что будет с моими друзьями?

– Не вам думать об этом, госпожа, – ответил капитан, с серьёзным видом покачав головой. – Мы разыскивали вас много дней. Теперь пойдёмте со мной и не сопротивляйтесь. Вы арестованы.

Глава 36
Охота на дикобраза

Фаэри, выжившие во второй войне с людьми и бежавшие на север, призвали, укрывая путь за собой – совершив магическое действо, какого никем не производилось со времён богов – великую пелену из облаков и тумана, названную людьми Границей Тени. И всякий смертный, которому случится пересечь её и войти в заклятые земли, рискует по меньшей мере потерей рассудка, а хуже того – и жизни. Те немногие, что побывали в стране кваров и вернулись, заявляют, что ныне под завесой тени лежит весь север.

из «Трактата о волшебном народе Эйона и Ксанда»

«Похоже, быть частью странного трио, идущего по странным местам – моя планида, – вздохнул про себя Феррас Вансен, карабкаясь вместе со спутниками всё вверх и вверх по изогнутому ходу, который Сурьма представил им как „Медное кольцо“. – Сперва за Границу Тени с наследником трона и воином-кваром без лица, а теперь – сквозь земные недра с двумя низкорослыми людьми. В тот раз я выжил… пусть и чудом…»

Но даже и сейчас он недоумевал, как это так получилось: почему он упал в дверной проём в Стране Тени, а в итоге оказался прямо в залах фандерлингов под Южным Пределом? И ответа на сей вопрос, конечно же, не было. Разумеется, это могло случиться и по воле богов – в чём Вансен, однако, очень сомневался: за последний безумный год ему стала очевидна по крайней мере одна вещь – даже боги, похоже, не властны над своею судьбой.

Сурьма и мелкое неопрятное существо, назвавшееся Бурым Углем, яростно спорили. Монах был выше пленника на голову (он вообще был самым высоким фандерлингом из всех, кого успел увидеть Вансен – макушкой доставал капитану до нижнего ребра), но не мог тягаться с дроу по части напористости: малорослый мужичонка шипел, как загнанный в угол кот. Было странно видеть этих двоих рядом, во всём их сходстве и различиях: будто в споре за луг сошлись дикий пони, взъерошенный и мелкий – и ладный спокойный фермерский конёк.

– Что тут происходит? – потребовал объяснений капитан.

Сурьма нахмурился.

– Это ловушка или обман. Он хочет вести нас по Старой дороге в каменоломню к Туфовому мешку, но я сам был там только вчера. Из него нет выхода! Мы и называем это место «мешок» потому, что выйти оттуда можно лишь там, где ты вошёл.

Вансен перевёл взгляд на Бурого Угля, который зыркал из-под насупленных бровей, точно барсук, вытащенный из разрытой норы.

– Он говорит, почему хочет отвести нас туда, если выхода там нет?

– Он утверждает, что есть. И говорит, что я – слепой болван, если думаю, что всё знаю.

Сурьма сжал кулаки. Будь Вансен на месте Угля, ему бы уже сделалось не по себе.

– Давай поглядим, куда он нас приведёт. Если это ловушка, то парень выбрал странный способ её устроить – заманить нас в тупик. Кроме того, я уверен – он знает, что если соврёт, первой полетит его голова, – Вансен продемонстрировал насупленному дроу свой топор. – Но и напомнить ему об этом не помешает.

Бурый Уголь повёл их дальше по Старой дороге в каменоломню, пока практически все мало-мальски знакомые перекрёстки не остались позади. Коридор стал круто опускаться; с трудом преодолев в молчании ещё часть пути, их маленькая группа вышла к развилку.

Сурьма ткнул пальцем в крайний правый ход:

– Вот там Туфовый мешок.

– А куда Старая дорога ведёт отсюда? – поинтересовался Вансен, указывая на другое ответвление.

– Снова вверх, пока не соединяется с Медным кольцом на той стороне Города фандерлингов. Это одна из дорог Штормкамня.

– Зачем же вы сделали здесь тупик?

– Изначально он и должен был стать дорогой, но оказалось, что копать в эту сторону слишком трудно – в те дни ведь никакого взрывчатого порошка не было. И тогда строители решили изменить направление, – объяснил монах, кивая в сторону левого рукава развилки. – Ушли чуть в сторону, туда, где камень был податливей.

Несмотря на недоверие Сурьмы, капитан позволил Бурому Углю вести их вниз по слепому туннелю, который всё время изгибался и поворачивал, и местами становился настолько низким, что Вансену приходилось садиться на корточки и продвигаться вперёд нелепо согнувшись. Но наконец они вышли в чуть более широкое место, и при бледно-золотистом свете коралловой лампы Сурьмы капитан увидел то, что и предсказывал монах: коридор заканчивался брошенной посреди работы долблёной стеной и кучей щебня. Выхода отсюда не было.

Пока Сурьма качал головой в мрачном удовлетворении, Бурый Уголь прошёл вперёд, нагнулся и ухватил под низ один из обломков породы, сваленных в кучу перед стеной. Поднимая его, он аж крякнул; к удивлению Вансена, несколько отдельных кусков откатились в стороны, но остальная куча поднялась как единое целое. Капитан поспешил приблизиться и увидел, что это один из круглых боевых щитов дроу, на который с помощью некоего строительного раствора были посажены камни – и только самый тщательный осмотр определил бы нечто подозрительное в этой безобидной на вид груде мусора.

– Молот Перина! – вырвалось у него. – Потайной ход!

Бородач оглядел их, обнажив редкие зубы в торжествующей улыбке, и спустил ноги в открывшийся под щитом лаз. Он потянул верёвку, которой был привязан за лодыжку, пока она не натянулась между ним и братом Сурьмой, и столкнул оставшиеся лежать кольца в дыру, а затем соскользнул туда сам. Дроу исчез, а капитан с монахом остались стоять, глупо таращась на бечеву, которая сперва ослабла, а потом натянулась вновь.

– Клянусь Старейшими, – внезапно очнулся Сурьма, – он же там внизу без присмотра!

Монах скинул свою сумку в дыру и сам не мешкая нырнул следом. Когда фандерлинг скрылся в потайном лазе, Вансен на мгновение заколебался. Ему не нравилось, что придётся лезть в какую-то яму, где ничего не разглядеть и где ждёт неизвестно что.

– Брат Сурьма, – позвал он, стоя на краю, – ты там? Ты в порядке?

– Спускайтесь, капитан, – ответ раздался как будто совсем рядом. – Вы можете спрыгнуть. Падать мягко, и тут внизу такое… Погодите, вы сами должны это увидеть. Чудеса!

Сомнения не покинули Ферраса, но голос фандерлинга его немного успокоил. Он бросил вниз свой заплечный мешок, а затем развернулся и спрыгнул, руками защищая лицо. Кольчужная рубашка весила немного, но из-за неё мужчина упал не так ловко, как его спутники: Вансен съехал вниз, на чём-то задержался, съехал ещё немного и только успел развернуться снова, как ноги вовсе увело из-под тела, и он приземлился на копчик в груду твёрдых камней.

– Громовержец побери! – со стоном выругался капитан, поднимаясь на ноги. – Это ты называешь мягким приземлением?

– Зато оглядитесь, – улыбнулся Сурьма. – Разве это не стоит пары синяков?

Вансену приходилось признать: стоит – если ты фандерлинг. Всего несколько неверных шагов по куче строительного мусора – и проход под замаскированным лазом расширялся: мерцающий золотистый свет коралла выхватывал из темноты громадную пещеру с потолком, покрытым диковинными круглыми образованиями, похожими на подушки, каждая размером почти что с самого капитана – казалось, будто он и его малорослые спутники стоят в центре неподвижного облака. Посредине залы лежало озеро, источающее собственный странный жемчужный свет. В тусклом сиянии коралла гладь воды была столь неподвижна, что казалась зеркалом хрусталя. Пока Вансен пристально вглядывался в его глубины, проникнуть в которые не удалось бы лучу никакой коралловой лампы, он внезапно понял, отчего фандерлинги верили, что их бог-создатель явился в мир на берегу такого вот озера.

– Разве не великолепно? – выдохнул Сурьма. – Кто бы мог предположить, что на другой стороне Туфового мешка скрывается такая красота?! Я даже почти готов простить этому существу и всему его племени попытку убить нас только за то, что он привёл меня сюда. Вот что, должно быть, чувствовали мои предки, когда впервые обнаружили Мистерии!

Вансен не особенно понял, что именно молодой фандерлинг имеет в виду.

– Это действительно красиво, но нам пора двигаться.

– Конечно, конечно, – монах сказал что-то Бурому Углю, получил ответ – и повернулся к Вансену со страдальческой улыбкой. – Он говорит, что сожалеет о том, что ему пришлось показать это мне ради спасения собственной шкуры. Он надеялся, что ни мой народ, ни квары никогда не найдут эти пещеры, так что его племя сможет объявить их только своими. Ну, в этом, по крайней мере, проявляется его родство с нами, фандерлингами.

Двое низкорослых мужчин повели капитана в обход подземного озера, казавшегося почти таким же огромным, как лагуны у стен Южного Предела у них над головами. По пути Вансен то и дело бросал взгляд на воду, но с любой точки озеро казалось бездонным – однако раз или два капитан заметил в самых тёмных местах какое-то движение (и твёрдо сказал себе, очень надеясь: так оно и есть, – что увиденное им – всего лишь игра подвижных теней от ламп, закреплённых на лбу у него самого и его спутников).

Они прошли пещеру с озером насквозь, и Бурый Уголь вывел их к древнему водостоку, прорезавшему себе подобие узкой долины, понижающейся равномерно и довольно круто. Они проследовали этим низкосводным каньоном, очень стараясь не задеть хрупкие кристаллы, похожие на шишковидные снежинки, лепившиеся по стенам и мгновенно осыпавшиеся от легчайшего прикосновения. Сурьма даже оплакал нечаянно разрушенную им одну особенно большую и роскошную – она росла на камне сбоку от них и походила на миниатюрное дерево: крохотный ствол разветвлялся ещё более изящными тоненькими лучами полупрозрачного камня. Дроу наблюдал за безутешным монахом в молчании, с нечитаемым выражением на грязном лице.

Маленький отряд уходил всё глубже и глубже в загадочные пещеры, и Вансену являлось всё больше такого, чего он не мог бы и вообразить: палаты, увешанные ветвистыми каменными рогами, будто принадлежавшими оленю чудовищных размеров, залы, полные известковых колонн, растущих одновременно из потолка и пола – будто нити мёда, протянувшиеся между двумя ломтями хлеба, которые намазали, сложили вместе, а затем вновь медленно разделили. Часто опасность и красота шли рука об руку, когда путники пробирались по узким щелям или преодолевали тонкие природные мосты над пропастями, разинувшими в ожидании бездонно чёрные рты.

«Кто мог бы предположить, что целый мир таится здесь, под землёй?» – размышлял Вансен, пока они шли мимо прудов с белыми безглазыми крабами и рыбинами, стремительно ныряющими прочь от их бесцеремонно громких шагов. В нескольких пещерах побольше роилось несметное множество летучих мышей – однажды путники вторглись в такое обиталище, и пищащая, хлопающая крыльями туча без малого час не могла вырваться целиком из подземной палаты, так много набилось туда тварюшек. Но чаще всего Вансен следовал за своими провожатыми по тесным туннелям, где ему приходилось ползти на четвереньках – а то и на животе, извиваясь, как змея, если нора была совсем узкой, так что вскоре он оказался весь облеплен грязью и песком.

Наконец они сделали привал перед одной такой щелью – настолько маленькой, что Феррасу не верилось в то, что хотя бы его спутники протиснутся туда. Он опустил мешок на землю и присел на корточки рядом, прикидывая её ширину – не больше локтя! – и заявил:

– Я в такую крошечную щель не пролезу.

Дроу, кажется, его понял: он произнёс что-то на своём гортанном наречии.

– Уголь говорит, вам придётся, – перевёл Сурьма. – Это последнее узкое место, – и нахмурился, вслушиваясь в новые слова. – И ещё этот парень признаётся, что именно поэтому их армия и не напала отсюда – проход чересчур тесный для… – монах помолчал, – он зовёт их глубинниками. Думаю, он имеет в виду тех гигантов, которых мы называем эттинами. Они не протиснулись бы сквозь этот туннель, а расширять пришлось бы слишком долго – кто-нибудь мог услышать шум от такой работы.

Вансен сдержал дрожь.

– Не имеет значения. Я не пролезу.

– Он говорит – тогда вам надо поворачивать назад, – передал Сурьма. – Другого пути к тёмной леди не существует.

Но Феррас знал, что просто обязан поговорить с ней, потому что он – единственный, у кого есть шанс остановить эту бойню, прежде чем все жители – и высокого роста, и малого, и в Южном Пределе, и под ним – будут перемолоты жерновами войны.

– Ладно, – решился он наконец. – Я попробую. Можешь взять мои доспех и оружие?

Сурьма что-то быстро прикинул в уме.

– Нет, если мне заодно придётся тащить всю еду и воду через эту нору. Я не намного худее вас – Никель ворчит, что я ем столько, что хватило бы прокормить двух или трёх метаморфных братьев.

Шутка была совсем не смешной, но Вансен всё же выдавил из себя слабую улыбку.

– Тогда доспех мне придётся бросить – но топор я буду толкать перед собой. Ну, и как мы поступим? Мне идти последним?

– Нет. Если вы так необходимы в качестве посланника, как сами утверждаете, я не хочу оказаться отрезанным от Города фандерлингов: с той стороны я не смогу ни вернуться в город, ни вытащить вас отсюда. На случай, если что-то пойдёт не так, у нас должна быть возможность позвать на помощь. И, разумеется, я не доверяю этому вырожденцу, чтобы пустить первым его. Если вы застрянете – только мы его и видели. Нет, боюсь, вам придётся возглавить группу, капитан Вансен. Наш маленький дружок пойдёт за вами, а я буду замыкающим.

Феррас снял кольчужную рубаху и стёганую поддёвку – без них сразу стало холоднее, и зубы его выбили короткую дробь. Солдат перевёл взгляд на дроу, который искоса с любопытством наблюдал за переодеванием.

– Смотри, чтоб он не перерезал мне сухожилие, – предупредил Вансен Сурьму.

– Не волнуйтесь об этом, капитан, – кивнул монах с суровой решимостью, собирая кольца привязанной к пленнику верёвки. – Попробует сделать что-нибудь лишнее – я ему ногу оторву.

– Ладно, но смотри, не убей, – предупредил Вансен. – Возможно, на другой стороне он нам ещё понадобится. Мне лезть вперёд головой или ногами?

– Зависит от того, как вы хотите продвигаться – в темноте или освещая дорогу, – Сурьма указал на фонарь с Соляного пруда, укреплённый у мужчины на лбу. – Нет, вам нужно ползти головой вперёд, капитан. Плечи у вас – самая широкая часть тела. Помните: чтобы сделаться уже, нужно поднять руки. И не бойтесь – позади вас буду я.

Вансен сделал глубокий вдох, потом ещё несколько – но прекрасно понимал, что дольше оттягивать время уже нельзя, и потому полез в дыру. И как он мог позволить затащить себя в эту теснотищу?

– Если сможете, то лучше одну руку вытяните вперёд, а другую отведите назад, – посоветовал монах. – Так у вас будет больше возможности для манёвра, и заодно вы станете ещё уже.

Вансен толкнул в туннель свой топор и следом вполз туда сам. Удивительно, но ему вполне удалось протиснуться – прошли и плечи, и торс – сквозь первое опасное место. Дальше ход чуточку расширялся, хотя и не настолько, чтобы опустить руки ниже головы, поэтому Феррас просто подпихнул топор вперёд и пополз, извиваясь, как змея.

«Как очень медлительная, неуклюжая, испуганная змея», – вертелось у него в голове.

Всё внутри Вансена противилось тому, чтобы заставлять себя лезть ещё глубже в землю. Даже тёплый влажный воздух, которым он здесь дышал, начал казаться разреженным и неподходящим для человеческих лёгких. Туннель не был, как смутно представлялось до того капитану, единым ровным ходом, будто звериная нора – он появился благодаря случайным зазорам между огромными плитами трещиноватого камня. Феррасу вдруг вспомнились землетрясения, когда почва под ногами вздрагивала, как спящий великан. Если бы сейчас началось такое – пусть даже самое слабенькое, – он был бы растёрт в порошок, как пшеничное зерно между мельничными жерновами.

Один раз, когда теснота помешала ему вдохнуть как следует, полной грудью, Феррасу пришлось пережить внезапный и неприятный приступ паники. Он слышал, как позади что-то говорит Сурьма – не иначе как пытается подбодрить – но его собственное тело и ползущий следом дроу заглушали почти все звуки, и различить удавалось только невнятное бормотание.

«А может, он вовсе и не подбадривает меня? – внезапно подумалось капитану. – Может, он вспомнил о чём-то, о чём забыл меня предупредить? Что здесь яма или ещё более узкое место впереди… или что надо опасаться змей или ядовитых пауков…»

Зажатый в тесном изгибе, при попытке изменить положение тела, чтобы стало чуть посвободнее, Вансен больно треснулся головой о стену туннеля. А ощутив на макушке щекотку бегущих капель, понял, что ударился до крови. И почти тут же его фонарик мигнул и погас, оставив мужчину в кромешной тьме. Сердце понеслось вскачь, сбилось с ритма – на миг капитану даже показалось, что оно никогда уже не вернётся к былой размеренной работе. Вансен судорожно хватал воздух – ловушка тьмы захлопнулась и он задыхается! Воздуха нет!

– А ну стоять! – рыкнул он сам на себя, но слова прозвучали скорее как резкий вдох или как будто он сглотнул.

И всё-таки это был его собственный голос. Воздух есть. Тот внезапный шок, пустивший его сердце в галоп и заставивший почувствовать, что голову будто сжимает огромный кулак, был вызван… всего лишь страхом.

«Что, в конце концов, значит темнота? – спросил он себя. – Ты можешь только ползти, продвигаясь вперёд дюйм за дюймом, Вансен. Ты червяк. А разве червяки боятся темноты?»

Эта мысль, как ни странно, помогла; ещё немного – и его сердце застучало ровнее. Неожиданно Феррас увидел себя будто глазами бога – небожителя с чувством юмора: какая-то козявка не на своём месте, застрявшая в подземном ходе, как сушёная горошина в камышовой трубке – в такой, из какой он обстреливал в детстве горохом своих братьев и сестёр. Земля окружала его, но она же его и обнимала, защищая – нежно, по-матерински. Ничего не оставалось, кроме как продвигаться вперёд. Если он вдруг застрянет в тесном месте, то просто станет дёргаться до тех пор, пока не освободится.

«Вперёд. Только вперёд, – повторил он про себя. – В ином нет смысла. О, как, наверное, боги сейчас хохочут надо мной!»

Потный, замёрзший, со слезящимися от попавшей в них грязи глазами и трясущимися конечностями Вансен наконец выбрался с дальней стороны трещины в маленькую пещерку, показавшуюся ему после тесноты хода такой же просторной и полной свежего воздуха, как Главный храм в Южном Пределе. Следом за ним вылез Бурый Уголь, а потом и Сурьма, крепко, будто ребёнок – бечеву воздушного змея, сжимавший верёвку, к которой был привязан дроу. Молча они поели и отдохнули, и когда Вансен смог стоять на ногах, не чувствуя дрожи в коленях, двинулись дальше.

Им попалось ещё только несколько узких мест, да и то – никак не сравнимых с тем длинным удушливо тесным лазом; наконец примерно через час или два уверенного движения в горку они добрались до галереи, явно обработанной руками существ разумных – грубо обтёсанные каменные колонны, оставленные, чтобы поддерживать крышу, придавали череде длинных низких залов сходство с пчелиным ульем или садовым лабиринтом. Пока Феррас гадал, кем и чем были созданы такие палаты, град стрел обстучал камни над их головами. Капитан и Сурьма бросились на землю – монах при этом дёрнул за верёвку так сильно, что сбил дроу с ног, и коротышка шлёпнулся на пол словно кукла.

Атакующие быстро установили точное направление, и наконечники продолжили выклёвывать камень вокруг маленького отряда. Какой-то отщеп кольнул Вансена в щёку. Бурый Уголь, съёжившийся рядом с Сурьмой, закричал на своём гортанном наречии, обращаясь к невидимому противнику.

– Что он говорит, переводи! – потребовал капитан.

– Я понимаю не все слова, – Сурьма вслушался в ответный выкрик.

Бурый Уголь заорал снова, на этот раз с каким-то странным отчаянием в голосе.

– Наш дроу сказал им, что мы пришли с миром, чтобы поговорить с тёмной леди, – тихо пояснил монах Вансену. – Но остальные – тоже дроу – толкуют что-то о верёвке вокруг его ноги. Думаю, они ему не доверяют – считают, что мы заставили его солгать про нас.

– Обрежь верёвку.

– Что?

– Ты меня слышал. Обрежь верёвку, развяжи – как хочешь. Но отпусти его к ним, чтобы они увидели: мы говорим правду.

– Простите, капитан, но вы в своём уме? Что тогда помешает им нас убить?

– А ты не понимаешь, брат? Мы не можем драться с ними. У них – луки, у нас – нет, кроме того, они, возможно, уже послали за подкреплением. Отпусти дроу.

Сурьма покачал головой, но выполнил приказ. Когда Бурый Уголь понял, что делает монах, то выпучил глаза от удивления. Стоило верёвке упасть на землю, он осторожно, дюйм за дюймом начал отодвигаться от своих пленителей.

– Скажи ему, пусть передаст товарищам, что мы пришли с миром.