Текст книги "Игра теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 59 страниц)

– Скромный стихотворец, прежде служивший бардом принцессы Бриони.

Произнеся последнюю фразу, он тут же спохватился, что поставил под сомнение собственную преданность принцессе. К тому же вряд ли имело смысл подчеркивать, что он остался без работы.

– Точнее сказать, я служил и служу принцессе Бриони, – торопливо поправился Мэтт. – Надеюсь, милостью Зории и Тригона она вернется к нам живой и здоровой, – добавил он с благочестивым видом.

На лице Элан М'Кори мелькнуло выражение, смысл которого остался для поэта загадкой. Она медленно повернулась и вновь устремила, взгляд вдаль. Любопытно, почему она носит траур, пронеслось в голове у Мэтта. Путем осторожных расспросов он точно выяснил, что она никогда не была замужем. Неужели она так глубоко скорбит по Гейлону Толли? Они ведь даже не были помолвлены; по крайней мере, так утверждают слуги. Кстати, многие из этих слуг считали Элан слегка чокнутой, но Мэтта это мало беспокоило. Ему достаточно было увидеть завитки каштаново-медных волос на ее белоснежной шее, чтобы у него сладко защемило сердце. Он не знал ничего пленительнее ее глаз – они оставались печальными даже тогда, когда все покатывались со смеху над выходками Пазла.

Прекрасная Элан хранила молчание, а Мэтт в замешательстве переминался с ноги на ногу, опасаясь, что она сочтет попытку продолжить разговор непозволительной дерзостью с его стороны.

– Вы и правда поэт? – неожиданно спросила она.

Мэтт подавил желание похвастаться, что удивило его самого.

– Я давно называю себя поэтом, – произнес он, сам удивляясь собственной скромности. – Но нередко у меня возникают сомнения в собственных способностях.

Она снова устремила на Мэтта взгляд, в котором на этот раз вспыхнула искорка интереса.

– По-моему, нынешние времена благоприятны для поэтов, как никакие другие, мастер…

– Тинрайт, – поспешно подсказал Мэтт.

– Мастер Тинрайт. В годину тревог и бедствий поэту проще стяжать славу, нежели в дни благоденствия. Нынешние события так и просятся в поэму. Древние легенды оживают. Люди расстаются с жизнью, и никто не знает, за что они гибнут. Призраки выходят на поле битвы. – Леди Элан улыбнулась, но это была невеселая улыбка. – Доводилось ли вам слышать рассказы моряков, недавно вернувшихся домой? – продолжала она. – Они говорят, что на западе, за Дымными островами, расположены неведомые земли, населенные дикарями. Если верить морякам, земли эти скрывают неисчислимые богатства. Подумать только! Где-то есть места, где люди смотрят в будущее с радостью и надеждой.

– Для того чтобы отыскать такое место, необязательно отправляться в дальние страны, леди Элан, – подал голос Мэтт. – Разве мы безвозвратно утратили радость и надежды на будущее?

Она усмехнулась, и ее короткий и резкий смешок напоминал звук лопнувшей струны.

– На что нам надеяться, мастер Тинрайт? Наш мир слишком стар. Он так одряхлел, что даже юноши выглядят немощными стариками. Конец его недалек. Или вы не замечаете этого?

Пока Мэтт прикидывал, как лучше ответить на такое неожиданное утверждение, до слуха его долетел какой-то шум. Обернувшись, он увидел двух молодых женщин: они спешили к стене, то и дело поскальзываясь на каменных плитах. Мэтт узнал в них фрейлин принцессы Бриони и даже вспомнил, что одна из них, светловолосая, носит имя Роза Или какое-то другое цветочное имя. Взобравшись по лестнице, фрейлины подозрительно глянули на Тинрайта. Он пожалел о том, что одет слишком бедно. Как ни странно, во время разговора с Элан М'Кори он ни разу не вспомнил о своем непритязательном костюме.

– Леди Элан! – воскликнула одна из фрейлин, смуглая брюнетка. – Вы не должны приходить сюда в одиночестве! Вспомните, что случилось с принцессой!

– Вы полагаете, некий злоумышленник вскарабкается по стенам и похитит меня? – с невеселым смехом ответила Элан. – Уверяю вас, я вряд ли могу быть желанной добычей для похитителя.

«Ах, как вы ошибаетесь, душа моя», – мысленно возразил Тинрайт.

Бриони Эддон представлялась ему ликующим утренним солнцем, а Элан М'Кори – луной, обворожительной в своей печали.

«Наверное, именно так выглядела богиня Мезия, бледная и таинственная, – решил Мэтт, как и всякий истинный поэт, тяготевший к мифическим образам. – Когда смотришь на Элан, так и видишь богиню, разгуливающую по ночному небу в одеянии из облаков».

Вслед за этим Мэтт вспомнил, что Мезия была супругой Эривора и родоначальницей семейства Эддонов. Именно поэтому на их боевом знамени был изображен волк. Увы, в этом мире политика проникает повсюду и замутняет самые чистые поэтические образы, посетовал он.

– Идемте же с нами, – наперебой уговаривали фрейлины и даже осторожно тянули Элан за край черного одеяния. – Здесь холодно и сыро. Вы подхватите простуду.

– А, вот вы где! – раздался снизу чей-то голос, ленивый и жизнерадостный.

– Похоже, мне действительно угрожает опасность, – произнесла Элан так тихо, что расслышать ее смог только Тинрайт. – Его общество хуже любой простуды.

Хендон Толли стоял у подножия лестницы. Его сопровождал целый отряд стражников, но они держались на почтительном расстоянии.

– Спускайтесь же, моя прекрасная леди! – крикнул он. – Я давно вас ищу.

– Вам нет необходимости выполнять его приказы – прошептала светловолосая Роза. – Не бойтесь, леди Элан, мы не дадим вас в обиду.

– Если мой деверь зовет меня, я не могу его ослушаться, – проронила Элан. – Приятно было побеседовать с вами, господин поэт, – добавила она, повернувшись к Тинрайту. – Помните вопрос, который я вам задала? Я так и не услышала ответа. Между тем мне любопытно узнать, считает ли кто-нибудь еще, что мир неотвратимо катится к концу.

– Я томлюсь в ожидании, миледи! – В глазах Хендона Толли играли веселые огоньки, словно он затеял шутку, понятную лишь ему одному. – У меня есть кое-что для вас. Думаю, вам любопытно будет на это взглянуть.

Элан М'Кори направилась к лестнице, у подножия которой ее ожидал правитель Южного Предела. Когда тот отвернулся, отдавая распоряжения стражникам, она бросила быстрый взгляд на Тинрайта. Поэт думал, что его собеседница хотя бы кивнет на прощание. Но она лишь молча смотрела, и в глазах ее застыло странное выражение. Непостижимым образом взгляд ее напомнил Мэтту тоскливый взгляд собаки, стащившей со стола лакомый кусок и покорно ожидающей неотвратимого наказания.

Он еще не знал, что этот взгляд долго будет сниться ему по ночам.

* * *

Бриони неловко поежилась. Грудь ее была плотно перетянута шарфом, одолженным у одной из дочерей Идиты, жесткий узел давил на спину.

– Ну, как вы ощущаете себя в новом обличье, принцесса? – спросил Шасо, окинув Бриони удовлетворенным взглядом.

Штаны, которые принес ей один из слуг, оказались длинны. Бриони пришлось подвернуть их, чтобы они не волочились по полу, вынуждая ее спотыкаться и падать. К счастью, в ворохе домотканой одежды удалось найти рубашку, пришедшуюся почти впору и не стеснявшую движений.

– Лучше некуда, – буркнула Бриони. – Будь любезен, объясни, зачем понадобилось превращать меня в огородное пугало?

– Этот костюм наилучшим образом подходит для того дела, которое вам предстоит, – бросил Шасо.

Сунув под мышку какой-то сверток из промасленной кожи, Шасо зашагал по коридору и вышел во внутренний двор. Бриони едва поспевала за ним. Дождь прекратился, но небо по-прежнему застилали свинцовые тучи, и каменные плиты двора не успели просохнуть. Шасо указал на каменную скамью, стоявшую под единственным во всем дворе деревом. Это была старая айва, на ее голых ветвях болталось несколько сморщенных плодов, не склеванных птицами.

– Сядьте там, принцесса. Скамья, кажется, сухая.

– Какое же занятие мне предстоит?

– Прежде всего, вам, как и всем Эддонам, предстоит научиться терпению, – недовольно сдвинув брови, заявил Шасо. – В этом вы преуспели несколько больше, чем ваш брат, однако до совершенства вам далеко. – Он предостерегающе вскинул руку. – Сейчас не время сокрушаться о принце, я напрасно упомянул о нем. Мы будем молиться о том, чтобы боги сохранили его жизнь.

Бриони кивнула, изо всех сил стараясь сдержать закипавшие на глазах слезы.

«Бедный Баррик! Благословенная Зория, прошу, не оставь моего брата! Где бы он ни был, защити его своим небесным щитом».

– Я не стал бы обучать вас владению мечом, не будь на то вашего желания, принцесса, – продолжал Шасо. – Отец ваш, как известно, потакал всем вашим прихотям. – Шасо вновь вскинул руку. – Не забывайте о терпении, ваше высочество! Я дал вам немало уроков, и вы неплохо владеете мечом – разумеется, для женщины. В конце концов, оружие не предназначено для женских рук.

Бриони хотела возразить, но встретила холодный взгляд старого воина и сочла за благо придержать язык, чтобы не тратить сил на бесполезные споры.

– Я не знаю, какие еще испытания готовит вам судьба, но не сомневаюсь: вам не придется браться за меч, – изрек Шасо. – Он не понадобится вам, пока мы здесь, а если мы уйдем отсюда, громоздкое оружие привлечет к нам излишнее внимание.

Он опустил на землю свой сверток и извлек из него деревянный штырь длиной примерно с руку Бриони от запястья до локтя.

– Я учил вас, как использовать кинжал, по большей части в сочетании с мечом. Сейчас я хочу передать вам навык сражения без меча, каковыми в совершенстве владеют воины страны Туан. Встаньте.

Бриони послушно поднялась на ноги. Шасо сжал штырь в кулаке.

– Представьте себе, что это нож. Защищайтесь.

Он сделал выпад, направив деревянный штырь прямо ей в грудь. Бриони вскинула руки и подалась назад.

– Неправильно, дитя мое. – Шасо вручил ей деревяшку. – Теперь попытайтесь напасть на меня.

Бриони в замешательстве посмотрела на своего учителя, затем шагнула вперед и занесла деревянный кинжал, однако невольно отклонилась в сторону. Шасо вскинул руку.

– Нет, так не пойдет. Бейте по-настоящему. Уверяю вас, вы не причините мне вреда.

Бриони набрала в грудь воздуха и вновь занесла кинжал. В следующее мгновение рука старого воина стремительно взметнулась и сжала руку принцессы у самого запястья, нога Шасо оказалась меж ее ногами, а другая его рука сдавила ей шею. Бриони непременно рухнула бы на землю, если бы туанец не удержал ее за рукав.

– Поняли, как надо защищаться? – усмехнулся он, забирая у нее штырь. – Делайте так же.

Понадобилось не менее дюжины попыток, прежде чем Бриони перестала чувствовать себя совершенно беспомощной. Приемы владения кинжалом отличались от приемов владения мечом, меньший размер оружия требовал большей ловкости и проворства. Наконец старый воин был вполне удовлетворен. Он показал Бриони еще несколько захватов и поворотов, позволявших не только уклониться от удара, но и выбить кинжал из рук противника.

Время близилось к полудню, небо немного прояснилось, сквозь пелену туч начали пробиваться солнечные лучи. С Бриони градом катил пот. Отражая стремительные выпады своего наставника, она несколько раз упала на каменные плиты двора и больно ушибла бедро и коленку. Шасо, напротив, не выказывал ни малейших признаков усталости и выглядел так, словно урок только что начался.

– Отдохните немного, принцесса, а то вы совсем выдохлись, – смилостивился он. – Мы достигли неплохих результатов.

– Почему ты решил научить меня обращаться с кинжалом? – спросила Бриони. – Почему именно сейчас?

– Потому что вы больше не являетесь представительницей королевской семьи, – последовал ответ. – По крайней мере, вы лишились всех королевских привилегий. У вас больше нет стражников, которые охраняют вас от врагов, и жить вам придется не за неприступными стенами замка. Если вы отдохнули, продолжим урок.

Бриони потерла ноющее бедро, спрашивая себя: как отнесется всемогущая Зория к просьбе ниспослать Шасо приступ боли в пояснице? Вряд ли богиня сочтет нужным исполнять подобную просьбу. Скорее всего, Зория просто-напросто не услышит ее – ведь она находится в доме, где почитают Великую Матерь, богиню страны Туан. Бриони оставалось лишь встать и обреченно сказать:

– Я готова.

Они сделали еще один перерыв, чтобы Бриони выпила воды и перекусила сухими фруктами и хлебом – их принес во внутренний двор слуга с огромными темными глазами. Позднее несколько женщин, обитавших в доме, собрались на крытой галерее, чтобы понаблюдать за уроком. Зрелище явно показалось им чрезвычайно забавным, они то и дело хихикали под своими капюшонами. Шасо без устали показывал своей ученице все новые приемы – захваты, повороты, удары. По его словам, с их помощью принцесса могла отразить нападение противника, едва ли не вдвое превосходящего ее размерами, разоружить его и причинить ему боль, лишив возможности продолжать схватку. Когда Шасо решил, что Бриони хорошо усвоила урок, он извлек из своего свертка еще один деревянный штырь и вручил девушке. Им предстояло изучить новые приемы – когда вооружены оба противника.

– Если враг близко к вам, следите за тем, чтоб у него не было шанса нанести удар, – наставлял Шасо. – Даже если он не сумеет размахнуться, удар может быть смертельным. Следите за его рукой, сжимающей кинжал. Выберите момент, когда он готовится к удару, и опередите его! Постарайтесь перерезать ему сухожилие на запястье. Но при этом остерегайтесь, чтобы он не выбил у вас кинжал другой рукой.

Лишь когда солнце начало клониться за крышу дома и женщины, вполне удовлетворив свое любопытство, покинули галерею, старый воин закончил занятие. Руки и ноги Бриони дрожали от усталости.

– На сегодня все, – сказал Шасо, рукавом вытирая пот со лба. – Но мы возобновим уроки завтра и послезавтра – до тех пор, пока я не буду за вас спокоен.

Шасо бережно уложил деревянные штыри в сверток из промасленной кожи. Внутри свертка что-то звякнуло, но Бриони не смогла разглядеть ничего, кроме учебных деревяшек.

– Вам предстоит знакомство с новым неизвестным миром, Бриони Эддон, – изрек старый воин. – Этот мир готовит всем нам неисчислимые испытания. Я не знаю, какой удел вас ожидает. Но я принес клятву верности вашей семье и хочу, чтобы вы с честью выдержали любые удары судьбы.

Бриони пристально посмотрела на своего наставника, пытаясь проникнуть в туманный смысл его слов. Казалось, усталость ему неведома, но принцесса заметила, что руки старого воина дрожат так же сильно, как и у нее. Грудь его тяжело вздымалась, лицо покрывала предательская бледность. Бриони внезапно ощутила острый приступ сострадания.

– Мне так жаль, что по моей вине ты оказался в тюрьме, Шасо, – пробормотала она. – Прости меня.

Взор старого воина, устремленный на нее, казался на удивление далеким и отчужденным.

– Вы поступили так, как вам следовало поступить, – произнес он. В его ровном голосе не слышалось ни малейших признаков обиды или гнева. – Все мы, великие и малые, сильные и слабые, выполняем то, что нам предначертано. Автарк мнит себя сошедшим на землю богом, но на самом деле он лишь глиняная кукла в руках Великой Матери. – Шасо сунул сверток под мышку. – Идемте, принцесса. Сегодня вы славно поработали. Достигли неплохих успехов – конечно, для женщины.

Волна раздражения моментально смыла всю нежность, которую Бриони только что испытывала к своему наставнику.

– Почему ты все время твердишь о том, что я женщина? – запальчиво спросила она. – По-твоему, женщина не способна стать таким же хорошим бойцом, как мужчина?

– Порой женщины не уступают мужчинам ни в ловкости, ни в храбрости, – примирительно произнес старый воин. – Но не забывайте, дитя мое, что мужчины больше и сильнее. Вам доводилось слышать про такого зверя, как лев? Это огромная кошка, обитающая в пустынях неподалеку от моей страны.

– Однажды я видела живого льва.

– Значит, вы имеете представление о его размерах и силе. Львица-самка – превосходная охотница, способная выследить и умертвить любую добычу. В несколько прыжков она догоняет газель, одним ударом лапы убивает шакала, рассчитывающего урвать кусок мяса на ее пиршестве. И все же львица склоняет голову перед львом.

– Но я вовсе не хочу быть ни львом, ни львицей, – усмехнулась Бриони. – У меня другая цель: прогнать прожорливых и наглых шакалов.

Лицо Шасо просветлело, на губах расцвела неожиданно мягкая улыбка.

– Вот я и хочу научить вас сражаться с шакалами, – проронил он. – Идемте в дом, Бриони. Завтра вам снова предстоит тяжелый день.

– Разве я не увижу тебя за ужином?

– В этом доме не принято, чтобы мужчины и женщины разделяли вечернюю трапезу. Таков туанский обычай, – пояснил Шасо, повернулся и, едва заметно прихрамывая, зашагал через двор.

Племянник дан-Мозана ожидал принцессу в коридоре, прислонившись к стене. Завидев девушку, он двинулся ей навстречу, всем своим видом показывая, что оказался здесь случайно и до Бриони ему нет никакого дела Бриони эта встреча ничуть не обрадовала. Больше всего ей хотелось забраться в горячую ванну, смыть грязь и пот, расслабить ноющие мускулы.

– На вас моя одежда, – буркнул Талибо.

– Да, и я весьма признательна вам за то, что вы согласились мне ее одолжить.

– Но зачем вам мужской наряд?

– Сегодня лорд Шасо обучал меня приемам владения кинжалом, а сражаться гораздо удобнее в мужской одежде.

Недоверчивое выражение, мелькнувшее на лине Талибо, заставило Бриони нахмуриться. Как смел этот невежа так смотреть на нее, Бриони Эддон, принцессу всех королевств Пределов? Вряд ли он намного старше ее. Спору нет, он недурен собой, признала Бриони: глаза такие огромные, темные, и усики над верхней губой очень его украшают. Тем не менее он обычный мальчишка, еще не научившийся скрывать свои чувства под непроницаемой маской. Быть может, именно так выглядел в молодости Давет дан-Фаар, посланник Лудиса Дракавы, пронеслось в голове у Бриони. Наверное, его взгляд был исполнен такой же юношеской гордости. Но есть ли у этого темнокожего мальчишки хоть какие-то основания задирать нос, сердито подумала Бриони. Какие подвиги он совершил? Живет себе в холе и неге, в окружении женщин, глядящих на него с благоговением просто потому, что он мужчина.

– Мне надо идти, – холодно изрекла Бриони. – Еще раз благодарю вас за одежду.

Принцесса выпрямила спину, гордо подняла голову и двинулась в сторону женской половины дома. Ей казалось, она спиной ощущает взгляд темных глаз юноши, так и не решившегося сказать ей что-нибудь на прощание.

Глава 8
Ничем не примечательный человек

Когда Онейна получила приказ служить своей сестре Мади Суразем, она воспылала гневом и возопила, что найдет способ отомстить Сверосу, повелителю Сумерек. После того как три брата вышли из благословенной утробы Суразем, Онейна похитила толику божественного семени. Скрывшись, она оплодотворила семенем Свероса свое лоно и произвела на свет троих детей, коих взрастила в ненависти к отцу и ко всем его деяниям.

«Начало начал» из Книги Тригона

Всякий раз, когда Пиннимону Вэшу приходилось смотреть в блеклые, непроницаемые глаза повелителя, он с трудом верил, что автарк Сулепис тоже принадлежит к человеческому роду.

– Все твои повеления будут исполнены, бесценный, – склонив голову, заверил Вэш.

Он надеялся, что на этом аудиенция будет закончена и автарк соизволит его отпустить. Если ему приходилось находиться рядом с молодым правителем слишком долго, у него начинались приступы тошноты.

– Все будет сделано в точности так, как ты изволил приказать.

– Не теряй времени, старик. Она попыталась сбежать от меня. – Взгляд автарка был устремлен в пустоту, словно он видел нечто недоступное взорам простых смертных. – Кроме того, боги… богам не терпится родиться вновь.

Последние слова повелителя привели Вэша в полное недоумение. Он переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. Ожидает ли автарк ответа, или Вэшу позволено удалиться и приступить к выполнению возложенной на него задачи? Верховный министр великого государства Ксис, опытный придворный, привыкший отражать нападки недругов, Вэш обладал большей властью, чем любой из королей; но то была призрачная власть. Несмотря на свой высокий пост и почтенный возраст, Вэш трепетал перед автарком, как малое дитя. Однако он понимал, что лучше быть бесправным министром, беспрекословно выполняющим прихоти своего повелителя, чем бывшим министром. Кости бывших министров грудой высились на крыше дворца-сада, служившей им гробницей, где их беспрепятственно растаскивали грифы.

– Да, да, боги, разумеется, – забормотал Вэш, стараясь не выдать своего замешательства. – Боги должны родиться, иначе…

– Так пусть это произойдет сейчас, – прервал его лепет автарк. – В противном случае небеса разразятся слезами.

И Сулепис зашелся хриплым смехом, прозвучавшим до крайности неуместно.

Пиннимон Вэш зашагал прочь из ванной комнаты. Он так торопился, что едва не запутался в подоле своего роскошного шелкового одеяния, но все-таки взглянул на евнухов, бреющих длинные, смазанные маслом ноги автарка, и понадеялся, что они нечаянно пощекотали повелителя. Иначе очень тревожно думать, что могущественный правитель, который распоряжается жизнью и смертью целого континента, хохочет без причины, как безумец.

«Он не совсем человек, – сказал себе Вэш. – Но хотя бы отчасти он человек».

Даже если Парнад, отец автарка, и в самом деле был сошедшим на землю богом, мать его, вне всякого сомнения, являлась земной женщиной. Она появилась в обители Уединения в качестве подарка от заморского короля. Смерть Парнада, бесспорная и несомненная, поставила под сомнение его божественную сущность, однако его сын был почти полностью лишен свойств, присущих смертным. Взгляд блестящих глаз юного автарка был столь же непроницаем, как взгляд геральдического сокола на фамильном гербе. Никому и никогда не удалось заметить в его взгляде даже малейшего проблеска чувства, никому и никогда не удалось постичь, что творится у автарка в душе – если таковая имелась. В голове молодого правителя постоянно рождались самые неожиданные, подчас совершенно безумные идеи. К числу подобных идей относился и его последний каприз, который предстояло исполнить Вэшу.

Покинув охраняемую твердыню двора Мандрагоры, Вэш пересек огромный сводчатый зал приемов, расположенный в самом центре Гранатового двора. Мелкий придворный люд разлетался при виде министра, словно стая голубей при виде ястреба. Гнев Вэша был для всех прочих царедворцев так же страшен, как для него самого – гнев автарка. Вэш напомнил себе, что в скором времени ему предстоит принести жертву Нушашу и другим богам. В конце концов, его с полным правом можно назвать любимцем богов – он не только взлетел на самый верх, но и ухитрился в течение многих лет сохранять и жизнь, и высокое положение. Во времена правления отца нынешнего автарка для этого требовалось немало ловкости и ума, а сын, судя по всему, решил перещеголять отца в жестокости. По крайней мере, в первый год своего царствования Сулепис уже успел казнить девять министров, прежде служивших его отцу. Чтобы оценить собственное везение, Вэшу достаточно было вспомнить о судьбе того, с кем он сейчас собирался встретиться, – Хиджама Марука, нового командира когорты гвардейцев, носивших свирепое название «леопардов». Впрочем, судьба предшественника Марука, капитана Джеддина, выходца из простых крестьян, служила более впечатляющим примером.

Даже Пиннимон Вэш, привыкший наблюдать за пытками и казнями, был потрясен зрелищем мук, выпавших на долю бывшего командира когорты «леопардов». По приказу автарка казнь происходила в знаменитой Лефианской библиотеке – таким образом, правитель мог наслаждаться излюбленным зрелищем, не отрываясь от чтения. Вэшу стоило немалых усилий скрыть приступ ужаса, в который повергли его унизанные золотыми напальчниками пальцы автарка, выплясывавшие в ритме предсмертных судорог преступника. Отчаянные крики Джеддина, как видно, были для него услаждающей слух музыкой. Эти остроконечные золотые пальцы не раз преследовали Вэша в кошмарных снах, вопли замученного капитана эхом отдавались у него в ушах. Когда конец был уже близок, Сулепис приказал позвать музыкантов, дабы сопроводить затихающие стоны мелодичным аккомпанементом. Автарк пребывал в столь благостном расположении духа, что даже негромко подпевал.

За время своей двадцатилетней службы при дворе Вэш насмотрелся всякого, но при звуках этого пения по спине у него поползли мурашки.

Впрочем, может ли простой смертный судить о поступках божества? Может ли он постичь, безумно божество или нет?

– Это совершенно не имеет смысла, – заявил Хиджам Марук.

– Говорить так с вашей стороны до крайности безрассудно, – прошипел Вэш.

В ответ офицер, имевший прозвище Каменное Сердце, позволил себе лишь слегка вскинуть бровь. Однако Вэш догадался, что Марук осознал свою ошибку – ошибку, которая могла иметь самые печальные последствия. Лишь недавно назначенный на должность килиарха, или капитана «леопардов», приземистый и мускулистый Марук перенес множество битв и смертельных схваток, однако был совершенно не готов к опасностям, подстерегающим его при дворе Ксиса. Он постоянно забывал, что любое сказанное здесь слово долетает до чужого слуха, а у подслушивающего нередко имеются веские причины желать смерти тому, кто неосторожно проговорился. За свою жизнь Марук выдержал столько ударов мечом, копьем и кинжалом, что темная его кожа была сплошь испещрена рубцами и шрамами. Он получил свое прозвище, потому что сохранял хладнокровие даже в разгар кровавой резни. Но сейчас он был не на поле битвы. Обитатели дворца-сада никогда не встречались с врагами лицом к лицу – здесь наносили удары из-за угла.

– Разумеется, если у бесценного возникло такое желание, оно непременно будет исполнено, – произнес Хиджам Каменное Сердце. Говорил он чрезвычайно громко и четко, дабы у невидимого шпиона не осталось никаких сомнений в его верноподданнических чувствах. – Но я всего лишь солдат и плохо разбираюсь в таких вещах. Будьте любезны, Вэш, снизойдите к моему невежеству. Объясните, какая польза в том, что мои люди будут сражаться друг с другом? Несомненно, многие при этом получат тяжкие раны и увечья. Понадобятся долгие недели, чтобы их вылечить.

Пиннимон Вэш тяжело вздохнул. Он не видел никаких признаков того, что поблизости притаился соглядатай, однако шпионы автарка поднаторели в своем ремесле и могли обмануть его бдительность.

– Прежде всего, мы должны помнить, что мудрость бесценного многократно превосходит наше слабое разумение, – отчеканил он так же громко, как и Марук. – Нам не дано постичь, какими соображениями он руководствуется. Одно мы знаем твердо: все, что он ни делает, делается во благо. К тому же, Марук, я должен заметить, что сражаться друг с другом будут вовсе не ваши люди, не «леопарды». Высокая честь доставить удовольствие автарку выпала «белым гончим». Спору нет, они отличные бойцы, но при этом всего лишь варвары.

Почему автарк решил устроить состязание между воинами знаменитой когорты «белых гончих», было для министра такой же тайной, как и для капитана гвардейцев. В когорте «белых гончих» служили иностранные наемники, чьи отцы и деды прибыли в Ксанд с северных континентов. Зачем автарку потребовалась забава, во время которой добрая часть этих свирепых воинов выйдет из строя, Вэш не имел понятия. Но за годы службы при дворе он не раз получал возможность уяснить, что причуды живых богов не поддаются разумному осмыслению. Как-то раз, в первую неделю своего правления, молодой автарк увидел вещий сон. Проснувшись, он повелел уничтожить всех диких журавлей, обитавших на землях Ксиса. Тогда Вэшу, верховному министру, пришлось собрать в Гранатовом дворе министров и сообщить им о странном приказе автарка. Сотни тысяч ни в чем не повинных птиц были убиты. А через несколько дней бесценный объявил, что любая акула, заплывшая в соленые городские каналы, должна быть поймана и выпотрошена. Долгие месяцы после этого улицы столицы воняли гниющими рыбьими внутренностями.

Отогнав прочь воспоминания, Вэш вернулся к действительности. Автарк, по обыкновению, был непредсказуем в желаниях и не оставлял своим подданным времени для подготовки. Арену для состязания им пришлось устроить в одном из пустующих залов Тамариндового Дворца. Что касается артиллерии автарка, выставленной на плац-параде, переместить громоздкие орудия в зал было невозможно даже под страхом смертной казни. Сейчас на арене, обливаясь потом, сражались двое воинов. Один из них был среднего роста, но его мускулам мог бы позавидовать дикий буйвол. Соперник, обросший бородой соломенного цвета, был выше его на целую голову и мог по праву считаться настоящим гигантом, косая сажень в плечах. Великан с легкостью одерживал верх над своим противником. Со стороны казалось, он играет с ним, как кошка с мышью.

– По-моему, схватка слишком затянулась, – обратился Вэш к капитану гвардейцев. – По вашим словам, Яридорас значительно превосходит всех «белых гончих» в силе и ловкости. Почему же этот парень так долго не может справиться с соперником? Автарк ждет.

– Яридорас непременно победит, – с коротким резким смехом ответил Хиджам Каменное Сердце. – Его соперник – жалкий щенок по сравнению с ним. Глядите, глядите!

В этот момент бородатый гигант схватил своего противника и поднял над головой. Продержав его так несколько мгновений, дабы все убедились в том, кто победил, гигант швырнул воина на каменные плиты. Проигравший остался лежать без чувств в луже крови, а победитель торжествующе вскинул руки. Остальные воины из отряда «белых гончих» встретили его триумф приветственным гулом.

– Ну что, конец?

У Вэша ноги затекли от долгого стояния. Ему отчаянно хотелось одного: погрузиться в горячую ванну и приказать слугам, юноше и девушке, нежить его усталые члены.

– Полагаю, на этом мы можем завершить состязание?

– У нас есть еще один боец, – ответил Марук. – Солдат по имени Дайконас Во. Мне сказали, что в искусстве владения мечом он превосходит всех воинов когорты «белых гончих».

– Но автарк приказал, чтобы воины сражались без всякого оружия, – возразил Вэш и раздраженно окинул глазами несколько десятков солдат, выстроившихся в дальнем конце зала. Ни один из них не выглядел достаточно мощным для того, чтобы вступить в схватку с Яридорасом.

Вместо ответа Марук выступил вперед и возвестил:

– На арену выходит последний боец – Дайконас Во.

Внешность солдата, представшего перед публикой, была весьма неприметна. Светлые волосы и кожа говорили о том, что он родом из Перикала. В остальном он был так зауряден, что любой прошел бы мимо, не взглянув на него. Он был тонок в кости, и макушка его едва доставала до мускулистой груди Яридораса.

– И этот мозгляк вздумал сразиться с гигантом? – фыркнул Вэш. – Да Яридорас прихлопнет его одним пальцем.

– Посмотрим, – бросил Марук и вновь повернулся к бойцам. – На этом священном ристалище вы оба не должны иметь при себе оружия, – провозгласил он. – Так приказал наш повелитель, бог, снизошедший до смертных, бесценный, украсивший землю своим присутствием. Вы будете сражаться до тех пор, пока один из вас не потеряет возможность продолжать битву. Готовы?