Текст книги "Игра теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 59 страниц)

Бриони в ответ лишь тихонько рыгнула. Она слишком быстро проглотила свою порцию еды.

– Хорошие манеры у нынешних принцесс, ничего не скажешь, – нахмурилась богиня. – Так о чем мы говорили? Ах да, ты просила начать рассказ с самого начала. Боюсь, прорехи в твоих знаниях слишком велики, детка, и я вряд ли сумею их заштопать. Откровенно говоря, я уже позабыла, какие нелепицы Перин и его братья внушили своим жрецам, а те – остальным людям. Но я попытаюсь рассказать тебе правду, которую тебе необходимо знать. Зо-Солнце взял себе в супруги Сва – Пустоту. У них было четверо детей, и старший, Руд Полуденное Небо, погиб в битве с демонами Древнего Мрака. Эта история известна всем, даже смертным. Сверос, которого мы зовем повелителем Сумерек, взял в жены свою племянницу Мади Онейну, вдову Руда. У них родилось двое сыновей, Змеос Белый Огонь и Хорс, повелитель Луны. Потом сестра Мади Онейны, Суразем, с которой они вышли из одного золотого яйца, соблазнила Свероса. Она принесла ему трех сыновей – Перина, Эривора и Керниоса. Так что от двух жен у Свероса, повелителя Сумерек, было пятеро сыновей и множество дочерей, да только стоит ли о них вспоминать. От этих сыновей ведут свой род великие боги и их извечные соперники. Но все это ты уже знаешь.

Бриони из последних сил старалась сидеть прямо и не склонять отяжелевшую голову.

– Более или менее, – пробормотала она.

– Наверное, тебе известно и то, что Перин и его братья восстали на своего отца Свероса, изгнали его из мира и обрекли на скитания в пространстве меж мирами. Но после этого три брата вовсе не стали правителями богов, чтобы там ни говорили ваши жрецы. Белый Огонь, которого вы зовете Змеосом, был старшим из всех детей Свероса, и он решил, что власть по праву принадлежит ему.

– Змеос Рогатый? – уточнила Бриони и слегка вздрогнула, причем не только от ночного холода, пробиравшего ее сквозь влажную одежду. С раннего детства она боялась рассказов о Змеосе, древнем змее, который похищает непослушных или лживых детей и поедает их в своей пещере.

– Так его называют жрецы Перина, – поджав губы, проронила Лисийя. – У меня никогда не было жрецов, хоть я и богиня, и я очень этому рада. Честно говоря, я не слишком жалую их братию. В благословенные дни, когда люди еще приносили мне жертвы, я была счастлива получить медовые соты или охапку цветов. Что до кровавого мяса, на него я и смотреть не хочу! Мясо животных нужно жрецам, думающим только о том, как насытить свои прожорливые утробы. А мне, богине, это ни к чему. И я не желаю, чтобы мои статуи стояли в холодных каменных храмах. Но хватит об этом, ведь мы говорим о другом. – Старуха, прищурившись, внимательно поглядела на Бриони. – Да ты спишь, девочка моя, – недовольно изрекла она. – Я пытаюсь рассеять мрак твоего невежества, а ты не даешь себе труда держать глаза открытыми.

– Простите, – смущенно пробормотала Бриони. – Но я так устала…

– Если хочешь спать, спи, – смилостивилась Лисийя. – Я ждала тебя целый день. Точнее сказать, много лет, потому что сюда давно не забредала ни одна живая душа. Так и быть, подожду еще несколько часов.

– Спасибо – Бриони с наслаждением растянулась на земле, положив под голову руку. – Вы очень добры… госпожа.

Если богиня и ответила что-нибудь, Бриони этого не слышала. Как только ее голова коснулась ладони, сон поглотил принцессу, как океан поглощает ослабевшего пловца, ставшего жертвой кораблекрушения.

Проснувшись, Бриони несколько мгновений лежала неподвижно, ощущая, как лучи слабого утреннего солнца проникают сквозь ее ресницы. Ей не сразу удалось вспомнить, где она и что с ней случилось вчера. Она с удивлением осознала, что чувствует себя совершенно здоровой, кашель и лихорадка исчезли без следа. Что не менее удивительно, исчезло и чувство голода, не оставлявшее измученную странницу на протяжении последних дней. Судя по всему, вчерашние диковинные события произошли наяву.

Бриони села. Если встреча с богиней, больше похожей на лесную ведьму, все же приснилась ей, сон еще не кончился. Всего в нескольких ярдах от нее в выложенной камнями яме горел костер, на огне стоял глиняный горшок, в котором что-то аппетитно булькало. От варева шел такой вкусный запах, что рот Бриони наполнился слюной. Девушка огляделась по сторонам в поисках своей вчерашней знакомой и не увидела никого. Принцесса не знала, что и подумать. Неужели морщинистая сгорбленная старуха, называвшая себя богиней, это плод ее разыгравшегося воображения? Но почему тогда так реально все остальное – костер, несколько вязанок хвороста рядом, котелок с похлебкой, яблоки, пекущиеся в золе? Откуда вообще взялись яблоки в середине зимы?

– Наконец-то ты выспалась, девочка. – Скрипучий голос, раздавшийся за спиной Бриони, заставил принцессу вздрогнуть. – Вчера за ужином ты не получила сладкого, – продолжала старуха. – Вот я и решила с утра побаловать тебя печеными яблочками.

Бриони оглянулась и увидела крошечную фигурку Лисийи, с мешком за плечами спускавшейся в лощину по склону. По пятам за ней, как собачонки, шла пара оленей, самец и самка. Заметив Бриони, они на мгновение замедлили шаг, однако убегать не стали. Не сводя с принцессы настороженных темно-коричневых глаз, животные остановились на краю поляны и принялись щипать траву, тут и там проглядывавшую сквозь ковер опавших листьев.

– Вы… настоящая, – выдохнула Бриони. – Я хотела сказать, вы мне не приснились. И все, что произошло вчера… это ведь было наяву, правда?

– Откуда мне знать, – пожала плечами Лисийя, опустила на землю свой мешок и потянулась, хрустнув суставами. – Я взяла себе за правило не проникать в мысли смертных. Понятия не имею, какие воспоминания ожили сейчас в твоей голове. Может, ты помнишь то, что было наяву, а может быть, и нет.

– Я помню, что вы накормили меня и позволили обогреться у костра, – в замешательстве сообщила Бриони. – Помню, что вы исцелили меня от лихорадки и кашля. А еще я помню, что вы богиня.

– Что ж, я помню то же самое, – проворчала Лисийя. – Ох, старые мои кости сегодня ноют с самого утра! – Она снова потянулась. – Подумать только, в прежние времена я за день пересекала этот лес вдоль и поперек, и у меня еще оставалось достаточно сил, чтобы ночью приятно провести время в обществе пригожего дровосека, а то и двух. – Она посмотрела на Бриони и слегка нахмурилась. – Чего ты ждешь, дочка? Ты голодна? Принимайся за еду. Сегодня нам предстоит долгий путь.

– А куда нам надо идти?

– Ешь и не задавай лишних вопросов. Я все объясню, когда будет нужно. Налей себе похлебки, она уже готова. А когда возьмешься за яблоки, смотри не обожги пальцы. О, я совсем забыла…

Старуха сунула руку в мешок и извлекла оттуда небольшой глиняный кувшинчик, запечатанный воском.

– Сливки, – с гордостью сообщила она. – Один здешний фермер оставляет их для меня, когда его корова хорошо доится. Как видишь, не все меня забыли.

Лисийя выглядела довольной, словно старая дева, у которой неожиданно появился ухажер.

Завтрак показался Бриони просто великолепным. Она съела миску похлебки, до последней капли выпила сливки и отведала печеных яблок, почерневших от золы, но мягких и сладких.

– Если бы ты осталась здесь еще на день, я бы испекла хлеб, – заметила Лисийя. – Но у нас нет времени на стряпню.

– Куда все-таки мы пойдем? – повторила свой вопрос Бриони.

– Ты пойдешь туда, куда тебе нужно, – последовал невразумительный ответ. – Я не могу сказать, что тебя ожидает. Музыка открыла мне, что ты должна следовать своим путем.

– Какая музыка? Вы уже упоминали о какой-то музыке, но я так ничего и не поняла.

– Ты слишком любопытна, дочка! Требуешь ответов, как желторотый птенец требует червей. Музыка это музыка, вот и все, что тебе нужно знать. Музыка зажгла огонь в самом сердце Пустоты. Музыка управляет миром, или же хаосом, как мы его иногда называем. Музыка это то, чему повинуются боги. Она говорит с нами, поет в нас и течет в наших жилах, как кровь. Правда, толстый слой нашей плоти порой заглушает музыку. От этого тела, набитого шумными внутренностями, уйма неприятностей! – Старуха сокрушенно вздохнула. – Музыка сообщила мне, что ты сбилась с пути, Бриони Эддон. И я должна помочь тебе вновь найти верный путь.

– Это значит… что у меня снова все будет хорошо? – робко осведомилась Бриони. – Боги помогут мне одержать победу над врагами и вернуть королевство?

Лисийя насмешливо уставилась на нее.

– Не надо ожидать от богов слишком многого, дочка, – усмехнулась она. – Боюсь, твои радужные надежды безосновательны. В последний раз, когда я вывела заплутавшего в лесу человека на тропу, стая волков разодрала его в клочья через день после того, как мы расстались. Тем не менее он шел верным путем. Путем, что был ему предназначен.

Старуха помолчала, задумчиво потирая костлявые руки.

– Если бы я не вмешалась, как знать, может, он долго бродил бы в поисках верного пути, но избежал бы встречи с волками, – проронила она.

– Значит, я умру? – дрогнувшим голосом спросила Бриони.

– Девочка моя, ты из племени смертных, а значит, в конце пути тебя непременно ожидает смерть. И поверь мне, в этом нет ничего ужасного. Тысячелетиями не знать покоя, дряхлеть и сгибаться под грузом прошлого – куда более печальный удел.

– Но… почему боги так жестоки ко мне? Я не сделала ничего дурного. За что столь суровое наказание? Я лишилась всего, что имела, потеряла всех, кого любила.

В глазах старухи вспыхнул огонек ярости.

– Говоришь, ты лишилась всего? – проскрежетала она. – Девочка моя, когда ты потеряешь не только всех, кого любила, но и всех, кого когда-либо знала, когда ты утратишь все, что утратила я, – могущество, молодость, красоту, – вот тогда будешь сетовать на суровость богов.

– Но я думала… думала, что вы можете…

– Помочь тебе? Клянусь моей священной рощей, именно этим я и занимаюсь. Ты больше не умираешь с голоду. Небеса свидетели, сливки мне достаются не часто, однако я отдала их тебе! Ты хорошо выспалась и отдохнула. Кашель больше не разрывает тебе грудь. Надо быть совсем неблагодарной, чтобы не считать это помощью.

– Но я не хочу, чтобы меня сожрали волки. Я должна изгнать врагов из нашего королевства и…

Лисийя тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, что такая непроходимая тупость выводит ее из терпения.

– С чего ты взяла, что непременно попадешься волкам? Тот человек, которого они сожрали, не имеет к тебе ни малейшего отношения. Я рассказала о нем, чтобы немного тебя повеселить (хотя бедолаге было не до веселья). Пойми, я не знаю, что ожидает тебя в пути. Возможно, музыка вышлет тебе навстречу прекрасного принца. Он посадит тебя на великолепного скакуна и умчит в свой роскошный замок. – Старуха сморщилась и сплюнула. – В точности как в глупейших стишках твоего обожаемого Грегора, – фыркнула она.

Бриони тоже сморщилась, словно глотнула уксусу.

– Не нужен мне никакой принц, – буркнула она. – Я хочу найти брата. Хочу, чтобы отец снова был с нами. Хочу вернуться домой. Хочу, чтобы все было по-прежнему!

– Приятно слышать, что ты свела свои желания к минимуму, – качая головой, ухмыльнулась Лисийя. – В любом случае, выброси из головы волков. Вон там, у подножия холма, течет ручей. Иди, умойся хорошенько и попей воды. А я тем временем соберу вещи. На все твои вопросы, если они у тебя еще остались, я отвечу в пути. Иди, не теряй времени даром.

Бриони сочла за благо не перечить старухе. Направляясь к ручью, она прошла так близко от пасущихся оленей, что один из них коснулся ее плеча мягким носом. Это было неожиданно, но очень приятно. Принцесса умылась, пригладила волосы руками и почувствовала, что ее треноги улеглись.

Теперь, когда Бриони была почти спокойна, сыта и не страдала от одиночества (хотя рядом с ней находилось весьма странное существо – древняя богиня), лес показался ей красивым. Многие деревья были такими старыми и разросшимися, что между их корнями пробивалась бурная молодая поросль. Лес представлялся принцессе огромным дворцом, многократно превосходившим по своим размерам все здания, возведенные человеческими руками. Правда, ни в одном из дворцов не могла царить такая тишина – живая и чуткая, в то же время абсолютно спокойная. Нежный солнечный свет проникал сквозь густые переплетения ветвей, и Бриони порой казалось, что она находится под водой, в королевстве Эривора – его изображение она видела на прекрасной фреске, украшавшей стены часовни в Южном Пределе. Стоило принцессе прищурить глаза, и ветви превращались в длинные извивистые водоросли, щебет птиц – в плеск мелких рыбешек, а шелест ветвей – в мерный шепот волн.

– Вы, смертные, обожаете такую чепуху, – изрекла Лисийя, когда Бриони упомянула о чудной фреске. – Значит, вы до сих пор считаете этого старого рыболова своим предком?

– Ты говоришь про Эривора? А что, на самом деле это неправда?

– Не принимай все так близко к сердцу, девочка моя. Никому не известно, что правда, а что нет. А насчет предков вообще ничего нельзя утверждать с уверенностью. И Перин, и его братья не имели привычки сдерживать свою похоть, а среди смертных женщин находилось немало желающих ее утолить. Да и тем гордячкам, которые этого не хотели, тоже приходилось делить с ними ложе!

– В это… трудно поверить…

Поймав недовольный взгляд Лисийи, Бриони смущенно заморгала.

– То есть, конечно, я вам верю, – тут же поправилась она. – Я хотела сказать, от ваших удивительных рассказов у меня голова идет кругом! Подумать только, вы знали богов так же хорошо, как я знаю своих родственников.

– Мы не жили одной семьей, не буду грешить против истины, – немного смягчившись, поправила Лисийя. – Нас, богов и богинь, было несколько сотен, и мы редко собирались вместе. Я и мои сестры предпочитали поменьше общаться с себе подобными. Наш дом – леса, а не пышный Ксандос. Конечно, я знала всех богов, хотя встречалась с ними нечасто. Многие боги проводили жизнь в путешествиях – например, Зосим или Купилас, который стал особенно непоседливым в последние годы. Девона Сияющие Ноги тоже не любила сидеть на месте. Они рассказывали нам о том, что делают другие боги. Впрочем, такому вруну, как Зосим, не стоило доверять.

– Но ведь он… покровитель поэтов.

– Для такого дела он годится, как никто другой. Я же говорю, он горазд выдумывать нелепицы и небылицы. – Лисийя огляделась по сторонам, поворачивая морщинистую шею. – Ох, похоже, мои старые глаза меня подвели! – вздохнула она. – Мы свернули не там, где надо!

– Не там, где надо? – удивленно переспросила Бриони, окинув взглядом бесконечный ряд деревьев, тянувшийся вдоль тропы. – Но как вы это поняли?

– Если бы мы свернули там, где нужно, сейчас было бы гораздо позднее, – пояснила Лисийя. – Мы должны были потерять время, а потом вернуть малую его часть. А мы получили назад все потерянное время. С тех пор как мы двинулись в путь, прошло не больше часа.

– Ничего не понимаю, – покачала головой Бриони, окончательно сбитая с толку.

– Ты и не можешь ничего понять, дитя смертного племени. Ведь никогда прежде тебе не доводилось ходить тропами богов. Поверь мне на слово, мы свернули не в том месте. Я должна остановиться и подумать.

С этими словами Лисийя уселась на круглый камень и прижала пальцы к вискам. Бриони, не найдя поблизости подходящего камня, опустилась рядом на корточки.

Старуха думала так долго, что у Бриони изрядно затекли ноги.

– Мы должны ждать до тех пор, пока не развеются тучи, – объявила наконец Лисийя.

– Значит, нам придется развести костер?

– Да, костер не помешает. Раньше завтрашнего утра мы вряд ли продолжим путь. Иди набери сухого хвороста.

Когда Бриони вернулась с охапкой сучьев и веток, старуха сложила хворост домиком, потом зажала в руке кусок сухого дерева и пробормотала несколько слов, которых принцесса не разобрала. Ей показалось, что заклинание сплошь состоит из шипящих звуков. Меж пальцев Лисийи тут же начали пробиваться струйки дыма. Стоило ей бросить кусок дерева в костер, как он вспыхнул ярким пламенем.

– Здорово у вас получилось, – восхищенно выдохнула Бриони.

– Знала бы ты, на что я была способна раньше! – фыркнула Лисийя. – Эти фокусы – жалкие остатки моего прежнего могущества. Поверишь ли, для меня было сущим пустяком повалить половину деревьев в лесу, а другую половину спалить. Я безраздельно господствовала над деревьями и кустами, мхами и лишайниками, грибами и ягодами. От одного моего взгляда река меняла курс, а иссохшее дерево зацветало. А сейчас я не могу развести огонь без того, чтобы не обжечь себе руки.

Старуха сунула под нос Бриони почерневшую ладонь.

– Видела? У меня здесь уже язвы. Надо бы смазать руку лавандовым маслом.

Пока старуха рылась в своем мешке, Бриони наблюдала за игрой языков пламени, в ярком полуденном свете казавшихся прозрачными. Временами все происходящее вновь представлялось принцессе сном; она утратила представление о времени, распрощалась с прежней жизнью, а впереди ее ждала полная неизвестность. Что готовит ей судьба? Неужели ее надежды никогда не сбудутся?

– Баррик! – неожиданно для самой себя выдохнула Бриони.

– Что? – сердито взглянула на нее Лисийя.

– Баррик. Так зовут моего брата.

– Я прекрасно знаю, как зовут твоего брата, девочка. Я очень стара, но из ума еще не выжила. С чего тебе вздумалось во весь голос орать его имя?

– Я просто вспомнила, как… еще до того, как найти вас…

– Значит, это ты меня нашла?

– До того, как вы меня нашли. Простите мою невольную оговорку. Знаете, для богини вы чересчур обидчивы.

– Потому что кожа у меня истончилась от времени, детка. Видишь сама, она стала такой ветхой, что кости, того и гляди, проткнут ее насквозь. В этом и причина моей… чувствительности. Ладно, не будем о грустном. Продолжай.

– Незадолго до того, как вы меня нашли, я смотрела в зеркало и увидела его… Баррика. Он был закован в цепи. Как вы думаете, что это означает? Может, это пророческое видение?

Старуха удивленно вскинула косматую бровь.

– Зеркало, говоришь? Что за зеркало? Магическое стекло?

– Самое обычное зеркало, – пожала плечами Бриони. – По крайней мере, выглядит самым обычным. Оно принадлежало одной из женщин, с которыми я жила в Ландерс-Порте.

– Гм… – Старуха даже позабыла о пузырьке с лавандовым маслом, который держала в руках, и уронила его обратно в свой бездонный мешок. – Одно из двух: или кто-то имел глупость использовать магическое стекло как безделушку, или вокруг тебя и твоего брата творятся диковинные события, непостижимые даже для меня.

– Магическое стекло… – пробормотала Бриони. – Вы имеете в виду волшебное зеркало, как в поэме? Но это зеркало вовсе не походило на волшебное. И оно совсем маленькое. Вот такое, – добавила она, сложив круг из большого и указательного пальца.

– Ты, как я вижу, большой знаток магических зеркал, – изрекла богиня так язвительно, что Бриони смущенно потупилась. – Неужели тебе в руки попал один из осколков волшебного изразца? Неужели люди пользовались им, не подозревая о его могуществе? И из года в год оно служило пустоголовым красоткам, чтобы они пудрили перед ним носы!

Когда Бриони отважилась поднять глаза на свою спутницу, Лисийя сидела у костра, вперив взгляд в пустоту. Судя по всему, мысли ее бродили где-то далеко. Бриони решила не привлекать к себе внимания. Ей вовсе не хотелось вновь принимать на себя гнев богини. Больше всего она боялась, что рассерженная Лисийя бросит ее в лесу, и тогда останется лишь уповать на милость Зории. Сухие ветки в костре сгорели до половины, а старуха все молчала. Терпение Бриони начало иссякать. Вопросы, давно томившие принцессу, наконец вырвались наружу.

– Вы говорили про какие-то волшебные изразцы, – выпалила она. – Это что, керамические плитки? Вроде тех, которыми выложен пол в часовне? А непорочную Зорию вы тоже видели? Как она выглядит? Хоть немного похожа на свои изображения? Она и правда такая добрая и красивая, как говорится в книгах?

Внезапно Бриони вспомнила, как одна из ее фрейлин, Роза Треллинг, на День всех сирот ездила к себе домой, в Лендсенд. После возвращения она со смехом рассказывала о том, что родственники не дали ей ни минуты покоя, засыпая вопросами о принцессе Бриони, о королевской семье, о нравах и обычаях замка Южного Предела.

«Все люди хотят побольше узнать о тех, кто занимает высокое положение, кто получил богатство, власть или славу», – отметила про себя Бриони.

Забавно было думать о том, что простым людям она представлялась небожительницей. Они думают о ней с благоговейным трепетом – точно так же, как сама она думает о Зории. А как боги относятся к смертным? Может, кто-то вызывает у них зависть и они наблюдают за деяниями людей с ревнивым интересом? Бриони изнывала от желания воспользоваться случаем и удовлетворить свое любопытство. Ведь не каждый день судьба сводила ее с живой богиней, пусть даже утратившей божественный облик.

– Вижу, девочка, ты поняла, что бессмертие ужасно обременительно, и решила избавить меня от этого наказания, – прошипела Лисийя. – Для чего использовала свое единственное оружие – болтливый язык! Ты решила уморить меня вопросами?

– Простите… Я не хотела вам докучать… Но вы так долго молчали…

– Молчание – золото, детка, и тебе не помешает это уяснить. Впрочем, любопытство – порок, присущий почти всем смертным. Беда в том, что они вечно интересуются ерундой и упускают возможность узнать что-то важное.

– Я очень хочу узнать что-нибудь важное! Пожалуйста, расскажите мне, Лисийя!

– Так и быть, я отвечу на твои вопросы. Только, не обессудь, отвечу кратко. У меня есть о чем подумать, и я должна внимательно прислушиваться к тому, что говорит мне музыка. Во-первых, волшебные изразцы, которые используются в магических зеркалах, это осколки башни Хорса. В твоих глупых стишках их называют «ледяными кристаллами» или как-то в этом роде. В свое время волшебные изразцы сделал для башни Хорса Купилас Ремесленник. Потомки Онейны называют его Горбуном.

– Потомки Онейны?

– Ты можешь хоть немного помолчать, девочка? Когда тебе рассказывают, будь любезна слушать! Да, я говорю о богах, вышедших из чрева Мади Онейны, – о Змеосе, Хорсе и их сестре Зуриал. Ты наверняка помнишь, что есть еще клан Мади Суразем, сестры Онейны. К этому клану принадлежат Перин и его братья. Потомки Онейны и потомки Суразем вечно враждовали. Но все они происходят от одного отца – старого Свероса.

Опасаясь новой вспышки раздражения, Бриони молча кивнула.

– Хорошо, что хоть это ты знаешь. Так вот, Горбун помог Хорсу сделать крепость неприступной. Для этого он использовал чудесные изразцы, и благодаря им обитель Хорса стала невидимой и на земле, и на небе. Правда, кое-кто считал, что изразцы скрывают истинное расположение жилища Хорса, придавая ему множество мнимых обличий. Так или иначе, крепость Хорса впоследствии разрушил охваченный яростью Перин, и она разлетелась на множество осколков. Именно о них я и говорю. По виду их можно принять за обычные зеркала, однако они обладают весьма необычными свойствами.

– И вы считаете, что я увидела Баррика в одном из этих осколков?

– Я так долго живу на свете, дитя мое, что у меня было время понять: в этом мире глупо утверждать что-нибудь с уверенностью. Возможно, в руки тебе и в самом деле попало магическое стекло, но у меня есть большие сомнения на этот счет. До сей поры уцелело едва ли больше двух десятков волшебных изразцов. Неужели один из них оказался на туалетном столике какой-то дамочки, живущей… где, ты сказала? В Ландерс-Порте?

Бриони кивнула.

– Более вероятно, что вокруг тебя и твоего брата происходят непостижимые вещи, – продолжала старуха. – Хотя в тебе я не чувствую ничего из ряда вон выходящего, ничего необычайного и, тем более, магического. За исключением, разумеется, твоей девственности. Которую вы, смертные, непонятно с какой стати считаете сокровищем! – Лисийя зашлась каркающим смехом. – Поэтому вы возводите напраслину на бедняжку Зорию и зовете ее девственницей с упорством, достойным лучшего применения.

– Что вы имеете в виду?

– Если считать девственность сокровищем, то потомки Суразем и Онейны плохо его охраняли. Можешь мне поверить, боги испытывают те же желания, что и смертные. Все они познали плотские утехи. Ну, может быть, кроме Горбуна и Девоны. Зория не стала исключением.

– Вы… вы хотите сказать… что непорочная Зория… что она…

– Вовсе не была непорочна, – с довольной ухмылкой закончила Лисийя. – Как она, по-твоему, могла сохранить девственность, если у нее был возлюбленный – Хорс? Я же говорила, она втрескалась в него по самые уши! Она оставила ксандианские холмы и луга и удрала вместе с ним. И если бы ее отец не собрал армию родственников и не отправился защищать свою честь – должна заметить, мужчины понимают эту самую честь до крайности глупо, – Зория долго и счастливо жила бы с повелителем Луны и нарожала бы ему кучу детей! Увы, ей была уготована иная судьба, а мир пережил большие перемены.

В голосе старухи послышалась горечь, в глазах отразилась скорбь.

– В мире произошли большие перемены, – повторила она.

Лицо старухи стало таким печальным, что Бриони смущенно отвела глаза и уставилась в огонь.

– Так что заруби себе на носу: россказни о девственности Зории это чистой воды выдумка, – заговорила Лисийя прежним насмешливым, почти язвительным тоном. – Впрочем, какое это имеет значение сейчас, когда в мире остались лишь мы, побочные дети, выродки, пасынки небес. Только мы сумели выжить во время войны богов – как насекомые, единственные обитатели сгоревшего леса.

– Значит, все прочие боги… мертвы?

– Они живы, девочка, но погрузились в глубокий сон. Они спят уже века и, судя по всему, проспят до конца мира.

– То есть богов… как будто нет? Они нас покинули?

– Я бы так не сказала. Но объяснять это слишком долго, а мне сейчас недосуг. Одно я знаю точно: в нынешние времена в мире осталось лишь несколько престарелых полубогов и полубогинь, подобных мне. Как и я, они заботятся о лесах и озерах, которые прежде были небольшими морями. Но я так давно не видела никого из них, что позабыла, как они выглядят.

– Боги нас покинули, – шепотом повторила потрясенная Бриони.

– Они сделали это не по доброй воле, девочка моя, – с угрюмой усмешкой заявила Лисийя. – Ты так переживаешь, словно они погрузились в сон только сейчас. Но они спали уже тогда, когда твои предки заложили первый камень в основание первого города. У смертных было время привыкнуть к отсутствию богов.

– Но мы же молимся им! Я каждый день молюсь Зории…

– Ничто не мешает тебе молиться ей и впредь, если это утешает тебя. Быть может, твои молитвы даже будут услышаны – ведь сон богов не похож на сон смертных, и их посещают совсем другие видения. А еще их сон не дарует отдыха… Но об этом поговорим в другой раз. Мы и так потеряли уйму времени. Давай-ка, поднимайся скорее.

– Мы снова отправимся в путь?

– А что нам еще остается делать?

Лисийя, не оглядываясь, быстро заковыляла вперед по лесной тропе. Бриони оставалось лишь повиноваться.

Когда они дошли до края леса, день уже заканчивался, солнце скрылось за дальними холмами. Стоя на опушке, Бриони окинула взглядом бескрайние долины. Она могла лишь догадываться о том, что это Сильверсайд. Просторные равнины, поросшие пожухлой травой, пустынные, прекрасные и безмятежные, тянулись на север и на запад до самого горизонта.

– Зачем мы сюда пришли? – обратилась Бриони к своей спутнице.

– Сюда нас позвала музыка, – пояснила Лисийя.

Она нащупала что-то под плащом и сняла через голову шнурок, висевший у нее на шее.

– Ах, как приятно погреть старые кости на солнышке. Времени у нас осталось совсем мало. Жаль, но скоро придется расстаться. Приятно было с тобой поболтать, детка. Всю жизнь меня окружают деревья, а они, знаешь ли, довольно скучные собеседники. А ты, признаю, отличаешься удивительной для дочери смертного племени сообразительностью. На, возьми это.

На шершавой ладони, похожей на птичью лапку, лежал маленький диковинный амулет: к птичьему черепу был прикреплен веночек из сухих белых цветов.

– В трудной ситуации он тебе пригодится, – сказала Лисийя. – Конечно, сама я слишком стара, чтобы являться на зов, и вряд ли сумею помочь тебе в серьезном деле. Но кое-кто еще чтит меня, и совсем бесполезной меня не назовешь.

– Неужели вы покинете меня прямо сейчас? – дрогнувшим голосом спросила Бриони, надевая на шею амулет на кожаном шнурке.

– Иначе нельзя, дочка, – с улыбкой ответила Лисийя. – Ты славная девочка, и я очень рада, что сумела хоть немного тебе помочь. Надеюсь, что твоя тропа в конце концов приведет тебя к счастью.

– Тропа? Но где она?

Бриони огляделась по сторонам, но не увидела никакой тропы. Только легкий ветер тихонько шевелил влажную траву. Казалось, здесь ни разу не ступала нога человека.

– Куда же мне идти?

Принцесса оглянулась на свою спутницу, но старуха исчезла. Бриони бросилась в лес, высматривая меж деревьев черный плащ и окликая Лисийю. Хозяйка Серебряной Просеки словно растворилась в воздухе.