Текст книги "Игра теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 59 страниц)

Старуха так пристально поглядела на гостя, словно хотела проникнуть в его мысли.

– Что-то ты засиделся в гостях, красавчик, – изрекла она. – День клонится к вечеру. Думаю, тебе пора идти восвояси. Таким, как ты, лучше не разгуливать в темноте по Тюленьей дорожке.

– Да, вы правы.

Тинрайт поднялся, отвесил хозяйке поклон и, раздвигая свисавшие с потолка амулеты, закружил по комнате в поисках двери. Чайка следовала за ним по пятам, сердито раскрывая клюв, но поэт старательно делал вид, что не замечает злобной птицы.

– Погоди! – окликнула его Айслин. – Ты сказал, что хочешь кое-что у меня купить.

– Ах да! – воскликнул поэт, внезапно вспомнивший о своем деле.

– Черное вино не для твоей слабой головы, парень, – заметила знахарка и, хрустнув суставами, поднялась со стула. – Пойду посмотрю, есть ли у меня то, что тебе надобно. А ты больше не садись, иначе заснешь.

Хозяйка ушла на кухню, а Тинрайт остался в обществе чайки. Они смотрели друг на друга с величайшим пренебрежением, пока старуха не вернулась. В руках у нее была заткнутая пробкой стеклянная бутылочка размером с детский кулачок.

– Этот яд испускают осьминоги из южных морей, – пояснила она. – Маленькие твари, никогда и не подумаешь, что они могут убить человека… Надо окунуть в яд иголку, и одного укола будет достаточно. Смерть будет быстрой и безболезненной. Но смотри, будь осторожен. Яд не разбирает, кто хочет умереть, а кто нет.

Тинрайт дрожащими руками взял у старухи бутылочку и боязливо уставился на нее. Жидкость, плескавшаяся внутри, казалась прозрачной и безопасной, как вода.

– Спасибо, – прошептал Тинрайт. – Я… буду осторожен.

– Да уж, осторожность тебе не помешает, – кивнула знахарка и засмеялась своим каркающим смехом. – Этой отравы хватит, чтобы убить дюжину крепких мужиков. Я стараюсь лишний раз не брать ее в руки. Однажды я чуть не отправилась на тот свет, пролив каплю себе на ладонь. – Айслин тяжело опустилась на стул. – Забудь, где и от кого ты это получил. Что бы ни случилось, ты меня знать не знаешь и видеть не видел. Бояться я давно разучилась, но не хочу связываться с этими вашими братьями Толли. Заруби себе на носу: если кто-нибудь явится сюда и начнет расспрашивать о бутылочке из голубого стекла, можешь считать себя покойником. Уяснил?

– Уяснил, – кивнул Тинрайт.

Перед его мысленным взором немедленно возникли дюжие рыбаки-скиммеры, вооруженные длинными ножами. Черное вино плескалось в желудке, угрожая прожечь в нем дыру. Поэт помедлил несколько мгновений и бережно опустил бутылочку в карман.

– Видно, парень, ты плохо понимаешь, что такое осторожность, – проскрежетала Айслин. – Если споткнешься, упадешь и разобьешь бутылочку, ты больше не поднимешься! Заверни ее во что-нибудь. Вот, возьми лист ламинарии, он прочный и толстый.

Тинрайт послушно взял холодный плотный лист, завернул в него зловещую склянку и снова сунул в карман. Отрава никак не могла проникнуть к нему в кровь, и все же он чувствовал себя больным. Покачиваясь, он направился к двери.

– Эй, ты ничего не забыл? – раздался у него за спиной скрипучий голос.

– Ах да, – оборачиваясь, пробормотал поэт. – Примите мою благодарность.

– На что мне сдалась твоя благодарность, селедка вяленая? – ухмыльнулась старуха. – Выкладывай денежки. Одну серебряную монету и две медные. Не сомневайся, беру недорого.

– Да-да, конечно.

Тинрайт поспешно извлек деньги и вручил знахарке. Она быстро провела по поверхности каждой из монет шершавым большим пальцем, проверила их на зуб и сунула за пазуху.

– А теперь ступай к своей зазнобе. И помни о том, что я сказала. Лучше тебе выпить всю бутылку залпом, чем хотя бы словом обмолвиться о том, где ты ее получил.

Тинрайт молча кивнул и направился к двери. Ощущение того, что яд уже сковывает его движения и путает мысли, с каждой минутой усиливалось. Не без труда поднявшись по ступенькам, Мэтт вышел на улицу, залитую гаснущим светом серого дня.

Он добрел до поворота, обернулся и увидел, что Айслин стоит в дверях своего дома и провожает его взглядом. Знахарка вскинула руку и помахала ему на прощание, но ее пучеглазое лицо было холодным и отстраненным.

Мэтт Тинрайт махнул рукой в ответ и прибавил шагу, чтобы как можно скорее покинуть квартал скиммеров. Сумерки, надвигавшиеся на город, и хрупкая бутылочка со смертью, лежавшая в кармане, подгоняли его.

* * *

Опал вернулась с рынка с полупустой корзинкой. Лицо ее выражало величайшую тревогу.

– Прекрати изводить себя, моя милая старушка, – заметил Чет. – Я проведу в замке всего один день. Будь спокойна, ничего со мной не случится.

– Я беспокоюсь вовсе не о тебе, – проворчала Опал, а потом покачала головой. – Нет, конечно, я беспокоюсь о тебе. Лучше бы тебе держаться подальше от этих безумных больших людей. Но сейчас меня расстроило другое: в доме у нас не осталось ни крошки съестного, и на рынке тоже хоть шаром покати.

– Неужели? Куда же делась вся еда?

– Поражаюсь твоей глупости! – фыркнула Опал. – Ты и смолоду умом не отличался, а к старости совсем отупел. Замок окружила армия волшебного народа, поэтому купцы не отправляют в Южный Предел корабли с товаром и для фандерлингов нет никакой работы. Неужели ты не слышал об этом, слоняясь около ратуши?

– Конечно слышал.

Чет задумчиво покачал головой. Опал была права: времена наступали тяжелые.

– Беркан Худ, новый лорд-констебль, обещал, что не менее двух сотен фандерлингов в самом скором времени получат работу, – напомнил он. – Несколько артелей будут ремонтировать стены замка. И Киноварь говорит, что волноваться не о чем.

– Может, работу они и получат, – косо усмехнулась Опал. – Только вряд ли им заплатят.

Она скинула шаль и принялась яростно намыливать руки над тазом с водой.

– Братья Толли уже отдали кучу денет купцам, которые отважились привезти товары в Южный Предел, – пробурчала она. – К тому же они снарядили несколько военных кораблей для защиты гавани и наняли моряков. Теперь казна опустела, и пополнять ее нечем.

– Ты слышала об этом на рынке?

– А ты думаешь, женщины говорят только о шитье да соленьях?

Опал вытерла руки о подол линялого заштопанного платья. Чету вдруг стало стыдно за то, что его жена так плохо одета.

– Мужчины презирают женщин! – продолжала Опал. – А женщины во сто крат их умнее. И в политике разбираются ничуть не хуже.

– У меня нет никаких сомнений в том, что моя женушка заткнет за пояс любого министра, – рассмеялся Чет. – Жаль, что я не могу назначить тебя на какой-нибудь высокий пост.

– Ладно, хватит насмешничать, – отрезала Опал. – Лучше поговори с мальчиком. Он плохо спал ночью. А я попытаюсь приготовить хоть какой-то обед из того, что мне удалось купить.

Кремень сидел на кровати. Его белые как лен волосы были спутаны, лицо казалось унылым и отрешенным.

– Привет, парень! – с наигранной бодростью окликнул его Чет. – Как делишки?

– Ничего, – отозвался Кремень, по-прежнему глядя в пространство.

– А выглядишь ты не лучшим образом. Твоя ма… Опал сказала, что ты плохо спал.

Чет опустился на кровать рядом с мальчиком и похлопал его по колену.

– Я вообще не спал.

– Но почему?

Чет пристально вгляделся в бледное, почти прозрачное лицо пасынка. Кремень явно страдал от отсутствия солнца. Чету трудно было в это поверить – фандерлинги в большинстве своем не нуждались в солнечных лучах и всячески старались их избегать.

– Здесь так шумно, – проронил мальчик. – Эти голоса… они никогда не умолкают.

– А, тебя потревожил шум, – пробормотал Чет.

Прошлым вечером Киноварь и несколько других членов гильдии каменотесов заглянули к Чету, чтобы потолковать о его предстоящем визите в замок. Но говорили они негромко и быстро разошлись.

– Извини. Мы постараемся вести себя потише.

– Здесь слишком много народу, – продолжал мальчик.

Чет хотел спросить, что он имеет в виду, но Кремень тут же добавил:

– Меня мучают страшные сны. Очень страшные.

– И что же тебе снилось?

Кремень покачал головой.

– Сам не знаю. Глаза, сверкающие в темноте. И еще что-то, оно тянуло меня вниз. – Он судорожно перевел дыхание. – Мне было так больно!

– Это всего лишь сон, дружище. Не придавай ему значения. Ты пережил тяжелые времена, но скоро все наладится.

Желая ободрить мальчика, Чет обнял его за плечи и почувствовал, что тот дрожит всем телом.

– Но я хочу снова уснуть! – воскликнул Кремень. – Никто этого не понимает. А они не позволяют мне уснуть. Они все время зовут меня.

– Если ты хочешь спать, ложись, – пробормотал Чет. Он помог мальчику устроиться на подушках и укрыл его одеялом. – Никто тебе не помешает. Постарайся хорошенько отдохнуть. Опал рядом, в соседней комнате. А я сейчас уйду по делам, но скоро вернусь, – приговаривал он, ласково поглаживая пасынка.

Мальчик послушно закрыл глаза, и вскоре его охватила беспокойная дрема. Убедившись, что Кремень спит, Чет тихонько поднялся и на цыпочках вышел из комнаты.

«Как помочь ему? – спрашивал он себя. – Мальчик тает на глазах, и мы не понимаем, что с ним происходит. Правда, он всегда был странным, но прежде в нем кипела жизнь. А после того как я нашел его в святилище тайн, Кремня словно подменили».

Чету не хотелось ничего говорить Опал – она и без того места себе не находила от тревоги за Кремня. Он просто махнул ей рукой, направляясь к двери.

– Только что приходила Вермильон Киноварь, – окликнула его Опал. – Ее муж просил кое-что тебе передать.

– Что именно? – остановился в дверях Чет.

– Чавен хочет повидаться с тобой до того, как ты поднимешься наверх.

– Хорошо, я пойду прямо к нему.

Лекарь ждал Чета в ратуше, в самом центре зала с зеркальным полом. Несколько фандерлингов, занятых приготовлениями к новому собранию гильдии каменотесов, осторожно обходили Чавена, как дети обходят впавшего в задумчивость отца. Чет в очередной раз подивился тому, какими маленькими они кажутся по сравнению с обитателями земной поверхности.

Погруженный в размышления Чавен не обратил ни малейшего внимания на появление Чета. Тот вежливо откашлялся, затем окликнул лекаря по имени:

– Чавен! Ты хотел поговорить со мной?

Чавен вздрогнул и обернулся.

– О, это ты, дружище… Прости, я стал таким рассеянным. Это место странно действует на меня. Не то что бы оно меня совсем успокаивало… Но все мои опасения как-то притупляются.

Присутствие повелителя Горячего Мокрого Камня, пусть даже в виде статуи, никогда не успокаивало Чета. Он удивленно взглянул на друга, потом перевел глаза на Керниоса, парящего под потолком, и на его отражение в зеркале под ногами. Между этими двумя изображениями сурового темноглазого бога Земли Чет всегда чувствовал себя до крайности неловко. Собственное отражение, представлявшее его чудовищем с коротким туловищем и невероятно длинными ногами, лишь усугубляло смущение фандерлинга.

– Мне передали, что ты хочешь меня увидеть, – сказал он.

Чавен с трудом отвел глаза от Керниоса – бог неодолимо притягивал его взор.

– Да-да. Мы должны еще раз повторить то, что ты скажешь в замке.

– В этом нет ни малейшей нужды! – заявил Чет и мысленно добавил несколько крепких словечек. – Мы с тобой все повторили десятки раз. Ты не доверяешь моей памяти?

– Прости, но это очень важно.

Чет сокрушенно вздохнул.

– Мне придется притворяться, будто я знаю то, чего на самом деле не знаю. Поэтому, если брат Окрос спросит меня о чем-то, что мне неведомо, я отделаюсь глубокомысленным мычанием, а после скажу, что мне необходимо посоветоваться с коллегами-фандерлингами. – Он с досадой посмотрел на Чавена. – Потом, конечно же, приду к тебе, и мы найдем ответ.

– Превосходно. А ты помнишь, как выглядит мое зеркало? Сумеешь его узнать?

– У твоего зеркала три створки, оно вставлено в темную кипарисовую раму, – отчеканил Чет. – Рама покрыта резьбой, изображающей глаза и ладони.

– Да. А если мерзавец Окрос вынет зеркало из рамы или заменит ее?

Чет едва не заскрежетал зубами.

«Терпение, – приказал он себе. – Для него это наиважнейшее дело».

Чавен напоминал Чету пьяницу, который с тупым упорством трясет опустевший кувшин, надеясь извлечь оттуда еще несколько капель выпивки.

– На поверхности зеркала есть небольшая кривизна, – покорно ответил Чет.

– Именно так. Молодчина!

– Может, ты наконец разрешишь мне идти? А то Окросу надоест ждать, и он откажется от моих услуг.

– Ты не забудешь записать все его вопросы? Они помогут мне понять, что именно собирается делать этот негодяй. Обещай, что ничего не упустишь!

Вместо ответа Чет коснулся грифельной дощечки на шнурке, висевшей у него на шее.

– Мне и в самом деле пора.

Чавен проводил друга до дверей, повторяя последние наставления. К великому облегчению Чета, лекарь не стал выходить из ратуши. Как видно, ему не хотелось даже на короткое время расставаться с богом Земли, чье общество действовало на него так благотворно.

Чет не покидал Города фандерлингов уже много дней, а может, даже целый месяц. С тех пор наверху произошли многочисленные перемены, которые не могли не удивить его. Атмосфера тревоги и возбуждения, прежде царившая в замке, уступила место усталости и страху. Затянувшаяся осада никак не способствовала бодрости духа, а бесконечное напряженное ожидание утомляло больше, чем прямое столкновение с опасностью.

Лица прохожих, выглядывавшие из-под капюшонов и шалей, были красны от холода и мрачны. Даже обитатели королевской резиденции, которым не грозил голод, пребывали в унынии. Сытые придворные, попадавшиеся навстречу Чету, неуловимо напоминали затравленных волков. Даже самые жизнерадостные из них как будто прятали под маской любезности и жизнерадостности тягостные мысли о борьбе за существование, ожидающей их впереди.

Изменился и сам замок. На стенах внутреннего двора были устроены деревянные галереи, по которым разгуливали стражники, около колодцев застыли в карауле солдаты, на лужайках паслись овцы и свиньи. Народу в замке было больше, чем на рынке в торговый день. Чет предъявил стражникам письмо брата Окроса, и его пропустили в ворота. Солдаты смерили его любопытными взглядами да отпустили несколько шуточек про фандерлингов. Чет не в первый раз сталкивался с пренебрежительным отношением больших людей, однако его удивила злоба, звучавшая в голосах стражников.

«Да, тяжелые времена ужесточают нравы, – вздохнул он про себя. – Даже в лучшую пору здесь, наверху, ходили упорные слухи, будто король подкармливает фандерлингов. Попробуй докажи, что это полная чушь и мы всегда сами зарабатываем себе на жизнь. А теперь, когда голод грозит всем, эти пустые выдумки обернулись против нас».

Чет был неприятно поражен, когда увидел, что брат Окрос обосновался в кабинете Чавена и завладел обсерваторией. Впрочем, это было закономерно – ведь он сменил Чавена на посту придворного лекаря. Фандерлинг напомнил себе, что надо скрывать от Окроса знакомство с его предшественником и ни в коем случае не упоминать имени Чавена.

Молодой лопоухий послушник открыл Чету дверь и, не проронив ни слова, провел его в обсерваторию – комнату с высоким потолком, снабженным раздвижными панелями. Брат Окрос восседал за столом, заваленным книгами. Он поднялся навстречу фандерлингу – хрупкий невысокий человек с блестящей плешью, обрамленной седыми волосами. Его умное худощавое лицо дышало приветливостью и дружелюбием. Чет своими ушами слышал, как брат Окрос говорил о магическом зеркале лекаря с Хендоном Толли, однако ему было трудно поверить, что перед ним тот коварный злодей, одно упоминание о котором вызывало у Чавена приступ ярости.

В любом случае Чет не должен выдавать своей осведомленности.

– Чет Голубой Кварц прибыл в ваше распоряжение, – представился он, поклонившись. – Меня прислала гильдия каменотесов.

– Да, я жду вас с нетерпением. Вы и в самом деле хорошо разбираетесь в зеркалах?

– Я принадлежу к семейству Голубого Кварца из клана Горного Хрусталя, – осторожно подбирая слова, сообщил Чет. – Как известно, зеркала делают из хрусталя или из стекла, и потому их изготовление находится в ведении нашего клана. Разумеется, я обладаю кое-какими сведениями. Хватит ли моих скромных познаний для ваших надобностей, господин, мы выясним после того, как вы соблаговолите ввести меня в курс дела.

– Превосходно, – кивнул брат Окрос, смерив фандерлинга испытующим взглядом. – Приступим.

С этими словами брат Окрос взял со стола фонарь, сделал Чету знак следовать за собой и вышел из обсерватории. Они спустились вниз по лестнице и прошли несколько длинных коридоров. Чет нечасто бывал в доме Чавена и понятия не имел о том, куда они направляются. В какой-то момент он даже испугался, что Окрос ведет его к той самой потайной двери, которой Чет пользовался прежде, когда дом принадлежал его другу. Это могло означать лишь одно: их хитрость разгадана, новому придворному лекарю прекрасно известно, кто такой Чет и кто его прислал. Фандерлинг с трудом сдержал вздох облегчения, когда Окрос привел его к совсем другой двери, отпер ее и пригласил войти. В самом центре комнаты стоял стол, а на нем возвышался некий предмет, накрытый тканью. Более всего этот предмет напоминал покойника, ожидающего погребения или воскресения из мертвых.

Брат Окрос бережно поднял ткань двумя пальцами. Взору Чета предстало зеркало – точно такое, как описывал Чавен. Темная кипарисовая рама с резьбой в виде человеческих глаз и затейливо переплетенных пальцев, едва заметная кривизна – точнее, небольшая выпуклость, благодаря которой отражение искажалось, если смотрящий в зеркало чуть отодвигался в сторону. Именно поэтому долго глядеть в зеркало было утомительно. Чет сделал над собой усилие, чтобы скрыть радость узнавания.

– Каких сведений вы хотите от меня, господин? – почтительно осведомился он. – Это обычное зеркало… и оно не нуждается в ремонте…

– Да, я знаю! – кивнул брат Окрос, и Чет различил в его голосе взволнованные нотки. – Это зеркало… ничего не делает.

– Ничего не делает? Вы хотите сказать, не отражает предметов? Но насколько я могу судить…

– Не надо притворяться невеждой, фандерлинг! – нетерпеливо перебил брат Окрос, сбросив всю показную любезность. – Это магическое зеркало, и вы прекрасно это видите. Неужели в вашей гильдии собрались тупицы, считающие, что я поднял столько шума из-за обычного зеркала? Да будет вам известно, это древнее магическое стекло, одно из тех, что иногда называют изразцами. Но, увы, оно утратило чудодейственные способности. Вы и дальше будете притворяться, будто слышите о нем впервые? Или вы и в самом деле полный невежда?

Чет смотрел на зеркало, не отрываясь. Он чувствовал, что его собеседник не только раздосадован, но и напуган.

– Я отнюдь не невежда, господин, и уж тем более не притворяюсь, – с достоинством ответил фандерлинг. – Я всего лишь хотел узнать, какие именно сведения вам необходимы. Вы желаете сообщить мне что-нибудь еще? – осведомился он, силясь припомнить ученые слова и выражения, которыми пичкал его Чавен. – Будьте любезны, скажите мне, в чем состоит основная проблема – в преломлении или в отражении?

– И в том и в другом, – буркнул тщедушный лекарь. Слова Чета, похоже, несколько смягчили его. – Как видите, на зеркале нет никаких повреждений, но его особые свойства утрачены. Оно перестало быть магическим. Теперь оно годится лишь для дамского будуара.

– Не подскажете ли, каким образом оно к вам попало?

– Почему вы этим интересуетесь? – спросил Окрос, бросив на фандерлинга подозрительный взгляд.

– Поверьте, господин, не из праздного любопытства. Видите ли, все без исключения книги, посвященные магическим зеркалам, а также руководства, которые мы, стекольщики, пересказываем друг другу устно, советуют в поисках неведомого опираться на уже известные факты.

Чет очень надеялся, что эта тирада не покажется Окросу заученной, хотя именно так и было в действительности. Чавен заставил фандерлинга вызубрить несколько глубокомысленных фраз, а также имена и названия, чтобы время от времени вставлять их в разговор. Однако фандерлинг чувствовал, что этого запаса хватит ненадолго.

– Возможно, вы позволите мне забрать это зеркало с собой, дабы мои товарищи по гильдии могли осмотреть его и…

– Вы что, спятили? – не дослушав его, взревел Окрос. Он протянул руки к зеркалу, словно защищал беспомощное дитя от рассвирепевшего пса. – Не может быть и речи! Зеркало стоит дороже, чем весь ваш Город фандерлингов со всеми жителями в придачу!

Его глаза, устремленные на Чета, метали молнии.

– Простите, господин, – потупившись, пробормотал Чет. – Я не думал, что вы сочтете мое предложение оскорбительным.

– Боюсь, вы вообще не даете себе труда подумать! – произнес Окрос. – Пригласив сюда, вам оказали высокую честь, а вы, похоже, этого не понимаете. Не забывайте, что я личный лекарь принца-регента, то есть королевский лекарь! И я не потерплю неподобающего обращения! Смотрите, как бы вам не пришлось дорого заплатить за вашу дерзость!

Впервые за время своего визита в замок Чет испугался. Причиной тому были не угрозы брата Окроса – хотя тот вполне мог вызвать стражников и отправить фандерлинга в тюремный каземат, – но лихорадочное исступление, охватившее королевского лекаря. Чавен тоже вел себя как помешанный, когда речь заходила о злополучном зеркале. Неужели это стекло обладает силой, превращающей разумных, уравновешенных людей в безумцев?

– Пожалуй, мне следует побывать в Городе фандерлингов и ознакомиться с вашей библиотекой, – более спокойным тоном заметил брат Окрос. – Надеюсь, ваша гильдия не будет чинить мне препятствий.

Чет понимал, что от этого намерения нового придворного лекаря следует отговорить во что бы то ни стало.

– Разумеется, господин, мы будем рады, если вы удостоите наш город визитом, – произнес он вслух. – Это большая честь для нас. Но должен предупредить: самые важные сведения о зеркалах содержатся вовсе не в книгах. Они хранятся в умах наших стариков. Вы владеете языком фандерлингов?

Брат Окрос уставился на него так, словно услышал неуместную шутку.

– Что это еще за язык фандерлингов? – спросил он. – Разве у вас внизу говорят не на языке королевств Пределов, а на каком-то другом наречии?

– Должен признать, сэр, именно так. Наши старики давным-давно не покидали Города фандерлингов и могут изъясняться лишь на языке своих предков.

Это утверждение нельзя было назвать лживым, хотя стариков, говоривших только на древнем языке фандерлингов, осталось в городе очень мало.

– Полагаю, если вы позволите мне вернуться вниз и посоветоваться с товарищами по гильдии, это пойдет на пользу делу, – продолжал Чет. – Я поделюсь с ними своими наблюдениями, и через пару дней мы сумеем найти ответы на все ваши вопросы, можете в этом не сомневаться. Уверен, для столь занятого человека, как вы, это наилучший выход.

– Что ж, возможно, вы правы…

– Позвольте мне сделать кое-какие пометки.

Брат Окрос кивнул в знак согласия, и Чет быстро нарисовал на грифельной доске зеркало, раму и пометил изображение загадочными знаками. Убедившись, что рисунок его произвел на королевского лекаря должное впечатление, он вспомнил, что Чавен просил его кое-что выведать у Окроса. Чавен предложил задать несколько осторожных наводящих вопросов, но они, как назло, вылетели у Чета из головы. Поэтому он спросил без обиняков:

– Скажите, милорд, а вам не доводилось видеть в зеркале что-то необычное? Каких-нибудь птиц или животных?

Брат Окрос уставился на своего собеседника с таким изумлением, словно у того внезапно выросли крылья и хвост.

– Нет, – покачал он головой. – Я же сказал вам, зеркало утратило магические способности.

– Да, конечно.

Чет низко поклонился, повесил грифельную доску на шею и направился к дверям. Недолгого знакомства с братом Окросом оказалось достаточно, чтобы понять: под маской дружелюбия скрываются совсем другие чувства.

– Еще раз благодарю вас. Вы оказали честь нашей гильдии, обратившись к нам за помощью, – заверил Чет на прощание. – Я посоветуюсь со своими коллегами и в скором времени вернусь.

– Надеюсь, мне не придется долго ждать, – раздалось ему вслед.

На улице было холодно, и Чету пришлось надеть на голову капюшон, который почти закрывал ему глаза. Именно поэтому он чуть не врезался в женщину, внезапно вышедшую из тени у Вороновых ворот. Испуганный собственной неучтивостью, Чет остановился и поднял глаза на незнакомку – та была едва ли не вдвое выше его. В следующее мгновение он ее узнал. Они встречались примерно месяц назад.

– Вы приходили в мой дом, – обратился Чет к молодой женщине. Вид у нее был такой отрешенный, словно она бродила во сне. – Но я не знаю вашего имени.

– Меня зовут Уиллоу, – откликнулась женщина. – Впрочем, это не имеет значения.

Она замерла, пристально глядя на Чета. Несомненно, ей что-то было от него нужно, однако Чет чувствовал, что она ничего не скажет. Если он не выяснит сам, зачем ей понадобился, они простоят здесь до утра, а то и до следующего вечера.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он напрямик.

– Боюсь, что ничем.

Терпение никогда не относилось к числу главных добродетелей Чета, а ныне он чувствовал, что весь небольшой запас терпения, отпущенный ему природой, истощился.

– Тогда позвольте мне идти. Жена заждалась меня с ужином.

– Я хочу поговорить с вами о человеке по имени Джил, – вымолвила женщина.

– Ах да! – воскликнул Чет, охваченный воспоминаниями. – Вы были к нему очень привязаны.

Она ничего не ответила, продолжая сверлить его взглядом.

– Мне очень жаль, но я не могу сообщить вам ничего утешительного. Нас обоих захватили в плен солдаты сумеречного воинства. Меня они отпустили, а Джила ожидала более печальная участь. Их королева, или военачальница, или кто там она у них, приговорила его к смерти. Я ничем не мог ему помочь. Увы, он мертв.

– Нет, – покачала она головой. – Он не умер.

– Разумеется, дух его жив, – кивнул Чет, стараясь не встречаться с женщиной взглядом. – А сейчас прошу меня простить, я должен идти. Я очень сожалею, что все так случилось.

На губах молодой женщины появилась улыбка, отчего выражение ее лица стало еще более странным.

– Нет, он не умер, – повторила она. – Я слышу его голос. Каждый день он разговаривает с леди Дикобраз. И то, что говорит Джил, вызывает у нее ненависть.

– О чем вы?

– Так, ни о чем. Я только хотела сообщить вам, что слышала, как вчера, а может быть, даже сегодня Джил говорил о вас. – Женщина покачала головой, словно ее собеседник должен был понимать, как трудно внимать голосам мертвых. – Он сожалел о том, что не может вас предостеречь. Говорил, что вам и вашему народу грозит опасность. Мир ожидают большие перемены. Под Городом фандерлингов откроется дверь, через которую утечет мертвое время.

Молодая женщина кивнула, довольная тем, что ей удалось в точности передать загадочное послание.

– Прощайте.

Она повернулась и пошла прочь. Чет смотрел ей вслед, и его бил озноб, вызванный отнюдь не зимним холодом.