Текст книги "Игра теней"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 59 страниц)

Джаир не отвечал ни слова и продолжал колоть копьем грудь, лицо и руки Джикуйина, безуспешно пытаясь ослабить железную хватку.

– ТЫ НАПРАСНО НАДЕЕШЬСЯ, ЧТО МАЛЬЧИШКА СУМЕЕТ УЛИЗНУТЬ! Я СХВАЧУ ЕГО, КАК КОШКА ХВАТАЕТ ПРИДУШЕННУЮ МЫШЬ! – хохотал Джикуйин. – А ПОТОМ Я ПРОЛЬЮ ЕГО КРОВЬ И ВОЙДУ В ЧЕРТОГ КЕРНИОСА!

Баррик понимал, что ему надо бежать. Если он потеряет время, жертва Джаира окажется напрасной. Но тут внимание принца привлек свет факелов, метавшийся у самого выхода из пещеры. Несколько гномов – низкорослых согбенных существ, отдаленно напоминавших фандерлингов, – тащили по коридору тяжелую груженую повозку. Поначалу Баррик решил, что там трупы, но пригляделся и увидел, что на повозке стоят бочки, обложенные соломой.

На одной из бочек восседал бородатый гном. Он не обращал ни малейшего внимания на воцарившийся в пещере хаос. Взгляд его был устремлен в пустоту и выражал лишь желание добраться до цели длинного томительного пути.

– Я ОБРЕТУ МОГУЩЕСТВО ПОВЕЛИТЕЛЯ ЗЕМЛИ! – прогрохотал Джикуйин, почерневший от крови, что струилась из бесчисленных ран. – ВЕСЬ ТВОЙ НАРОД ПРЕВРАТИТСЯ В ГОРУ ТРУПОВ, ИЗ КОТОРЫХ Я ВЫЛОЖУ ПОСМЕРТНУЮ ЭПИТАФИЮ. ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ТАМ НАПИШУ?

«Позаботься лучше об эпитафии самому себе, безумец. – Беззвучный голос Джаира был так слаб, что Баррик с трудом разобрал его. – Думаю, лучше всего подойдет вот это: „Его погубила непредусмотрительность“».

С этими словами безликий воин взмахнул копьем и нанес мощный удар, распоровший шею монстра. Джикуйин злобно взревел. Однако это увечье причинило полубогу не больше вреда, чем все предыдущие. Джаир, не вынимая копья из раны, подтянулся на нем и обхватил голову Джикуйина руками и ногами. Полубог издал грозный рык, похожий на грохот взрыва, сделал несколько исполинских шагов и приблизился к воротам.

В это время гномы, толкавшие телегу, не смогли ее удержать, и она покатилась по склону, с каждым мгновением набирая скорость. Вместо того чтобы спрыгнуть, возница отчаянно замахал факелом и уронил его на солому. Солома мгновенно вспыхнула, и повозка превратилась в громадный костер. Она катилась прямиком на гиганта, который яростно мотал головой, пытаясь стряхнуть врага, не подозревая о новой опасности. Однако Джаир вцепился в него, как клещ.

Наконец Джикуйину удалось оторвать от себя Джаира, вывернув ему суставы. Руки воина из страны теней безжизненно повисли, онемевшие пальцы выпустили копье. Джикуйин опять взревел, на этот раз торжествующе. Горящую повозку он по-прежнему не замечал. Баррик, с замиранием сердца наблюдавший за схваткой, догадался, что горящие бочки набиты порохом.

– Я ПРОГЛОЧУ ТЕБЯ ЗАЖИВО, ЖАЛКАЯ БУКАШКА! – пророкотал полубог.

«Смотри не подавись. – Разорванная кожа, прикрывавшая второе лицо Джаира, обнажила его крошечный рот, искривленный в издевательской ухмылке. – Погляди-ка туда».

Баррик увидел, что лицо Джикуйина мгновенно изменилось, едва полубог увидел полыхающую телегу. В следующую секунду пещеру охватила огненная буря, снопы пламени взметнулись под своды, сотрясавшиеся от грохота. В голове у Баррика пронеслась последняя мысль Джаира То была насмешка над побежденным врагом, слишком поверившим в свое могущество. Не оглядываясь назад, падая и спотыкаясь, принц устремился вверх по склону. Он чувствовал, что сознание воина сумеречного племени гаснет, как догорающая свеча.

Беглеца сопровождали пронзительные крики гномов, упустивших повозку. Начавшееся светопреставление вывело их из сонной апатии. Неистовый грохот взрывов, многократно повторенный эхом, перекрыл новый, еще более мощный звук – это обрушились своды пещеры. Огромные камни срывались с мест и падали, громыхая, как небесные барабаны. Несчастные гномы, против желания ставшие виновниками катастрофы, метались, как испуганные крысы. Баррик, накрытый взрывной волной, упал на колени и закрыл голову руками.

А камни потоком низвергались вниз, в пещеру, ставшую могилой жестокого полубога, его приспешников и рабов. Ворота в обитель бога Керниоса вновь были плотно запечатаны – быть может, навсегда или на ближайшую тысячу лет.

Глава 38
Перед сверкающим взором

Даже боги плачут, когда вспоминают о Теомахии – кровопролитной войне между кланом трех небесных братьев и темным кланом Змеоса по прозванию Рогатый. Самые лучшие пали в сражении и навсегда исчезли. Их славные деяния остались в веках, ибо честь богов стала высоким примером для людей, стремящихся снискать их любовь.

«Начало начал» из Книги Тригона

Никогда в жизни Пелайя не видела ничего подобного. Даже в самых страшных ночных кошмарах, когда оживали кровожадные чудовища из няниных сказок, девочка не испытывала такого ужаса и безысходности.

Небо над Иеросолем почернело, словно на город надвигалась сильнейшая гроза. Но то были не грозовые облака, а завеса дыма: она скрыла солнце и не давала ему выглянуть вот уже три дня. Большая часть квартала Фонтанов и гавани Краба была охвачена пожарами. Из окон фамильного особняка, расположенного недалеко от Сухопутного рынка, Пелайя видела багровое зарево. Это жуткое завораживающее зрелище притягивало девочку, языки пламени казались ей лепестками дивных цветов, распустившихся по всему городу. В кварталах около дамбы ядовитый желтый туман, испускаемый горящей серой, проникал в дома и выгонял оттуда жителей. Пелайя слышала, как отец сказал одному из слуг, что выдумка с серой оказалась на редкость удачной для автарка и несчастливой для города. Из-за удушливых испарений окрестности Нектарийской гавани совершенно опустели, и большая часть улицы Фонарей погрузилась в мертвое молчание, нарушаемое лишь топотом солдат – они перебегали от укрепления к укреплению, в зависимости от целей вражеской атаки. Несомненно, близился конец света, который постоянно возвещали так называемые пророки, проповедовавшие на площадях перед маленькими церквями. Но кто мог подумать, что эти оборванные завшивевшие безумцы говорят правду?

– Немедленно закрой окно, Пелайя! – раздался у нее за спиной голос сестры. – Ты напустишь ядовитого дыма и погубишь нас всех!

Испуганная Пелайя поспешно опустила раму, едва не прищемив пальцы. Затем она повернулась к сестре, чтобы резко ответить, но сердитые слова застыли у нее на губах. Телони выглядела растерянной и несчастной, лицо ее было бледным, как гипсовая маска.

– Зря ты так боишься, – проронила Пелайя. – Ядовитый дым сюда не долетит. Он стоит над дамбой, а ветер дует с другой стороны. Нам ничего не угрожает.

– А что ты там высматриваешь? Зачем вообще смотреть… на это?

Лицо Телони исказила гримаса отвращения. Можно было подумать, что на улице за окном бродил какой-нибудь уродливый нищий, и Телони поражалась бестактности сестры, которая беззастенчиво глазела на обиженное природой создание.

– Зачем смотреть, спрашиваешь? – возмутилась Пелайя. – Затем, что идет война, и я хочу знать, что происходит!

Пелайя никак не могла объяснить поведение матери и старшей сестры. Обе старательно делали вид, будто никакой войны не существует. Маленький Кирил отказывался следовать их примеру – мальчуган не выпускал из рук деревянный меч, сражаясь с воображаемыми полчищами врагов.

– Тебя это совсем не волнует?

– Конечно волнует. – Глаза Телони наполнились слезами. – Но мы ничего не можем изменить. И совершенно ни к чему растравлять себя попусту.

Пелайя, не слушая сестру, вновь подошла к окну, подняла раму и высунулась так далеко, что чуть не упала. Сердце девочки испуганно замерло, когда она представила, как упадет вниз, на булыжники внутреннего двора.

Телони тихо охнула и схватила сестру за руку, пытаясь оттащить от окна.

– Не мешай, Тели. Лучше посмотри сама. Я покажу тебе, чем сейчас занят наш папуля.

– Не хочу я ничего видеть. И тебе не дам. Все равно ты ничего не понимаешь в сражениях. Ты всего лишь девочка, к тому же младше меня.

– Я все прекрасно понимаю. В отличие от тебя, я не пропускаю мимо ушей то, что говорит папуля и другие взрослые.

Пелайя подняла раму как можно выше и подперла ее деревянной палкой, чтобы освободить руки.

– Вон, смотри туда, на Фонтанные ворота! В этом месте пушки автарка пытаются пробить в стене брешь. Но папуля не позволит им это сделать. Как только он понял, что задумали враги, он приказал за первой стеной возвести еще одну.

– Еще одну стену? Но если пушки сумеют разрушить первую стену, они разрушат и вторую.

– Возможно, так и будет. Но к тому времени солдаты построят третью стену… потом четвертую… и так далее. Автарк останется ни с чем.

– Правда? – Во взгляде Телони мелькнуло облегчение. – А если враги сделают подкоп под стеной? Кирил говорит, воины автарка копают быстро, как кроты, и, если захотят, мигом пророют туннель от гавани до нашего сада.

– Нашла кого слушать! – презрительно округлив глаза, воскликнула Пелайя. – Кирил болтает что в голову придет. Со страху ты забыла, что ему всего семь лет.

– Но разве это неправда?

– Погляди лучше сюда. – Пелайя указала на диковинное сооружение, стоявшее на ближайшей к ним крепостной стене. – Знаешь, что это такое? Машина для метания камней. Она может бросать здоровенные камни – такие же большие, как снаряды автарка. Когда папа и его помощники заметят, что враги роют туннель, они метнут в них парочку камней, и от тех останется мокрое место.

– Они будут метать камни… прямо в людей?

Пелайя насмешливо фыркнула. Кажется, эта дурочка собралась проливать слезы по неприятельским солдатам.

– А как же иначе? Какой прок от камней, если они летят мимо цели?

– Очень хорошо, – кивнула Телони. Она и не думала плакать, напротив, в ее глазах появился довольный блеск. – Но откуда ты все это знаешь, Пелайя?

– Я же сказала – надо слушать, о чем говорят взрослые. Кстати, из их разговоров я поняла, что солдатам автарка не удастся прорыть туннели незаметно. Папуля их перехитрит. При помощи гороха.

– Какого еще гороха?

– Самого обычного сушеного гороха. Папа приказал своим людям врыть в землю вдоль стен барабаны и насыпать на них сушеного гороха. Если кто-то начнет копать около этих барабанов, горошины будут подпрыгивать. Поднимется шум, мы сразу все поймем и угостим врагов каменюками и кипящим маслом.

– Но у автарка так много солдат!

– Это ему не поможет. Наша цитадель неприступна, разве ты не знаешь? Никогда и никому не удавалось взять Иеросоль, так говорит папа. Будь у старого императора наследник, Лудис Дракава ни за что не вошел бы в цитадель. Это любому дураку известно. Совет двадцати семи боялся автарка, поэтому принял решение распахнуть ворота перед Дракавой.

– А вдруг сейчас этот самый совет примет решение распахнуть ворота перед автарком? Вдруг он предложит им выгодную сделку?

Пелайя покачала головой.

– Жадности членам совета не занимать, об этом все знают. И жестокости тоже. Но из ума они пока не выжили. Автарк славится тем, что никогда не выполняет своих обещаний. Как только он окажется в городе, он вздернет их на виселицы и оставит на съедение воронам.

Когда Пелайя думала о грозном и неведомом автарке, она вспоминала героя детских сказок – гиганта по имени Каменный Башмак, злобное создание, способное проглотить человека заживо и выплюнуть кости. Девочка очень хотела успокоить сестру, скрывая собственные страхи под маской невозмутимого спокойствия, и при этом понимала: конец света стремительно приближается. Пелайя вытащила палку, подпиравшую окно, и опустила раму.

– Идем, поможем маме. Мне надоело здесь торчать!

– Нет, нет, давай еще посмотрим! – горячо попросила Телони. – Я хочу своими глазами увидеть, как солдат автарка будут забрасывать камнями и поливать кипящим маслом.

Пелайя твердила полуденную молитву, когда ее пронзила внезапная догадка. Клубы ядовитого дыма, потоки горячей смолы и снаряды, извергаемые пушками автарка, заставили лорда-протектора и его советников покинуть дворец и перебраться в более безопасное место – дворец Сокровищ, расположенный на площади Владык. Но никто ни словом не обмолвился о том, что остальные обитатели дворца тоже нашли новое пристанище. А это означало, что король Олин по-прежнему там, под непрерывным пушечным огнем.

Ни один из слуг не смог сказать девочке, где искать графа Перивоса. Пелайя попыталась узнать это у матери, но та, охваченная тревогой за мужа, в ответ на ее расспросы разразилась слезами. Она не имела понятия, где сейчас граф, не знала даже, жив он или мертв. Пелайя слонялась по дому и пыталась отвлечься, но ее мысли упорно возвращались к Олину Эддону. Судя по всему, никого, кроме нее, участь пленного короля не волновала. Она вновь направилась к матери, чтобы поделиться с ней своими переживаниями. Но Айона Акуанис всю ночь провозилась с младшим ребенком, плохо засыпавшим на новом месте, и задремала прямо в детской.

Пелайя пристально вгляделась в лицо матери. Сейчас, когда сон заставил ее забыть о тревогах, она выглядела такой молодой и прекрасной. Лишать ее недолгих часов отдыха было бы слишком жестоко. Пелайя на цыпочках вышла из детской, отправилась в комнату матери, села за стол и принялась писать письмо. Если бы сестра Лирис увидела, какие красивые ровные строки выходят из-под пера девочки, она гордилась бы своей ученицей. Впрочем, замысел Пелайи не привел бы ее наставницу в восторг. Закончив письмо, Пелайя запечатала его воском с материнской печатью.

Затем она пошла в буфетную, где Эрил пытался отдавать распоряжения трем растерянным слугам. В доме царила полная неразбериха – семья никогда не переезжала в городской особняк в это время года, и слуги не успели приготовиться к прибытию хозяев.

– Будь любезен, отнеси это письмо в крепость, – произнесла Пелайя как можно более властно. – А потом тебе придется кое-кого сюда доставить.

Взгляд Эрила выразил наивысшую степень изумления, какую слуга мог позволить себе в разговоре с хозяйской дочерью.

– Вы хотите, чтобы я сходил в крепость, юная госпожа? Но это слишком опасно. Что вам так срочно понадобилось? Кажется, мы захватили все необходимое.

– Я не говорила, что ты должен доставить сюда кое-что, – отрезала Пелайя. – Я сказала – кое-кого. Речь идет об очень важном узнике, короле другой страны. Лорд-протектор оставил его в крепости на верную погибель.

– Если дело касается особы королевских кровей, я не могу его сопровождать. По крайней мере, пока не получу приказа от вашего отца, – заявил Эрил непререкаемым тоном старого слуги, привыкшего ждать подвоха от юных барышень, чьи распоряжения обычно вызваны пустыми прихотями.

– Я тебе приказываю!

– Вот как? Может, мне стоит сходить к графине Айоне и спросить, подтвердит ли она ваш приказ?

– Мама очень устала и сейчас спит. Не надо ее беспокоить. Прошу тебя, Эрил, не упрямься! – взмолилась Пелайя. – Папа знает этого человека и ценит его. Он будет очень рад, если мы с тобой его спасем.

Эрил прижал ко лбу ладони с мученическим видом жреца, которого всуе отвлекают от общения с богами.

– Значит, юная госпожа, вы хотите, чтобы я рисковал жизнью ради спасения чужеземного узника? Не знал, что вы так жестоки. Думаю, мы поступим благоразумно, если дождемся возвращения хозяина. Пусть он сам распорядится на этот счет.

Пелайя уставилась на Эрила, пытаясь испепелить его взглядом. Он был упрям, как только может быть упрям старый преданный слуга. Девочка прекрасно понимала, что спорить с ним бесполезно. Даже если ей удастся заставить его выйти из дома, нет никаких гарантий, что он выполнит ее поручение. В городе сейчас царит полный хаос, и, вернувшись, Эрил со спокойной совестью заявит, что не сумел добраться до крепости.

Сердце Пелайи колотилось, как пойманная птица. Казалось, в груди ее эхом отдаются разрывы снарядов, сотрясающие крышу над головой злополучного Олина Эддона. Пойти в крепость сама она не могла, ибо появляться на улицах в одиночестве было совершенно недопустимо для девицы благородного происхождения. Столь безрассудный поступок, несомненно, имел бы самые печальные последствия для Пелайи, но ничем не помог бы королю Олину. Ей нужен был вооруженный охранник.

– Хорошо, дождемся папы, – стараясь казаться спокойной, кивнула девочка, поспешно отвернулась и вышла из буфетной.

В голове у нее созрел план – такой дерзкий, что Пелайя сомневалась, сумеет ли осуществить его. Но если уж она смогла воспользоваться материнской печатью, неужели все сорвется из-за трусости старого слуги?

Выйдя на улицу, девочка решительно направилась к воротам соседского дома, где проживало состоятельное семейство Палакастрос. У ворот, как всегда, стояло несколько нищих. В отличие от бережливой матери Пелайи, богатая вдова Палакастрос уже задумывалась о том, что произойдет с ней после смерти, и пыталась заслужить расположение богов, помогая неимущим. Почти каждый день слуги выносили нищим остатки хозяйской трапезы, и толпа сирых и убогих, неизменно собиравшаяся на улице, изрядно раздражала Айону Акуанис и других домовладельцев. Осада заставила нищих попрятаться по углам, сегодня их было меньше чем обычно. Они быстро окружили Пелайю.

Девочка редко бывала в обществе чужих людей, тем более таких оборванных и грязных, поэтому она с трудом удержалась от желания убежать. Однако Пелайя справилась с собой. Она выбрала самого старого и хилого нищего, от которого трудно было ожидать каких-то опасных действий, схватила его за рукав и оттащила в сторону. Остальные недовольно заворчали.

– Ступай вон в тот дом, – сказала она, сунула ему в руку медную монету и указала на собственный особняк. – Спроси Эрила, дворецкого. Скажи, что будешь говорить только с ним. Когда он выйдет к тебе, передай ему, что Пелайя будет ждать его у храма Сиведа на улице Милостивого Заккаса. А еще скажи, что она просила его взять с собой меч. Если выполнишь поручение в точности, завтра я принесу тебе еще две монеты. Понял?

Старый нищий поспешно кивнул и сунул монету за пазуху.

– Храм Сиведа, – повторил он.

– Правильно. И еще скажи: если Эрил приведет с собой мою мать или кого-то еще, я спрячусь и они никогда меня не найдут. Дома меня больше не увидят – по его вине. Запомнил?

– Ради трех монет я что угодно запомню, – ухмыльнулся старик и залился смехом, перешедшим в кашель. Или наоборот: он закашлялся, и кашель перешел в смех. – За три монеты я выучу наизусть Книгу Тригона. Три дня я не ел ничего, кроме травы, а голод, как известно, обостряет память.

Пелайя нахмурилась, опасаясь, что старик потешается над ней. Разве человек может питаться травой? И откуда этот жалкий беззубый бродяга знает про Книгу Тригона? Впрочем, это не имело значения. Важно только одно – во что бы то ни стало спасти короля Олина.

«Если мой план сработает, то когда-нибудь король Олин в знак благодарности пригласит меня в свое королевство, – пронеслось в голове у Пелайи. – Мама и сестры рты раскроют, когда узнают, что монарх Южного Предела желает видеть меня при своем дворе. А я лишь пожму плечами и скажу: разве вы забыли, что мы с королем Олином старые друзья?»

Увлеченная мечтами, она свернула на улицу Милостивого Заккаса. Конечно, неплохо было бы иметь с собой оружие, вздохнула Пелайя. Но девочка не могла взять с собой даже кухонный нож, не вызвав подозрений. Поэтому ей особенно нужен был Эрил и его меч. Правда, прошли долгие годы с той поры, когда Эрил сражался под началом ее отца. Но дворецкий еще не слишком стар и крепко сложен. Вряд ли злоумышленники рискнут приблизиться к Пелайе, когда ее сопровождает такой охранник. К тому же сейчас день, а разбойники нападают под покровом ночи.

«Не сошла ли я с ума?» – внезапно спросила себя Пелайя, окинув взглядом улицу.

Большинство прохожих, попадавшихся ей навстречу, были солдатами. Мирные жители, испуганные пушечной канонадой, отсиживались в своих домах за плотно закрытыми ставнями.

«Что я делаю?.. Ты делаешь доброе дело, – ответила сама себе Пелайя и тут же поправилась, вспомнив, что Зория предостерегает против гордыни и самомнения: – Пытаешься сделать доброе дело».

* * *

Тряпка, которой комендант крепости завязал лицо, сползла на подбородок, и вездесущая пыль забилась в нос и рот. Граф Перивос выплюнул пыль и подтянул тряпку на место. Чтобы завязать ее, ему пришлось положить на землю лопату. Граф выругался сквозь зубы. Подумать только, у него под началом сорок эскадронов солдат, а он вынужден собственноручно орудовать лопатой!

– Дым! – раздался голос дозорного.

– Всем лечь! – крикнул граф Перивос и бросился на землю.

Приказывать не было необходимости – солдаты в большинстве своем уже распростерлись на земле, уткнувшись лицами в пыль. В воздухе повисла напряженная тишина, прорезанная жутким свистом. Огромный снаряд попал в стену цитадели, заставив ее содрогнуться. Несколько увесистых камней с грохотом сорвались со своих мест.

Выждав несколько мгновений, граф Перивос открыл глаза и встал. В воздухе стояла густая туча каменной пыли, не позволявшая ничего рассмотреть даже в двух шагах. Солдаты медленно поднимались на ноги, и комендант крепости невольно отметил, что они похожи на оживших покойников.

Один из мастеров-каменщиков осмотрел стену, за последние несколько дней выдержавшую не менее сотни пушечных ударов.

– Запас прочности на исходе, граф, – сообщил каменщик, приближаясь к Перивосу. – Нам повезет, если стена простоит до завтра.

– Значит, мы должны закончить работу сегодня, – отрезал граф и повернулся к старшему мастеру Иринису. – У нас очень мало времени. Еще несколько таких ядер, и внешняя стена рухнет.

Граф Перивос привык доверять Иринису. Этот уроженец Краса не отличался ни высоким ростом, ни физической силой, зато обладал трезвым умом, рассудительностью и большим опытом, ибо ему пришлось возводить оборонительные сооружения на бесчисленных войнах.

Почесав небритый подбородок, Иринис окинул взглядом внутренний двор – десять дней назад здесь был прекрасный тенистый парк, ныне превратившийся в пустырь, где из развороченной земли торчали жалкие обломки деревьев. Вторая стена позади той, что приняла на себя удар вражеской артиллерии, была почти готова.

– Нужно только время, чтобы ее покрасить, граф, – прищурившись, бросил Иринис.

– Покрасить?

Комендант крепости слегка подался вперед, не веря ушам своим. В этом не было ничего удивительного – в ушах до сих пор звенело после взрыва.

– Я не ослышался, ты сказал «покрасить»? Самое подходящее занятие, особенно сейчас, когда цитадель на наших глазах превращается в груду обломков!

Иринис нахмурился, но, судя по выражению его лица, слова графа не показались ему обидными. Мастер удивлялся тому, что такой образованный и поднаторевший в военном деле человек, как Перивос Акуанис, не понимает элементарных вещей.

– Разумеется, милорд, нам необходимо покрыть стену слоем золы и глины, – заявил он. – Тогда враги не смогут ее разглядеть.

– Но как же…

Граф Перивос покачал головой. В бывшем парке уже кипела работа – солдаты, уцелевшие во время взрыва, и даже те, кто получил легкие ранения, взялись за лопаты.

– Признаюсь, твои слова поставили меня в тупик.

– Что толку в наших бойницах, граф, – сказал Иринис и указал на новую стену, снабженную отверстиями, позволявшими обстреливать врага из арбалетов, – если люди автарка не попытаются воспользоваться брешью, пробитой их ядрами? Но как только они заметят новую стену, они откажутся от штурма. Поэтому мы пойдем на маленькую военную хитрость.

– Неужели стена, заляпанная грязью, станет менее заметной?

– Уверяю вас, это так. Грязи нам хватит с избытком, мы сможем испачкать стену как следует. Пока эти паршивые псы заметят ловушку, мы успеем прикончить добрую их половину. Представляю, как они взвоют от неожиданности, когда…

Мастер не успел завершить свое оптимистическое предсказание, ибо к графу Перивосу подбежал его помощник, в чьем ведении находились все вопросы, связанные с переселением обитателей дворца. Он так мчался, словно за ним гналась стая взбесившихся собак.

– Граф! – закричал он, едва переводя дух. – Лорд-протектор передал чужеземного короля автарку!

Перивосу Акуанису потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о ком идет речь.

– Вы имеете в виду короля Олина? – спросил он. – Вы хотите сказать, что Лудис Дракава передал Олина Эддона, короля Южного Предела, в руки автарка? Но как это возможно?

Задыхавшийся помощник ответил не сразу.

– Не знаю, как это возможно, милорд, – пробормотал он наконец. – Одно могу сказать: гвардейцы Дракавы пришли за королем Олином, прежде чем я успел перевести его вместе с другими узниками в безопасное место. Я понимаю, что подвел вас, граф. Мне очень жаль.

– Вашей вины здесь нет, – покачал головой Перивос Акуанис. – Но почему вы решили, что короля Олина передадут автарку? Быть может, гвардейцы отведут его к лорду-протектору?

– Их командир предъявил мне приказ с печатью Лудиса Дракавы. Там говорилось, что узника следует доставить в Нектарийскую гавань, где он будет передан правителю Ксиса, который, в свою очередь, обязуется выполнить «заранее оговоренные условия соглашения» или что-то в этом роде.

Граф Перивос ощутил запах подлости и предательства. Что заставило Лудиса сдать врагу такой крупный козырь, каким был король Олин? Может, он рассчитывал на прекращение осады? Но Сулепис не из тех, кто отказывается от своих планов, даже получив вожделенную награду. К тому же король маленького северного государства, не способного выкупить своего монарха у Лудиса, вряд ли станет выгодной добычей. Комендант крепости терялся в догадках, и ни одна из них не казалась ему убедительной.

Одно он знал точно: сейчас нельзя терять драгоценное время. Граф Перивос передал помощнику кипу листов с чертежами защитных сооружений и повернулся к старшему мастеру.

– Иринис, следи за тем, чтобы люди работали не покладая рук. Скорее всего, внешняя стена не простоит до утра. И не забудь, что стена у Фонтанных ворот нуждается в срочной починке – она уже наполовину обрушилась.

Граф резко повернулся и зашагал по искореженной, усыпанной камнями и обугленными ветками земле, где прежде располагался сад императрицы Тало, мирное пристанище певчих птиц и влюбленных пар. Ныне этот райский уголок выглядел так, словно бог Смерти Керниос смял его своими железными башмаками.

* * *

Временная резиденция лорда-протектора находилась во дворце Сокровищ – величественном здании с мраморными колоннами. Около дворца в карауле стояло несколько взводов солдат – судя по всему, Лудис Дракава, лорд-протектор Иеросоля, опасался не столько вторжения неприятельских войск, сколько враждебности собственного народа.

Именно такая мысль пришла в голову Перивосу Акуанису, когда он торопливо проходил между рядами караульных.

«Сегодня врагу удалось дважды прорвать нашу оборону, – вздыхал он про себя. – Этого могло не произойти, будь эти солдаты там, где идет сражение. Тысяча вооруженных до зубов солдат охраняет драгоценную жизнь одного-единственного человека, в то время как остальные семь тысяч – вся армия Иеросоля – отражают натиск бесчисленного войска неприятеля. Судя по всему, совет совершил роковую ошибку, передав трон Лудису. Члены совета рассчитывали, что у кормила власти встанет сильный правитель, способный противостоять автарку Ксиса. Увы, их надежды не оправдались».

Если снаружи дворец напоминал крепость, внутри он походил на храм Тригона. Не менее дюжины бородатых жрецов в длинных черных одеяниях, как толпа ворон, толпились вокруг доставленного сюда Зеленого Трона. Как упомянутые птицы, они производили много шума, нимало не заботясь о том, чтобы принести хоть какую-то пользу. Граф Перивос никогда не доверял Лудису Дракаве, но в последнее время его неприязнь сменилась едва сдерживаемой яростью. Он ненавидел Лудиса даже сильнее, чем автарка Ксиса. Сулепис оставался размытым образом врага, а Лудис был весь на виду. Почти каждый день коменданту крепости приходилось сталкиваться с недалеким и себялюбивым правителем и сглатывать желчь, глядя в это квадратное лицо с нависшими мохнатыми бровями.

Лорд-протектор поднялся и хлопнул в ладоши, словно окружавшие его жрецы в самом деле были воронами.

– Убирайтесь прочь! От ваших старушечьих причитаний нет никакого толку. И передайте своему иерарху – если он хочет поговорить со мной, пусть приходит сам. Я буду использовать храмы так, как считаю нужным. К вашему сведению, идет война.

Несмотря на приказ, жрецы не спешили расходиться. Наконец, недовольно ворча, они потянулись к дверям. Лудис нахмурился и откинулся на спинку трона. Его блуждающий взгляд встретился со взглядом графа Перивоса.

– Мне надо благодарить судьбу за то, что тригонарх похищен сианцами много лет назад, – проворчал Лудис. – Иначе он замучил бы меня упреками и наставлениями. Какие новости вы принесли мне, Акуанис? – спросил он, прищурившись. – По вашему лицу вижу, что скверные.

– Не сомневаюсь, известие, которое привело меня сюда, для вас не является новостью, – отрезал граф Перивос. – Правда ли то, что я слышал об Олине Эддоне?

Лудис попытался придать своему лицу выражение детской невинности, плохо сочетавшееся с отвислыми щеками и седеющей бородой.

– Откуда же мне знать, что именно вы слышали, – усмехнулся он.

– Прошу вас, лорд-протектор, оставьте эти игры. Вы хотите сказать, что с королем Олином не произошло ничего непредвиденного? И он по-прежнему находится в своей камере? Мне сообщили, что он передан автарку… и это является частью сделки, об условиях которой мне ничего не известно.

– Тем лучше для вас, – скрестив на груди толстые руки, изрек Дракава. – Будет лучше, если вы и дальше останетесь в неведении.

Граф Перивос не предвидел такого поворота событий. Дракава обладал вздорным и переменчивым нравом, однако умел действовать решительно и, на памяти Акуаниса, ни разу не пожалел о содеянном. Изображать неразумное дитя, скрывающее страх наказания под напускной бравадой, было ему несвойственно. В свое время этот человек не остановился перед тем, чтобы обвинить в колдовстве одного из верховных жрецов, к несчастью являвшегося единственным законным претендентом на трон Иеросоля. По приказу Дракавы его вытащили из храма, где он нашел убежище, и подвергли мучительной казни, привязав к хвостам двух лошадей. Отчего же теперь лорд-протектор утратил былую самоуверенность?

– Значит, это правда. Может быть, ошибку еще не поздно исправить? Где сейчас король Олин?

Во взгляде Лудиса светилось искреннее удивление.

– Клянусь бородой Гилиомета, почему мы должны что-то исправлять? Неужели этот бледнокожий северянин так много значит для вас?

– Вы забываете о том, что он король! А еще он честный и во всех отношениях достойный человек. Мне очень жаль, что я не могу сказать этого о правителе Иеросоля.

Лудис метнул в него гневный взгляд. Граф Перивос внезапно осознал, что дворец со всех сторон окружен солдатами, не подчиняющимися коменданту крепости, зато получающими щедрую плату от лорда-протектора.