Текст книги "Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 232 страниц)

Маскарад убийцы

Сначала Уолтер Джаллин решил, что его разбудил ветер. Он лежал в кровати и смотрел на окно. Что-то глухо хлопало по раме.

Повернув голову, Джаллин увидел светящийся циферблат стоящего возле кровати будильника. «3:20». Джаллин крякнул и заворочался. Скоро вставать. Снова утренняя рутина.

Шум повторился.

Окончательно стряхнув сон, Джаллин, крепкий, широкоплечий мужчина, сел в кровати. Слабый звук угадывался безошибочно: кто-то ходил по нижнему этажу. Джаллин беззвучно соскользнул на пол.

Он влез в брюки и крепко затянул ремень на круглом животе, не переставая прислушиваться. В доме он был один. Жена уехала, чтобы проследить за транспортировкой гарнитура для гостиной – этот антиквариат она унаследовала от своей семьи и ревностно оберегала, дожидаясь, пока Джаллин обзаведется собственной фермой.

Бесшумно ступая по полу, Джаллин перебирал в уме варианты. Это определенно не новые соседи. Они бы не пришли в такой час – даже ради шутки. Только вор мог прокрасться в одинокий фермерский дом в трех километрах от шоссе.

Джаллин взял одноствольное ружье в углу, там, где оставил его накануне. Добравшись на ощупь до письменного стола, нашарил в верхнем ящике бумажные патроны. Вставив один в ружье, наполовину взвел курок и щелкнул предохранителем. Затем направился к лестнице.

Босые ноги ступали бесшумно. Джаллин спускался медленно, словно большой кот. На середине лестницы остановился и еще раз прислушался. Теперь шум был очень слабый. Напрягая слух, он едва мог уловить шарканье ног. Грабитель, должно быть, недоумевает, почему ничего нет, подумал Джаллин и улыбнулся в темноте. В гостиной нечем было поживиться и даже спрятаться не за что.

Лестница вела к парадной двери. Гостиная была справа. Джаллин замер на последней ступеньке и поднял ружье. Он рассчитывал щелкнуть выключателем, который находился возле лестницы, ворваться в гостиную и выстрелить. Лучший способ обходиться с грабителем.

Он взвел курок, щелкнул выключателем и шагнул в гостиную.

Но не выстрелил. Потому что не знал, в кого стрелять. Два человека стояли по разным углам комнаты, наставив револьверы один на другого. Когда Джаллин вошел, они разом повернули лица, мельком взглянули на Джаллина и снова уставились друг на друга. При этом их револьверы не отклонились ни на дюйм. Джаллин нерешительно переводил ружье с одного человека на другого.

– Брось пушку, – сказал тот, что стоял ближе к двери. На нем был коричневый габардиновый костюм. Его глаза не отрывались от человека в другом конце комнаты.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил Джаллин и крепче сжал ружье.

– Брось пушку, – эхом отозвался человек у окна.

– Вы кто такие? – спросил Джаллин, обращаясь к обоим.

– Совсем не читаешь газет? – поинтересовался человек в коричневом костюме. – Этот парень – Ричард Бернс. А я из офиса шерифа округа.

Джаллин нахмурился. Он вспомнил заметку в вечерней газете, посвященную Ричарду Бернсу. Вроде бы его искали за ограбление банка и пару убийств. Джаллин начал было поворачивать ружье, но человек у окна прикрикнул:

– Не глупи! Не узнаешь этого человека? А должен бы. Его лицо во всех местных газетах. Это Ричард Бернс.

Джаллин призадумался. Он с тревогой посмотрел сначала на одного, потом на другого. Ни один из них даже не взглянул на Джаллина. Сжимая в руках револьверы, они не спускали друг с друга глаз. Стоило одному моргнуть, и второй выстрелил бы.

– Все, хватит, – нервно произнес Джаллин, переводя взгляд с одного на другого. Кто из них Бернс? Да, он читал газету, он даже смутно помнил, что там была фотография на первой полосе, но вот кто на ней? А в ружье только один патрон.

И вдруг Джаллин понял: они тянут время из-за него! Они знали: он выстрелит в того, кто выстрелит первым. Он снова внимательно оглядел незнакомцев.

Оба высокие. Тот, что у двери, приятной наружности. Светлые волосы слегка вьются. Коричневый костюм как новенький.

Тот, что у окна, в синем костюме. Широкие плечи, грубые черты лица. Каштановые волосы зачесаны на одну сторону. Ни один из них не выглядел ни как стопроцентный коп, ни как типичный преступник.

– Я тебя предупредил, – процедил шатен. – Этот человек – хладнокровный убийца. Лучше, если ты…

– Лучше что, Бернс? – спросил блондин.

– Хватит! – прохрипел Джаллин. Еще никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным. Он знал, что исход ситуации зависит от него, – и, если он не угадает, второго шанса не будет.

– Слушай, – сказал человек у окна. – Если тебе нужны доказательства, мой значок на отвороте пальто. Проверь, если хочешь.

Джаллин двинулся было к нему, но второй человек рявкнул:

– Стой!

Джаллин замер.

– Ты что, совсем идиот? Подойдешь к нему, и он убьет нас обоих. Под пальто у него только наплечная кобура.

Времени почти не осталось. Напряжение нарастало, было ясно, что они не смогут сдерживать себя до бесконечности.

– Как вы сюда попали? – спросил Джаллин, стараясь выиграть время.

– Подъехали, – ответил мужчина в синем костюме. – Выезды из города были перекрыты, и…

– Я блокировал шоссе, которое он выбрал, чтобы улизнуть, – подхватил блондин в коричневом. – Я сел ему на хвост. Он увидел, что я догоняю, и свернул с шоссе…

– …на дорогу, ведущую к твоей ферме, – продолжил шатен в синем. – Дорога привела в тупик. Преследуя преступника, я оказался здесь, в твоей комнате.

– Он имел прекрасную возможность уложить меня, когда я забирался сюда вслед за ним, – сказал человек у двери. – Но он искал, куда спрятаться.

Джаллин старался обоих не упускать из виду. Но это не могло продолжаться вечно. Кто-то должен сделать первый ход – а он так и не определился, в кого стрелять.

– Вот если бы ты появился минутой позже, – сказал Джаллину человек в коричневом, – тогда бы не было бы никаких проблем; кое-кто бы уже получил свое.

– Верно, – согласился человек у окна.

В этот момент Джаллин почувствовал: в отношениях двух мужчин произошла перемена. Время истекло. Они собирались стрелять. Кого из них он должен…

Не меняя выражения, не меняя позы, Джаллин выстрелил. И тут же сухо треснули два револьвера.

Охваченный дрожью Джаллин открыл глаза и понял, что даже не ранен. Человек в синем лежал там, куда его отбросило выстрелом из ружья. Он не шевелился.

Человек в коричневом убрал револьвер в карман и начал расстегивать пальто левой рукой. На правом плече расплывалось пятно крови. Под пальто блеснул значок.

– Верная догадка, – похвалил детектив.

– Это не догадка, – пробормотал Джаллин, бережно опуская ружье на пол. – Я все продумал.

– Как?

– Вычислил, что он – Бернс, – медленно начал Джаллин. – Он стоял в дальнем углу, значит вошел в комнату первым.

– Логично, – согласился детектив, но его голос прозвучал как-то странно. – Однако должен заметить, что ход твоих рассуждений ошибочен.

Джаллин непонимающе уставился на него.

– Может показаться немного странным, но мы, городские жители, никогда не рассчитываем, что входная дверь будет открыта. Бернс залез в окно. Я – следом за ним. В тот момент он мог уложить меня, если б не искал, куда спрятаться. В общем, мы кружили по комнате. Я не хотел стрелять первым: если б я промазал, вспышка выдала бы мое местоположение. Бернс рассуждал примерно так же. Когда ты включил свет, мы прошли половину круга. – Детектив устало улыбнулся. – Свет остановил нас. Но если бы ты щелкнул выключателем на несколько секунд раньше – или позже, – я бы снова был у окна, через которое проник в комнату.

Джаллин шумно втянул воздух.

– Ну, – сказал он, – в кого-то же нужно было стрелять.

Через всю страну

После Альбукерке шоссе 66 ровное и горячее. Словно стрела, рассекает оно пустыню Мохаве и устремляется в Южную Калифорнию. Шоссе 66 точно знает, куда бежит.

Я тоже знал, куда направляюсь. Заправочный бак полон, к переднему бамперу привязан пластиковый мешок с водой. Радио, разумеется, не работает. А воздух – как поцелуй доменной печи. В довершение ко всему я один. Но все это было не важно. Потому что я ехал на Аляску, Гавайи, Таити – или еще куда-нибудь. Назовите любое место.

Потом я увидел парня. Он стоял на обочине бесконечной ленты шоссе и голосовал. На нем был темный костюм, в руке – потертый коричневый чемодан.

Я проехал метров пятьдесят, прежде чем остановиться. Он мчался к моей машине так, словно боялся, что я передумаю.

– Тебе не говорили, что нельзя оставаться посреди пустыни? – спросил я его.

Он забрался в машину и откинулся на сиденье, переводя дух.

– Я поймал попутку на окраине Альбукерке, – объяснил он. – Но водитель свернул в индейскую деревушку в пустыне и поэтому высадил меня здесь. Представился школьным учителем.

– Вот тебе и урок, – сказал я. На вид ему было двадцать два, на пару лет моложе меня. Рослый парень с правильными чертами лица и аккуратно зачесанными волосами. – Ты говоришь как житель Нью-Йорка.

– Так и есть.

– Далеко собрался?

Он ответил не сразу.

– Скорее всего, в Калифорнию.

Мне он сразу понравился. Наверное, напомнил мне, каким я был четыре года назад. Я тоже хотел путешествовать, но боялся бросить дом, работу и девушку. Я тоже мялся, отвечая на вопросы, куда направляюсь и что собираюсь там делать. Но я уехал. Путешествовал по стране, перебиваясь вре́менной работой. За исключением пейзажа – везде одно и то же. Но сейчас меня ждут Аляска, Гавайи, Таити…

Почти весь день ехали молча. Поменялись местами, и я вздремнул. Потом пересел обратно за руль. На заправке, когда мы в тени потягивали содовую, он спросил:

– Будешь проезжать через Пасадену?

– Конечно. Хочешь сойти?

– Еще не знаю. У меня там знакомые, и я подумал: может, заглянуть, поздороваться. Но не знаю, стоит ли.

– Почему бы и нет?

– Ну, они переехали из Нью-Йорка сюда три года назад и навряд ли меня помнят.

– Попытка не пытка, – сказал я.

Солнце почти скрылось за горизонтом, и пустыня начала остывать. Мы поехали дальше. Через некоторое время он нарушил молчание:

– Можно спросить, куда ты направляешься?

– Конечно. Для начала на Аляску.

– Ух ты! – удивился он. – А почему на Аляску?

– Никогда там не был. А ты разве не хочешь побывать там, где ни разу не был?

После очень долгой паузы он сказал:

– Пожалуй, да.

– Отлично. Поехали вместе, – предложил я.

Он сцепил руки, как человек, которого что-то гнетет.

– У меня мало денег.

– Можно подзаработать. Я подрабатывал где и кем только мог. На Аляске, наверно, буду валить лес или таскать рыболовные сети. А нет, так устроюсь мыть посуду. Если не боишься тяжелой работы, то ни от кого не зависишь.

Я избавлюсь от одиночества. А он разберется в себе.

– Ты возьмешь меня с собой?

– Почему бы и нет, если ты хочешь? Я планирую продать машину и рвануть на Аляску. Потом самоходом до Гавайев. Побыть там немного – и отчалить на Таити.

Его это впечатлило. В Нью-Йорке, должно быть, Гавайи и Таити казались ему такими же далекими, как лунные кратеры. Но он никак не мог решиться.

И тогда я понял, в чем дело.

– Она очень красивая?

– Что?

– Твоя девушка из Нью-Йорка.

Он не ответил. Но иногда молчание красноречивее любых слов.

– Думаю, так и есть, – сказал я. – Но, поверь мне, тут ничего не поделаешь. Я оставил очень милую девушку в Нью-Йорке – медсестру. Наверное, она уже замужем.

– Ты жалел об этом? – осторожно спросил он.

– Конечно. Но человек не может иметь все. Я выбрал дорогу.

Потом мы молчали. Должно быть, он думал о своей девушке, а я вспоминал свою. Мы собирались обручиться, но страсть к путешествиям не давала мне покоя. Однажды ночью я написал ей длинное бессвязное письмо о том, как сильно ее люблю, и о том, что не могу остаться. Я бросил сумку в машину и отправился в путь. Через полторы тысячи километров я едва не развернулся. Едва.

Мой попутчик долго молчал, вглядываясь в темноту. Наконец вздохнул и откинулся на сиденье.

– Сначала я хочу заглянуть в Пасадену.

– Как скажешь, – кивнул я.

Он хотел напоследок увидеть знакомые лица. Последний взгляд на привычную жизнь перед прыжком в неизвестность. Разве можно укорять за это?

Утром мы были в Пасадене. Он все время молчал, лишь назвал адрес своих знакомых. Молча курил, уставив невидящий взгляд в окно.

– Вот мы и приехали. – Я остановил машину.

– Подожди меня, – попросил он.

Домик был небольшой. На лужайке в металлических креслах немолодая парочка грелась на калифорнийском солнышке. Увидев молодого человека, оба встали.

– Кого я вижу – Рой Эллисон! – воскликнул мужчина.

– Рой? – удивилась женщина. – Какими судьбами?

– Просто проезжал мимо, – невесело ответил Рой, пряча руки в карманах. – Просто подумал, что…

Дверь дома отворилась, из нее вышла девушка с подносом в руках. Она была молода и очень красива – если вам нравятся блондинки.

– Рой! – выдохнула она. Поднос выпал у нее из рук и покатился по ступенькам. Она застыла, глядя на Роя Эллисона широко раскрытыми глазами.

– Просто проезжал мимо, – сказал он с отчаянием в голосе. – Просто подумал, не заглянуть ли, как в старые добрые времена…

– Ты ведь останешься?

– Я не знаю. – Рой оглянулся на меня.

– Конечно останешься, – решительно произнесла девушка. Они смотрели друг на друга. Потом начали улыбаться.

Я тихонько включил передачу, но Рой вспомнил обо мне. Они подошли вдвоем, держась за руки.

– Это мой друг, – сказал Рой.

– Не хочешь зайти и выпить сассапариллы? – спросила девушка и тут же покраснела, вспомнив, что выронила поднос.

– Спасибо, впереди у меня долгая дорога.

Я высунулся из окошка, похлопал Роя по руке, подмигнул девушке и нажал на газ.

Ну что он за идиот, сказал я себе, сжимая руль до боли в пальцах. Девушка из Нью-Йорка переехала в Калифорнию. Он проехал автостопом пять тысяч километров, только чтобы узнать, вышла ли она замуж, обручена ли или влюбилась в другого… Что за идиот!

Но все было бесполезно. Снова навалилось чувство одиночества. Я знал, что Аляска, Гавайи и Таити – это те же Индиана, Огайо и Пенсильвания. Везде одно и то же, только пейзаж разный.

Я сбросил скорость и неаккуратно развернулся. Ехать обратно в Нью-Йорк – просто безумие. Что, если она вышла замуж, обручилась или полюбила другого? Но я должен убедиться лично.

Мне предстояло проехать пять тысяч километров, но я сделал крюк, чтобы обогнуть квартал с домом девушки. Не хотелось, чтобы Рой видел, как я возвращаюсь назад – после всего, что я наговорил.

Сдача с серебряного доллара

Она вела машину так долго, что руки, казалось, приросли к рулю. Свет фар выхватывал яркие рекламные щиты у обочин. Автомобиль мчался к освещенному участку дороги, но никак не мог его достичь. Шоссе струилось вперед, окруженное высокими стенами мрака. Свет фар разгонял темноту, но та все равно вздымалась до неба, неустанно подрагивая, как будто выбирая момент, чтобы сомкнуться над одиноким путником.

На бортовых часах высвечивалось: «3:25». Сколько же она за рулем? Пять часов, шесть? Не отрываясь, она смотрела, как фары вгрызаются в темноту. Перед глазами плясали черные точки. Огромная стена тьмы, казалось, вот-вот опрокинется.

– Все, хватит, – твердо сказала она. – Пора выпить кофе.

Вообще-то, Том и дети ждут ее не раньше завтрашнего полудня. Но она решила преподнести им сюрприз и начать свой короткий весенний отпуск на день раньше. Езда ночью, предполагалось, станет забавным приключением. Но толстые черные линии на дорожной карте в реальности оказались неосвещенными петляющими гудронными дорогами. И километры растянулись до бесконечности.

Впереди показалось красное неоновое зарево придорожной закусочной, и она сбросила скорость.

У дороги напротив заведения голосовал мужчина. На мгновение фары выхватили худое, усталое лицо, когда она сворачивала на пустую парковку у кафе. Поставив машину на ручник, откинулась в кресле и потянулась до хруста. Потом вытащила ключ зажигания, взяла сумочку и открыла дверцу.

В кафе было жарко и влажно, густо пахло пережаренным маслом и помоями. Она села за стойку и увидела спину бармена, склонившегося над бачком с чищеным картофелем.

Входная дверь открылась и закрылась, и рядом с ней сел мужчина. Она заметила узкое лицо с тонкими губами и поняла, что это автостопщик с дороги.

Человек кашлянул, и она быстро отвернулась, надеясь, что он не станет напрашиваться в попутчики. Должно быть, он ее понял, потому что ничего не сказал.

Подошел бармен, чтобы принять заказ, – крепкий унылый тип со светлыми кудряшками на крупной голове.

– Вам и вашей жене кофе? – обратился он к мужчине.

Женщина резко вскинула голову. Что за глупое предположение, пусть даже они сидят рядом в пустом кафе. Очевидно, бармен не отличается проницательностью.

Автостопщик повернулся к ней с виноватой улыбкой. Но улыбка быстро растаяла. Внезапно она похолодела: казалось, мужчина смотрит сквозь нее на теплый, комфортабельный автомобиль снаружи.

– Мне кофе и гамбургер, – сказала она.

Автостопщик немного помедлил, потом резко вздохнул:

– Мне то же самое, что и жене.

– Угу. – Бармен медленно поковылял к грилю, почесывая загривок толстыми пальцами с грязными ногтями.

Она плотно сжала губы. Нет смысла устраивать сцену. Если он решил так пошутить, она проигнорирует шутку.

– Мы ехали всю ночь, – сказал автостопщик.

– Да ну? – Бармен прижимал бургеры ножом к грилю. – Вам кофе сразу?

– Да, – кивнул мужчина. – Жена всегда первым делом пьет кофе.

Что она могла сказать? Я ему не жена? Он мне не муж? Нет смысла выставлять себя на посмешище только ради того, чтобы разъяснить ситуацию глуповатому бармену.

Бармен отошел от гриля и наполнил две чашки кофе, потом взял белый эмалированный кувшин с молоком.

– Мне черный, пожалуйста, – попросила она.

– Верно, она всегда пьет без молока, – сказал автостопщик. На лбу у него блестели капли пота. – Просто жить не может без черного кофе. Глушит его днем и ночью, и только черный.

– Ясно. – Бармен поставил чашки на стойку перед ними. – Моя старушка тоже любит черный.

– Правда? – оживился автостопщик. – А мы с женой едем в Кливленд, в гости к ее сестре. Давно собирались съездить, да все как-то не получалось.

Она раздраженно посмотрела на него. Это уже слишком. Определенно, толстый бармен должен понять, что этот человек в мешковатом костюме и грязной рубашке не может быть ее мужем.

Она открыла рот, но автостопщик торопливо произнес:

– Пей кофе, дорогая. Ты устала. Представляешь, как она устала? Знаешь, приятель, она всегда становится раздражительной, когда едет слишком долго. Но она сдерживает свой гнев!

Толстые губы бармена тронула улыбка. Он потер нос и сказал:

– Когда моя старушка сердится, достаточно разок врезать, и все сразу проходит. – Он подмигнул автостопщику.

Автостопщик подмигнул в ответ.

– Точно, – сказал он. – Самый радикальный способ.

Бармен усмехнулся и отошел к грилю.

– Я не хочу закатывать скандал, – тихо сказала она. – Но если вы сейчас же не прекратите…

– Дорогая, успокойся, – сказал автостопщик и сгреб ключи от машины. Позвенел ими в руке и добавил: – Ты слишком взволнована.

– Отдайте ключи! – потребовала она.

– Слушай, дорогая, не доставай меня, – пригрозил автостопщик. Пот градом катился по его щекам. – Если не закроешь рот, тогда заткну его я. Прямо здесь.

– Так с ними и надо, – одобрил бармен, ставя гамбургеры на стойку. – Кетчуп?

– У меня с собой документы… – Она запнулась. Лицо мужчины вдруг посерело, он весь напрягся и замахнулся ладонью:

– Я предупреждал.

Вот что он имел в виду! Она поняла, что он не шутит, и почувствовала спазм в животе. Он вел отчаянную игру; его цель – попасть в ее машину и уехать. Если надо, то с помощью силы…

– Надеюсь, вы не против, если я ее малость отшлепаю? – добродушно спросил автостопщик. – Она скулила всю ночь.

– Только без крови, – хохотнул бармен.

Она сидела неподвижно перед нетронутым гамбургером, пытаясь унять дрожь в руках. Надо успокоиться и все обдумать. Телефон.

– У вас есть телефон? – обратилась она к бармену.

– Кому ты собралась звонить посреди ночи? – быстро спросил автостопщик.

– Моему мужу.

– Слушай. Еще одно слово… клянусь, выдашь еще что-нибудь подобное, и ты получишь.

Его узкое, жесткое лицо застыло, желваки вздулись. Он уставился на нее не мигая, как дикий зверь, и она зачарованно смотрела ему в глаза.

«Голубые, – подумала она. – Как у Тома».

– Дайте кусок вишневого пирога, – попросил автостопщик. – Вы не думайте, она у меня не всегда такая. Мне сейчас за нее немного стыдно. Но она слишком долго ехала.

– Женщины, – пренебрежительно протянул бармен.

– У нее есть и достоинства, – рассудительно заметил автостопщик. – Она хорошо заботится о ребенке. Сейчас с ним сидит моя мать, пока мы ездим в гости.

– А мы так и не обзавелись детьми, – сказал бармен.

– А нашему год и месяц.

От такой наглости она онемела. Она и в мыслях не допускала, что такое может случиться на самом деле. Только не с ней. Женщину, у которой уютный домик и двое детей, не могут похитить ранним утром из придорожного кафе.

Внезапно ее охватило оцепенение. Она почувствовала себя жутко уставшей, ни на что не способной.

– Девочка, мальчик? – поинтересовался бармен.

– Малышка. К сожалению, нет с собой фото.

«Может, я не права, – думала она отсутствующе. – Может, этот человек – мой муж, а я его жена, и он имеет право ударить меня из-за того, что я ныла всю ночь…»

Звякнула чашка.

– Еще кофе, – сказал автостопщик. – Тебе тоже, дорогая? – Он ухмыльнулся, показав почерневшие зубы.

«Нет, – решила она, – это не мой муж. У моего мужа чистые белые зубы и пара золотых коронок на коренных зубах. А этот человек сроду не бывал у дантиста. Нет, он не мой муж».

– Нет, – прошептала она, глядя на толстого, заросшего щетиной бармена, почесывающего свои дурацкие светлые кудри. Ее остроносый муж-автостопщик жадно глотал вторую чашку кофе, сжимая в свободной руке ключи от машины.

Ключи от ее машины! Тотчас сонливое оцепенение прошло, она очнулась. А может, броситься к двери и выбежать на улицу, в темноту? Но автостопщик уже стоял между ней и дверью.

– Думаю, мы закончили, – сказал он. – Пора ехать дальше.

– Угу, – кивнул бармен. – Так, посмотрим. Два гамбургера – пятьдесят центов, пирог – шестьдесят пять. Три кофе. Итого девяносто пять центов.

– Заплати, дорогая, – обронил автостопщик.

– Нет, – сказала она, прижимая сумочку.

– Я сказал, заплати!

– Сам заплати! – крикнула она. – Послушайте! – Она повернулась к бармену. – Вы что, ослепли? Не видите…

Автостопщик шлепнул ее по губам.

– Ты у меня получишь, – тихо прошипел он. – Получишь так, что мало не покажется.

– Девяносто пять центов, – повторил бармен.

Автостопщик зло уставился на нее, но она сжимала сумочку обеими руками так, что побелели костяшки пальцев. Тогда он выудил из заднего кармана потрепанный бумажник, открыл его и сунул пальцы в один из отделов.

– Вот. – Он бросил на стойку сверкающий серебряный доллар. Бармен взял его с недоверием.

– Это законная монета, – заверил автостопщик, отступая к двери. – Это мой счастливый доллар.

Она смотрела на серебряную монету и недоумевала, откуда она у него. Из Лас-Вегаса? Проиграл все деньги, а доллар оставил на всякий случай?

Ну вот и все! Юркнув за стойку, она приказала:

– Еще кофе. Побыстрее.

Бармен взглянул на нее удивленно, но кофе принес. Сделав глоток, она встала, по-прежнему крепко сжимая сумочку.

– Доллар и пять центов, – сказал бармен.

Автостопщик взглянул на нее со злобой.

– Как насчет одного кофе за счет заведения? – спросил он у бармена, пытаясь выдавить улыбку.

– Плати. Есть деньги на поездку в Кливленд, значит хватит, чтобы заплатить по счету.

– Дорогая…

Но она не смотрела на него. Если он хочет добраться до ее сумочки, ему придется избить ее до беспамятства. Но вряд ли бармен допустит это, даже из мужской солидарности.

– Она нарочно злит меня, – сказал автостопщик.

– Плевать. Ты мне должен пять центов. – Бармен подошел к автостопщику. Его лицо побагровело.

Автостопщик посмотрел на нее. Она смотрела на ключи в его руке.

– Ну ладно, – сказал он и швырнул ключи на стойку бара.

Она схватила их и выбежала на улицу. Стуча зубами, завела машину и включила скорость. Фары осветили дорогу.

Не отрывая взгляда от освещенного участка дороги, она думала о счастливом долларе автостопщика. Его последних деньгах.

Она поежилась.

Что с ним? Избит барменом из-за пяти центов?

Но сейчас она не могла думать об этом. Она не могла даже плакать, потому что стена мрака перед несущимся светом фар вздымалась до самых небес, выжидая момента, чтобы сомкнуться.