Текст книги "Одна беременность на двоих (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 50 страниц)

– Днём отметим.

Значит, не рожаем. И я направилась к машине с одним только желанием добраться до кофейни и купить двойной эспрессо. Только на лекции он не помог. Я уснула сидя и шарахнулась лбом о парту, едва не сгорев после от стыда. Дома я без обеда рухнула на диван и уснула. И зачем меня Аманда разбудила?

– С Лесси гулять? – почти закричала я спросонок.

Аманда вместо ответа ткнула мне в лицо прокладкой. Розовой? Или свет так падает?

– Снова кровь? – зачем-то спросила я.

– Какая кровь?! Воды! – закричала Аманда и схватилась за живот.

Я опустила глаза, под ней была настоящая лужа. Я кинулась в кухню и сорвала с вешалки полотенце.

– Мне дай! – завопила Аманда, когда я опустилась на колени, чтобы промокнуть мокрый ковролин.

Она вырвала полотенце и, зажав между ног, проковыляла обратно в туалет.

– Принеси трусы и спортивные штаны!

Я захватила заодно и футболку. На полу ванной лежало мокрое полотенце, но не такое, чтобы отжимать, и я всё же вытерла им ковролин.

– Больше не течёт! – закричала Аманда из туалета.

– Может не оно? – появилась я подле неё со всё ещё мокрым полотенцем.

– Полотенце не пахнет мочой, – взвизгнула Аманда, но я всё равно принюхалась.

Неужели началось? Господи, дай мне силы!

– Ты ела? – спросила я серьёзно.

Аманда затрясла головой, и я побежала к холодильнику. Йогурт, яблоки, виноград, сыр… Я вытаскивала всё, что попадалось под руку.

– На уже ешь!

Я всучила Аманде йогурт и ложку, едва та появилась в дверях.

– Я две прокладки подложила…

– Прокладки тебе есть не мешают! – перебила я, со свистом срывая упаковку со своего йогурта.

Есть не хотелось, к горлу подкатывал ком, но я запихивала его обратно ложкой, головой понимая, что скоро есть не придётся.

– Слушай, каждые пять минут… Надо в госпиталь звонить, да? – пролепетала Аманда, но я с полным ртом могла только кивнуть. – Позвони сама. Можешь?

Я замотала головой и, едва прожевав, выдала:

– Как я могу звонить? Они же спрашивать тебя о чём-то станут!

Но я смогла протянуть ей телефон. Свой. Там в недавних звонках выходил нужный номер. От воспоминаний задрожали руки. Или от страха за грядущее…

– Да, воды отошли в четыре часа и десять минут, – щебетала Аманда в трубку. – Розовые, чистые. Да, каждые пять минут вот уже полчаса, – почти не соврала она. – Как доктору? А… – Я перехватила её взгляд, она смотрела мимо меня на часы. – Хорошо, – Аманда убрала от уха телефон. – Сказали в офис звонить, а не им.

– Так звони, чего ты ждёшь! Сейчас офис закроют! – заорала я, увидев на часах две четвёрки и пятёрку.

Оставалось пятнадцать минут.

– Да, хорошо, сейчас приедем, – продолжала Аманда в трубку после повторения предыдущего разговора. – Медсестра сказала ехать в госпиталь к семи часам. Она им позвонит, чтобы те подготовили палату и передаст доктору, что у меня начались роды. Кейти, у меня начались роды. У меня начались роды, – повторяла она, как заведённая.

Я выскочила из кухни и схватила её за плечи.

– Так это же хорошо. Этого же ты и хотела, Аманда!

– Я не хочу называть сына Патриком! – закричала она в ответ, и я почти отшатнулась.

– Аманда, успокойся. Про Патрика была шутка. Он не обидится, слышишь?

Я усадила её в кресло у компьютерного стола и побежала к холодильнику за имбирным пивом. Обе крышки полетели на пол, но я не стала их поднимать. Теперь надо было нарезать брауни, но я два раза роняла нож, прежде чем отрезала первый кусок.

– Ну… – подняла я бутылку. – А ту салюд! – выпалила я по-испански.

Сейчас важнее здоровья и здравого ума ничего нет. Ничего! Ничего страшного не произойдёт. Всё будет хорошо. Убеждала я мозг.

Аманда жевала второй кусок брауни, когда зазвонил её телефон, и еле сумела ответить.

– Ага, ага, ага… – кивала она и наконец произнесла. – Могу терпеть. Пять минут… Или… Нет, последние пять минут ничего не было. А? Что? Хорошо. Мы приедем к восьми. Хорошо. До встречи…

Она опустила телефон на стол прямо на крошки.

– Доктор позвонил. Сказал сидеть дома до последнего, хотя в семь палата будет ждать меня. Сказал есть надо.

– Вот и ешь. И пей! Хочешь ещё бутылку открою, а?

Аманда затрясла головой.

– Схваток нет.

– Как нет?

– Были же каждые пять минут, а теперь нет вот уже пятнадцать, а то и больше. Что делать?

– Ждать.

– Не могу ждать.

– А воды? Где воды?

Аманда сунула руку за резинку трусов.

– Сухо.

– Аманда, а ты уверена, что это оно?

– Хватит издеваться! Поехали! Пусть они говорят, оно или не оно. Поехали!

Я запихнула в рот остатки брауни и промычала.

– Шести даже нет!

– Так пробки.

– В противоположном направлении.

Я пропрыгала обратно на кухню и принялась за мытьё фруктов.

– Что ты делаешь?

– Ванда советовала взять с собой виноград. Я что-то помню…

Сказала я Аманде, а потом ещё раз десять про себя повторила, что «я что-то помню», как заклинание. На деле казалось, что уже ничего не помню. Наконец я повесила за плечи рюкзак со своими вещами и взяла в руки сумку с едой. Остальное, кроме нас самих, находилось в машине.

– Фотоаппарат! – закричала Аманда у дверей, и я кинулась за новой сумкой.

Если она помнит о фотографиях, то ей не больно и не страшно, а страшно мне. Я даже вести машину быстро не могла. Едва дотягивала до пятидесяти миль в час.

– Не гони так! – возмутилась Аманда, прикрыв глаза, но я сбавлять не стала, списав возглас на схватки. Они вновь вернулись, и одна, со слов Аманды, началась аж через три минуты. Я даже газу прибавила, но потом вновь сбросила, взглянув на часы. Зачем стоять под дверью палаты, если чётко сказано приезжать не раньше семи.

– Опять ничего нет! – со слезами завопила Аманда.

– Какое ничего?! Ещё и десяти минут с прошлой схватки не прошло!

Мы почти приехали, и я хотела попросить Аманду вернуть назад сумку, но она продолжала в ней копаться, бормоча нечленораздельно:

– Трубочки, бумажный пакет… Мы с тобой забыли дышать в пакет… Это же для баланса кислорода и углекислого газа…

– Аманда, мы ещё не рожали! Какой баланс!

– Носки тёплые только одна пара!

– А сколько тебе надо?

– Для тебя.

– Мне не надо!

Мне потом не будет надо, а сейчас ноги мёрзли, словно вместо резинового коврика кроссовки стояли на снегу.

– Бальзам для губ на месте, а конфет нет!

Так и хотелось выкрикнуть – ты сама собирала эту сумку. Я не виновата! И зачем в последний момент в ней ковыряться. Разворачиваться я не буду…

– Конфеты можно у них купить, наверное, – озвучила я лишь окончание своей мысли. – Или без них обойтись. Главное, полотенца цветные взяли…

Ванда сказала, что в госпитале все белые, а лучше знать, которым вытирался, а которое сосал. Хотелось развеселить Аманду, а получилось только разозлить.

– Я не стану сосать полотенце! Мне не больно совсем.

– И не надо, чтобы было больно.

Я наконец-то крутанула руль, чтобы завернуть на парковку госпиталя.

– Давай поищем место в подземном гараже.

На нём горел зелёный свет. Теперь бы только не обнаружить машины, припаркованные прямо на разделительных линиях. Но нет, я даже нашла место в первом ряду и втиснулась между минивэном и джипом.

– А как я выходить буду? – заявила Аманда потерянным голосом.

Об этом я как-то не подумала, но перепарковываться было поздно.

– Я тебе помогу.

Придержав животом дверь, чтобы не поцарапать чужую машину, я протянула Аманде руку. Теперь оставалось навьючить себя сумками.

– Всё-таки хорошо, что ты решила рожать не ночью. Дежурный вход с другой стороны здания, а тут прямо к лифту можно выйти.

Холл показался слишком тёмным, но только когда подъехал лифт и осветил полумрак, я поняла, что в регистратуре просто не горел свет – приёмные часы закончились, медицинские офисы уже час, как закрыты. На втором этаже нас встретил тот же полумрак, только, похоже, искусственный, потому что свет от дневных ламп падал ровно на стойку регистратуры, за которой сидело три медсестры. Одна поднялась нам навстречу, а остальные продолжили следить за мониторами.

– Аманда, как ты себя чувствуешь? – обратилась медсестра сразу по имени и, получив в ответ невразумительное «отлично», повела нас в палату под номером семь. Как раз день рождения Аманды, но я не стала обращать её внимание на цифру, боясь неадекватной реакции – ей сейчас всякое могло прийти в голову.

– Располагайтесь, – махнула рукой медсестра.

Больничная кровать с железными бортиками, стол, два кресла и шкаф. Жалюзи на окнах были опущены, но медсестра не включила свет. Горела только крохотная лампочка подле двери в туалет. Медсестра протянула Аманде рубаху. Скинув на пол сумки, я поспешила помочь, но та сама с молниеносной скоростью успела переодеться и затягивала под шеей бантик.

– Ой, я сказать забыла, что надевать наоборот, не как у доктора, – вздохнула медсестра. – И дай мне, пожалуйста, прокладку. Я хочу удостовериться, что это воды, и посмотреть их цвет. Там есть новые.

Теперь уже я затянула завязки на спине, и Аманда пошла к медсестре, будто на эшафот. Уселась на кровать и принялась отвечать на вопросы: от имени до даты последних месячных. Медсестра ничего не записывала – наверное, сверяла данные. А я, чтобы успокоить дрожь в руках, принялась взбивать подушки и тут же получила от медсестры похвалу.

Аманда улеглась на них, медсестра закрепила на животе датчики, и малыш по старой памяти тут же начал их скидывать.

– На мониторе показываются схватки. Ты можешь следить за ними – когда пик и когда уже идут на спад. Тебе сейчас больно?

Аманда мотнула головой.

– Станет больно, я поставлю капельницу. Анестезиолог сейчас на кесаревом и сможет прийти только через час.

– Я не хочу эпидуралку! – почти взвизгнула Аманда.

Медсестра аж глаза выпучила:

– Совсем не хочешь?

Аманда нервно кивнула. Медсестра что-то чиркнула в карте.

– В любой момент можешь передумать. Сейчас я давление тебе измеряю.

– А раскрытие смотреть? – простонала вопрос Аманда.

– Рано ещё. Рано.

И совсем скоро она ушла, оставив нас вдвоём. Вернее, почти втроём.

Глава семьдесят пятая «Самая длинная ночь»

Казалось, мы целый час пялились на монитор, но когда в дверь раздался лёгкий стук, стрелки круглых часов показывали всего лишь десять минут девятого. Тёмный полог откинулся. Вошёл доктор в своей обычной синей униформе. От взгляда на короткий рукав его футболки по телу пробежала дрожь, и я потянула вверх уже закрытую до предела молнию кофты.

У него, как всегда, улыбка до ушей, но в этот раз я не смогла улыбнуться в ответ. Всё это время я спрашивала Аманду про схватки, едва заметив появившуюся на экране волну, но та огрызалась, что ничего нет, и я всё выдумываю, хотя прекрасно видела монитор. Теперь я передала эстафету доктору, но ему Аманда отвечала спокойно, хотя и то же самое. Неужели она и правда не чувствует схваток?

– Тогда чего разлеглась? – спросил он и повернулся ко мне. – Ходите по коридору. Схватки нагуливайте.

Я согласно кивнула, а Аманда жалобно повторила просьбу, проигнорированную медсестрой – проверить раскрытие. Доктор пытался тоже отмахнуться, но, не выдержав, наверное, взгляда просительницы, натянул фиолетовые перчатки.

– Почти два сантиметра, – сообщил доктор. – Это хорошо. Даже очень хорошо, – повторил он, чтобы мы не особо сомневались в его словах. – Теперь идите гулять.

– А датчики? – снова блеющим голосом спросила Аманда.

– Они беспроводные. Идите уже!

Мы вышли почти что следом за ним в прежний полумрак и чуть не столкнулись с другой роженицей. Хорошо, колёсики капельницы, которую катил её муж, сообщили об их приближении. Я не считала минуты, я считала шаги от начала коридора до конца, потому что мы прошли его туда-обратно, наверное, раз двадцать. Достаточно резво, потому что Аманда ни разу не остановилась, чтобы продышать схватку, хотя придерживала датчики, чтобы те не свалились с живота. Я молчала, боясь расстроить её ещё больше необходимостью сообщать мне, что ничего не происходит – дома схватки были чувствительными, во всяком случае, она останавливалась и дышала. Сейчас же шла размашистым шагом.

Медсёстры не обращали на нас внимания, но всё же, когда Аманда слишком долго задержалась у стойки, спросили, что ей надо.

– У меня схватки есть?

Медсестра кивнула:

– Сейчас как раз идёт.

– Но я ничего не чувствую, – уже чуть ли не плача, воскликнула Аманда. – Можете проверить раскрытие?

Медсестра покачала головой и попросила прийти через полчаса. Полчаса в коридоре!

– Вы видели коллекцию кукол? – подошла вторая медсестра. – Одна из наших врачей, уходя на пенсию, подарила её госпиталю. Всю жизнь собирала.

Мы смотрели на стены, увешанные детскими рисунками и фотографиями малышей, и странно, что не заметили стеклянной витрины с маленькими куколками в народных костюмах. Здесь мы сумели задержаться минут на пятнадцать, и только сделали шаг в сторону, как Аманда остановилась.

– Схватка?! – не сумела я удержаться от вопроса.

Аманда кивнула и даже начала дышать, а потом сказала, что больше по-привычке, чем от необходимости. И всё же медсестра остановила нас и попросила пройти в палату, потому что датчики дёргаются, а ей необходимо увидеть чёткую картину. В этот раз я отказалась смотреть на монитор, предоставив это Аманде. Она молчала и так же молча подчинилась приказу медсестры идти погулять ещё полчаса. В этот раз Аманда останавливалась пару раз. Были ли схватки каждые десять минут, или всё же пять – просто только две сильные, мне не сообщили, а я не спрашивала. Зато решила отвлечь Аманду рассматриванием фотографий и разговорами о том, как она хочет, чтобы я сфотографировала ребёнка.

– Ты просто сфотографируй, ладно? Только чтобы руки не тряслись…

Снова огрызнулась. Ну да ладно… Ей сейчас не до фотографий. Полчаса прошло безрезультатно, и на другие полчаса её вновь уложили в кровать, а потом снова отправили гулять, но тут Аманда не выдержала:

– Можете проверить раскрытие?

Медсестра попыталась улыбнуться:

– Пока ты просишь нас об этом с таким лицом, проверять нечего. Иди гуляй!

Аманда отвернулась, но через три шага я разрешила себе тронуть её за локоть:

– Если тебе скажут, что там три сантиметра, тебе ведь еще хуже будет.

Аманда ничего не ответила и уселась на пол подле огромного железного бегемота – вернее бегемотихи, слишком уж раскормленные у неё были бока. Я предложила сфотографировать Аманду на фоне смешной статуи.

– В этой рубахе?! – завелась она, и я отказалась от идеи бежать за фотоаппаратом.

Голубенькая в цветочек. Интересно, у них все такие – или мамам девочек они выдают розовенькие? Хорошо, что Аманда об этом не подумала, а может и подумала… Даже представлять не хочется, что сейчас творится в её голове. Она смотрит куда угодно – на пустые скамейки, кадки с пальмами и цветами – но только не мне в глаза. И я не ищу её взгляда. Где схватки? Даже в моих глазах, наверное, читается этот вопрос, когда мы проходим мимо медсестёр.

Если бы Аманда сумела родить вот так, без схваток. Но ведь такого не бывает. Как не бывает и того, чтобы всё шло, как запланировали. Я уселась рядом, поджала ноги. На смену холоду пришёл жар, и я повязала кофту вокруг поясницы, чтобы почувствовать хоть чуть-чуть холод железного животного.

Тишину прорезала музыкальная трель, оповестившая всех о том, что на свет появился новый человек. У кого-то закончились роды. И у Аманды они закончатся. Обязательно! Только бы они скорее уже начались. И тут Аманда схватилась за живот – малыш вновь датчики скинул?

– Аманда, у тебя только что схватка была? – спросила я, не заметив, чтобы она привычно дышала.

Она кивнула и попросила идти дальше. За пять шагов до стойки медсестёр, мы услышала радостный вопль той, что ставила датчики:

– Аманда, у тебя только что сильная схватка была!

Аманда замотала головой:

– Не сильная.

– Ну… – протянула медсестра. – С чем сравнивать.

Нас снова загнали в палату. Поправили датчики. Я достала виноград и протянула Аманде. Она за секунду умяла всю ветку и попросила воды. Я тоже чувствовала на зубах сладость и потянулась к сумке за соломинкой.

– Я не умираю, могу пить просто из бутылки, – остановила меня Аманда.

Медсестра заглянула к нам и похвалила за воду:

– Пей больше – сократишь роды на час.

– А раскрытие?

Медсестра взглянула на монитор, покачала головой и ушла. Я вышла следом, чтобы наполнить бутылку холодной водой. Лёд добавлять не стала – Ванда предлагала его сосать, чтобы уменьшить боль, но боли не было. Был страх, что она никогда не начнётся. Аманда присосалась к бутылке и прилипла взглядом к монитору, а я устроилась подальше в кресле и очнулась только, когда хлопнула дверь туалета. Притушенный свет и тишина сделали своё дело, усыпив меня, но сон действительно подарил силы, и я вскочила, чтобы помочь Аманде взобраться на высокую кровать, но она оттолкнула мою руку.

– Я не умираю!

Спросить про схватки я не успела, из-за полога возникла медсестра с каким-то пакетиком в руках. Аманда побелела.

– А может ещё не надо? – простонала она, когда та потянулась к капельнице.

– Теперь уже надо, – медсестра взяла Аманду за руку, а я отвела глаза к часам: время подходило к одиннадцати. – Я ухожу домой. И если я сейчас тебе не поставлю питосин, то ты всё ещё будешь рожать, когда я снова заступлю на смену.

Я продолжала смотреть в сторону, даже когда за пологом щёлкнул замок закрывающейся двери.

– Мы можем и с капельницей погулять, – начала я осторожно, но Аманда наотрез отказалась.

Больше я не знала, что предложить, Только яблоко, и его она взяла. Шоколад? От него она отказалась, а я съела, чувствуя неприятное кручение в животе. Мне передались её схватки? Или они идут у меня, а не у неё. Чертовщина! Отвернувшись к окну, я попыталась дышать. Отпустило.

Аманда продолжала в упор глядеть на монитор. Линия была почти что прямая. Щёлкнула дверь. Пришла новая медсестра. С такой же широкой улыбкой. Её звали Джоди.

– Ну как, не больно? – поинтересовалась она.

Аманда мотнула головой, и Джоди, поправив капельницу, ушла, напоследок предложив всё ж перебраться в кресло, которое она подвинула поближе к капельнице. Я подняла взгляд от сжатых губ Аманды к глазам. На них блестели слёзы.

– Ты чего?

– Где схватки?! – то ли простонала, то ли прокричала Аманда. – Они никогда не начнутся. Никогда. И мне сделают кесарево!

Я сжала её плечи, и она уткнулась носом мне в плечо. Может, позволить ей выплакаться – самое разумное сейчас? Или всё же важнее последовать совету медсестры и пересесть в кресло?

В этот раз Аманда не отказалась от помощи. Я осторожно придерживала трубку капельницы, пока она слезала с кровати, продолжая хлюпать носом.

– Хочешь, я принесу клюквенной воды?

Аманда кивнула. Столик с соками стоял подле медсестёр, и те перестали говорить, заметив меня, и я чуть не опрокинула банку, пытаясь совладать с охватившим меня страхом. Медсестра бесшумно двинулась за мной, и только в палате я заметила в её руках новый пакетик. Аманда молча смотрела, как на капельнице появляется новое лекарство. Джоди улыбнулась и ещё раз спросила про боль. Аманда едва выговорила, что ей не больно. Зачем спрашивает? Ведь видит же, что монитор почти уснул, как и ребёнок в животе. Во всяком случае руки Аманды покоились на подлокотниках кресла.

– Как ты думаешь, доктор уже ушёл? – спросила меня Аманда.

Пять минут первого. Даже не хотелось отвечать на вопрос. Конечно, ушёл. У него же приём с девяти утра. Аманда просто так спросила, можно не отвечать.

– Здесь же все врачи хорошие, – выдала я после двух минут тишины.

Аманда ничего не сказала. Теперь мы обе смотрели на монитор. И вдруг поднялась волна.

– Ты чувствуешь? – почти выкрикнула я.

Аманда кивнула и закрыла глаза. Я тоже принялась дышать, хотя на этот раз живот меня пожалел.

– Может, тебе спину помассировать? – вдруг вспомнила я урок Ванды.

Аманда мотнула головой. На мониторе шла прямая линия. Слишком долго, но вот вновь начала подниматься. Аманда нагнулась к животу и после схватки сказала:

– Монитор не нужен. Он бьёт меня ногой перед схваткой. Типа, мама, готовься.

Я улыбнулась, а Аманда закусила губу. Новая схватка? Жалеть её не хотелось. Радоваться надо, раз лекарство подействовало! Только я рано обрадовалась. Минут десять мы просто так смотрели на монитор. Тишина. Ещё минута, две, три… И лёгкий стук, но не в живот, а в дверь. Мы обе ахнули, увидев доктора с прежней улыбкой. Первый час! Что он тут делает?

– Не спите? – наверное, это была шутка, только не смешная. – Тогда ляг на кровать на минуту.

И в этот момент кривая пошла вверх. Аманда осталась в кресле, а потом доктор помог ей дойти до кровати, а я подхватила упавшее полотенце. Оно было мокрое, насквозь.

– Четыре сантиметра! – объявил он. – Вот видишь, порядок. Тебе совсем мало лекарства дали.

Врёт с улыбкой. Два пакета не может быть мало! Аманда же прицепилась к другой его фразе и выдала, когда доктор ушёл:

– Какой порядок?! Нормально, когда в час по сантиметру, а мы уже здесь с семи вечера и всего два!

Порадовалась бы, что доктор здесь, а не ушёл домой. Хотя, наверное, успел поспать – хотя не выглядел ни уставшим, ни заспанным. Я же сама зевнула, но, поймав убийственный взгляд Аманды, сжала губы.

– Мне тоже скучно! Я хочу родить! – почти закричала Аманда, и я предложила ей перебраться в кресло. Ванда говорила, что лёжа раскрытие идёт медленнее. А сидя к утру мы дойдём до десяти сантиметров и родим. Неужели доктор вообще домой не пойдёт? Или отменит утренний приём? О чём я думаю?! Аманда сейчас важна, не он!

– Ну, чувствуешь?

– Немного.

– Так это же отлично! На два сантиметра ты как-то без боли раскрылась, – пыталась я хоть как-то подбодрить Аманду, глядя на пластырь, прикреплявший к руке трубку капельницы.

Чтобы отвлечься, я решила посмотреть, что в шкафу – полотенца ведь лежали в ванной комнате, но не успела открыть дверцу, как на меня выкатился мяч. И тут я вспомнила ещё одну вещь с курсов.

– Давай пересаживайся на мяч. Ванда говорила, что боль со спины снимает.

– У меня не болит спина!

– Всё равно пересаживайся. Вдруг это помогает, а?

Мне удалось её уговорить, но теперь я боялась отойти, взяв на себя роль спинки стула. Монитор остался за моей спиной, но он лишь раздражал, как и настенные часы, стрелки которых ползли по кругу слишком медленно. Одна схватка, вторая… Я не видела глаз Аманды, но, скорее всего, они были закрыты. Я тоже дышала вместе с ней и потому чуть не захлебнулась воздухом, когда к нам ворвалась Джоди. Она едва сумела затормозить у мячика. Перевела взгляд с монитора на датчик.

– Фу! – выдохнула она громче Аманды. – Он у тебя просто съехал и потому фиксирует то сердце малыша, то твоё. То сто сорок, то семьдесят восемь ударов.

Какое счастье, что мы это пропустили! Джоди протянула к Аманде руки и заставила встать с мяча.

– Ложись на кровать, пожалуйста. Я попытаюсь прикрепить датчики к голове ребёнка, а то мы все тут от страха умрём.

Джоди достала прямо-таки антенны инопланетян и натянула перчатки. Я поспешила отойти к изголовью.

– Пять сантиметров, а ещё и часа не прошло! – объявила Джоди, но Аманда не улыбнулась.

– Она не врёт, – сказала я после того, как медсестра ушла. – Иначе как бы она дотронулась до его головы.

– Не знаю! – Аманда злилась, но я ничего не могла с этим поделать. Она даже одеяло натянула на нос и осталась лежать ко мне спиной.

– Надо сесть! Так же не раскроешься!

– Мне холодно. Жутко холодно!

Я нашла в шкафу ещё одно одеяло и укрыла Аманду, получив короткое «спасибо», но ответить «пожалуйста» не успела. Аманда вцепилась в поручни кровати и закричала. Я отшатнулась и чуть не плюхнулась в кресло. Одеяло доходило почти до носа, и Аманда закусила край, чтобы не кричать. Я обернулась к монитору – такой высокой линии мы ещё не видели, но вот она начала опускаться…

– Сейчас закончится! – закричала я. – Вот, вот, почти…

Но моё «почти» перекрыл новый стон. На экране дёрнулась линия и снова упала. Теперь я слышала всхлипывания.

– Аманда… – Других слов у меня не было. Спрашивать, больно ли, глупо. – Аманда…

Я напрасно звала её аж до следующей схватки, когда она снова свернулась калачиком. Тогда я опустилась на колени и вцепилась в перекладину рядом с её пальцами. Такими же ледяными, как сейчас мои. И попыталась дотянуться до спины поверх одеял. Слишком толстые. Она не почувствует массаж. Монитор показал новую схватку, а не прошло ещё и трёх минут с предыдущей.

Я сунула руку под одеяло и поняла, что кровать мокрая. Но сейчас главное – надавить на копчик, как учила Ванда. Я тёрла минуту, две, три, а Аманда всё это время стонала в одеяло.

– Перевернись на другой бок…

Бесполезно. Её скрутило ещё сильнее… Но вот на смену трём минутам пришли пять. Это плохо? Хорошо? Никак? Или возможность передохнуть? Идиотская природа должна же была придумать что-нибудь, чтобы помочь женщине родить! Или хотя бы дать время перестелить кровать.

– Ты можешь встать?

– Я должна. Я хочу в туалет, – через слёзы выдала Аманда, и мы успели добежать до двери даже с капельницей, и нам не хватило какой-то секунды, чтобы спокойно опуститься на унитаз. Аманда на него рухнула, уткнувшись носом мне в плечо. Вернее зубами, она сжала шов на плече, а могла бы вгрызться и в кожу.

– Я хочу ещё пить, – простонала она уже в кресле, и я, бросив на кровать сухие полотенца, схватила пустую бутылку, в которую успела сунуть трубочку.

Сдала стометровку я быстро и, должно быть, выглядела совсем плохо, потому что медсестра неожиданно протянула мне завёрнутый в целлофан сэндвич.

– Может перекусишь? – предложила она, но я замотала головой, не в силах открутить крышку на банке с клюквенной водой.

Она пришла мне на помощь и даже протянула специальную бутылку с трубочкой.

– Из такой удобнее пить.

На ней был логотип госпиталя. Я взяла и побежала обратно в палату, боясь услышать новый крик, но дверь не выпускала в коридор и звука.

– Вот! – я протянула Аманде бутылку. Она не спросила, откуда та, а только жадно сжала губами трубочку.

Следом явилась Джоди с подогретым одеялом и укутала им Аманду. Я сказала про постель. Она обещала перестелить, но явилась не с новым комплектом белья, а со столиком на колёсиках – над ним лампа, весы для младенца. Что это значит? Джоди присела подле Аманды:

– Хочешь анестезию? Ещё можно сделать.

Но Аманда вновь закрутила головой. Медсестра ушла, а я уставилась на весы. Почему так рано привезли? У Аманды от силы сейчас раскрытие шесть сантиметров. На часах два часа ночи.

– Аманда, тебе действительно не больно? – спросила я, проклиная вопрос. Ей больно! Ей больно! И я это вижу!

– Не настолько, чтобы делать анестезию. Я хочу, чтобы хотя бы что-то было, как я хотела.

– Аманда… – Но слова вновь закончились. Зачем? Зачем она так мучается?

Я продолжала тереть ей спину и, кажется, протёрла рубашку насквозь, пока не сообразила просунуть ладонь в прорезь.

– Ай, у тебя руки ледяные!

Я убрала руку. Как она может быть ледяной?! Я уже мозоль натёрла.

– Дай ещё одеяло!

Я побежала искать Джоди, чтобы получить тёплое и столкнулась с доктором. Хорошо, он подтянул ноги, а то бы я растянулась на полу.

– Всё нормально?

Даже не знаю, к чему был задан вопрос: к моему скоростному бегу или к схваткам Аманды, но я кивнула. Пусть думает что хочет. Сидит на диване и играет в тетрис. Да, шарики цветные переставляет…

Джоди протянула мне два одеяла, и только я укутала Аманду по самый нос, как она попросилась в туалет. Хорошо, одеяла не успели остыть за те схватки, что мы провели в ванной комнате, и я подоткнула их за спиной, решив попытаться массировать через них.

– Ванда говорила ходить в туалет каждый час, а я три раза за час бегаю.

– Аманда, это воды…

– Нет, не воды…

– Тогда схватки…

– Почему так давит на позвоночник? Может, он затылком к спине лежит, а не лицом? Ванда говорила, что это больнее…

– А что в этом плохого?

– Не знаю, но это плохо!

– Аманда…

Новая схватка спасла меня от необходимости продолжать разговор. Я уткнулась лицом ей в спину, чтобы вложить в массаж как можно больше силы.

– Твой доктор здесь, – пыталась подбодрить я Аманду. – Он не ушёл домой и явно не собирается уходить. У него игрушка на телефоне на всю ночь.

На всю ночь… Как Аманда выдержит такие схватки всю ночь…

– Снова в туалет!

Я подняла её из кресла и взглянула на часы. Уже три часа! До ванной комнаты три шага, но мы не сумели их пройти. Пришлось остановиться на середине. Я обхватила Аманду со спины и почувствовала каменный живот. Как же ей больно, как же ей больно. Мой собственный нос хлюпал, а слёзы не останавливались. Я еле вытерла их волосами прежде чем втолкнула капельницу в туалет. Там мы просидели три схватки.

– Так это же хорошо, что ты тут, – утешала я. – Ванда говорила, что раскрытие в позе орла идёт быстрее.

Я сама удивлялась своей памяти, вдруг начавшей выстреливать, казалось, слышанными вполуха деталями.

– О, ты ещё улыбаешься? – обратилась Джоди к Аманде, когда мы вернулись в кресло.

Аманда пыталась играть в героиню, а я уже не могла. Я почему-то думала о сэндвиче, от которого отказалась.

Джоди принесла новое одеяло и забрала старое.

– Хорошо, что тебе холодно. Это хороший знак, уровень гормонов понижается. Значит, конец уже близок. Я уверена, что к пяти утра вы уже будете держать малыша на руках.

Мы? Да, она переводила взгляд с меня на Аманду и обратно.

– Вы замечательная команда.

И ушла. Неужели вернётся только через два часа? И два часа я одна буду выслушивать эти стоны. Аманда вновь поднялась, но тут же опустилась в кресло. Вернее, хотела в кресло, но получилось мимо, и если бы я не поймала её, то явно упала бы на пол.

– Аманда, поднимись, пожалуйста, – попыталась я просунуть под неё руки после окончания схватки, но она лишь неистово замотала головой, и я увидела кровь на прокушенной губе. Она не поднимется. Схватки, похоже, забыли, что обязаны идти с перерывом. Я схватила одеяло и попыталась просунуть его Аманде под колени.

– Кейти, я больше не могу!

– Анестезию, да?

– Врача зови! Он, он выходит…

Сумасшедшая! У неё только шесть сантиметров…

– Нельзя тужиться. Ванда сказала, что нельзя…

– К чёрту Ванду! Зови врача, дура!

Я бросилась в коридор. Диванчик оказался пустым. Ушёл! Ко мне подбежала медсестра.

– Что?!

Судя по тону её вопроса, взгляд у меня был бешеный.

– Аманда тужится.

Джоди кинулась за мной, и теперь мы обе стояли на коленях подле Аманды.

– Я не поднимусь! – закричала она.

Вошла вторая медсестра и оттеснила меня от Аманды.

– У неё девять сантиметров!

Я привалилась к креслу и смотрела, словно в замедленном кино, как обе пытаются поднять Аманду.

– Я не встану! – продолжала кричать она.

– Ты же не будешь рожать на полу!

– Буду!

– Не тужься!

Дверь с грохотом ударилась о стену. Доктор вбежал и на ходу схватил протянутые новой медсестрой перчатки.

– Хорошо! – ответил он на протест Аманды. – На четвереньках, но не на полу!