Текст книги "Одна беременность на двоих (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 50 страниц)
Ванда выжидающе замолчала, будто оценивала произведённое своей речью впечатление, и продолжила, поняв, что никто не собирается её перебивать:
– Я ни в коей мере не пугаю вас и не говорю, что без помощи дуолы вы не родите. Я научу вас всему, что знаю сама, и потому каждый из ваших партнёров получит знания дуолы, но дуола гарантирует вам то, что не испугается и не забудет вдруг всё, чему учили на курсах. Вообще я советую вам в следующий раз прийти с блокнотиками, которые вы потом возьмёте с собой в госпиталь, потому что в стрессовой ситуации можно позабыть даже, как правильно дышать. Поверьте моему опыту. Я на последнее занятие приглашу слушателей своих предыдущих курсов, которые родили где-то три недели назад и ещё помнят свои роды в подробностях, они поделятся своим опытом и скажут, что с курсов им помогло, а что нет… Такое тоже возможно. Уверяю вас, это будет незабываемая встреча. Мы практикуем это уже лет десять. Потом и вы придёте к другим и научите их чему-нибудь. Возможно, большему, чем я сама со своим большим опытом в родах. Но я отвлеклась, кажется.
Мне отчего-то захотелось, чтобы она замолчала и больше не открывала рот. Я украдкой поглядывала на телефон, прикидывая, сколько времени осталось до конца занятия. Оставалось ещё, увы, много.
– У нас слишком мало времени, но если кто-то пожелает подробнее узнать о моих услугах, то мы можем поговорить после занятия. Сейчас просто отмечу, что дуола приезжает ещё к вам домой при первых схватках, всё время находится при вас в госпитале и навещает дома, чтобы поддержать с грудным вскармливанием. Кстати про кормление грудью. Я ни в коем случае никого не агитирую, понимая, что у всех разные ситуации, кому-то надо возвращаться на работу через шесть недель после родов, а только к этому времени кормление начинает приходить в норму, и не у всех есть возможность на работе сцеживать молоко. Да и врачи согласны, что нет никакой разницы в развитии детей, вскормленных грудью или выросших на смеси. Так что никто не должен чувствовать себя виноватым. Просто я считаю, что каким бы трудным не казалось кормление грудью по началу, оно становится естественным для малыша и матери, если следовать простым правилам. Но об этом у нас ещё будет время поговорить. Сейчас запомните лишь одно, если вы решите кормить грудью, то у вас обязательно получится. Крайне редки случаи, когда женщина не может кормить…
Ванда ещё много чего говорила, но я уже не слушала, уткнувшись в спасительный телефон, где случайно в группе по искусству наткнулась на удивительные работы Сьюзен Лорди, скульптора по дереву – пусть её фигурки матери с ребёнком были немного грубы, не отшлифованы, со скошенными углами, словно она боялась порезаться ножом, которым выстругивала их, но они были милы, как старые детские игрушки. Особое тепло им дарило отсутствие лиц, как на манекенах, но если манекены были бездушными, то в этих работах такое обезличивание наоборот делало их близкими и тёплыми. Я пролистала несколько скульптур, изображавших будущих отцов, обнимавших беременных, и сунула телефон под нос Аманды, выведя на экран безобидную картинку матери, держащей на руках годовалого, наверное, малыша. Только Аманда чуть не вышибла у меня из рук телефон, и шикнула на меня, совсем не как белка, а змея, чтобы я не мешала ей слушать. Да и плевать… Слушай… Я насупилась и принялась листать дальше, пока не замерла на прекрасных расписных шёлковых платках… Мне вдруг сразу тоже захотелось расписать шарфик, хотя я понимала, что у меня совершенно нет на это времени…
Сегодня преподаватель вновь заговорил про сроки сдачи работ, про то, что мы должны на эти три недели забыть про все развлечения и работать над своими проектами, иначе никто из нас не пройдёт этот курс. Но выживших он пообещал за свой счёт отвести в день экзамена в ресторан. Мы все улыбнулись на его шутку, хотя тот не улыбался и, всем своим видом показывал, что говорит серьёзно… Сейчас в машине лежал пакет с перьями, и я молилась, чтобы в субботу мой желудок не подвёл меня, и я смогла наваять буковки. Завтра же стоит приняться за эскизы буквицы, чтобы учитель успел их покритиковать, и в воскресенье я бы всё окончила и принялась за отчёт по знаменитому типографу, который достался мне по жеребьёвке. Я уже успела в перерыве сохранить себе на телефон понравившиеся средневековые образцы буквиц, хотя всё ещё не имела даже смутного представления, как будет выглядеть моя собственная. Сейчас на парковке я вдруг уставилась на номер одной из машин, и калифорнийское солнце из дизайна номера вдруг слилось с цифрой в странную буквицу. Я даже тряхнула головой, скинув капюшон, будто желая отделаться от дурацкого наваждения.
– Наверное, перед самыми потугами именно так трясёт, – услышала я за спиной голос Аманды и звон ключей.
Мы молчали всю дорогу от госпиталя до парковки, и теперь её неожиданная реплика заставила меня остановиться и обернуться. Она продолжала идти следом с поднятыми к лицу руками, в которых держала связку ключей. Аманда дула на озябшие пальцы, и ключи то ли от ходьбы, то ли от силы её дыхания бились друг о друга. Я пожала плечами и стала протискиваться между машин, чтобы сократить путь до нашей «тойоты», вовсе позабыв, что с животом Аманде между зеркал не пройти. Я даже обрадовалась, что у меня будет лишняя половина минуты, чтобы попытаться вспомнить про холод перед родами или понадеяться, что-то был не вопрос, а просто повтор материала вслух. Но обрадовалась я рано.
– Ты что, не помнишь, что Ванда сказала по поводу видео родов? – не оправдала моих надежд Аманда. – Что когда начинает трясти, надо звать врача, потому что это почти полное раскрытие и…
– Помню, – соврала я, быстро забираясь в машину на пассажирское сиденье.
– Расстроила она меня с врачом, – после выезда из гаража и включения радио на волнах классической музыки вздохнула Аманда. – А Кен уверял меня, что он будет принимать роды.
– Значит, будет, – буркнула я, глядя на мерцающие впереди габаритные огни. – Она же не про твоего конкретного врача говорила, а в общем. Сомневаешься если, переспросишь у него на следующем приёме.
– И месяц буду мучиться!
– Мы месяц будем учиться, как проклятые. Не до мыслей будет!
Я потянулась к сэндвичу, продолжавшему лежать в кармашке дверцы.
– Ты что?! – закричала Аманда при первых звуках шуршащей бумаги. – Он испортился!
– Он просто остыл, – продолжила я разворачивать обёртку.
– Тебе на биологии в школе не говорили, что еда портится на воздухе за три часа?
– Какой воздух?! Здесь холодильник!
– Не надо рисковать.
– Да брось! Я ж не беременная…
Последнее слово я еле выговорила, вжимаясь в спинку, будто под невидимым ударом, но Аманда просто молча вырвала у меня из рук весь сэндвич с бумагой и бросила на заднее сиденье, где тот приземлился на пакет с нашими канцелярскими покупками и плавно съехал вниз на пол.
– Ты что? – выдохнула я, обречённо проследив траекторию падения своего несостоявшегося ужина. – Это же еда!
– Испорченная! Тебе мало вчера было больной головы и тошноты? Что, месячные закончились, теперь можно и травануться?
Она говорила это, будто выплёвывала, только не мне в лицо, а в лобовое стекло, не сводя глаз с тёмной дороги, расцвеченной красными габаритными огнями.
– Сейчас дома будем есть! Сладкая картошка с ужина осталась, хлеб есть, сыр, маслины, апельсиновый сок, немного хурмы доесть, а то к утру вовсе мягкая станет…
– Ты что, сфотографировала холодильник? – разозлилась я.
– А это идея, – не расслышала, видать, моей злости Аманда. – А вообще здорово было бы камеру на блютусе в холодильнике иметь, и программка бы каждый раз обновляла в телефоне фотографию продуктов. Люди вон деньги сделали на совместных ужинах…
– На чём? – без особого интереса осведомилась я, чтобы оградить себя от беременных разговоров.
– Народ тут решил, что готовить еду на одного человека невыгодно. Ты вот приготовила ужин и публикуешь, что у тебя есть на стол. Если кто-то рядом хочет с тобой поужинать, то он платит через сайт за свою часть и приходит к тебе – продукты не пропадают, тебе деньги идут и ещё и компания на вечер…
– Бред! Я бы постороннего к себе домой не пустила! А где безопасность? Народ что, сдурел?!
– Да вовсю эта услуга работает! Вот ты сейчас помираешь от голода, а может тут рядом ужин стынет.
– Да я лучше поголодаю.
– Твоё право.
Мне и дома как-то не особо захотелось есть. Воображение всё продолжало рисовать какие-то дурацкие картины из боевиков, происходившие прямо на нашей кухне. Я даже вздрогнула, когда в дверь постучали, и чуть не закричала Аманде не открывать, но вовремя остановила себя, нагнувшись под стол за оброненной вилкой. Краем глаза я заметила в коридоре соседа, когда обходила барную стойку, чтобы сполоснуть вилку и выбросить подобранный с пола оранжевый кусок сладкого картофеля.
– Кейти, глянь, там в ящике должен быть штопор, – крикнула от двери Аманда, и за свистом выдвигаемого ящика я всё же расслышала слова соседа о том, как они только что сломали свой.
Глупо просить у несовершеннолетних штопор, и ему повезло, что соседка, съехавшая с их квартиры, притащила нам всю свою кухонную утварь – от кухонного комбайна до этого дурацкого штопора. Я подняла несколько раз его «лапки » и со словами «должно быть, работает» протянула штопор соседу.
– А почему бы не сделать сервис на том же блютусе по одалживанию бытовых вещей, – сказала Аманда, затворяя дверь. – Вот отдала нам Джина всё это, а мы только вафельницей и пользовались. А кто-то покупает себе всё это барахло, чтобы использовать раз в год, а всё остальное время оно только место занимает.
– Я бы побрезговала чужое для готовки брать.
– А другие не побрезгуют. И можно не только кухонные вещи, а тот же велосипед, если хочешь прокатиться один раз вокруг дома.
– И потащишься так куда-то…
– Да в том и фишка, что сервис этот на блютусе, то есть люди тебе предложат вещь из соседнего дома. Сосед соседа не обманет, да и время на дорогу ты не тратишь. Ну как?
– Если это так круто, – заключила я, усаживаясь на свой стул с чистой вилкой в руке, – то кто-то это уже сделал, как и тетрис для беременных…
Зачем я только вспомнила про идею Стива да ещё и озвучила её, будто сравнивая её дурость с идеей, предложенной Амандой! Только сама Аманда, кажется, не обиделась, а я в очередной раз прокляла Стива.
– Кстати, Стив приезжает через две недели. Вчера написал. Я предложила ему остановиться у нас, но он вежливо отказался.
Моя вилка застряла на полпути до рта, прямо напротив груди, в которой замерло сердце. Только ломтик картофеля упрямо висел на вилке, не падая обратно в тарелку, и я так же упрямо глядела в лицо Аманды, раскрасневшееся от включённого на полную мощность отопления.
– И когда ты перестанешь вздрагивать при упоминании имени Стива?
Она стояла подле вазы с бананами и теребила ветку пальцами, вовсе не желая оторвать себе один – или же это было такое визуальное дополнение к невысказанному окончанию фразы?
– А разве я дрожу? – выдавила из себя я и заткнула рот картофелем, чтобы не вспылить или же не заплакать от того, как метко кидает дротики своих слов Аманда, и насколько моё сердце для неё – открытая мишень.
Повисла пауза, которую пришлось заполнить, быстро смолов оранжевое пюре челюстями:
– Это некрасиво, Аманда. Я же не упоминаю при тебе Майкла.
– Упоминай его, не упоминай – мне всё равно. А вот тебе, кажется, не всё равно. Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься, – отчеканила я. – И прекрасно понимаешь, что после всего случившегося мне не может быть всё равно. Мне стыдно, и если ты пригласишь сюда Стива, то я проведу эти дни в другом месте.
– Отлично, это мне и надо было знать.
– Интересно зачем? – процедила я сквозь готовые искрошиться в порошок зубы, будто Аманда уже озвучила мне прямым текстом, что знает про моё положение.
– Чтобы не смущать тебя, если он всё же пожелает встретиться.
– Ты же заблокировала его или…
– Уже разблокировала, – перебила меня Аманда. – Я не могу на него долго злиться. К тому же, у меня и так нет друзей, чтобы ими расшвыриваться. И вообще не могу же я бегать от разговоров с ним всю жизнь. Да и, я надеюсь, он образумится и прекратит лезть ко мне со своими советами. Но главное, он же всё не со зла. Он вообще зло делать не умеет.
Я кивнула – впрочем, почему бы и не согласиться, ведь злого умысла у Стива действительно не было – было лишь полное отсутствие какой-либо мозговой деятельности. Интересно, когда же ты наконец скажешь то, для чего начала этот противный разговор? Почему же тебе так нравится мучить меня – словно, ты отыгрываешься на мне за свою неудачу…
– А врать всю жизнь про отца своего ребёнка сможешь? – выступила я в атаку, когда картошка наконец провалилась чуть дальше грудной клетки.
– Врать? – подняла брови Аманда. – Я не вру. Я просто не говорю правду. Да. Я смогу, – тут же добавила она. – Потому что так ему будет лучше, – Аманда опустила руку на свой покатый живот и уставилась на пальцы, а потом скосила глаза на вазу с фруктами. – У нас не только хурма портится, но и бананы. Ещё не так поздно, – она подняла глаза к часам на микроволновке. – Давай испечём банановый хлеб?
Вот так да… Теперь спечём хлеб?
– Хорошо, – отозвалась я и потянулась к лежащему рядом телефону.
– Не надо искать рецепт. Здесь на пакете с сахаром есть какой-то.
Аманда вытащила из шкафчика полупустой пакет, расправила картон и принялась читать:
– Одну треть чашки мягкого масла…
Она вытащила из холодильника палочку масла и, отрезав нужную часть, бросила в пиалу.
– Слушай, я отойду к окну, а ты пока подтопи масло в микроволновке.
Аманда поставила пиалу в печку и прошла мимо меня к двери на балкон. Я проводила взглядом её затылок с неровно схваченными резинкой волосами, всё ещё не веря, что разговор окончен. Я включила микроволновку и стала ждать.
– Кухонный комбайн достань.
Я повиновалась, ополоснула чашу, поставила нож и выскребла подтаявшее масло, а потом быстро сунула руки под тёплую воду, чтобы смыть с пальцев жир. Аманда тем временем вернулась на кухню и всыпала следом за маслом сахар.
– Три четверти чашки, – комментировала она свои действия, словно боялась сбиться.
Я слушала мотор комбайна и вспоминала, как ненавидела в мамином исполнении банановый хлеб. Только не потому, что тот оказывался невкусным, а за то, что в доме, который насквозь пропах выпечкой, приходилось ждать до утра, чтобы хлеб зачем-то вылежался. Сейчас же я не знала, как среагирует мой пока что спокойный желудок на подобные запахи.
– Знаешь, соседям не понравится наше ночное пекарское бдение.
– Они пьяные будут, им-то что, – бросила, не оборачиваясь Аманда, разбивая в масляно-сахарную смесь два яйца.
Нож комбайна продолжал крутиться, а Аманда уже просеивала в миску муку, то и дело косясь на пакет с сахаром.
– Одна и три четверти чашки муки… Кейти, посмотри, у нас случайно мерной ложки нет?
У нас, благодаря соседке, было всё.
– Отмерь одну чайную ложку пекарского порошка. Спасибо. Теперь половинку соды и столько же соли.
Она принялась смешивать муку с добавками, а комбайн тем временем всё крутился и крутился. Аманда всыпала в него муку и обернулась ко мне:
– Можешь покрошить полстакана грецких орехов? Там есть пакет в холодильнике.
Я покорно исполнила просьбу, взяла доску и нож. Перед моим носом теперь красовался пакет с сахаром, и я принялась перечитывать рецепт.
– Зачем ты бананы в комбайн бросила? Написано же помять вилкой! – сказала я, но уже поздно, потому что две шкурки лежали в мусорном ведре.
Аманда повернулась ко мне и, облокотившись на барную стойку так, что часть её живота оказалась на столешнице, начала вещать тоном, сходным с сегодняшним тоном Ванды:
– Если большие куски бананов будут в тесте, оно останется влажным, будто сырым, и есть такой хлеб – бе… А так бананы станут частью теста и просто придадут хлебу вкус.
– Откуда ты это знаешь? Мы с тобой за два года ничего не пекли…
– Да ничего я не знаю, – она обернулась к духовке, которую незаметно для меня успела зажечь. – Всё ещё до трёхсот пятидесяти это старье не нагрелось. Как в ней вообще что-то спечётся! Сгорит всё к чёрту…
– Да ладно… Рыбу запекаем, мясо тоже, лазанья и та разогревается прекрасно… Куда орехи?
– Погоди.
Аманда с тяжёлым вздохом присела у нижнего ящика на корточки, расставив ноги, чтобы живот провалился между ними, и принялась вытаскивать формы для выпечки, пока не наткнулась на прямоугольную хлебную.
– Слушай, засунь всё обратно, – простонала она кряхтя.
Я тут же бросила нож и принялась собирать с кафельной плитки противни.
– Спасибо, – услышала я над своим ухом и тут же заправила за него короткую височную прядь, которая всё никак не могла дорасти до нормальной длинны и убраться наконец под резинку в хвост.
– Знаешь, может, тебе попринимать биотин? Он, говорят, не только волосы укрепляет, но и росту способствует.
Я вскочила на ноги от неожиданности комментария, будто Аманда могла читать мои мысли. От резкого движения у меня зазвенело в ушах, и я еле успела ухватиться за столешницу, чтобы не упасть.
– Ты чего?
– Резко встала, – быстро отозвалась я и привалилась к холодной дверце холодильника.
Аманда взглянула на меня с опаской и протянула руку, чтобы взять баллончик с маслом и спрыснуть форму. Она постоянно косилась на меня, пока перемешивала с орехами банановое тесто, и потом, когда выкладывала его в форму. Я старалась сделать непроницаемое спокойное лицо и принялась читать рецепт, напечатанный на пакете с мукой.
– Раз мы опробовали духовку, может, фокаччу спечём…
– С этим мы Стива подождём, – обернулась ко мне Аманда, закрывая дверь духовки. – Он же у нас итальянец и спец по всяким там национальным блюдам. Это он учил меня готовить, начиная со второго класса, наверное. Его мать забирала меня из школы, и я торчала у них дома, пока моя не возвращалась с работы. Ну так итальянская семья – это вечная толкотня на кухне и за столом…
Я быстро сунула оба пакета в шкафчик и демонстративно принялась мыть руки, чтобы наконец Аманда поняла, что её игра глупа.
– Послушай, – она протянула мне полотенце. – Что было, то было, и ты ничего не поделаешь. Надо забыть и перешагнуть через свою собственную неприязнь. Поверь, Стив простой парень, он тебе никогда не напомнит… Послушай, нам обязательно надо пригласить его к нам, чтобы закрыть эту воображаемую дверь между вами. Ты просто скажешь себе: ну вот был такой, а теперь его нет… Это проще, чем ты думаешь… Ты сейчас просто себя накручиваешь, а на самом-то деле ничего страшного между вами не произошло.
– Аманда, что тебе от меня надо?
– Ты изменилась после этого дурацкого случая, – сказала Аманда каким-то жутким материнским голосом. – И это глупо. Ты будто продолжаешь злиться на меня, на Стива. Даже на себя… Попытайся просто забыть. Я говорю тебе, что самый лучший способ – это пожать Стиву руку. Это вообще, как подарок с небес, что он приезжает. Закрой дверь! Слышишь?
– Нет никакой двери! – выпалила я и поспешно отвернулась от Аманды, почувствовав, как у меня защипало в глазах. – Представляешь, – вдруг выдала я, не отдавая себе отчёта, – а если бы у меня случилось, как у тебя…
Аманда рассмеялась за моей спиной:
– Было бы как в кино. Кейти, такого не бывает! Это летучие мыши только все разом в июне беременеют и в августе рожают, если я чего-то не путаю.
– Ну, а если бы? – я всё продолжала стоять к ней спиной, не в силах обернуться, потому что уже чувствовала на щеке слезу.
– Не знаю, – отозвалась Аманда. – Ты, думаю, не стала бы сохранять ребёнка, ведь ты же не дура, как я… Это твои слова. Я их помню.
– Я не называла тебя дурой, – выдала я, украдкой вытирая глаза.
– Ага, не называла… И ты права, но я решила быть дурой… Всё. А ты должна решить, что-то, что было между тобой и Стивом, выеденного яйца не стоит. Кейти, но это действительно глупо! Ну чем это отличается от того парня, с которым ты переспала в каком-то вашем походе. Ну чем?
– А тем, что я с ним больше не виделась.
Я обернулась к Аманде, пытаясь понять, действительно ли та ничего не подозревает: Аманда спокойно протирала от муки столешницу влажной тряпкой.
– А если бы увидела, то что? Под стол бы спряталась? Ладно тебе кукситься… И включи вытяжку, раз у тебя от духовки глаза разъедает.
Я тут же нажала на кнопку над плитой, заглушив гулом втягиваемого в трубу воздуха моё бешеное сердцебиение. Но даже через этот гул я услышала колокольчик телефона. Стив? Только не это!
– Ребята собираются в Винчестер-Хаус, – сказала Аманда, тыкая мокрыми пальцами в экран. – Послезавтра вечером… Чёрт, у нас ведь класс… Я сейчас…
Раздался новый звоночек.
– Бьянка пишет, что можно и в пятницу пойти, ещё успеем… Там выставка ёлок, украшенных в викторианском стиле. А я вообще не была там. Ты была?
– Да, – протянула я. – Там лестницы в потолок, двери в стене… Ну, сумасшедшая тётка боялась привидений убитых из винчестера людей. Не знала?
– Не знала, – пожала плечами Аманда. – Но на ёлки я бы посмотрела. Вообще жаль, что мы не купили маленькую искусственную ёлку себе, как-то серо у нас тут, что ли… Сейчас скидки. Может, купим для будущего года?
– Какого будущего? Мы больше не снимаем эту квартиру…
– Да, забыла как-то…
Аманда стала быстро набирать ответ на телефоне.
– Давай сходим с ними.
– А уроки…
– Да успеем всё. Неужели с одним курсом не справимся! Прекрати нервничать.
Я потянула носом воздух, уловив дурманящий запах теста и орехов, хотя прошло ещё не так много времени от часа, который хлеб должен был стоять в духовке.
– Вообще было глупо печь его на ночь, – сказала Аманда, намыливая чашу от комбайна. – Спать хочется, а заматывать в целлофан его нельзя, пока не остынет.
– Иди спать. Я сама покараулю. Уж, думаю, сумею на готовность его проверить.
Я сказала это со злостью, но Аманда никак не отреагировала на мой выпад, спокойно пройдя мимо меня в ванную комнату. А я вскарабкалась на барный стул, отодвинула подальше почти пустую тарелку и уткнулась в занимаемое ею прежде место носом, обхватив голову руками так, чтобы удержать растрёпанные волосы в хвосте. Через две недели мне здесь Стив ну никак не нужен. После встречи с врачом мне будет явно не до открывания и закрывания дверей.
Глава сорок седьмая «В гостях у Миссис Винчестер»
Два дня прошли как в бреду. Меня то высушивали под палящем солнцем, то опускали в ледяные воды океана. Даже в летнюю жару моя футболка не была столько раз мокрой. Страх, жуткий животный страх, владел мной безраздельно. Он был липким и кислым, и невозможно было стереть его с ладоней. Попытки сосредоточиться на учёбе проваливались с треском и хрустом сушёных водорослей, которые я поглощала беспрестанно. С утра я заварила себе имбирь, который валялся в холодильнике уже не первый месяц. Он скукожился, и я с трудом смогла натереть его, пару раз больно саданув по тёрке пальцем. Зато вожделенно облизала с ногтей кислый сок и стала наблюдать, как всплывают на поверхность пожелтевшего кипятка белесые лохмотья имбиря.
Я глядела на отвар как на чудо ведьминского варева, надеясь убрать из желудка неприятные ощущения, которые теперь не отпускали меня ни на минуту. Я уже не косилась на Аманду. Мне было так плохо, что мысль о том, что подруга может догадаться о моём состоянии, не казалась такой уж страшной. Страшила предстоящая встреча с врачом, и я, зачарованно следя за жёлтой водой в заварочном чайнике, листала в телефоне страницу за страницей, ища народные способы избавления от нежелательной беременности.
– Налей остатки в термос.
Я чуть не выронила телефон, так неожиданно Аманда вступила в кухню, но та, кажется, не заметила моего замешательства.
– Здорово, что ты решила подчистить холодильник. Вот бы ещё справиться со всем тем, чем забита морозилка.
А что у нас в ней было? Я помнила лишь луковый суп, который мы очень любили, но сейчас, когда Аманда запретила пользоваться микроволновкой, у нас не было времени ставить его разогреваться на целый час в духовку. Замороженные фрукты, слоёное тесто… Что ещё? Какая разница, если от одних названий мой живот скручивался в тугой узел, подобно удаву. Как можно сейчас запихнуть в себя йогурт и мюсли?! Даже один взгляд на мирно жующую Аманду вызывал у меня тошноту. Мелкими глотками я пила отвар имбиря, и его горьковатая сладость приносила желанное облегчение, притупляя заодно и чувство голода.
Как, как избежать встречи с врачом? Лишь об этом, а не о шрифтах, не о вёрстке, не о знаменитых дизайнерах, я могла сейчас думать. Я даже не слышала слов учителя. Я глядела на него и представляла себя в зале с немым кино, но читать по губам не хотелось. Хотелось плакать. Время тянулось мучительно долго, и мне начало казаться, что мы уже никогда не выйдем из университета и не попадём в спорт-клуб. Теперь, с зимним интенсивом, мы не могли посещать утренние занятия аква-йогой, но Аманда решила, что может этот месяц походить в группу аква-фитнесса и просто уменьшить себе нагрузку. В этот раз я не присоединялась к ней, сославшись на то, что никакие тампоны не в силах удержать поток менструальной крови… О, я мечтала увидеть сейчас окровавленную прокладку. Но та оставалась чистой.
– Что будешь делать? – спросила меня Аманда, разглаживая на животе купальник, будто могла складками укрыть пупок, выпирающий, словно свиной пятачок.
Она любовалась собой в зеркале. Я же стремилась откинуться на скамейке как можно дальше, чтобы не видеть своей осунувшейся рожи. Другое название к моему лицу сейчас не подходило.
– Книгу почитаю. Или погуляю…
Последняя мысль пришла спасением. Это же возможность одной сходить в аптеку, чтобы купить тест на беременность. Аптека располагалась напротив спорт-клуба, и я кинулась туда бегом, проклиная светофор, который, казалось, застрял в противоположном направлении. Но вот я наконец купила тест и побежала в туалет прямо в аптеке, поняв, что ни мой организм, ни моё терпение не выдержат ещё одного ожидания у светофора. Дрожащими руками я закрыла кабинку и включила на телефоне таймер. Секунды текли медленно, но я не смела оторвать взгляда от меняющихся цифр – иначе бы не сводила его с лежащего на полу теста. Я боялась увидеть две полоски, но ещё больше меня напугала бы одна – вновь ожидание непонятно чего. Но тест оказался неполосочным и выдал изображение знака «минус». Сердце моё упало… Да что же это… Оставался ещё один тест, но взять его с собой я побоялась, ведь, как в фильме, обязательно получится так, что Аманде что-нибудь да понадобится в моём рюкзаке. Потому я сунула использованный тест обратно в коробку и бросила в мусор.
Часы показывали половину четвёртого, когда я вновь очутилась в раздевалке. Было время зайти в сауну. Я быстро разделась, не глядя, запихнула одежду в шкафчик, схватила с полки полотенце и уселась на горячую полку. От знойного воздуха двоилось в глазах. К тому же, глядела я в упор на лампу, будто желала ослепнуть. В спорт-клубе было удивительно тихо – домохозяйки уже забрали детей из школ, а работающие ещё не вырвались из офисов. И я несказанно тому радовалась, потому что ненавидела находиться с кем-то в замкнутом душном пространстве. Тем более сейчас, когда я уже начала ощущать лёгкое двоение в глазах. Но уходить было рано. Расстеленное подо мной полотенце ещё не промокло насквозь, а на груди едва-едва проступили крохотные капельки пота. Ещё пять минут, и можно уже выскочить в душ, а потом вновь погрузиться в спасительную жару. Только тело не соглашалось с таким испытанием. Слезая с полки, я потеряла равновесие и едва не упала на горячую печь. В ушах звенело, и я с трудом проковыляла мимо шкафчиков до душа. Но, остыв по дороге, задрожала под прохладными каплями воды. Наклейка над краном содержала просьбу беречь воду и напоминала о засухе. Я резко закрутила кран и поспешила обратно в парилку.
На этот раз моё уединение оказалось недолгим. Я лежала в изнеможении на верхней полке, то и дело массируя живот, будто эти простые действия могли ускорить моё освобождение. Скрипнула дверь, я сжалась в ужасе и не открыла глаз. Пластиковая корзинка зашуршала под самым ухом, и моё тело сжалось ещё больше, и тут же вздрогнул мой слух от скрежета открываемой банки со скрабом. Что за люди, ну ведь просят не пользоваться ни лаками для волос, ни сильно-пахнущими дезодорантами. Ну отчего же не купить скраб без запаха или хотя бы с ароматом кокоса… Если я могу закрыть глаза и не видеть размыливание гадости по чужим бёдрам и локтям, могу заткнуть уши и не слышать неприятного скрежета кожи, но не могу же я перестать дышать! Этот стойкий цитрусовый ужас вогнал мой живот в состояние куколки бабочки, он плотно приклеился к позвоночнику, но уже скоро бабочка порхнула по горлу вверх, и я чуть ли не смерчем вылетела из сауны, едва не потеряв за дверью сознание. Свет замигал перед глазами. Я вжалась в стенку и перевела дыхание, загоняя бабочку обратно в желудок. Прикрыла живот скомканным полотенцем и сделала пару шагов к душу, стараясь не удаляться от стены.
Раздевалка всё ещё пустовала. Я подняла глаза к циферблату и с трудом сфокусировала зрение на стрелках. У меня оставалось в запасе десять минут. Быстро ополоснувшись, я залезла в джакузи и подставила живот под убойную струю кипятка. Неужели не поможет, неужели…
Стрелка часов бешено крутилась, а я молила её остановиться, но вот осталась минута. Вода слишком бурлила, и я не услышала гула, оповестившего, что занятие в бассейне окончилось. Зато увидела в числе прочих Аманду. Она тоже заглянула сюда, чтобы взять полотенце для душа.
– Ты в своём уме?! – позабыв о толпе, прокричала Аманда. Я тут же подскочила и оказалась в воде по колено, бессознательно прикрывая руками незаметный никому живот, а главное отсутствие тампона. – У тебя же ещё сильнее будет кровить!
Я, по-идиотски улыбаясь, вылезла из джакузи, схватила мокрое полотенце и поспешила в душевую кабинку, чтобы одеться быстрее Аманды. Даже не намылившись, я выскочила из душа и стала с ожесточением тереть себя. Чуть не порвала трусы, натягивая на влажное тело, запуталась в бюстгальтере, намочила футболку. С волос капало, когда рядом возникла Аманда с замотанным на голове полотенцем.
– Ты меня поражаешь, – не унималась она, а я лишь виновато улыбалась, вдруг почувствовав зверский голод.
Она достала из рюкзака термос, отпила имбирного отвара и протянула мне. Я жадно припала к термосу губами и не оторвалась до последней капли.
– Иди ещё воды выпей, чтобы баланс жидкости вернуть, – скомандовала Аманда.
Я подчинилась. Только остановившись у фонтанчика, поняла, что совершенно не хочу убирать изо рта вкусный лимонный привкус. Да, в следующий раз нужно будет выжать в имбирь побольше лимона и положить меньше мёда. Только Аманде я не скажу, что не пила воды.
