Текст книги "Одна беременность на двоих (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 50 страниц)

– Мы не выпьем столько сока, – подала голос Аманда.

– Я сварю мармелад, – ответила я, хотя не представляла вообще, как его варить. Наверняка знала лишь одно – долго. Мама иногда губила целые дни, спасая урожай. В общем-то это ещё один предлог не общаться с Амандой. Иногда даже хорошо, что язык опережает мысли.

Пакет слишком вонял, и я быстро собралась на улицу и от мусорных баков свернула к почте. Аманде пришла очередная кипа журналов и рекламных предложений. Теперь, когда она разделалась с учёбой, у неё будет предостаточно времени, чтобы прочитать всё от корки до корки и потом вынести мне мозг очередным массажем. Я со злости шарахнула дверцей почтового ящика и потом, будто извиняясь, погладила его. Только прикосновение к железу отозвалось в теле болезненным спазмом, и мозг в очередной раз проклял массаж.

Я поспешила укрыться от жутких ощущений на кухне, но потолок будто опустился, расплющивая мне голову, да и нос продолжало щекотать от запаха гнили.

– Если ты занята, – защебетала я, – я могу одна выгулять собаку. Ей пробежка тоже не помешает.

Я вновь надеялась, что фраза окажется спасительной. Аманда из солидарности к моей видимой работе пропустила аквайогу, а я так мечтала получить днём два часа свободы. Думала, растянусь на диване и побарабаню ногами, чтобы спустить адреналин. Теперь мне хотелось отвоевать хотя бы получасовую пробежку. Может, с настоящим потом от меня уйдут бешеные мысли.

Аманда поднялась слишком стремительно, чтобы усомниться в её ответе.

– Пойдём вместе, как в прошлый раз. Я буду на площадке, а ты на дорожке.

Ничего, не так всё плохо. Хотя бы на время окажемся в разных концах воображаемой планеты, а потом я найду спасение в апельсинах. Бег, однако, не принёс желаемой лёгкости, хотя всё же переместил мои терзания с головы на ноги. Да ещё в боку закололо.

– Я хотела испечь для Стива фокаччу. Но если тебе придётся из-за неё бежать лишний круг…

Трудно было понять, говорит Аманда серьёзно или издевается, любуясь моим взмыленным видом. Однако ж мысль о среде сжала сердце, и я забыла про бок.

– Или с фокаччей мармелад не очень?

Я заскрежетала зубами:

– Я не собираюсь предлагать Стиву мармелад! Я даже думать про него забыла.

И тут я не врала, потому что дурацкий массаж растопил снег ледяной зимы, но Аманда, конечно же, мне не поверила, но всё же не пустилась в рассуждения и лишь многозначительно хмыкнула. Но этого мимолётного пренебрежения оказалось достаточно, чтобы передать мне заряд уверенности, что ни одна струна моей души не дрогнет при встрече. Я докажу Аманде свою силу. Впрочем, со всей этой историей с миссис ОʼКоннер, Стиву явно будет не до меня. И эта мысль смахнула последнюю обиду на Аманду – я её пожалела, пожалела заранее. Как же тяжело ей будет во время визита матери, и я ничего, ничего не смогу сделать, чтобы помочь.

– Может, завтра утром я начну рисовать твой живот?

Слишком долго я тянула с художественным подарком – а после модель может и отказаться позировать. Не фотографии же Логана брать! А так, своим художеством я сумею внести хоть немного радости в оставшиеся до приезда матери дни.

Говорила я уже ровным голосом. Будто только что и не пробежала мили три.

– Завтра не получится, – опустила меня на землю Аманда. – Я всё хотела тебе сказать, но…

Ну что же это за манера накалять атмосферу перед обыкновенной просьбой! Небось собралась наконец за покупками. У нас ведь нет ещё ни одной пелёнки, даже автокресло нечем будет прикрыть.

– Ты не подумай, что я заболела нарциссизмом.

Сколько патетики! Тебе не в дизайнеры, а в артистки надо было идти!

– В общем, я согласилась, чтобы Логан сделал ещё и студийные фотографии. И надо именно завтра. Пока у него есть возможность воспользоваться учебной студией. Это не для курса, а для личного портфолио, но он договорился с учителем.

– Хорошо, я займусь чем-нибудь дома. Прибраться, кстати, не мешает к среде…

«К среде» прозвучало совсем спокойно – будто за ней просто шёл четверг…

– Нет, – Аманда даже натянула поводок, будто Лесси тоже должна была услышать её фразу. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Для моральной поддержки. Это не совсем обычные фотографии. Они… Ну, они почти ню…

– Что? – я даже руки уронила вдоль тела.

– Почти. Я сказала – почти. Грудь прикрою вуалькой или игрушкой. Но в промежутках между съёмками… В общем, я не очень хочу оставаться с ним наедине.

– А Бьянка? Разве она не будет там?

– Она не знает об этом. Логан ей не сказал. Боялся, что она не поймёт. Но он прислал мне некоторые фотографии из сети, на которые хочет равняться. Там нет ничего непристойного…

– Это была твоя идея?

– Нет, его, – отрезала Аманда. – О чём ты думаешь? Он просто хочет расширить клиентскую базу, – и тут же добавила: – Я ему и младенца разрешила снимать?

И уставилась на меня с вызовом.

– А сами роды?

Я даже не поняла, как у меня получилось вложить в голос столько злости.

– Кейти, хватит! Что ты себе вообразила?!

Я тоже встала в позу, даже вернула руку на бок.

– А что вообразила ты, раз просишь меня идти с тобой?

– Ничего, – Аманда отвела глаза. – Я могу пойти одна, если тебе будет неприятно.

– Мне? Неприятно? – теперь у меня, кажется, прихватило и второй бок. – Хорошо, я пойду с тобой. Хотя чего Логана опасаться да ещё в университете…

Я тоже пыталась не смотреть на неё.

– Это не то, о чём ты опять думаешь! – Аманда в сердцах взмахнула рукой, и поводок опустился на спину бедной Лесси. – Я не очень хочу, чтобы он ко мне прикасался, – извиняясь, Аманда нагнулась к собаке, чтобы погладить. – Ну там волосы поправить, вуаль… Меня его пальцы будут нервировать.

– А мои? – я поражалась собственной злости.

– Твои не так, – Аманда гладила собаку, прячась за ней, как я недавно за ноутбуком. – К тебе я привыкла. Или ты опять про массаж?

Чтобы не отвечать, я прибавила шагу, но Аманда поймала меня за руку и потянула в сторону к турникам. Я подумала, что она озаботилась моими больными ногами, и, ухватившись за низкий турник, потянула ногу.

– Проведи рукой по палке.

Не поняв приказа Аманды, я разжала пальцы и вновь ухватилась за турник, но уже не так сильно.

– Проведи, говорю.

Аманда вновь нервно накрутила на руку поводок, и, пожалев собаку, я чиркнула пальцами по железу, не понимая, что от меня требуют.

– Погладь палку, – не унималась Аманда.

Глядя на неё во все глаза, я замедлила движение – турник успел нагреться и уже не холодил приятно руку.

– Медленнее, быстрее, медленнее, быстрее…

Я перестала вникать в смысл приказов и тупо их исполняла, чувствуя, как от железных ноток в голосе Аманды мурашки разбегаются по всему телу.

– Чувствуешь?

– Что? – уж не знаю, какой ответ я надеялась получить, но на любой я бы кивнула, потому что вдруг почувствовала тот же электрический разряд, что и от почтовой дверцы.

– Видишь? – быть может, Аманда действительно заметила мою непроизвольную дрожь. – Это всё в голове, а не в материале, которого ты касаешься. Моё тело и эта палка не очень ведь похожи, правда?

А я уже не знала, в чём тут правда и существует ли она вообще… И какого чёрта заводить подобный разговор на улице… Да ещё в обнимку с турником!

– Просто, – Аманда даже подтащила ко мне собаку, – у тебя гормоны играют от одиночества. Понимаешь?

– Я не буду с ним спать! – закричала я на всю улицу, наплевав на последствия.

Вот она правда. Дура! Она опять решила нас свести. Ей мало моих слов? Или это Стив попросил? Только до какой степени надо потерять самоуважение… А было ли у него оно изначально… Все эти сообщения – что я его, несчастного, обидела, и он не находит себе места…

– Да причём тут Стив?!

Аманда тоже не следила за голосом, и мне оставалось надеяться, что я всё же не озвучила взорвавшие мне голову мысли.

– Я говорю о тебе и этом чёртовом массаже, который ты не хочешь мне делать… У тебя нет ко мне никаких чувств, понимаешь? Я для тебя как эта палка… Или собака… Я не объект этих чувств. Я просто катализатор! Но, чёрт возьми, мне необходим этот массаж. У кого мне ещё его просить?

Теперь она уставилась мне в глаза. Настолько цепко, что я не смогла отвести взгляд.

– Я даже побрею тебя, – отчеканила я. – Кто же знает, насколько прозрачной будет вуаль…

И я действительно сделала это недрогнувшей рукой, оставив всего парочку небольших порезов – будто натренировалась, стругая полоски из апельсиновых корок. Наполнивший квартиру запах готовящегося мармелада убил природные ароматы нас обеих. Мне вдруг вспомнился музей с космической лабораторией. В моём безвоздушном пространстве я тоже будто засунула руку в огромную резиновую перчатку и теперь бестолково тычусь в поисках складок. Перчатку, резину, никакой человеческой плоти… С закрытыми глазами я не видела лица Аманды и даже думать не хотела, что она может чувствовать. Желе, да, апельсиновое желе, которое пыхтело на плите, сейчас оказалось между ног Аманды… Именно в него погружались мои пальцы, именно апельсиновая жижа пузырилась под моими пальцами. Обтянутыми не кожей, а бесчувственным пластиком. Аромат апельсинов становился всё тошнотворнее и тошнотворнее. Срочно надо было бежать к плите, подальше от дивана, но противное желе просочилось мне в штаны и приклеило меня к дивану.

– Хватит! – как вчера, так же резко отпрянула Аманда, и я явно поцарапала её ногтем. – Мармелад подгорит.

Меня передёрнуло от макушки до кончиков пальцев, будто Аманда обладала способностью читать мысли – переслащённые, тягучие и всё ж немного кислые… Страшно было поворачиваться к дивану спиной. Даже ляжки слиплись. Хотелось в душ и переодеться. И мыла, много мыла… Иначе я отравлю мармелад.

Ночью нас разделяла подушка и тяжёлые мысли. Я ждала пробуждения, ждала насыщенного дня. Насыщенного другими людьми, не оставляющими мне и квадратного фута для самостоятельного шага.

Сердце камнем оттягивало бюстгальтер, когда я шагнула за Логаном в тёмную комнату. Только это оказалась занавеска, а потом. Потом я чуть не оступилась, заметив у осветительных приборов высокую фигуру незнакомого парня. Я спиной почувствовала, как Аманда тоже вздрогнула. Тень на белом квадрате дёрнулась, и парень сделал шаг в нашу сторону.

– Трэвор, – представил его Логан, но парень скомкал знакомство и уставился на Логана, который отчего-то отвёл глаза от Аманды и уставился на меня. Сердце оттянуло чашечку чуть ли не до пупка. Меня явно не ждали.

– Только не говори, что она не подписала бумаги! – голос Трэвора из шёпота перешёл на бас.

– Какие бумаги? – выступила из-за моей спины Аманда и чуть ли не толкнула парня животом.

– Ну, – потянул Логан, продолжая прятать глаза. – Ну это проформа…

– В бумаге, – перебил его уже спокойно Тревор, – ты говоришь, что пришла сюда по доброй воле, и мы не принуждали тебя к позированию обнажённой. И то, что ты разрешаешь использовать фотографии в портфолио, бла-бла-бла… Ну и мы в свою очередь обещаем не тиражировать и не распространять снимки, бла-бла-бла…

– Аманда, это… – опять замычал Логан.

– Если она не подпишет сейчас же, я ухожу.

И Тревор действительно направился к двери.

– Ну хватит… Я не могу без осветителя. И Аманда не такая… Она не будет в суд подавать.

Тревор сделал три шага назад.

– Я не люблю, когда рассказывают страшные истории, но я расскажу тебе одну про своего одноклассника. Нам по шестнадцать было, не больше. За ним девятиклассница бегала, он всё отшивал её, а она, идиотка, одержима им была. Отчаявшись, наверное, она послала ему фотку без одежды. Ну он нам её показал, спрашивая, что делать с этой сумасшедшей. В общем я по дури рассказал родителям. Мать позвонила её матери, чтобы открыть той глаза на то, что творит её дочь. На следующий день мы все трое оказались в кабинете директора, где нас ждали двое полицейских. Нас в итоге изолировали от остальных на два дня, а ему предъявили обвинение в распространении детской порнографии. Закончилось для него всё не очень хорошо, как понимаете. Не верите? – добавил Тревор, наткнувшись на наше гробовое молчание.

– Отчего же, – передёрнула плечами Аманда. – Я знаю, что и младенческие фотки нельзя печатать в ателье, чтобы не схлопотать такое же обвинение. Я подпишу эти бумаги, если тебе будет спокойнее.

– Логан…

Тот развёл руками:

– Я не брал договор. Я думал…

– Распечатаю новый, – бросил Тревор и быстрым шагом направился к выходу.

Логан продолжал мяться. Странно, что не вытоптал в кавролине воронку.

– Ты извини его, – выдавил он наконец сквозь стиснутые зубы. – Я-то знаю, что ты никогда не станешь…

– Откуда ты знаешь, – перебила его Аманда слишком серьёзным голосом. – Сейчас никому верить нельзя.

– Ну да, – Логан наконец поднял глаза. – Я тут сам вляпался. Бьянка не рассказывала?

Мы покачали головой. Логан спрятал пальцы за поясом джинсов.

– В общем мы тут с ней и ещё одним парнем подсели на картошку с чесноком из Макдональдса. Он как раз недалеко живёт, и мы парковались на соседней улице под шикарным деревом для тени. Я уже не помню сколько раз. И вот сумасшедшая какая-то из дома выскакивает и начинает фотографировать машину. Я вышел. Сказал, что она не имеет права ничего снимать без нашего согласия. Она заорала, чтобы мы убирались, иначе она позвонит в полицию. Я что-то ляпнул, что никто не запрещает парковаться около дома… Потом Бьянка затащила меня в машину – типа, ненормальным ничего не объяснишь всё равно и легче встать на другой улице.

Тревор вернулся с бумагами и ручкой. Аманда уткнулась в них в тем же непроницаемым лицом, с каким заполняла медицинские формы.

– Ну и, всё? – подняла она на Логана глаза.

– Самое интересное началось на следующий день. К матери приятеля заявилась соседка. Она выгуливала собаку и наткнулась на развешанные по столбам объявления. Она сфотографировала для неё, чтобы все знали, что объявилась банда, следящая за домами, чтобы выяснить, когда хозяева не бывают дома. Мать его признала и меня, и машину. Поговорила с сыном и сказала, что мы должны радоваться, что тётка не отправила фотографии в полицию. Сумасшедших расплодилось нынче.

– Почему это она сумасшедшая? – Аманда взяла протянутую Тревором накидку. – Следит за спокойствием соседей. Так и надо. У нас в Рино долго орудовала банда тинейджеров. Залезали в несколько домов за раз. Потом поймали. Главой оказался сын владельца крупного ресторана. Парни развлекались. Впаяли им по полной – десять лет. Никакие адвокаты не помогли.

– Мы работать сегодня будем? – просунулась между Логоном и Амандой кудрявая голова Тревора. – Я иду с мамой на ланч и опаздывать не собираюсь. В вашем распоряжении уже чуть больше часа. Подписала?

Он вытащил из-под руки Аманды бумаги и с лицом банковского работника принялся сканировать рукописный текст.

– Хотите анекдот из последних? – спросил Тревор, вернув бумаги на стол. – Бежит человек и орет «помогите»! Его останавливают и спрашивают, в чем дело? «Как, вы не слышали о новом законе – всем отрезать третье ухо!» – «Ну так тебе-то, что за беда! У тебя два уха». – «Так ведь они сначала режут, а потом считают».

– А можно без политики? – поднялась Аманда. – Где я могу раздеться?

Логан махнул в сторону занавешенного угла. Тревор занял освободившееся место и слишком уж оценивающе оглядел меня.

– Всегда считал, – понизил он голос до шёпота, – что только страшные девки в лесбиянки подаются.

Железная спинка стула врезалась мне в позвоночник. Тревор отвернулся к занавеске, колыхавшейся от движений Аманды. Я кусала язык, не зная, что сказать и стоит ли говорить вообще. Как до него-то дошла эта информация? Не говорите, что все парни в университете знакомы друг с другом. Тревор, конечно, мог случайно оказаться знакомым Мэтью…

Аманда вместе с одеждой оставила за занавеской королевское величие. Она действительно стеснялась парней, хотя оба надели на лица каменные маски. Один взялся за фотокамеру, другой – за колпак лампы. Я же сжала мокрыми ладонями коленки и старалась не поднимать глаз на экран. Тревор то и дело присаживался на стул, но не говорил со мной, а играл уголками подписанных Амандой бумаг.

– Скажи, – это вновь был шёпот, но он прогремел в голове колокольным звоном, – она специально забеременела или это следствие изнасилования?

– Почему ты спрашиваешь? – я попыталась притушить злость на любопытство незнакомого парня до уровня шёпота. Не хотелось, чтобы Аманда услышала даже обрывок фразы.

– Моя логика сломалась. Учитывая вашу ориентацию, она же не сознательно в двадцать лет завела ребёнка?

– Сознательно, – отрезала я в надежде поставить точку в неприятном разговоре.

– А ты тоже сознательно?

– Я что? Я не беременна!

Я даже втянула живот. Тревор усмехнулся.

– То есть вы бывшие подруги? Вы не семья?

– Да, бывшие, – отыскала я спасение в мужской логике. – Мы просто снимаем вместе жильё.

– То есть ты бросаешь её с ребёнком. Совсем по-мужски!

И он сорвался со стула к своим лампам. Я почувствовала подмышками влагу. Идиот!

– Если мы уж начали про девок и полицию…

Мне захотелось подскочить и запихнуть ему в рот один из светильников вместо кляпа.

– Знаешь ведь, Логан, как мой брат снова у нас оказался? Его выперли из колледжа за нарушение этики. Он спал со своей девкой в женской общаге. Правильно, не в мужской же спать! – он гадко усмехнулся, хотя в тени лампы я и не видела его лица. – Они год встречались, а потом разбежались. Она к другому ушла и через три месяца подала в администрацию заявление, что мой брат принуждал её к сексу в её комнате. Уж непонятно, чего вдруг мстить решила! Администрация предложила два варианта: либо они передают дело в полицию как изнасилование и там разбираются, кто прав, а кто виноват, либо он признаёт вину, и они отчисляют его и восстановят лишь через два года, когда девка получит диплом.

– И? – Логан опустил фотоаппарат.

– Хорошо ещё этот дурень позвонил домой. Отец нанял адвоката. Тот сразу сказал собирать вещички. Полиция впаяет срок без вариантов. Здесь только его слово против её слова, а нынче тенденция верить женщинам.

– К чему ты это? – тон Логана походил на мой, и я даже мысленно пожала ему руку.

– А к тому, что может правильнее вообще не спать с женщинами.

– Я подписала все твои бумаги. Тебе ещё что-то надо? – Аманда забыла про вуаль. Та мягко упала к ногам, но она осталась стоять прямая, что изваяние. Я вспомнила, зачем меня позвали, и склонилась к её ногам.

– Просто мысли вслух, – голосом такого же истукана выдал Тревор. – Какое это может иметь отношение к тебе?

И пауза, выдержанная так театрально, прямо звучала поговоркой, неужто на воре шапка горит? Идиот!

Я протянула вуаль, но Аманда оттолкнула мою руку.

– Хватит. Я устала, – и направилась за занавеску.

Логан молча опустил фотоаппарат. Тревор пожал плечами.

– Зато я теперь точно к маме не опоздаю, – и вышел не прощаясь.

– Чёрт, – Логан вцепился в волосы и затряс головой. – Лучше б я Бьянку пригласил.

– А теперь ты ей скажешь? – с заготовленной для Тревора злобой повернулась я к горе-фотографу.

– Хватит! Вас, баб, никогда не поймёшь… Лучше вообще ничего не говорить. А у него болит, ты не думай. Брат зубами тот колледж выгрызал, там год семьдесят штук стоит. Почти двести тысяч коту под хвост.

– А мы с Кейти тут причём?

Аманда, полностью одетая, направилась к выходу.

– Извини. Это было глупо.

– Пусть к психологу, а не к матери, сходит, – бросила Аманда на прощание.

Мы молча дошли до машины. Благо студия находилась в трёх шагах от гаража.

– Не злись, фотки должны получиться отменные, – сказала я, не в силах дольше лицезреть каменное лицо Аманды.

– Я не злюсь. Мне просто противно, когда людская обида на конкретных личностей проецируется на весь мир.

Тут следовало промолчать. Не говорить же, что она делает то же самое. В ответ Аманда могла вновь ткнуть меня Стивом. Лучше уж я сама начну…

– Надо купить оливковое масло для фокаччи.

Аманда улыбнулась, соглашаясь, что разговор исчерпан. Мы отправились в ближайший магазин. Рядом оказалось здание кинотеатра, и мы посмотрели диснеевский фильм про мальчика и дракона, купили по бургеру и картошку с чесноком, разрекламированную несчастным Логаном. Теперь оставалось скоротать час в парке около госпиталя. Сегодня Ванда вела нас на тур в родильное отделение.

В больничных стенах я вновь почувствовала себя до безобразия маленькой. Слова Ванды не достигали моих ушей. В голове тревожный колокольчик вдруг выстучал крамольную фразу: а что если мои страхи напрасны и мне вообще не придётся присутствовать на родах? Приедет мать и останется с дочерью. Вон та индуска же была с мамой. Какой от меня толк – только позвонить по телефону с ночного входа. За дверью родильной палаты у меня откажут последние мозги.

Глава пятьдесят восьмая «Хорошая встряска»

Уборка спасла среду – мы с Амандой не разговаривали, да и вообще почти не пересекались. Пока я драила плитку, она разбиралась сначала с грязным, а потом уже с чистым бельём. Мои же мысли чистотой не отличались. После сумасшествия в горах, ушедшая с головой в эфемерную беременность, я перестала вообще смотреть на Аманду. И вот сегодня попыталась заставить себя оценить обхват её живота, но живот вдруг так замечательно уместился в новую футболку, что визуально даже уменьшился. Она упоминала анализ крови, на который должна была получить направление в следующий визит к доктору, но я не могла вспомнить название, хотя раньше знала всё назубок.

Последние недели потерялись в тумане проблем и сумасшедшей учёбе, и сейчас я будто очнулась и заново открывала внешний вид Аманды. Я хотела смотреть на неё глазами художника, но брезгливость, вызванная массажем, вдруг развеяла внеземную ауру модели. И противно мне стало от собственной персоны – как же я веду себя, если Аманда использует любую возможность, чтобы убедить меня, что она мне не нравится. Почему она накидывается на меня? Уж если кто и говорил о влечении к женщине, то именно она. Или Аманда хочет показать, что ей не нравлюсь я, но ведь я ничего не говорила вообще… Она заставила меня делать этот чёртов массаж, заставила!

И вот сейчас я глядела, как Аманда нарочно медленно поворачивает руль, скользя распрямлённой ладонью по бугоркам кожаного чехла. Меня пробила дрожь, и я еле сдержалась, чтобы не разодрать собственную ладонь о край сиденья. Как назло, мы застряли перед светофором на мосту. От гудящего внизу шоссе машину подбрасывало, как на батуте. Никогда прежде я не замечала подобной вибрации и потому высказала удивление вслух, а не только, чтобы отвлечь Аманду от наглаживания руля.

– Ты тоже заметила, – отозвалась она возбужденно. – А я подумала, что у меня с восприятием реальности что-то. Кажется, снова органы смещаются, и меня немного покачивает.

– И ты идёшь в таком состоянии в бассейн?

Злость без боя сдалась беспокойству. Аманда пожала плечами.

– Да у меня уже пару дней такое состояние. И я не намерена пропускать целую неделю занятий. Мышцы совсем расслабятся, а йогой на полу я уже не могу заниматься – живот тянет вниз. А в воде я совершенно не чувствую его веса.

Я тоже становилась в воде пушинкой, хотя разрезанное в магазине платье не давало покоя. Я ожесточённо погружала гантели в воду, а Аманда лишь пускала своими круги по воде, хотя старушки вокруг постоянно шутили, что ей потребуются сильные руки. Я тоже с трудом представляла, как даже час продержать на весу такую живую гантель.

– Ребёнок растёт постепенно, и организм адаптируется к новому весу так, что ты не чувствуешь, что малыш становится тяжелее, – объясняла Ванда на курсах, но я всё равно не понимала, что делать с изначальными восемью фунтами дитячьего веса. Сколько же малыш сейчас весит? Я не могла представить даже те пять фунтов, которые сейчас уже точно скрывались под ставшей совсем розовой кожей живота Аманды, который сейчас растворился в воде. Или не пять, а больше? Нет, не может быть – как же потом она сможет набирать по фунту в неделю? Я совсем потерялась в неделях и в том, что происходило сейчас с организмом Аманды. Я вовсе не замечала её слабости. Может, она врёт? Впрочем, вечером Аманде придётся думать о правде, о которой сейчас явно думает её мать.

Вновь беспокойство смешало остальные мысли, сметя их в голове к виску, который сейчас разрывался от боли. Вода казалась сегодня слишком прохладной, и головная боль могла начаться от холода. Я положила гантели на бортик и обернулась к Аманде. Только сегодня той было не до меня. На занятие пришла женщина с животом чуть меньше её собственного, и я даже на мгновение почувствовала необъяснимую ревность, будто это меня лишили статуса единственной беременной в группе. Из короткого разговора в раздевалке я узнала, что это у новенькой третий ребёнок и более того – ребёнок-сюрприз.

– Мы только раздали все детские вещи, приготовившихся к возращению во взрослую жизнь и тут бац, – смеялась она. – Теперь собираю по знакомым обратно, что кому не нужно. И он у меня сюрприз в квадрате. Пол скрывает.

– Лучше бы у меня скрывал, – брякнула Аманда и почти на всё занятие отошла от новенькой, а сейчас они вновь о чём-то болтали, но слишком тихо и далеко от меня.

Я не стала мешать, тихо вылезла из воды и пошла в душ, а потом долго сушила волосы феном, не в силах окончательно согреться. Натянула носки я только тогда, когда в душевую хлынули старушки. Чтобы убрать в сумку мокрое полотенце, я вытащила брошенный на дно телефон. На экране высветилось сообщение от Стива: «Вы там в порядке?» Я не поняла сути вопроса – написал бы проще, готовы ли мы его принять? Королевского приёма не окажем, но макароны с томатом и базиликом приготовим, как и фокаччу. Помимо сообщения, я даже получила пропущенный звонок. Нет, целых два. Нетерпеливый! Чтобы потренироваться перед встречей в хладнокровии, я решила перезвонить. В холле, усевшись в углу под флаг, я вызвала высветившийся номер. Стив, как всегда, начал с нападения:

– Так трудно ответить?!

А я хотела поздороваться, но куда там! Нет, он не кричит. Он говорит по-итальянски, как шутили мы ещё в школе. Но в потоке речи я всё же разобрала слово – землетрясение.

– Что?

– Три с половиной балла. Ты что, не заметила? Я как раз на собеседовании был. Все жалюзи съехали в сторону.

Я пожала плечами, хотя он и не мог увидеть мой ответ. Бросив «до вечера», я проверила новости – действительно нас трясло. Возможно, как раз на мосту, потому мы и не обратили внимания на толчки. Аманда вернулась возбуждённая и даже не спросила, почему я сбежала из бассейна. Новенькая заразила её идеей попросить вещи в дар, потому что никогда не знаешь, что действительно пригодится, а что окажется выброшенными на ветер деньгами. Ещё недавно Аманда отсекала все мои разговоры купить что-нибудь на барахолке, а сейчас прямо в раздевалке добавилась в рекомендованную новой знакомой группу и теперь тыкала мне в лицо телефоном. Только мне сейчас было не до всяких там баунсеров и погремушек. Я хотела сказать про землетрясение, хотя на такое небольшое вообще не стоило обращать внимания, но Аманда явно должна была видеть сообщение от Стива. Не мог же он звонить и писать только мне?

По-своему истолковав мою незаинтересованность в фотографиях детских вещей, Аманда насупилась и выдала:

– Ты не понимаешь, я ведь даже не знаю, где буду жить. А так не жалко будет оставить вещи.

И вот тут я встрепенулась. Возможно, именно в её бездомности и крылась причина отказа начать закупаться вещами. Я попыталась вновь заговорить про дом отца, но с первых же слов наткнулась на каменное выражение лица. Но какой у тебя выбор: либо твоя мать, либо мой отец, – хотелось сказать мне, и я еле сдержалась, чтобы не подпортить Стиву удовольствие самому сообщить Аманде о раскрытии её секрета. Пусть он примет на себя весь негатив. Сколько уже можно мне захлёбываться им!

– Знаешь, а на мосту нас не просто так трясло, – сказала я, поднимаясь с топчанчика. – Было землетрясение. Стив даже звонил спросить, ждём ли мы его ещё в гости или уже нет, – соврала я, пытаясь сморозить шутку, но шутка не удалась.

– Может, поэтому мне так плохо? – Аманда опередила у двери.

– И мне плохо. Голова болит. Может…

– Мы его уже пригласили! – обернулась Аманда уже на улице, хотя я и не думала говорить о Стиве, я хотела заехать в аптеку. Но после выпада смолчала, понадеявшись на целебную силу мёда.

Ложка мёда действительно помогла, или же приготовление ужина отвлекло меня от боли. Для фокаччи мы вновь использовали рецепт с пакета с мукой. Аманда замешала оливковое масло с чесноком и итальянскими специями, хотя я смутно представляла себе, как и так лоснящийся от масла хлеб можно макать в масло. От одной мысли начинало крутить живот, или всё же от ужина, который мы оттягивали и оттягивали? Стив сказал, что застрял в пробке, и, зная загруженность трассы, мы понимали, что разумнее съесть по банану.

– Лучше бы плантанов нажарили, – вздохнула я, но Аманда тут же напомнила про аутентичность ужина. Какая аутентичность может быть в Штатах – у нас даже китайская кухня вовсе не китайская, а американо-китайская с неимоверным количеством сахара в соусах.

Минуты на микроволновке сменялись достаточно быстро, но Стив так и не появлялся. Наконец без десяти минут восемь раздался стук в дверь.

– У вас здесь невозможно припарковаться, – сказал он после краткого приветствия.

Вместо торта, я ожидала розы. Они бы больше подошли к брюкам и рубашке, которой безумно не хватало галстука. В новом обличье Стив действительно отдалённо напомнил мне отца, возвращавшегося после работы в банке. От сравнения меня вновь передёрнуло, или даже больше, чем когда это говорила Аманда.

– Я должен был переодеться, – зачем-то извинился Стив, – но, глянув на ситуацию на дорогах, понял, что вообще до вас не доеду. Как назло ещё авария была. Стояли полчаса, пока одну полосу не открыли.

Я вновь вздрогнула, как при любом упоминании чужого несчастья. Наконец перешли к ужину. Мы молча уставились друг на друга, словно могли что-то сказать, не будь рядом Аманды. Мне бы встать и помочь ей, но джинсы приклеились к стулу. Оставалось лишь катать соломинки салфетки. Наши напряжённые фигуры можно было заснять для дешёвой мелодрамы. Не хватало лишь голоса за кадром. Вернее, он был, но я не могла разобрать слов Аманды. В ушах шумело от прихлынувшей крови, и я понимала, как малы сейчас шансы скрыть нервный румянец. Хотелось, чтобы Стив наконец раскрыл рот и рассказал Аманде про мать, но он начал нести чушь про своё собеседование, про планы на новый семестр и лето, постоянно бросая на меня странные взгляды. Наконец я заставила себя подняться и дойти до холодильника за банкой мармелада. По дороге я подняла телефон и незаметно послала Стиву сообщение «Я ничего ей не сказала».