Текст книги "Одна беременность на двоих (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 50 страниц)

Annotation

Делить комнату с подругой уже труд, а если она ещё и беременна непонятно от кого, то порой просто невыносимо. Девять месяцев, конечно, не бесконечный срок, если дни и ночи не заняты докторами, анализами, беременными страхами и немножко учёбой. Кажется, что ты сама уже беременна, настолько влезаешь в шкуру подруги или скорее отца ребёнка. Что же я буду чувствовать на родах? Если, конечно, не свихнусь раньше, узнав, кто отец!

Глава первая «Плюсик»

Глава вторая "Кровь"

Глава третья "Малинка"

Глава четвертая "Кашель"

Глава пятая "Первый визит к доктору"

Глава шестая "Бугорок"

Глава седьмая "Страхи"

Глава восьмая "Психопатка"

Глава девятая "Мы – это я и ты"

Глава десятая "Две буки"

Глава одиннадцатая "УЗИ"

Глава двенадцатая "Экватор"

Глава тринадцатая "Поправка отношений"

Глава четырнадцатая "Ночные и дневные кошмары"

Глава пятнадцатая "Дурацкий поцелуй"

Глава шестнадцатая "Предложение Аманды"

Глава семнадцатая "Филиа"

Глава восемнадцатая "Натурщица"

Глава девятнадцатая "Индюшка"

Глава двадцатая "Собака"

Глава двадцать первая "Жизнь не сахар"

Глава двадцать вторая "Ноющая боль"

Глава двадцать третья "Материнство"

Глава двадцать четвертая "Долгая дорога в зиму"

Глава двадцать пятая "С горы вниз"

Глава двадцать шестая "Кофе со льдом"

Глава двадцать седьмая "Проверка на вшивость"

Глава двадцать восьмая "Сила огня"

Глава двадцать девятая "Разговор по душам"

Глава тридцатая "Чувство вины"

Глава тридцать первая "Запах корицы"

Глава тридцать вторая "Стена лжи"

Глава тридцать третья "Материнское чутье"

Глава тридцать четвертая "Куда уходят сказки"

Глава тридцать пятая "Виски с кофе"

Глава тридцать шестая "Запах хвои"

Глава тридцать седьмая "Китайская мудрость"

Глава тридцать восьмая "Запах гари"

Глава тридцать девятая "Поспешишь, людей насмешишь"

Глава сороковая "Главное верить, что боль не навсегда"

Глава сорок первая "Новый год в объятьях Сан-Франциско"

Глава сорок вторая "Ночное наваждение"

Примечание к части

Глава сорок третья "Кривое зеркало"

Глава сорок четвертая "Пленер в греческом стиле"

Глава сорок пятая «Первый день учёбы»

Глава сорок шестая "Запах бананового хлеба"

Глава сорок седьмая "В гостях у Миссис Винчестер"

Глава сорок восьмая "Что это? Случай? Наваждение? Или знак?"

Глава сорок девятая "Разговор под острым соусом"

Глава пятидесятая "Решение судьбы"

Глава пятьдесят первая "Жизнь в планах"

Глава пятьдесят вторая "Домашний попкорн"

Глава пятьдесят третья "Праздник для Аманды"

Глава пятьдесят четвёртая "Полные руки ракушек"

Глава пятьдесят пятая "Ещё немного, ещё чуть-чуть"

Глава пятьдесят шестая "Первая фотография"

Глава пятьдесят седьмая «Цена ответственности»

Глава пятьдесят восьмая "Хорошая встряска"

Глава пятьдесят девятая "Безумное предложение"

Глава шестидесятая "Шайба в свои ворота"

Глава шестьдесят первая "Незнакомые родители"

Глава шестьдесят вторая "Как кровь для шоколада"

Глава шестьдесят третья "Родительская фантазия"

Глава шестьдесят четвёртая "Не такие, как все"

Глава шестьдесят пятая "Цирк да и только!"

Глава шестьдесят шестая "Как разбиваются надежды"

Глава шестьдесят седьмая "Дождь с примесью слёз"

Глава шестьдесят восьмая "Сын Луны и прочие обиды"

Глава шестьдесят девятая "Чаепитие состоялось"

Глава семидесятая "Ещё рано! Только не сейчас!"

Глава семьдесят первая "Час Икс"

Глава семьдесят вторая "Ты себя ещё не знаешь"

Глава семьдесят третья "Хи-ха-ху"

Глава семьдесят четвёртая "Когда же уже "оно"?"

Глава семьдесят пятая "Самая длинная ночь"

Глава семьдесят шестая "Первый день втроём"

Глава семьдесят седьмая "Путь в новую жизнь"

Глава семьдесят восьмая "Крупицы сна и капли молока"

Глава семьдесят девятая "Первый месяц"

Глава восьмидесятая "Минус дура"

Глава первая «Плюсик»

Хотелось крикнуть – дура! Да так громко, чтобы Аманда наконец проснулась и здраво взглянула на мрачную картину, которую рисовать ей придётся с этого дня всю жизнь лишь в сером монохроме без какой-либо надежды выписать последний слой в тёплой палитре. Никогда! Никогда! Никогда!

– Слышишь, никогда жизнь не будет прежней!

Я хотела хлопнуть дверью, пробежать длинный коридор и, не дожидаясь лифта, ринуться вниз по пожарной лестнице и нестись дальше по улице, вдоль безлюдных тротуаров, чтобы в ушах стоял гул проносящихся мимо машин, а не её дурацкий радостный смех. Радоваться нечему! Абсолютно нечему! Она губит свою жизнь на корню. Берёт скальпель и безжалостно срезает цветок!

Но я не двинулась с места и молча смотрела на её крашеную рыжую макушку, не желая спускаться взглядом к рукам. Длинные пальцы с облезающим маникюром третий день сжимали один и тот же предмет – палочку теста на беременность. С плюсиком! Чёрт возьми! Невероятно! Моя подруга беременна!

– Позвони ему. Сообщи о ребёнке.

Аманда мгновенно вскинула на меня большие глаза и будто выплюнула:

– Никогда!

Она вновь взглянула на тест и продолжила абсолютно безразличным тоном:

– Мы расстались давно, сразу после школы, и я не собираюсь пускать его обратно в свою жизнь. Я ещё раз повторю: мы переспали друг с другом, потому что выпили слишком много пива. Я была пьяна, понимаешь?

– Но ведь теперь есть ребёнок. Чёрт возьми, ребёнок!

Я рухнула на пол и принялась судорожно хватать пальцами короткие ворсинки напольного покрытия.

– Сомневаюсь, что он ему нужен. Зато абсолютно уверена, что моему ребёнку… Слышишь, только моему, такой отец не нужен.

– Но как, как ты думаешь растить его? На какие шиши?! У тебя даже страховки нет, чтобы покрыть роды. Ты знаешь, сколько они стоят? Тридцать тысяч! И это только за больницу, а сколько ещё берет врач за свои услуги и лаборатории за тесты! Аманда, открой глаза!

– Я пойду к акушерке, это дешевле.

– Аманда! Какая к чёрту акушерка! На тот свет собралась, да ещё в такой милой компании!

– Я не дура, Кэйти. Я понимаю, на что иду. И не надо рассказывать мне страшилки. Я вчера отослала документы на государственную страховку, она полностью покроет роды. А ребёнок, чтоб ты знала, при рождении получает бесплатную страховку от штата, – добавила Аманда совсем тихо, продолжая одной рукой сжимать палочку теста на беременность, а другой поглаживать ещё абсолютно плоский живот, выглядывавший из-под короткой майки.

Непонятно, отчего я взмокла больше: жары или нервов. Третий день я пыталась понять, как разумная двадцатилетняя девушка могла оказаться в такой идиотской ситуации и как ей можно помочь из неё выпутаться. Третий год мы снимали на двоих квартиру и проводили вместе всё свободное время. Я не могла стоять в стороне и спокойно смотреть, как она принимает самое неправильное в жизни решение – растить ребёнка одной.

Я стащила футболку и обтёрлась ею. Воздух закипал вокруг меня, но я продолжала сидеть на полу полуголой в надежде привлечь внимание Аманды. Она молчала и явно что-то обдумывала. Быть может, она наконец поднимется с дивана и позвонит отцу ребёнка. Она обязана это сделать. Я готова просидеть в позе йога хоть до утра, только бы она позвонила. И плевать, что не закончу домашку по живописи. Я почти не спала все выходные и могу сослаться на плохое самочувствие, мои глаза мне подыграют. А если грымза заартачится, я просто отпишусь от её класса и плевать на деньги. Я хоть в лепёшку расшибусь, но не получу от неё хорошей оценки. Мою работу в классе она разнесла в пух и прах. Впервые я не услышала стандартного – неплохая попытка. Она сказала правду. И мне надо говорить Аманде правду, потому что от ребёнка, как от живописи, не отписаться. Сейчас я выложу последний козырь.

– Допустим, у тебя будет страховка. А жить-то как, на пособие? Ты даже такую комнатуху не снимешь. А еда, одежда? Я уже молчу про кружки и детский сад. Как ты собралась сводить концы с концами?

– Послушай, Кейти, я не собираюсь бросать учёбу. Этот семестр я точно доучусь и даже зимний интенсив. А потом возьму на год академку и стану фрилансером. Я не одна такая! Люди выкручиваются и из худших ситуаций!

– Зачем тебе это, Аманда?! Зачем? Сделай аборт и спокойно учись. Построишь карьеру, встретишь нормального мужчину и родишь ему троих детей, когда придёт время. А сейчас сделай аборт!

– Ты дура!

Аманда смогла произнести это слово. Она схватила с дивана подушку и запустила в меня. Я не стала уворачиваться, спокойно приняв удар в лицо. Подушка упала мне на колени, и я прижала её к животу, прикрыв обнажённую грудь.

– Прости, – тихо извинилась Аманда и прошла на кухню, чтобы налить из кувшина воды. – У меня теперь будут частые перепады настроения. Так что если ты не хочешь усложнять себе жизнь, нам стоит разъехаться.

– Разъехаться?!

Я вскочила на ноги, отбросила к дивану подушку и направилась на кухню, не заботясь о том, что в голом виде ходить туда не принято.

– Вот так просто? Ты выгоняешь меня? А я-то думала, мы подруги!

Я глядела на неё с вызовом. Я ждала ответа, а она спокойно пила воду.

– Мы подруги, – произнесла наконец Аманда, ополоснув стакан. – Именно поэтому я не хочу вешать на тебя свои проблемы. Я хочу, чтобы ты спокойно доучилась, сделала карьеру, встретила парня мечты и родила ему троих детей.

Я раскрыла рот, но даже не сумела выдохнуть.

– А мне дала спокойно родить одного единственного, – продолжила Аманда. – Если бы моя подруга забеременела, я бы поддержала любое её решение. Понимаешь, это моё решение, моя жизнь и мне лучше знать, что делать с моим ребёнком.

– Хорошо, – выдохнула я и, почувствовав дрожь в ногах, ухватилась растопыренными на манер хищной птицы пальцами за выложенную плиткой столешницу. – Я больше не скажу и слова.

– В плане?

– Что в плане? Я буду молчать, потому что ты ставишь мне такое условие. Я всю жизнь мечтала о сестре и нашла её в тебе и потому мне не безразлична твоя судьба и судьба малыша, которого ты обрекаешь на чёрт-те какое существование. Но я буду молчать, потому что ты не желаешь меня слушать.

– Кейти, успокойся. Мне не шестнадцать! Я понимаю, что делаю. Я рожу ребёнка и стану ему хорошей матерью. А сейчас не нервируй меня. Мне это вредно!

Аманда опять наполнила стакан до краёв и осушила одним залпом. Я следила за её этими такими обыденными движениями, словно смотрела красивый черно-белый фильм. Именно черно-белый, потому что на душе оставалось погано и серо. Серо до ужаса, и с каждым днём этот серый ком будет увеличиваться, и скоро никакие майки на него не налезут. Я смотрела, как прозрачная струйка течёт по подбородку Аманды и капает вниз, на напольную плитку, и следила за её падением с совершенно дурацкой улыбкой.

– Ну вот, Кейти, ты снова улыбаешься.

Я вскинула глаза. Аманда шла ко мне, медленно, будто плыла. Руки, словно крылья, обвились вокруг моего обнажённого тела. Я прижалась к её майке, осторожно опустила голову на острое плечо, и мне вдруг стало очень спокойно, словно этот плюсик на тесте был дурацкой шуткой. Нет, Аманда поспешила развеять мои грёзы.

– Я справлюсь, вот увидишь. Ты, главное, верь в меня.

Аманда отстранилась, и я увидела, что на бирюзовых глазах блестят слёзы. Только в них чувствовалась радость, не печаль. Почему она так рада этой беременности? Аманда явно что-то не договаривает.

– Конечно, всё будет хорошо, – ответила я с опозданием. – Я с удовольствием буду подтирать за тобой блевотину.

– А я буду стараться не промахиваться мимо унитаза.

– Договорились! – бросила я уже через плечо, направляясь в ванную комнату.

Я скинула шорты и трусы, такие же мокрые, что и несчастная майка, и, задвинув стеклянные дверцы ванны, с радостью подставила потное тело под холодные струи воды, не дожидаясь, когда та нагреется. Я положила руку на живот, как делала Аманда, втянула его, а затем надула, снова втянула и надула, пока не почувствовала внизу живота тянущую боль. Месячные! Вот я и веду себя, как жуткая истеричка. И вообще у Аманды всего пять недель беременности. Ещё может случиться выкидыш, и все будет, как прежде. Как прежде…

Глава вторая «Кровь»

У меня ныл не только живот. Болела каждая клеточка тела. Ещё никогда во время месячных мне не было так плохо! Я не позволила Аманде собрать диван и второй час комкала простынь, не отнимая от живота коленей. Иногда каталась от края к краю в позе эмбриона и постанывала. Стонала в голос. «Талейнол» не действовал, «Адвил» тоже. Каждый час новая прокладка, а старую хоть выжимай. Откуда только во мне столько крови и что будет, если месячные никогда не прекратятся?

Последний поход в туалет чуть не закончился обмороком. Зашумело в ушах, засветилось в глазах – и почернело, а потом я нащупала плечо Аманды. Она, как кошка, спрыгнула с дивана и подлетела к раковине за мгновение до того, как я чуть не грохнулась головой на плитку, и дотащила меня до дивана. Теперь я лежала и стонала, как последняя идиотка, не в силах сдержаться. Голова раскалывалась, подташнивало, жутко тянуло живот. Даже простое выпрямление ног вело к нестерпимой боли.

– Как ты рожать-то будешь, Аманда…

Я тыкалась носом в бедро беременной подруги, а она гладила меня по холодному лбу. В комнате почти не осталось воздуха. Я потребовала выключить старый кондиционер, шум которого взрывал мой воспалённый мозг, а до вентилятора под потолком было слишком далеко. О, боже, какая же я эгоистичная тварь, что позволяю Аманде обмахивать себя тетрадкой, но мне слишком плохо, чтобы быть хорошей. Другой рукой она держала учебник по истории искусств и читала вслух заданную главу.

– Бесполезно, всё бесполезно… – Стон выходил из груди с хрипом. – Я ничего не понимаю, ничего не запоминаю, да и лекцию всё равно пропущу. Я вообще не доживу до завтра…

Аманда улыбнулась, показав идеально ровные и идеально белые зубы, которые не могли создать никакие ортодонтические скобы и отбеливающие пластины – такие зубы природа выдаёт лишь гетерам, чтобы было с кого ваять богинь. И вот эта богиня сидела рядом и обмахивала меня тетрадкой.

– Почему плохо мне? – я мученически прикрыла глаза; даже слабый свет превращался в моей голове в сотню острых ножей. – Это тебя должно тошнить, это у тебя должна болеть голова… Не у меня! Это я должна сидеть и обмахивать тебя, а не ты меня.

– Да успокойся ты в самом-то деле! – Аманда не со злости, но чувствительно стукнула меня по затылку тетрадкой. – Лучше послушай. Последний абзац я читаю уже в третий раз, а именно из него будут вопросы на тесте.

– Говорю ж – бесполезно. Брось. Учи сама, а мне позволь спокойно умереть.

– Хватит уже жалеть себя! У меня, может, тоже болит, но я не собираюсь умирать!

Я тут же открыла глаза и уставилась в загорелое лицо Аманды.

– Что у тебя болит?

– Ну… – Аманда отвела глаза. – Там же, где и у тебя.

– Ты что, серьёзно?

Я скинула простынь и, отбросив в сторону учебник, схватила Аманду за плечи.

– Где у тебя болит?

Аманда закусила губу и прошептала:

– Там, внизу. И ещё… На трусах красные пятна.

Сердце моё упало. Я с ужасом вспомнила свои недавние мысли о том, как было бы хорошо, если бы Аманда потеряла ребёнка. Меня бросило в жар. Тонкая хлопковая майка сразу прилипла к спине. В горле пересохло, и я не сказала, а проскрипела:

– Ты доктору звонила?

Аманда взяла координаты врача у только что родившей женщины с прошлого курса по живописи и назначила визит через три недели. Тогда у неё будет ровно десять недель с последних месячных.

Аманда кивнула.

– Мне дали поговорить с медсестрой. Она сказала, что это нормально, должно пройти. А если не пройдёт, то это естественный отбор.

– Что такое естественный отбор?

– Ну, – Веко Аманды дрожало. – Это нормально, если до двенадцатой недели происходит выкидыш. Это значит, что с эмбрионом не всё хорошо.

Теперь у неё тряслась и нижняя губа. Я обняла Аманду и прижала к себе, как можно сильнее. Настолько, что даже почувствовала вздрагивающую грудь подруги словно свою собственную. Её острый подбородок врезался мне в плечо, но я игнорировала боль, не думая отстраняться. Я гладила Аманду по спине и шептала всякий бред – благо Аманда всё равно меня не слушала. Она плакала.

Как можно быть настолько слепой, чтобы не видеть, что творится с подругой, которую сама же назвала сестрой? Ты стонешь от обычных месячных, а она даже словом не обмолвилась о настоящей боли и страхе. Аманда! Я выкрикнула её имя, отстранила от себя, сжала мокрое лицо ладонями так, что на щеках появились складочки, и принялась целовать, как ненормальная, покрывая нос, лоб, щеки короткими поцелуями, будто старалась стереть всю горько-солоноватую влагу с прекрасного лица богини. И уже плакала сама, и наши слезы смешались в единый поток, руки сплелись за спинами, и вдруг… Наши губы встретились – и мы обе, испугавшись, отпрянули друг от друга. Аманда даже провела тыльной стороной ладони по своим губам, как бы стирая след моего поцелуя.

– Прости, – сказала она тихо, взяла учебник и ушла за стол.

Я долго глядела на макушку с рыжим конским хвостом, возвышавшуюся над спинкой высокого кресла. Я привыкла видеть Аманду сгорбленной над столом, а сейчас она сидела подобно древнегреческой богине, о которой читала в учебнике. Или же делала вид, что читает. Пять минут мы молчали – она над учебником, а я – вытирая губы о подушку. Хотелось плакать, но теперь я не знала причину слёз. Боль в животе отпустила. Наконец подействовала смертельная доза обезболивающего.

– Послушай, Кейти.

Я услышала шум поворачивающегося кресла, но не оторвалась от подушки.

– Извини, если лезу не в свои дела, – продолжила Аманда, поняв, что я не повернусь. – Почему у тебя нет парня?

Я ожидала любого вопроса, но не этого. Я резко села и обхватила руками колени.

– Можешь не отвечать, – тут же бросила Аманда и крутанула кресло обратно.

– Мне просто никто не нравится, – ответила я с опозданием.

– Даже Мэтью? – Аманда вернула кресло обратно. – Мне кажется, он положил на тебя глаз ещё в прошлом году, когда мы вместе брали введение в дизайн, разве нет?

Я пожала плечами.

– Я не заметила. Да и он мне не нравится.

– А когда у тебя последний раз был секс?

– Позапрошлым летом, – тут же ответила я, будто заученный урок. – Мы отправились компанией в поход, и когда все разбрелись по палаткам, у меня не осталось выбора.

– Как это – не осталось выбора? Тебя принудили?

Лицо Аманды напряглось. Она даже побледнела под глубоким загаром.

– Нет, меня никто не принуждал. Но если все этим занимаются, не могу же я сидеть одна у потушенного костра. Да и парень был ничего.

– И вы что, с ним потом больше не встречались?

– Нет. Правда, он взял номер моего телефона и даже пару раз звонил, но мне как-то… Ну, не было нужно.

– Он был у тебя первым? – продолжала допрашивать Аманда.

Я даже напряглась. Два года она не позволяла себе задавать подобные вопросы. Мы с ней вообще секс не обсуждали. Даже странно как-то, две девчонки живут бок о бок и ни слова не говорят о парнях и главное – не водят их к себе. Да, Аманда тоже ночевала дома каждую ночь. Значит, секс у неё был только на каникулах. Как и в этот раз.

– Не хочешь, не отвечай, – бросила она зло.

– Да нет, я просто… Он не был первым, он был вторым. Я в школе встречалась с парнем, но он уехал учиться в Бостон.

– И ты ждёшь его возвращения?

– Нет, не жду. Думаю, мы расстались насовсем. Говорю же, мне это как-то совсем не нужно.

– Как это, не нужно?

– Ну как, – кажется, у меня пылали не только уши. – Мне даже не хочется кого-то поцеловать…

– Но ты только что поцеловала меня.

Я даже ахнула в голос. Я ведь просто хотела её утешить. Это был порыв души, а не то, о чём она подумала.

– Я хотела тебя успокоить, – озвучила я мысли. – Вот и всё. Ты думаешь, что я… Ты думаешь, мне нравятся девочки, поэтому я не встречаюсь с парнями?

Аманда уткнулась в учебник. Я тоже отвернулась к стене. Меня душили слезы, но я не хотела разреветься, подтверждая мысли Аманды. Я не сделала ничего дурного. Я просто поцеловала её, как поцеловала бы сестру.

Через десять минут Аманда поднялась и прошла на кухню. Я продолжала буравить взглядом спинку дивана.

– Приготовить тебе салат и тост? Ты ничего не ела сегодня. Хочешь, чай заварю?

– Хочу, – быстро ответила я, понимая, что совместная трапеза – лучший способ помириться, если мы всё же поругались из-за этого дурацкого поцелуя.

Я доползла до края дивана и коснулась пальцами ворсинок напольного покрытия, затем попыталась подняться. Поняв, что меня не качает, я сделала шаг по направлению к кухне.

– Зачем встала? Ещё ничего не готово, – остановила меня Аманда.

– Я помогу.

Доковыляв кое-как до вечно пустого холодильника, я достала пластиковый пакет с нашинкованными овощами и сметанную заливку. Аманда включила чайник и поставила на столешницу тарелки.

– Прости меня, Аманда, – начала я первой. – Обещаю больше никогда не целовать тебя, если тебе так противно.

– Мне наоборот не противно.

Я чуть не села мимо стула, но Аманда нисколько не смутилась.

– Я на секунду представила себя парнем, и мне стало так хорошо, а потом вновь стала собой, и мне стало страшно, что ты… – Аманда лишь на секунду замолчала, она не думала останавливаться, и я во все глаза смотрела на неё, ожидая продолжения. – Я испугалась, что ты решишь жить с Мэтью… Я предложила тебе разъехаться, но этого я боюсь больше всего. Боюсь, что ты уйдёшь, и я останусь одна.

Я спрыгнула со стула и обняла Аманду, чувствуя, что она сейчас выронит вилку.

– Я никуда не уйду, слышишь? Я буду с тобой всю беременность. У нас же контракт до мая, а рожать тебе в апреле, так ведь?

Она кивнула.

– А если вернётся твой бывший?

– Да не вернётся он, и вообще… Какая разница?! Мы ведь подруги!

– А если я потеряю ребёнка…

Тут я промолчала, потому что хотела закричать: «Это будет праздник!» Это самое лучшее, что может с тобой случиться. Если тебя предал мозг, то пусть тело примет верное решение и выкинет этот несчастный эмбрион. Но вслух я это не сказала. Я молча заправила салат, а ночью легла спать на самый край и впервые пожалела, что, экономя место, мы спим на одном диване. Если я ненароком коснусь её ноги, а сплю я ужасно неспокойно, она может подумать, что я делаю это нарочно. Я вся сжалась на манер ребёнка, которого впервые оставили засыпать без ночника, и не стала сдерживать набежавшую слезу. Слёзы обиды текут бесшумно, и я была спокойна за безмятежный сон Аманды. Если беременные вообще способны быть безмятежными.

Глава третья «Малинка»

Я нарезала зелёное яблоко мелкими ломтиками и принесла Аманде на диван. Вместо благодарности, она только больше натянула на голову подушку, а когда я отобрала её, зажала нос пальцами и прогнусавила:

– Убери!

– Съешь! Это должно помочь!

Мне даже показалась, что я сказала это голосом мамы. В детстве она постоянно пыталась засунуть в меня очередное противное народное средство вместо сладкого аптечного сиропа от кашля. Аманда вновь завладела подушкой и теперь держала на лице обеими руками.

– Убирайся вместе с яблоком, – провыла она, будто из бункера.

– Я вычитала в интернете, что если съесть, не вставая с постели, зелёное яблоко, тошнить не будет, – продолжила я яблочную атаку.

Аманда тут же запустила в меня подушкой. Я едва успела спасти блюдце от неизбежного падения.

– Попробуй, чего стоит-то? Есть-то надо! И ещё я вычитала…

– Хватит! – завизжала Аманда с закрытыми глазами, заткнув уши пальцами.

– Ну и ладно, – театрально сдалась я. – Тогда не скажу, что твой малыш уже размером с малинку.

– Что?

Аманда отняла от ушей руки. Я с улыбкой протянула ей кусочек яблока.

– Лучше бы таблетку дала, – простонала Аманда, проглотив яблоко.

– Даже не надейся. Ты сейчас полежишь ещё минут десять. А я пока сварю овсянку, а потом мы пойдём гулять, пока ещё не очень жарко.

Уже неделю мы вставали в шесть утра, потому что не могли толком спать. Аманда чуть ли не каждые пять минут бегала в туалет, и я со страхом каждый раз ждала её возвращения, чтобы убедиться в отсутствии крови. И как только засыпала вновь, она тотчас перебиралась через меня, и всё шло по кругу. Аманда хотела лечь с краю, чтобы не тревожить меня. Какое там не тревожить! Она топала, как слон, и спала, выставив перед животом руки, словно тот уже был размером с мяч для фитнеса. Так я могла хотя бы свесить на пол ноги. Но Аманде я сказала, что просто боюсь, что она ненароком свалится с дивана, а падать ей категорически воспрещается.

– Я не буду есть овсянку, я её ненавижу! – противно завизжала Аманда. – Меня мать всю школу ей кормила!

– Овсянка намного полезней и вкуснее хлопьев, которыми из-за вечной спешки пичкала меня моя мать. Были бы они шоколадные, а то выбирала гадость без сахара, красителей и прочей хрени, которую нормальный ребёнок в рот засунуть не мог. После завтрака всегда хотелось бежать в туалет.

– Мне сейчас постоянно этого хочется, особенно после твоей овсянки…

– Не наговаривай на мою овсянку, – притворно разозлилась я. – Ты ешь её третье утро, и тебя ни разу не вырвало. Заметила? Опять же – спасибо любимому интернету.

Я поставила на диван блюдце и пошла на кухню. Все пакетики с овсянкой быстрого приготовления из-за жутких вкусовых добавок отправились в мусор. Теперь мы будем есть только натуральное. Я купила обычные хлопья и измельчила в блендере – они тоже варились всего пять минут. Первый раз Аманда заявила, что зубы у неё ещё на месте, на что я ответила:

– Привыкай. Тебе придётся доедать подобное за ребёнком.

Когда я переставила кастрюльку с готовой кашей на холодную конфорку, Аманда, пошатываясь, дошла до барной стойки, звякнула пустым блюдцем и вскарабкалась на высокий стул. Такая несчастная и совершенно разбитая! Загар пропал, появились мешки под глазами и мимические морщинки в уголках рта. И главное – вот уже неделю она не улыбалась. Я успела соскучиться по её улыбке, такой милой и естественной. Аманда умела улыбаться, а я на всех детских фотографиях была похожа на Чеширского кота, потому теперь старалась держать рот закрытым.

Однако сейчас, проклиная всё на свете, я улыбалась в надежде вызвать у подруги ответную улыбку, но тщетно. Аманде было плохо, и она не могла улыбаться, хотя и понимала, что у этого «плохо» хорошая подоплёка – организм полным ходом перестраивается на беременное состояние. Значит, выкидыша уже можно не бояться. Я, кажется, изучила все сайты о беременности и даже заказала бесплатные журналы для будущих мам, пока Аманда между приступами тошноты пыталась закончить наброски предметов, находившихся в комнате.

Я поражалась её упорству. Имея уважительную причину не делать домашку, она упрямо стремилась стать лучшей в классе. Ладно, старика-историка ничем не проймёшь, но старуха по рисунку всегда по-человечески подходила к проблемам со здоровьем. Только вот Аманда зачем-то решила скрывать беременность, списывая плачевный вид на предменструальное недомогание.

Мне тоже пришлось глотать овсянку. Она комом вставала в горле, но я улыбалась, пытаясь счастливым видом подбодрить Аманду, у которой каждая ложка действительно сопровождалась рвотными позывами. Она собирала кашу к центру тарелки, чтобы визуально уменьшить количество и обмануть несчастный мозг. Я придвинула к ней чашку с ромашковым чаем и предложила запивать кашу маленькими глотками. Она так на меня глянула, что я обязана была рассыпаться в прах. Только я спокойно допила чай, ополоснула тарелку и поставила в посудомойку.

– Я приму душ, пока ты ешь, и пойдём гулять.

Я дождалась, когда вода нагреется, и с блаженством подставила под горячие струи сначала спину, затем лицо. Скрежет стеклянной дверцы заставил меня распахнуть глаза, и я увидела Аманду с обнажённой грудью. Собственно грудь я увидела первой и недоуменно заморгала глазами.

– Можно к тебе в душ? Я боюсь одна, вдруг голова закружится…

Я кивнула, потому что от неожиданности просьбы утратила дар речи, и вжалась в угол, чтобы пропустить Аманду под воду. Однако соприкосновения тел избежать не удалось. Мы спали на одном диване, но никогда не переодевались друг перед другом. Совместный душ разбередил во мне девчачьи комплексы. Я прекрасно помнила, как краснела уже в пять лет, когда отец брал меня в мужскую раздевалку, думая, что я ещё маленькая, чтобы стесняться. У меня аж плечи задрожали, будто я всем телом влезла в коробку с высоким напряжением.

– Тебе холодно? – виновато осведомилась Аманда, заметив мои конвульсии.

– Я в порядке, – тут же выпалила я и покраснела. Впрочем, я уже была вся красная, потому что мылась, как всегда, под кипятком.

Я старалась не смотреть на Аманду. Даже глаза прикрыла, как делала под душем, куда отец запихивал меня вместе с братом. Но даже с закрытыми глазами я отчётливо видела обнажённую фигуру Аманды – я досконально изучила её ещё весной, когда мы позировали друг для друга обнажёнными. Полторы недели, которые прошли с появления злополучного плюсика, я не сводила с неё глаз, ища беременные изменения, хотя и понимала, что живот появится ещё не скоро. Но вот грудь, как было написано в интернете, действительно стала больше – может, потому Аманда перестала носить бюстгальтер. Ещё я отметила то, на чём раньше не заостряла внимания. Пупок у неё впалый, а не выпирающий, как у меня, и второй палец на ноге больше первого, коленки очень острые… И всё равно великий Лисипп на коленях умолял бы её позировать для статуи Афродиты – ну, быть может, попросил немного поправиться. Худоба стала более заметной, и если Аманда будет продолжать ничего не есть, во что она превратится к концу месяца?

Я продолжала жаться в угол, но теперь открыла глаза. Лопатки выступали ещё сильнее и впадины на ягодицах стали заметнее. Сколько она сбросила за неделю токсикоза? Я, кажется, только набрала, потому что пришлось доедать всю еду, что мы брали с собой на учёбу. Если так пойдёт дальше, без утренних пробежек я не влезу к зиме в джинсы. Ужас…

– Передай мне, пожалуйста, мочалку и гель.

Я и не заметила, как Аманда повернулась ко мне лицом. Я, будто проснувшись ото сна, спешно схватила мочалку и тюбик с гелем одной рукой, но не удержала и ощутимо получила по пальцам. Я даже вскрикнула и поджала ногу. Аманда нагнулась за гелем и проехалась бедром по моей ноге. Я шарахнулась в сторону и больно саданула плечо о полочку с шампунями, но сумела не вскрикнуть. Чёрт возьми, да что же со мной происходит, чего я так нервничаю?

– Потрёшь мне спину?

В голосе Аманды не слышалось вопросительной интонации, и, протягивая намыленную мочалку, она не ждала отказа. Дрожащей рукой я прикоснулась к спине Аманды, и мочалка молнией прошлась от шейных позвонков вниз до копчика, а потом вывела круги под лопатками тоже со скоростью света. Я присела к её ногам, и когда Аманда нагнулась, чтобы выхватить у меня мочалку, я приготовилась к упрёкам, но она лишь тихо сказала:

– Спасибо, дальше я сама могу.

Я кивнула – язык прилип к гортани, и я выскользнула из ванны, наплевав на пузырящуюся на теле пену – её сотрёт полотенце! Подо мной образовалась лужа, и после себя я принялась вытирать полотенцем пол. Вода в душе перестала течь, дверца взвизгнула, и показалась Аманда, красная, как и моё отражение в зеркале. Я тут же схватила её руку. Дура, надо было сделать воду прохладней!