Текст книги "Просроченное завтра (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 49 страниц)
Он молча потряс головой, потому что язык отказывался говорить «нет». Но нет, он не переступит порога ее комнаты. Он останется зрителем.
– Спокойной ночи, – наконец поборол он дурацкую немоту. – Мы в воскресенье вернемся. Еще сможем обсудить понедельник.
– Конечно, – улыбнулась Полина и затворила за собой дверь.
Макс пошел к своей комнате, но на пороге понял, что не разулся и снова забыл гитару. Он вернулся к дверям, надел тапочки и схватил чехол с такой злостью, что сам испугался за инструмент. Нет, гитара ни в чем не виновата. Виноват тот, кто не умеет ей зарабатывать деньги. Сестра сейчас принесет вдвое больше него. А что Аленка умеет – а ничего.
Глава 10 «Материнские наставления»
В электричке оба молчали, уткнувшись в газету с кроссвордом. Однако мысли не желали сосредотачиваться ни на словах по вертикали, ни на словах по горизонтали, и находили лишь одну точку соприкосновения – они решили не лгать матери. Ложь камнем свалилась с плеч, освободив место для новых проблем. Алена не могла выкинуть из головы слова Александра Сергеевича о том, что она понравилась Стасу. Деньги лежали в сумке. Она отдаст их матери, оставив себе лишь на проезд и немного на еду, о чем обязательно сообщит ему в понедельник. Пусть не думает, что ее вот так просто задобрить. Плавали, знаем цену подаркам.
А Макс думал о Полине. О том, что скорее всего повел себя на темной лестнице как-то не так. Не по-мужски. Досада на себя подстегивала, точно хлыстом, так что от станции он бежал резвым жеребцом, да и Алена не отставала, хотя тоже несла достаточно тяжелый рюкзак, накупив домой разных вкусностей – от колбасы твердого копчения до «ленинградского набора» пирожных. О деньгах сестры он старался не думать. Он заколачивал эти мысли подошвами в песок. Уснуть и проснуться в воскресенье вечером уже в своей комнате – вот о чем он сейчас мечтал. Ночью он спал от силы часа три – все думал о Полине и о том, что могло произойти, если бы не тот парень. Он настоящий герой… А вот сумел бы он сам броситься на помощь незнакомой девушке, понимая, что рискует жизнью? Или же не незнакомке, просто Полина нагло врет. От бессильной ярости Макс еще прибавил шагу, но даже на бегу и сонными глазами заметил Серегу. Алена же прошла мимо и даже не обернулась.
– Вы теперь и не здороваетесь?
Алена остановилась и уставилась в спину незнакомого ей человека. Неужели Серега так изменился за те полгода, что она его не видела? Она не приближалась к конюшне, со школы шла прямо домой и училась, училась, училась… Этот тощий с опухшим лицом человек некогда был самым симпатичным парнем среди конюхов. О чем думает мать? Его же надо спасать…
– Я его не узнала, – не своим голосом проговорила Алена. – Он просто ходячий труп. И он нас тоже не узнал, по ходу.
– Тебе его жалко? – спросил Макс и понял, что даже с сестрой говорит глупости. Она же его любила. Но сейчас на лице только растерянность. Ни капли боли и сожаления. Как быстро перегорает у баб.
– Конечно, жалко, но ты сам сказал забить.
Да, он так сказал. Только не из-за жестокости, а из-за боязни за сестру. Он не поверил, что Серега не пытался подсадить Алену, хотя ее вены и были чистыми.
– И ты забила?
– Да, – ответила Алена так же жестоко, как и он спросил. – У Сереги было все, и он сам от всего отказался. Мне его жалко по-человечески, но он лузер. Считаешь теперь, что я должна была стать его сиделкой?
Макс решил промолчать – он говорил, беги от него!
– Я звала его к врачу, но он сказал, что сам со всем справится. Вот пусть и справляется дальше. Два раза помощь не предлагают.
– Но ты его любила… – Макс не сумел поймать очередную глупость до того, как она сорвется с языка.
– Никогда я его не любила, – ответила Алена и прибавила шагу. – Мне было просто интересно, как это, и все. Не сомневаюсь, что и тебе тоже…
Она на два шага была впереди, и слова стелились за ней шлейфом, а он втаптывал их в пыль. Она пела совсем другую песню у него на груди. Когда же она лгала – тогда или сейчас?
– И что ты почувствуешь, если он умрет?
Алена не обернулась, но ответила, и слова пощечиной прошлись по щеке Макса.
– Ничего. Для меня он давно умер. Но я поплачу. По его матери. Вот ее мне жалко. Его же – ни на грамм.
А Максу было жалко. Жалко, что он вообще начал этот разговор. Пусть уж душа сестры остается потемками. Если она легла в постель к деревенскому парню ради интереса, то не ляжет ли она к городскому ради денег? А что ее остановит? Или кто? Только не он! Если она в шестнадцать не мечтала о любви, то ожидать от нее розовых свинок сейчас как-то глупо! Почему она собственно должна отличаться от тех, кто просто так оставался с ним на одну ночь и никогда не возвращался. Одна ему честно сказала – зачем общаться? Вдруг ты мне понравишься в разговоре, а в постели никак, а без секса никуда. Наверное, с ним и было никак. Или он подходил лишь для одной ночи, а встречались с теми, кто не только танцует, но и платит за танец. Но неужели Аленка такая же… Не может быть!
И мать с бабкой точно так не думали. Во всяком случае до того, как их дочка и внучка не начала разгружать рюкзак.
– Ты только день проработала… – сцепила перед собой руки мать.
Алена тоже поджала губы.
– Они узнали, что я еду к вам, и дали аванс.
– Они? – не унималась мать, а бабушка так на стул и не села.
– Хорошо – он. Станислав Витальевич. Теперь довольна моим ответом?
– Я совсем недовольна.
– Тогда возьми вот это, – Алена протянула матери семьсот рублей. – Нам с Максом хватит до зарплаты.
Но мать не взяла. Пришлось положить деньги на стол и придавить чашкой.
– Много у тебя еще таких? – спросила мать тем голосом, каким обычно требовала у учеников достать шпаргалки.
– Нет, – ответила Алена. – Это аванс.
– Бухгалтер так и написала – аванс?
– Мам! – Алене хотелось топать ногами. – Бухгалтера в офисе нет, зарплата будет в конверте, будто не понимаешь?
– Мне кажется, это ты не понимаешь. Ты не помнишь, что случилось с твоей подругой?
Алена вцепилась в край стола:
– Лидка спала за деньги, а я за деньги работаю. Мне вчера продыху не дали. Я даже чая попить не могла!
– В восемнадцать лет девочке столько просто так не платят…
– Мам! – теперь уже кричала Алена. – Мне платят не просто так! Мне платят за английский, которому ты меня учила все эти восемнадцать лет!
– Лучше бы я другому тебя научила!
У матери затряслась губа, и Макс понял, что пора вмешаться. Он положил руку ей на плечо и сказал:
– Мам, я там был. Я всех их видел. Это нормальная фирма. Аленке просто повезло. Че ты заводишься на ровном месте?! Порадуйся за нее, – и тут же добавил, решив больше не тянуть: – Хорошо, что она нашла работу, потому что в «кулек» ее не взяли.
Алена вышла с кухни в их с братом бывшую комнату. Сейчас здесь жила бабушка. На Аленкином столе лежали пакеты с нитками и две пары очков. Бабушка совсем ослепнет с этим вязанием!
– Ты почему мне солгала?! – ворвалась следом мать. – Как у тебя язык повернулся?!
– Мам…
Алена присела на свою кровать. Сегодня придется спать с бабушкой. Мама с дивана перейдет сюда, а Макс ляжет в большой комнате.
– Мам, я знала, что ты мне запретишь искать работу. Если бы я ничего не нашла, я бы вернулась к тебе, честно. Но, мам, так будет лучше. Ну ты посмотри вокруг… Ну что мне тут делать?! Если есть возможность выбраться в город, то только идиотка ей не воспользуется.
– Да, – мать трясла головой. – И только идиот не воспользуется восемнадцатилетней дурочкой.
– Мам, я не дура. И никто мной пользоваться не собирается. Только моим английским. Пожалуйста, успокойся. И еще я хочу пойти на курсы гидов– переводчиков. Говорят, там много работы и хорошо платят.
– А здесь плохо, значит, да? Тебе этого уже мало? Одного дня не проработала. Ты, вот деньгами б не швырялась, а отложила на черный день.
Алена кивнула.
– Мам, я отложу. Но сейчас-то можно съесть вкусной колбасы, а?
Мать убрала с лица тонкие пряди. Сколько можно кичку делать – училка из советских фильмов! Со стрижкой моложе бы выглядела, а так столько морщин! А ведь матери всего каких-то сорок семь лет.
– Алена, – мать подсела к дочери и развернула к себе за плечи. – Будь осторожна, ладно? Ты такой ребенок… Не надо только этих мужиков, хорошо? Да¬ну все эти деньги…
– Мам! – выдала нетерпеливо Алена, но не сумела высвободиться из материнской хватки.
– Ты не отмахивайся от меня. Сейчас вас, девчонок, вообще никто ни во что не ставит. Не надо, ладно? Ты встретишь кого-то, полюбишь, – мать провела ладонью по щеке дочери, – а потом уже все остальное… Это же ужасно, что с Лидой было. А ведь, оказалось, что эта сволочь не только ее оприходовал… Тебя Бог сберег…
Алена взяла мать за запястье и отвела ее руку.
– Бога не вмешивай! Я сама Михаилу Владимировичу отказала. А Лидку не жалей, она блядь последняя, она деньги из него тянула. Так что хватит тут панику разводить. Я в пятнадцать понимала что к чему, а сейчас мне почти девятнадцать. Хватит меня маленькой считать!
Алена вскочила с кровати и пошла на кухню помочь бабушке с чаем. Та уже сделала бутерброды, но суетилась как-то очень нервно.
– Как вы там вдвоем-то будете с Максом?
– Да так и будем. Мы же и собирались жить вдвоем, что изменилось-то…
– Большой он стал просто, – бабушка перешла на шепот, чтобы с дивана ничего не было слышно.
Алена тяжело вздохнула.
– У него никого нет. Я бы знала. Если кто-то появится, тогда и думать будем. Ладно, бабуль? Ну хоть ты-то улыбнись! – повысила голос Алена и попыталась обнять бабушку, но объятие оказалось слишком коротким, и Алена в который раз убедилась, что Макса любят больше, прямо, как в рассказах Зощенко.
Алена села на табурет – ну, зачем бабушка это сейчас сказала? Куда ей деться? Искать мужика с хатой? Пусть они с мамой хоть договорятся между собой, на какой путь ее наставлять! Алена повернула голову к окну – солнце, но прохладно. Наверное, уже и не покупаешься в этом году…
– Ален, я на речку. Пойдешь?
Макс будто прочитал ее мысли и застыл в дверном проеме.
– А чай? – ответила за нее бабушка. – Я же тебе бутерброды сделала.
Вот так, сжала губы Аленка, ему…
– Пойду! – подскочила она с табуретки.
Только купальник лучше надеть сплошной – теплее будет. И кофту захватить. Шлепки звонко прошлепали вниз. Решили срезать путь через двор, нескошенную траву и дорогу. Холодно, похоже, только ей. На пляже полно народу и машин. Козлы чуть ли не к самой воде подъезжают – под ногами пивные банки «Балтики». Поскорее бы уже дачники свалили в город. Как же достал этот товарищ сержант! Другой песни, что ли, нет!
Они потоптались на месте, ища песочек без окурков, и решили перейти мост. Там нет пляжа и более мелко, зато никого нет. Только в воду Аленка не зашла – холодно, но кофту скинула, пока Макс плавал. Как хорошо, что они никого не встретили – не хочется никому о себе рассказывать и доказывать, что она не верблюд. Достало! Радоваться за других, кажется, все разучились. Даже брат рад только на словах. Скорей бы понедельник! Теперь она не опоздает…
Макс наконец вылез и накинул полотенце на голые плечи. Возвращались через деревню, мимо выставленных ведер с молодым картофелем и трехлитровых банок с солеными огурцами. У других давно урожай, а они из-за школы опоздали с посадкой, картошка меньше пальца пока. Может, купить с собой? И Алена подошла к сидящей на низенькой скамеечке бабульке.
– Баба Нина, можно мы возьмем у вас это маленькое ведерочко?
В нем килограмма три – довезут. Старушка, кряхтя, поднялась.
– Сейчас, Аленка, только за мешочком сбегаю.
– Да я свой принесу. Не продавайте только, я быстро за деньгами сбегаю.
– Совсем обалдела! Какие деньги!
– Баб Нина, тогда не возьму.
– Алена теперь работает, – процедил сквозь зубы Макс. – Ей это ничего не стоит.
Баба Нина запричитала, что так нельзя с соседями и что рада за, Аленку, и как же она одна теперь в городе! Да какие кошмары рассказывают, вчера в последних известиях… Насилу отбились, но за картошкой вернулись и даже сумели всучить бабке деньги.
Дома продолжало висеть напряжение, и Алена выдохнула, только когда села в воскресенье в электричку. Уезжали сразу после перерыва – народу хоть и много, но дачники в основном все равно сидят до последнего.
– В следующие выходные я не приеду. Мы играем три вечера подряд, – буркнул Макс.
– Тогда и я не поеду, – обрадовалась Алена.
– А что делать будешь? – Макс вскинул на сестру глаза, а до того рассматривал свои сцепленные между колен руки.
– В Эрмитаж схожу или в БДТ. Всяко лучше, чем нотации выслушивать.
Макс кивнул.
– Полина хочет, чтобы мы к ней на спектакль сходили, пойдешь?
Он пытался говорить буднично, чтобы сестра не догадалась, что он не может идти туда один. Боится лишних разговоров с Полиной. Еще надо как-то пережить понедельник.
– Конечно! Я ж никогда не видела, как она играет.
– Хорошо играет, – буркнул Макс. – А в «Ментах» ее видела?
– Она что, в кино снимается? Круто!
Макс только нервно кивнул.
– Ну, я спрошу тогда, когда у них спектакль. В среду я точно не смогу. Олька договорилась, чтобы нас в одном новом клубе прослушали. В среду как раз пробный концерт. Они там только начинают с джазом. Хотим вписаться.
– Клево!
Ничего клевого не было. Опять копейки. Макс уставился в окно. Антон молчит. Наверное, ищет слова, чтобы помягче отказать. А уже сентябрь на носу, учеба долбаная! Как бы прогулять последний курс…
Глава 11 «Приятно познакомиться»
В понедельник Алена не только не опоздала, но даже пришла первой, и Марина не постеснялась ткнуть брата в плечо:
– Быстро ты девчонок дрессируешь!
Стас промолчал и даже носом не повел в сторону заднего сиденья. Он и поздоровался коротко и лишь из вежливости поинтересовался, как там мама. Потому Алена ответила просто – «хорошо». Про деньги при Марине говорить не хотелось, да и по отсутствующему взгляду Стаса она поняла, что ответ его удовлетворил, и вообще Александр Сергеевич преувеличил его интерес к ее скромной персоне. Скорее всего, хозяин сделал вывод из прошлых похождений своего работничка. Видимо, чтобы избежать разговоров, Стас включил радио: «… скоро кончится лето, и ночь хороша, словно сказочный сон… " И тут же шарахнул по кнопке кулаком.
– Да задолбали уже!
В салоне вновь повисла тишина. Стас откинулся на подголовник и расстегнул пуговицу на пиджаке.
– Понимаю, почему народ предпочитает иностранную попсу, хоть слова непонятны. Если только некоторым… – Стас обернулся. – Тебе кто, кроме Битлов, нравится?
Алена пожала плечами.
– Маринка собирала фотографии Дитера Болена…
– Ну, может, хватит обо мне! О себе рассказывай!
Стас вновь откинулся на подголовник и съехал немного под руль.
– А мне нечего о себе рассказывать. У меня юности не было.
– Блин, ну не начинай только… Хватит, все, забыли… Теперь у всех все хорошо. Так ведь, Лен?
Марина обернулась к ней, и Алене пришлось улыбнуться.
– Да, все хорошо.
– Послушай, – Стас так резко развернулся, что чуть не стукнулся лбом с сестрой.
– Я хочу твоего брата послушать. Где он играет?
Алена пожала плечами:
– Без понятия. Он меня ни разу не брал с собой.
– А че так?
Алена снова пожала плечами.
– Стесняется, что ли? Дурак! Ты спроси его, и сходим вместе. Я тебя не стесняюсь. Ну, – повторил он, не дождавшись от обалдевшей Алены даже кивка. – А то ведь сам узнаю. Как группа называется, скажи?
– Он играет в пятницу и оба выходных, – с трудом проговорила она. – Я могу спросить…
– В пятницу? Я не могу строить такие далеко идущие планы? Сегодня играет? А завтра?
– В среду играет.
– Вот в среду и пойдем. Блин, че ты так на меня смотришь? – уставился он на сестру. – Я ж не в театр иду, а всего лишь в кабак и всего лишь на джаз. До театра я еще не дорос. Но я стараюсь саморазвиваться.
– Может, еще и учиться пойдешь?
Сарказм сестры откинул Стаса к окну, и он забарабанил пальцами по рулю.
– Меня достаточно уже поучили. Таблицу умножения помню. А для другого есть спецы, типа вас…
Он метнул хитрый взгляд в сторону Алены и улыбнулся, но за два часа в офисе ни словом, ни жестом не напомнил про среду. Может, еще забудет? Хотя такой вряд ли что-то забывает. Но, может, дела какие-то нарисуются. Хоть бы! Вот уж Макс обрадуется. А она… У нее уже поджилки трясутся от предстоящего выяснения отношений с братом, но ее же не спросили, хочет ли она пойти, ее поставили перед фактом. Хотя чего тут такого – брат же рядом. Станислав Витальевич явно думает только о джазе.
Алена по нескольку раз переписывала письма, путаясь во временах глаголов. Телефон с утра подозрительно молчал. И не только на ее столе. Потому все подскочили от треска мобильника. Стас вытащил его из кармана – ему крайне редко звонили, и лицо заранее сделалось серьезным, а после приветственного «да» он сразу выдал нечто нецензурное и даже не обернулся на них, чтобы хотя бы взглядом извиниться. И дальнейшая его речь так и не сделалась литературной.
– Саш, здесь всем есть восемнадцать… Всемирная история, банк Империал, суки… Да, понял. Я точно знаю, сколько у нас нала. Мы не покроем всю партию. У тебя есть что дома? У меня только зелень, но это и лучше сейчас, верно? Мне нужно два часа. Сначала домой, потом к тебе.
Стас судорожно чесал нос, потому голос прерывался, точно он пробежал дистанцию.
– Слушай, я тебя одного не пущу. Да иди на хер! У тебя даже ствола нет. Бля, кто этим занимался, я или ты? Вот и заткнись. Плевать на паспорт. Я тебя до границы провожу. Да насрать, как потом. Тормозну кого-нить. Слушай, козлик, сейчас вякнешь, денег не увидишь. Все. Отбой!
Стас только со второго раза попал мобильником в карман. Не обернувшись ни на кого, он схватил со стеллажа сумку и, присев подле сейфа, стал скидывать в нее деньги пачку за пачкой.
– Стас, что случилось? – Марина поднялась из-за стола и, едва не подвернув каблук, засеменила к брату, но его гневный взгляд пригвоздил девушку к месту.
– Вас не касается! Сдашь офис под охрану. Не получится, попроси охранника подняться. Завтра постараюсь быть с утра. Если нет, откроешь офис. И никаких «ку– ку», поняла?
– Сам ты ку-ку совсем! – сжала кулаки Марина.
Стас застегнул молнию и бросил сумку на свой стол. Затем вернулся к стеллажу и, скинув пиджак, надел кобуру.
– Стас! – чуть ли не закричала Марина и повисла на его спине, но тот с силой оттолкнул сестру.
– Ты что, дура совсем? Я с деньгами ведь еду.
– Это опасно, да? – дрожала она.
– Это не опасно, – ответил он по слогам. – Никто про деньги не знает. Успокойся.
Он надел пиджак, но не стал застегивать, чтобы тот лучше скрывал пистолет. Марина продолжала стоять на месте со сжатыми кулаками. Стас хотел потрепать сестру по щеке, но та сумела повиснуть у него на шее.
– Только не реви, елы-палы… – и Стас начал хрипло напевать: – А не спеши ты нас хоронить, а у нас еще здесь дела. У нас дома… – Стас кашлянул, проглатывая слова «Чайфа» про детей и допел: – Да и просто хотелось пожить.
Он отстранил сестру и четко сказал:
– Остаешься за старшую. Денег тут все равно больше нет, так что не нервничай. Но работу никто не отменял. Иначе зарплаты точно не будет.
– Утром зарплата, вечером работа, – попыталась сострить сквозь слезы Марина. Остальные молчали.
– Вон в НИИ годами без зарплаты работали, и ничего… Все, пошла отсюда, рева!
Стас перекинул через голову ремень сумки и, не простившись ни с кем, вышел. Дверь захлопнулась, и в воцарившейся в офисе тишине каблуки Марины прозвучали мучительно-гулко. Она доковыляла до своего стола, рухнула в кресло и, упав головой на клавиатуру, зарыдала в голос. Катя подскочила к ней и попыталась обнять, но Марина замахала на нее рукой:
– Сгинь!
Алена сидела в кресле, будто палку проглотила, не в силах даже пошевелиться. Она только что посмотрела серию криминального детектива, в котором ничего не поняла, и потому смертельно испугалась. Если Станислав Витальевич взял пистолет, значит, стрелять умеет… Подмышки вспотели, и пришлось приклеить руки к туловищу, чтобы скрыть темные пятна. Чтоб она еще хоть раз надела кофту с длинным рукавом!
– Слушай, Лен! – обратилась к ней Катя, и Алена выпрямилась еще больше. – А за городом такой же дубак?
Самое время говорить о погоде!
– Брат у меня даже купался. Не знаю, по-моему градусов двадцать было. Может, девятнадцать.
– А у нас тут дождь. Сейчас только в Турции хорошо. На крайняк в Болгарии. Я уже скопила. Только бы твоего брата уговорить отпустить меня, – повернулась она к Марине. – Поговори с ним, а? А то я за все лето только на заливе ноги мочила.
– Я тоже нигде не была и молчу. А он тебе скажет, что нехер одной за границу ехать. За «наташу» примут.
Катя вся сжалась.
– Ас кем ехать? С мамой, что ли?
– Я тебе говорила анкету разместить на КисРу. Че кривишься? Этих всех индусов отметаешь. Ждешь, когда напишет кто-то питерский. Да дебилы интернетом пользоваться не умеют, пойми ты это! Там либо иностранцы, либо наши программеры или студенты сидят. Ну, нормальные ребята. Давай сейчас анкету сделаем, а? Фотку засканим, пока Стаса нет…
Тут Марина прикусила губу и отвернулась. Тогда к ней повернулся Паша:
– Марин, а че, так серьезно, что ли?
Та в ответ передернула плечами.
– Откуда я знаю! Вы сами здесь были. Ничего ведь не сказал! – выдавала она отрывисто. – Я сегодня не усну… А ведь он, дебил, даже не позвонит домой. Надо матери что-то наврать, и бабушке… Она и так с корвалолом вечно. Лена! – Марина вдруг вскинула голову. – Я скажу, что он у тебя, ладно?
Палец Алены застрял на букве «i», и та добежала аж до конца второй строчки.
– Хорошо, – произнесла она не своим голосом. – Бабушек надо беречь.
Она поймала на себе взгляд Паши, но не Кати, та уткнулась в клавиатуру, потому что Марина переключилась обратно на нее:
– Кать, заводишь ящик на чужое имя, и все. Не нравится, кто ответит, удалила и забыла. Тебя никто не знает, это анонимно. Ну, хватит рожи корчить! Парни тоже нифига не умеют знакомиться!
– Ты за всех там не говори! – подал голос Паша.
– А ты б помолчал! – перебила его Марина. – Ты специально на соседке женился, с которой в детский сад ходил, чтобы не знакомиться ни с кем. А я в садик не ходила, а в школе одни идиоты были, а на курсе вообще одни девки… Нормальные парни, наверное, все в Чечне остались. Кать, ну блин, быстрее соображай. Стас вернется, он мне компьютер на голову наденет! Ну что ты, дура, что ли? Так и останешься одна!
– Я не хочу знакомиться непонятно с кем. Знаешь, я сразу Ахеджакову вспоминаю… Ну мне еще не столько лет…
– А сколько? Ты, как пятачок, вообще не знаешь, что хочешь… Я же предлагала с боссом Славы познакомить, ты не пошла. Чего ждешь? Он найдет себе быстро – рожей вышел, умный, деньги есть, может, еще и за границу свалит. Чего тебе еще надо?
– А ты из-за этого со Славой встречаешься? – огрызнулась Катя.
Марина со злостью стукнула по столу мышкой.
– А я с ним не встречаюсь! Я с ним кофе пью и все. Меня брат убить готов. Я один раз в час пришла. Это мы с ним гуляли по центру ножками… Как метро не закрылось, не знаю. Он меня ни разу даже не поцеловал. Точно боится. Мы же ездили с ним в Выборг на реконструкцию. Там компашка нормальная, парни с девками, а мы как брат с сестрой, вообще… Не самой же мне ему на шею вешаться. Может, у него программа какая подвисла, а? Ну, проверь этого Костю – может, он нормальный.
– Не буду. Вон Ленке предложи!
Алена успела убрать пальцы с клавиатуры.
– Ты че, сдурела?! Ей восемнадцать, а ему тридцатник, кажется. Ну, если Славке двадцать восемь… Кать, бери, пока дают, потом локти кусать будешь. Давай я сейчас прямо Славе напишу, чтобы он привел его на кофе, а? Давай, я иначе сегодня с ума сойду из-за Стаса. Давай, не понравится, больше не пойдешь.
– Ладно, пиши…
– Девки, вам самим от себя не смешно? – Паша поднялся из-за стола и пошел за чайником. – По вашему базару мыльную оперу писать. Одну к шефу в постель уложили, мужиков за глаза поделили, мне по башке настучали… Я раньше не понимал, для чего здесь Станислав Витальевич сидит целый день, а теперь понял – ему в ноги кланяться надо, – И Паша действительно поклонился пустому креслу. – Мы с такой работой давно б в трубу вылетели. Лена, о чем ты подумаешь, если… – У Алены аж сердце остановилось, – услышишь фразу «Бой мусорному ведру!»
Алена с трудом проглотила слюни и пожала плечами.
– Это че, новый слоган?! – раздался голос Марины. – Кто у тебя целевая аудитория, домохозяйки, что ли? А как же встречать мужа с мусорным ведром? Паша, ты че, полный дебил? Мы ж хотим толкать это в общепит. Даже мой брат поймет, что это фуфло, а Александр Сергеевич тебя вообще нафиг уволит.
– Ну, какие у тебя идеи? – спросил он Марину.
– А у меня никаких идей. Мне за другое платят. Да и придуркам, которые подслушивают чужие разговоры, не помогают.
– А ты б еще громче говорила.
– Да хоть с рупором. Я твоего мнения, кажется, не спрашивала. Так что засунь его сам знаешь куда! Дебил… Хорошо, что таких на «КисРу» нет…
Паша бросил кофе и пошел, видимо, покурить. Алена уставилась в новый подстрочник. Про «все здесь нормальные» – это Макс явно поспешил с выводом. Но ему лучше ничего не рассказывать, иначе это будет ее последний день. Станислав Витальевич вернется, и все станет хорошо, как прежде. А сейчас можно молча работать, а до метро дойти, отставая от них всех на целый шаг. И с Максом она пока не будет говорить про среду – может, у Стаса поменяются планы.
– Слушай, Лен, мы на метро не поедем. Мы с Катей тачку поймаем до центра. Хочешь с нами?
Алена отказалась. Она никуда с ними не хочет. С Пашей тоже пришлось разойтись – он ехал в другую сторону. Ничего. Одной спокойнее. Но одной она оставалась недолго. Через остановку к ней подвалил какой-то тип. Рубашка, брюки, бежевый расстегнутый плащ, старше максимум лет на пять и даже бритый, но держался он на ногах лишь за счет поручня и от каждого толчка автобуса приваливался к Алене, а она по глупости забилась в самый угол и ретироваться не могла. Пьяному взгляду хватило трезвости, чтобы понять, что перед ним девчонка, а не тетка, и субъект решил познакомиться, а Алена опустила глаза в пол и решила молчать. Но пьяный парень не отступал. Он даже ухватился пальцами за отворот ее плаща и оторвал пуговицу. Начав дико извиняться, тип теперь уже просто лежал на ней и даже при большом желании отодвинуться в битком набитом автобусе уже не мог. Алена скосила глаза, но вид в окне не помог ей понять, сколько остановок еще служить подушкой. Она только три раза ездила этим маршрутом, да и то в другую сторону.
– Слушай, – заговорил пьяный, или вообще не замолкал, просто она не слушала:
– А ты вот знаешь, как правильно будет, пожарные или пожарники?
– Пожарные, – ответила Алена, пытаясь уменьшиться в объеме хотя бы на сантиметр. Все легкие наполнились перегаром с примесью табака.
– Умная. Местная, что ли?
– Местная.
– Тогда приходи к нам поварихой, а? А че, мы с парнями пельменей накупим, тебе только отварить… Ну, или макароны. Ты готовить-то умеешь?
– Бабушка готовит.
– Мы научим, – не унимался пьяный пожарный. – Ты не смотри, что я такой. Просто день рождения у друга. Ты до метро, как и я, да? Я тебя провожу…
Алена сжалась еще больше, но его только сильнее подтолкнули к ней, и тут Алена пожалела, что не поехала с Мариной. Утром нет такой давки или же просто нет пьяных… И пуговицы на месте были. Под ногами теперь ее не найдешь. Суметь бы пробиться к выходу. Но ее туда вынесло струей пожарного водомета. Алена тут же прибавила шагу, но пожарный не отставал. Спасло ее лишь то, что парень оступился в дверях метро и чуть не полетел, а когда выстоял, к нему подвалили два мента. Не оборачиваясь, Алена показала карточку и проскочила на эскалатор. Почему она не поехала с Мариной…
