Текст книги "Просроченное завтра (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

– Я думал разбежаться и забыть, но у меня не особо пока получается. Мне кажется, у тебя то же самое, – он отпустил салфетку и скользнул пальцами под спутанные волосы к напряженной шее. – Я сниму номер, хорошо?

Он резко поднялся, чтобы избежать отказа, и исчез в дверях. Алена сидела над пустой чашкой, безнадежно глядя на чаинки глазами человека, заблудившегося в пустыне. Язык не шевелился ни для «да» и ни для «нет». Ноги тоже едва слушались, и она повисла на руке Александра так же безвольно, как и ее пальто.

Ключ скрежетнул в замке и ударился о металл ручки. Александр швырнул пальто на стул и без лишних слов развернул к себе Алену, и она обрадовалась возможности закрыть глаза и не видеть больше видавшие виды тумбочки и кровать. Прохладный воздух номера опалил кожу лишь на мгновение – Александр накинулся на нее голодным зверем, и через минуту они оказались под одеялом. Их прерывистое дыхание перекрывало скрип старого матраса, и лишь в последнее мгновение Алена поняла, что он не предохранялся. Ох, что бы было, если бы и он позабыл обо всем, как забыла она, намертво сцепив ноги за его спиной… Александр перекатился на подушку. Теперь, вместо его лица, был низкий белый потолок. Алена почувствовала в уголках глаз соленое озеро, такое же огромное, как и растекшееся по ее животу.

– Ты не против, если я закурю?

Зачем он сейчас спрашивает? Будто ее «нет» будет иметь сейчас хоть какое-то значение…

Александр добрался до кармана брюк и вернулся под одеяло с пепельницей в руках.

– Я тебе не предлагаю.

Зря… Она бы сейчас не отказалась. Антураж самый подходящий… Александр выкурил сигарету достаточно быстро, не стряхивая пепел после каждой затяжки. Звякнув пепельницей о полировку тумбочки, он повернулся к Алене с горьким поцелуем.

– Я бы хотел остаться с тобой до утра. Но и место, и время для этого неподходящее, – прохрипел он через пять минут, когда Алена уже не чувствовала губ.

Однако они подошли к машине, когда от нынешнего дня оставалось уже не больше пяти минут. На шее продолжали дрожать ледяные капельки воды, хотя душ и не сумел смыть ни запаха табака, ни сладковатый аромат мужской туалетной воды. Легкая вечерняя щетина разодрала Алене кожу, чтобы навечно втереть в тело дурман запретной любви. И ей плевать было на тон, которым простилась с ними администраторша, и взгляд грузного охранника, явно из старых военных. Какое ей дело до посторонних людей, когда она научилась врать самым близким.

Глава 16 «Царевна-лягушка»

Алена на цыпочках вошла в квартиру, чтобы никого не разбудить. Но не тут-то было! Тетя Маша сидела на кухне в полной темноте. Алена зажгла в коридоре свет и встретилась со взглядом инквизитора. Тихо поздоровавшись, она повесила пуховик на вешалку и сунула сапоги в угол. Соседка до сих пор не проронила ни звука. Алена разделась и прошла в кухню.

– Только не говорите, что меня ждете, – прошептала она, не скрывая раздражения.

Лицо у соседки осталось каменным.

– А кого еще, по-твоему, я могу ждать? Тебе, дрянь, мать совсем не жалко?

Алене сделалось не по себе. Неужели та усомнилась в Александре Сергеевиче и позвонила проверить, дома ли дочь?

– А что случилось? – спросила Алена осторожно. – Она меня искала?

Тетя Маша поднялась из-за стола, и Алена непроизвольно отступила в коридор.

– Я тебя искала! Матери не позвонила, пожалела ее! Задницу тебе надрать надо! С кем спуталась? Говори! С этим засранцем?

Она кивнула в сторону двери в комнату Полины. Говорит так громко, что сейчас разбудит ее. А уж Полина в защиту Дани за словом в карман не полезет. Но и она не промах.

– Причем тут Даня? Я в гостях была. Позвонили бы маме, узнали б об этом.

Тетя Маша немного сдулась, но не капитулировала.

– В полночь, да?

– А когда еще ходить в гости к людям с маленькими детьми? Только когда ребенок спит и можно спокойно посидеть на кухне. Я была у своего шефа, – добавила Алена на случай, если соседке вздумается позвонить завтра матери. – Извините, мне рано вставать.

Трясущимися руками Алена отперла замок и спряталась от всевидящего ока тети Маши в своей комнате. Она минут пять простояла у двери в полной темноте, кусая губы, чтобы не разреветься. Ну почему, почему так получилось? Неужели это ее крест такой, всю жизнь встречаться с кем-то в тайне от всех, когда нет ничего общего, кроме постели, когда боишься сказать лишнее слово и при встрече переходишь на противоположную сторону улицы, чтобы никто не догадался, что вы не просто знакомые. Серега унес их тайну в могилу. Но станет ли Александр Сергеевич так же усердно скрывать измену от жены? Вдруг она у него не первая, и Оксане наплевать на похождения мужа… А вот что будет делать она, если обо всем узнает Стас? Она знает длину пьяного языка господина Светлова. Да и по-трезвому отчего бы не похвастаться в мужской компании прибавлением в коллекции безотказных дур!

Алена схватилась за живот и сползла на пол, не в силах больше сдерживать слезы. Пальцы без жалости растирали по щекам косметику, оставшуюся после гостиничного душа. Зрелище утром будет ужасное, но до утра еще надо дожить и не проспать. Снова понедельник, снова ужасный день… А декабрь и близко, и далеко. Мокрая подушка и равнодушный будильник – вот спутники ее одиноких ночей. Ну почему, почему Оксане с Эльвирой приспичило уехать. Даже если у Саши и были на нее виды, то руки ему развязал именно отъезд этих сук. Он сам так сказал! И что еще он добавил Стасу при личной встрече, можно только гадать! Может, Стас уже давно все знает, но ему плевать…

Слезы высушил сон, а черные разводы под глазами убрала ледяная вода. Завтракали в полной тишине. Да и завтраком те жалкие крохи, что Алена сумела в себя засунуть, назвать можно было с большой натяжкой. Живот предал ее в самый неподходящий момент – в разгар лекции Эльвиры. Пришлось соврать, что она читала всю ночь и проспала. Только ложь не очень походила на правду. За чаем Эльвира не спускала с нее глаз, и Алена поняла, что краснеет.

– Лена, думаешь я не была молодой и не гуляла всю ночь? Неужели сложно позвонить и сказать, что опоздаешь? У нас тут не заводская проходная, кажется.

Алена не могла выговорить ни слова. Неужели Эльвира не раскусит сына? Ведь раскусит на раз два.

– Когда следующее свидание?

– Сегодня, – Алена с трудом ворочала языком. Он горел, точно подпаленный горячим чаем. – В семь. Если я, конечно, успею добраться до Гостинки.

Алена покраснела еще больше, поняв, что совершенно забыла про Даню. Он будет ждать, но она может и не пойти… Или нет, она обязана встретиться с ним назло Саше! На господине Светлове свет клином не сошелся. Он свободен еще целый месяц, но ей этот месяц может стоить всей жизни. Один свободный променял ее на образ мертвой дочери, но другой ведь бегает за ней собачкой… Так для чего продолжать ублажать Александра Сергеевича? Она нужна ему на месяц, но он ей не нужен совсем! Даже на один вечер… Хватит!

Непонятно, что читалось сейчас на лице Алены, но Эльвира улыбнулась.

– Я отпущу тебя в шесть. И Саша не скажет, что я тебя эксплуатирую.

Алена уже была краснее вареного рака, и имя господина Светлова не добавило лицу краски, но подзавело сердечный мотор. Алена вцепилась в чашку и сделала последний глоток остывшего чая.

Только уйти в шесть не получилось. Она уже подвязала шарфом капюшон пуховика, как в квартире раздалась трель звонка.

– Ты чего уже готова? – Александр от удивления даже входную дверь не закрыл.

– Я же сказал, что приеду в половине седьмого.

Алена удивленно хлопала ресницами. Они не договаривались о встрече. Во время прощального поцелуя он только шепнул, чтобы она не скучала. Так она и не соскучилась. Совсем… Только дар речи утратила. За нее ответила Эльвира.

– Куда готова? Что ты тут делаешь?

Александр закрыл дверь, но остался на пороге.

– Как что? Я приехал за Леной. На улице декабрьская холодина… – он перевел взгляд на бледную Алену. – Ты не увидела моего сообщения, что ли?

Она замотала головой, не в силах вымолвить ни слова. Пейджер валялся дома. Вместе с остальными подарками Стаса. Она не думала менять в нем батарейки. Сообщения на него больше не приходили, и пустой экран нагонял тоску и слезы.

– Если бы ты позвонил, – продолжала Эльвира холодно. Видимо, утро для нее не стало мудренее вечера и не ослабило обиду на сына и невестку. – Я бы тебе сказала, что у Лены свидание, и ты бы не жег зря бензин.

Она смотрела на сына с вызовом, а его на ответный вызов не хватило.

– Какое такое свидание? – спросил он совсем растерянно, глядя на потупившуюся Алену.

– Господи ж ты боже мой! – всплеснула руками Эльвира. – Какое свидание может быть в девятнадцать лет?! Да обыкновенное!

Александр продолжал загораживать дверь.

– Пойдем!

Он махнул рукой, приглашая Алену на выход, но та не двинулась с места.

– Ты не слышал, что ли? – вскричала хозяйка.

– Да все я слышал! – перебил он мать еще большим криком. – Ты не слышала, что холодно? Раз я все равно уже тут, довезу Лену хотя бы до метро. Не с тобой же мне оставаться! Мозгов у меня уже не осталось. Промывать нечего. Пошли уже!

Он чуть ли не силой выволок Алену на лестничную площадку и шарахнул дверью. До первого этажа ей тоже пришлось пробарабанить сапогами со скоростью чечетки, а потом за спиной оказалась стена, ледяные руки на щеках, а горячие губы на ватном языке. Она вцепилась в шею Александра, отделяя ворот драпового пальто от ворота пиджака, чтобы почувствовать под пальцами горячую кожу.

– Ты чуть не спалила нас своей глупой ложью, идиотка! Я ведь не железный, – прошептал он, хватая губами ее пылающую мочку. – К черту все твои планы, какими бы важными они у тебя не были. Я не отпущу тебя до утра, и завтра Эльвира не усомнится в твоих словах.

Пискнул замок, и Александр отскочил от нее, как ошпаренный. Но быстро собравшись, поздоровался с вошедшей старушкой и даже поинтересовался ее самочувствием. Тот же вопрос можно было задавать сейчас и Алене. Она уже заработала себе тахикардию и теперь боялась, что у нее откажут вдобавок и ноги. Господи, Сашенька и на секунду не поверил в реальность свидания, и если она сейчас не раскроет рот, то Даня точно не дождется ее в метро, как и тетя Маша дома. Но в подъезде говорить они больше не могли, а теплый салон БМВ расплавил мозги, хотя ловкие пальцы Александра за секунду справились с узлом шарфа и шапкой.

– Пуховик можешь не снимать. Тут недалеко…

Она вцепилась в его запястье и почувствовала такой же бешеный пульс, как и у нее самой.

– Саша…

Но он поймал ее губы – машина стояла за углом. Из окна их не увидеть, как и спешащим домой соседям не донести Эльвире о непотребном поведении женатого сына.

Алена вжалась головой в дверь, замок ремня безопасности впился в шею, а ручка переключения передач явно вдавилась водителю в живот, но Александр не отстранялся.

– Мне же не девятнадцать! – он прикусил кончик ее носа. – Так почему я не могу продержаться подле тебя и минуты!

Он отпрянул и вцепился в руль. Она тут же нашла затылком подголовник.

– Надеюсь, у тебя не было запланировано ничего серьезного и тебе просто надоела моя мать. Ты куда в действительности собралась?

Надо было ответить – на свидание. И точка в их отношениях превратилась бы в жирную кляксу, но его рука уже бросила руль и скользнула на ее коленку.

– Я спала всего пять часов, – простонала она, уткнувшись носом в его шершавую щеку.

– А я вообще не уснул… Мне нужна твоя грудь вместо подушки.

Его руки задрали пуховик и вдавили в кожу застежку бюстгальтера.

– Я не могу… – пролепетала Алена, чувствуя, что блузка уже прилипла к подмышкам.

– Я тоже не могу делать это в машине, но я не в силах от тебя оторваться. Чувствуешь?

Он прижал ее ладонь к брюкам, и она почувствовала ощутимый толчок.

– Саша… Сашенька…

Алена чудом увернулась от его губ, и горячий язык скользнул по шее. Она уже не думала про Даню. Она боялась тети Маши.

– Я не могу не прийти сегодня домой. Я не могу даже опоздать. Я не выкручусь во второй раз. Соседка чуть не позвонила маме.

Он отпрянул и уставился в ее бледное с влажными глазами лицо.

– И что ты предлагаешь, Ленусик? Я не могу вытаскивать тебя от матери днем и ждать до пятого декабря, пока она наконец отвалит в свою Америку, тоже не могу,

– он продолжал держать ее ладонь чуть ниже бляшки ремня. – Давай ты завтра заболеешь, и я отменю все встречи после полудня?

Вторую руку он положил ей на лоб – тот горел и без всякой простуды.

– Только не вздумай заболевать на самом деле. Ну, не молчи же… Врать, так до конца… Нечего в такой холод бегать на свидание. Целоваться на ветру, как грызть сосульку… Лена, – он прижался губами к ее переносице. – Помоги мне чуть-чуть, пожалуйста. Я уже на грани. Это не займет и минуты.

Алена вздрогнула, получив по ладони ремнем. Взвизгнула молния и с ней вместе отъезжающее кресло. Она ткнулась носом в ширинку, почувствовав на шее камень его руки. Мастерства не потребовалось. Она лишь успела сомкнуть губы, как уже пришлось судорожно глотать то, что мешало ему дышать. Он лежал с закрытыми глазами, но четко указал на бардачок.

– Я догадываюсь, что это противно. Возьми «Тик-так», вдруг поможет.

Дрожащей рукой она засыпала в рот несколько драже, но лучше не становилось. Живот скрутило, как от неспелых яблок.

– Лен, извини за грубость, – Александр приподнялся, чтобы справиться с ширинкой. – Я постараюсь никогда тебя больше об этом не просить.

Она смотрела на дрожащий узел галстука, не в силах ни поднять, ни опустить глаз.

– Я просто никогда этого не делала, – пролепетала она, устыдившись своей неловкости.

Александр усмехнулся в голос.

– Я это понял. Пристегивайся.

Он повернул ключ в зажигании еще на один оборот, и машина завелась. Доехали до дома они почти молча. Александр бросал какие-то незначительные фразы, но Алена не в состоянии была поддерживать разговор. Голова разрывалась от лжи и бешено колотящегося сердца. Даня прав – телефон создан для лжи. И не только телефон. На электронных часах десять минут восьмого. Он сейчас уйдет из-под щита, получив от нее молчаливый отказ.

– Не прозевай мое сообщение, – наказал Александр сквозь прощальный поцелуй.

Она хлопнула дверцей и, не чувствуя холода, прошла под аркой и через двор, но под козырьком замерла и вдруг, как спринтер, сорвалась назад. Она бежала, не ощущая ни тяжести сапог, ни жара пуховика, и влетела в стеклянные двери метро в половине восьмого.

– Я уже и не надеялся!

Даня оторвал ее от пола и прижался теплой гладкой щекой к ее раскрасневшейся щеке. Но она поспешно отстранилась, испугавшись, что тот почувствует сладковатую смесь туалетной воды и спермы, застывшей на кончиках обрамляющих лицо волос. Даня поджал губы и протянул руку, чтобы поймать красные пальцы Алены.

– Ты чего без перчаток?

– Забыла надеть…

Она вытащила их из кармана и смущенно улыбнулась.

– Ну и как тебя после этого кормить мороженым? – Даня стиснул спрятанные в перчатки пальцы. – Только с коньяком. Я знаю отличное место.

Тут уж не скажешь нет – она ведь пришла. Вернее, добежала. У нее уже явно жар, который не потушить никаким мороженым. И все же мимо вывески «Кафе– мороженое» на Невском пройти оказалось невозможно. Алена уткнулась носом в крошечную надпись на стекле двери – «Лягушатник». Она не царевна-лягушка. Она жаба, противная склизкая жаба…

Даня пропустил ее вперед и сказал буфетчице, что они пройдут во второй зал.

– Ты никогда не была здесь с родителями? Неужели? А я еще помню лягушек на стенах и красную ковровую дорожку.

Зал был абсолютно зеленым. Даже лампы на перегородках между столиками давали зеленый свет. Она, наверное, тоже позеленела. От тошноты – ее тошнило от собственного поведения. Она нервно разглаживала зеленую скатерть. Мягкий диванчик был жестче гранитной плиты.

– Ты голодная? – Даня глядел на нее с нескрываемой тревогой. – Можно взять солянку или пиццу? Или салат с крабами? Алена, у тебя все хорошо? – не выдержал он наконец тишины и отложил меню. – Проблемы на работе?

Она кивнула.

– Я хочу уволиться.

– Почему?

– Не сошлись характерами с шефом.

Даня накрыл ее пальцы горячей ладонью.

– Успокойся. Ты правильно сделала, что послала его. Деньги того не стоят. Что ты умеешь делать?

Алена опустила глаза.

– Ничего.

– Язык знаешь? – Она кивнула. – Можно попытаться попасть в справочную службу. Там из-за языка платят больше, чем в пейджинговых компаниях. Хочешь попробовать? Я договорюсь о собеседовании.

Алена вырвала руку и спрятала под стол. Даня откинулся на спинку дивана и сказал:

– Посмотри на рыбок. Они успокаивают нервы.

Алена глядела на рыбок в аквариуме, пока Даня делал заказ, но никак не успокаивалась. Нельзя молчать. Надо говорить.

– Я думала пойти на курсы гидов-переводчиков.

Он улыбнулся.

– Бесполезно. Гидов, как рекламных агентов. Конкуренция зашибись. Я тебе это как инсайдер говорю. Отпахал на этой ниве три года и снова возвращаюсь. Я тоже уволился из клуба.

– Так ты еще и гид?

Даня состроил невинную мину.

– Аленка, я тебя не отговариваю. Не устраняю конкурентку. Реально с английским там делать особо нечего. Там такая грызня. А в штат в тур-фирму вообще не пробиться даже с опытом. Нет, Аленка, давай уж лучше на телефон садись. Нервы крепче будут. И деньги целее. Лицензий в музеях накупишь, а отработать не сможешь. То, что с курсов рекомендуют в Интурист, враки. Только чтобы деньги выкачать. Они даже толком экзамен на знание языка не проводят, потому что им плевать, что будет с тобой дальше. Но делай, как хочешь. Кто я такой, чтобы что-то тебе запрещать. О, наши салатики. Хорошо, не пиццу заказали – год бы ждали.

Даня поблагодарил официантку и попросил принести мороженое и коньяк отдельно. Алена хотела запротестовать, но он предупреждающе поднял руку.

– Нервы надо лечить вовремя. Релакс, герл. Релакс.

Она ткнула в салат вилкой и подцепила кусочек крабовой палочки. Однако до рта не донесла.

– Алена, елы-палы, не надо только голодать из-за какого-то мудака. Ешь!

Она попыталась взять себя в руки, но салат вставал поперек горла, а коньяк она чуть не выплюнула. Только мороженое пошло на ура, точно она решила заболеть по-настоящему и запереться в комнате от всех Светловых.

Она снова замерла у входной двери, и Даня вновь не протянул к ней руки.

– Зайдешь? – спросила Алена и сама ухватила его за рукав дубленки.

Даня поймал ее руку и, стянув перчатку, поднес к губам.

– От тебя шибает током. В другой раз. Я не буду подключаться к чужой электростанции. Предпочитаю разжигать огонь сам. И без коньяка.

Он отпустил ее руку.

– Когда ты теперь будешь свободна?

Алена ухватилась за соломинку.

– Я завтра заболею. Приходи.

Даня погладил опушку ее капюшона.

– Завтра у меня репетиция. И спектакль. Но я тебя на него не приглашаю. Не надо. В среду, если ты все еще будешь болеть, я принесу тебе апельсины. Договорились?

Она кивнула и почувствовала на щеке легкий поцелуй.

– Хорошо тебе поболеть. Но побереги голос для телефона. Я уверен, что у тебя все получится. Скажешь в среду, и я позвоню знакомым.

И когда он исчез в темноте лестницы, Алена открыла дверь и сообщила соседке, что уже поужинала.

Глава 17 «Мнимая больная»

Алена сжала пейджер – словно табакерка со злобным троллем, тот сработал и на старых батарейках. Александр давал ей полчаса на сборы. Какие сборы

– она действительно хрипела, и даже по телефону у Эльвиры не осталось никаких сомнений в правдивости болезни. Она наказала Алене не выходить из дома несколько дней. Мороз и больное горло не самый лучший ноябрьский тандем. Тетя Маша напоила ее малиной, и теперь Алена не знала, от чего ее бросило в жар – от чая или сообщения Александра. Она надеялась, что соседка уйдет в магазин, но та не думала мерзнуть и решила весь день проторчать на кухне с вязанием, за которое начали платить в разы меньше, а спицы с большей скоростью двигаться физически не могли. Пальцы Алены тоже не гнулись, крутя телефонный диск.

– Александр Сергеевич…

– Что у тебя с голосом? Лен, когда успела? Тебя подслушивают?

– Да. У меня голос пропал.

– Ленка, так это хорошо, когда баба молчит. Выходи все равно. Скажи, что нужно в налоговую и что шеф у тебя последняя скотина. Кстати, это правда. Он продержит тебя до ночи на деловом ужине. Одевайся соответственно, мой маленький конспиратор. Я буду ждать у арки.

– Хорошо, Александр Сергеевич. Я буду готова. До встречи.

Она положила трубку. Говорить «нет» по-телефону надо тоже уметь. Но пока «нет» говорят только ей.

– Ты это куда собралась больная? – отложила вязание тетя Маша. – Я тебя никуда не пускаю.

Алена ответила от телефонной полочки.

– У меня на работе нет больничного. Надо в налоговую. А потом деловой ужин. Я обязана сопровождать шефа. Ничего не поделаешь.

– Да что ж он за сволочь-то такая!

Алена сильнее вскинула голову.

– Это бизнес, тетя Маша, ничего личного.

Да, бизнеса точно не будет, только личное. Как он умудрился задвинуть на полдня все дела? Или перекинул их на Стаса? Кстати, она так и не спросила, что у них происходит с торговыми представителями. Она вообще перестала интересоваться делами фирмы. Цифры жили отдельно от реальности, в которой остались только смятые простыни.

В костюме, который Эльвира отрыла для нее в вещах Кристины, она действительно выглядела собравшейся на деловой ужин. Даже заколола волосы подаренной Стасом заколкой. Только краситься не стала. Колготки в восемьдесят ден выдержали ее отросшие ногти. К третьему дню лак на указательном пальце успел облупиться. Она мазнула кисточкой, стараясь не запачкать рукав пуховика и, постояв у дверей минут пять, выслушивая охи тети Маши, вышла на улицу.

Александр встретил ее стаканом горячего шоколада. Она пила его, обжигаясь, и боялась облиться на выбоинах в асфальте и из-за пальцев Александра, которые тоже проверяли колготки на прочность, задирая юбку все выше и выше, пока та не сравнялась по длине с пуховиком, которому Алена из-за охватившего ее жара была уже не рада.

– Куда мы едем?

Александр сжал ее коленку и ответил:

– У меня есть ключи от квартиры приятеля. Думаю, это лучше, чем в гостиницу.

Они удалились от центра на приличное расстояние. Обычный спальный район, панельный дом, но квартира аккуратная, отремонтированная, но при этом будто бы нежилая. Александр повесил на пустую вешалку ее пуховик и свое пальто и разулся.

– В нашем распоряжении диван. В спальню, как понимаешь, мы не пойдем.

В комнате чувствовался стойкий запах табака, но Александр не добавил к нему нового. Он был предельно аккуратен во всем, точно боялся помять те же колготки. Алена чувствовала прежнее притяжение, а он будто отключил страсть на время раздевания и включил обратно только когда обнял уже полностью нагое женское тело. Узкий диван не давал простора для фантазии, но после утоления первой страсти, Александр перекинул Алену наверх и уже никуда не спешил – все его движения были такими же медленными, как и накручивание на пальцы ее спутавшихся прядей. Только время бежало быстро. Алене казалось, что она только прилегла на плечо своего любовника, как он уже приказал одеваться. Александр говорил шепотом, будто боялся соседей. Они огляделись и, не найдя, никаких следов своей любовной игры, вышли из чужой квартиры. На улице Александр решил выкурить сигарету, и Алена закашлялась то ли от дыма, то ли от развивающейся простуды.

– Дуй в машину.

Она забралась в салон и попыталась откашляться.

– Возьми конфеты.

Он открыл пассажирскую дверь, чтобы вынуть из бардачка коробочку драже «Тик– так». От воспоминаний вчерашнего вечера Алену передернуло, но Александр ничего не заметил и сам тоже зажевал табак.

– Ленусик, тебе совсем чего-то плохо. Может, тебя в баньку отвезти, а? Выпарить из тебя и дурь, и простуду.

Дурь как раз лучше оставить при ней – иначе она поумнеет и перестанет подчиняться каждому его капризу. Сауна оказалась в самом центре. Недалеко от ее дома. Отдельная парная и душевая со всеми услугами, судя по обслуживающему персоналу, но клиент приехал в Тулу со своим самоваром и заказал только чаю с медом и коньяком.

Алена в этот раз разделась сама и так же аккуратно, как Александр, повесила одежду на вешалку, а дальше началось светопреставление. После пятой смены парилки на ледяной душ она взвыла, но мучитель остался непреклонен.

– Отец меня всегда так лечил, и это реально помогало.

Наконец он сжалился, закутал ее в махровый халат и заставил выпить все, что принесли. Помутневшим взором она смотрела вокруг, пока Александр сушил ей феном волосы.

– А теперь поспи часика три.

По его просьбе принесли и подушку, и одеяло. Он уложил Алену на лавку и сел у нее в ногах. Когда она открыла глаза, он оставался в банном халате. Только лицо из расслабленного превратилось в каменную маску. Он разговаривал по телефону, обращаясь к абоненту по имени-отчеству и что-то записывал на разложенных перед ним листах.

– Ты действуешь на меня положительно, – улыбнулся он, откладывая телефон в сторону. – Давно у меня не было такого плодотворного рабочего вечера.

– Который час?

Алена с трудом оторвала голову от подушки.

– Хорошие девочки давно должны быть в постели с плохими мальчиками.

Он распахнул ее халат и утонул носом между влажных девичьих грудей.

– Тебе все равно надо будет в душ. На этот раз теплый. И я к тебе с удовольствием присоединяюсь.

Он скинул халат. На нем тоже ничего больше не было. Одеяло свалилось на пол. Его место занял он сам, собирая сухими руками испарину с ее горячей кожи. Он вытащил подушку из-под головы и подсунул ей под спину. Тело оставалось безвольным, и Алена покорно приняла в себя Александра, даже не пытаясь ему посодействовать. Он и не настаивал на продолжении, молча стащил ее с подушки и повел в душ. Там она обняла его лишь затем, чтобы не упасть, но получила в ответ жаркий тропический поцелуй и заверение, что душ, как и машина созданы вовсе не для секса.

– Саша, у меня ни на что нет сил.

Он завернул ее в полотенце и запечатлел на лбу долгий поцелуй.

– Я вижу, но мне нужно как-то доставить тебя домой. И, увы, не к себе. Черт бы побрал соседей и консьержку.

Он оделся первым и, всучив Алене фен, отправился заказывать ужин. Она едва закончила одеваться, когда принесли еду и безучастно следила за оценивающим взглядом девушки. Она даже чихнула, когда та слишком долго задержалась подле Александра.

– Будьте здоровы, – сказала девушка, и Алена наградила ее соответствующим взглядом.

Александр усмехнулся:

– Обязательно будет.

А Алене так и хотелось добавить: «Твоими молитвами…»

Домой она добралась в половине одиннадцатого и по стеночке дошла до кровати. Если бы не стягивающие ноги колготки, она бы вообще не раздевалась. В дверь постучали и вошли.

– Зачем ты пила? – напустилась на нее тетя Маша.

Алена вскинула тяжелую голову.

– Потому что наливали, – выдала она глухо.

– А если б что другое попросили, тоже б дала?

Алена уставилась на соседку с нескрываемой злобой.

– Это не входит в круг моих обязанностей. Для этого есть другие, у кого ноги длиннее, а ум короче. Теть Маш, я на последнем издыхании. Дайте мне поспать.

Она действительно рухнула на подушку и мгновенно уснула, а утром подскочила от очередного стука. Дверь не открылась, и Алена произнесла тихо «Войдите!» Может, дядя Коля? Уж Даню она никак не ждала и, растерявшись, даже не подтянула одеяло к груди, оставшись в кружевном нижнем белье.

– Как чувствует себя мнимая больная? – он посмотрел на брошенный в изножье кровати костюм. – Не говори только, что ты вчера работала?

Она кивнула.

– А сегодня реально болеешь?

– Как видишь, – наконец открыла рот Алена, уже натянув одеяло.

Часы показывали половину двенадцатого. Вот она спать…

– Дань, можно мне одеться?

– Неа… Ты мне так больше нравишься, – он улыбнулся и опустил на стол пакет.

– Одевайся, конечно. Я схожу к Полине за чайником.

– Она тебя впустила?

– А кто ж еще?!

Алена впрыгнула в джинсы и обтерев шею и подмышки краем одеяла, натянула футболку брата. Даня вернулся с чайником, чашками и принялся разбирать пакет. В нем были и апельсины, и свердловские слойки, и шоколад Кэдбери.

– Ну, пишешь заявление по собственному желанию? Или за тебя уже написали? Она подсела к столу и приняла от Дани горячую чашку.

– Пытаюсь дотянуть до зарплаты.

– Это тоже правильное решение, если шеф тебя не сильно достает, конечно.

Алена пожала плечами.

– Может, все еще образуется? Ну что, ты одна в офисе? Больше подкатывать не к кому, что ли?

Алена снова пожала плечами.

– Там новая политика. Брать женщин строго после сорока пяти.

– Чтоб у шефа искушения не было, так что ли?

– Даня, хватит ржать!

Он уселся на диван и откусил слойку. Алена села рядом и оказалась с ним плечом к плечу. Однако искры их соприкоснувшиеся локти не высекли. Только трель звонка. Алена вздрогнула, но не пошла открывать. Это явно пришли к тете Маше. Но через секунду, услышав в коридоре тихий голос Стаса, она вскочила, но тут же плюхнулась обратно на диван, окатив себя чаем. Даня вырвал у нее из рук чашку, но дверь открылась раньше, чем он поставил чай на стол.

Минуту молчали все. Стас поздоровался первым. В ответ Алена лишь скрутила на груди мокрую футболку.

– Эльвира сказала, что ты заболела. Я послал тебе двадцать сообщений. Неужели так трудно позвонить?

Алена продолжала молчать.

– Она только что проснулась, – ответил Даня, стряхивая с джинсов крошки прямо на пол. – Мы не представлены. Я Даниил…

– Я в курсе, кто ты, – перебил Стас достаточно грубо.

– О, как! – Даня даже за ухом почесал. – А я вот нет. Но очень хочу познакомиться.

– Станислав Русское. Мы работаем вместе.

Даня пожал протянутую руку и проследил за взглядом гостя, который покоился на незастеленной кровати.

– Чаю хотите?

Стас отрицательно мотнул головой.

– Нет. Я только хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– С ней все в порядке, – Даня засунул руки в карманы джинсов и принялся перекатываться с пятки на носок и обратно. – Ну, может, не совсем. Но мы работаем в этом направлении. Апельсинчики, чаек, что покрепче…

Стас открыл было рот, но зазвонил телефон, и он сунул руку в карман, но Даня первым вытащил мобильник.

– Это у меня, – он поднес его к уху. – Да. Здравствуйте, Елизавета Павловна. Как завтра? Конечно, не могу. У меня ж лицензии нет. Только по городу. Ну и Пушкин– Павловск. Нет, не успею. Нет, там экзамен. Ну да, наврал. Я же не думал, что вы меня прямо завтра пригласите. А что, никто не может? А че вдруг такой напряг с испанским? Не, ну я могу обзорку и пригороды без проблем. Когда Мариинка? Нет, не могу. У меня с четверга спектакли. Нет, никакой замены. Нет, без вариантов. Я могу побегать, но лицензию за один день мне никто не сделает. Звоните, я абсолютно без понятия, что у них там с очередью. К вам? В офис? Ну паспорт с собой. Елизавета Павловна, я не скороход. Могу взять такси, какие проблемы. Хорошо. Да, я сейчас приеду.