Текст книги "Просроченное завтра (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 49 страниц)
Глава 31 «Проснуться в реальность»
Алена чуть ли не в голос обматерила почтальона, звонившего в дверь. Ведь мог оставить посылку молча. Последние три дня Степашка почти не спал, и она чувствовала себя полным зомби. Сейчас она еле его уложила и все не отходила от детской кроватки. Не хотелось ложиться с ним во взрослую кровать – снова уснет и ни черта не сделает по дому.
Затаив дыхание, Алена прикрыла дверь детской и поспешила к входной двери, испугавшись, что нужно расписаться за получение, и почтальон позвонит еще раз или оставит квитанцию и тогда придется тащиться на почту. Наверное, это международная. Макс грозился прислать какую-то игрушку, которую выбрала его жена. Его жена… Алена никак не могла привыкнуть к новому статусу брата. С мамой они старались Грету не обсуждать, создавая видимость того, что брат по– прежнему просто играет в Берлине джаз. Теперь на постоянной основе! Да, в посылке будет еще и компакт-диск с автографом. Мама уже получила свой.
Алена распахнула дверь, смотря в пол, чтобы оценить размеры коробки и, если надо, попросить помощи. Но на пороге стояли ноги. Кроссовки, джинсы, нет – она не могла их узнать. Они у всех одинаковые, а вот голос спутать невозможно. И не было даже секунды размышления. Тело против воли, против здравого смысла, против материнского инстинкта, подалось вперед. И Алена не была уверена, что чувствовала под ногами пол, когда дверь наконец закрылась. Сама она точно ее не закрывала.
– Что ты здесь делаешь?
Она знала что – целует ее, больше ничего. А она просто болтается у него на шее, не в силах расцепить склеенных Моментом пальцев.
– Ты когда-нибудь научишься отвечать на мои звонки?
Стас с такой силой сжал ей плечи, что хрустнули кости – ведь это не мог скрипнуть пол под его тяжелыми шагами.
– Откуда ты тут?
– Из Питера, откуда еще? Когда же ты прекратишь срывать меня с работы?!
Стас снова держал ее на весу. Не рассчитав высоту низких потолков, он чуть не проделал ее головой дырку рядом с лампой. И все же хорошенько встряхнул, но мозги на место не встали. Что он тут делает? Как? Как он здесь оказался?
– Поставил всех на уши и за неделю мне сделали американскую визу, – ответил он на прочитанный в ее блестящих глазах вопрос. – Посчитай давай, сколько у меня появилось седых волос за последний месяц?
– У тебя нет седых волос, – еле выговорила Алена, все еще не чувствуя ногами пол, хотя и стояла на нем босиком.
– С тобой будут. Точно будут! Что же ты творишь, идиотка?! Ну как так можно? Посылать, а потом кидаться на шею?! Тебе не восемнадцать, черт тебя возьми!
– Зачем ты приехал? – шмыгнула Алена.
– За тобой! – Стас снова прижал ее к груди. – Зачем мне еще сюда приезжать?! Мне не нужно было отпускать тебя в августе. Я же знаю тебя не первый год. Тебя вообще нельзя выпускать из поля зрения даже на минуту! Ты же ничего не умеешь, кроме как трепать мне нервы!
Алена попыталась высвободиться, но он не отпускал. Так они и стояли обнявшись посреди пустой гостиной, в которую они с Димой не купили даже диван.
– Когда ты приехал?
– Вчера днем. Не мог же я завалиться к тебе вечером. Хотя надо было и расставить наконец все точки над «i». Ты так и не переговорила с ним?
– Стас, хочешь чаю? – перебила его Алена.
– Хочу! – огрызнулся он. – Надеялась, что даже чаю не попью, а вот и попью. И не один раз. Я имею право на отпуск раз в сто лет. Или считать это американским бизнес-трипом? Почему бы и нет – слишком много дел здесь, у которых прошли все сроки… Где ребенок?
– Спит. Слава Богу, спит… Пошли…
Алена не смогла вырвать руку или не захотела.
– Можешь не разуваться. Чай с сахаром?
Она наконец получила свободу, усадив гостя за стол.
– Без, ты же знаешь.
– Не знаю. У тебя какие-то проблемы с сахаром?
– У меня проблемы только с тобой. Большие проблемы. Чай без сахара просто вкуснее. Я и кофе почти научился пить в первозданном виде. Только без тебя никогда не научусь жить. Аленушка, что ты делаешь?
– Чай, – ответила Алена просто, перекручивая волосы в новый хвост.
Какое счастье, что она вымыла их вчера. Наплевав на ор, влезла под душ, оставив сына в кроватке под музыкальным мобилем. Футболка на ней, конечно, мятая, но черные штаны точно без молочных разводов. Она никого не ждала. Даже мужа. К зеркалу тоже не подходила. Глаза, возможно, красные. От нынешних слез и прошлого недосыпа. На улицу она без темных очков не выходит. Жаль, не надела их для встречи с почтальоном.
– С нами, я спрашиваю. Что ты делаешь с нами?
Она опустила глаза – что делает? Врет, снова врет… Самой себе. Не было Стаса рядом, жила спокойно почти четыре года. И дальше бы жила – так приехал и крышу снова сорвало. Ну что она скажет ему после такой встречи, что? Что не любит его больше и хочет жить с Димой?
– Все сложно, Стас. Все оказалось слишком сложно.
– Ты поговорила с ним?
Рядом нет лампы, которую он мог бы направить ей в глаза, но она все равно зажмурилась. От слез. Шмыгнула носом. Ну что же это такое…
– Стас, у нас ребенок…
– И что теперь? У вас ребенок был уже в августе, но мы же все решили с тобой. Лена, что произошло? Лена, смотри на меня. Ты не можешь бросать трубки. Просто не можешь. Ты выросла.
Она не могла и смотреть на него. Он это понял через пару секунд. Шагнул к ней на кухню и прижал к груди. В ней сердце тоже не находило себе место, как и под ее футболкой.
– Боже ж ты мой, – выдохнул Стас. – Горе ты мое луковое… Когда же мы уже начнем улыбаться?
Степа не дал ей ответить, позвал к себе, но пока Алена бежала в детскую, задрых по новой. Стас тут же оказался рядом. Оперся одной рукой на бортик кровати, а второй принялся искать талию, которой пока еще не было.
– На тебя похож, – улыбнулся он, прижимаясь к ее щеке.
– На Диму, – отрезала она и сразу почувствовала бедром, как напряглась его рука. – Копия отца.
Она специально это сказала. Чтобы уколоть и Стаса, и себя. Чтобы проснуться от прекрасного сна! Потерянная, Алена сейчас могла лишь кусать язык. До боли, до крови!
– Мне без разницы, на кого он похож, – прошептал Стас, отпуская кроватку, чтобы промокнуть ладонью влажные глаза Алены. – Это твой ребенок. Остальное мне не важно.
– Это Димин ребенок. И он, он очень его любит. Я сказала тебе правду по телефону, – добавила Алена дрожащим шепотом.
– Я тоже сказал тебе правду, стоя перед тобой на коленях, – и Стас снова опустился на пол. – Я люблю тебя. Я примчался за океан, бросив работу на людей, которым не доверяю. Все ради тебя. А ты мне говоришь про Диму. Я буду хорошим отцом. У меня есть опыт. Хочешь, поговори с Альбиной. Она успокоилась с новым мужем и новым ребенком. Сейчас она не станет приписывать мне все смертные грехи…
– Стас… – Алена с трудом подняла его с колен, точно стопудовую глыбу. – Я верю тебе. Я хотела бы от тебя ребенка. Но у меня ребенок от Димы, понимаешь?
– Что я должен понимать?
– Он… Он не откажется от него так просто…
– Откуда такая уверенность? Все отдают детей матерям. Почему он должен быть исключением?
– Потому что он особенный, – облизала губы Алена. – Я не знаю, что делать…
Она снова ткнулась ему в грудь. Гость так и не снял тонкую ветровку, и сейчас Алена чуть не поцарапалась о молнию, когда Стас впечатал ее щеку в себя.
– Поговорить. Надо просто поговорить с ним. Я за этим и приехал.
– Не надо! – Алена уперлась ему в грудь, но не справилась с мужской хваткой. Так и пришлось касаться горячими влажными губами его футболки. – Я сама поговорю с Димой, но не сейчас. Нам надо получить ребенку паспорта, русский и американский, и там нужна подпись папы, и он… Я летом одна поеду в Питер…
– Лена, я не хочу врать. Я взрослый мужик, понимаешь? Я беру на себя ответственность за чужого ребенка. И отец этого ребенка должен мне доверять. Тогда и проблем не возникнет. Давай ты будешь мамой, а я буду папой и разберусь со всем сам. Ты не…
Он не закончил фразу, но выпустил Алену из железной хватки.
– Что я «не»? – облизала она губы.
– Лена, ты не совсем адекватна. Это нормально в твоем состоянии. Просто не надо делать глупостей. Я сам с ним поговорю. Позвони ему, чтобы он сумел подготовиться к встрече со мной.
Алена зажмурилась и потянула его вон из детской.
– Стас, не надо по телефону о таком, ты что? Вечером, я поговорю с ним вечером. Или завтра. Ты на неделю тут? – он кивнул. – Подари мне с тобой спокойных пару дней. Мне они очень нужны. Мне очень тяжело. А потом я соберусь с силами. Ну, пожалуйста! Ну хоть сегодня-завтра!
– Что ты хочешь? – прошептал он, прижимаясь к ее влажному лбу таким же влажным своим.
– Сейчас попьем чаю, а потом Степка проснется. Я его покормлю и поедем в парк. Хочешь, в Стэнфорд тебя отвезу? Там очень красиво и можно коляску везде катать. Ну, соглашайся, пожалуйста!
Стас кивнул и снова притянул ее к груди.
– Ах, Лена, Лена… Ну сколько можно… Когда мы уже просто начнем жить…
– Когда-нибудь…
Они пили чай, не выпуская рук друг друга. Потом Алена пересела к нему на колени.
– Ленка, что ты делаешь! Мы в чужом доме!
А она все равно целовала его, все глубже и глубже забираясь в ворот его футболки. Он взмок, она тоже, и непонятно чем бы все закончилось, если бы Степашка не проснулся.
Алена сидела с сыном на мягком диване. Стас опустился на ковер у ее ног и гладил свободную руку, поминутно поднося к губам. От его близости и такой теперь невинной ласки у Алены сжималось все внутри: и сосок во рту сына, и живот, в котором булькал чай. Стас, не отрываясь, смотрел на ее вторую грудь и вдруг поймал на указательный палец белую каплю, проступившую на соске.
– Вкусно, – почти что промурлыкал он, слизав молоко со своего пальца. – Но, кажется, все же пересластила…
Он пересел ближе, чтобы обвести ладонью весь полукруг налившейся груди. Алена прикрыла глаза – виски занемели, а Стас все не убирал и не убирал руку. Наконец она оторвала сына от полупустой груди и переложила на полную: теперь пальцы Стаса замерли на легком пушке, темнеющем на макушке малыша.
– Какое забытое чувство.
Она подняла на него глаза – он не смотрел на нее, он кусал губы, и Алена не сомневалась, что Стас вспоминает свою Леську. Ей захотелось оттолкнуть его руку, и она еле сдержалась. Саша был прав: отец – это диагноз, отец – это навсегда. Даже когда дети вырастают или умирают..
– Лена, он спит.
А она и не заметила, как Степашка выпустил сосок – теперь он просто чмокает во сне. Стас протянул руки – ловкости Димы ему не хватало, но все же он верно подложил локоть малышу под голову и сделал шаг к окну, точно в салоне у дивана недоставало света, чтобы разглядеть ребенка. Или же он прятал от Алены слезы. Зачем? Она их уже видела – на девятый день рождения Олеси.
– Как мужики все-таки много теряют с этой вечной работой. Вы, мамы, намного счастливее нас.
Алена судорожно застегнула чашечки лифчика и одернула футболку.
– Пойдем?
Стас обернулся к ней, покачивая ребенка.
– Куда? Он спит.
Алена притащила из комнаты автокресло и под осуждающим взглядом Стаса пристегнула в него хнычущего малыша.
– Открой дверь в гараж!
Она огляделась: чашки на месте, стол чист, Дима ни о чем не догадается.
– Непривычно в Форде, да? – усмехнулась Алена, выводя машину из гаража.
– Да нет. Ты за рулем, вот что непривычно. А так… Мерседес – это производственная необходимость. В джинсах и футболке мне, вот честно, удобнее.
– Тогда живи в Штатах. Тут можно хоть в трусах делать бизнес. Всем пофиг.
– Увы, я университетов не заканчивал. Умею зарабатывать только в России.
Он оглянулся назад, но, к счастью, Степашка быстро уснул, погрузив салон в мучительную тишину. Алена выехала на довольно оживленную трассу, но до шоссе на Стэмфорд ехать было еще прилично.
– Лен, ты куда на красный?
Ей показалось, что он сейчас схватится за ручник, и она ударила его по руке.
– У нас можно на красный направо после стопа.
– У тебя стопа не было.
– На дороге тоже никого не было. Ты пассажир, так что не лезь к водителю. Ты на автобусах не ездишь, поэтому и не знаешь, что разговор с водителем во время движения запрещен.
Она улыбалась, но его лицо было слишком серьезным.
– Лена, ты плохо линию держишь.
– Слушай, тут невозможно плохо держать. Везде разметка.
И вдруг он схватился за руль и крутанул его на себя. Разозлился? Нет, ей загудели. Она ударила по тормозам и перевела ручку коробки передач в состояние паркинга. Только рот открыть не успела.
– Ты куда под машину лезешь? Ты в зеркало смотрела?
Она не помнила. Наверное, смотрела. Это уже все на автомате.
– Я просто сегодня плохо спала, – прошептала она в свое оправдание, поняв, что он только что предотвратил аварию.
– Вылезай из машины. Живо!
Стас был уже на улице. Алена на негнущихся ногах вышла на проезжую часть и обогнула машину сзади, чтобы не столкнуться со Стасом у капота. Пока она доковыляла до пассажирского сиденья, он уже включил аварийку.
– У тебя карта есть? – спросил он грубо.
– Зачем? Я знаю дорогу.
– Тебе поспать надо. Я тебя за руль такую не пущу. Сейчас отвезу тебя к себе в отель. Пара часов сна тебе помогут, – и тут он схватил ее за плечи. – Дура! – Его голос задрожал в ее ушах. – И себя, и ребенка угробишь! Ну куда ты потащилась, скажи мне? Если не спала!
– Я уже так месяц, а то и дольше, живу. Это я сейчас из-за тебя перенервничала. Вот.
Алена вытащила из бардачка Гармин и поставила на присоску на торпеду.
– Покажи адрес. Введем в навигатор. У тебя такой есть?
– Я город лучше любого таксиста знаю. Сам могу быть навигатором. Но видел такие штуки в Финке. Удобно?
– Да, не надо маршрут распечатывать. Здесь все улицы одинаковые. Ничего не запомнить. Ну, кроме дороги в универ и обратно.
С помощью навигатора и Алены Стас довез их до отеля довольно быстро. Она отстегнула кресло, но ок не позволил ей его нести.
– Я видел, как ты тащила его в гараж.
Да, тяжеловато. Но куда денешься?! Мужчина не всегда под рукой!
Алена взяла сумку с подгузниками и куртку для себя. Стас свою ветровку в чужой машине не забыл. Номер у него был довольно простой. Здесь вообще гостиницы не отличались особым шиком. Матрас хороший, белье свежее – что вам еще надо? А больше ничего и не надо было. Стас стащил с нее кроссовки и велел раздеться, призывно откинув простыню. Лифчик не снимешь, намочит всю кровать. Она замерла, глядя на Стаса, который на нее совсем не смотрел.
– Господи, вопросительный знак! Может, это и безопасность в машине с такой мамашей! Но ему не может быть удобно!
Алена поджала губы – у нее ни одной аварии. А это все из-за него. Она на него засмотрелась, все не в силах до конца поверить, что он рядом.
– Не трогай его!
Стас обернулся – не злой, просто тоже усталый. У него там в Питере ночь!
– Пусть спит. И ты ложись.
Он улыбнулся.
– Я его покараулю. А ты давай, с головой под одеяло, чтобы темно стало.
Алена поддержала его улыбку.
– Я хочу с тобой.
– Не дури! – его голос понизился на целую октаву. – Тебе ребенка домой везти. Давай спи.
– Можешь меня обнять?
– Лен, я мужик, хотя иногда веду себя, как баба. Сюсюкаюсь с тобой, например. Но в этом я мужик. Не издевайся, ладно? Уже и так довела своими сиськами. Давай спи. У тебя каждая минута сна дорога.
Сон пришел, хотя Алена и не думала, что ок будет. Когда же открыла глаза, Степка лежал у нее на голой груди, а она даже не помнила, чтобы вставала. Стас спал, скрючившись у нее в ногах. Видимо, он и принес ребенка, а она уже на полном автомате приложила его к груди.
Что ее разбудило? Ах да, телефон надрывался в сумке. Алена наконец сообразила протянуть руку, но Стас успел перехватить сумку. В комнате слишком темно. Значит, уже по меньшей мере часов семь.
– Лена, ты где? – вырвался из динамика голос Димы.
– Я? – Алена продолжала моргать, судорожно ища кнопку выключения спикера. – Я уснула… – она действительно хрипела со сна. – Поняла, что засыпаю за рулем и закрыла глаза. Боже… Сколько времени?
Она знала уже сколько – по часам на прикроватной тумбочке.
– Половина восьмого. Ты где?
– Я в Стэнфорде. Черт! Ну мы и долбанули со Степкой… Сейчас покормлю его, если проснется… Господи… Я не хотела тебя пугать. Извини!
– Ну лучше так… – выдохнул Дима в трубку. – Чем уснуть за рулем и разбиться. Давай, не торопись.
Алена, зажав телефон в ладони, рухнула обратно на подушку. Стас сидел на самом краю кровати и сжимал в кулаке край покрывала.
– Ленка, как же циклична жизнь… Мы просто уснули…
Стас произнес это с улыбкой, пусть и горькой, но Алена почувствовала только горечь.
– Ты обещал не вспоминать о Светлове, – выдала она все так же глухо.
– Но ты ведь тоже его вспомнила. И мне сейчас жутко стыдно… За те слова, что я сказал тогда тебе, разбудив звонком.
– Саше тоже было стыдно перед Оксаной. И мне было стыдно. Мне и сейчас стыдно. И за прошлое, и за настоящее, и за будущее, если оно вообще когда– нибудь у нас будет…
– А мне просто было больно. Больно знать, что ты с ним. Мне и сейчас больно.
Стас привлек ее к себе, и Алена уткнулась макушкой ему в грудь. Сердце бешено стучало и у него тоже.
– Не будь Саши, не было б и Димы, – просопела она ему в футболку.
– Не было б и нас. Думай об этом так, – Стас поцеловал ее в волосы и отстранился. – Леночка, Леночка… Я никогда не думал, что окажусь в такой же ситуации. Мне стыдно. Мне стыдно перед твоим мужем, но я не хочу и не могу от тебя отказаться. Давай, он ждет. И я тебе сказал – если у тебя нет сил, я возьму это грязное дело на себя. Поговорю с ним.
– Не надо, – Алена громко сглотнула. – Я поговорю. Только дай мне с тобой эти пару дней. Я так скучала. Я не верила, что мы с тобой вообще когда-нибудь еще встретимся. Я приеду завтра. Как только Степка уснет, сразу приеду. Пойдем гулять. В Стэнфорд. Ты же здесь туристом.
– Я здесь дураком… Отправлять свою женщину к другому мужику. У меня все внутри сжимается.
Алена подползла к нему и поцеловала.
– У меня, кроме Степки, нет другого мужика. А утром Степа спит очень глубоко.
– Лена, не своди все к постели. В отношениях не она во главе угла. Давай, собирайся… Ты хоть чуть-чуть выспалась со мной?
Она кивнула. С ним она еще не выспалась – с ним у нее была всего одна ночь. Если не считать ту, которую он проспал, укрывшись с головой, на диване в бабушкиной комнате. Целую вечность тому назад.
Глава 32 «Все бывает в первый раз»
– Как же ты меня напугала! – Дима чуть не задушил жену в объятиях, когда та вышла из машины возле дома. – Ну куда ты потащилась такая? Какой нафиг Стэнфорд!
– Там выставка в музее… – едва слышно выдала Алена.
– Питер – это диагноз! – покачал головой Дима. – Пусть в спортивных штанах, зато в музей.
– Какие спортивные? – накопившийся адреналин выплеснулся в раздосадованный крик. – Это Экспрессные брюки. Мне что, бирку на них оставлять надо было?
– Нет, бирки надо обрезать, – Дима улыбался до ушей. – Просто не надо было идти в них в музей. Отойди в сторону. Я загоню машину в гараж. Трусиха!
Какая есть – еще бы не страшно. Машину поцарапать – полбеды, а вот задеть мужскую честь, проспав семейный ужин с любовником, беда целая.
Ужин готовил Дима, а она просто села ужинать к накрытому столу. Он даже перенес туда вазу с цветами – к счастью, букет был старым. К плите Дима подступился только после того, как вызвонил потеряшку, потому хватило времени только на яичницу с помидорами.
– Сосиски сварить? – спросил он потупившуюся Алену. – Голодная? В меня как– то до сих пор ничего не лезет. Мне бы водки сейчас…
Он смеялся. Она – все еще нет.
– Чаю можно? – попросила наконец Алена тихо.
Дима кивнул.
– Выспалась? Куковать теперь будешь всю ночь? На свою работу пойдешь?
Алена мотнула головой. Ей нравился Димин шутливый тон – можно было спокойно улыбаться, а губы при мысли о Стасе против воли растягивались в широкую улыбку. Но скоро Дима подпортил настроение, потому что поймал ее со спины в объятия, когда она загружала посудомоечную машину.
– Ленка, как же я испугался! – он вжался губами ей в шею. – Понял, что кроме вас со Степкой у меня ничего в жизни нет. Пустота. Ужас… Пожалуйста, будь осторожнее за рулем, – а потом замер на мгновение. – Лен, слушай, ты дезик сменила, что ли? Это же мужской аромат.
В тесных объятиях Димы Алена разом уменьшилась на пару размеров. О, да… У хвои Стаса не было никакого шанса выветриться: она возвращалась домой в машине да еще и с закрытыми окнами. Форд теперь тоже пахнет Стасом и пару дней можно обходиться без ароматизатора…
– Нет, – голос у Алены дрожал против ее желания быть перед мужем сильной. – Это мужская туалетная вода. Тебе не нравится? Я так и подумала, потому и не купила ее. Мы со Степкой гуляли по молу в Стэнфорде, и я не смогла пройти мимо Сефоры, ничего не попробовав.
– Лен, не надо мне ничего покупать. У меня две не начатых… И долго, наверное, думала, куда потащить месячного малыша.
– Извини, мне в туалет надо было! – огрызнулась Алена, радуясь так быстро пришедшей на ум спасительной лжи.
– Ну не злись ты!
Дима развернул ее к себе и полез с поцелуями. Ребенка они только уложили и сбежать кормить не было никакой возможности.
– Лен, ты сегодня отпадно выглядишь. Может, мужская туалетная вода так на тебя действует…
– Лишние два часа сна, – попыталась отстраниться Алена, но Дима еще сильнее прижал ее к себе, даже не пытаясь скрыть свое возбуждение. – Дима, не сегодня…
– Ленка, ну сколько ты будешь меня отфутболивать? У меня так все нафиг отвалится. Сама же будешь потом страдать…
Она по-прежнему упиралась ему в грудь.
– Дим, я завтра на йогу собралась. Мамы с малышами. Я…
– Это завтра… Меня до завтра не хватит, не переживай…
– Дима! – Алена толкнула его в грудь еще чувствительней. – Я сказала нет, значит нет! Точка!
– Окей!
Он отступил и ушел. В кабинет. Закрыл дверь и сел, наверное, работать. Этим обычно заканчивались все ссоры. Алена рухнула на стул и зажмурилась. Слез не было, просто жутко болела голова. От мыслей. Она не могла даже подумать, что Стас может прилететь к ней. Бросить офис и примчаться в центр города проверить, какой длины у нее сопли – это одно, но оставить бизкес и добраться до Америки – это уже другой уровень. И не только это.
Думов хорош. Действительно хорош сам по себе, когда рядом нет Стаса, а когда он есть… Алена опустила голову на стол и замерла. Прошла минута, две, три… И на ее макушку опустилась тяжелая рука.
– Лена, что-то случилось?
– Ничего, – она даже не попыталась мотнуть головой. – Просто устала.
– И решила по-студенчески поспать на столе? Кровати у нас в доме нет?
Алена распрямила спину.
– Дима, не злись на меня. Это как в первый раз, понимаешь?
Он передернул плечами.
– Ты о чем?
– О сексе после родов. Я боюсь, что будет все болеть, а я действительно хочу сходить завтра на первое занятие. Мне надо в форму приходить.
Дима сунул руки в карманы джинсов.
– Кто тебе такую чушь сказал?
– Про форму? – попыталась улыбнуться Алена.
– Про первый раз! Опять форумов начиталась?
– Знаешь, роди сам, а потом говори, что это чушь! Это мое тело и оно достаточно пострадало в этом году. Поэтому я имею право диктовать условия.
– Лена, ты просто себя накрутила…
– А тебе просто хочется секса! – вскочила Алена со стула.
– Да хочется, и я это никогда не скрывал. И прекрати орать, когда ребенок спит…
– Будто ты его будешь укладывать…
– А будто я ничего не делаю…
Они уставились друг другу в лицо: бледные и злые.
– Иди спать, – выплюнул Дима. – Я к тебе пальцем не прикоснусь. Можешь не бояться.
К утру его злость улеглась, но не исчезла бесследно.
– Хорошо тебе позаниматься! – бросил Дима на выходе, словно плевок.
Но Алена не почувствовала обиды. Только облегчение, когда за машиной мужа закрылся гараж. Мужа… Как же сделать так, чтобы он стал бывшим? Может, Стас прав и она только зря себя накручивает? А дело за разговором.
Сейчас надо было собрать себя и ребенка. Степашка, будто поддерживая мать в ее начинании, спал, позволив принять душ и даже привести лицо в более-менее божеский вид. Глаза не красные – уже хорошо. Но с учетом того, что Стас видел ее вчера в первозданном утреннем виде, делать лицо искусственным лишнее. Нужно поскорее выйти из дома. Ей дорога каждая минута с ним. Минус два дня. Она не спросила, когда Стас улетает.
– Лена, я останусь так долго, как будет нужно, – ответил Руссков, когда она выкрутилась из его объятий, чтобы задать мучивший ее вопрос.
Они созвонились, и он встречал ее на парковке, чтобы она не вздумала тащить автокресло сама.
– Давай, пока он спит, погуляем? – спросил Стас без задней мысли, видимо, заспав ее вечерние слова про крепкий утренний сон малыша.
Она посмотрела на него многозначительно, но поняла, что он все равно ничего не понял. Пришлось подняться ка носочки, чтобы коснуться мимоходом мочки его уха.
– Лена, это необязательно.
Ему – возможно, но не ей. Она всегда жалела, что стала женщиной не с ним.
– Господи, Лена, что у тебя в голове?!
И когда Стас зажал ее голову широкими ладонями, было чувство, что ему очень хочется ее открутить, чтобы вытряхнуть содержимое в урну.
– Этого вам не понять, – пыталась настаивать на своем Алена, с такой же силой сжимая руки у него за спиной. – Или я для тебя еще недостаточно стройна?
– Недостаточно умна, ты хотела сказать? – потянулся к ее губам Стас, разрешив не отвечать на вопрос.
Она увлекла его на кровать и вскоре затащила под одеяло.
– Ты скажешь, если действительно будет больно?
– Не скажу, – сощурилась она. – Ты не знаешь, что такое по-настоящему больно… А я теперь знаю.
– Ленка, не дай бог тебе узнать, что такое по-настоящему больно…
Она замерла – нервы обнажены у обоих, и они никогда не смогут думать лишь о текущем моменте. И уж точно не сейчас, когда Стас то и дело бросает длинные взгляды в сторону спящего ребенка. Есть раны, которые даже затянувшись, продолжают болеть…
– Стас…
Она не знала, что следует сказать. Как не знала и пять лет тому назад, когда он поделился с ней своей болью. Но он и не хотел сейчас говорить – его поцелуи служили великолепным кляпом. Стас подтянул к голове простынь, из которой выскочило одеяло, и Алена скользнула с подушки вниз, чтобы между ними не осталось даже лишнего дюйма. Слишком долго их разделяли тысячи миль.
– Аленка, невозможно больше тянуть, – прошептал Стас, когда между ними уже лежал проголодавшийся Степка. – Нет сил, я все пойму. Давай я сам с ним поговорю. Наверное, это будет даже честнее. Это не ты сделала. Это я.
– Нет, это сделала я, – Алена провела ладонью по подбородку Стаса, и он прижался к ее руке губами. – И выгребать я буду одна.
– Лен, я не могу стоять в стороне. Я знаю, на что способны мужики в гневе. Я не один такой чокнутый.
Алена сглотнула и потянулась назад, но Степашка не вернул матери грудь, и она поморщилась от боли.
– Дима другой. В нашей семье псих только я. Но я буду стараться держать себя в руках.
Они прогуляли до самого вечера. Алена оставила себе время только на то, чтобы заехать в магазин за готовой едой.
– Что отмечаем? – спросил Дима, глядя на светлую скатерть, застилавшую стол.
Алена боялась, что он заявится с цветами. Нет, либо он не посчитал вчерашнюю перепалку ссорой, либо не думал первым идти на примирение. Он даже не звонил днем. А Алена очень боялась вопросов про йогу. И сейчас она решила избежать лишней лжи, но все же не решилась раскрыть рта до того, как Думов поужинает. Оставлять его голодным будет полным свинством.
– Дима, – она говорила тихо, боясь не только слов, но и звука собственного голоса. – Я долго тянула… – она и сейчас тянула каждый звук. – Нет, не нужно ничего объяснять. Я просто… Дима, я хочу, чтобы мы развелись.
Он не изменился в лице, точно она сказала ему на китайском непонятную белиберду.
– Дима, ты меня слышишь?
Он откинулся на спинку стула.
– Слышу. Что случилось?
Алена опустила глаза.
– Дима, я люблю другого.
– И что? Ты меня никогда и не любила.
Откуда такое слоновье спокойствие? Что она говорит не так?
– Что случилось? – повторил он.
– Я хочу за него замуж.
– И?
– Что «и»? – Алена наконец подняла на Диму глаза. – Мне нужен развод. Больше мне ничего не нужно. Никакого раздела имущества. Ничего.
– Лена, ты совсем ку-ку? – он постучал по столу. – У нас ребенок, ты забыла?
– Он готов его воспитать.
Она не могла смотреть ему в глаза – может, и хотела, но не могла. Может, и не хотела. Лицо горело, но в груди было холодно и пусто.
– Кто он? Откуда он вообще мог взяться?
Алена уставилась на пальцы Димы, которые согнутыми лежали на столе.
– Дима, он не взялся, он не пропадал, он всегда был… Это… Это Стас.
– Надо было самому догадаться. Ступил.
Дима поднялся и прошел мимо нее в коридор. Она осталась сидеть и вскоре услышала, как тихо закрылась дверь его кабинета. Тогда Алена схватила со стола салфетку и вытерла подмышки. Боже, кто сейчас тупит?
– Дима! – открыла она дверь кабинета после тихого стука.
– Лена, у меня завтра серьезный митинг с маркетингом и кастомерами, – ответил Дима, не поворачивая головы из кресла. На столе уже светился экран. – Мне нужно к нему подготовиться.
– Ты не хочешь поговорить?
– Не сегодня. Закрой, пожалуйста, дверь.
Она исполнила его просьбу. Или тихий приказ. Голос его был тверд, как никогда. И тих, будто он боялся разбудить сына. Наверное, действительно боялся. И не только этого.
– Лена, давай я приеду! – почти закричал Стас в телефон, и Алена поморщилась.
Она вышла из дома и отошла к дороге, куда Дима, приехав с работы, выкатил мусорные баки. Она не боялась, что муж услышит их разговор. Она тоже боялась разбудить сына. И ей хотелось вдохнуть свежего воздуха. Так сильно, будто она всю зиму просидела взаперти.
– Стас, Дима почти американец. Он не русский мужик. Сейчас он будет взвешивать каждое свое слово и контролировать каждое свое действие. Он боится суда. Я приеду к тебе утром в то же время. Не звони мне, пожалуйста.
Алена сунула телефон в карман. Вокруг было слишком тихо. Все спали. Только вдалеке гудела сирена пожарной машины. Алена ненавидела этот звук. Он мог означать чью-то смерть. И сейчас ей казалось, что это вой по ее душе. В ней только что умерло что-то важное. И она надеялась, что это не любовь к Стасу. Внутри, точно в пустом ведре, ухало сердце.
Алена вернулась в дом, в котором разлилась такая же мертвая тишина, как и на их тихой улочке. Проходя по коридору, она услышала мерное постукивание клавиатуры. Заглянула в прижатую тапком дверь детской: Степка крепко спал и проспит еще где-то с час. Она села в кресло-качалку и закрыла глаза.
– Лена, – над ней возвышался Дима, но когда она, встрепенувшись, попыталась встать, он опустился возле кресла на корточки. – Иди спать. Я лягу на диване. Принесу тебе Степку, когда он проснется.
И отошел в сторону. Алена молча кивнула и прошла в спальню. Скомканная после утреннего кормления кровать была холодной и жесткой.
