Текст книги "Просроченное завтра (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)
Глава 9 «Долг платежом красен»
Дима отвернулся от матери и поправил галстук. Она не ушла из прихожей. Ее силуэт в длинном синем платье продолжал маячить у контура зеркала. Дима обернулся.
– Мам, ты один раз уже пыталась меня отговорить. Во второй раз зачем это делать? Я теперь взрослый дядька и понимаю что к чему.
Она сделала шаг, но сын отступил, чтобы сохранить прежнее расстояние.
– Нет, не понимаешь! – начала отповедь мать. – Ей нужна Америка, а не ты.
Дима обернулся.
– Мы начали встречаться, когда об Америке не шло и речи, так что не надо, ладно?
Мать кивнула, тряхнув уложенными волосами.
– Начали встречаться… Что-то я не слышала о ней ранее. Только твои вечные стенания о Юле. Кого ты пытаешься обмануть и зачем? Скажи честно, где ты взял эту девчонку, и зачем она тебе нужна?
Дима еще раз поправил узел синего галстука.
– Я уже сказал, где с ней познакомился. Я программер, чего ты от меня ждала? Чтобы я на улице знакомился? С чешками и болгарками – я ни танцевать, ни пилить не собираюсь. Мам, ну порадуйся, что я не еду черти куда один. Я там уж подавно ни с кем не сумел бы познакомиться. У меня сегодня свадьба, а не похороны. Сделай лицо попроще!
Мать отвернулась, но не ушла.
– Я вообще не хочу, чтобы ты уезжал в Америку.
– Мам, это не обсуждается. Я зубами выгрыз этот перевод и так же упорно буду выгрызать грин-карту! К Ленке это уж точно не относится. Я бы все равно уехал. Только один, если бы Лена не согласилась ехать со мной. Да я, может, и потерял бы ее совсем, пока раскачивался, а так меня приперли к стенке обстоятельства. Мам, я никогда не жил один. Мне плохо одному. Я писать начал, понимаешь, как идиот, чтобы придумать себе окружение. Мам, чего ты хочешь в конце-то концов?! Не рада за меня, не ходи на свадьбу, но я буду улыбаться, ясно?
Он выскочил на лестницу и побежал вниз, чтобы дождаться приятеля у подъезда. Егор опаздывал, и Дима чуть не оторвал карман, проверяя, на месте ли кольца. Он надеялся, что сегодня школьный приятель воздержится от комментариев – он уже обвинил его в идиотизме, достаточно одного раза. Постороннему он действительно кажется идиотом, но ведь не так важно, что думают другие. Главное, что сейчас он уверен в правильности принятого решения. Он сойдет с ума от работы, если не будет спешить домой. А он не будет, если его никто не будет ждать. Даже если они с Ленкой в итоге разбегутся, сейчас она вытащит его из болота. В новой стране скучать не придется. А Ленке какая разница, где делать первые шаги. В Питере она уже разочаровалась в своих перспективах, так что ностальгировать особо не должна. Впрочем, все лечится отсутствием свободного для грусти времени, то есть учебой.
– Зачем ты кольца на машину нацепил? – спросил он Егора еще в открытое до упора окно.
Тот пожал плечами:
– Свадьба все-таки. Ты там повесь пиджак на вешалку прямо на мой. Я бы на твоем месте в плавках в ЗАГС пришел. Мы тут сдохнем с такой погодкой. Давай уже, шевелись!
Дима захлопнул заднюю дверь и сел вперед.
– Я тут нашел недалеко от Лениного дома свадебный салон…
– Чего вам просто было не расписаться, а?
Дима усмехнулся.
– У нее это в первый раз. И вдруг в последний?
– Ага, держи карман шире… Разбежитесь, как пить дать. Найдет себе настоящего америкоса и гудбай.
– Чего ты мне свадебное настроение портишь?
– А оно что, у тебя есть?
– Представь себе!
Невесту он забрал с десятиминутным опозданием.
– А бабушка где?
– За мамой уехала, – устало ответила Алена и шмыгнула носом. – А у меня насморк.
– Ну тут я тебе ничем не могу помочь. Может, есть какие-то волшебные капли? Забежим в аптеку? Заодно купим мамам валерьянки. Или в вино-водочном коньячка?
– Знаешь, Дима, не смешно. Мало повязать галстук…
– Пиджак в машине, – оборвал он ее так же грубо. – Пошли уже, а то свое счастье прошляпаем. Нам еще белые туфли нужны! А такими темпами придется покупать белые тапочки!
Алена промолчала и закрыла дверь.
– Ты паспорт не забыла?
Алена подняла на вопрошающего глаза и даже чихнула, едва успев спрятать нос в кулак.
– Я ничего не забыла.
Дима протянул руку, и Алена ее приняла и совсем не хотела отпускать, когда он представлял ее приятелю. Ему самому не понравился взгляд Егора – он не обещал ему фотомодель, но и уродкой его избранница не была. Без претензии, но у нее все на месте, и вообще Егору следовало бы за собой для начала последить. За пивным животиком в особенности.
Дима рад был, что выбрал ближайший магазин – пусть и наценка, но настроение у Лены должно исправиться, как только она действительно станет невестой. Но начали они с обуви. Пришлось перемерить немало, пока они решились купить, вместо туфель, босоножки. С платьем вышло куда легче. Может, потому, что все три консультанта были к их услугам, или оттого, что клиент не обозначил бюджета. Только попросил что-нибудь под босоножки. Алена не сдержалась и улыбнулась, но тут же исчезла под фатой.
– Калиакра готова, – объявил он через час и отправил невесту в салон причесок, а его дорога лежала в аптеку.
Голова у самого трещала, и даже если сейчас он сумеет удержать Лену на плаву на время регистрации, то первый супружеский день они точно проведут в постели – хорошо, если без температуры. Он протянул Алене спрей от насморка и сделал комплимент, чувствуя, что впервые в жизни кривит душой – без макияжа невеста нравилась ему куда больше, но что-либо менять в ее лице было некогда. Егор и так будет гнать, как ненормальный. На этот раз он сел назад, а купленный букетик положил на переднее сиденье, чтобы Алена его не измяла в конец.
Старинный особняк встретил их приветливо, хотя Дима так торопился, что забыл про пиджак, и Егору пришлось догонять приятеля. Знакомство с родственниками было сухим с обеих сторон, и жених с невестой несказанно обрадовались, когда их позвали оформлять документы.
– Лена, все будет хорошо, – обернулся жених к бледной даже через загар невесте и расправил фату по оголенным плечам. Сейчас он завидовал белому сарафану. Он уже мечтал поставить подпись и скинуть пиджак.
– Вы пойдете в Гатчинский дворец? – спросил Егор, который договаривался с фотографом и видеооператором.
– Нет, нам надо успеть сдать паспорт на смену фамилии, чтобы получить в понедельник новый.
– Нафига такие заморочки? Жили б под разными фамилиями, в чем проблема?
– Грин-карту с Депардье смотрел? Мне лишних проблем с иммиграцией не надо. Лучше я здесь заплачу, зато там буду спокоен.
– Ну да, куда уж нам. Вам, господа, и загсы в выходной открывают. Там, кстати, пианистка и скрипачка. Живой музон…
– Егор, хватит, ладно? Я просил…
Он обернулся к невесте, которая стояла к нему спиной, говоря тихо со свидетельницей, которая не спускала с него ужасных огромных глаз. Хуже таких глаз, наверное, только нос как у Буратино. Только оборачиваться он не хотел – там мать и будущая теща, которые думают о нем мало хорошего. Наконец всех пригласили в зал, и они остались на пару минут вдвоем.
– Все хорошо?
Алена кивнула. Заиграл свадебный марш. Надрывно пела скрипка. Рояль играл куда ровнее. С ним Дима и хотел ассоциировать свои шаги. Десять лет назад колени дрожали. Сейчас – нет. Он понимал, что делает, а вот без пяти минут Елене Думовой было действительно страшно. Он вытащил ее из одной пучины и вверг в куда большую. Только бы она не захлебнулась новой жизнью!
Он надел кольцо на дрожащий палец невесты и подставил свою руку. Вот и все. С одним кольцом на руке куда легче, чем с двумя. А поцелуй вновь как второе дыхание. Только бы сердце не дало сбоя.
Подписи поставлены. Букет кинут и пойман большеглазой девицей. Егор стоит бледнее жениха. Его подпись вышла жутко корявой. Это Полина расписалась, как королева – с вензельками. Цветы подарены. Ненужные никому слова сказаны. Можно выдохнуть. Он снова женат.
Дима подхватил жену на руки. Даже с фатой и несколькими юбками сарафана она весила меньше, чем бездыханная на пляже. Егор распахнул дверь автомобиля, и Дима усадил жену на заднее сиденье. Впереди сидел фотограф. Егор прав – им нужны лишние фотографии для консульства. Они даже сфотографировались с императором Павлом, но во дворец не пошли. Времени в обрез. Надо скинуть документы в паспортный стол, пока там о них помнят. Да и он сам стоит на ногах. У него поехала крыша от одного бокала шампанского, а у Алены перестало действовать лекарство, и она никак не могла прочихаться. Добро пожаловать в семейную жизнь!
И все же они добрались до ресторана во все еще белом платье. Посетители поздравляли их, хотя гостьи встретили с постными лицами. Ох уж эти женщины! Только Егор улыбался, вызвав брата на подмогу со словами: я что на свадьбе лучшего друга пить не буду?! Остальным Дима вызвал такси.
– Эти ключи наши на две недели. Надеюсь, уложимся с визой.
Он сунул ключи обратно в карман. Другой приятель уехал на дачу и отдал ему квартиру. Отпустив такси, Дима остался стоять во дворе. Жара чуть спала, но рубашка с коротким рукавом по-прежнему липла к спине.
– Дима, я едва на ногах стою.
– Пить меньше надо, – бросил он жене, не оборачиваясь. – А если бы ты те с каблуком купила…
Продолжая глядеть в тусклое небо, он нащупал белую талию и притянул жену к своему бедру.
– Ни одной скамейки, блин… Хочешь на детские качели сесть?
– Я хочу домой…
– Дом наш не здесь, а там, где сейчас утро. Давай до полной темноты постоим. Представляю, какая сейчас в квартире духотища. Что хочешь делать завтра? В кино? Театр? Клуб? Только не к родителям, ладно?
– А тебе что хочется?
– Держать в руках твой новенький паспорт с визой.
– Дима…
– Лена, это то, что определяет сейчас нашу жизнь. И вот это, – он резко поднял ее руку и поцеловал золотое кольцо. – Я жутко боялся, что что-нибудь сорвется. Я рад, что ты моя жена. Сколько мы с тобой знакомы?
– Неделю.
– Чуть больше.
Он развернул ее к себе и поцеловал. За спиной тут же послышалось громогласное «Горько!» от проходившей мимо молодежи, и Дима поспешил утащить жену наверх в чужую квартиру.
Алена сняла фату и устало опустилась в кресло. Дима склонился к ее ногам, чтобы расстегнуть ремешки на босоножках.
– В душ? Или хочешь ванну?
– В душ…
Она сбросила сарафан и прошла в ванную, где Дима уже отставил в сторону многочисленные пустые тазики.
– Там в мешках с одеждой есть таблетки, будешь?
Алена устало повернула голову в сторону мужа.
– После шампанского?
– Да хуже уже не будет. Если только завтра… Тебя поддержать?
– А мы тут вместе поместимся? – спросила Алена, избавившись от последних элементов одежды.
– Ну, если волосы не мочить и взять душ в руки…
Дима с радостью скинул рубашку и брюки. Прохладный душ был лучшей частью брачной ночи. Алена сидела на краю кровати, завернувшись в полотенце, а он и не думал стирать с тела даже одну каплю.
– Тебе полотенце дать? – спросила Алена.
Дима покачал головой и открыл окно нараспашку, не заботясь об уличном шуме и своем голом виде. Наконец он задернул легкий тюль и рухнул на кровать.
– Блин, как люди без кондиционеров живут… – и тут же перевернулся на живот.
– Ты до скольки обычно утром спишь?
– Последний год в коммуналке вставала с соседями в семь в любой день. А ты?
– А я работал без выходных. Завтра спим? Если тут, конечно, за стенкой нормальные соседи.
Она кивнула.
– А сейчас? Как ты себя чувствуешь?
Алена в ответ шмыгнула носом.
– Нарушим традицию и перенесем брачную ночь на завтра или как?
– Как хочешь…
Какое безразличие в голосе! Дима потянул за край полотенца, и оно свалилось к талии. Теперь можно подползти как тюлень и ткнуться носом между лопаток, а ладонями найти прохладную грудь, чтобы щелкнуть пальцем по острому соску – не хочет она, так он и поверил…
Алена развернулась и повалилась на подушку. Он рухнул сверху и ухватил ее нижнюю губу. В засос нельзя, она дышать не сможет…
– Дима, я боюсь без всего. Вдруг цикл из-за жары сбился…
– А чего ты боишься? Ты замужем, разве нет…
Она уперлась ему в грудь, и он сел.
– У меня все есть. Не переживай. Я никогда не заговорю о детях. Это будет только твоим решением, и явно не через год и даже не через два. Забирайся под одеяло. Я сейчас… Таблетку все-таки принести? Чтобы я не особо расстроился, если ты заснешь в процессе…
Она улыбнулась. Он принес таблетку и стакан воды.
– Я уже выпил свою, так что помирать от жары и от простуды будем завтра вместе. По-семейному.
Алена приподнялась с подушки и протянула мужу пустой стакан. Теперь пришло время принять его в жаркие объятья. Пусть немного вялые и почти спящие. Но супружеский долг платежом красен. Начинать семейную жизнь с отлынивания не комильфо. И аппетит, говорят, приходит во время еды…
Глава 10 «Солгать нельзя сказать правду»
Первый семейный день Алена действительно провела в постели. Только не в качестве любовницы, а в роли больной. К утру поднялась температура, и к полудню Дима уже закормил жену таблетками, и Алена не знала, отчего ее теперь больше шатает: от болезни или от лекарств. Дима приготовил завтрак, но ел его один. Алена согласилась лишь на чай с печеньем. Когда мужа не было в комнате, она крутила на пальце кольцо, точно хулахуп, и испугалась, что промахнулась размером.
– Лена, укройся! – Дима заглянул в спальню в одних трусах. – Здесь сдохнуть можно от жары. Дай сквозняк устрою хотя бы минут на десять.
Он работал до вечера, то и дело оглушая ее телефонными разговорами. Кто ему ставил произношение и можно ли хоть чуть-чуть его подправить? С таким говором стыдно жить в англоязычной стране! Мать могла бы что-то сделать, но спрашивать у нее совета сейчас некогда. Она говорила с ней где-то с минуту, чтобы сообщить о болезни, из-за которой они якобы не приехали в гости. Дима сказал своей матери то же самое. Правда, добавил про аврал на работе. Алена следила за едва колышущимся тюлем и пыталась проговаривать те же фразы, что слышала от Димы, чтобы в лишний раз убедиться, что с ее английской речью не случилась такая же беда…
Беда пока приключилась с ее ложью. Она сказала Эльвире, что приболела ее мама, и ей срочно надо уехать домой. Она бы с удовольствием сказала бы и про Луну, если бы это уберегло ее от нежданных-негаданных визитов. Сейчас с таким голосом она могла спокойно вытребовать понедельник себе лично, что и сделала ближе к вечеру. Да, Эльвира права – летом болеть плохо. А в медовый месяц просто непростительно. Дима ушел спать на диван. Однако ночью она перебралась к нему, потому что ее так прошибло потом, что пришлось бы перестилать кровать. Зато утром она даже захотела позавтракать, а вечером согласилась выйти погулять. Ее так продуло под вентилятором Эльвиры или она так перепсиховала из– за свадьбы, оставалось только гадать.
Теперь она жутко боялась вторника. Понедельник они с Димой расписали по минутам, а вторник оставался ее рабочим днем и грозил неизбежным разговором с Эльвирой, и непонятно было, где ставить запятую во фразе «солгать нельзя сказать правду». Впрочем, Эльвира была еще цветочком по сравнению со встречей с Сашей – если мать сообщила про ее болезнь, то Светлов может примчаться во вторник, чтобы доказать, что она ему не безразлична. Он знает, как обрабатывать клиентов, это его хлеб. Вот Стас прибежал тогда, потому что действительно беспокоился за нее, и не будь тогда в гостях Дани, все могло бы обернуться иначе… Могло, но не случилось, а сейчас плевать… Она замужем. Судьба ее уж решена, говоря словами Пушкина.
В понедельник Алена расписалась в получении нового паспорта и никак не могла остановиться читать новую фамилию, не понимая, какой такой Елене та принадлежит. Они тут же подали документы на получение нового заграничного паспорта и отправились слушать джаз на
Шпалерную. Алена отбивала такт кольцом по стеклу пивного стакана, чтобы в который раз убедить себя в реальности происходящего и отвлечься от не очень приятных мыслей.
Джаз заставлял думать о Максе. Сыграть свадьбу без брата и улететь через океан, не увидев его, было странно и неприятно. Последняя встреча оставила в душе неприятный осадок. Она не знала, почему Макс злился на нее. Уж точно не из-за Полины – в их отношения она не вмешивалась, они разбежались без ее личного участия. Что чувствовал Макс, она не знала, а Полина в пятницу выглядела довольно счастливой. И когда поймала букет, сказала со смехом, что какому-то Кириллу это не очень-то понравится. Она нашла Максу замену – отлично. Нечего уезжать от любимой так надолго. Всякое может случиться…
Алена отказывалась думать о Саше. Она холодела до температуры сосульки при мысли, что им придется еще раз встретиться. Ах, если бы можно было просто улететь в Штаты и забыть Сашу как страшный сон. Со Стасом можно вообще не встречаться – узнает он о ее замужестве сегодня или через год, какая разница. Саша – вот настоящая проблема.
Алена от переживаний выпила лишнего и прогулка по набережной давалась с трудом и не привела в чувства. Сначала больная, теперь в зюзю пьяная, отличную же жену выбрал себе Думов! Может, он уже сам не рад? Она украдкой смотрела на его профиль. Нос кверху, очи тоже – ночь пока не темная, чего он в небесах нашел?
В такси она уснула и очнулась только у подъезда. С трудом выставив на чужих часах будильник, она рухнула лицом в подушку и уснула, так и не узнав, прилег Дима рядом или остался на диване.
Утром он вновь готовил завтрак сам – от выработанных годами привычек тяжело отказываться без особых на то причин. Она слышала его копошение на кухне, но не вышла, продолжая тупо глядеть на окольцованную руку, пытаясь понять, по велению ли души или по приказу Саши в первое же утро она подскочила готовить завтрак – вернее разогревать. То, как он отобрал у нее нож, вспоминать не хотелось – Саша сам сделал тогда бутерброды не чтобы помочь, а чтобы не опоздать из-за любовницы-копуши на важную встречу. Муж готовил завтрак для нее, чтобы не опоздала она.
– Во сколько и где мне тебя встретить? – спросил Дима, когда Алена выпила кофе. Раньше, чем она могла поблагодарить за завтрак.
– Встретимся уже в Овире, ладно?
Ей хотелось хоть как-то проявить самостоятельность. Всего-то шесть лет разницы, а он носится с ней, как с малым дитем. Дай волю, и к Эльвире б отконвоировал. А уж это последнее дело. Это ее бой, и трудный самый. Сейчас как никогда тяжело взглянуть в глаза Сашиной матери. Особенно, когда из ее уст первым вопросом вылетел вопрос о самочувствии мамы и ее самой. Пришлось опустить глаза и сознаться во лжи. Самой маленькой из тех, что стояли между ней и ее благодетельницей.
– Я в пятницу никуда не ездила, – Алена протянула Эльвире руку с обручальным кольцом. – У меня была свадьба.
Эльвира молчала, и Алена затараторила:
– Дима не хотел никаких гостей. Мы просто расписались. Мне было немного неловко сообщать вам о регистрации и не иметь возможности пригласить на свадьбу.
– Какая глупость! – выдала Эльвира, и по ее тону и взгляду не совсем было понятно, к чему относится слово «глупость».
Алена действительно чувствовала себя неразумной девочкой, окончательно запутавшейся во взрослой жизни.
Эльвира усадила ее на стул. Арчибальд запрыгнул на соседний и смотрел на скороспелую замужнюю даму глазами хозяйского сына, и Алена не могла отвести взгляда от кота, рассказывая про свои заграничные планы.
– Саше об этом лучше не знать,
– Эльвира резко поднялась и отошла к кофеварке.
Сердце Алены замерло – неужели Эльвира знает про их отношения… Не может быть!
– Саша по жизни нервный и невыдержанный. Мы обе это хорошо знаем, – говорила Эльвира, оставаясь к Алене спиной. – Ас этой новой идеей-фикс он стал просто невыносимым. Он, даже не желая того, испортит тебе медовый месяц. Мы спокойно закончим с тобой отчеты, пока ты ждешь визу.
Она обернулась с полной чашкой и поставила ее перед Аленой. Ни слова про Сашу
– ничего личного мать, к счастью, не знает.
– Это правильно, что вы уезжаете. Мне кажется, я давала тебе напрасную надежду. Учебу, конечно, я бы тебе организовала, но вот Саша не в состоянии обеспечить тебя нормальной работой и дать тебе нормально учиться. Я ему на первых порах помогу, а если эта затея хоть наполовину выгорит, будем уже думать о наемных работниках. Я пока никуда не собираюсь. Штаты надо покорять молодыми, и у тебя все получится. Можешь же и бухгалтерию там учить. А я лично даже нянькой Кристине там не нужна.
Эльвира отвернулась к окну. Подскочить, обнять – она же плачет, но какое право имеет Алена на непрошенную близость?! После секундной слабости Эльвира вернулась к кофеварке за чашкой с кремовой пенкой уже для себя. Алена ухватилась за свою и сделала глоток.
– Если поторопимся, то можем многое успеть до обеда. Завтра ведь в консульство побежите, так?
Алена кивнула. Эльвира все понимает. Была бы мать хоть на йоту такой понятливой! Пока они с ней ограничивались непонятным мычанием в трубку. Дима убеждал, что все изменится, когда они приедут в гости, но до собеседования он по гостям не ходок. Теперь, когда на руках было оба паспорта, ни он, ни она не могли спать.
– Главное, быть спокойной, как слон, и не говорить больше, чем тебя спрашивают, поняла?
Алена просто кивнула, ничего не поняв. В конверте «Кодака» лежали матовые свадебные фотографии, но и их Дима попросил держать ниже окна консула, пока тот не попросит их показать. На вопрос про другие общие фотографии отвечать надо просто – муж не любит фотографироваться. Американцы это съедят, а старый паспорт с болгарскими штампами у нее есть. И еще есть страх, сжимающий сердце. Если ей откажут в визе, что тогда? Для чего это все? Дима не откажется от работы в Штатах. Он женился не ради нее, а чтобы не скучать за океаном. В одну неделю выйти замуж и развестись? И что тогда – снова Саша? На месяц или два, пока Оксана не узнает или бизнес не рухнет окончательно? Эльвира простила маленькую ложь и жалеет ее, пока думает, что Саша бездумно играет с будущим глупой девочки. Эльвира превратится в фурию, если узнает, что эта девочка губит свое будущее и чужую семью в постели с ее сыном!
Алена вжалась в горячую грудь Димы – только бы он не узнал про Сашу, только бы не узнал… Она должна сохранить свалившегося на голову мужа во что бы то ни стало! И она подлетела утром, чтобы приготовить завтрак, но в шесть утра даже йогурт не лез в горло – прямо как перед экзаменом.
Поставив Алену в живую очередь перед американским консульством, Дима сказал, что сбегает за пирожками. Она даже не обернулась, чувствуя, что коленки трясутся хуже, чем на регистрации брака. Люди вокруг о чем-то говорили, а у нее в июльскую жару чуть ли не стучали зубы. Даже в восьмом часу уже перевалило за двадцать градусов. Сколько это будет по Фаренгейту?
– Извини, что долго. Они только в половине восьмого открылись. Тебе фирменный колобок с изюмом или с творогом?
И Дима действительно потряс перед дрожащим носом жены двумя пакетиками.
– Я ничего не хочу.
– Нет, так дело не пойдет. Сказал же, никаких нервов. Они натасканные твари, все чувствуют. А нам скрывать нечего, слышишь?
Дима рукой вместе с пирожком отодвинул ей волосы и поцеловал в щеку.
– Жуй буржуй, давай! Хватит нервы трепать. Они у меня тоже не железные.
Алена вгрызлась в пирожок, но проглотить смогла его только с водой. И когда наконец открылось консульство, и очередь начала хоть немного двигаться, Алена почувствовала зверский голод и теперь боялась, что живот начнет говорить раньше нее. В крохотном зале ожидания Алену охватила паника. Анкета промокла в руках, и она с трудом назвала бы свое имя, спроси ее об этом прямо сейчас. Но пока приходилось сидеть на жестком стуле и глядеть в потерянные лица людей, отходящих от консульского окошечка с паспортами в руках. Почему им отказали – оставалось только гадать.
Вот и их очередь. Дима отпустил ее руку, но хотел пойти вместе. Однако ему не позволили. Он сжал пальцы в кулак, пытаясь сдержаться. Девушка взяла у Алены анкету, документы Димы и паспорта. Сверив имена, она спросила ровным голосом, при каких обстоятельствах она познакомилась с будущим мужем. Сердце перестало биться, и Алена слышала только себя – и не верила, что это ее голос, такой спокойный и четкий.
– Перейдите в другое окно, пожалуйста, – произнесла девушка по-прежнему бесцветно, оборвав ее на полуслове и передав кому-то документы.
Алена засеменила ко второму окошку, окончательно перестав чувствовать ноги. Теперь сердце громыхало прямо в ушах. В окошке показался высокий тощий китаец и начал задавать те же вопросы на почти идеальном русском, крутя в руках ее паспорт.
– Вчера только получили?
Алена кивнула, и китаец отложил его в сторону ее.
– Приходите за ним через неделю. До свиданья.
Он толкнул в ее сторону остальные документы, оставив у себя лишь паспорт и анкету. Алена сгребла их и сделала шаг назад, где Дима почти что подхватил ее под руки.
– Пошли. Здесь жуткая духота. Будто кондиционеров из Америки не завезли!
– Что, это все? – спросила Алена, хлопая ресницами.
– Ленка, это только начало. Сколько мы еще инстанций с тобой пройдем…
Он вывел ее на улицу, и они медленно двинулись в сторону метро. Дима предложил зайти за новыми пирожками. Она в ответ только кивнула. Однако там тоже оказалась живая очередь.
– Я помню их еще студенческой пирожковой, – усмехнулся Дима, постукивая ногтем по стеклу прилавка.
Алена глядела на электронное табло, пытаясь выбрать блюдо.
– Ты помнишь «Кэрролле», нет? – спросил Дима, продолжая барабанить по стеклу.
Она пожала плечами.
– Только не говори, что даже в «Макдональдсе» не была?
– Была, конечно.
– А я уж было подумал, что молодежь насытилась гамбургерами с картошкой, и года с двумя нулями пройдут под знаком деамериканизации… У них, не у нас, так что наедайся пирожками. Берем жареные или выпечные? Хотя, знаешь, я хочу студень…
– Студня еще нет, – услышала его девушка в красном колпаке. – Выбирайте то, что в витрине.
– А оливье тоже нет?
– Нет, все съели, но если подождете минут двадцать, мы вам его сделаем.
– Нет, спасибо. Мы пойдем к другим.
Они снова окунулись в уличную жару.
– Тут неподалеку неплохое место. Надеюсь, там можно пообедать, – Дима сильнее сжал руку жены. – Все позади, расслабься. Нельзя так нервничать. Столько всего еще впереди… Хочешь напьемся, если тебе полегчает?
Алена из белой сделалась пунцово-красной.
– Я вообще-то не пью… Во всяком случае больше не буду.
– Хорошо. Не хочешь, не надо. Давай все же поедим и догуляем до Невского. Может, можно будет купить нам билеты на один рейс или мой поменять. Хорошо, копию паспорта сделали. А ведь чуть не забыл, дурак. Лена, у нас, кажется, впереди много чего интересного. Улыбайся. Американцы хмурных не любят.
Алена опустила глаза.
– Нам надо к маме будет съездить в выходные.
– Конечно, съездим. Жаль, конечно, что я с твоим братом не познакомился, но успеется. Может, сумеем к себе его пригласить. С музыкантами особых проблем не должно ведь быть, верно?
– Я ничего про визы до сегодняшнего дня не знала. Сумасшествие какое-то.
– К сожалению, лишь для птиц в этом мире нет границ, им выход открыт… – напел Дима. – Знаешь, группу «Мифы» Барихновского? Ну, это старый рок… Ну и ладно. Будем учить американский. Пошли!
Налетел небольшой ветерок, такой желанный в невыносимую питерскую жару, но Алена осталась пунцовой.
