Текст книги "Просроченное завтра (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 49 страниц)
– Чур меня! Я его уже заочно ненавижу. Придурок какой-то.
– Да ну тебя! Будто дочь выдаешь… – Александр оторвал от стены руку и почесал за ухом. – Извини, старик. Давай уже жрать. Слушай, может такси? Или пешком? Дождь закончился, кажись. А потом опять к нам, а? Мы вам постелим. Места много.
Стас смотрел в пол, а Алена – на его дрожащую челку. Неужели согласится? Неужели? Вот так запросто, в чужом доме… Брр… Александр Сергеевич совсем тронулся мозгами!
– Саш, я действительно не хочу пить. Нам сока хватит. И на завтра у меня большие планы. Надо быть трезвым. Так что…
– Понял – пей один называется.
– А можно вообще не пить, – подала голос Оксана, но Александр тут же смерил жену испепеляющим взглядом.
– Я в общество трезвенников не записывался. Ну чего расселась? Тебе ребенка уложили, дробилку поставили, еду принесли. Жопу можно наконец от стула оторвать или тяжело?
Он хлопнул ладонью по стене и ушел. Алена первой потянулась к пакету, а Стас достал тарелки. Такие же, как у Эльвиры. Оксана дошла до холодильника и вынула блюдо с нарезанными фруктами. Оно опустилось на стеклянный стол с невообразимым грохотом. Оксана ойкнула и извинилась. Потом принесла апельсиновый сок и стаканы.
– Торт пока резать не будем? – Оксана повернулась к Стасу с вымученной улыбкой. – Мама испекла твой любимый медовик.
– Передавай ей большое спасибо. Мне можно торт и без китайской жратвы? Или нельзя?
– Нельзя, – Оксана улыбнулась уже более расслаблено, но Стас все равно потрепал ее по плечу. – Бери вилки и садись. Или будешь палочками?
– Сказал же, что вообще не хочу. Я буду фрукты и торт.
В кухню вступил Александр и опустил на стол бутылку Мартини, бутылку виски и квадратный стакан.
– Не ешь, не пьешь. Влюбился, что ли? – нарочито небрежно бросил хозяин дома, и Алена почувствовала в висках холод. Начинает игру. Интересно, как выкрутится Стас. Может, скажет правду, что не спит и явно накачался до предела кофе.
– Немного есть. Думаешь, совсем стар для этого?
Алена сжалась. Ну да, упустит он возможность словесной баталии. Ждите!
– Ну, это зависит, в кого ты втюрился. Для кого-то ты уже динозавр. Ну, будешь?
– он потряс перед носом гостя бутылкой. – Ну, не чокаясь?
Стас покачал головой.
– Саш, я не спал. Хватит.
– Да ты, старик, точно попал. Надо тебя лечить. Ну…
Стас успел закрыть ладонью стакан, но первая капля все же упала ему на пальцы.
– Что ты, как девка, ломаешься? Выпей со мной. С одной стопки ничего не будет.
– Саш, отвянь! В другой раз обязательно, а сейчас, блин, четырех даже нет.
Оксана принесла салатницы, и Алена дрожащими руками высыпала в одну лапшу, во вторую – мясо, в третью – овощи. Александр тем временем пододвинул ее кресло к креслу Стаса, но она не стала возмущаться – на этой кухне это самое безопасное место.
– Саша, не наливай Лене, пожалуйста.
– Это Мартини. Для девочек. Лен, ты хоть не ломайся. Одного дурака за столом довольно.
– Саша!
Стас хотел убрать стакан, но Александр перехватил его и заполнил на одну пятую вермутом.
– Прекрати! Когда-то надо начинать. Так лучше за моим столом, чем…
Под взглядом Стаса он не закончил фразу, взял коробку сока, долил до краев стакан Алены и наполнил стакан Стаса.
– Ты что будешь? – спросил он жену.
– Мартини, чего спрашиваешь? Чистый.
– У тебя ребенок дома.
– Я помню. А ты чего спрашиваешь? Наливай мне сок.
Стас склонился к уху Алены:
– Давай поменяемся?
– Она будет пить со мной! – Александр наполнил квадратный стакан на половину и пошел к холодильнику за льдом. – Хватит выпендриваться! Хочешь пить, налью тебе виски.
Наконец они приступили к еде. И скоро Алена закусила губу, пытаясь унять остроту, опалившую рот. Александр протянул ей стакан с Мартини.
– Чего ты ждешь? Тоста? За этим столом не чокаются.
Он сделал глоток виски и буравил Алену взглядом, пока та не осушила стакан на две трети.
– Вот умница. Долить?
– Саша, не смей! – не выдержал Стас и принялся отбивать вилкой по краю тарелки мелкую дробь.
Александр смерил обоих злым взглядом и, допив свой стакан, снова наполнил его уже чуть больше, чем наполовину. Алена прикусила губу, чувствуя в груди странное тепло. Апельсиновый сок будто превратился в грейпфрутовый. Иного привкуса она не почувствовала. Оксана вдруг спросила, что они идут смотреть, была ли она в этом театре и какой жанр ей нравится больше? Под испытующим взглядом Александра поддерживать светскую беседу становилось все труднее и труднее, и в итоге она запуталась в окончаниях времен русских глаголов.
– Хелен, – вдруг открыл рот Александр, вальяжно развалившись в кресле. – Лет е хайер даун… Плиз, герл.
Распустить волосы? Алена уставилась в его блестящие неподдельным интересом глаза и судорожно сдернула с волос резинку. Только бы не крутануть головой, откидывая волосы назад, как в рекламе. Но, наверное, она все же это сделала, потому что Александр уткнулся в свой стакан, где остался один лед, и прыснул со смеху, а потом откинул голову и расхохотался в голос.
– Саша, это свинство! – процедила сквозь зубы Оксана, и Алена тут же ухватилась за волосы, чтобы стянуть обратно в хвост.
– Нет, нет, нет! Не надо! – Александр выставил вперед пустой стакан. – Тебе намного лучше так. Стас, скажи ей, чтобы она не носила больше хвост. А то никакой Видал Сосун не поможет.
– Саша, что ты ей сказал?
На вопрос Стаса Александр расхохотался еще громче.
– Он попросил меня распустить волосы, – прошептала Алена, уткнувшись взглядом в пустую тарелку.
Стас взглянул на хозяина в упор, и Александр перестал смеяться.
– Я попросил ее расслабиться и прекратить нервничать, – отчеканил он. – Она ни черта не понимает. Хорош у нас переводчик, нечего сказать.
Над столом повисла тишина.
– Саша, это было некрасиво, – повторила Оксана. – Поставь уже стакан.
– Поставлю и еще налью, – прорычал он и так и сделал, только бутылку не опустил. – Стас, маленькую, а? Ну, что я так и буду один, как алкоголик?
Стас откинулся в кресле, спрятав свой уже пустой стакан в ладонях.
– А ты, Саш, и есть алкоголик, – протянул он зло. – Научись расслабляться по– другому, пока еще не поздно.
Александр шарахнул бутылкой по столу. Стекло на нем явно было противоударное. Он схватил стакан, и Алена зажмурилась, уверенная, что тот сейчас выплеснет его Стасу в лицо.
– Ну, научи же дурачка иначе стресс снимать. Только снять блядь на Староневском не предлагай. Другие варианты проверенные имеются?
Алена открыла глаза. Александр продолжал стоять. Стас полулежал, скрестив под столом вытянутые ноги.
– Снять где-то на окраине. У этих ценник завышен, а сервис давно не фонтан. Саша, поставь стакан.
Над столом вновь повисла угрожающая тишина.
– Поставь стакан или мы уйдем. Я дважды не повторяю. Ты знаешь.
Александр шагнул к раковине, вылил виски и оставил там стакан, но не отошел, а уперся в столешницу двумя руками и целую минуту простоял ко всем спиной.
– Что ты делаешь завтра? – спросил он глухо.
Стас подобрал ноги и выпрямился.
– Это личное. К бизнесу не имеет отношения. Я беру выходной. В понедельник впрягусь по полной. Не переживай. И сядь за стол. Оксана уберет алкоголь.
Оксана тут же подскочила, схватила обе бутылки и исчезла с кухни. Александр шагнул к чайнику и включил его. Алена сидела неподвижно, точно палку проглотила. Стас стащил с ее запястья резинку и безжалостно закрутил волосы в хвост.
– Теперь можешь расслабиться.
Ладонь ощутимо прошлась по спине, и Алена дернулась, будто действительно подавилась – если только слезами. Александр не обернулся. Он снова стоял к ним спиной, слушая, как закипает чайник. Оксана вернулась на кухню и достала из шкафчика блюдо с тортом.
– Хотите, заварим лапсанг-сушонг?
Стас покачал головой.
– Свои кирзовые сапоги пейте сами. С меня Китая сегодня хватит. Можно простой Липтон, или у вас он не водится?
Оксана шагнула к чайнику, и Александр вернулся в кресло. Теперь он не смотрел ни на кого, только через зеркальную поверхность на свои носки, в которых ходуном ходили большие пальцы.
– Я думал, мы завтра куда-нибудь съездим…
– В другой раз, Саша. Мне надо поставить точку в одном дельце. Я не могу больше откладывать. Ты уж меня извини.
Александр тяжело вздохнул и толкнул под столом ногу Алены. Стол почти пустой – Оксана убрала тарелки. Стас не мог не заметить его телодвижений. Александр играет в открытую. Что она должна сделать? А ничего. Она ничего не будет делать. Только бы уснуть сегодня в собственной постели. Больше ей ничего не нужно.
– Блин, мы забыли про предсказания! – сорвалась с места Оксана и сунулась в пакет за печеньем. – Лена, ты – первая.
Алена сунула руку и взяла печенье. Следом Стас и Александр. Оксана взяла себе оставшееся.
– Читаем вслух, – тут же объявил хозяин. – Лен, давай.
Алена дрожащими пальцами разломила печенье пополам и достала записку:
– Вы получите подарок.
Александр передернул плечами:
– Я это и без «форчун-куки» знаю, – и он подмигнул Стасу. – Ну, ты теперь…
Тот открывал свое печенье слишком медленно и так же неспешно прочитал:
– Судите людей не по их шарму, а по их поступкам. Думаю, что без комментариев, да?
Александр быстро перевел взгляд на жену. У Оксаны печенье оказалось пустое.
– Что?! – возмутилась она под смех мужа, который уже держал свою записку в кулаке. – Ну, не думай, что отвертишься. Читай!
Не открывая кулака, Александр произнес:
– Скоро ваши труды вознаградятся. Короче, нехер отдыхать. Пора вкалывать.
И он первым потянулся за тортом.
Глава 25 «Суббота есть суббота»
Платье подошло и было чуть ниже колена. Лиф с блестками закрывал плечи и прекрасно скрывал отсутствие бюстгальтера. А вот пышная юбка, чуть меньше, чем на чайник, придавала платью ненужную сейчас вычурность. Если замотать голову лентой с бантом, то можно вообще сниматься в черно-белом варианте с мундштуком в руке. Но, увы, бант был на спине, им заканчивалась стягивавшая талию атласная лента.
– Прости, я его не видел, – всерьез извинился Стас, когда она вышла в коридор.
Александр предусмотрительно остался на кухне, дальше которой гостей так и не пустили, оберегая сон малышки. Оксана же напросилась расправить бант и заявила, что он сейчас в тренде, и настойчиво предлагала Стасу галстук, но тот в ответ только расстегнул лишнюю пуговицу и расправил воротник по плечам пиджака.
– Суббота есть суббота, бегу от всех забот, – напел он тихо и почти силой вытолкал Алену на лестницу, где ей пришлось его даже догонять.
Стас слетел вниз с такой быстротой, точно съехал по перилам, и Алена, запыхавшись, поймала его руку только у приоткрытой двери. Пальцы утонули в большой горячей ладони и застряли в ней намертво.
– А теперь набери полную грудь воздуха и выдохни. Мы это пережили.
Она не стала так открыто выражать радость, но во дворе дышалось намного легче, чем на кухне Светловых. Там наоборот темнело в глазах.
Стас дотащил ее до машины, бросил в багажник пакеты с одеждой и замер, уставясь на запыленное стекло, хотя на нем никто ничего не написал. По лицу Стаса пробежала легкая усмешка, и хоть он больше не держал ее за руку, обе руки Алены похолодели, и сердце тревожно забилось. Неужели он сейчас все испортит? Ну, зачем она ему сдалась, зачем?
– Давай прогуляемся до театра? Пешая прогулка тебя не пугает? Или нужен новый пластырь?
Сейчас ей понадобится новое платье. Она не хочет сюда возвращаться. Не хочет! Станислав Витальевич, ну зачем вы так, молил ее взгляд, но не находил в глазах вопрошающего ни тени сочувствия.
– Ну, чего молчишь?
А что сказать? У нее разве есть право выбора? Если только уйти… Прямо сейчас. Всучив, вместо ответа, билеты. И больше никогда с ним не встречаться…
– Знаешь же, как я не люблю парковаться в центре, – продолжал он развязно, привалившись плечом к крыше Форда. – А после спектакля можем посидеть где– нибудь. Суббота как-никак.
Наверное, настоящие джентльмены никогда не говорят подобные вещи прямым текстом. Наверное, настоящие леди знают заранее, на что соглашаются, принимая протянутую руку.
– Мне нужно домой, – Алена сумела наконец отыскать спрятавшийся в пятке под старым пластырем голос.
Будь что будет! К черту работу! К черту все! Она не вешала на себя ценник. А с него не убудет с невозвращенных подарков… Хотя он и не швыряется деньгами, как Сашенька. Вон и машину покупает средненькую, без претензии. А что делать? Ну, не переодеваться же на улице! Стриптиз для нищих не входит в ее репертуар, а ничего эдакового она ему не покажет. Он видел круче и профессиональнее. Так зачем же она ему сдалась? Зачем… Если только… Вот надо ему прямым текстом и сказать, что он не будет первым. Тогда, возможно, она и на рабочем месте удержится без последствий. Но как такое сказать? Она бесстыдством от Сашеньки пока не заразилась…
– Тогда я провожу тебя до дома, – Неужели Стас принял отказ? Да еще так спокойно… – Потом вернусь сюда. Такой расклад тебя устроит?
Алена кивнула, и Стас тут же отступил от машины. Она попыталась взять его под руку, но он снова завладел ее пальцами и шел бодро, размахивая их сцепленными руками, точно она была трехлетним малышом. Господи, да что же это такое?! Кто он такой? Какой он настоящий? Или он действительно перепутал ее с дочкой? У него явно дочь – слишком уж умело он обращается с ее волосами и нарядами.
В вечно спешащей вечерней толпе они почти не говорили, но на запруженном переходе через Литейный проспект Стас вдруг отпустил ее, чтобы стащить с волос резинку.
– Расслабься!
Алену передернуло от мысли о Саше, но в равнодушном взгляде Стаса она не сумела отыскать подвоха – он не напоминал о Светлове, он просто распустил ей волосы, и теперь они лезли в лицо, не желая удерживаться за ушами, но резинка уже лежала в кармане пиджака и просить вернуть ее Алена не решилась. К тому же, их толкнули в спину, когда они пропустили смену сигнала на зеленый, но Стас успел схватить ее за руку – Саша прав, отец – это диагноз. И как же Стас решился расстаться с дочерью? И чем он не устроил жену? Своими походами налево? Но, может, это лучше, чем виски и ор на жену? Кто поймет этих бизнесменов?..
– Нет, я не собираюсь домой, – говорил Стас в трубку, хотя Алена даже не услышала звонка. – Я не лезу к тебе и ты не лезь ко мне, ладушки? Пусть он тебя провожает, я-то тут причем? А это тебя никаким местом не касается. Слушай, хватит уже меня грузить. Завтра меня не будет и точка. Мне плевать на твой шоппинг. Я не таксист. Отвянь!
Стас с такой силой стиснул ей пальцы, что Алена поморщилась. Но он этого не заметил, продолжая глядеть вперед и таща ее через толпу, наплевав на все приличия.
– В одиннадцать. Нет, я пешком. Машина у Восстания. Дойдешь! Ноги не отвалятся. Я не хочу с ним знакомиться! Не хочу! Какие еще полчаса? Твою мать, у меня дел по горло. Я не собираюсь ночевать у матери. Не твое дело, что я буду делать завтра. Как хочешь, но чтобы я его не видел. Да, не ручаюсь… Я знаю, где это. Подождешь меня на улице. А я вообще в костюме. Да, у меня были другие планы на вечер, но ты очень любишь себя в них вписывать. Если еще слово скажешь, поедешь домой на метро, поняла? Давай. Отбой.
Стас сунул мобильник во внутренний карман пиджака с такой злостью, что чуть не оторвал пуговицу. Хватку он не ослабил, но Алена перестала чувствовать боль. Сердце зашлось в радостном бое, и она мысленно готова была расцеловать Марину и воздвигнуть памятник братской заботе. Теперь она действительно может наслаждаться вечером, зная, что тот закончится очень быстро и без всяких последствий.
– Ну, что ты думаешь? – Стас резко сбавил скорость, и Алена чуть не оступилась.
– Я должен с ним познакомиться?
Алена подняла глаза – такой растерянности еще ни разу на его лице не было.
– Марина дорожит твоим мнением, – начала она робко.
– Мнением? – Стас почти рассмеялся. – Она просто ставит меня перед фактом, что этот эльф данность, с которой я должен смириться. А если я хочу своей сестре совсем другого?
– Но он ей нравится. Не каждый будет по три часа гулять по городу…
– И откуда такие подробности? – насторожился Стас. – Она уже и тебя взяла в оборот?
– Вообще-то она рассказывала про Славу Кате, но очень громко.
– Господи! – Стас на мгновение прикрыл лицо свободной рукой. – В кого только она такое трепло… Всем и каждому… Я бы, честно, не хотел знать и половины подробностей, но… Может, это и хорошо… Вот ты много рассказываешь маме?
Расслабиться надолго не получилось. Теперь Алена снова напряглась – прощупывает почву – насколько безопасно заходить с ней далеко? Что сказать? Правду? Лучше правду. На одной лжи он ее уже легко поймал.
– Ну… Не все, конечно. Сама никогда не начинаю, но всегда отвечаю на вопросы предельно честно.
И вопрос не заставил себя ждать.
– И что ты рассказала про меня?
– Ничего. Меня о тебе не спрашивали.
– Как так? – Стас удвоил хватку на ее руке. – А что ты тогда сказала про сегодняшний день? Мать же спросила, почему ты не приехала домой? Наврала?
– Почему сразу наврала? – Алена поразилась силе собственного голоса.
– Дождь и Макс занят. Разве ж это не правда? Лучше уж в театр сходить.
– Так, значит, про театр ты сказала, а про меня, выходит, нет?
– А про тебя – нет, – повторила она с его насмешливой интонацией, но более твердо.
– Так не пойдет, красотка. Ты не будешь врать маме и заставлять ее нервничать,
– Стас вытащил мобильник и протянул ей. – Звони!
Они уже свернули с проспекта, и людей стало значительно меньше, но Стас оттащил ее к стене дома и рукой отгородил путь к отступлению.
– А я пока покурю.
– Что я должна сказать? – голос дрогнул и ладонь, державшая мобильник, вспотела.
– Правду. Что ты в театре со своим шефом и что он проводит тебя до дома. Ты в курсе, что спектакль заканчивается почти в десять?
– Я не знаю, как звонить.
Стас забрал телефон, снял блок и вопросительно взглянул на Алену. Она продиктовала номер. Кнопочки насмешливо пикали на каждой цифре, но сигнала вызова так и не последовало.
– Теперь я знаю номер твоей мамы. Будешь себя плохо вести, я пожалуюсь ей, поняла?
Алена судорожно сглотнула, когда Стас сунул мобильник обратно в карман. Он не запоминает телефонные номера, он их записывает в телефон. Вот так запросто обвел ее вокруг пальца. Паразит!
Стас достал сигарету, но решил докурить на ходу. Ну, хоть рот занят – на одну гадость она услышит меньше. И на том спасибо и нижайший поклон, дорогой шеф.
Стас выбросил окурок в урну перед входом в театр и придержал дверь для Алены и пары идущих следом старушек. Она протянула билетерше билеты и повернула к гардеробу, хотя с удовольствием осталась бы в плаще. Бугорки на лифе платья предательски выдавали отнюдь не запретное желание, а страх перед игрой по непонятным правилам с опасным противником, ход мыслей которого невозможно предсказать. Как же прост был Михаил Владимирович! А Серега на его фоне вообще чурбан. Макса в расчет можно не брать. И все – мужики в ее окружении закончились. Даже физ-ру в школе вела женщина. Как быть и что делать с таким скудным опытом?
Места оказались во втором ряду. Зал крохотный – можно было спокойно сидеть и на десятом. Или это не комильфо для бизнесмена? Раздражение росло с количеством звонков. На третьем Алена уставилась в занавес, как заклинатель змей. Стас нашел ее руку и не отпустил до самого антракта. Она отказалась пойти в буфет, и они провели все пятнадцать минут сидя. К счастью, Стас не обсуждал ни ножки кордебалета, ни пошловатые шутки. Он даже не улыбался – Марина спасла ее вечер, но явно подпортила братцу настроение.
Со звонком Стас снова взял ее за руку. В темноте этот жест казался слишком интимным, но ей не хотелось так о нем думать. Алена с затаенным страхом ждала, что Стас коснется пальцем ее ладони, а у нее и так уже горели виски. Но его хватка даже ослабла, и две минуты Алена могла спокойно слушать арию, пока не почувствовала плечом тяжесть приглаженной шевелюры – глаза Стаса были закрыты, он спал. Теперь Алена боялась пошевелиться и только краснела от взглядов, которые бросали на нее соседи. Наконец занавес опустился, но и тогда Стас не проснулся. Соседи из вежливости разошлись в разные стороны, а почти весь первый ряд улыбнулся. Алена попыталась погладить его по руке, но Стас, спящий сном младенца, чуть приоткрыв рот, ничего не почувствовал. Дыхание его было глубоким и спокойным. Он получал самое что ни на есть высочайшее удовольствие от спектакля. Только первый звонок сыграл роль будильника.
– Я что, уснул? – встрепенулся Стас, и Алена кивнула. – Прости, это не планировалось. Хоть не храпел?
Алена мотнула головой:
– Я бы тогда тебя разбудила.
– Мне стыдно, но спасибо, что дала поспать. Я чувствую теперь себя человеком, – Он взглянул на часы. – Во сколько мать ложится спать?
Алена сжала губы, но Стас все равно вытащил мобильник.
– Скажи, что завтра к ней приедешь.
Алена не взяла телефон.
– Я не поеду. Это дурь. Через три часа надо ехать обратно. Вечером в электричку не влезть.
– Я тебя отвезу. Звони.
– Что?
Если она даже не произнесла «что» вслух, вопрос горел на вспыхнувшем лице.
– Звони. Сейчас спектакль начнется. И не забудь в этот раз сказать про меня.
Он ткнул телефоном ей в самое ухо, когда соединение уже установилось. Лицо пылало не только от предстоящего разговора, но и под взглядами соседей. Может, Стас и хотел говорить тихо, но со сна или от злости у него это не получилось.
– Мам, это я, – едва слышно выдохнула она в трубку и на просьбу говорить громче, сообщила, что она в театре и звонит с мобильного. Чтобы избежать дальнейших вопросов, она выдала автоматной очередью, что приедет завтра с шефом и заглянет на минуту домой. – Он хочет посмотреть домик Арины Родионовны. Все. Больше не могу говорить.
Третий звонок еще не дали, но говорить она действительно не могла. Тряслось все от губ до кончиков пальцев. Стас спрятал мобильник и уставился в шитый золотом занавес.
– А как же завтрашние дела? – глотая некоторые звуки, спросила Алена.
– А это и есть мои неотложные дела, о которых Саше знать не обязательно. Я с удовольствием посмотрю домик, но моя цель – успокоить твою мать. Мне хватило твоего брата на концерте. Мне не нужны эти косые взгляды. Что сказала тетка в музее? Беречь бабушек. Вот я и хочу успокоить ее по поводу внучки. Или я не прав?
Третий звонок перекрыл возможный ответ Алены, хотя она не знала, что сказать. Только Станислава Витальевича в их деревне не хватало для полного ее счастья. Лидка трепалась про нее и Михаила Владимировича, и только безоглядная вера матери в ее чистоту уберегла Алену от семейного скандала. Но некоторые соседи все равно качали головой при встрече. И вот, после недели в городе, она притащит домой вот это нечто! Благими намерениями выстлана дорога только в одно место… Но разве Стас ее услышит, разве услышит?
Глаза увлажнились, и Алена с трудом удержалась от слез. Слезами горю не поможешь, а тут и горя нет – одни сплетни. Именно от них она и сбежала в город и не вернется в деревню. Никогда. Потому что это тупик.
Они выбрались из зала под гул аплодисментов, схватили плащ и бросились бежать.
– Я выгрыз зубами этот вечер. Ну почему моя сестра такая эгоистка?! – рычал себе под нос Стас. – Тебе не холодно?
Холодно могло быть только ему в костюме. Ей было жарко и от ходьбы, и от его близости. Он подтащил ее к себе почти вплотную, хотя толпа на Невском поредела в разы. Они бегом пронеслись сквозь вонючий подземный переход и вошли под навес Гостиного Двора. Машины по-прежнему куда-то спешили, но народ на улице начал вести себя развязнее – парочки любовно жались друг к другу, компании смеялись, одиночки, глядя на тех и на других, качали головой. Стас не дошел до пешеходного перехода и потянул Алену между машинами. Она боязливо оглядывалась, но подчинялась. Они шли вперед, с каждым шагом приближая расставание и заодно поездку в деревню. Сердце Алены предательски трепыхалось в горячей груди – о том, что сказал бы Сашенька по поводу неотложных дел Стаса, не хотелось даже думать, как и о том, зачем это все Стасу на самом деле понадобилось. Зачем?
– Ты можешь приехать на Московскую к десяти? Чтобы мне не тащиться через весь город…
Этого можно было и не добавлять. Конечно, она сделает, как он скажет.
– Только я там никогда не была, – сказала Алена уже под аркой.
– Памятник Ленину ты не пропустишь. И я постараюсь быть там раньше тебя. И еще, – он замер под козырьком. – Позвони утром маме и предупреди, чтобы не накрывали стол, поняла? Обязательно позвони. Я по дороге куплю чебуреки. Я знаю потрясающий узбекский ресторан. Давно знаком с его хозяином. Попрошу его выбрать для нас дыню.
Алена не знала, что сказать, потому просто промычала, что, наверное, уже пойдет. Однако расстаться под козырьком не получилось.
– Я не отдам ни одной своей минуты с тобой.
Стас толкнул дверь, и Алена пожалела, что кодовый замок давно сломан и его не думают чинить.
– Темнота – друг молодежи, так, что ли? Или лампочки до сих пор дефицит? Алена пошевелила пальцами, чтобы отвоевать руке немного свободы.
– Похоже. Макс каждую неделю вкручивает новую…
– Завтра я привезу карманный фонарик.
По тону Алена поняла, что Стас не шутит. Он шел на шаг впереди, не спрашивая, на каком этаже надо остановиться – видимо, глянул на табличку у двери. Прокуренная темнота заползла в легкие, сдавливая грудь сильнее его пальцев. На последнем пролете Стас замер и оттащил Алену к открытому окну.
– Здесь грязно! – не успела остановить его Алена.
– Химчистки не закрываются на переучет…
Стас без спросу усадил ее к себе на колени, прикрывая спиной от ночного ветерка.
– Мои колени чисты, как и мысли, так что не переживай за платье и подари мне еще пять минут. Я не хочу возвращаться во взрослый мир. Ты не представляешь себе, как я этого не хочу.
Он склонился ухом к ее плечу, совсем как в театре, и тяжело вздохнул.
– Я столько всего упустил в жизни. Например, никогда вот так не сидел с девушкой. Черт, мне даже вспомнить нечего… Что за дурацкое время было…
– А как же Альбина? – позволила она себе непозволительное, но Стас не пошевелился.
– С ней было все очень прозаично. Я у нее списывал домашки. Она как взяла меня на поруки, так и не отпустила. А я и не сопротивлялся. Мне за девчонками некогда было бегать. Так что мое прошлое, как и настоящее, до банальности скучно. Впрочем, сегодняшний вечер исключение, но от него осталось не больше пяти минут.
Он скользнул головой с ее плеча на грудь, чтобы вглядеться в циферблат, не убирая руки с талии, и вздохнул:
– Три минуты. Но я сделаю из них пять. Физкультура – единственный предмет, по которому у меня была твердая пятерка. Веришь?
Она кивнула, глядя на горящие стрелки, отсчитывающие последние секунды ее плена – ровно триста. Уже двести девяносто девять… Но вот часы исчезли, запутались в ее волосах и тикали теперь у самого уха, чтобы убедить Алену в том, что ее сердце упрямо опережает время.
– Поцелуй меня, – прошептал Стас, приподнимая голову, чтобы коснуться носом самого кончика ее носа. – Если хочешь… И я побегу.
«Если хочешь» – троекратным эхом отозвалось в голове, и больше Алена ничего уже не услышала, потому что большие горячие ладони стиснули ей уши. Тогда она покорно закрыла глаза, хотя темнота и так скрывала его лицо. Алена знала, что его губы сейчас в миллиметре от ее – остается только отвести в сторону нос, и она его отвела. Руки мгновенно скользнули с ушей на шею и дальше по спине под плащ к дурацкому банту и снова вверх к дрожащим лопаткам. Ее рукам не осталось больше на коленях места, и пальцы вцепились в воротник рубашки.
Внизу с грохотом затворилась дверь, и Алена тут же почувствовала себя прихлопнутой мухой. Она дергала руками и ногами, точно в предсмертной агонии, не веря, что сумеет обрести равновесие. Но вот она стоит в темноте уже без всякой поддержки. Торопливые шаги перекрыли шумное дыхание, раздававшееся подле ее уха, но тело по-прежнему оставалось в чужой власти, и только в самый последний момент Алена сумела сомкнуть распухшие губы.
– Как ты вовремя, Макс, – выдохнул Стас ей в затылок. – Я уж испугался, что мы заночуем на лестнице.
Макс замер и потряс головой, словно жмурился от яркого света.
– Твоя сестра забыла ключи, – продолжил Стас, не дожидаясь вопроса. – Ну что молчишь? Принимай ее в целости и сохранности. А мне пора за собственной сестрой.
– Спасибо, – выдал Макс сдавленно.
Правда, звук «о» вышел слишком длинным, когда он получил от Стаса по спине в знак приветствия ощутимый шлепок. Только когда внизу тихо прикрылась дверь, Макс сделал первый шаг наверх.
– Позвонить не могла? – спросил он тихо.
– А вдруг все спят, – с трудом сумела разжать распухшие губы Алена.
– Так Полина дома.
Она вновь пожала плечами, которые тоже двигались с трудом.
– Я не хотела, чтобы нас видели вдвоем. Мне нравоучений от тети Маши с утра хватило! А он не захотел уходить, пока не убедится, что я дома.
Макс достал из кармана ключи и открыл обе двери. В квартире было тихо, и даже Полина не выглянула в коридор, пока они разувались.
– Сказала же, что все спят. А ты чего так поздно?
– Так, ничего… Шел нога за ногу. Что завтра делаешь?
– Поеду с утра к маме.
– На полдня? Зачем?
– А просто так. Делать нечего. Думаю, что поеду утром. Прямо на работу.
Она сняла плащ и осталась лицом к вешалке, чтобы ответ про платье прозвучал как можно убедительней.
– С барского плеча. От жены Александра Сергеевича. После родов она в него не влезает. Дурацкий бант, я знаю. Но дареному коню…
Когда она обернулась, Макс уже не смотрел на нее.
– Спокойной ночи, – сказала она и юркнула за дверь.
Со щелчком замка что-то оборвалось внутри и с противным звуком упало вниз живота. Прижав пупок к позвоночнику, Алена добрела до кровати и рухнула на покрывало прямо в платье. Плевать! Она его больше не наденет. Резинка осталась в кармане пиджака и полна волос. Это плохой знак. Теперь головной боли не избежать.
