Текст книги "Второе Пришествие (СИ)"
Автор книги: Николай Коровин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)
'Много народа было?', 'Какая публика?', 'Не холодно ли в зале?', 'Почему билет такой дорогой?' – Даша хотела отравиться после каждого вопроса, а они все не прекращались. Она пыталась отвечать как можно более немногословно, чтобы не вызвать продолжения, новых зацепок, но они появлялись. 'Что ты так отвечаешь неохотно? Вот наслушалась всякого негатива от неприятного человека, теперь вот сама в депрессии'. Даша поняла, что сейчас не выдержит и заплачет, схватившись за голову. Но внутреннее упрямство вовремя пришло на выручку. 'А я если сейчас начну плакать, она окажется как бы права. Нет'. Мысль Дарью ободрила, она улыбнулась, встала с кровати и стала пританцовывать.
– Тут тема очень интересная! Все в один день не расскажешь! Давайте завтра я продолжу!
Конфликт был улажен, но от Даши не отстали. Мама позвала ее смотреть концерт классической музыки. Нет, конечно же, Даша музыку очень любила, но как объяснить, что сейчас, после этого зала, набитого чужими, незнакомыми людьми, ей страсть как не хватало покоя? 'Печально не то, что они меня не понимают, – подумалось ей, – печально, что они меня никогда не поймут, и даже не попытаются понять'.
А за стеной родители обсуждали как раз ее.
– Опять Дашка играет в странную девочку, хоть и забавно у ней это получается, но пугает меня сильно. Любая мать переживает за свое дитя, а я переживаю особенно. А то как всегда с пути свернуть можно. А Даша девочка умная, но еще ветер в голове, нет какой-то осмысленности, как у других. И что не скажи, слушать не хочет, и никогда не хотела.
– Да не странная она никакая. Мужика нет, вот и мечется.
– Да уж прям-то и нет. Куда, думаешь, она ходит периодически по вечерам? Она скрытная натура у нас. Да и на расспросы видишь как отвечает? Сразу нервничает, злится.
– Я думаю, и злится она, напротив, оттого, что парня нет. Ей же хочется, двадцать лет. Она характерная, держит себя для идеала, но тот никак не попадается. Она умеет чувствовать людей, я замечал это у нее. Она определяет, кто что замышляет, анализирует характеры неплохо. Другие девочки влюбляются по глупости, а она так не может. Как в том анекдоте: зачем женщины такие красивые – чтобы мужики в них влюблялись, а почему женщины такие глупые – чтобы они любили мужиков. Но Даша слишком неглупа, слишком.
– И все же я думаю, что кто-то у нее есть. Чую. Пусть гуляет с кем-то. Она достаточно красивая девочка, у нее не может не быть поклонников.
– А что? Я думаю, она многим отказывает чисто из вредности. Помнишь, как ты мне отказала при моем первом предложении? 'Мы не па-а-а-ара', – (тут тембр его голоса стал предельно издевательским и пародийным), – 'у нас нет ничего о-о-о-общего', было дело?
– Что-о-о? Не говорила я тебе никогда такого! Я тебя полюбила с первого взгляда! Вот! И люблю до сих пор, даже хоть ты меня и расстраиваешь подобными идиотскими додумками.
– Ты просто забыла уже наверняка давнехонько. Я только хотел сказать...
– Ничего не только. Я не говорила этого. Как это могло случиться, если я этого не говорила. Причем тут помню или не помню. Я не говорила, и все тут, нечего мне мозги затуманивать. Нет у нее никого. Конечно. Девочка в двадцать лет сидит себе девственницей и страдает. Сам хоть думай, что говоришь. Самые горячие времена, организм жаждет ежечасно, а ты 'не-е-ету никого', – тут уже настал ее черед передразнить. – Злой ты человек, злой. Вот любая другая жена за такие вещи давно бы влепила тебе пару тумаков для профилактики, одна я с тобой сюсюкаюсь.
Антон проводил грустным взглядом машину Олега, и, не став дожидаться автобуса, направился от метро до дома пешком. Стемнело окончательно. Он притормозил около одного длинного дома и внимательно рассматривал горящие окна первого этажа. Многие из них были не занавешены, и Антон становился свидетелем жизни ужинающих людей. Ему нравилось наблюдать за этим, он успокаивался, и на душе его наступало умиротворение. Пройдя мимо дома и свернув во двор, он вдруг увидел с левой стороны небольшой движущийся предмет. Несмотря на темноту, благодаря фонарям он сразу же понял, что это черный кот. Кот стремительно мчался по направлению к дороге, по которой шел Антон, с твердым намерением ее пересечь. Не терпящий никаких суеверий Антон, тем не менее, со спортивным азартом бросился вперед. Кот заметил его маневр и взял еще левее, чтобы все же проскочить перед носом у Антона. Антон перешел на бег, но и кот оказался не так плох, в пару прыжков он обогнул Антона спереди и побежал далее. 'Тьфу, – вырвалось у Антона. – И зачем я побежал за ним? А так теперь вроде и я в дураках'. Фонари стояли так, что тени постоянно бегали вокруг Антона, то сливаясь в одну большую, то рассредоточиваясь на несколько. Порой появлялась какая-то новая тень, пугавшая его, но быстро выяснялось, что она образовалась благодаря фарам выезжавшей из-за угла машины. Переходя улицу, он увидел машину, которую толкали два персонажа явно азиатской наружности. Машина поддавалась с трудом. 'А почему я бы не помог им, – вдруг подумалось ему, – а будь они простыми русскими мужиками, помог бы? А? Так значит, они мне чем-то неприятны? А на каком основании я их делю? Я же не делю! Я же против! Но помогу? Да что же это такое?'
Лекция забывалась; забравшись в кровать, Антон силился вспомнить основной смысл, но в голове почему-то всплывали фразы, заученные еще со школьных времен. 'Да фейк все это. Нет никакого Ленина. И меня... и меня тоже нет. И нет моей жизни. Все мне это только кажется', – с такими мыслями он и уснул.
Он хорошо знал особенности своего организма, поэтому всегда заводил два будильника. Так было и на сей раз, когда выключив первый, он уже успел заснуть. И хотя разница между будильниками была минут десять, сон получился весьма длинным и содержательным. Стоит сказать, что Антон давно обратил внимание на подобную особенность снов: они казались более длинными, чем потраченное на них время. 'Неужели во сне время замедляется?' – думалось ему. Сейчас сон был весьма странный. Ему снилось, что он в гостях в весьма хорошо обставленной квартире, но при этом не очень-то и просторной. Достаток чувствовался, особенно выделялись почти панорамные окна. Судя по сюжету сна, его пригласил кто-то из обитателей квартиры, но тут появились еще двое, один из них вроде как родственник пригласившего. Эти двое выглядели ужасно неопрятными, заросшими щетинами, одетыми в чуть ли не рваную грязную одежду. Один из них открыл в стене дверь, которая вела в отдельную комнату. Стоит сказать, что подобная планировка случалась довольно часто в старых домах, когда одна комната была проходная, и чтобы попасть в последнюю, нужно было пройти всю ее до конца. В открывшейся двери виднелось какое-то оборудование, возможно, радиотехника, но в целом был беспорядок, резко дисгармонировавший с остальной квартирой (хотя по сну Антон все время находился в одной комнате). Один из них вошел в проем, а второй остался здесь. 'Ты куда-то не туда идешь со своими мыслями', – сказал родственник обитателя квартиры. Антон резко смутился: 'Чем же это?' – 'Сейчас мы тебе объясним', – сказал тот, и далее последовал вопрос, поставивший его в ступор: 'Как должны защищаться государства в индустриальном обществе и постиндустриальном?' Антон по своей давней традиции, обдумывая ответ, начал говорить условности в духе 'это как посмотреть', 'надо вначале разобраться, что мы подразумеваем под защитой', что встретило недружелюбную реакцию вопрошавших. Тут прозвенел будильник. Выключив его писклявое противное пиканье, Антон уселся на кровати, поджав ноги. Внутри него было странное чувство. При чем тут индустриальное общество? Он имеет в виду войну? Но тут надо начать с того, что есть ядерные державы, есть откровенно слабые. Защищаться от кого? От террористов? Но горячие войны сейчас приобрели иной оттенок. Прямых вторжений не наблюдается. Где они и случаются, там порой нет ни индустриального, ни постиндустриального, нет вообще никакого общества'. Он ехал на работу, обдумывая этот странный сон, окончательно забыв про Ленина и его вчерашнюю лекцию.
Подобных лекций было дано Владимиром Ильичом не один десяток. Зал битком был на первых двух, в последующих он был полон, но уже были пусты проходы и лестницы. А уже под Новый год, забегая вперед, скажем, что появились свободные сидячие места. На улице Ленина атаковывали для получения автографов, но эта очередь нисколько не тешила его самолюбие. Наша знакомая Оксана, одетая как раз в кофту с изображением целующихся пионеров (пусть она и не была видна под пальто, но невозможно не отметить этот факт), однажды проходила мимо очереди, направляясь в пиццерию, и заинтересовалась, увидев лысого мужика, раздающего свои подписи. 'Хм, актер какой-то зарубежный приехал на презентацию фильма?' – подумала Оксана. Как девушка решительная, она сразу пристроилась в середину очереди, но середина от начала была далека, так же как и от конца, поэтому Оксана втиснулась вперед. Один парень, которого она подвинула, резко возмутился. 'Девушка, соблюдайте очередь! Куда Вы лезете? Люди давно стоят!' – молвил он, стараясь скрыть свое возмущение и не назвать зарвавшуюся девку каким-либо неэтикетным словечком. Оксана резко развернулась и нагло, хищнически посмотрела в глаза молодому человеку. Тот не отводил глаз, показывая, что вызов принимает. Оксана усмехнулась и незаметным движением руки расстегнула пуговицу на пальто, одновременно тряхнув волосами. Парень понуро опустил глаза, признавая свое поражение. 'Так-то, выкормыш', подумала она про себя про борца за справедливость. Автограф был ею вскоре получен, и она спросила у показавшегося ей миловидным парня, все еще стоявшего в конце очереди, как и когда она подошла к ней, о том, кто же это. 'Не узнаю!' – произнесла она томным голосом, проводя рукой по волосам. 'В смысле кто? – затупил парень – ты про человека, что сейчас стоит рядом с Лениным?' Оксана взорвалась: 'Ты тупой идиот? Какой Ленин? Думаешь, я блондинка и можно так шутить? Я все-таки знаю, что Ленин умер очень давно, еще в девятнадцатом веке, поэтому ты, дружок, поспешил с выводами'. Униженный парень поспешил ретироваться. Тут же зайдя во всезнающий поисковик, Оксана смогла нарыть необходимую информацию. Что ж, возвращение Ленина пока и впрямь встречало слишком много недоразумений. В статье о Ленине была написана полная несуразица, в частности, у него было указано две даты рождения, и повторная – в две тысячи семнадцатом. 'Даже если и допустить, что вновь родился, то этот – никак не похож на новорожденного, все это больше походит на некую мистификацию, розыгрыш. А что он раздает автографы? Так... Ага, завтра состоится очередная лекция Владимира Ильича Ленина о бла-бла-бла, приобретайте билеты. Вот! Приобретайте билеты! Я с самого начала была уверена, что это афера! Берется известный деятель прошлого (а кратко пролистнув глазами статью, Оксана поняла, что он действительно весьма известен) якобы 'воскресает' – и начинает проводить всевозможные мастер-классы. Собственно, это как в свое время по России ездили несколько составов 'Ласкового Первомая', абсолютно то же самое'. Да, мечтавшая стать однажды успешной бизнес-леди девушка видела в первую очередь коммерческий мотив в подобном представлении. 'А этот чувак, у которого я сейчас взяла автограф, он актер, клоун, ряженый. Но не стоит торопиться выкидывать его, возможно когда-нибудь, когда афера раскроется и все выкинут или забудут про эти листочки, мой останется раритетом. По крайней мере, каких глупых и фанатичных людишек я вижу в толпе – они так сделают запросто', – вот так рассуждала Оксана, анализируя полученную информацию. В этот день в ее одежде не было элементов алого, однако она, как мы уже упоминали, говоря про сумку, тоже была в курсе наметившегося тренда, не подозревая, что изначальной причиной моды было оживление Ленина. Однажды Оксана увидела в одной группе в социальной сети рекламу одежды и ей очень понравилась клетчатая юбка в советском стиле. Она купила ее и даже уже успела единожды опробовать, несмотря на холодное время года.
Оксана не была девушкой, которая могла страдать фанатизмом по какой-нибудь персоне, поэтому в ее личной коллекции особо автографов не было. И сейчас она посмотрела с небольшим презрением на толпу, где каждый лез на соседа, пробиваясь вперед. Оксана даже неоднократно высказывала свою позицию по поводу девушек, готовых часами мерзнуть в очереди, для того чтобы сфотографироваться с кумиром. Она искренне считала, что тяга к собиранию автографов и фотографий в обнимку с известными личностями была характерна для типажа так называемого 'маленького человека'. Ему важна приобщенность к чему-то такому, о чем знают абсолютно все. И он говорит: 'Смотрите, мой троюродный дядя, когда работал там-то и там-то (ого, как высоко!) пару раз пересекался с ним самим! Он один раз даже повернул свою голову в его сторону!' И это выдается за главное достижение в жизни, то, о чем можно вспомнить, то, о чем можно рассказывать с благоговением. Также и свои личные встречи с известными персонами преподносятся, как нечто реально важное. 'И я его узнал сразу! Он в жизни он совсем не такой, как на телеэкране! И одет так просто! И жена у него такая невзрачная! Где он такую замухрышку откопал!' И все, жизнь мгновенно приобретает смысл, словно находится некое оправдание нашему существованию. 'Наш нынешний начальник, помню, пришел совсем юнцом, как же он тогда тупил! И я подсказывал ему в мелочах, а теперь-то вон он где! В этом и моя заслуга тоже есть'. По мысли Оксаны подобный ход рассуждений был особенно абсурден: 'Так почему же он, кто глупил и ничего не мог сделать без твоих подсказок, так возвысился, а ты, такой мудрый, остался там же? Ладно бы это, но ты хвалишься, хвалишься этим!'
По дороге домой Оксана, уже заехав во двор, увидела лежащего на тротуаре человека. Она притормозила и заглушила мотор. Человек как будто не дышал, хотя тепло и исходило из-под его носа. Оксана в ужасе набрала телефон скорой помощи и путающимся голосом попыталась назвать адрес, даже забыв, как называется соседняя улица. 'Тьфу, не туда приедут', – расстроилась она после того как сбросила звонок. Сзади раздался гудок автомобиля, который не мог объехать брошенную посреди двора (а он был узким, и разъехаться или обогнать кого-либо было невозможно по причине припаркованных автомобилей) машину Оксаны. 'Чего Вам? – бросилась она. – Вы не видите, человек умирает?'
'Да что Вы за ересь несете, я спешу', – закричал вышедший автомобилист. 'Я очень спешу', – обратился он еще раз к Оксане, после чего подошел к лежащему, поднял и поставил на ноги. 'С вами ведь все хорошо, что Вы тут комедию корчите', – обратился он к начавшему слегка трезветь пьяному. 'Да я же сама видела, что он не дышит, мне... Мне показалось', – душа уходила в пятки у Оксаны. Пьяный открыл помутненные глаза и уставился на нее: 'У, какая девчоночка! Девчуля! Иди сюда, обслужи меня, краса моя', – при этих словах он медленно съехал обратно на тротуар, но, поддерживаемый своим спасителем, уселся на загородку. 'Не трожьте меня... Что Вы так... невежливы...' – язык заплетался, и каждое слово давалось с огромным трудом. 'Я люблю вас всех... Черный во-о-орон', – начал он гнусавить, все сильнее опрокидываясь назад.
'Мне больше нельзя! Я опаздываю', – мужчина отпустил пьяного, отчего тот сразу же шлепнулся с загородки на спину, по-детски замахав ногами в воздухе и громко охая. 'Отвози, встала тут. Если из-за каждого пьяного так становиться, по Москве так точно негде будет проехать'. Ответить было нечего, Оксана села за руль. Неведомая сила удерживала ее от вставления ключа. 'Не заводись', – шепнула она одними губами. Мотор хмыкнул. 'Может, что заело', – с надеждой подумала девушка, но на второй раз машина завелась, и она отъехала в проход, после чего вышла и вернулась к пьяному. 'Фу, да от него воняет как. И зачем, я, дура, ввязалась в это? Ехала себе и ехала бы. Сдох и сдох. Мне-то что? Я кто ему такая? Себе приключений на задницу только нашла. И скорая ваша где? Будет теперь, может, час ехать'. Она схватила телефон, но потом со злостью швырнула его обратно в сумку. 'Проклятье! Дура. Вот реально – кто меня потянул? Всегда говорила себе – будь бесчувственной стервой, и все будет хорошо. Пытаешься довериться чувствам – сразу фигня какая-то получается. Где эта гребанная скорая? Где эти гребанные врачи!? Которые никого не лечат, а только калечат! Где хоть один человек во дворе? Вот, вот идет мужик, на него надежда'. Мужик в спортивной куртке и штанах шел быстро и лузгал семечки на ходу. 'Нет, к нему я точно не обращусь. Не терплю кавказцев. Может, заметит'. Но тот, словно предчувствуя, повернул в подъезд и в сторону Оксаны и пьяного даже не посмотрел. Она заломила руки в отчаянии. Меж тем сзади появилась старушка, которая стала стучать по валяющемуся своей палкой. 'Ишь, милок, напился как поди? Эх, стыд-то какой! А ты, девка, что рот разинула? Твой муженек али нет? И управы найти не можешь? Эх, куда вы скатились все! В наше-то время выйди пьяным на улицу! У-у-у, вытрезвитель, а потом еще и с работы выгонят. Да-а-а, а как же, как иначе. Дисциплина была. Во какая. Это сейчас все пошло... Шалтай-болтай. Что пялишься! Хоть бы скорую вызвала! Все с телефонами ходят, сидят в них день и ночь, ту-ту-ту-ту, эсемесы-посемесы или как их там, интернет-портырнет, у нас ничего не было. У нас в школе одна книжка на четверых была и мы по очереди ею пользовались. А у вас все есть, а вы будете пить и валяться, и никто не поможет. Нет, никто. Все будут стоять и смотреть. Вот стой и смотри. Умрет – на твоей совести будет, окаянная'. Дальше Оксана уже не слышала слова сварливой старушки, потому что та отвернулась и, удаляясь, бормотала себе под нос. Потом она резко обернулась, погрозила Оксане кулаком и пошла дальше. Оксане резко захотелось догнать бабку и надавать ей по шее. 'Убить паршивую старуху, у-у-у, да кто она такая, как она смеет? Я ее трогала? Как хорошо, что я еще промолчала. Ведь что бы я ни сказала, она всегда в итоге оказалась бы права'. Во двор въехала карета скорой помощи. В этот момент случилось событие непредвиденное. Старушка обо что-то зацепилась и упала аккурат перед скорой. Врачи засуетились около нее. Услышав сигнал, алкоголик вдруг сам встал и начал подвигаться по улице. Оксана этого не видела, поэтому, повернувшись и увидев, как он мирно шествует, была поражена. Возможно, ему послышался милицейский сигнал, но факт остается фактом – он ушел абсолютно молча, хоть и сильно шатаясь, но все же сам. Дойдя до угла дома, он шатнулся очень сильно, но на его счастье вдоль дома по периметру шла желтая газовая труба, за которую он и схватился. Оксана почувствовала себя лишней. Она села в машину и поехала. 'Вот глупейшая история... Вот помогай теперь людям, все настроение испорчено. Испорчено напрочь! Да как все это бесит меня! Ненавижу людей, этих гнусных людишек! Жалких, бездарных. У-у-у, да чтоб вы околели все. Разом'. Она с силой хлопнула дверцей и поднялась к себе. Настроение было испорчено безвозвратно.
Она раскинулась на диване с ноутбуком и начала патрулировать сайт знакомств. 'Та-а-а-ак, загрузим новые фотографии. Надо бы выбрать такие, где нет пошлости, я была бы скромная, но при этом и возбуждающие, и подчеркивающие мою красоту. Да, мою красоту (она бросила взгляд на висевшее рядом зеркало, откуда на нее посмотрела ее кивающая двойница: да, красоту). Вот это, пожалуй. О нет, тут прическа... Не та совсем! Так, о себе. Ну, здесь чем меньше напишешь, тем лучше. Да и кто реально заинтересуется, все узнает. А интрига может заинтересовать, ой как может. 'Познакомлюсь с молодым человеком'. Нет, это глупо. 'Познакомлюсь с обеспеченным молодым человеком'... Нет, это не то, подумают, что меркантильная. 'С добрым и нежным'... Так напишут всякие сентиментальные хлюпики, а серьезных мужиков отторгнет. 'Ищу своего принца'... Нет, избито. Да блин. 'Ищу парня для отношений'. 'Для постоянных отношений'. О, 'Ищу уверенного в себе парня для постоянных отношений'. Так-то получше. Хотя знаю я, что бабников и пикаперов слово 'постоянный' не отпугнет. Их вообще, похоже, мало что отпугивает. Фильтр поиска... от двадцати... Нет, зачем мне такой малой? Хотя... Мало ли, посмотрим, город, строго Москва, хотя, знаем мы, что все вы указываете Москву, а на деле оказываетесь уроженцами условного Щелково и подобной глухомани. Хм, отношение к алкоголю... А кто-то укажет честно? Да я по роже и сама все пойму. Та-а-ак, вроде все, поехали, интересненько. Оу. А-ха-ха. А-ха-ха. Ой типчик, типчик! Ля-ля-ля! У-ху-ху, сфоткался рядом с иномаркой – уже думаешь, успех. Да ведь видно, что не твоя. Ох, поехали далее. М, сообщение. Та-а-ак, посмотрим, кто ты таков. 'Давай пошалим по веб-камере'. Да ты кто такой, петушок? На себя хоть взгляни, дрищ прыщавый. Ай, я сейчас буду со смеху кататься. Ладно, едем дальше. О, вот это норм мужик. Сразу видно. Но, бабник небось. Ха, даже не скрывает, статус 'женат'. Все с ним понятно, хотя, если чисто ради финансовой помощи, то почему бы и нет. Но мне-то финансовая помощь не нужна. Мимо, мимо, мимо, мимо. Новое сообщение. Та-а-ак. Ха! 'Готов быть твоим рабом! Только напиши, и выполню любое твое приказание'. Вот вроде бы и надо игнорить, но душа коварная так и просит поиздеваться. Ты же сам напрашиваешься, дурачок. Ой, дурачок, дурачок. О чем бы тебя попросить? Перечили мне на счет сто тысяч. Нету? И что ты тогда ко мне добавляешься, паршивый нищеброд? Неужели не видно по мне, что я девушка приличная, с претензиями, первому встречному не даю, что запросы есть у меня, уровень, которому надо соответствовать! А ты – дно безмозглое, кроме бессмысленного покорства ничего предложить не можешь. Даже издеваться над тобой низко и пошло. Полистаем далее. М, какой толстый школьник. Лет-то тебе сколько? Двадцать восемь? А по лицу все шестнадцать, хоть и пузо! Как людям не стыдно! Да ты выглядишь так убого и еще выставляешь себя на обозрение женщинам, которые приходят сюда с серьезными намерениями. Да и тем кто с несерьезными – ты и им дать ничего не сможешь. Так, сообщение. Ну, допустим, привет. Зацени... Что-о-о? О да, как интересно, фото твоего члена. А я-то никогда не видела! Хоть бы не позорился, у меня у большей части парней, с кем я спала, больше был, оборванец! О, одно из моих любимых имен: Егор. Нет, ну я больше не могу. Ну что ты здесь делаешь? Зачем так позориться? Сидишь в комнате. Видимо мамка отошла и скорее себя фоткать. Видно, что никто ему никогда не давал и не даст. Да тут даже проститутка засомневается. Хотя, почему засомневается, я бы на ее месте убежала, не стоит никаких денег такое... Да уж, чего только не увидишь в этом мире. А это море абсурда. Тут именно что ради смеха сидеть, а не знакомиться'. Ровно на этих словах Оксане пришло сообщение от Алексея. Тот оказался двадцатитрехлетним симпатичным молодым человеком, работал в продажах и зарабатывал судя по его словам (в том числе и по манере речи) вполне неплохо, производил впечатление уверенного в себе, эрудированного человека. Мы сохраним частную тайну переписки, но Оксана пришла к выводу, что 'можно дать'. В тот же день он пригласил ее вечером к себе домой, и этим домом оказалась съемная квартира. 'Не москвич, – с грустью екнуло сердце у Оксаны, – но да ладно, вроде перспективный. Но нельзя так сразу соглашаться. Я же не какая-то там легкодоступная девушка'. 'Я сегодня не смогу, давай завтра', – написала она, поставив побольше смайликов в конце. 'Не знаю', – ответил парень. Она начала печатать, но сообщение не отправлялось, выдавая ошибку. 'Что такое?' Она перешла на его страницу. 'Пользователь ограничил круг лиц, которые могут просматривать его страницу', – гласила надпись. 'Что за... Ах ты подлец!' Оксана с шумом хлопнула крышкой ноутбука и пошла на кухню. Где-то там стояла недопитая бутылка виски. Уже через полчаса ей заметно полегчало, и она со спокойной душой начала смотреть какой-то детектив.
В то время как в общественной и околообщественной жизни развивались такие яркие события, черная полоса в жизни Лены, казалось, минула. Все клеилось: результаты в учебе, отношения дома. Да, да, родители словно и забыли, как можно ссориться. Более того, любой случай, который ранее мог привести к перепалке, сейчас уже воспринимался как забавная несуразица. А уж как расцвели отношения с Васей! Елена вдруг поймала себя на мысли, что она на самом деле сильно любит его, что на самом деле Василий – герой, потому что терпит все неприятные моменты от своей подруги.
'И сколько мы уже с ним, не помню, чтобы у меня возникала подобная мысль. Вот правда, жалуются все на мужиков, как бабам тяжело в этой жизни, переживать все эти физиологические моменты, особенности, ля-ля-тополя. Но мужикам-то еще тяжелее – терпеть рядом с собой неадекватных баб все время. Вот, нашла бы я в свое время, а точнее, меня нашел бы кто-то другой, и что? Как бы он относился к моей внешности, я ведь не красавица, я жирная, – Лена потерла себя за воображаемые ляжки, – я глупая. Но где же тогда счастье? Не счастье ли, принимать друг друга полностью, принимать вместе со всем?' Лена пыталась вспомнить отношения с Петром, с которым она встречалась, будучи в десятом классе, и ловила себя на мысли, что нет сейчас таких ярких эмоций. 'Но должны ли быть они? Не глупо ли это? Да и вообще, в первый раз все воспринимается ярче, сам факт взаимности сильно поднимает уровень ощущений. Да о чем я? Жить надо, и радоваться. И мои, кстати, молодцы. Я уважаю их за этот решительный шаг. Поняли, что не несут счастья друг другу, что лучше отпустить. Ведь преодолеть такую привязанность! Подумать только – они были вместе больше по времени, чем я вообще живу на свете! А я сравниваю с кем-то. Год с Васей как мы отмечали. Год, хах. Да уж тут. И я рада, что буду общаться с ними, и что они будут общаться; и будем мы пересекаться, и пусть мы не будем семьей, но мы действительно будем друзьями друг другу, как бы ни была избита эта фраза – 'останемся друзьями'.
Глава XIV. Малоходовочка
Несмотря на активность Владимира Ильича, число сторонников возрождения советской власти и мировой революции оставалось на стабильно низком уровне. Основная масса воспринимала фигуру и лозунги Ильича как шоу, веселую игру. С уходом моды на красные галстуки (а произошло это спустя два месяца после всплеска) пропал и 'трендовый' интерес к персоне Ильича. Народ был готов слушать его выступления только в глубинке, где не было ни намека на какие-либо развлечения.
Но оставались и идейные марксисты, которые с огромными надеждами встретили освобождение Ленина из клиники. Сам спектр левых сил в этот исторический момент был предельно разрознен. Партий, включавших в своих названия 'левая', 'коммунистическая', 'рабочая', 'революционная' было много, а число активных участников в каждой едва переваливало за несколько десятков человек. Негусто было и у анархистов, немного симпатизировавших Ильичу, но не потому, что разделяли его идеи (цели-то они имели схожие с коммунистами – построение бесклассового общества, но методы были все же разные; а сам Ленин всегда был ярко выраженным государственником), не потому, что жаждали диктатуры пролетариата, а потому, что им хотелось верить, что пронесется в воздухе нечто неосязаемое, что заварит по всему миру глубочайшую кашу, и на подносе нет-нет да и выплывет нечто новое, и мир не будет так скучен и уныл как раньше, и вообще, борьба ради самого факта борьбы в противовес подстраиванию под ситуацию всегда была уделом и предметом мечтаний любых утопистов, коих хватало в такие моменты, когда коренной перелом кажется неизбежным или в меньшей степени близким. Вышеперечисленные товарищи на фоне всех этих лекций, интервью и прочей активности недоумевали – неужели Ильич так легко продался на уловки империалистов? Подготовка всеобщего восстания не начиналась, и даже подобных намеков, пусть и направленных на далекое будущее, в его речах найти не удавалось. Да и хотел ли он вновь что-то начинать? Почему он должен был хотеть, если он уже делал это, причем готовив долго, переживая большие трудности, маскируясь, а теперь, когда все преобразования на политическом уровне оказались ликвидированы, он должен это делать опять? Почему именно он? Какая судьба вывела его на этот тернистый путь, да ведь и не верят материалисты в судьбу! И где гарантия, что потомки и на сей раз не вдохновятся? Или неправильно будут вдохновлять последователи?
Массовая популярность Ленина и его идей в обществе, далеком от политики, если и возникла, то также быстро сошла на нет. Несмотря на резкие и критические заявления, которые он позволял себе всякий раз, всерьез их воспринимал мало кто. Отказаться от изобилия, частной собственности? И кто сейчас на это согласится? Если Вам удастся найти убежденного марксиста, который, услышав предыдущий вопрос, уже вскочил и бегает, выламывая руки с криком 'Я!', то предложите ему отказаться от квартиры, дачи, машины и прочих прелестей, заявив что они теперь общие, а значит, пусть делится. Марксист понурится, запрет свою квартиру на замок, но от взглядов не откажется.
Ильичу, сформировавшемуся как личность в веке девятнадцатом, было непросто подстроить свои взгляды под двадцать первый век. Но ему пришлось признать: утверждение о том, что появление первого рабочего государства в мире изменит историю, оказалось не совсем верным. Сказать, что оно было совсем неверным, нельзя – историю оно изменило, и сильно, но в рамках классовой борьбы в итоге по сути своей стало символом ее затухания, даже если и случайно совпало с этим периодом.
Насколько были сильны социал-демократические настроения в царской России? Рабочие интересовались политикой, желая упрощения условий своего труда. Более в программах левых партий их интересовать ничего не могло, особенно виртуальная мировая революция. Но даже после февральской революции партия большевиков никак не была ведущей политической силой. То есть приход их к власти произошел не благодаря действенности их пропаганды, не за счет массовой поддержки, а исключительно по причине самоуничтожения Российской Империи вкупе с последующей слабостью и нежизнеспособностью Временного Правительства и общим бардаком и межвременьем. Корниловский мятеж – неудачная попытка вывести рельс истории на ультраправый путь. Противоположный по идеологии, он также помог восстановить силы большевикам после неудачной попытки июльского восстания. Но так или иначе главным успехом ленинской партии нужно считать не сам факт Октябрьского переворота; равно как и не стоит считать его каким-то поворотным моментом, как бы нам того эмоционально ни хотелось. Если учитывать, кто охранял штурмуемый Зимний дворец, то глупо считать его захват выдающимся достижением. Главный успех Ленина и его партии – удержание власти. Подобрать валяющееся на земле бесхозное знамя – смелость, но не доблесть. В то время революционные настроения захлестнули многие страны, то тут, то там появлялись советские республики, но большей их части удавалось продержаться несколько недель – и только в самой большой по территории стране удалось основать советскую власть. С другой-то стороны, территория в наиболее горячий момент гражданской войны оказалась обрезанной со всех сторон. Правительство Комуча на Волге, власть Колчака в Сибири, полностью захваченный Деникиным (а где-то и Махно) юг и отданный по Брестскому договору запад (где вскоре началась война с Польшей) – малая часть бывшей империи оставалось под властью большевиков, однако и здесь случались вооруженные восстания. Плюс интервенты – реальные и ничего не делающие, и теоретические, но которым идти до Петрограда считанные километры. В этих условиях удержание власти выглядит и впрямь серьезной победой, если не сказать серьезнейшей. С этой точки зрения Ленина можно считать действительно знаменательной исторической личностью; не просто сумевшим провести революцию на немецкие деньги (что ему ставят в вину), но создать государство, распавшееся впоследствии в последнюю очередь из-за его решений.
