Текст книги "Второе Пришествие (СИ)"
Автор книги: Николай Коровин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)
Полюбив одного из ухажеров, сестра научилась готовить. Василий мгновенно оценил перемены на семейном столе. Но счастье было недолгим, сестра вышла замуж, а Василий поехал учиться в столицу. Но всякий раз, навещая родителей, он встречался и с сестрой. Да, почитай родителей своих, гласит заповедь, но поездка к родителям была отговоркой, прикрывающей истинные мотивы поездок Василия.
И вот встреча состоялась. Может быть, сказались последние неполадки с Леной, может какие иные факторы, но в середины беседы желание стало невыносимым. Было больно. Василий собрал все свои силы и терпел, что, конечно же, было видно со стороны. 'Что с тобой?' – участливо спросила сестра и вдруг побледнела. Она поняла, она все поняла. 'Ужас! – пронеслось в ее голове, – что я натворила! Я и подумать не могла о таком. Как же я, дура, раньше-то не замечала? Хотя, ведь если так подумать, он статный мужи... Что???? Что я сейчас сказала? Нет, я ничего не сказала, а только подумала. Но я подумала не о конкретном акте, но о том, как можно было бы подумать об этом. О нет! Зачем я представляю, как он входит? Бежать! Что скажут муж, дети? Какая история!' На прощание они обнялись и крепко поцеловались. 'Что я наделала? Что это? Он сдержал себя от всего, молодец. Но я! Я ведь этого не хотела!' Но совесть категорически отказывалась воспринимать данный аргумент. 'Мало ли кто чего хотел! Все мы взрослые люди, все мы прекрасно знаем, как подобные дела делаются. Но что же, что же? Неужели мысль о брате промелькнула у меня? Нет ли ее вообще в подсознании, под коркой. Нужно срочно проконсультироваться со специалистом', – пришла к выводу девушка, и вывод мгновенно поднял ей настроение, она улыбнулась. 'Подумаешь, мысли. Действий не было. Мы отвечаем за свои поступки, слова даже, допустим, но не за мысли!' Конечно, подобные идеи 'консультаций со специалистом' всегда обладали облагораживающим свойством, поднимая настроение всегда и везде. Другое дело, что до похода собственно к чудо-лекарю дело доходит лишь тогда, когда боль более нет сил терпеть, либо напротив, при проявлении первой незапланированной родинки.
Василий был решительным человеком. Ему ничего не стоило собрать вещи и уйти, как он ушел от подруги, у которой жил до знакомства с Еленой. Но сейчас его рвало: уйти или остаться. Уйти – это означало выложить на стол все свои помыслы. Но остаться – это подвергать себя риску реализации. А он промелькнул, когда опытным глазом Василий разглядел, как сестра смотрит на него. 'Что сейчас я сделала', – едва не схватилась за голову она, поймав себя на инстинктивном поглаживании волос. Да, разглаживание волос был стародавний прием, который работал безотказно, это был в чистом виде светофор, причем именно желтый сигнал, означавший: внимание, сейчас чуть-чуть потерпи, и я дам тебе зеленый свет. Да, то что встреча не заладилась, понимали теперь оба, и оба понимали мысли друг друга, но сказать не решались. Словно молнии бомбардировали мозг: 'А что, если... попробовать? Один разок...' Встреча закончилась легким поцелуем, а по дороге домой им было нехорошо. Василий вспоминал все случаи из детства, пытаясь понять, с чего все началось. Но теперь не давала покоя ему мысль полярная – почему не решился попробовать. 'А что такого, – рассуждал он, – до кровосмешения все равно дело не дойдет. А уж даже любопытство – какова она? Что умеет? Я ведь не удивлюсь, если знаний у нее побольше, чем у Ленки. Да, конечно, больше. Ленка-то что, по факту одно и то же каждый раз'.
Сестра пришла домой с таким мрачным видом, что муж сразу начал ее утешать, предполагая, что та узнала от брата какое-то неприятное известие. Но она, ничего не говоря, заперлась в своей комнате, где прорыдала в подушку почти час. Рыдание продолжалось бы и дальше, пока ее не осенила идея: одевшись, она выскочила на улицу и стала звонить подруге. Далее целый час она изливала ей душу, обвиняя себя во всех существующих смертных грехах. Результат полностью оправдал ожидание. Все то злое, опасное, что накопилось, было выплеснуто, и наступило долгожданное опустошение. Но наивно было предполагать, что эти мысль ушли, как вода сквозь песок. Мысли эти продолжали периодически вылезать, из-за чего она почти постоянно чувствовала глубочайшую неловкость перед супругом.
Василий этим вечером был дома один, и скрашивал его качественным фильмом категории восемнадцать плюс. Позвонила Елена и сообщила о своих глубочайших неприятностях, но он настолько уже привык к этим новостям, что прослушивал их на автомате. В последнее время Василий слегка подсел на виртуальные казино, где ему сопутствовала удача, которая вкупе с грамотной стратегией игры в покер, позволила неплохо подняться. Но в этот вечер у удовлетворенного Василия игра не клеилась. Минус рос, и он не нашел ничего лучшего, как хлопнуть по кнопке сетевого фильтра. Он рассеянно побрел по коридору, и едва он нажал на клавишу выключателя, как раздался треск: перегорела лампочка. Запахло противно-горелым. Используя зажигалку, он нарыл в ящике новую лампочку, но только ступил на стул, как ножка хрустнула. Василий не успел перенести тяжесть своего тела на стул, поэтому отделался легким испугом. 'Что все это означает?', – случайно пронеслось у него в голове. 'Просто совпадение, не более'. И именно в этот момент пред его глазами предстала она. Он сел на край диванчика и стал обсасывать детали ее одеяния, которого по воле его воображения на ней становилось все меньше, меньше, до тех пор она не осталась совсем нага. 'Опять?' – переклинило его. 'Что ж, мечтать не вредно. Но стоп? Зачем я опускаюсь до самобичевания? К чему эти сомнения?' Действительно, разве сомнения и страхи не те факторы, что портят нашу жизнь больше всего? Василий полез за бутылкой и налил себе полный стакан водки. 'Кхек, вот теперь другое дело!', подумал он, покончив со скромной закуской, которую удалось нарыть в холодильнике. По телу разливалось тепло, тепло проходило и наполняло собою все тело, словно солнце выходит из-за леса летним утром: еще чувствуется сырость, на листочках и на траве блестит роса, но вот солнце появляется и сразу чувствуется, что день будет жарким, восход наполняет душу надеждой, ожиданием светлых дней. Так и сейчас, тепло дошло до каждой, самой удаленной косточке, смыв оттуда и сомнения, и тревогу, тело духовно очистилось, Василий вздохнул спокойно полной грудью и лег спать.
Заснул он быстро; а вот Елене не спалось. Она долго ворочалась с одного бока на другой. Ей стало душновато, и она встала и прошлась до окна. За ним горели фонари; внизу во дворе стояли двое полупьяных парней и о чем-то оживленно говорили. 'Так противоположности притягиваются все-таки?' – уже в который раз задала она себе вопрос, думая о Василии. Лена облокотилась о подоконник задней частью. Хотелось курить. 'А все непонимания должны закалять отношения, как проверка на верность?' – подумалось ей. 'Не буду ему завтра звонить. И трубку брать не буду. А домашние... Они ведь шли к этому до меня... Противно то, что я не то что не учусь на их ошибках, но делаю только еще глупее. Типичная я, что тут сказать'.
В воскресенье Елена вместе с подругой отправилась в поход по магазинам. Они встретились в двенадцать часов и начали с одного торгового центра, а всего в их планах было посещение трех-четырех мест. Конечно же, не было такой вещи, которой реально бы не доставало с гардеробе Елены и ее подруги Ольги, однако подобные мероприятия проводились девушками с завидной регулярностью. Настроение у Лены с самого утра было ужасное. Не то что бы это была какая-то депрессия, и посещали мысли в духе 'ах, как не хочется жить', но были мысли толка 'как же все это надоело, когда все это закончится'. Родители, в субботу неожиданно помирившиеся и уехавшие вместе в кино, подарили надежду, но когда они вернулись, Лена явственно услышала, как они обсуждают время работы загса, чтобы отнести туда заявление на развод.
Она уже и забыла о своих мыслях по необщению со своим парнем. Да и с чего бы это – с Василием они вроде бы не ссорились, разве что несколько дней до этого общались на уровне 'привет – как дела – пока', но такие моменты случались у них периодически и раньше, и Лена никак не могла понять, связаны ли ее мысли с этими периодами взаимного охлаждения, или напротив, сами мысли провоцируют его. И сейчас, несмотря на предпринятую попытку развеяться походом по магазинам, эти мысли окружали ее плотным кольцом.
'Зачем я с ним? Неужели я не вижу, что это не тот человек, совсем не тот. Но если я уйду, то где окажусь, в какой ситуации? Так я хотя бы в любой момент могу уйти из дома, а если Васи не будет? Это полная привязка к моим... Но и Вася не меняется, я тешу себя мыслями, что это моя жертва, что я очищаю его, но...По-моему, ему все равно, как он любит говорить, 'фиолетово'. Ему я никогда не была интересна как личность. Только плотские моменты. Разве не так? Так. И что с того? А смогу ли я жить без плотских утех? Да еще и Вася... Кто восполнит его? Да кто так сможет... Нет, никак. Да и вообще, глупо верить, что другие парни устроены по-иному. Все они хотят одного, только маскируются по-разному. Кто-то сразу показывает себя грубым, добытчиком, а кто-то строит из себя интеллектуала, скромняжку. Был ведь у меня такой! Начал вести диалоги о философии и потом пригласил в гости. И первым делом повел куда? К книжным полкам, про которые все рассказывал, когда говорил, что будем читать то-то и то-то? Нет, конечно же, в постель. А после нее... После нее как-то было уже и не до книг, и не интересна была вся эта философия. Да и вообще, я думаю, Василий далеко не худший вариант. Может быть, он и не заботится обо мне, как того бы хотелось, но это даже лучше лживой заботы, направленной на использование человека. Да и за что обо мне заботиться? Я не красавица... Да что говорить, может даже в чем-то и стремная. Я не худышка... Да что уж я о себе возомнила! Я толстая! Вон ляжки-то! (она при этой мысли пощупала себя за слегка провисающее мясцо) В постели я, может, и не совсем бревно, хотя... Наверняка бывшие девушки Васи умели больше, и я это понимаю. Да и вообще, кому я такая буду нужна?'
Хождение по магазинам выбило из головы все эти тяжелые мысли, а после первой покупки Елена заметно повеселела. Они с подругой перекусили и поехали в другой торговый центр. Чего там только не было! У другого человека голова закружилась бы от богатства выбора, но не у наших героинь. 'О, а в этом магазине я в том году себе такие классные шорты купила, – ткнула Лену Оля, – правда за все лето так и не удосужилась их одеть ни разу. Ну да ничего, сейчас зимой сделаю разбор всего ненужного, именно из летнего'. День проходил размеренно, это было то время, которым сполна можно было наслаждаться. Позвонил Вася и пригласил Лену приехать к нему на ночь. Она согласилась. Желание было сильней контроля домашних. Да, действительно, она боялась, что в ее отсутствие случится непоправимое. Более того, пару раз ей снилось, как отец душит мать и как мать режет его ножом. И Лена считала своей миссией сохранение семьи, она видела себя единственным и последним примиряющим фактором. С тяжелым сердцем она позвонила по очереди обоим родителям, потом домой на городской телефон, но нигде трубку не брали. Напряжение нарастало. Она ехала к Василию также с не самым приятным предчувствием. Но ожидания не оправдались: Вася был учтив, галантен, довольно улыбчив, что редко случалось с ним. Через десять минут позвонила мама: дома все было хорошо. И Лена вмиг увидела новый мир. День прошел замечательно: хорошие покупки, отсутствие конфликтов дома и постель с Васей. Она вмиг забыла, что когда могла падать духом, ей хотелось смеяться и пить вино, после которого уверенность в том, что так будет всегда увеличиваться. Утром их разбудил телефонный звонок, Вася посмотрел на номер, скорчил гримасу и сбросил. Сердце у Лены забилось чаще. 'Кто ему мог звонить?' В последнее время у Лены периодически просыпались смутные подозрения в отношении одной девушки, уж очень тесно общавшейся с Васей. Вася на все допросы отвечал спокойно: 'она мне хорошая подруга, чувств к ней не испытывал и не испытываю'. 'Но что-то здесь не так, – думалась Лене по дороге на учебу. – Почему он, когда говорит о ней, словно пересмаковывает эти факты? Обо мне он как знакомым рассказывает? Ну, Ленка моя то... Ленка моя се... Ленка моя туда... Это все так обыденно...Еще каких-то лет восемь назад о том ли я мечтала? Не о всепоглощающей силы любви ли? Не об испепеляющей страсти? Не о романтических встречах под луной? Куда все это пропало, испарилось? Неужели все эти сказки.... Они как сказки про Деда Мороза, разве что в него верят лет до восьми-девяти, а в любовь до... Да что же я такое говорю! Я мечтаю о семье и о детях! Я буду самой верной, самой преданной спутницей для своего супруга и отдам все для своих деток, буду примерной матерью. Так соглашусь ли я? Скажу ли 'да'? Скажу 'да' нелюбимому, потому что хочу этого? Потому что с каждым годом страх, что не позовут, будет увеличиваться? Да и почему меня должны позвать... Ах, да опять я за это, что ж ты сделаешь... Нет, нужно сосредоточиться и верить. Откуда я знаю, как выглядит любовь? Ведь бабочки-цветочки – это ответ для шестнадцати лет, когда я, условно, гуляла с Борей. Я гуляла и гуляла, не подозревая ничего. И в один день он полез целоваться, и я испугалась! Был ли он мне противен? О нет, это был милейший мальчик. Да многие мечтали о таком парне, я сама это прекрасно знаю – так за что я ему отвесила пощечину? За наглость? Наглость в том что он хотел сделать мне приятно, не смог больше скрывать своих чувств, а я дура и идиотка? Вот, да, эта версия мне нравится больше всего: я дура и идиотка. Почему мне эта мысль лезет в голову, когда все хорошо? Все же хорошо?' Лена прислушалась к себе. Интуиция, периодически подававшие знаки о том, что 'что-то не так', затаилась и молчала. 'Вот и славненько. Все хорошо', – успокоила себя Лена. Она приехала в институт и занятия поглотили ее, мысли рассосались и она о них забыла. Она не знала, что родители отпросились со своих работ утром, чтобы поехать в загс: заявление было подано. По дороге домой Лена пыталась подстроить поведение родителей под какую-то теорию, концепцию, которая помогла бы возродить начало конфликта и исключить его. 'Причина, мне кажется, в застое отношений. Каждый день одно и то же, все дни – одинаковые. Тебе надоедает не человек рядом с тобой, но весь этот приевшийся быт. И этот застой порождает недовольство. Оно начинается с легкой ворчливости, постепенно усиливаясь и усиливаясь. Это недовольство начинает распространяться на все вокруг и так или иначе накладывается и на окружающих, без этого никак. Когда мы знакомимся с кем-то, довольно долго мы пытаемся воздерживаться от взаимных претензий, даже когда на это полно поводов. Наш партнер говорит нам: у меня полно недостатков, вот они. Но мы не желаем в тот момент слушать его. Я принимаю тебя таким как есть, гордо говорим мы, выпячивая грудь. То есть тешим свое самолюбие, показывая, что для любимого человека мы готовы на все, прощать ему все. Но по мере привыкания начинаем обращать внимание на эти недостатки все чаще. Они оказываются в разы неприятнее, чем в его устах, когда он спокойно сообщает о них. А уж при закостенелости отношений мы вообще ищем абсолютно любой повод, чтобы докопаться. Переложил не туда, повесил не туда, не там тапочки поставил – все это раздражает, раздражает! И как этого избежать? Как бы горячо ты ни полюбила человека, все равно тебя ждет все это, ждет... Зачем? Почему нельзя обойтись без этого???'
Вечером в семье царила необыкновенная атмосфера: казалось, забылись все недавние взаимные удовольствия. По телевизору показывали весьма интересный фильм, и вся семья с интересом смотрела его, живо обсуждая во время рекламы. Ложась спать, Лена подумала: 'Вот, все и восстановится сейчас. Я всегда верила, что у них это временно. Хотя... Сколько раз я думала, что вот, долго держатся, и тут – бам – конфликт из-за непосоленного супа'. Лена встала, чтобы проверить, не заснули ли родители. Обычно на ночь глядя она курила в форточку, стоя на подоконнике. Да, конечно, родители знали о вредной привычке своей двадцатилетней дочери, но критика их была довольно поверхностна. 'Ай-ай-ай', 'зачем ты так, тебе еще детей рожать', 'мальчикам это не нравится' и прочий набор штампов, не сильно Лену на что-либо вдохновлявший: к моменту, когда пора рожать настанет, он собиралась бросить, а на отсутствие внимания со стороны мужского пола жаловаться ей никогда не приходилось. Свет был погашен, это было ясно по отсутствию полоски под дверью. Однако родители не спали: Лена аккуратно приложила ухо к дверной щели... и услышала причмокивание! Не было сомнений, они целовались! Да!!! Внутри разово проскочило чувство приятного удовлетворения, Лена даже слегка подпрыгнула. 'Когда я последний раз видела, чтобы они целовались в губы? – задала себе вопрос Лена. – Да я, видимо, совсем малая была, класс седьмой'. В последнее время и обнимающихся-то их приходилось видеть где-то раз в месяц. 'Неужели и у меня будет так? – вдруг с ужасом кольнула в сердце ее мысль. – А что? Так все и будет. Так и будет. Значит, главное – дети. Все им...' Лена крадучись вошла к себе в комнату, залезла на подоконник, открыла форточку и прикурила. Но она успела сделать пару затяжек, как по коридору раздались шаги. Подобное случалось не впервые, но внутри все передернуло, неведомая сила прошла насквозь сверху вниз, Лена всякий раз как в первый в испуге выбросила окурок, спрыгнула на пол, юркнула в постель, забилась под одеяло и начала демонстративно громко сопеть, попутно придумывая объяснения легкого табачного запаха в комнате. Впрочем, тревога оказалась ложной. Шаги протопали в обратную сторону, минуя Ленину комнату. Повторно пытать счастье она не стала, хотя уж теперь, казалось бы, вероятность облавы была в разы меньше. Но Лена страдала иногда подобными суевериями, пошла на поводу у них она и сейчас и заснула.
Михаил и Марина видели друг друга в четвертый раз. Но у них была полная уверенность, что они были знакомы давно, разговор велся сам с собой, легко и непринужденно. И если в первый раз они ограничились прогулкой по центральной части столицы, а второе свидание провели в квартире у Михаила, то сейчас они сидели на кухне в Марининой квартире. Марининой, в смысле, в той, где она жила, а не в том, что она ей принадлежала. Да, всегда случаются счастливые времена, когда родителей нет дома, и глупо подобными возможностями не пользоваться. Они наговорились достаточно за первую встречу, и сейчас Марина молча сидела у Миши на коленках и молча смотрела ему в глаза. В них сияла истина, высший смысл, вдохновение и источник вечной жизни. 'Что же Андрей Семенович-то не звонит', – думал в этот момент Михаил о клиенте, который обещал сегодня заехать в студию. Но вида не подал и перевел взгляд на Марину, та дышала тяжело. Губы ее раскрылись и прошептали 'Я тебя... хочу...' Она закрыла глаза и припала к груди Михаила. Пришлось поглаживать ее аккуратно по спинке, массируя элементы шеи. Насидевшись таким образом, она поманила его в комнату, где находился стенной шкаф. 'Полезай', – скомандовала она, распахнув дверцы. В шкафу было неимоверно тесно, но уютно. Тела их сплелись. Михаил, находившийся внизу, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Марина пала ему на грудь и вдруг он услышал, почувствовал, как быстро бьется ее сердце. Но она лишь на несколько секунд перевела дыхание. Сейчас она вновь задышала тяжело, и стук сердца был уже не слышен. Но Михаил успел испытать до боли знакомое ощущение. Целоваться в шкафу было намного удобнее, чем в первый раз на улице, где приходилось использовать тротуар, чтобы нивелировать разницу в росте, либо эскалатор метро. Вкус Марины казался вроде бы и не передаваемым, а вроде бы почти таким же, как и у предыдущих девушек Михаила. Они вылезли из шкафа и начали раздеваться, готовясь залезть под одеяло. Марина деловито отвернулась, имитируя смущение. На противоположной стороне стояло зеркало, подобная сцена случалась не в первый раз, и она находилась в нужной точке: зеркало отражало именно то, что она хотела видеть. 'Могло быть лучше, но да ладно, опробуем и так' – оценила она. В этот момент зазвонил телефон. Михаил завозился, вытаскивая его из отброшенных им в угол штанов. Марина засмеялась: уж больно забавно дергался обнаженный Михаил. Однако, в ту же секунду лицо ее сделалось серьезным. Михаил вышел из комнаты. Его не было две минуты, когда он вошел, уже заканчивая разговор. 'Да вы уже были у нас пять раз! Четыре? Ну так четыре! Это замечательно, я потому и говорю, что сделаем вам бонус как постоянному клиенту. Сегодня подъедете? Отлично!' – они переглянулись, и Марина хмыкнула. 'До свидания!' – радостно произнес Михаил. 'Фак! – с абсолютно серым лицом крикнул он. – Дорогая, прости, но мне придется покинуть тебя... Этот Андрей Семенович.... Наш постоянный клиент, я уже неделю жду его звонка, испугался, что он ушел или передумал. Если я не приеду, это будет невежливо, пойми сама'. Она и понимала. Они оделись, обнялись крепко на прощание, и Михаил уехал. 'Самое дурное чувство в этой жизни, когда ты уже готова, когда уже и мыслями себя накачала, и все слетает!' – думала Марина. 'Да не только с этим, а вообще, в любой жизненной сфере. А парню хорошо. Зашел в туалет, оп-оп и готово, все спало, расслабился. А мне как?' И она полезла в нижний ящик стола за заботливо припрятанной и завернутой в пакет игрушкой.
Скорее всего, здесь нужно сделать небольшое отступление. Как мы помним, Михаил работал вместе с Антоном в консалтинговой компании. Структура деятельности представляла собой проекты, которые сотрудники вели – в группе или единолично – а итоговая зарплата зависела от конкретных выполненных проектов. Соответственно, подобная гибкость позволяла вести проекты на стороне. Михаил с детства мечтал о своем бизнесе, еще когда приходил в свободное от школы время в офис к отцу, слушал телефонные переговоры, смотрел за посетителями и так далее. Фирма занималась выпуском мебели на заказ. Несколько позже отец приобрел почти обанкротившийся лакокрасочный завод, и восстановил на нем производство. Завод этот, справедливости ради, оказался на грани банкротства вовсе не из-за некачественной краски. Причиной оказался сговор, в котором оказалось замешано высшее руководство компании. Финансовый директор, как выяснилось позже, работал на крупнейший завод в городе (тоже лакокрасочный!), пытавшийся поглотить конкурента. Генеральный же директор имел свои интересы, обналичивая прибыль через компании-однодневки. Все это выяснилось после введения процедуры наблюдения. Были заведены уголовные дела, но подозреваемые мгновенно скрылись за границу. Завод бы так и стоял, пока дело еле-еле тянулось, оборудование ржавело бы и растаскивалось сотрудниками, не получавшими зарплату свыше полугода. Ситуацию спас отец Михаила, который приобрел предприятие за символическую сумму. Сумма была хоть и символической, но все долги (по всей видимости, уже обналиченные скрывшимися за границу подозреваемыми) перешли к нему. Но ему удалось договориться об отсрочке, а когда завод вновь заработал, то ему удалось довольно быстро погасить их. К тому же, имея опыт на мебельном рынке, ему удалось расширить клиентскую базу, а с другой стороны, расширить производство, начав выпускать полироль для мебели. Все было бы хорошо, но за год до описываемых событий, в две тысячи шестнадцатом, начались неприятности. Причем неприятности крупные, исходящие из руководства области. То ли лично губернатор присмотрел себе местечко поблизости, и лакокрасочный завод мешал чистому воздуху на его предполагаемом поместье, то ли губернатор хотел прибрать к рукам сам завод, не лично, но посредством каких-то далеко аффилированных лиц. Не известно, ходили больше слухи, но отец Михаила подсуетился и продал завод. Пусть и ниже рыночной стоимости, но сделал он это вовремя. Уже в начале года на завод пожаловала комиссия, обнаружившая ряд несоответствий с нормами законодательства, спустя месяц завод закрыли, а потом он был поглощен крупной международной компанией по производству краски. В местных газетах это событие, конечно же, было представлено как 'спасение' предприятия от развала.
Михаил наблюдал за происходящим с интересом и делал выводы. Если на первом курсе он подрабатывал в кафе официантом, то на втором он попытался открыть подобие фотоателье. Всю организационно-документальную деятельность и в первую очередь поиск потенциальных клиентов, переговоры с ними он взял на себя, единственным сотрудником был фотограф, которого он нанял по знакомству. Но дело шло хлипко, прибыль хоть и была, она, очевидно, не стоила тех усилий, которые требовались от Михаила. А как ее увеличить, идей у него не было. Во время каникул он приехал домой, и плотно занялся мебельным бизнесом отца. Михаил искал контакты, находил людей, и тому пришлось признать талант сына. Впервые за десять лет предприятие получило заказы из соседней области. Перейдя на третий курс, Михаил зарегистрировал ИП, в рамках которого чем только не занимался. Сняв офис, в нем он встречался и с клиентами по отцовской мебели (в столице он тоже нашел желающих ее заказать!); реанимировал бизнес по фотографии, снимал видео (в отдельной части офиса, которая была отгорожена ширмой, пряталось фото– и видеооборудование); он делал сайты для разных компаний и открыл интернет магазин. Точнее, даже два – в одном он реализовывал все ту же отцовскую мебель, а в другом... краску! Да, детские воспоминания от поездок на лакокрасочный завод, находившийся на окраине города, куда нужно было ехать на трясущемся трамвае, который того и гляди сойдет с рельсов, отложили в его душе глубокий отпечаток. Он много запомнил с тех пор: какие растворители где применяется, что означают цифры 1 и 2, чем отличается эмаль от краски, алкидная краска от акриловой и так далее. Поэтому при встрече ему было легко произвести впечатление человека разбирающегося. Поначалу его магазин работал лишь с двумя заводами из далеких провинций. Михаилу пришлось брать на себя все расходы по доставке. Однако он знал от отца (да и сам проверил это, опросив клиентов), о том, где продукция наиболее качественная. Он устроил себе первую командировку, съездив на эти заводы и лично поговорив с руководством. Любопытно, но один завод даже не имел сайта, а сайт второго представлял собой лишь две странички. Уже к концу обучения в институте дело пошло, и он расширил свое сотрудничество до пяти заводов. По окончании учебного заведения, пока Антон ходил и обивал пороги всяких шарашек, он сразу же устроился в консалтинговую компанию. Это направление он выбрал для себя еще на третьем курсе. С того времени он начал решать кейсы, а на четвертом курсе уже посылал свои резюме во всевозможные компании, пройдя параллельно две стажировки. Еще не имея на руках диплома, он уже получил приглашение. Спустя год работы на этом месте, он начал делать собственные консалтинговые проекты – не в рамках своей компании – и продавать их. В последнем ему помогли опять же связи. Один из заводов по производству краски оказался на грани банкротства. Михаил привлек товарища по институту, который учился на том же потоке, но изучал как раз особенности финансового оздоровления кризисных предприятий. Они вместе и разработали антикризисный план, который и продали руководству завода. Мы не будем вдаваться в подробности этого плана и говорить о предложениях, внесенных Михаилом и его товарищем (а они даже съездили на предприятие), отметим лишь факт, что задолженность была реструктурирована, а предприятие впервые за год окончило месяц с прибылью.
'Первые два года учебы ты работаешь на зачетку – вторые два года зачетка работает на тебя', – эти слова одного из преподавателей засели в голове Михаила, и он всякий раз удивлялся, как точно эти слова подходят и к бизнесу. Он уже почти и не занимался интернет-магазином, а получил предложение о сотрудничестве от еще одного завода. Он готов был забросить фотографирование, но случайно обрел сразу трех новых клиентов, причем клиентов постоянных. Одним из них и был этот Андрей Семенович. Михаил познакомился с ним через мебельные дела – и тот, человек немолодой и поэтому не настолько разбирающийся в инновационных вопросах (в отличие от мебели, которой он занимался более тридцати лет, еще мальчишкой собирая стулья из брошенных поленьев!), с удивлением слушал об опыте открытия интернет-магазина. В итоге фабрика Андрея Семеновича открыла свой интернет-магазин, и тут подсуетился Михаил, выразивший готовность провести качественную фотосессию всех стульчиков, кушеток, тахт и прочей нечисти. И сейчас Андрей Семенович позвонил, и Михаил поехал за фотографом, который ждал его, чтобы уже вместе выдвинуться на фабрику.
Удивительное совпадение, но Ирина проводила этот вечер не одна. Правда встреча была первой. Ирине нравились умные парни, а этот, очевидно, был как раз таким. Он много рассказывал своей новой подруге, и та даже чувствовала некую гордость. 'Однако, что я радуюсь? – сказала она сама себе. – Его еще надо проверить. Красиво говорить – этим сейчас никого не удивишь!' Собираясь, она долго думала, какие же духи лучше подойдут, но потом вспомнила рекламный ролик, где красивая девушка приковывала взгляды окружающих. Надо сказать, эти духи были уже ею проверены на нескольких свиданиях – и дали даже несколько больший эффект, чем Ирина ожидала. По крайней мере, на мероприятии, на которое она пошла, предварительно надушившись ими, с ней попыталось познакомиться несколько парней, может и до десятка, причем двое делали это одновременно и чуть было не вступили в драку. Другие разы она брызгалась перед обычными свиданиями – и всякий раз они оканчивались ночами земных потех. Поэтому она отложила флакон на особую полку, и сейчас решила, что настал подходящий случай его достать – уж сильно ей понравились на фото брови парня, а также цвет глаз. О наличии личного транспорта по его странице в соцсети сделать вывод было трудно, но Ирина утешала себя мыслью, что 'машина не главное в парне'. С самого начала встречи выяснилось, что парень придерживался леворадикальных, марксистских убеждений, он обмолвился об этом вскользь, но Ирина, внимательно слушая его и предугадывая его вопросы, свела на тему, говорить о которой было для того величайшим удовольствием. 'А вот ты понимаешь, что если ты работаешь, то часть твоего дохода, прибавочную стоимость из твоего кармана ворует кто?' – нахохлившись, спрашивал он. 'Да ведь всем понятно!' – смеялась она. 'Да, классно, что ты понимаешь! Эксплуататор! Вот кто! Капиталист!' – подхватывал он, правда вдруг резко сбавив пыл: из-за погоды у него был заложен нос, а высмаркиваться при красивой спутнице ему, по всей видимости, не хотелось, поэтому он несколько перевел дух, пошмыгивая, и, сглотнув мокроту, продолжил, переводя экономические доводы в область исторического анализа и философии. В таком темпе и развивался их разговор, и когда Ирина начала кивать при его доводах в пользу формационного подхода, он вдруг поймал себя на мысли, что крепко любит ее. Он начал возбужденно говорить про грядущую мировую революцию, и Ирина усмехнулась. Парень удивился, но она не стала объяснять ему причины своего смеха. Они крылись в том, что революцией она всегда называла определенную реакцию в штанах у парня; пытаясь произвести впечатление скромной девушки, она избегала пошлой риторики, поэтому изъяснялась подобным образом. Соответственно революционером она также называла одного из своих бывших парней, подобный термин придумали ее соседки по общежитию, уж неизвестно по какой причине. Новый парень был интересным, но как довольно быстро показалось Ире, слишком нудным, его шутки были однотипны, а вскорости уже даже и предсказуемы. Прощаясь у входа в общежитие, она знала, что тот предложит встретиться еще раз, и ответ ее был готов: 'Возможно'.
