Текст книги "Второе Пришествие (СИ)"
Автор книги: Николай Коровин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)
'Опять опаздываешь', – недовольно пробурчал он, вспомнив школьные времена. Антон не стал спорить и пожал плечами. Они обменялись шаблонными вопросами о судьбе друг друга и получили такие же однотипные ответы. Очевидно, ничего нового в их жизнях и не происходило. По дороге к кинотеатру они обменивались заранее припасенными шуточками и подколами, большей части которых было уже больше десяти лет, и раздражения они не вызывали. Пьяная публика крутилась не только у станции; как это обычно и бывает в пятницу, она преобладала на улицах. Быть может, ее было не так много в общей массе, но в глаза она бросалась первой. На фоне подобных прохожих выделилась старушка, причитавшая что-то то про себя, то вслух и махавшая палкой неизвестно на кого. Антон и Егор перешли на противоположную сторону улицы, чтобы избежать встречи с ней. Антон непонятно с чего решил предаться воспоминаниям и рассказал Егору один случай из школьной поры.
'Был я тогда где-то в третьем классе. И вот мы гуляли с Колей. (Это был еще один их общий одноклассник). Я облокотился на одну машину. А может быть, даже и внимательно разглядывал. И бабка как давай на меня орать! Дескать, 'машину угнать хочешь', мол, 'вырастешь – купишь свою' и в таком духе. И вот, дома, я очень жалел. Жалел о том, что не послал ее. Да, в тот период я научился всем этим словам – от тебя! Ты, как помню, по дороге из школы спросил меня, умею ли я материться. И я соврал, ответив да. Но после этого начал употреблять соответствующие слова где только можно и нельзя. И вот я так и представлял, как сказал бы ей: 'пошла ты, бабка!' А сейчас я думаю, и хорошо, что не сказал!'
Егор слушал историю равнодушно. Он попытался подтрунить над товарищем, сказав: 'Какая увлекательная история', и Антон тотчас же умолк и прекратил ее рассказывать, и дальнейший их диалог представлял собой полную бессмыслицу уровня двенадцатилетних детей. Вообще все их общение чаще всего строилось на дешевых шуточках, взаимном безынтересии; никто толком и не знал, что у товарища на душе, может быть, какая-то тягость или печаль, а может, напротив – водоворот дивных и удивительных событий.
Фильм представлял собой фантастику с сильным апокалиптическим уклоном и был напичкан новомодными спецэффектами: все летало, прыгало, падало с неимоверной быстротой. Возможно, в нем и было скрыто предписание более внимательно относиться к жизни, к планете, беречь мир, но эти идеи раздрабливались на мелкие кусочки и никак не хотели соединяться воедино. По завершении сеанса они отправились домой. Егор, увидев переполненные автобусы, замахал руками, и приятели пошли пешком.
– Ой, не люблю я эту толпу! Бабки всякие, лезут, толкаются. Все стоят близко друг к другу. Фу! – в очередной раз объяснил свою позицию Егор.
– Я обычно в переполненных автобусах становлюсь поближе к какой-нибудь милой девушке, чтобы бы стояли совсем близко. Если она что и почувствует – то это меня толкнули! Впрочем, некоторые сами все понимают и занимают место перед тобой.
Пару минут они шли молча, пока Антон не заметил вдруг яму на дороге, которая после дождя переполнилась водой, и сейчас ее старательно объезжали машины.
– Как обычно все. Партия жуликов и воров во всей своей красе. Но ничего! Зато нас все боятся! Да и еще бы не бояться, а-ха-ха!
– Скажи мне честно, почему ты так рьяно выступаешь против власти? Против Тупина? Что они тебе сделали? Ты получил образование бесплатно, за счет федерального бюджета, где благодарность?
– Эх, если бы еще и качество этого образования было на уровне, но ведь нет. Сплошная программа, однотипные задания, презентации. Все красиво говорят, все всё понимают, все всем довольны. Также и насчет государства. Не должен один человек так долго стоять абсолютно один во главе такой машины! Должна быть сменяемость. Человек бронзовеет, теряет хватку, перестает замечать реальную ситуацию.
– А кто, если не он? Ты видишь достойного сменщика?
– Увы, у вас это единственный аргумент за него. Он сам создал систему, не позволяющую рождаться потенциальным самостоятельным преемникам. Они могут быть лишь взращены курсом и посажены тычком пальца. Но кто знал его самого за несколько лет до прихода в большое кресло? Он был вообще никем! Да и о чем говорить. Если нет выборов.
– Да, да, да, все результаты подтасованы, все куплено, и так далее. Кто это сказал – непонятно. Какие-то никому неизвестные личности в интернете распускают домыслы и ты будешь читать это и верить всему этому.
– А кому верить ты предлагаешь? Лживой госпропаганде?
– А кто тебе сказал, что она лживая? Анонимные блогеры? Ноунеймы? Пропаганда была всегда, в твоем СССРе она была ужасна.
– Как чем лживая? Сначала говорят одно, потом другое! Конъюнктура меняется на раз-два. И СССР, конечно же, никакой не мой.
– Я открою тебе секрет, но людям свойственно менять свое мнение. Человек, который стоит на своем – упрямый идиот. Ситуация меняется постоянно, и нет ничего странного, что мнение подстраивается под нее.
– Сам Тупин говорил, отвечая на вопрос, какие у него были самые крупные ошибки за время правления, что, дескать, 'пожалуй, их и не было'
– Пруф? Это все голословные заявления. Где-то что-то вырезали, скомпоновали, и вы будете бегать и махать этим флажком пока не обделаетесь.
– Вот новость от вчерашнего дня. Пользователь соцсети привлечен к ответственности за публикацию обложки детской книги 'Ганс Чурбан' по статье 'разжигание национальной розни'.
– Я не знаю, по телевидению про это ни слова не говорили, может этого и не было. Ты говоришь, пропаганда врет, а то, что ты читаешь, там, конечно же, сидят честнейшие люди, которые никогда не врут.
– Пойми, за любой информацией стоит выгодоприобретатель. Сейчас век информационных войн, поэтому читая что-то всегда думай, 'а кому это выгодно?' и не верь никому. Прочитав все альтернативные источники, вот тогда составляй свое мнение.
– Нет, это ты ничего не понимаешь. Есть люди, кто хочет прославиться. А для этого нужно написать нечто жареное, на что все клюнут. И лучше всего лить грязь на руководство. Сам-то ты такой умный если, почему в такой заднице? Почему они, такие глупцы, руководят, а ты, с таким развитым взглядом, занимаешься непонятно чем??? У нас все понимают и в экономике, и в политике, все такие диванные эксперты, мама не горюй. Как тебе не жалко времени читать подобный бред???
Домой Антон вернулся с грустным настроением. Неизвестно почему, но подобные разговоры наводили его на депрессивные мысли об упадничестве настроений в народе. В его ожиданиях, все были готовы на борьбу, но за кого или за что он сказать не мог. 'Как же вдохновить их? Лидер? Им обязательно нужен альтернативный лидер. Но ведь и они правы, что революция не нужна. Революция не приносит те изменения, которые в нее закладывают теоретики. Ее вершат другие люди. У каждого своя роль. Но даже если и так, неужели мы сейчас не дошли до той крайней точки, когда пора? А может, и не пора? А может это я странный, и ничего не понимаю, а они все понимают? Может, спустя сто лет он будет главной звездой в учебнике истории, самым выдающимся правителем двадцать первого века, давшим территориальный прирост, остановившим войны, поборовшим терроризм. А все мелочи... А о чем мы говорим, в подобном временном масштабе, мелочи, они сотрутся. Хотя, как – сотрутся? Все эти пороки, они как были, так и останутся. При любой власти. А если так, на чем основывать мечты? Сказать, что всегда воровали и всегда будут? Но кто имеет право лишить меня веры, что не будут?' С подобными мыслями Антон лег в постель, собираясь их сейчас разжевать более подробно, но в итоге заснул мгновенно.
История человеческая! Как ты можешь играть с нашими судьбами! Как ее ни называй, злым роком, находчивой случайностью, но ведь отчетливо заметна та тонюсенькая змейка, что проводит нас сквозь эту илистую муть по наиболее живописным берегам. И мы пытаемся восстать, бросаемся с корабля оземь, дергаем мачты, пытаясь свернуть их, но всякое подобное поползновение заканчиваем тем, что судьбе покоряемся. Мы говорим, что судьба покорилась нам, управляем ею, и с этой мыслью умираем, устав от жизни. И пырнув себя – самый надежный способ жизнеуправления известен с древнейших времен. Ох, вечный спор? Сам же человек и управляет, утверждал герой в свой закатный час. Собственно искусство жить, наверное, и заключается в умении увидеть эти потайные двери, на которых можно уйти на некий абсолютно новый путь, доселе неведомый, открыть на нем новые горизонты, а значит облагородить серость занимательностью, дни превратить в увлекательное нескончаемое путешествие. Хотя, нескончаемых не бывает, и всегда появятся новые дверки, лазы, проемы – уметь видеть их – вот чему хочется научиться! Где вы? Сколько вас? Сколько прячется, о скольких мы никогда не узнаем? Как мы сталкиваемся с теми или иными людьми по жизни? Быть может, мы сталкиваемся с определенными личностями, о чем сами-то подозреваем? Ведь огромный пласт жизни проходит вне нас, как бы мы не стремились все успеть! Но всегда нас тянет немного к прошлому, мы ностальгируем, ностальгируем об ушедших эпохах как в социальном плане, так и в личностном. И мы привязываем определенные эпохи к персонажам, ярким персонажам. Мы помним школу по учительнице химии, семьдесят раз за урок повторявшей слово 'ребята' и по чудаковатому пареньку, вставляющему 'э-э-э' в каждый речевой оборот; помним институт по вернувшемуся с армии парню, голосящему зычным строевым басом, который многих даже пугает; мы запоминаем работу по веселой девчушке, каждое забавное событие сопровождающей рефреном 'ржака'. Мы помним мелкие несуразицы, и они возбуждают в нас светлые чувства. И когда возникает возможность пережить эти чувства вновь – мы с радостью цепляемся за нее, даже если она грозит травмой какой-либо особо чувствительной части нашей многогранной личности.
В выходные Михаил и Антон отправились на встречу выпускников. Одна из девочек пригласила всех однокашников на свой загородный участок. Ребята встретились заранее и вместе поехали на автобусе. Михаил возбужденно рассказывал про свои последние успехи в начале своего дела, вызывая у Антона странное чувство полузависти-полунедоумения.
– Капитализм дает шанс развиться абсолютно всем, уж поверь мне, – уверял Михаил. – Чем он тебе так не нравится?
– А это чувство нельзя объяснить. Не нравится и все. Не дает он какой-то надежды...
– И еще скажи, деньги не нравятся, как ты это любишь. Вот тебе свежий пример. Знакомые мои. Дело шло к свадьбе, а тут у него случился провал с деньгами. Все. Банкет обломался. Невеста, конечно, в слезы. А были бы у него деньги? Зарабатывал если нормально?
Антон посмеялся где-то полторы минуты, и никак не мог успокоиться. Михаил недоумевал.
– Я надеюсь, они разошлись? Как бы это было здорово! Одной несчастной семьей меньше! Да как им жить вместе, если даже на такой простой вопрос у них взгляды разные! Невеста мечтает о свадьбе, чтобы с длинным платьем, лимузином, танцы-шманцы, шампанское рекой, все пляшут и поют. Он сам выбрал ее, неужели не знал? Или думал, что она ограничится тем, что забегут в загс, галку поставят и по домам? Я вот так мечтаю, и такую буду искать. Именно для женитьбы.
– Ох ты наивный! Да все девушки мечтают об этом. Каждая хочет, хотя бы раз в жизни – почувствовать себя принцессой.
– Не суди за всех, не суди... Это они только так... Думают... Показуха, пойми. Взгляни на эти одинаковые фотосессии... Улыбки, поцелуи... Что они значат? Чем помогут красивые фото, когда через год они подадут на развод? Да смысл института брака, создании семьи не в торжестве, где все друзья и родственники напьются, как свиньи, а кто-то поймает свое счастье в виде букета!
На этом месте им пришлось прервать диалог, на углу стояли две девушки, близкие подруги хозяйки, которые намеревались их проводить. Они обрадовались друг другу, перекрестно обнялись и пошли далее. Загородный дом пригласившей одногруппницы располагался в коттеджном поселке. Он прямо граничил с деревней, весьма небольшой, треть домов которой были брошены и обгоревшими. Но другая картина предстала взгляду друзей, когда они вместе с двумя проводницами, прибывшими заранее и встретившими их у остановки, пересекли пост охраны. Дорожки были ухоженными и идеально чистыми, опавшие листья были полностью расчищены, не было даже ни одной лужи: настолько гладкая была дорога. Они подошли к воротам. Пискнула разблокировка сигнализации, и вскоре Антон и Михаил были в доме. 'Располагайтесь, как вам удобно, – щебетала хозяйка. – Можете пока осмотреть дом. А также соседний, мы всех здесь не уместим, там тоже можете все изучить'. И они направились.
'Иди посмотри, что я нашел, специально для тебя', – захихикал Михаил, выходя из туалета. Шутка была знатная: прямо на вошедшего Антона смотрел с высоты своего бюста Мао Цзедун; стоявший по правую руку Сталин, словно не желая смущать посетителей, поднял голову вправо и вверх, а стоящий слева Ленин – влево.
Антон и Михаил отправились изучать комнаты. Нет нужды подробно описывать шикарную обстановку. Широкие светлые комнаты украшала дорогая мебель; стенные шкафы были лакированными, пол выложен плиткой, на стенах висели картины, на стеклянных полках громоздились разноцветные вазы и золотые фигурки. Туалеты и души были на каждом этаже, более того, был даже бассейн. 'Да, это тебе не хрущевка с шестиметровой кухней, – подумалось Антону, – но вот бассейн, бассейн! Сколько детей хотели бы посещать секции по плаванию, но у родителей нет денег на абонементы! А этот? Как часто он используется!' И ему нестерпимо захотелось плюнуть в него.
Над гаражом размещался спортзал, в котором скучали современнейшие тренажеры, а Антон окончательно сбился, пытаясь посчитать число плазменных телевизоров во всех посещенных ими комнатах. Стены комнат больше напоминали музей, на картинах были пейзажи, натюрморты, портреты. Михаил еще издали увидел изображения Петра Первого, Екатерины Второй и Александра Первого, и побежал к ним, чтобы внимательно рассмотреть их.
Все было продумано до мелочей: системы вентиляции, освещение. Каких типов светильников тут не было! Некоторые люстры по праву могли висеть в каком-нибудь провинциальном театре. Между комнатой и лестницей в стене можно было наблюдать коллекцию фарфоровых статуэток, в другой комнате был камин. Также обращало на себя внимание большое число икон, часть из которых выглядели как весьма древние. Глядя на них Михаил выразительно поглядывал на Антона, а тот только хмыкал в ответ. 'Замаливают грехи', – пояснил ему наконец Антон.
Гости прибывали, некоторые из них оказались непричастными к учебе в институте, а чьими-то друзьями, по совместительству охотниками за приключениями. Антон, с самого начала чувствовавший себя неуютно, понемногу терялся. Михаил, напротив, оживлялся все больше и больше. Прибыли Полина и Кристина, вечные подружки-хохотушки, и Михаил бросился обнимать и целовать их.
'Что нового в жизни? Чем занимаешься? Работаешь? Класс! Какая зэпэ?' – примерно в таком духе он расспрашивал их. Антон, оставшись один, загрустил еще больше. Ему казалось, что он брошен, и те многочисленные бутылки, что громоздились на всех столах, никоим образом не привлекали его внимание. Он вышел на улицу и стал разгуливать по участку. А из дома шум раздавался все громче. Михаил вышел со своими девочками на крыльцо покурить, и Антону вмиг стало это противно: он всего второй раз за все эти годы видел Михаила с сигаретой, и почему-то именно сейчас ему было тошно смотреть на это зрелище. Возможно, тошно стало и Михаилу, ибо он, немного подымив для вида, тут же замусолил окурок. Антон почему-то вспомнил, как негативно реагировал Михаил всегда на курящих в его присутствии, и от этого стало противно вдвойне. Девочки позвали Антона присоединиться к ним, но тот отказался, сославшись, что хочет немного погулять на улице. 'И в самом деле, что мне там делать?' – рассуждал он, чувствуя сильнейшее желание выбраться с участка и пойти побродить. 'Почему он с ними целуется при встрече? Зачем? Это показатель чего? Что когда я учился в институте никак не мог этого понять, что сейчас. Да, есть так или иначе симпатии, даже если у тебя и есть подруга, нет ничего страшного в подобных симпатиях! Но почему их надо проявлять подобным образом? Что он при этом испытывает? Судя по тому, как он весел с ними, ему приятно!' Тут он обратил внимание на весьма интересную и незнакомую девушку: хотя это и была встреча выпускников, часть бывших студентов на нее не явилась, тогда как другая притащила с собой друзей и знакомых. Подошел Михаил: 'Без обид, но она уже положила глаз на меня', – сказал он. 'Да пожалуйста', – подумал Антон, молча отходя в сторону.
'Если кто на меня положит, и ты заметишь – сообщи', – крикнул он отходящему Михаилу и рассмеялся. Михаил подошел к Полине, крепко обнял и поцеловал. 'Мда, а его ведь пассия сейчас не видит это. А моя? А что моя? Кто она мне? Мы виделись два раза... Это срок? Это что? Это когда обычно все начинает кончаться... Или начинает начинаться? Завтра узнаем. Ради кого я удерживаю себя? Но ведь сам всегда борюсь за эту чистоту! Не я ли недавно мечтал, что найдется та, с которой мы будем раз и навсегда? Первая станет последней? А теперь? Я думаю, что чем больше их будет, тем выше шанс итогового успеха. Мда уж', – думал Антон. Внешне ему кстати нравилась Мария, девушка довольно высокого роста и видной внешности, и сейчас он заметил, что она тоже ведет разговор с Михаилом. Тот знал о симпатиях, которые испытывал к ней Антон. Однажды они устроили своеобразный чемпионат среди девушек-одногруппниц, наделяя их баллами за внешние и внутренние качества. Результаты оказались занимательными, особенно забавным было то, что девушка, которая набрала в итоге больше всего баллов, не будучи на первом месте ни по одному из критериев, вышла замуж сразу же по получении диплома. Но о ней мы еще упомянем подробнее ниже.
Михаил подошел к Антону и начал разговор: 'Твоя Маша-то, собирается бизнес леди стать! Ух, какая классная девчонка. Но такая девушка, конечно, дорого обойдется, чтобы содержать ее'. 'Да не собираюсь я содержать никого, успокойся', – резко оборвал его Антон и направился к калитке, твердо намереваясь уйти с этого балагана. Но не успел он преодолеть и половину дистанции, как увидел вошедших через калитку взрослых людей. Это были родители хозяйки торжества, счастливые обладатели усадьбы. Они до сей поры находились у соседей, а сейчас стали заводить машину с трехлучевой звездой, чтобы окончательно уехать и не мешать празднеству.
Антон поздоровался с ними, имитируя вежливость. Отец девочки подошел поближе: 'Располагайтесь, угощайтесь. Там в холодильнике есть колбаса, лось-кабан, нигде такой в продаже не найдете. Человек сам делает, мой знакомый. И рулет пробуйте. Аналогично, нет нигде больше такого, натуральные ингредиенты собственного производства'.
Антон кивал пузатому мужику, обещая все попробовать. 'Да, в вашей семье все не бедствуют, – подумалось ему, – кушают все натуральное. Да что ты, что доча, еще те кабанчики'. У мужика зазвонил в кармане телефон. 'Да, – мужик побагровел и голос его стал почти железным, напоминая интонацию бандитов в фильмах про братков из лихих девяностых, – так решайте же вопрос! Что, без меня совсем, что ли, ничего не можете? Я же говорил вам еще в тот раз все! ... И за сколько они этот дом отделали? Полмиллиона? За такой ремонт? Я вот связывался последний раз с подрядчиками, там триста тысяч уходило на все работы, это в пару дней. Что там они делали неделю за полмиллиона, мне интересно? А у нас так и всегда, а потом считаем убытки. Я ведь месяц назад одним из первых заметил, что проект нерентабельный, но мало кто ко мне прислушался... Конечно. Да, да. В общем, решайте пока сами, что вы вечно панику поднимаете из-за всяких мелочей. Давай'.
Антон откланялся и вернулся к дому. Там маячил Михаил, который раскрывал упаковки с пивом. Помогал ему в этом деле Андрей, одногруппник с весьма интересной историей, очевидно, любивший пиво много больше, чем Михаил. Учился он плохо, но на втором курсе за ним начала ухаживать девушка с этой же группы – та самая, что набрала больше всего баллов в итоговой таблице Антона и Михаила. Она подвозила его на учебу, делала за него все задания, и результат не заставил себя ждать: сейчас она была счастливой матерью долгожданного первенца. Ходили слухи, что она даже прочла некую волшебную книгу 'Охота на самца', но давайте скажем честно: читали подобную литературу многие, выходили на охоту все, а вот уловить что-либо в свои сети, да еще и удержать – это удавалось немногим. Довести до ЗАГСа и уломать поставить штамп – вообще редчайшее искусство, недоступное почти никому.
Андрей угостил Антона пивом, но тот отказался, ответив, что не пьет. Андрей рассердился: 'А что за причина? Ты нас не уважаешь? В чем дело? Почему? Расслабься? Мы никому не скажем. Ты болен? Просто объясни'. Недоумевал и Михаил. 'Почему бы не расслабиться, – думал он, – тут такая обстановка, что без этого не удастся нормально повеселиться'. Антон разозлился в ответ и хотел было уже высказать свое веское мнение по поводу употребления алкоголя, как вдруг раздался шум. Это в предбаннике началась драка. Причина оказалась глубочайшая: надетые по ошибке чужие ботинки. Антон отправился посмотреть, но, когда он вошел в предбанник, большинство в нем составляли миротворцы, растаскивающие по углам обиженных. Он взглянул парня, начавшего свалку (а это был из 'чужих'), и ужаснулся: глаза у того были округлены, а зрачки – расширены. 'Под веществами?' – подумал он, и словно в подтверждение его слов тот забормотал нечто невообразимое, после чего пошел на кухню, взял нож и стал играть с ним. Михаил, пришедший после манипуляций с пивными банками, удивился, что его 'девушка', Полина, сидит на диване в полуобнимку с этим неадекватным товарищем, играющимся с ножом. Побоявшись прямо отбирать нож, он попросил его положить. Девушка хохотала, но вмиг остановилась, сделалась серьезной, сделала глоток водки и резко выхватила у парня нож, после чего отдала его Михаилу.
...Веселье продолжалось. Ночь текла и текла. Напитки пились, игры игрались. Андрей со своей женой решили не таиться ни от кого, не закрыв дверь на задвижку – открывшим предстала весьма занятная картина. Антон постепенно освоился, но мысли 'быстрее бы это все кончилось' так или иначе стучались в его голову. Михаил позвал его выпить вместе с еще одним товарищем, с которым они хорошо общались в институте. Звали его Иван, после окончания обучения он вернулся в родной Тамбов, где и работал. Антон поддался и согласился на рюмочку. Но вкус, как он и ожидал и как знал по немногочисленным попыткам приобщения к алкогольным возлияниям в домашней атмосфере, был противным. Он кинул взор на хозяйку, хлеставшую водку без закуски, и не позавидовал ей. Отойдя в туалет, он слил в раковину остатки стакана, после чего поставил его на перила, спустившись вниз. Стоит ли говорить, что когда он поднялся вверх в следующий раз, стакан был абсолютно пуст! 'Эх, ну вот! Оставил на минуту, и уже все выпили', – демонстративно громко произнес он одной девочке, раскинувшейся на диване. 'Зря ты так', – сказал ему Михаил, который, судя по всему, неведомым образом видел все, хотя и Антон заходил в туалет в абсолютном одиночестве.
Антон вспомнил, как они с группой отмечали успешную сдачу выпускных экзаменов. И вновь он чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Его тошнило от громкой клубной музыки, от выпитого шампанского, от отсутствия собеседников. Он плюнул на всех и побрел наружу. Приехала милиция, вызванная непонятно кем из бдительных жильцов соседнего дома, и Антон чувствовал слабенькие позывы к торжеству. Спасало его то, что были несколько парней за рулем, вокруг которых он и пытался ошиваться. Но предложения Михаила никак не поднимали ему настроение. А тот искренне пытался донести до него мысль, что алкоголь – именно помощь для полноценного общения в подобной компании. Но Антону не хотелось его слушать, ему было неимоверно скучно, равно как и неимоверно скучно было сейчас в этом огромном доме. Но сейчас уже и не было рядом Михаила: тому удалось уломать Полину, согласившую разделить с ним ночное общество со второго раза. Антон никогда не понимал, почему его товарищ уделял столько внимания девушкам, которые были в его представлении 'ничего из себя не представляющими'. Надо сказать, в эту категорию он закидывал девушек, неминуемо пользующихся абсолютной популярностью у мужчин. Но Антон смотрел на подобных красавиц по-иному: 'Все за ними бегают, поддаваясь влечению, не более того. Похоть, вот и все. Но ведь внешность не главное'. Особенно было забавно, когда после последней фразы он ранжировал девушек по росту, комплекции, цвету глаз и волос. Но сейчас речь шла о Полине и Кристине. Эти эффектные блондинки неминуемо имели успех в любой компании, где бы ни находились. И каждый раз, направляясь на перерыве в столовую, Антону с грустью приходилось наблюдать, как Михаил тяготеет к их обществу в ущерб общению с ним. Он подсаживался, но сидел молча, тогда как Михаил шутил с девушками, а те смеялись. 'С такими очень легко, – объяснял он Антону, – для флирта – идеальный вариант'. 'Но с ними не о чем поговорить даже!' – протестовал Антон. 'Девушки созданы не для разговоров', – резюмировал Михаил, добавляя: 'И тем более не для твоих дебатов'. И сейчас Антону пришлось оставить дебаты, однако он слышал их на каждом шагу. Народ, изрядно хмелеющий, неожиданно сам тянулся к тем темам, о которых Антон был готов рассуждать днями и ночами. И эти разговоры тянулись отовсюду. Деловые люди, так серьезно обсуждающие деньги, зарытые сделки, забывали весь свой так досаждающий сленг, не стремились ничего 'поднять', а вдруг проявляли выразительнейшую мудрость. 'Почему они все понимают? Они отвечают на те вопросы, что я думаю годами, и не знаю ответов на них. Я могу тешить себя мыслью, что они ошибаются, но выход ли это? Нет, не выход. Так, может, опьянение очищает личность человека? Очищает душу? Или почему девушки выпивают по стопарику перед первым свиданием? Или во время него? Да, есть кто и во время (он глубоко вздохнул). Но я не о них. Почему меня постоянно преследует мысль, что я словно наблюдатель в этом мире? Сторонний человек, пролетающий с инспекцией? Но эта мысль сменяется полярной: я – единственный человек из семи миллиардов, чьими действиями я могу управлять. Захотел – поднял руку. Вот, она поднята. Я могу изменить мир! И это должно вдохновлять! Но зачем менять? И какой смысл менять? Законы утверждены, законы цельны. Законы незыблемы! Ускорение всегда будет связано с массой и силой, и никак иначе. Но хорошо. Можно изменить нечто социальное. Но сколько таких попыток привели к провалу? Ведь я меняю его в ту сторону, что импонирует мне. Если это получается, то это некое 'мое' общество. Та модель, что вижу я. Даже, если это и допустить – в нем люди станут счастливее? Нет! Несчастны дети, что с рождения купаются в роскоши. Посмотрите на этот дом. Как могла развиться личность, живя здесь? Если она каждую ночь проводила в этой огромной спальне? О чем она могла думать? О том, что есть негазифицированные деревни, или поселки, куда в часть сезонов можно добраться лишь на вертолете? Но, с другой стороны, от того, что я об этом думаю – в них появится газ? Да не появится он там. Даже если я стану министром, у меня в руках будут все средства бюджета – не появится. Не появится при этой модели! Это ведь невыгодно, это ведь не сулит прибыль. Да, прибыль. Всем вам нужна прибыль. А мне противна, противна эта мысль. Да, решился я в свое время на спор с преподавательницей, и она сказала, что если я продаю нечто важное в тот момент для другого, то почему бы не сделать наценку? Но какое я имею право делать наценку, пользуясь готовностью ее оплатить контрагентом? Не лучше ли взять и отдать ему... Просто отдать? Не будет ли это высшим счастьем? Но что есть благотворительность? Не подчеркивание ли унижения, расслоения? Если убийца принесет убитому венок на могилу – это оправдывает его? Так что мне Михаил льет байки про жертвенность бизнеса? Да, это так и есть, но это естественно, было бы абсурдно, когда у тебя денег нет, не помочь нуждающемуся. Но почему они становятся нуждающимися? Кто породил нужду? Кто породил расслоение? Ведь мы шли по деревне, дома сыплются. И кто во всем этом виноват? Давайте говорить о конкретных потребностях, хорошо. Но... Не противно ли заниматься пустословием? Не прав ли Михаил в том, что, меняя свою жизнь, ты меняешь и жизнь вокруг себя? Но как я думал в детстве: я – центр мира. Люди созданы, чтобы окружать меня, право быть знакомым со мной дано избранным, и все они играют написанную для них кем-то роль. Роль! Ах! Почему же я должен встать на несимпатичную мне точку зрения. Дурацкая привычка у Миши стандартизировать и упрощать, он, мол, не чувствовал предпринимательского таланта. Но почувствовал. Почему, если я не чувствую, и мне не симпатичен подобный подход к строению мира, я должен это принимать? Почему я должен ломать свою психологию? Ага, деньги, скажет он, помогут изменить общество. Но мы опять вернемся к мысли, что все бессмысленно. Занимайся любимым делом... Но это так же бессмысленно! Ой, эти глупые, пустые мысли, что они несут? Откуда они идут? Почему мне не уснуть в эту ночь?'
И уснуть в эту ночь было тяжело. Полина заботливо прикрыла Антона одеялом, думая, что тот уже спит и ушла с Михаилом в отдельную комнату. Голоса продолжали шуршать в соседней комнате. Раздался грохот, а потом смех. 'Упал, упал, ха-ха-ха', – отчетливо слышал Антон, и вскоре в кровать рядом с ним привели и кинули Константина, не особо прочувствовавшего пока свой полет с лестницы. У последнего была забавная странность: он любил нюхать женские волосы. Но сейчас в постели с ним соседствовали Антон и чуть позже присоединившийся Иван, не имевший такого обаяния, как Михаил. Ловить было нечего, поэтому Константин не нашел ничего лучшего, как захрапеть. Антону не спалось, временами казалось, что сон близок, но наступало прояснение, когда спать решительно не хотелось. Иван ушел на кухню.
Антон проснулся от крика Ивана: 'Костя, прекрати храпеть'. Антон привстал. Он понял по часам, что ему удалось поспать меньше часа, глазам его предстала занятная картина. Иван толкал Константина в область ребер, но тот продолжал упорно храпеть.
