Текст книги "Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара"

Автор книги: Надежда Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

–Боюсь по этим пунктам мой младший брат не столь силен, – съязвил Хуан.

–Зато в бою уделаю тебя в два счета, – мрачно процедил Цезарь – пойми малец, брат брату рознь. Я обожаю младшего Хоффре, а этого я просто презираю. Тот, кто не чтит своей семьи и мерзко её хулит, не заслуживает права быть сопричастным к ней.

–Ты прав, – неожиданно согласился с ним Альфонсо, обращая пристальный взор Цезаря на себя – но разве ты Судьба? Жизнь всё расставляет по местам и зло наказывает злом. Чтоб доказать, что брат не прав, сестра права, тебе не обязательно брать на себя роль палача. Считать, что все слепы и только ты зряч, позиция, ведущая в никуда. Заметь сегодня нападал лишь ты, твой брат даже не тронул свой кинжал. Дай ему шанс показать себя. Узри в нем то, что видит сердце матери. Убить его гораздо проще, чем полюбить и примирить с сестрой, но ты мог бы хотя бы попытаться. Испытай себя, ведь ты же будущий кардинал, ставленник нашего нового Папы... – Альфонсо заметил, что к ним приближаются люди директора. – Идите, позвольте мне уладить возникшее недоразумение.

Ему понравилось, что Борха послушались его и мирно разошлись. Он улыбнулся и с видом победителя двинулся в сторону надзирателей. Первый кирпичик в фундамент их будущей "дружбы" был успешно заложен. Как бы эти двое не сопротивлялись сейчас, скоро они оба начнут есть с его рук, доверяя "миротворцу" душевные тайны и скелеты в шкафу.

***

09 сентября 1492 года. Северные границы Пезаро.

Стены города кончились и мощеная булыжным камнем дорога перешла в мелкий гравий. Такая убивает хорошую обувь в течение часа ходьбы. Солнце поднялось и нещадно палило, заставляя девочек щуриться и отворачиваться от его обжигающих лучей.

–Хочешь вернуться и послушать бродячих музыкантов на рыночной площади? – Санчия мысленно злорадствовала, наблюдая за мучениями благоверной братика Джованни. Лукреция Борджиа казалась угрожающей и суровой в четырех стенах, но здесь на неё без слез смотреть было невозможно. Каблуки застревали в гравии. Дважды она чуть не подвихнула ногу. Пот катился с её лица. Девочка потянула рукой ворот платья, словно он её душил. – Там по крайней мере много тени и ...

–... и свидетелей, которые нам ни к чему. – невозмутимо перебила её девочка. – Ты видишь посадки по правую руку от нас? Там достаточно тени, идем туда...

–Хорошо. – Санчия показала ей следовать первой и, поджав губы, пошла за ней.

–Ты живешь в этой глухомани или так, приезжаешь летом немного погостить?

–...?! – Будь Санчия менее сдержанна её лицо перекосило бы от гнева. – Здесь и вправду тихо и спокойно. Люди очень доброжелательные и преступность на нуле. Это самое лучшее место, чтобы свить любовное гнездышко, нарожать кучу детишек и воспитывать их.

–Ты сейчас описываешь свое или моё будущее? – сев на траву в сени каштана, Креция ухватилась за подол платья и стала обмахиваться им, бесстыдно оголяя ноги. Это смотрелось так вульгарно, что Санчия невольно ахнула. – Что?!? – Крецию рассмешило подобное ханжество. – Да от такой жары сдохнуть можно! Присоединяйся ко мне!

–Но это не культурно! – возмущенно процедила Санчия, убирая влажные пряди с лица.

–Да? И кто тебя заругает? Кроме нас здесь ни души. О, да ладно, можешь жариться дальше, а моим ножкам ветерок не помешает. Ты не представляешь, как приятно... – Креция замолчала, с улыбкой наблюдая за тем, как Санчия неловко усаживается рядом и задирает плиссированные юбки едва ли не до середины бедра. – Не правда ли?

–Не плохо. – Сухо согласилась девочка, с тоской глядя на безоблачное небо. – Но было бы гораздо лучше, если бы вдруг тучи сгустились и пошел проливной дождь...

–Например, вот так? – Креция подняла руки к небу и стала горячо что-то нашептывать на латыни. На глазах Санчии небо заволокло сизыми тучами. Оно потемнело и первая молния ударила в оливкой кустарник в двадцати метрах от них. Санчия вскочила на ноги, громко чертыхнувшись. За первой последовала вторая молния и гром сотряс землю угрожающим ревом. Первая крупная капля упала на щеку Санчии и затем пошел дождь сплошной стеной. Молнии стали бить с небывалой частотой, гром не поспевал за ними. Через минуту девочки были насквозь мокрые. Санчия спряталась за дерево, но это не спасало положение. Она в ужасе смотрела на Лукрецию, та, казалось, просто наслаждалась разгулом стихии. – Что? Разве ты не это заказывала, Чия?

–Боже мой! – глаза Санчии изумленно расширились: ведь на неё почти в упор смотрело два черных, как мгла, бездонных ока. Она ведь точно запомнила, что у Борджиа были светло-зеленые глаза. – Ты ведьма? – в ответ Креция лишь рассмеялась:

–Меня и похуже называли. Что? Собираешься с криками ретироваться или все же любопытство перевесит и ты не уйдешь, пока не выпытаешь у меня, как я это сделала?

***

Тем же вечером в Пезаро начались народные гуляния. Люди радовались первому за многие месяцы дождю и, перекрикиваю друг друга, грезили об удачном сборе урожая.

–Дождя ведь больше не будет, так? – Креция думала, что хорошо спряталась с бутылкой вина, но Санчия умудрилась найти её под большим круглым столом. Одно хорошо, её бутылка почти опустела, а она заползла к ней в убежище с не откупоренной.

–Это зависит от того, захочу ли, чтоб он был. Давай сюда! – забрав у Санчии бутылку, она стала остервенело выкручивать пробку, но та ни в какую не поддавалась.

–Ты уже и так пьяна, – не стерпев, девочка забрала у Креции бутылку и, выдернув зубами пробку, сделала три больших глотка – зачем тебе ещё напиваться? Будь это твоя первая брачная ночь, я бы поняла, но вы всю прошлую трахались, как кролики...

–Это я скакала на постели, чтобы взбесить твоего отца, но ТС! Это большой сИкрет!

Санчия аж поперхнулась вином, пролив несколько алых брызг на белый шелк платья:

–Что? Это был спектакль, чтоб довести моего отца до чертиков? – Санчия пьяно рассмеялась, чокнувшись с бутылкой Кеси – Тогда поздравляю, тебе это удалось.

–Ты так радуешься, будто тебе совсем не жаль своего папочку. – Креция подозрительно сузила веки. – Что, решила переметнуться на сторону зла, подружка?

–Знаешь, будь у тебя отец жестоким тираном, тебе бы тоже понравился тот, кто не боялся бы выбить прочную опору из-под его ног и низвергнуть разочек с небес на землю.

***

С минуту Креция смотрела на Санчию во все глаза, не моргая и не двигаясь:

–Мне кажется, или ты презираешь своего отца едва ли не больше, чем я?

–Трудно любить того, кто за всю жизнь так и не удосужился обогреть теплым словом. Всю мою жизнь он сталкивал меня лбом с братиком, если он говорил нет, я вынуждена была ему перечить... Если мы хоть в чем-то сходились, он разлучал нас, как сейчас...

–Не важно! – почувствовав дурноту, поднимающуюся к горлу, Креция отставила бутыль и поползла к световому проему. Стул отлетел в сторону и она, поднявшись на ноги...

–Знаешь, Джованни, мы все взрослые люди и вполне способны вести себя цивилизованно. Мы понимаем, что твое сердце все ещё с Магдаленой, а к этому браку тебя принудил... – ...не успела и шагу сделать, как впечаталась во что-то жесткое, – Горацио. Проклятье, ты не говорил, что тут будут дети! Ты должна смотреть, куда несешься, малышка!

–Альфонсо, – предупреждающе начал Сфорцо, пытаясь высвободить извивающуюся Крецию из рук свояка, та издала невнятный горловой звук и от души пнула его в голень:

–Никто не смеет стоять на моем пути! – невнятно пролепетала Креция, зарядив деревянным носком туфли юноше под коленку, – Не отпустишь, я сотру тебя в по...

–Креция, немедленно перестань бить нашего гостя! – Джованни безуспешно попытался разнять жену с шестнадцатилетним парнем. Слава Богу, его бывший шурин Гонзага не остался стоять в стороне и, схватив д"Эсте за плечи, с силой оттеснил его в сторону:

–Полегче, приятель, не стоит ввязываться в драку с неразумным дитя, самому же потом будет... – темноглазый красавчик подмигнул взбешенной Креции, – неловко.

–Неловко – это когда тебя поймали с поличным на месте преступления, а четкого объяснения, какого черта ты тут забыла, у тебя нет. – Проворчала она, с неприязнью посматривая на подозрительную троицу, которые, похоже, теперь до конца жизни, руки не расцепят. – Гость, оскорбивший хозяйку дома должен покинуть его немедленно!

–Это Лукреция Борха, жена моего братика. – Пробормотала вылезшая из-под стола Санция, кажется, она решила, что самое время представить их друг другу: – Тот, кого ты едва не сбила с ног, свояк Джонни, Альфонсо д"Эсте. А тот, кто сумел вас разнять, Франциско Гонзага, брат первой жены Джонни, покинувшей нас два года назад...

–Санчия, ты, как всегда, сама тактичность! – горящий взор вступившегося за неё темноволосого мужчины угас столь стремительно, что Кеси стало не по себе.

–Жизнь круглая, не пройдет и года, как мой муж почует ту же горечь на устах, что и ты, узнав о преждевременной кончине своей любимой младшей кузины...

–Ты несешь вздор! – вспыхнул Сфорца, хватая девочку и пытаясь увести её наверх. – Извините, ребята, кажется, она пьяна. Мне стоит уложить тебя спать, идем же!

–Если бы ты не хлопал ушами, она не вырастила бы тебе рога и я все ещё счастливо жила бы в своей семье! – Креция неистово вырывалась, даже не стараясь сдерживаться. Словно винные пара отпустили все тормоза, выпуская наружу безжалостного чертика

–Что? – возмущенно заорал Гонзага, когда до него дошло, что порочат честь его сестры – Что эта чертяка только что сказала о моей бедной Магдалене? Сфорца, не смей утаскивать её! Пусть подойдет ближе и попробует сказать это мне в лицо!

–Извините, ей не стоило пить! Я весь вечер следил за этим. Санчия, – взгляд Джонни сделался обвиняющим, – ты ведь обещала мне, что тоже присмотришь за ней!

–Ты позволил своей первой жене умереть, – Креция наносила по удерживающему её Сфорца беспорядочные удары маленькими кулачками, – хотя обещал ей, что обратишь! Если бы ты сдержал слово, я бы никогда не оказалась здесь! Мне не пришлось бы вызывать мнимый дождь и изображать радость при спасении от засухи, которая никогда не закончится в этом Богом забытом захолустье! Все твои люди умрут от голода! – большой зал погрузился в тревожную тишину. Джованни только сейчас заметил, что все взгляды гостей устремлены на его юную жену и все с замиранием дыхания прислушиваются к её бесноватым пророчествам. Надо срочно что-то делать!

–Прошу вас, не обращайте внимания. Моя жена перебрала вина и не сознает, что...

–Не пройдет и года, как я избавлюсь от тебя! Никто не смеет навязывать мне то, чего я не желаю! Не отпустишь сам, я заставлю тебя это сделать! Я поставлю тебя на...

Когда Сфорца удалось затащить Крецию по лестнице в хозяйскую спальню, Санчия последовала за ними. Какого черта братик не сказал, почему его жене нельзя пить!?!

Альфонсо переглянулся с Франциско и на его губах расцвела понимающая ухмылка:

–Теперь ты успокоился, Гонзага? Все твои страхи о том, что с новой женой он забудет твою сестру и наконец-то обретет вечный покой в тихой и счастливой супружеской жизни, развенчаны? Или ещё остались некоторые сомнения на сей счет?

–Только одно, – мрачно заметил Франциско, – откуда это дитя так много знает о НАС?

***

Когда Джованни спустился вниз, гости разошлись. А он-то думал, что Лукреция не сможет выкинуть ничего похуже, чем ползать по столу и завуалированно оскорблять членов семьи и гостей. О нет, этот дьяволёнок за одну тираду умудрился настроить против него всех горожан и приехавших выразить почтение сватов. Откуда только она смогла услышать эти злобные сплетни, когда он под страхом изгнания приказал всем молчать о том, что было связано с гибелью его первой жены. Отвращение скрутило горло жгутом, не позволяя встретить с непроницаемой миной на лице вышедших ему навстречу Гонзага и д"Эсте. Они были встревожены и даже не стремились это скрыть:

–Какого черта ты открылся ей? – Франциско зарычал, запустив в его сторону пустой бокал из-под вина. Увернуться от летящего в него бокала было нетрудно, Джованни проглотил ком, подкативший к горлу, гораздо труднее будет объясниться с ними.

–Ты не подумай, что мы собираемся действовать, – Альфонсо всегда стелил мягко, зато действовал жестко, – но тебе не кажется, что ты должен держать свою юную жену на коротком поводке? Такие безобразные сцены больше не должны повторяться. На сей раз мы промолчим, но в другой раз её слова могут долететь и до Духов...

–В первую очередь, я хочу извиниться перед тобой, Франциско, её слова...

–Что? Были полны злобы и ненависти? – Мужчина горько рассмеялся. – В одном это дитя дьявола право, сдержи ты слово, данное Магдалене и моей семье, сегодня мне бы не пришлось заставлять себя ехать сюда и поздравлять тебя "с новым счастьем"!

–Полегче, Сиско, – рука д"Эсте легла мужчине на плечо, – мы же договорились, что не будем поминать былое. С настоящим разобраться бы. Итак, зачем ты рассказал ей?

–Я не говорил. – Сухо возразил Джованни, опускаясь в кресло и пряча от них взгляд.

–А-аа, она сама догадалась! – тонкие губы Гонзага скривились в язвительной ухмылке.

–Креция росла в окружении Кастуччи, Мораг и множества других бессмертных. Кто бы ей ни рассказал, за кем бы она ни подглядела, она явно не станет просвещать нас, откуда у неё эти знания. Она так-то умеет держать язык за зубами, но когда выпьет...

–...становится сама не собой, словно одержимой? – едко прокомментировал Франциско, глухо рассмеявшись – Что ж, мы тому свидетели. Она дитя, с которым ты не можешь справиться, это факт! О чем только Горацио думал, вынуждая тебя к этому браку? Неужели слухи правдивы и так он решил наказать тебя за смерть моей Мэдди?

историческая справка

***

"30 сентября 1490 года. Градара. Спальня роженицы.

–Мне страшно, Джонни, – запавшие, с черными кругами от усталости, светлые глаза Мэдди казались ещё больше на изможденном, побелевшем от боли лице. – Я знаю, что умру... я помню о твоем обещании обратить меня, но меня не оставляет предчувствие, что все пойдет не так... Ты же обещал, что Горацио будет здесь и проследит, чтобы все прошло гладко. Этот ребенок разрывает мое тело на части, долго я не продержусь.

–Горацио не придет. – Джованни, видя состояние любимой, больше не мог оттягивать неминуемое. Если Магдалена не позволит ему вмешаться, его дитя причинит ей немыслимую боль, которую она никогда не забудет. Он рискует потерять их обоих! – Прекрати сопротивляться и дай мне сделать то, что должен. Я использую свою силу, так ты перестанешь ощущать боль. Тем временем я разрежу твой живот, выну наше дитя и сразу отправлюсь за тобой... – заметив, как на лице Мэдди появилась гримаса ужаса, Джованни замолчал, не понимая, чем вызваны её паника и отчаяние:

–То есть, как не придет? – её голос дрогнул, из глаз градом покатились крупные слезы. Глухое рыдание прорвалось из глубины её утробы и внезапные, злые, истеричные слова сорвались с её потрескавшихся губ, когда Сфорца положил одну ладонь ей на бедро, другую занеся над невероятных размеров животом, под тонкой кожей которого неистово билось в тисках его несравненное дитя. – Не смей касаться своим мясницким тесаком моего сына! Что, если ты ненароком убьешь его? Ты лжешь мне, ни за что не поверю, что Горацио пропустит рождение своего драгоценного дитя. Позови его сюда!

–... – искривленное лезвие замерло в дюйме от её пупка. – Ты сошла с ума?

–А ты думал, что я пошла за тебя по большой любви? – она злобно рассмеялась, – О-о, Джонни, не смеши меня, все, что мне было нужно, это подобраться к твоему Хозяину!

–Горацио мне не хозяин, – его держащая нож рука задрожала. Сфорца едва пересилил себя, чтобы не ударить внезапно ставшую чужой и страшно уродливой девушку.

–Не смей уходить! – закричала она, когда Джованни поднялся на ноги, отбрасывая нож от себя и тенью направляясь к выходу из спальни. – Ты не посмеешь бросить меня! Горацио уничтожит тебя, если не поможешь мне! – Дверь бесшумно закрылась за ним. – Проклятье, ты тряпка, Сфорца, тряпка, которая не держит слово! Ты обещал...

–Заприте дверь и выбросите ключ в Фолью. – Это было последним, что услышала она в своей жизни..."

***

23 сентября 1492 года. Пиза. Территория студенческого общежития.

"...так что, ты можешь представить себе, дорогой Алфи, как все это было ужасно. – Красивый почерк письма Санчии согревал его сердце, хотя его содержимое будоражило разум. – Хотя на самом деле, все было кошмарнее, чем я описываю. Креция повторила эту жуткую сплетню при Гонзага. На секунду мне показалось, что он накинется на неё с кулаками... После, уверена, у братика Джонни состоялся непростой разговор с Сиско, хотя он и не обмолвился об этом ни словом, но выглядел расстроенным и отрешенным. Теперь я чувствую вину за то, что нарушила обещание и позволила Креции выпить вина. Если бы я знала, к чему это приведет, разбила бы её бутыль с вином о стену... -Альфонсо тихонько рассмеялся: неужто его сестра начала прозревать с какой никчемной девкой связалась? Может, теперь одумается? – Местные не любят её едва ли не больше Магдалены, не смотрят в её сторону, не говорят с ней, за глаза зовут черной вестницей и плюют через плечо при случайных встречах на улице, будто боятся, что сглазит их. Кеси делает вид, что ей все равно, но мне так жалко её. Я говорила с Джованни об этом и он обещал, что если через месяц ситуация не улучшится, мы переедем в Градару..."

–Мы? – Почти выплюнул Альфонсо, сердито протирая веки и молясь, чтобы сей поворот событий ему померещился. – Проклятье, людская глупость не лечится!

–Ты расстроен? – голос Хуана едва не заставил его вздрогнуть. Смяв письмо, парень смело встретился глазами со старшим Борха. В шаге от него стоял, раскачиваясь на носках улыбающийся Цезарь. За последние дни они заметно поутихли в своем желании убить друг друга. Может, сказывалось отсутствие раздражающего фактора? – Плохие новости из дома? Тебе сообщили, что ты не поедешь домой на День всех святых?

–Ах, если бы, – зашвырнув комок бумаги под кровать, он сунул подмышку "Государство" Платона и пошел за братьями к учебным корпусам, – мой старший брат недавно женился по указке отца на девушке из приличной семьи и выяснил, что девица не приучена держать язык за зубами, вульгарна и дерзка, любит прикладываться к бутылке и чуть-то лезет в драку... – описывая Крецию, он следил за реакцией её братьев.

–Сочувствую. – Мягко заметил Хуан. – Уверен, твой брат сумеет справиться с женой.

Цезарь промолчал, слегка побледнев и нахмурившись. Хуан покосился на него:

–Не обращай внимание на этого нытика, у него снова период тоски. Скучает по сестре.

–Вот как? – Альфонсо едва не споткнулся о корень дерева, который не заметил под ногами. – Наверное, она очень хорошая? Я тоже иногда скучаю по сестре.

–Моя Кеси самая лучшая! – на мгновение лицо юноши осветилось счастьем, но тут же омрачилось тенью. – Не верится даже, что не увижу её до Рождества. Сдохнуть можно!

***

Спустя месяц Джованни, Лукреция и Санчия перебрались в Градару. Если, по мнению Креции, Пезаро было местом для ссылки за плохое поведение сбившейся с пути девочки, то эта глухая деревня, лишенная каких бы то ни было развлечений на досуге, стала её персональным адом на земле. Адом, который она определенно не заслужила. Один плюс, на чтобы она ни подбивала Санчию, та с радостью на все соглашалась, ибо точно так же помирала со скуки. Благо, местные пропадали сутки на пролет на бескрайних полях: кто в попытке что-нибудь вырастить, другие занимались выпасом скота. В целом, на них почти не обращали внимание. Ну подумаешь, две девицы проскакали в мешках через главную улицу, хохоча и выкрикивая сомнительные комплименты проходящим мимо горожанам. Кому от этого вред? Джованни только смеялся, узнавая, на что девочки поспорили и как Санчия будет отдуваться... В другой раз в забеге учувствовали два бойцовых петуха, утащенных с фермы синьора Кастильо. Это было воистину смешно, к тому же петухи были возвращены хозяину целые и относительно невредимые. Когда же в город мимоходом забрела труппа бродячих музыкантов, вся деревенька неделю плясала и пела от души. Потом ещё недельку отсыпалась, опустошив весь бар в замке Джованни. Стоило хищнику это обнаружить, он решил не спускать это на тормоза.

–Лукреция, я все понимаю, тебе тут скучно и ты пытаешься развлечься...

–Если все понимаешь, зачем затеял этот разговор? – недослушав, перебила она его.

–Кеси! – Санчии было снова неловко перед братиком. С одной стороны, они не сделали ничего дурного, наоборот, ещё больше сдружились с местными, с другой стороны, вроде как чужими силами обобрали родного человека. – Постарайся молча выслушать Джонни.

–Вот ещё! Если он не думает и не делает ничего с тем, что я тут загибаюсь со скуки, а когда я пытаюсь развеселить себя сама, начинает выговаривать мне, молчать не стану!

–Я знаю один отличный способ позаботиться о твоем досуге. – вдруг заметил Сфорца.

–Что? – Кеси нахмурилась. – О, забудь об этом! В этой жизни тебе ничего не светит!

***

25 декабря 1492 года. Рождество. Студенческий городок Пизы закрыт на карантин.

Практически всех учеников скрутила неизвестная болезнь, обезвоживая и истощая их и без того субтильные тела. Запахи вызывали в них рвоту, они отказывались от еды и питья, боясь провести в уборных больше времени, чем в постелях, влажных от испарин, покрывающих их нездорового цвета тела. Не удивительно, что День открытых дверей отменили, а родным и близким учеников запретили приезжать. Это было самым паршивым Рождеством на памяти Альфонсо. И даже то, что неизвестная болезнь обошла его стороной, не улучшала настроение. Он сидел на широком подоконнике в комнате Борха с тоской разглядывая мелкие кустарники, убеленные снегом. Будь здесь Санчия, они нашли бы, как развлечься в этом сонном царстве боли и бредовых снов.

–Кеси... – глухо прошептал Цезарь со сне, вздрогнув, когда Хуан приложил холодный компресс к его горячему лбу, – Кеси, как же я скучаю по тебе... Кеси, пожалуйста...

Альфонсо встретился глазами с Хуаном. Ещё четыре месяца назад братья мечтали растерзать друг друга, а теперь один не отходил от постели другого. Было заметно, как Хуан переживает за брата. Губы Альфонсо растянулись в кривой усмешке:

–Это всего лишь отравление несвежей водой. Через неделю он будет в порядке.

–Знаю. – Хуан провел влажной тряпкой по блестящим от испарины вискам Цезаря, – Но это вроде как вернуть долг. Когда мне было семь, я тоже отравился...

О, – сейчас ему следует изобразить неподдельный интерес? – расскажи!

–Родриго собирались отравить, но убийца не учел элемент случайности. За ужином отец, довольный моими успехами в стрельбе из лука, даровал мне честь испить из кубка первым. – губы Альфонсо, дрогнув, приоткрылись, но он решил не перебивать Хуана, пусть откровенничает, пока не передумал. – Я успел поднести кубок ко рту и отпить, когда Креция, моя младшая сестра, набросилась на меня, словно маленькая фурия с криком не пить. От ярости я заорал на неё, не проглоченное вино пролилось на мою рубаху, а кубок полетел на бок. Вначале я не ощущал ничего, кроме унижения. Я правда думал, что ею руководила ревность, что отец дал кубок мне, а не ей...

–Вряд ли твоя сестра могла знать... – слова сорвались с его губ прежде, чем Альфонсо прикусил губу. Проклятье, разве он не должен оставаться сторонним наблюдателем?

–Возможно, не с самого начала, но она определенно знала, что будет, если она не вмешается. Когда Креции было три, она ещё любила меня и не желала зла...

–Может, твое первое ощущение не подвело тебя и это была простая ревность?

–Отец стал ругать её и она, чем-то метнув в него, громко закричала: "Я должна молча смотреть, как мой братик травится и умирает?" – Хуан устало прислонился к спинке кресла, на котором сидел, опустив глаза на дрожащего в ознобе Цезаря. – Чувство унижения быстро сменилось резью в области желудка, опускаясь в поясницу. Такой адской боли никогда в жизни больше не испытывал. Меня стошнило и судороги скрутили мое тело в тугой узел. Не помню, как меня перенесли на постель. Я слышал крики отца, но не мог и слова разобрать... – Хуан затих, будто вспоминая то время. Альфонсо и хотелось бы побудить его продолжать, но проснувшееся сочувствие к тем маленьким, непорочным детям, много лет назад ещё любившим друг друга, не могло его обрадовать. Тем временем, Хуан продолжил. – Она определенно знала... – юноша поднял глаза на своего нового друга. – Когда смерть пришла за мной, я увидел её в облике красивого молодого человека с прекрасными крыльями цвета ночи. Он уселся на меня, но тяжести я не почувствовал. Его обсидиановые глаза словно отгородили меня от остального мира, боль исчезла и пришла мысль, что я не хочу сопротивляться ему.

–Ты бредил. – Альфонсо больше не мог слушать излияния Хуана. Это напомнило ему ту страшную ночь, что он провел у смертного одра Джованни, смертельно раненого четыре года назад в схватке отца с одним из многочисленных врагов. Мужчина просто хотел разнять их, забыв, что благие намерения всегда мостят дорожку в ад...

–Я уже сдался и хотел просить его забрать меня, когда я ощутил обжигающее тепло. Это Кеси, незаметно подкравшись к нам, взяла меня за руку. Когда я смог повернуться к ней, она не сводила своих больших глазищ с Лика Смерти. Сначала мне показалось, что она боится, но затем Кеси замахнулась на него своим маленьким кулачком и он прошел сквозь воздух, развеивая создание Тьмы. Я снова смог вздохнуть полной грудью, чувствуя, как жизнь возвращается в мое окоченевшее тело...

Серьезно? Парню почти восемнадцать, а он все ещё верит что маленькая пигалица сумела спасти его от самой смерти? Может, он еще молится на неё, как на Мадонну?

–Кеси... хочу видеть свою Кеси... – еле слышно пробормотал Цезарь. – Кеси...

–Раз уж ты подумал об этом, я могу поспорить, что мой брат каждую ночь молится на нашу сестрицу. – Хмыкнул Хуан, ловя на себе изумленный взгляд Арагонского, – Что? Удивлен, что я могу читать твои мысли? Поговорим начистоту? Я знаю, что ты такой же, как я. И ты знаешь об этом. Моя сестра тоже другая, но Тьмы в ней всегда было больше. Ты когда-нибудь встречал того, кто забавлялся со смертью, вместо того, чтобы слепо бежать от неё? – Альфонсо не изменился в лице, отрицательно покачав головой и смело продолжая в упор смотреть Хуану в глаза. – Тогда мне казалось, что я богоизбранный, ведь сама смерть не взяла меня. Я стал вести себя эгоистично и оттолкнул моих братьев и сестру от себя быстрее, чем сумел сообразить, что совершил самую большую тактическую ошибку в моей жизни.

–О чем ты говоришь? – брови Арагонского сошлись домиком на переносице.

–Дело было не во мне, в ней. Обозлившись на меня сестра год за годом демонстрировала мне, на что ещё она способна. Она забирала у меня все, к чему я привязывался. Она заставляла меня сделать то, что по своей воле я никогда бы не сделал. Сам не знаю, как... Много раз выставляла меня перед отцом последним глупцом и мерзавцем...

–Ну и зачем твоей сестре устраивать тебе такой ад на земле? Чего она добивалась?

–Однажды Лукреция заявила мне, что я должен быть благодарен ей. Что я должен перестать притворяться обычным и продемонстрировать ей Силу своего Зверя...

"Ты должен быть самым умным, сильным, смелым и вероломным, сын, – вспомнились Альфонсо слова Горацио, – я хочу знать, что ты достоин стать моим преемником..."

–Вот как? – Арагонский изобразил сочувственную улыбку. – И ты ей показал?

–Нет. Мой Зверь надежно заперт глубоко внутри меня. И меня не оставляет смутное предчувствие, что день, когда я проявлю его перед ней, станет началом моего конца...

"Ты должен всегда идти только вперед, устраняя с пути любую помеху. Даже если это будет кто-то близкий тебе. Никакой пощады врагам, никакого снисхождения друзьям!"

–Ты боишься свою сестру? – Арагонский искренне не понимал парня. – Да ты старше, сильнее и умнее её. Если бы действительно захотел, давно уже поставил бы её на место!

–Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Она окружила себя Цезарем и Хоффре и в любом споре перед отцом всегда побеждало большинство, три голоса против моего...

–Хочешь, чтобы я помог тебе с сестрой? – Арагонский криво усмехнулся. – Помирил вас?

–Да, хочу, чтобы помог мне. – Хуан опустил глаза на Цезаря, – И нет, не помирил. Она первая развязала эту бесконечную войну и если так жаждет сжить меня с белу свету, пусть первой попробует смерть на вкус... – Когда глаза Хуана вернулись к Альфонсо, они были черны от ненависти, – Ты хитрый и тебе плевать на окружающих. Думаешь, я слепой и не вижу, что ты только играешься с нами в дружбу? Помогая мне сблизится с Цезарем, какие цели ты преследуешь? Тебя к нам кто-то подослал?

–Живя с такой вероломной сучкой-сестрой, неудивительно, что ты вырос параноиком!

Ты сам себя сейчас слышишь? Предлагаешь мне избавить тебя от сестры?

–Нет. Я убью её сам, но должен быть уверен, что она не вернется обращенной. Ты тут у нас самый умный и расчетливый, научи меня, как это сделать!

–А с чего мне тебе помогать? – ноздри Альфонсо раздраженно расширились.

–Скоро я стану главнокомандующим папской армией и буду обладать властью, которая другим и не снилась. Разве не удобно иметь такого союзника за плечами?

–Ты так сильно желаешь смерти своей сестре? – ему этого никогда не понять!

–Ты просто не понимаешь... – Хуан горько усмехнулся, – Лукреция способна на любой поступок, чтобы добиться своего. Я просто хочу убить её прежде, чем она меня!

Какой-то шум на улице заставил их замолчать. Арагонский отвернулся к окну и заметил, что у ворот остановился экипаж. Из него вышли трое. Он сразу же узнал Джованни и Санчию. Их спутница, ростом чуть ниже сестры, была ему незнакома. Большая меховая накидка с капюшоном скрывала её лицо. Подошедший к окну Хуан перегнулся через плечо Альфонсо, шумно выдохнув сквозь стиснутые губы:

–Проклятье, – прошипел он, – помяни дьявола, и он тут как тут! Это приехала моя мегера– сестрица с мужем-кулемой. Уверен, сейчас она притворится сущим ангелом, чтобы её сюда пропустили. Она использует любой повод, чтобы вернуться в отчий дом.

–Их не пропустят, учреждение закрыто на каранти... – Альфонсо замолчал, когда ворота стали открываться и фигурка маленькой девочки, закутанная в лисий мех, проскользнула через них и заспешила по направлению к их корпусу. Послышался крик Санчии и она побежала следом. Альфонсо сделал один глубокий вдох, зажмурившись.

–Раздражает, правда? – сипло пробормотал Хуан, отходя от окна. – Нам лучше уйти, не то она обвинит меня в том, что это я сделал Цезаря таким немощным. – Это была первая здравая мысль Борха за день. Им действительно не следовало тут оставаться.