Текст книги "Тучи сгущаются (СИ)"

Автор книги: Лориана Рава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

– Когда твоя мать проснётся, она подтвердит мои слова.

– Тогда почему ты не пришёл освободить нас раньше?

– Потому что я не знал о вас. Этот мерзавец организовал похищение очень хитро – напоив твою мать ядом так, чтобы все сочли её мёртвой и похоронили. А потом его люди выкрали её из могилы и обрекли на жалкое и мучительное существование в плену. Она была тогда уже беременна тобой, так что ты – моя дочь. Разумеется, я не собираюсь вас бросать и в дальнейшем. Я надеюсь, что мы заживём все вместе...Ты всё ещё дуешься на своего отца?

– Я не знаю... – сказал Консуэла растерянно, – ребёнком я думала, что родилась от лучей солнца, когда-то коснувшихся моей матери. Она как-то сказала мне, что моим отцом было само Солнце, вот я и придумала такое. А потом поняла, что мой отец должен быть человеком...

– Значит, ты сознательно лгала отцу Педро? Ты уже тогда не доверяла ему?

– Да. В отличие о моей матери, я знала что доверять ему нельзя. Про него дошёл слух, что он приставал к одной девочке в деревне. Хотя он уверял, что это всё клевета на служителя божьего, которую распространять можно только из ненависти к церкви... А ещё мне мечталось, чтобы мой отец был богатым, красивым, королевской крови, чтобы у него был свой замок со слугами...

– И не готова принять отца, который не соответствует этим представлениям?

– Готова. Только с мечтой жаль расставаться...

– Ну разве я так уж уродлив? – спросил Инти, – ну старик, я, старик... ну трудно быть красивым в моём возрасте... Хотя в юности я и в самом деле хорош собой был...

– Не в этом дело. Мне хотелось иметь отца-принца, отважного героя, а ты... ты лишь торговец.

– Отцов не выбирают, – назидательно сказал Инти, – хотя ты можешь меня конечно, и не признать отцом, если считаешь, что я спасал тебя недостаточно героически.

– Прости меня, папа, – сказал Консуэла, подошла к нему и нежно прижалась, – я вела себя паршиво, и не мне тебя обвинять. Ты же не виноват, что ты торговец.

– Да не торговец я, просто притворился, чтобы проникнуть в христианскую страну. А так у меня есть всё то, о чём тебе мечталось. Я и в самом деле близкий родственник правителя, и замок у меня есть. Ну то есть не совсем замок, по сравнению с усадьбой этого мерзавца он тебе скромным покажется, но... но думаю тебе не стоит привередничать.

– Я была дурой, – ответила Консуэла, – я всегда гадала кто мой отец. Эту тайну Эстебан Лианас тщательно скрывал от меня. Лишь однажды я подслушала их с матерью разговор. Она что-то сказала ему, а он в ответ ударил её по лицу и крикнул: "Да как будто тебе есть о чём жалеть? До меня ты жила вообще с палачом!". Я потом думала, что если я и в самом деле дочь палача, это если и не лучше чем быть в родстве с этим негодяем, то точно не хуже. Спрашивать у матери я не решилась, раз она не рассказывала мне, значит, были у неё на то веские причины. А кроме того, я очень боялась, что это правда... Мне было приятнее думать, что моим отцом было само Солнце... Но ведь ты никогда не был палачом, папа?

Инти вздохнул:

– Если под "палачом" понимать исполнителя судебных приговоров, то нет, я такими делами не занимался. Но как бы тебе объяснить... такие как Эстебан Лианас меня и в самом деле палачом считают. У меня работа такая – делать,чтобы мерзавцев в этом мире было хоть чуть-чуть меньше. Он ведь и самом деле очень многих погубил.

– А, то есть ты как благородный рыцарь, ищешь злодеев и их убиваешь?

– Ну немного похоже, но не совсем так. Прежде всего я защищаю Тавантисуйю, а в мире есть очень много злодеев, которые хотят нашу Родину погубить. А раз так, то кто-то должен заниматься их вылавливанием. Вот я этим и занимаюсь. Но я не вольный рыцарь, который что хочет то и делает и не перед кем не отвечает, а на госслужбе состою. Ну некоторые считаю такую работу грязной и твоего отца презирают. Но ведь ты меня презирать не будешь? И с ножом на меня больше не пойдёшь?

– Не пойду. Я ведь и в самом деле решила, что ты мать осилил. И хотела за это тебя убить. Но потом увидела как она улыбается во сне... И поняла, что ты сделал её счастливой. Пусть ненадолго. После этого мне уже не хотелось убивать тебя. Я не знала, что делать. Но тут меня Ворон подкараулил. И скрутил.

– Ладно, дело прошлое. Может, не стоит обо всё этом матери говорить? Зачем её зря огорчать... Но только ты обещай впредь вести себя послушно. А то беда может быть.... Ты же не маленькая, понимать должна. Мы ведь не дома ещё.

– Я понимаю.

– А когда мы приедем в Тавантисуйю, будешь прилежно учиться? А то там все девочки читать и писать умеют.

– Буду. Я всегда читать и писать хотела.

– Ну вот и умница.

– Теперь веришь ли ты, что я твой отец и к тебе у меня только отцовские чувства?

– Верю.

С этим словами девочка сама поцеловала своего старого отца в щёку.

За обедом трактирщик рассказал им новость:

– Тут одного богатого магната по имени Эстебан Лианас кто-то вчера пришил. И людей его покрошили. Слухи ходят разные, но правду едва ли узнаем. Он очень многим насолил. Но я бы на вашем месте был бы осторожнее.

– А мы-то здесь причём?– сказал Инти, не поведя и бровью.

– Да вот дело какое – ещё в своём доме попа местного при этом прибили. Если имение магната разграбили – то дом попа остался цел. Ну и вообще, когда убивают попа, принято думать на язычников.

– Ну да, как будто у язычников дел других нет, кроме как попов крошить. А что магнат своими непотребствами крестьян достал, эта версия не рассматривается? Ну а если поп был с магнатом заодно, так неудивительно, что и ему досталось.

– Кто знает... Но всё-таки крестьяне попов уважают.

– Не тогда, когда те их дочерей растлевают. Сам о таком не раз слышал.

– Да, про этого попа и в самом деле подобные слухи ходили. И мне ясно как божий день, что вы тут не при чём. Могли это сделать и крестьяне, и пираты, да и личные враги могли быть. А может, священника просто убрали как лишнего свидетеля, бандиты почтения к сану не испытывают. Да вот только повесить такое дело на вас очень могут. Так что особо внимания к себе не привлекайте.

– Это понятно.

– А что касается покойного, то мне его ничуть не жалко. У чертей в аду праздник должен быть.

После обеда Инти отправился на пристань, не особенно надеясь на успех. Однако ему повезло – один из недостроенных кораблей был заказан Эстебаном Лианасом, но теперь оказался не у дел и достраивать его стало не на что. Инти договорился, что заплатит и получит его по завершении. Правда, вылетело это в копеечку, но другого выхода не предвиделось, ибо даже если бы сюда заглянул тавантисуйский корабль, всех взять на борт ему было бы затруднительно.

Потом предстояла большая и важная работа – разбор захваченного архива Ловкого Змея. Когда лишь треть её была выполнена, то Инти ужаснулся той картине, которая вырисовывалась. Умный негодяй ещё лет семь назад сделал для себя вывод, что Испанской Короне Тавантисуйю не сокрушить, максимум что они могут – это держать не очень прочную блокаду, и решил сделать ставку на англичан, которые, по его оценке, куда более искусны в политических интригах. Инти с ужасом читал черновик письма, видимо, тайком отправленного уже в Тавантисуйю:

Испанцы не понимают, что мало просто убить Асеро, если на его место встанет Инти или человек подобного сорта. Нужно чтобы Асеро и все его сторонники были опозорены. Удобнее всего это сделать через семью, ибо принцип «жена Цезаря должна быть вне подозрений» верен и для инков. Хотя Луна и верная жена, а значит, соблазнить её, скорее всего, не получиться, но достаточно просто пустить грязный слушок, и Асеро окажется перед выбором – жена или корона. То же самое может случиться, если жена не родит ему сыновей, хотя тут придётся ждать её старости, что нежелательно. Также в случае беременности следует попробовать помешать ей доносить плод... Я понимаю, мой друг, что даже власти, даваемой твоим льяуту, недостаточно, чтобы всё это надёжно провернуть, но как говорят наши английские союзники, кто не рискует, то не выигрывает. Вопрос уже давно стоит так – мы или они. И времени нам отпущено не так много. Я постараюсь ликвидировать Инти, выманив его за границу, а ты должен опозорить его сестру, и уговорить носящих льяуту или принудить Асеро к разводу и новому браку, или сменить Асеро на кого-то, кто будет если не лоялен англичанам, то не таких тесных связях со службой безопасности. Если же остальные носящие льяуту будут против, что же, надо избавиться и от них...

Адресат письма был не указан, но Инти итак мог догадаться, что это Жёлтый Лист. Хуже всего было то, что Ловкий Змей просчитал желание Инти поквитаться с ним лично, и таким образом заманил его в ловушку... да, он, Инти, жив, предатель Цветущий Кактус разоблачён и убит, но... ведь всё равно Инти застрял в этой дыре, а каждый день может оказаться роковым. Его сестра беременна, и попытки устроит ей выкидыш уже предпринимались. Скорее всего, враги не будут ждать, когда она родит... Надо, чтобы к следующему сбору носящих льяуту документы были в столице...

И тут Инти ждал новый удар – почти готовый корабль кто-то перекупил, а хозяин судоверфи даже не стал возвращать уплаченные наперёд деньги. Да и всё равно ждать строительства следующего корабля времени не было. Все отчаянно пытались придумать выход, но никто ничего не видел, а за гостиницу скоро и то платить станет не из чего. Коралл даже предложил продать его в рабство, но Инти не мог пойти на это.

Однако вслед за бедой пришла и помощь. Через день в порт Сан-Сальвасьон вошёл тавантисуйский корабль, капитаном которого оказался не кто иной как Альбатрос. Инти был безумно счастлив, увидев его. Они сели в гостиничной комнате пили чай, и радовались встрече:

– Как хорошо, что у тебя чай есть, – сказал Инти, – а то тут или вино пей, или воду с дурным привкусом. Хорошо наш лекарь знает секрет, что если её вскипятить, то желудок потом болеть не будет, а так просто беда. Отчасти я понимаю, почему христиане порой ведут себя так нелогично – как у тебя будет ясный ум, если мозг всё время вином затуманен?

– Это верно, – ответил Альбатрос, – Теперь, когда приходится под христиан маскироваться, я временами на стенку лезть готов. И не помойся лишний раз, и молитвы читай, будь они прокляты! Но самое главное – судно кувыркучей формы, на таком плыть – мучение! Ну я уже думаю о том, что хватит мне по чужим землям шататься, дСма рыбачить куда лучше.

– Но сюда же поехал?

– За вами. Горный Ветер узнал, что Цветущий Кактус предатель. Как узнал – точно не знаю, а перевирать не хочу. Но в такой ситуации он не мог не послать корабль вам на выручку. Меня лекаря не хотели отпускать, но я таки их уговорил. Ведь только мне Горный Ветер может доверить столь щекотливое дело. Да и вообще он очень за твою судьбу беспокоится, отец же...

– Тихо на этот счёт – я даже для своих людей "Саири". Кстати, твой-то отец как тебя отпустил? Он же говорил мне, что ты ранен очень тяжело, чуть ли не смертельно...

– Ну да, мой отец всегда в таких вещах преувеличивает. К тому же получается, что тебе полубольным можно путешествовать, а мне – нет? Горный Ветер должен был выяснить твою судьбу в кратчайшие сроки, чтобы знать, успеешь ли ты к собранию носящих льяуту или тебя уже можно оплакивать.

– Как видишь, я жив-здоров, только вот корабля лишился, оттого и застрял. И люди мои живы, за исключением того предателя.... Кроме того, тебе надо будет с собой двух пассажирок взять.

– Да, с этим сложнее всего будет. Им же какое-никакое отдельное пространство нужно, а не просто койки... Проклятье с этим кораблём, если я вас всех возьму, мы поплывём со скоростью улитки и постоянным риском черпануть. Это... путешествие тогда очень сильно затянется.

– Нет, это неприемлемо, – покачал головой Инти, – домой мы должны мчаться быстрее ветра. Я тут разбирал архивы этого мерзавца, черновики его писем... В Куско готовится переворот, и если мы не успеем... мне даже страшно подумать, что может случиться.

– Даже так? Но что мы можем сделать? Второй корабль нам достать неоткуда....

– Думать надо. А что если мне отправить архив и часть людей вперёд, Горный Ветер с этим разберётся не хуже меня, арестует негодяя Жёлтого Листа, а меня взять во второй заход?

– Не дело. Слишком долго тут находясь, ты и без того играл с огнём. Оставить тебя здесь – это почти неизбежно обречь тебя на верную смерть.

– Возможно ты прав... Кстати, а товар у тебя с собой какой?

– Шерсть... а какая разница? Я готов хоть сейчас её в море сбросить, лишь бы тебя отсюда вытащить, да не поможет...

– Шерсть в виде мотков? А денег у тебя с собой много?

– Много, только что в них толку, если лишнего корабля всё равно не купить?

– А что если так... часть народу с архивом отправляются с тобой, а я беру твой товар, покупаю себе осликов, и еду через горы пешком, попутно торгуя.

– Рискованно. Понимаешь, что именно ты нужен живым?

– Если будет архив и в нём доказательства, то Горный Ветер сам в них разберётся. А рискую я при этом куда меньше, чем сидя на месте.

– А что если ты отравишься с архивом и частью людей, а остальные пойдут пешком?

Инти задумался:

– Капитан, а ты бы так со своими рискнул поступить?

– Как капитан – нет. Но ведь в службе безопасности свои законы чести. Если государственный интерес велит, то можно поступить не очень красиво.

– И всё-таки тут вроде не тот случай... Документы в нужных руках и без меня сработают, я там не особенно нужен.

– А как же собрание носящих льяуту?

– Я думаю, в свете ареста Жёлтого Листа оно неизбежно отложится. К тому же я всё равно должен успеть. Ладно, это ещё с остальными обсудить нужно. Кого послать морем, а кого через горы.

В этот момент в дверь постучали.

– Кто там? – крикнул Инти.

– Это я, – раздался голос Морской Волны, – можно к вам?

– Заходи.

Женщина зашла. Инти не мог не залюбоваться ею. Несмотря на шрамы, которые теперь были почти полностью прикрыты высоким воротником, уже немолодая женщина расцвела и похорошела. В глазах у неё появился счастливый блеск. Альбатрос, разинув рот от изумления, пробормотал:

– Кто это?

– Теперь это моя жена.

– Да уж вижу что жена... – пробормотал Альбатрос оторопело.

– Я пришла сказать, Ворон с кем-то поругался и разбил по ходу драки хозяйский кувшин для вина, за него платить надо.

– Заплатим. А Ворону – выговор. Итак денег в обрез, а он ещё кувшины бьёт! Во сколько его хозяин оценивает?

– Не знаю. Дело в том, что Ворон не хочет платить из принципа, говорит, что виноват его собутыльник, который его разозлил и оскорбил. Ну и меня послал от разборок куда подальше.

– Вот что, дольше тут оставаться нельзя. Когда народ начинает скучать – всегда получаются такие истории, если не похуже. Мы ещё тут долго держались. Мы тут с Альбатросом покумекали и вот что получается. Всех наших людей на его корабль посадить нельзя, так что часть народу пойдёт пешком через горы, а часть – поплывёт на корабле вместе с драгоценным архивом. Самому мне негоже бросать своих людей, а тебе с дочерью безопаснее на корабле поплыть.

– Нет, Инти, мы с тобой друзья большие, но на такое я не пойду, – сказал Альбатрос.

– Почему?Неужели ты поддался суеверию белых, будто женщина на корабле приносит несчастья? Я с женщинами плавал, мой сын плавал – ничего...

– Знаешь, когда бы Морская Волна была жива, я бы отвёз бы её без разговоров. Но теперь – извини, не могу.

– Альбатрос, я не понимаю в чём дело?

– Но я же не слепой, вижу, что это Морская Волна, но она мёртвая! – положив руку на грудь и отступив вглубь комнаты, Альбатрос заговорил: – Инти, я всё понимаю, ты упорен и всегда шёл к своей цели. Я понимаю, что ты изучал тайные науки, и воскресил любимую покойницу. Видно, опыт у тебя был не самый удачный, но результата ты добился. Теперь делай что хочешь, тебе виднее, но меня в игры с высшими силами не впутывай! Я не хочу себе проблем на старости лет!

"Покойница" всхлипнула:

– Вот видишь! Инти, подумай, что со мной будет в Тумбесе?! Меня там разорвут на части! Или ты надеешься, что меня испугаются как мёртвой?

– А ты думаешь, нет?

– А те, кто знает, что я жива? И на кого я могу показать? Они первыми накинутся с криками "бей ведьму".

– Это и в самом деле серьёзно. Альбатрос, пойми, это и в самом деле Морская Волна, но она живая. Не менее живая, чем мы с тобой. Она много лет провела в плену, но ведь не по своей воле он в беду попала, так что прав тавантисуйки не лишилась, и довести её домой ты обязан. Ну и обеспечить её безопасность.

– Значит, вот оно как... Ну тогда конечно, я отвезу её домой, не вопрос... И во дворце Наместника ей ничто не грозит, охрана там надёжная.

– Любимый, умоляю, не надо! Какой приём меня ждёт в Тумбесе? Я знаю, как после случившегося со мной будут ко мне относиться люди... Смесь брезгливой жалости и презрения... Не вернуть мне ни моей былой красоты, ни моей чести, – не выдержав, она зарыдала.

– Но ведь со мной-то ты соглашалась ехать?

– С тобой – другое дело. Лишь один ты оказался способен вместо брезгливой жалости дать мне уважение и любовь, на которые я и не смела рассчитывать. Другой бы и жалость подавал как милостыню подают. Потому расстаться с тобой для меня хуже смерти.

– Так я же не говорю, что навсегда расстанемся. Временно, разумеется.

– В прошлый раз это "временно" растянулось на почти пятнадцать лет. А если ты погибнешь при переходе через горы? Нет, мне лучше разделить с тобой все тяготы пути, или даже гибель, нежели расстаться с тобой хоть ненадолго. Рисковать так вместе! Потому что если погибнешь ты – то погибну и я.

Инти молчал, пытаясь осмыслить слова жены.

– Пожалуй, ты права. Лучше нам больше не расставаться. Конечно, путь по Андам не лёгкая прогулка, но и не так чтобы совсем трудный. А как же Утеша?

– Она с нами сама расстаться не пожелает. Я её знаю.

– Ладно, уговорила.

В этот момент в дверь раздался громкий стук, плавно перешедший в град ударов. Инти жестом указал своей жене отойти вглубь, а само осторожно выглянул, сказав:

– Потише, а то дверь сломается. Мы ни от кого не прячемся.

Незнакомый рыжий детина немного оторопел, и сказал:

– Послушай, ты хозяин этого.... который кувшин разбил?

– Допустим, я. Кувшин был твой или хозяйский?

– Хозяйский. Но твой человек меня оскорбил. Прикажи ему извиниться.

– А в чём суть спора?

– Он меня грязным торгашом обозвал. Говорил, что в вашей стране это занятие нечистым считается. Говори, правда это или нет? Не юли, я знаю, что – тавантисуец, и что вы торгуете тайно.

– Ну не то чтобы нечистым, скорее неправильным. Но запрещено оно внутри страны, где есть обмен. А с внешним миром торгуем.

– Слышишь, ты – а почему так?

– Внутри страны у нас всё распределяется без торговли. А снаружи так невозможно.

– А ведь ты торговец, так? Тебя по вашей вере что на том свете ждёт? Какое наказание?

– Никакого. Законов своей страны я не нарушал. Да и не верим мы в загробные кары, у нас, если что, на Земле наказывать предпочитают.

– Во-как! А знаешь, почему хоть многие о вашем происхождении догадываются, на вас сквозь пальцы смотрят?

– И почему же?

– Боятся. Всерьёз боятся.

– И чего нас так боятся?

– Да вот многие думают, что стоит тут вас обидеть, так Первый Инка войска через Анды проведёт, и установит тут свои порядки. И я того же боюсь. Вот скажи, что он с белыми людьми делать будет? Живьём поджарит?

– Да никого он не жарит. Войска через горы и впрямь перевести может, но если сопротивляться не будете, то жизнь гарантирована.

– А имущество?

– Личное не отберёт. А вот землю, рудники, и всё такое... это отдать придётся.

– И корабли?

– И корабли.

– А как же жить-то тогда? С голоду помирать?

– Нет, под властью инков голода не бывает. Всем дают работу и паёк такой, чтобы и самому прожить, и семью прокормить. Только вот не работать нельзя.

– А если кто у вас с заграницей торгует – он типа работает при этом?

– Ну если по поручения государства и соблюдает всю отчётность – то да. Подпольно нельзя, конечно.

– А... А с церковью что? Вы правда всех попов и монахов живьём жарите?

– Ну много чаще они нас. Коли проповедовать против инков не будут и прочих непотребств совершать не будут, то кто их убивать будет? Только вот кормить их нашему государству ни к чему. Пусть сами себя кормят.

– Скажи, а правда, что у вас, если влюблённые до брака переспят, то их за волосы нагими над пропастью подвешивают?

– Да кто тебе сказал такую чушь?

– Да слухи ходят... а что у вас с ними делают всё-таки?

– Да ничего страшного, женят только.

– А...А с бабами, которые собой торгуют, у вас что делают? Ведь раз торговать нельзя, они же с голоду помрут.

– Таких к труду приучают. Можно научить их ткать, прясть и прочему....

– А... Чудные у вас нравы.

Инти думал про себя, что установить инкскую власть на этих землях и в самом деле было бы неплохо. Если тут ей и в самом деле симпатизируют, то отчего бы нет? Только вот англичане... чтобы сделать такое, нужно избавиться от врагов и их пособников внутри страны? Что ж, а в этом и состоит его, Инти, задача.

– Мне-то этот... Куерво совсем всё не так всё изобразил. Будто у вас есть чистые и нечистые, и что я по вашим меркам нечист.

– Путает он всё. Да и выпил лишнего.

– Это верно. Вашему брату много ли надо.

Как оказалось, после ссоры Ворон ушёл к себе в номер и заперся там на щеколду. Из-за двери раздавалось явственное лёгкое похрапывание.

– Ну что, будешь ждать когда проспится, или может, лучше я за него извинюсь? – спросил Инти.

– То есть ты сам за своего работника? – удивился детина, – и ты при этом его хозяин?

– Ну не совсем хозяин, но я над ним главный.

– И будешь извиняться?

– Ну у нас считается, что если твой подчинённый что-то натворил, то за этим и часть твоей вины, не сумел его вовремя к порядку и дисциплине приучить.

– ЧуднС! Значит, если бы я потребовал от тебя на колени встать, ты бы встал?

– Ну если без этого никак нельзя....

– Ладно, не буду. Ты передо мной ни в чём не виноват. Будем считать, что квиты.

Детина махнул рукой и ушёл.

Тем же вечером Инти отчитывал проспавшегося Ворона:

– Ты пойми, дело вовсе не в том, кто из вас в чём был прав, а кто неправ. Твой первый проступок – ты напился до того, что утерял контроль над собой и в драку полез. Хорошо тебя было кому удержать. А если бы там всё разворотил, чем бы мы платили? У нас итак денег в обрез. И хорошо ещё тот парень честным оказался, и доносить на нас не стал. А ведь могло бы итак обернуться, болтались бы мы тогда на виселице. А ведь ты не простой моряк и со службой безопасности не первый день знаком. Даже координатором был... Или местное вино тебе совсем мозги вышибло?

– Кто мы такие, тут уже поняли давно, – ответил Ворон, – было бы надо, загребли бы. Не думал я, что ты такой трус.

– Трус?! Да ты понимаешь, что я отвечаю за ваши жизни? Что моя задача – привезти вас домой в целости и сохранности? И что я сам тоже умирать не хочу!

– Настоящий инка не боится смерти!

– Смерть по глупости не для настоящего инки, – ответил Инти.

– А то ты глупостей не делаешь! Спишь вот с этой подстилкой! Может, уже сифилис подцепил. А мы с тобой из одной посуды едим.

– Лекарь её смотрел. Волосы у неё в порядке.

– Ну допустим сифилиса нет, а прочая дрянь сильно лучше? Да и вообще поражён твоим легкомыслием. Что ты будешь делать с этой бабой, когда домой вернёмся?

– Как что? Оформим наши отношения по закону.

– А как твоя родня её примет?

– Примет. Они у меня адекватнее тебя. Вернёмся к твоему проступку. Ты нарушил дисциплину.

– А ты не нарушил? При первом же удобном случае переспал с этой шлюхой!

– Нарушением закона считается только связь с чужеземками, а она тавантисуйка. И я уже сказал тебе, что собираюсь оформить отношения с ней по закону.

– Всё равно, слушаться я тебя после того что ты натворил, не буду.

– Это бунт?

– Можешь называть это как хочешь, но если ты нарушил дисциплину, то как мне тебя после этого уважать?

– Я ничего не нарушал. Дисциплина не равна твоим капризам. И даже если бы я нарушил, тебя это всё равно не оправдывает. Твои подход ставит под угрозу жизни и здоровье других.

– Что, убьёшь меня?

– В других обстоятельствах я бы это сделал. Но хвала богам, прибыл наш корабль и ты поплывёшь на нём домой, и больше не увидишь меня, ни моей жены, которая тебя так раздражает. Только учти, обо всех твоих художествах я сообщу Горному Ветру, и он тебя со службы выгонит.

– Ну посмотрим, кого из нас он больше послушает.

– Нелегко Альбатросу с тобой придётся, – сказал Инти, утирая пот со лба.

– Альбатрос! – Ворон вдруг побледнел и затрясся, – так он – капитан?! Нет, нет... всё что угодно, но с ним я не поплыву. Даже под угрозой смерти!

Ворон вдруг склонился в покорном жесте, как будто подставляя голову под топор.

– Не понимаю, отчего ты так не хочешь иметь дело с Альбатросом? – спросил Инти, ошарашенный внезапной переменой.

– Мы поссорились с ним из-за его дочери Жемчужины. Видишь ли, она переспала со своим женихом до брака...

– Откуда знаешь?

– Да об этом весь Тумбес знает! У неё уже живот округлый вырисовывался в день свадьбы, да и ребёнок родился раньше положенного.

– Допустим, а тебе-то с того что?

– А то, что Альбатрос начал как-то свою дочь нахваливать. И умница, и красавица, и ковры ткать мастерица. Ну а я ему на её давний проступок указал. И сказал, что такой дочерью гордиться нечего. Ну, а он, вместо того, чтобы признать мою правоту, разозлился, стал меня ругать, мы очень крепко поссорились, и он сказал, что если я попаду когда-нибудь к нему на корабль, он меня отхожее место чистить заставит.

– Так значит вот чего ты боишься... учтём. Ну а зачем ты его дочь оскорблять вздумал?

– Я не оскорблял, я правду сказал! – к Ворону стала возвращаться прежняя спесь.

– А зачем ты это сказал? Чтобы обидеть Альбатроса? Ну и обидел.

– Буду откровенен, – сказал Ворон, – ещё в ранней юности своей, я стал замечать в людях нечистоту. Все знают, чего делать не надо, но и чичей, и кокой злоупотребить могут, и до брака переспать, и вообще. Да и торговлей не брезгуют... Просят порой родных что-нибудь для них из-за границы купить. Тьфу! Я для того и в службу безопасности пошёл, что хотел с этой нечистотой в людях бороться. А теперь с ужасом обнаруживаю, что и ты, инка и человек, занимающий в службе безопасности не последнее место, чистотой пренебрегаешь! И не думаешь в это каяться. И Альбатрос не стыдится собственной дочери, вышедшей замуж с младенцем в животе!

– То есть по-твоему люди, если они что-то сделали не так, должны потом всю жизнь вспоминать это, стыдиться, ходить с опущенной головой и оплакивать свою ошибку? Или не ошибку даже, а вынужденный шаг... Но ведь должен же ты понимать, что мы временами вынуждены идти на такие поступки, по сравнению с которыми добрачная связь – мелочь, не стоящая даже упоминания? Ведь то, что я убил этого негодяя, это ведь меня пятнает в твоих глазах или как?

– Не пятнает. Он заслуживал смерти.

– Так почему меня пятнает то, что я спас Изабеллу?

– Но зачем ты стал с ней спать?

– Именно для того, чтобы спасти её. Ты не понимаешь, что как важно было излечить её от отвращения к себе. Или ты считаешь, что она должна мучиться этим всю оставшуюся жизнь? Ты за своим отвращением не видишь живого человека...

– Те, кто видит живого человека, слишком жалостливы к преступникам.

– Она не преступница. Она несчастная жертва Ловкого Змея.

– Раз она жила с ним, значит, ей это не было так уж противно. Иначе покончила бы с собой. Очень может быть, что в том момент, когда её похищали, она была порядочна. Да только с тех пор много воды утекло. Она жила в грязи, и не могла этой грязью не пропитаться. Конечно, взять её с собой было необходимо, тут ты прав, но всё-таки спать с ней ошибка. Не только я так думаю. С самого начала ей было надо указать её место. А теперь ты вляпался так, что оказался обязан на ней жениться. Мне жаль тебя, Саири, – и Ворон глянул Инти прямо в глаза. Инти тоже взглянул ему в глаза, как будто пытаясь прочесть душу своего собеседника:

– Значит, ты всё-таки умеешь жалеть людей, Ворон? Хоть это радует. Но жалеть меня по этому вопросу ни к чему. Если только благодаря твоим или чьим-нибудь выкрутасам мы не вляпаемся и вернёмся домой целыми, то я заживу счастливым браком. Мне скорее жаль тебя, Ворон. Мне не удивительно, что ты в 25 ещё не женат. С твоей придирчивостью ты никогда никого не полюбишь.

Сказав это, Инти вышел, оставив Ворона обдумывать всё сказанное. Слова Инти больно резанули того по сердцу, и если бы Инти не вышел, то кто знает, чем бы закончилась их ссора.

Когда-то с Вороном приключилась одна история, оставившая глубокий шрам на его душе. Ещё совсем юным он как-то понёс дарить цветок своей возлюбленной, открыл дверь, увидел её лицо, и, побледнев, отшатнулся. По какому неуловимому изменению любимых черт он понял – перед ним уже не девочка, а женщина. Цветок он ей так и не подарил, потому что любовь улетучилась почти мигом, сменившись отвращением. Впоследствии он убедился, что не ошибся, она отдалась парню, который катал её на лошади. После этого Ворон покинул родную деревню и переехал в Тумбес, где надеялся всё забыть, но увы... от себя не убежишь. Не в силах простить боль, причинённую изменой, он стал на лицах всех девушек и молодых женщин искать следы порока. А ища – находил. Он уже не проверял, насколько верны его догадки, считая своё чутьё безошибочным, и мучаясь от отвращения к окружающему миру. Даже непорочные девушки казались ему чем-то не такими, одна фальшиво пела, другая была слишком неравнодушна к роскоши, да и вообще сама жизнь в городе казалась ему теперь развратной. Он стал временами выпивать, не так чтобы запойно, но всегда в компании, где можно было под чичу услышать всякие мерзкие истории из жизни, и убедиться в правильности своего брезгливого отношения к людям. Ведь практически про всех, даже про самых уважаемых людей города находилось обязательно что-нибудь нехорошее. Не обязательно идущее в разрез с законом, но что-то, пятнающее их моральный облик. История с Куйном вообще наделала шуму по всему Тумбесу, но и сменивший его Старый Ягуар был тоже человеком сомнительной репутации – женился на испанской подстилке, да и в партизаны пошёл далеко не сразу, а когда уже войска Манко наступать начали... В общем, тоже сомнительный тип. Когда-нибудь и на него что-нибудь нароем. Но жить, презирая всех и вся, очень тяжело, почти невозможно, и потому со временем Ворон стал вспоминать в розовом свете родную деревню, нравы которой казались ему почти безукоризненными, а случай с его возлюбленной очень редким исключением. Он не понимал, что думает так оттого, что в годы детства и юности просто не был столь зациклен на поиске дурного в людях, и потому ему и в самом деле казалось, что в родной деревне и лица добрее и светлее, и поют более чистыми голосами, да и к заморским тряпкам и благовониям девушки равнодушны, и падают до брака куда реже... Нет, с развратным городом нужно что-то делать, почему инки ничего не предпринимают?! Или и среди них завелась гниль... И теперь эта история с Саири – не побрезговал переспать с грязной шлюхой, которую только несколько дней как знает! Гнать такого со службы, а если Горный Ветер к этому не прислушается, то ему самому в его кабинете не место! Пусть даже никаких формальных норм Саири и в самом деле не нарушил, пусть даже у него были какие-то даже гуманные соображения, что ж, всё равно это не оправдание. Впрочем, ладно, в одном Саири прав – надо добраться до дому живыми и здоровыми, а там уж разберёмся.... Ладно, пока он, Ворон, и в самом деле лучше перемолчит, потом ещё будет время всё рассказать Горному Ветру с глазу на глаз.