Текст книги "Тучи сгущаются (СИ)"

Автор книги: Лориана Рава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

– Он что, не знал о её беде?

– Не мог не знать, но как-то ему его правила были важнее такта. Любому же понятно, что Лань ни в чём не виновата. Впрочем, всё равно других кандидатов мы сейчас не найдём. И ему же тебя довезти только надо, операцию ты сам распланируешь.

– Ладно, уговорил, твоя правда.

– Скажи мне, отец, – сказал Горный Ветер, – давно хотел спросить тебя, на всё не к слову было. Ведь если ты в юности учился морскому делу здесь, то значит, и мать мою видел до того, как поехал её вызволять?

– Видел. Временами украдкой любовался ею издали.

– А познакомиться не пытался?

– Нет. Кто был я и кто – она. Ведь никто же не знал здесь, чей я сын. Да и кроме того... она мне потом призналась, что никогда бы не обратила на меня внимания, если бы не тот случай.

– Почему?

– Это особенности её семьи. Её отец был очень сурового нрава. Он был очень требователен к себе и другим. Так чтобы не допустить ни малейшего пятна и порока... И дочь свою также воспитал. Она тоже была к другим по молодости требовательна. А к женихам – в особенности.

– То есть ей была важна внешность?

– Да нет, внешность как раз её не очень волновала. А я был по молодости лет очень даже хорош собой. Да я и сейчас ничего выгляжу, – Инти даже приосанился, – Но она не могла полюбить ни в чём не примечательного человека, ей нужен был герой. Когда ей сказали, что там далеко на Юкатане есть такой юноша, который хочет стать нашим союзником и поднять восстание против испанцев, она в него заочно влюбилась, и потому была согласна ехать за таким героем на край света. А я был тогда простым учащимся морского колледжа. Никто же не знал, что я при этом работаю в службе безопасности, и несколько раз участвовал в особых операциях... Но ведь не мог же я рассказать об этом тогда твоей матери с целью покорить её сердце! Да и чего бы я тогда стоил, если бы по личным причинам разглашал государственные тайны?

– Я понял, отец.

– Хорошо, давай теперь обсудим вот что – ты хочешь менять Ворона на Якоря, так?

– Так.

– Для этого тебе нужно переговорить с ними обоими. Ты уверен, что Якорь справится в такой сложной обстановке?

– В таком деле трудно быть уверенным, но альтернатив не вижу.

– Вот что, у меня возникла мысль – ведь Ворон меня в лицо не знает. Может, ему не говорить, кто я? Пусть я для него буду просто "Саири".

– Пожалуй, так и сделаем, – сказала Горный Ветер.

Список людей, которые дали своё предварительное согласие участвовать в экспедиции, выглядел внушительно – целых 25 человек. Но ничего конкретнее того, что предстоит весьма важная, но рискованная экспедиция, они не знали. Горный Ветер боялся даже по секретной почте передавать столь важные подробности.

Все они были собраны в доме Инти внизу, а сам Инти сидел наверху и ждал момента, когда должен был выйти в образе "Саири".

Горный Ветер вкратце рассказал про Ловкого Змея, письмо его наложницы и добавил:

– Конечно, руководить такой операцией должен очень опытный и знающий человек. Я вам привез такого из Куско и представлю его, но только я хотел бы знать – кто из вас готов отправиться в такую экспедицию? Вы знаете, никто из ваших предшественников не вернулся – и никто точно не знает причины этого. И всё-таки надо рискнуть второй раз.

– Легко рисковать другими, – сказал одни из приглашённых, – а сам бы ты отправился на такое?

– Я бы с радостью, – ответил Горный Ветер, – но только покинуть свой пост я теперь не могу. Кроме того, я знаю, что останавливает многих из вас – вы верите, что Ловкого Змея способен одолеть лишь тот, кому он больше всего по жизни насолил, а остальным и соваться не след, так?

Несколько человек закивали.

– Что же, я это учёл. Человек, которого я хочу предложить в качестве вождя, имеет к Ловкому Змею личные счёты. Так что шанс на победу у вас есть. Только скажите, кто из вас готов отправиться за шкурой Ловкого Змея?

Слушавший всё это Инти с грустью подумал, что людей, готовых пойти на подвиг бросив всё, становится всё меньше и меньше. "Жила бы страна родная и нету других забот" – это не про нынешних юношей. Что делать – его поколение росло среди героев Великой Войны, а теперь, когда прежние герои уже стали стариками, живого примера героя перед глазами нет, на риск решаться много труднее. Хотя, конечно, были и войны на севере и на юге, но тех войн как-то немного стыдились. Потому что они были внутренние, и да и пытались их заранее предотвратить, но не вышло... Всё-таки ему повезло хоть одного сына прилично воспитать, и даже если он сейчас не вернётся, то всё равно сына оставит. Хотя как ещё пожить хочется...

Количество людей внизу постепенно уменьшалось. Через небольшую дырочку в полу было не видно, сколько человек оставалось внизу, но по хлопкам двери можно было понять, что ушёл не один и не два. Инти грустно посмотрел на портрет своей возлюбленной и сказал, обращаясь к нему:

– Радуйся, жена, отомщу я за тебя наконец. И за Ветерка заодно – жил бы он при матери, не устроил бы того что устроил, вырос бы нормальным человеком...

Ещё он подумал о том, что на случай гибели стоит завещать эту картину в какое-нибудь людное место повесить – не стоит ей тут на чердаке пропадать. Хотя надо с Горным Ветром тут посоветоваться, всё-таки это его мать... Но вряд ли у него будут какие-то возражения.

Кажется, внизу кончили уходить, и разгорелся как-то спор:

– Послушай, Горный Ветер, я могу бросить координаторство и податься в плаванье, но вот только... только кого ты вместо меня поставишь?

– Думаю, что Якорь справится.

– Якорь – молокосос!

– Лишь немногим моложе меня.

– Да он довёл дело до того, что его из Университета прогнали.

– Ну тут его вину усмотреть сложно.

– Всё-таки он ни одним крупным успехом ещё не отличился. В отличие от меня.

– Хорошо, тогда лучше дадим ему попробовать. Хоть временно. В конце концов у тебя успехов в самом Тумбесе не много. А без твоих мореходных навыков не доплыть до места.

– Что же, если без меня тут не обойтись, то я тут согласен. А сам Саири в морском деле смыслит?

– В юности плавал и даже водил корабль. Проблем быть не должно.

Инти подумал, что со одной стороны Горный Ветер ведёт себя грамотно – с некоторыми людьми можно добиться взаимопонимания, только подчёркивая их незаменимость. Сам Инти использовал этот приём, подчас даже привирая – но вот только людей, которым такое обращение нужно, он не очень любил. Но для дела его симпатии и антипатии не важны, ведь не жениться же он собрался. Ничего, сработаемся как-нибудь.

– Саири, выходи, – сказал Горный Ветер.

Инти открыл дверь и спустился вниз. Осталось 13 человек. Негусто, но на экипаж небольшого судна вполне хватит.

– Здравствуйте, меня зовут Саири, – сказал Инти как можно непринуждённее, – Давайте познакомимся.

Один из сидящих поднялся и сказал:

– Меня зовут Видящий Насквозь, я лекарь. Я совсем недавно решил перейти на работу в службу безопасности. Славлюсь тем, что почти с первого взгляда могу определить чем человек болен. Вот по тебе я сразу вижу – что у тебя сердце не очень в порядке. Если бы ты собирался на фронт, а я был бы в медкомиссии, то я бы тебя не отпустил скорее всего.

– Ну что сердце не в порядке – это я итак знаю. Но для спецслужб это не всегда недостаток. Скажем, если я попаду в плен, мне не нужно будет даже принимать яд – под пытками я тут же окочурюсь, и тайн никаких из меня не вытащишь. Так что ничего страшнее смерти со мной не может случиться, – Инти улыбнулся.

– Возможно, ты и прав, – ответил лекарь, – но следить за твоим здоровьем я буду внимательно.

– Да уже последи, – сказал Горный Ветер, – он мне живым и здоровым ещё нужен.

– Меня зовут Морской Ёж, и позволь мне спросить тебя... как-то лет пять назад в Тумбес приезжал Инти, я видел его лично. И вот ты на него очень похож. Это случайность или за этим стоит какое-то колдовство?

Инти не изменившимся голосом бодро ответил:

– Нет, никакого колдовства здесь нет, но ты прав, мы и в самом деле схожи как родные братья. Оттого Инти нередко доверял мне изображать его в некоторых весьма деликатных случаях. Хотя если кто хорошо знает нас обоих – того не проведёшь.

– Да, теперь, приглядевшись, вижу разницу. Инти вроде бы помоложе и попредставительнее....

Потом, представились все остальные после чего Инти сказал:

– А теперь, друзья, мне хотелось бы услышать ваши соображения по поводу всего этого дела. Понятно, что нужно поехать, найти этого негодяя и ликвидировать его, захватив его бумаги. Но может, у вас есть какие-то важные мысли на этот счёт?

– Есть, – сказал Ворон, – насколько мы можем доверять словам женщины, написавшей это письмо?

– Была экспертиза, – ответил Инти, – Писала действительно чиморка. В общем, я склонен считать, что всё именно так, как изложено. А что именно у тебя вызывает наибольшие сомнения?

– Я не могу понять, почему женщина, столько лет бывшая наложницей этого негодяя, не убила его сама? Что ей мешало вонзить в него нож во сне?

– Страх за дочь, это хорошо объяснимо, – ответил Инти.

– А если на деле она просто решила угодить своему господину, и заманить в ловушку честных тавантисуйцев?

– Не исключено, но нужно проверить. Конечно, на месте мы проведём дополнительную разведку. Но в любом случае её лучше доставить в Тумбес как важную свидетельницу.

Больше ни у кого никаких соображений не было.

Ещё через два дня корабль благополучно отплыл из Чимора. Инти покидал город с беспокойным сердцем, но не от того, что боялся приключений впереди, а от того, что беспокоился, как бы в его отсутствие не случилось чего-то очень скверного. До отъезда он успел поговорить с Якорем и это разговор всё ещё крутился у него в памяти. Якорь уже не был тем твердокаменным юношей, который держался молодцом в застенках Куйна – прошедшие годы наложили на него свой отпечаток. Годы шли, а проблемы в Чиморе не решались – он не мог не понимать этого, и бодрости духа такое понимание не прибавляло. А кроме того, больше всего его угнетало, что лично он мало что мог с этим поделать. Не мог же Якорь Главного Амаута сковырнуть, в самом деле! А на Ворона юноша был обижен. Тот как-то спрашивал, насколько Якорь готов идти против Главного Амаута, согласен ли, например, убрать его в случае необходимости. Юноша даже готов был согласиться, но тут сам Ворон пошёл на попятную и не стал делать ничего. Говорил он такое, мол, чисто для проверки. Да лучше бы так не проверял!

Выслушав его внимательно, Инти сказал ему, что положение однако таково, что назначить в качестве координатора ему больше некого, и без него не обойтись. Хитрец Инти часто использовал этот приём – сказать тому, кто упал духом, что есть некое важное дело, в котором без него не обойтись. В большинстве случаев это работало, но не всегда... Хорошо это тогда с Зарёй сработало. Когда с ней случилась одна из самых, страшных бед, которые могут случиться с женщиной(да и с мужчиной тоже, хотя с мужчинами такое, по счастью, сравнительно редко бывает), после того, как он сказал ей, что кроме неё перевод дневника сделать некому, она потом быстро очнулась, а так женщины потом могут и месяцами, и годами мучиться... А теперь у Зари всё благополучно – нашла она своего возлюбленного, теперь у них дети... Жаль, конечно, бывает, когда женщина бросает работу в спецслужбах ради личного счастья, но всё-таки всю жизнь так рисковать, как рисковала она, тоже ведь никому не пожелаешь. Он и Радуге, хоть она и покинула обитель Дев Солнца уже тридцатилетней, тоже желал личного счастья, но вот не получилось у ней, враги запытали её жениха насмерть прямо у неё на глазах, а сама она после всего случившегося навсегда осталась бесплодной. Хотя и ей не так уж плохо в обители, пусть ей недоступны радости любви, но доступны радости познания... Всё одно лучше, чем быть мёртвым.

Накануне Инти опять снился один странный сон, который суеверный человек счёл бы вещим. Ему опять снилась его покойная возлюбленная, которая лежала убранная в золоте и приготовленная к погребению. В жизни он тогда отдал ей только один прощальный поцелуй, большей несдержанности её отец никогда не простил бы ему, но во сне он был с ней наедине, и покрыл поцелуями ей шею, грудь и щёки. В этой страсти было какое-то безумное стремление передать часть своей силы только чтобы вдохнуть жизнь в её уже мёртвое тело. И во сне это было не невозможно. Покойница вдруг приподнялась со своего ложа, посмотрела на него и сказала чётко: "Меня отравил Ловкий Змей, убъёшь его – буду опять твоя". Потом Инти проснулся.

Сон был легко объясним, плоти хотелось супружеских ласк, хоть и принял он решение этим своим желаниям не потакать, но от снов никуда не денешься, там воля слабеет. Ну а если ты не живёшь с женщиной, будь готов, что иногда в постели будет мокро. Хотя это добрый знак – значит, здоров, по крайней мере относительно. Когда ты так болен, что с кровати едва встаёшь, то плотских ласк не хочется...

Доплыли они без происшествий. Мореходные качества Ворона оказались и в самом деле выше всяких похвал. Да и дорогу до городка Сан-Сальвасьон он знал как свои пять пальцев.

Всякий тавантисуец хорошо знал историю возникновения этого городка. Когда в войне за освобождение наметился перелом, и стало ясно, что вскоре удастся вернуть обратно все порты, Манко уже задумывался о будущем.

Он приказал своим людям, находившимся тайно в стане врага, вывести из строя как можно больше вражеских кораблей, пробив их днища. Некоторые отговаривали его от этого шага, уверенные, что это заставит испанцев драться более отчаянно, и в силу этого прольётся больше крови. На это Манко отвечал, что те наоборот, будут более отчаянно будут драться между собой за места на кораблях, за то, чтобы вместо товарищей взять на борт побольше награбленных сокровищ. И оставят кузнецов, корабельных мастеров и прочих специалистов, которые будут очень нужны для восстановления разорённого войной народного хозяйства Тавантисуйю.

Конечно, при вступлении в города тавантисуйцы старались допустить как можно меньше бардака и кровопролития, самых отличившихся в предательствах судили и казнили по суду, но вообще инки были милостивы к пленным в том числе и из прагматических соображений – после войны очень нужны рабочие руки, так что пленники без дела не останутся. Но те, кто с таким трудом убежал из Тавантисуйю (это были как испанцы, так и предатели из местных), были уверены, что бегут от верной погибели, при том, что корабли у них были не в лучшем состоянии, так что когда они доплыли до того места, которое назвали потом Сан-Сальвасьон (Святое спасение) им было за что благодарить христианского бога.

Впоследствии именно этот город сыграл большую роль в торговле с подданными Испанской Короны, как прямо в качестве перевалочного пункта, так и косвенно, ведь когда европейцам требовался человек, знающий языки распространённые в Тавантисуйю, его поначалу проще всего было найти именно здесь.

В легальные периоды торговля шла более активно, в нелегальные хирела, но никогда не замирала до конца. Так что скорее всего их бы при обнаружении приняли за подпольных торговцев. Конечно, за это тоже формально полагалась виселица как за пиратство, но тут есть шанс, что строгость законов будет скомпенсирована необязательностью их исполнения. Вот если бы действительно обнаружилось, что Инти это Инти... Но это было невозможно, раз сами его люди об этом не знают.

Да и не собирались они заходить в сам Сан-Сальвасьон, поместье Эстебана Лианаса было недалеко в окрестностях. Инти и решил высадиться так, чтобы узнать, где оно точно находится, а потом уже составлять боевые планы. Внешне всё должно было сойти за "нападение пиратов на прибрежную виллу", но само собой разумеется, на вилле есть охрана из слуг. Инти надеялся поймать момент, чтобы они все были на пирушке, но всё-таки такая удача была маловероятной. А перво-наперво надо будет связаться с Изабеллой.

Разумеется, то письмо, на которое они ориентировались, было передано не самой Изабеллой (её бы господин в город одну ни под каким соусом не отпустил бы), а неким отцом Педро, недавно поставленным здесь в качестве приходского священника. Именно он его передал Сан-Сальвасьоне людям, которые показались ему похожими на тавантисуйцев. Хотя католическая церковь была одной из самых враждебных Тавантисуйю организаций, тем не менее в её рядах порой встречались и приличные люди, сочувствующие угнетённым и осуждавшие злодеяния магнатов. Видимо, таким человеком был и отец Педро. Как бы то ни было, связаться с Изабеллой можно было только через отца Педро, соваться в само имение было слишком рискованно.

Со священником ничего не стоило разговориться, назвавшись купцом и проявив желание узнать, что за люди живут в округе и какой товар их мог бы заинтересовать. Инти знал, что в глуши любое новое лицо вызывает интерес как источник новостей, а уж священник, не обременённый делами и заботами, всегда обрадуется случаю поговорить.

Отец Педро, сложно сказать по каким признакам, быстро определил, что перед ним язычник-тавантисуец. Впрочем, такой оборот Инти предвидел – как ни маскировались под христиан таватисуйцы, надевая европейские костюмы и безупречно говоря по-испански, всё равно их довольно часто опознавали по каким-то не особенно понятным признакам. Речь даже не шла о цвете кожи – смуглокожие моряки и среди христиан возможны, что-то было такое в походке, в манерах... Но среди священников нередки люди проницательные, так что к такому проколу Инти был относительно готов. Ну а священник решил воспользоваться случаем и попытался обратить язычника в истинную веру, долго и терпеливо расписывая ему прелести Благой Вести.

В общем и целом отец Педро не обманул ожидания Инти. Священник был из "моралистов" – таких людей, которых больше чем, беды людей, беспокоил их моральный облик. То, что Эстебан Лианас грабил своих крестьян по долговым распискам, которые он перекупил от предыдущего владельца, мало беспокоило отца Педро, но вот то, что он развращал крестьянских девочек, стараясь для разврата выбирать именно невинных – это вызывало у отца Педро яростный гнев и он призывал на голову развратника все кары божьи, на которые у него хватало воображения. Что же, для дальнейшей работы он был бесперспективен, но для их разового дела сойдёт и такой союзник. Тем более что выбирать всё равно не приходится.

В разгар разговора Инти с отцом Педро, который происходил в доме последнего, в дверь вдруг постучали. На пороге оказалась девочка лет десяти, одетая в лохмотья. Увидев незнакомца, девочка посмотрела на него с испугом. Инти хорошо понимал смысл этого взгляда – в христианских странах женщины с малых лет приучены видеть в каждом незнакомце возможного обидчика.

– Это Консуэла, дочь Изабеллы, служанки Эстебана Лианаса, – сказал отец Педро, – заходи, не бойся, этот чужестранец тебя не обидит.

Девочка робко зашла.

– Втайне от её господина я учу девочку грамоте. Её мать грамотна, но только её господин запретил обучать грамоте свою дочь. Когда она ослушалась, её господин дошёл до такой жестокости, что жёг ей грудь горящими углями. Эта жесткость сравнима с жестокостью римлян, пытавших так святую Агату. А ведь если девочка научится читать и писать, у неё будет больше шансов прислушаться к святому Евангелию, а её хозяин, хоть и принял формальное крещение, в душе всё равно остался необузданным язычником, чурающимся христианской добродетели.

– Нечему тут удивляться, ведь также развратничают и богатые христиане.

– Скажи мне, язычник, – вдруг спросил отец Педро, – не испытываешь ли ты временами угрызений совести за свои плотские грехи? Закон совести записан и у вас в сердцах.

– Временами испытываю, – сказал Инти, – да, я в своей жизни допускал легкомыслие в отношениях с женщинами, о чём впоследствии сожалел... Однако я никогда не прибегал к насилию, сама мысль о таком вызывает у нас гнев, недавно же я принял решение завязать с утехами плоти. Консуэла, не бойся меня – я не обижаю десятилетних девочек.

– Мне уже почти четырнадцать, – чуть обиженно сказала девочка, – Я такая маленькая и щуплая, оттого что меня плохо кормят. И сегодня мой господин опять хотел овладеть мною. Отец Педро, во имя Христа умоляю, спаси меня от этой страшной участи! Почему я, рождённая без мужчины, должна мужчине отдаться?

– Как это – рождённая без мужчины? – не понял Инти.

– Моя мать говорила, что моим отцом было само Солнце. Оно осенило лучами мою мать, и от этого она зачала меня. А Эстебан Лианас похитил её из дома отца её, значит, она была девой. И при этом все знают, что Эстебан Лианас не мой отец.

– К сожалению, эта девочка страдает гордыней и верит в нелепые сказки, – сказал отец Педро, – конечно, Эстебан Лианас не её отец, он и сам не считает её своей дочерью. Но какой-то муж или любовник у её матери должен был быть до Лианаса. На исповеди Изабелла говорила мне, что Эстебан Лианас, сделав её своей наложницей, принудил её к супружеской измене.

Инти понял, что удача сама плывёт ему в руки. Эта девочка – вот тот ключ, который откроет ему усадьбу Эстебана Лианаса.

– Послушай, Консуэла, – сказал Инти, – если ты останешься здесь, то отец Педро не сможет защитить тебя от насилия. Это не в его власти, увы. Но я могу помочь тебе и твоей матери. Для этого вы должны согласиться бежать со мной. Можешь сделать так, чтобы мы с твоей матерью встретились?

Девочка застыла в нерешительности.

– А что ты собственно решил с ними связаться? – спросил отец Педро настороженно, – какое тебе дело до их судьбы? Кто тебя знает, язычник, может быть, ты решил воспользоваться их бедой с какими-то грязными целями?

– Клянусь тебе, это не так, – сказал Инти, – но ты упомянул, что женщина родом из Тавантисуйю, а у нас есть закон, согласно которому мы должны помогать за границей своим соотечественникам, попавшим в неволю. Но даже если бы у нас не было такого закона, я бы и без него помог женщине и девочке, попавшим в рабство к негодяю. У нас на родине нет рабов, мы считаем рабство противозаконным, и потому не считаем грехом и кражей помочь бежать рабу.

– Рабство не всегда предосудительно, – сказал отец Педро, – если господин набожен, и заботится о спасении душ своих рабов, то в нём нет греха. Однако в данном случае, когда девочке грозит развращение и вечная погибель... да, в этом случае спасти её от порока не будет засчитано тебе на высшем суде как кража.

– Изабелла может прийти сюда?

– Увы, нет. Эстебан Лианас очень хорошо следит за ней, – сказал отец Педро.

– Моя мать может прийти в рощу на краю поля, когда господин уснёт, – сказала девочка, – пойдём, чужеземец, я покажу тебе это место.

Инти последовал за нею. Хотелось о многом расспросить эту девушку, жаль, сейчас это было невозможно – она потребовала, чтобы он шёл в некотором отдалении от неё, а громко говорить было слишком рискованно, хотя, по-счастью, местность была довольно безлюдной – видно, без нужды вблизи замка Эстебана Лианаса мало кто рисковал появляться... Так что он шёл, стараясь запомнить приметы местности – нелегко будет найти нужное место в темноте, хотя ночи сейчас должны быть лунные.

Наконец девочка указала на поле и рощу возле него. За полем была видна вилла богатого магната. На поле зрел урожай кукурузы и девочка сказала:

– Со дня на день поле начнут убирать, и тогда через него не пройти тайком даже ночью. Хочешь спасти нас – торопись!

– Я всё понял. Буду ждать твою мать этой ночью в роще. Но если она вдруг не сможет прийти, то пусть станет завтра напишет мне письмо, и ты его отнесёшь в дом отца Педро.

– Хорошо.

– И ещё, знаешь что такое пароль и отзыв?

– Нет.

– Ну если я приду в рощу, и найду там другую женщину, и перепутаю, то....

– Не перепутаешь, моя мать отличается от всех своими шрамами.

– Но я могу не увидеть шрамов в темноте. Или твоя мать может случайно вместо меня наткнуться на кого-то другого. И тогда последствия могут быть самые печальные. Я не только не смогу помочь вам, но и сам окажусь на виселице...

– А за что тебя на виселицу?

– За то, что пытаюсь вам помочь. Ведь это противозаконно. Ты и твоя мать по закону считаетесь собственностью Эстебана Лианаса, а я считаюсь вором, который собрался эту собственность украсть. Закон не запрещает ему сколь угодно дурно обращаться с вами, но запрещает мне вам помогать.

– Почему так?

– Потому что законы христианских земель созданы для того, чтобы сильные мог властвовать над слабым, а тех, кто попробует дать отпор несправедливости, жестко карать. Но на нашей Родине другие законы, там бы за одно то, что этот негодяй пытался сделать с тобой, его бы вздёрнули на виселице.

– Как хорошо. Хочу туда!

– Ты туда обязательно попадёшь, если нас не поймают.

Девушка зашептала как можно тише:

– Но если ты просто похитишь нас, Эстебан Лианас отправит за нами погоню, а если ты убьёшь его, то он этого сделать не сможет, верно?

– Верно рассуждаешь.

– Умоляю тебя, отомсти за нас. Я помню, как по приказу Лианаса его слуги схватили мою мать, разорвали одежду у неё на груди, потом они держали её, а он жёг её свечкой. Когда он тыкал свечкой в те сосцы, что меня вскормили, я поклялась, что настанет день, и я отомщу ему. Отомщу жестоко и страшно. Скажи, ты убьёшь его?

– Да, – ответил Инти, – только слушай меня внимательно. Чтобы мы друг друга точно нашли в темноте, я спрошу её "какую тайну хранит море?", это будет пароль, а она пусть ответит: "Море хранит много тайн, но самая главная – могила самой прекрасной из когда-либо живших на земле женщин". Это отзыв. Запомнила всё в точности?

– Да.

– Повтори.

Девочка повторила без запинки. Видно, память у неё была великолепная, жаль, что в школу ей ходить не пришлось. Ничего, в Тавантисуйю как-нибудь наверстает упущенное.

– Да, и передай своей матери это письмо, – сказал Инти и вручил девочке конверт, который она тут же спрятала на груди.

Быстро попрощавшись, Инти отправился на корабль.

В письме говорилось следующее:

Изабелла, твой крик о помощи услышан, и Инти прислал своих людей, чтобы убить Ловкого Змея и спасти тебя с дочерью. Но и ты постарайся нам помочь – скажи, как надёжно охраняется замок, можно ли проникнуть туда незаметно и сколькими людьми располагает Ловкий Змей. Если не можем связаться напрямую, то связь будем держать через твою дочь.

Человек Инти

Учитывая, что всё равно узнать друг друга можно будет только по паролю и отзыву, Инти мог послать вместо себя другого человека. Видящий Насквозь говорил даже, что так будет лучше, мол, Инти надо отдохнуть, он итак добыл весьма ценные сведения, а Ворон добавлял, что тот факт, что один человек слишком часто шатается туда-сюда, может вызвать подозрения и рвался в разведку вместо него или хотя бы вместе с ним. Инти понимал, что тому хочется увидеть эту самую Изабеллу лично. Но именно этого Инти и не хотел допустить – Ворон скорее всего не смог бы взять с Изабеллой верный тон и всё бы испортил. Да и другие чиморцы тоже могут наломать дров. Слишком уж часто они выказывают брезгливость к несчастным женщинам, чьё целомудрие так или иначе подпорчено, пусть и не по их вине. На его малой родине к такому относились легче. Может, всё дело в том, что Тумбес – торговый город, всегда был и оставался таковым, вот и требуют от женщин безупречности хорошего товара. А вот среди крестьян к этому отношение проще, потому что даже «испорченная» женщина не теряла ценности как работница. Так что потеря целомудрия – неприятная вещь, но не конец света.

Так что после некоторых раздумий Инти решил пойти в разведку всё-таки лично. И один. Так надёжнее и безопаснее – в темноте его вряд ли узнает даже отец Педро, одинокого прохожего скорее всего едва ли кто в чём заподозрит, а если заподозрят, то не отбиться ни одному, ни впятером. Ну а от обычных грабителей Инти и в одиночку шпагой отобъётся, не барышня. С другой стороны, какое-то предчувствие говорило Инти, что с этой женщиной ему лучше потолковать лично – найти тут верный тон может быть слишком непростой задачей.

Наконец Инти пришёл на место, увидев искомую роща, за ней – убранное поле, а за полем – замок Ловкого Змея. Быстро темнело, а значит, должна была прийти та самая Изабелла. Инти было немного тревожно, не обнаружат ли судно и не захочет ли кто поживиться (тавантисуйцы вне закона, и тут у разбойников особый соблазн), но Ворон, оставленный за главного, не младенец, должен отбиться.

Инти увидел, что по полю движется женская фигурка, лицо которой чем-то прикрыто. Точнее не чем-то, а её собственными волосами. Фигурка подошла к роще.

– Здесь ли тот, кого я ждала долгие годы? – спросил приятный женский голос.

– Здесь. Скажи мне, какую тайну хранит море? – спросил Инти и подумал, что пароль подобрал неудачно.

– Море хранит много тайн, но самая главная – могила самой прекрасной из когда-либо живших на земле женщин, – чуть дрогнувшим голосом произнесла отзыв женщина. Инти вышел из темноты.

– Меня зовут Саири, а кто ты? – сказал он.

Дрожащим голосом женщина ответила:

– Меня окрестили Изабеллой, о прежнем же моём имени, умоляю, не спрашивай.

– Почему?

– Потому что его носила красавица, а я – изуродована.

– Оттого ты и закрываешь передо мной лицо?

– Да, Саири, – ответила женщина дрожащим голосом.

– Но почему ты всё время дрожишь? Ты боишься меня?

– Нет, Саири. Просто ночью холодно, а на мне лишь дырявые лохмотья.

– Сейчас я сниму свой плащ, и укрою тебя им.

– Нет, Саири, не надо. Я слишком грязна и вшива, и могу испачкать его собой. Лучше забудь о моём холоде и давай перейдём к делу...

– Ну ладно, – с неохотой согласился Инти, – сколько у Ловкого Змея верных слуг в замке? Таких, что будут за него драться?

– Обычно у него охрана из десяти человек. Но сегодня... сегодня почти все они ещё с утра отбыли в город по делам. Остался только один.

– А сам он?

– Остался в замке и лёг спать. Несколько рановато для него...

– Значит, если я сегодня же проникну к нему в спальню и заколю его – дело будет сделано, ибо без своего патрона его слуги – ничто?

– Да, Саири. Но сможешь ли ты справиться с этим делом один?

– Шпагой я владею хорошо, так что не вижу трудностей. Веди меня к нему в спальню.

– Хорошо, Саири.

По пути Инти очень хотелось заглянуть в лицо женщины, но он знал, что просить было бесполезно – даже если бы она откинула волосы, всё равно едва ли что можно было разглядеть в такой темноте. Впрочем, голос её не скрывал никакого подвоха. Да и история... нет, женщина-злодейка выдумает всё что угодно, но только не внешнее уродство. Перед ним действительно жертва Ловкого Змея, жаждущая расплаты за свои страдания.

Тем временем женщина провела его в дом, зажгла свечу и повела его по лестнице на второй этаж. Мимоходом Инти отмечал роскошь, окружавшую мерзавца – рядом с ним даже носящие льяуту казались бедняками. Впрочем, куда важнее было запомнить обратную дорогу и выходы, из которых мог кто-нибудь выскочить. Наконец они дошли до нужного места.