Текст книги "Тучи сгущаются (СИ)"

Автор книги: Лориана Рава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

Ароматный Букет ещё долго что-то говорил, но Бертран слушал его уже вполуха. С чем-то он даже соглашался из вежливости, кое-что согласился взять, но мыслями он всё равно возвращался к той книге, и когда в книгохранилище появился Кипу, и они разговорились с Ароматным Букетом, Бертран потихоньку отошёл и положил вожделенную книжку за пазуху. "Это не кража, ведь я спасаю книгу от костра", – говорил себе он, стараясь не думать, что может подставить этим Ароматного Букета.

Уже находясь в выделенном ему жилище, Бертран открыл добытое им сокровище. Не надеясь вникнуть в медицинские тонкости, он старался просмотреть самые важные главы, те, которые говорили больше о мировоззрении автора. Кратко проглядев список биографий тех, кого автор счёл людьми выдающегося ума, Бертран с удовлетворением отметил, что европейцев среди них было больше, нежели тавантисуйцев, а среди тавантисуйцев практические не было потомков Солнца и Луны. Впрочем, царственному роду была посвящена отдельная глава. Бертран раскрыл её и прочёл: «Итак, мы видим, что среди царственных потомков Солнца уже во многих поколениях не наблюдается ни высокого роста, ни высокого лба, ни подагры, ни других признаков выдающегося ума. Создаётся впечатление, что род Солнца уже перестал давать стране даровитое потомство и держится лишь благодаря своим прошлым заслугам и традициям. Сам Асеро сер как сталь, от которой он получил своё имя». Рядом был от руки написанный кем-то комментарий: «Вот как? Значит, считал-считал великих людей и не оценил Великого Манко? Что тогда стоят все эти подсчёты и рассчёты? Неужели, по мнению автора, Манко уступал умом европейским королям?»

Бертран усмехнулся и глянул на другую книгу, которую всё-таки навязал ему Кипу. Звёздный Путь... Молодой англичанин думал про себя:"Как же всё-таки глуп их так называемый "великий амаута" Звёздный Путь, с которым здесь носятся как с писанной торбой, когда писал о неразумно устроенном обществе, неизбежной в нём, якобы, отборе наихудших и так далее. По его логике Европа вообще невозможна, не может существовать как таковая. Мол, неразумно устроенное общество не может переплыть океан и баста! То-то их мудрецы растерялись от удивления, когда столкнулись с испанцами! Хотя Кипу доказывал вовсю, что как раз среди испанцев и был отбор на наихудших, мол, наиболее беспринципный и не любивший никого Франсиско Писарро возвысился над всеми своими дружками, в том числе и над привязанным к своему сыну Альмагро, то мол, только худшие у нас и на плаву. Но это всё-таки значит, что даже испанские "худшие" оказались лучше местных лучших! Как ни крути, а медик нашёл причину всех здешних неудач. Здесь просто было изначально мало людей, умных и талантливых по природе, а Сыны Солнца и немногих достойных убивали, не давая оставить потомство. Потом европейцы, ну пусть даже испанцы, оплодотворили местных дев, и это дало краткий расцвет, но потом Манко и его преемники опять истребили лучших... А если лучших нет, то и страна в упадке. Но что же это получается? Значит для спасения этого народа местные женщины должны иметь детей от европейцев? Но тавантисуйские законы запрещают браки с иностранцами. Неужели нужно, чтобы..." – Бертран представил себе войну, орды завоевателей, горящие города и селения, насилия и убийства, и содрогнулся. Нет, даже скверная жизнь при Сынах Солнца большинству обывателей покажется раем по сравнению с этим. Надо или реформы провести, или чтобы местный народ сам сверг тираническую власть. Но как свергнуть, если лучших регулярно истребляют? Хотя может быть, Пыльный Мешок знает секрет? Ведь в ссылке он не мог не думать о том, как выявлять лучших и уберечь их от тирании...

Золотой Подсолнух наконец закончил свой трактат, переписал его в трёх экземплярах и один из них вручил Кипу. Тот обещался посмотреть, но сказал, что пока из-за книжек некогда, и Золотой Подсолнух с лёгким сердцем на это согласился, не зная, как долго тот способен тянуть. Другой экземпляр он отдал Радуге, а третий через Лилию передал Первому Инке – пусть показывает кому сочтёт нужным. После чего временно успокоился на этот счёт – всё, зависящее от него, он уже сделал и теперь остаётся только ждать.

Радуга вернула Золотому Подсолнуху рукопись, выглядела она при этом смущённой:

– Понимаешь, Золотой Подсолнух, мне очень понравился твой трактат, но беда в том, что я раздел философии, связанный с хозяйством, не очень и сама понимаю. Вроде у тебя никаких ошибок не заметила, но дать отзыв не могу. Я могу поговорить со Слепым Старцем и привести тебя к нему.

– А это не будет с моей стороны слишком дерзким?

– Нет. Ведь если тебе вручат льяуту, то... будет лучше, если Он это одобрит. Его мнение тут очень весомо, весомее даже мнения Асеро, который явно заинтересован.

Разумеется, бывший монах и раньше слышал о Слепом Старце и даже видел его. Тот не жил полным затворником, временами его приводили в Университет, и его лекции были заметным событием. То есть на них спешили не только студенты, но и преподаватели старались отодвинуть свои дела и прийти. Разумеется, и Золотой Подсолнух их посещал.

Секрет популярности Слепого Старца был прост – здесь считалось, что одним из основных показателей мудрости амаута является его способность делать точные предсказания, а Слепой Старец был наиболее точен. Одним их последних предсказаний его было, что войны с Испанией не будет, всё ограничится торговой блокадой, и это оказалось точным. Насчёт Англии он столь точных предсказаний не делал – говорил, что у него слишком мало достоверной информации для выводов. Впрочем, войну с Англией он не считал наихудшим вариантом, что настораживало многих.

И всё равно Золотой Подсолнух как-то внутренне трепетал. Когда-то в детстве похожий трепет у него вызывало первое причастие, потом монашеские обеты... Потом это всё стало будничным, пришло понимание, что многие из тех, кто имеет с этим дело постоянно, ни во что такое особенно не верят. Не верят, что Христос может сойти со креста, и всыпать нерадивому монаху. Вообще не верят, что за их мерзости последуют наказания, потому что кто бы решился совершать преступления, зная, что за них будет огненная лава?

В тавантисуйских богов бывший монах тоже не верил. Но в торжественных церемониях участвовал и не считал это лицемерием – ему нравилось ощущать единение со своим народом, от которого он был столько лет оторван. А боги... что же, если богами стали прославленные предки, то это не худший вариант. Во всяком случае вера в тавантисуйских богов не склоняла ко злу.

С этой точки зрения свой собственный трепет перед Слепым Старцем Золотой Подсолнух не мог себе объяснить. Может, его как-то завораживала повязка, скрывавшая его глаза? Хотя нет, дело не в ней – если тот так точно умеет предсказывать, может и в самом деле общается с чем-то сверхъестественным, вроде "демона Сократа". А ещё ходили невнятные слухи, будто тот пророчил, что Тавантисуйю может пасть. Любой другой человек, сказавший такое, показался бы беспочвенным паникёром, однако если такое говорил Слепой Старец, то это было неспроста. И юноша решил про себя, что если таки попадёт к нему, обязательно спросит про это.

Вечером за ним зашла Радуга и сказала:

– Золотой Подсолнух, пошли! Слепой Старец примет нас прямо сейчас.

У юноши возникла мысль надеть тунику поновее, но он тут же её отбросил – слепому всё равно.

Когда они подходили к дому Великого Амаута, у юноши подгибались колени от торжественности момента. Слепой сидел в кресле, и по выражению его лица было невозможно понять ничего. Юноша точно не знал, когда и почему тот ослеп. Одни говорили, что он участвовал в битве, и это результат ранения, другие что он уже родился слепым или переболел в детстве. Но так или иначе, он даже при всём желании не мог бы бросить юноше ободрительный взгляд из-под повязки, именно потому юношу и сковывал страх. Впрочем, всё это он понял только потом, а в тот момент он вообще ни о чём не думал. Радуга заговорила:

– Приветствую тебя, Великий Амаута! Я привела с собой юношу, написавшего трактат.

– Пусть подойдёт сюда, сядет рядом и даст мне свои ладони, – юноша подчинился, – Не дрожи, не бойся. Хотя я слеп, но эти пальцы прочли множество узелковых книг. Что касается твоего трактата, то я прочёл его. Всё что ты пишешь про Европу – вполне возможно. Возможно, там и в самом деле станет больше мастерских и больше сторонников разумно устроенного общества. Но ты должен понимать одно – Тавантисуйю не является разумно устроенным обществом, это лишь черновик, который следует переписать начисто.

– А что нужно сделать?

– Пять лет назад носящие льяуту рискнули запустить в страну миссионеров. Но мало кто мог предположить, сколь многие тумбесцы станут для них благодарной паствой. И если бы монахи вели себя поумнее, этой самой паствы было бы ещё больше. Многие амаута понимают это, но не могут взять в толк отчего так. И списывают всё на талант проповедников, мол, они были сильно языкастые. Как будто в языке дело! Это говорит о том, что люди не ощущали государство своим, раз так легко отрекались от него. Человек, который чувствует, что тоже управляет, что от его мнения что-то зависит, никаким языкастым миссионерами не поддастся. Значит, именно тут слабое место Тавантисуйю – её люди не чувствуют себя её хозяевами, и потому готовы слушать любую чушь. Вот то, чего не может понять Асеро...

– А что он может сделать, если поймёт? – спросила Радуга, – я помню, как в дни моей юности, когда сократили срок миты, люди отнюдь не стали больше заниматься самоуправлением. Они стали больше заниматься личными хозяйствами.

– Потому что сократили дни, а не часы каждый день. Нужно, чтобы сокращённые часы были посвящены обучению самоуправлению.

– Но ведь люди сами выбрали именно сокращение дней! Можно ли было идти тут против их воли?

– Нужно, чтобы люди как можно меньше нуждались в личном хозяйстве. Тогда у них будет время на самоуправление.

– Однако многие уверены, что со своей грядки урожай сочнее и слаще. Хотя бы ту же картошку им выдавали через паёк вдоволь. Принудить людей силой отказаться от своих огородов – это неизбежно начать войну.

– Пойми, как только люди начинают ставить личное выше общего, то это ставит государство на край гибели. А для такого государства, как Тавантисуйю это опасно вдвойне.

Юноша задумался. Больше всего ему приходилось общаться с братьями-студентами, у них обычно не было семьи и своего хозяйства. Но и они нередко ставили личное, будь то любовь или увлечение музыкой и поэзией, выше общего. Дело было даже не в способности и невозможности уделить общему время... Нет, они именно считали государство Тавантисуйю, его благополучие и способность устоять перед врагом чем-то далеко не самым важным в жизни. Может, потому что оно для них – нечто само собой разумеющееся, как восход Солнца по утрам? Радуга тем временем спросила:

– Положим, что всё это справедливо. Но что ты посоветуешь юноше?

– Посоветую тебе побольше читать древних. Осмотреть все стародавние кипу, и найти упоминания о сходных вещах. Без внимательного прочтения древних невозможно заслужить звание философа. Может, ты и сам сочтёшь свои выводы слишком поспешными.

Юноша мог только вздохнуть. Видно, в доме Великого Амаута время текло с иной скоростью, чем во внешнем мире. Нет, конечно, чтение древних – весьма почтенное занятие, да вот беда, времени лично у него похоже, на это нет.

Возвращаясь в своё жилище, Золотой Подсолнух встретил случайно Моро, и как мог, пересказал разговор с Великим Амаута. Тот ответил:

– Знаешь, я Слепого Старца очень уважаю и он действительно очень мудр, однако порой у него сквозит мысль, что разумное государственное устройство существовало только в книгах и больше нигде. В жизни или ещё недозрело, или уже подгнило. Я ведь с ним лично далеко не раз про это говорил.

– Порой и ты говоришь нечто похожее.

– Да я сам не знаю. Грустно, если он и в самом деле прав. Понимаешь, ввести активное самоуправление получится скорее всего только после восстания во всех колониях белых. Он с этим даже отчасти согласен. А когда оно будет? Это уж точно не от носящих льяуту зависит. Вот собственные привилегии урезать они могли бы, это и в самом деле раздражает.

Бывший монах пожал плечами и не ответил ничего, подумав про себя, что и вопрос с привилегиями не так прост, как кажется Моро. Ведь Асеро не может обойтись без охраны, хотя бы хотел этого в душе.

Если бы Золотой Подсолнух знал, что в тот же день Асеро примерно с таким же трепетным чувством входил к Небесному Своду. Небесный Свод был очень стар и думая о нём, Асеро как-то тоже чувствовал на плечах свои сорок лет. Но кроме того, он боялся, что Небесный Свод едва ли одобрит его план.

– Приветствую тебя, Небесный Свод, – сказал Асеро, – вот что я хотел бы решить с престолонаследием.

– Давно пора. Нашёл кого-то, кого мог бы рекомендовать в наследники вместо сыновей Зоркого Глаза?

– Увы, других племянников у меня нет.

– Ты знаешь, что я очень дряхл и смерть моя близка. Мне, может быть, остались месяцы. Неужели они после плена стали ни на что не годными?

– Увы, их там морально поломали. Если эта ломка и пройдёт, то нескоро. Да я и сначала был скептичен к этой идее. Попытка выдать Лилию замуж за Ясного Взора провалилась, а после разговора с ними в Тумбесе я понял, что нельзя. Они не считают, что вынесли пытки достойно. Возможно, они слишком строги к себе, с другой стороны они правы – зная о себе такое, на первый пост в государстве лучше не претендовать. Ведь Первому Инке надо быть всё время готовым к войне.

– Допустим, ты прав, но что ты предлагаешь?

– Поскольку у меня нет наследника по крови, то пусть им станет любой из моих зятьёв. Если любой, заслуживший звание инки достаточно знатен, чтобы жениться на дочери правителя, то почему он не может занять после моей смерти мой престол?

– Во-первых, что касается тайной помолвки Лилии и Золотого Подсолнуха, то я не одобряю того, что ты затеял. Можешь, конечно, женить их и добиваться для него синего льяуту, но НЕ БОЛЕЕ! Ты не в коем случае не должен делать его своим наследником. И даже регентом в случае рождения мальчика я бы не советовал.

– Но почему? Ты видишь в нём какие-то дурные наклонности?

– Нет, не вижу. Я вполне допускаю, что это – достойный юноша. Но есть ли у него задатки правителя? Сомневаюсь. Впрочем, всё равно править должен потомок Манко.

– Вот с последним я и не согласен. Ведь мы по природе не лучше всех остальных инков.

– Не лучше. Да это объяснение для простых тавантисуйцев, лишь пожив с моё, понимаешь, что дело вовсе не в лучшести. Если правителем сможет стать любой инка, то это в десятки раз увеличит конкуренцию. А в случае конкуренции наверх будет вылезать самый отмороженный. Именно в этом рок всех республик. Так что мой тебе совет – заводи сына. Если Луна не сможет – заводи молодую жену, ради государства можно потерпеть, и пусть она родит тебе сыновей, из которых потом можно будет выбрать. А в регенты на случай своей смерти назначай людей поопытнее.

– Знаешь, моя жена беременна, и может разродиться мальчиком. Но я беседовал с одним лекарем и теперь в ужасе от того, что он мне сказал. При близкородственном скрещивании больше вероятность больного потомства, и я боюсь, что сын у меня может родиться больным. И что тогда?

– Но у тебя дочери здоровые.

– Но мальчик-то может и больным родиться. Если у меня семя такое, что мальчики не получаются... в общем, лучше пусть правителем станет не мой прямой потомок, а хотя бы зять....

– Глупые отговорки. Бери вторую жену и не думай ни о чём. Я сам не верю, что род потомков Солнца такой уже особенный, да, потенциально править могли бы и другие....Но пойми, что если Первым Инкой сможет стать потенциально любой инка, то между возможными претендентами такая кровавая разборка начнётся... То, что Горный Лев со своим Львёнком устроили, покажется детскими играми!

– Ты понимаешь, ну люблю я Луну, не могу себя заставить ложе ещё с кем-то разделить. Даже если умрёт, не смогу. И вообще, насчёт жены я уже устал спорить. Лучше скажи, почему Золотой Подсолнух так плох в качестве регента?

– Регентом должен быть кто-то, кто не меньше пяти лет синее льяуту проносил.

– Это было бы конечно, лучше, но...Я перетряхнул список всех носящих льяуту. Никто из них не годится на эту роль, за исключением, может быть, Горного Ветра, но его в службе безопасности заменить некем. Раньше я ещё мог рассчитывать на Инти, но кто же знал, что у него так сдаст сердце? Может, кого присоветуешь ты?

– Да хоть того же Киноа посоветую. Всё лучше неопытного юнца.

Асеро вздохнул:

– Киноа честный человек и хорошо управляется с хозяйством, но войну он не выдержит. Точнее, он даже в самой безнадёжной ситуации будет пытаться договориться, даже когда это очевидно невозможно. Для Главного Смотрителя Плотин это не самый страшный недостаток, но в регенты и наследники престола он не годится.

– Допустим, не годится. Но тебе ещё рано думать о смерти. Ты – не я.

– Не хотелось бы, да приходится. Я знаю, что тебе юношей кажусь, а сколько раз уже на мою жизнь покушались? Небесный Свод, поверь, мне всё время кажется, что смерть стоит за моими плечами.

– Потому что нет Инти, который бы её отогнал?

– Да, и поэтому. Но не только. Понимаешь, у меня всё время есть мерзкое чувство, что меня хотят убить. Инти меня защищал в том числе и в том смысле, что мои враги знали – в случае моей смерти придётся иметь дело с ним. А сейчас они этого уже не боятся. Горный Ветер, конечно, не уступает отцу времён своей молодости, но опыт просто так не наживается.

– Ничего, скоро наберётся.

– Так ведь и Золотой Подсолнух наберётся. А понимание сути вещей у него великолепное. Я прочёл его трактат, за ним видно большого философа, который умеет схватывать суть вещей лучше того же Киноа. А практический опыт он наберёт.

– Трактат у тебя? Покажи его мне.

Асеро смущённо протянул его со словами:

– Откровенно говоря, не надеялся, что ты согласишься его прочесть. Знаю, что тебе это тяжело.

– Дочь прочитает, я пойму на слух. Заходи за ним послезавтра. Но всё равно что бы там ни было, но даже если философ он не плохой, практического опыта это не заменит.

Асеро не мог не признать, что в последнем Небесный Свод, без сомнения, прав. Да и его опасения, что из-за конкуренции могут побеждать самые неразборчивые в средствах, небезосновательны. Асеро почувствовал себя студентом, который дурно подготовился к экзамену и теперь трепещет перед строгим учителем.

Но что делать? Прямо согласиться на Киноа в качестве наследника? Нет, оставалось только надеяться на рождение мальчика – тогда хоть регентом при нём Киноа сделать можно. Впрочем, на следующий день его ждала неприятность, которая заставила его временно забыть об этой проблеме.

На следующее утро к Асеро явился Золотой Слиток, и сказал:

– Белые люди хотят поговорить с тобой с глазу на глаз. И они хотят сделать это в твоих личных покоях.

– Этого ещё не хватало! О чём им нужно именно со мной говорить, когда все торговые вопросы решить с ними можешь ты!

– Видишь ли, я и сам думал, что могу. Но они согласны всерьёз торговать только при условии неких внутренних изменений в нашем государстве. Они хотят убедить тебя в их благотворности. Пусть ты даже ты откажешь им – они хотят слышать отказ именно из твоих уст и никак иначе.

– Послушай, разве для торговли жемчугом или хлопком нам нужны какие-то внутренние изменения? И вы об этом до сих пор не договорились?!

– С этим особых проблем нет. Но ведь нам не столько это нужно, сколько обмен технологиями. А тут есть некоторые моменты, о которых мы не подумали. Что до простой торговли, то тут проблем меньше... хотя всё-таки я сам ожидал много большего.

– А в чём ты сам видишь причину неудачи?

– Раньше я думал, что дело в языке, приходилось ждать, пока англичане его выучат. Кроме того, они очень не искусны в исчислениях, прибыль считают на глазок и нижние значения их часто не удовлетворяют.

– Допустим, мне и в самом деле надо будет с ними поговорить, но почему именно в моих личных покоях? Тронного зала недостаточно?

– В тронном зале невозможно переговорить наедине.

– Золотой Слиток, ты ведь знаешь мои обстоятельства... у меня жена и мать, обе белых людей на дух не переносят. Боюсь, что столкновение может привести к весьма печальным последствиям...

– Послушай, я ведь тоже принимаю их у себя в доме, и не скажу, что это всегда приятно, почему ты не можешь?!

– Так понимаю, твои жёны к этому иначе относятся.

– Ты на что намекаешь?! Что мои жёны к нарядам неравнодушны?! Что я, якобы, взятки платьями беру?! Да ты знал бы, каково мне их ограничивать!

– Но ведь белых людей они при этом видеть рады, во всяком случае не возражают.

– Если твои слова следует трактовать как отказ, я обращусь к носящим льяуту, – холодно заметил Золотой Слиток.

– Ну и обращайся! – в сердцах сказал Асеро.

Золотой Слиток оскорблённо удалился. Асеро не мог понять причин его внезапной ярости, так как не знал, что сплетни о любовной связи младшей из его жён с англичанином уже достигали ушей Золотого Слитка, а вчера он нашёл подаренную англичанином дорогую шкатулочку. Асеро не думал, что свояк исполнит угрозу всерьёз, но тот, оскорблённый мнимым намёком на скандал, решил отомстить своему царственному родичу.

Итак, через день носящие льяуту собрались на совещание для решение этого вопроса. С первых же минут Асеро почувствовал, что большинство из них глядит на него с осуждением. Только Горный Ветер верен ему как всегда, да Искристый Снег ко всем доброжелателен, но даже Киноа смотрит на него как на чужого. Так не было даже тогда, когда стоял вопрос о том, пускать или не пускать англичан в страну. Тогда хоть и спорили весьма остро, но все в принципе понимали позиции друг друга.

– Надо решить, кто будет председательствовать, – сказал Асеро, – так как я считаюсь одной из сторон конфликта, то согласно закону не могу.

– Предлагаю Искристого Снега, – сказал Золотой Слиток, – он никогда не давал повода усомниться в своей честности и беспристрастности. И сам он вроде согласен.

Искристый Снег кивнул:

– Возражений не имею, – сказал Асеро, – кто за?

Проголосовали единогласно.

Искристый Снег тогда спросил:

– Как я понимаю суть конфликта, Золотой Слиток требует, чтобы Асеро поговорил с англичанами, а тот отказывается.

– Не совсем верно, – сказал Асеро, – от самого разговора я не отказываюсь, хотя и смысла в нём большого не вижу. Но меня смущает другое – англичанам требуется поговорить со мной не абы где, а в моих личных покоях, а туда я пускать их не намерен. Тронный Зал или Галерея Даров – пожалуйста.

– Тогда вопрос проще, чем я думал. Золотой Слиток, англичане на Галерею Даров точно не согласны?

– Нет, им нужно в личных покоях и никак иначе. Мол, в любом другом месте будет мешать охрана!

– Охрана мешает только тем, кто меня убивать собрался! – сказал Асеро, – что им моя охрана, если они не понимают по-испански?

– Они в этом не уверены, – сказал Золотой Слиток, и, бросив выразительный взгляд на Горного Ветра, добавил, – и не без оснований.

– Но ведь это в самом деле подозрительно, – сказал Горный Ветер, – ведь англичане просятся отобедать там, неправда ли? А если будет попытка отравления?

– Горный Ветер, твоя подозрительность уже всех достала! – сказал Золотой Слиток, – надо было бы, отравили бы ещё в Тумбесе!

– Ну тогда может было не надо, а сейчас надо, – сказал Горный Ветер, – если бы вы слышали то, что они говорил в прошлый раз в Галерее Даров, вы бы относились к моим опасениями иначе.

– А ты что ли слышал?

– Именно. Стоял на карауле, изображая простого воина.

– Так что же они говорили такого страшного? – спросил Искристый Снег, – неужели планировали убийство?

– Нет, если бы они об этом говорили, то я бы их быстро арестовал. Но они... мне неловко об этом говорить.... Они обсуждали телесные достоинства женщины, которая в это время вытирала пыль, а также возможность совершить над ней бесчестное.

– Хорошо, что я этого тогда не знал! – сказал Асеро, – хотя и догадывался, что они меня не слушают.

Закрыв на секунду глаза, Асеро вспомнил тот день, когда он, прежде чем подарить англичанам копию картины, провёл их по Галерее Даров, рассказав историю каждого экспоната. Помнил, как рассказывал про сосуд с тремя устьями, сделанный из кристально-прозрачного стекла. Одно из устьев было ровным цилиндриком, другое было прихотливо изогнуто, а третье было с утолщением, напоминающим о животе толстого человека. Вода, налитая в сосуд, в трёх устьях всегда оставалась на одном и том же уровне. На знании этой закономерности было во многом основано искусство возведения плотин.

Конечно, Асеро догадывался, что ко всему этому англичане равнодушны. Однако каково теперь было узнать, что в этот момент они обсуждали телесные прелести его жены! Любопытство Луны пересилило страх, потому она решилась посмотреть на англичан, изображая служанку. Наивная, она думала что под видом служанки не вызовет нескромного интереса!

Вслух Асеро заметил:

– Думаю, теперь вы поймёте моё нежелание их принимать на своей территории. Не думаю, что любой из вас был бы в восторге от предложения принимать столь сомнительных личностей прямо в своём доме.

– Мне кажется, ты ставишь личное выше общего! – сказал Жёлтый Лист, – неужели спокойствие твоей жены и матери важнее интересов государства?

– Жёлтый Лист, а не ты ли говорил, что раз жена у меня бесплодна, то я должен жениться второй раз ради интересов государства? Так почему теперь, когда я хочу оберечь свою беременную жену от волнений, я опять же в твоих глазах эгоист, думающий только о собственной семье?

Реакция на слова Асеро была не совсем такой, какой он ожидал. Было какое-то перешукивание, переглядывание, и по спине у Асеро пробежал холодок... Неужели его хотят сменить на Жёлтого Листа? Да быть такого не может, того же всегда не любили... Или?..

– Ну ведь я же пускаю в свой дом их регулярно, – сказал Золотой Слиток, – и получается, что рискую своей честью, так? Так почему я должен рисковать

регулярно, а ты, Асеро, не должен?

– За честь у меня нет таких оснований опасаться, но я боюсь, что это на беременности моей жены плохо скажется.

– Ты что, колдовства боишься? – спросил Наимудрейший, – достоин ли правителя такой страх?

– Во времена Атауальпы твой вопрос бы не поняли, – ответил Асеро.

– Зато теперь мы доказали, что никакого колдовства нет! Или ты не веришь амаута?

Горный Ветер ответил:

– Наимудрейший, объяснял бы лучше про отсутствие колдовства тем тавантисуйцам, которые прививки себе делать не хотят. Что нервотрёпка дурно на беременность влияет – факт в общем-то доказанный.

– Друзья мои, вы как-то забыли, что вопрос в другом, – сказал Искристый Снег, – не знаю как вы, а я ещё не понял, насколько и в самом деле НУЖНЫ эти переговоры. В чём суть предложений англичан?

– Насколько я понимаю, – сказал Киноа, – англичане считают, что для передачи их технического опыта необходимы совместные предприятия. Ну то есть такие, которые наполовину принадлежали нам, наполовину им. И никак иначе.

Искристый Снег ответил:

– Закон дозволяет такую возможность... Однако тут есть важные нюансы. Согласие на такое должны дать все носящие льяуту. А чужеземцы в свою очередь должны согласиться на выполнение наших законов касательно работников... Но вот тут скорее всего возникнут проблемы. Ещё во времена Манко до Великой Войны...

– Допустим, – прервал Асеро, боясь очередного исторического экскурса, – Но почему им надо это наедине обсуждать? Подозреваю, что тут кроется нечто нехорошее. Самое безобидное, что они меня подкупить будут пытаться. Ну послушайте, зачем это надо?

Киноа ответил:

– Не понимаю, почему ты подозреваешь самое худшее? Я читал, что англичане просто уважают... как они это называют, "приватность". И тебе просто нужно уважить это их желание. В конце концов, если в доме Золотого Слитка ничего ужасного от их визитов не произошло, то почему ты должен бояться?

– Потому что я не хочу создавать проблемы матери и жене, и потому что желание поговорить со мной тайно уже наводит на подозрения. Да, не понимая мотивов англичан, я боюсь непредсказуемых последствий. Мне чутьё подсказывает, что этого делать не надо.

– Вот что я скажу тебе, сынок, – сказал Небесный Свод, – Великий Манко не боялся рисковать, и ты не бойся.

– Великий Манко ещё и на цепи посидел как собака. Мне может тоже надо так посидеть, чтобы предку уподобиться? А ещё у него над женой надругались, а потом убили её. Тоже уподобиться?

– Послушай, Асеро, будешь оскорблять своего предка – можешь лишиться льяуту! – сказал Жёлтый Лист, – я поставлю вопрос на переизбрание.

– Вечно тебе оскорбления мерещатся там где их нет! – сказал Асеро, – я просто боюсь за собственную честь.

Искристый Снег добавил:

– Послушайте, если вопрос в жене, то думаю что всё решаемо. Пусть Луна придёт сюда и мы у неё напрямую спросим, согласна она или нет.

Прежде чем Асеро, удивлённым столь неожиданным разворотом, нашёл что ответить, Искристый Снег подошёл к двери и отдал соответствующее распоряжение. Сердце Асеро бешено колотилось. Искристый Снег всегда корректен. Однако если сейчас Жёлтый Лист вздумает распускать язык, то дело может обернуться чем угодно. С тоской Асеро взглянул на собратьев. Нет, они не понимали, каково это – когда смертельно испуганная жена начинает прежде срока рожать у тебя на глазах. Асеро как будто чувствовал глухую стену непонимания.

Кроме того, тот факт, что Жёлтый Лист осмеливается опять хамить, говорит о том, что тот не боится лишиться льяуту. Значит, рассчитывает на чью-то поддержку? Но на чью... Асеро не успел додумать эту мысль, так как в зал Заседаний вошла Луна. Было видно что она крайне встревожена.

– Что у вас случилось? Не томите!

Жёлтый Лист начал:

– Твой супруг отказывается принимать у себя англичан якобы из-за тебя. Ты понимаешь, что из-за тебя могут сорваться важные переговоры?

Горный Ветер, быстро оценив ситуацию, сказал:

– Жёлтый Лист, а вот так давить – это уже хамство! Точно также Уаскар на свою мать давил, чтобы она за него сестру замуж отдала.

Однако Жёлтый Лист не сдавался:

– Горный Ветер, не при твоей должности о хамстве говорит. Луна, ты понимаешь, что твои капризы могут стоить твоему супругу льяуту?

Искристый Снег сказал как можно мягче:

– Не стоит так сурово. Но если англичане не будут приняты в личных покоях Первого Инки в благожелательной обстановке, то под угрозой срыва очень важные переговоры.

– Если это так, – пробормотала побледневшая Луна, – то я согласна на всё. Готова принять господ англичан как любезная хозяйка.