Текст книги "После Чернобыля. Том 1"
Автор книги: Ленина Кайбышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)
ЧЕРНОБЫЛЬ И МИР
Сегодня воспоминания о направленной пропаганде против СССР в связи с Чернобылем могут показаться сомнительными: мир подобрел к народам стран бывшего Советского Союза. Но и те факты – тоже реальная история, притом недавнего прошлого. Люди обязаны помнить и о своей былой и необоснованной злобе, чтобы преградить путь возврату к “холодной войне”.
“Атомный кошмар в Чернобыле”, “Электростанция смерти”, “Урок Чернобыля – не верь ни в чем русским”... С такими “высокохудожественными” заголовками профессионалы-дезинформаторы подбрасывали свои произведения в яркий костер пропагандистского шабаша; “радиоголоса” истерически кричали о гибели чуть ли не половины Украины и о страшной опасности, грозящей всей Европе; о якобы массовой панике советского населения.
Страх и паника охватили значительную часть Западной Европы. Не проверив на радиоактивность, во многих странах на всякий случай запретили продажу молока, молочных продуктов. Мобилизовали отряды гражданской обороны, даже в Калифорнии объявили о повышении радиоактивности, хотя и незначительном.
Датские средства массовой информации до такой степени нагнетали атмосферу в обществе, что довели свой народ до чрезвычайного нервного возбуждения.
В ФРГ федеральные власти и деятели ХДС/ХСС разжигали антисоветскую кампанию в связи с аварией в Чернобыле в течение всего мая. А в это время с 4 мая из-за аварии на высокотемпературном реакторе в Хамме-Уэнтропе выходил в атмосферу радиоактивный газ; 21 мая произошел второй выброс: вышел из строя блок управления на установке, загружающей топливо. Но под завесой Чернобыля этого как бы не было видно.
...Вот на экранах телевизоров расплывчатый снимок ЧАЭС сопровождается гипнотизирующей скороговоркой диктора: “Паника в городе. Улицы завалены трупами”. А вот цитата из французской вечерней газеты “Франс суар”: “Группы обреченных на смерть узников тюрем – может быть, даже и политических – под дулами автоматов собирали по полям трупы погибших...”
Ради бизнеса на фальшивой сенсации Томас Гэрэнк 12 мая передал американскому телевидению кинокадры, якобы сделанные югославским туристом, очевидцем пожара на Чернобыльской АЭС. В действительности он сам снял эти кадры на цементном заводе в итальянском городе Триест. Уплатив Гэрэнку 3,5 миллиона лир только за право “посмотреть пленку”, они не могли не удивиться сомнительному пейзажу: горящие здания не похожи на АЭС, а холмы не соответствуют равнинному рельефу Украины. Тем не менее, рассматривали пленку в перчатках: “защищаясь от радиации”, а потом уплатили автору по соглашению еще 22500 долларов за право показывать этот “шедевр” во всем мире, следовательно, и в Триесте. Едва ли Гэрэнк рассчитывал на поток возмущений от земляков. Американцы забрали обратно свои доллары, но на возвращении лир не настаивали и от судебного преследования мошенника отказались – чем больше “дыма”, тем лучше.
Американская газета “Нью-Йорк пост” 2 мая 1986 года: “Как сообщают, 15 тысяч людей захоронены в радиоактивные отходы”. “У туристов обнаружен высокий уровень радиоактивного заражения”.
Приблизительные предположения облекали в форму реальности. Предположительные летальные дозы радиации, притом с тысячекратным завышением, называли ученые мужи и чиновники военно-промышленного комплекса. И люди верили – у населения не оказалось достаточных знаний о сути фоновой радиации вообще и о ее допустимых пределах. Поэтому в Великобритании возвращение из Киева студентов, а в США – учащихся колледжей кое-кто воспринял как их счастливое и случайное спасение.
Правительства срочно отозвали их домой. В Англии студенты устроили спектакль. Они сменили в Киеве свою одежду на новую, выданную советскими властями. Но на лондонскую землю торжественно ступили босиком, бросив в самолете новую обувь. Им устроили пресс-конференцию, где “пострадавшие” рассказывали об “ужасных минутах многострадального Киева”. Узнав об этом, невозможно было не смеяться: по тротуарам спокойно ходят киевляне. Диктор аэропорта объявляет о вылетах и посадках самолетов Во Владимирском соборе г. Киева готовятся к пасхе. ...Но рассказанное об английских студентах не было анекдотом. Это быта абсолютная правда. Как ни печально.
“Информации русских нельзя верить”, – утверждали американские газеты, несмотря на официальное заявление МАГАТЭ о том что информация советских экспертов абсолютно достоверна.
– То, что я увидел в США в эти дни, просто чудовищно. Какие-то сплетни, слухи, ложь! – Говорит политический обозреватель газеты “Известия” А.Е. Бовин. – Произносились и слова сочувствия, но они тонули!.. По американскому телевидению и радио исполняется какой-то чудовищный безнравственный танец, газеты пестрели огромными заголовками: “Украина опустела” и т. п. Через два дня выясняется, что во время взрыва погибло два человека. Об этом сообщили, но как-то с явным недоверием. И даже сожалением и обидой.
“Отношение к случившемуся в Чернобыле оказалось своего рода лакмусовой бумажкой для выявления позиций кругов, задающих тон политике стран Запада”,– писала “Правда”.
Неистовая антисоветская компания и истерия, спекуляция на несчастье была раздута в первую очередь в США и ФРГ. Однако ширмой для злопыхательства избрали фальшивую “заботу о людях”, “тревогу об их здоровье” и “беспокойство о недостатке информации”.
– Давно уже Мир не сталкивался с таким нагромождением лжи, фальсификации, – констатировал популярный в СССР и всемирно известный политический обозреватель Гостелерадио Советского Союза B.C. Зорин. Киевский художник В. Буйновский занялся коллекционированием слухов о Чернобыле и проверял их достоверность у специалистов.
Истоки сенсаций не предскажешь. Весной 1988 года в Чернобыль позвонили из Швеции: “Что там у вас взорвалось?” Оказывается, оператор ЭВМ в Вене по ошибке набрал код атомной тревоги, и все страны Западной Европы получили сигнал об атомном инциденте “где-то в центре” европейского континента. Впрочем, может быть, венский оператор так странно пошутил?
Подготовленный к отправке сухогруз с абсолютно чистым грузом из СССР остался в Новороссийске в связи с отказом одной из западных стран его принять. Ряд не входящих в Общий рынок государств запретил импорт некоторых видов сельскохозяйственной продукции из стран Восточной Европы. “Это не первый случай, когда под надуманными предлогами социалистическим странам и экономическому сотрудничеству Восток-Запад ставятся палки в колеса”, – заявило польское агентство ПАП.
Попытка нагреть руки на чужой беде и поставить подножку конкурентам – вот истинная основа “борьбы с радиоактивными продуктами”. Интересные события начались на мировом сельскохозяйственном рынке. Италия отказывается принимать некоторые французские сельскохозяйственные продукты и одновременно жалуется, что партнеры-соперники не покупают ее вполне безопасное молоко. Пострадал экспорт продовольственных товаров из Финляндии и других стран. США приняли законодательство о “запрете” импорта продовольственных товаров из Старого Света: они, якобы, повреждены “резко повысившейся там радиацией”. И это – несмотря на заявление Всемирной организации здравоохранения о беспочвенности таких опасений. Французская телепрограмма ТФ-1 прямо заявила: авария на Чернобыльской АЭС стала “удобным предлогом для определенных политических деятелей, чтобы установить эмбарго на сельскохозяйственную продукцию, вывоз которой был намечен по соглашению”.
В действительности, по заявлению председателя Госкомгидромета СССР Ю. Израэля, сделанному им 20.03.89 г., “заметные выпадения радиоактивности с дождями достигали... Австрии, ФРГ, Италии, Норвегии, Польши, Румынии, Швеции, Финляндии. Однако наибольшее загрязнение здесь составляло по цезию-137 около 1 Ки/км2, то есть немногим отличалось от природного фона.
Специалисты быстро распознали адрес дирижера этой пропагандистской истерии: США. Все легенды строились явно по одному сценарию: полное уничтожение станции, тысячи трупов, бушующие пожары, безжизненная земля и радиационная угроза не только всей Европе, но и Америке! Таким богатым воображением мог бы похвастаться разве только автор фильма ужасов. Хор не унимался, хотя “аргументы” несложно было проверить.
Когда стало известно, что станция цела вся, кроме четвертого энергоблока, пошли разговоры об ее опустении.
– Могу сообщить вам, что на энергоблоках станции несут дежурство 150 человек. Ведутся работы и в нижней зоне «рушенного блока, – сказал 6 мая на пресс-конференции заместитель председателя Совета Министров СССР и председатель Правительственной комиссии по Чернобылю Б.Е. Щербина.
Мне вспомнились события 1963 года, убийство американского президента Джона Кеннеди. Работая в Агентстве печати “Новости”, я то и дело бегала к телетайпам посмотреть, что пишут. Было страшно. Телеграфные агентства крупнейших стран мира передавали практически одинаковые тексты: к убийству Кеннеди причастны русские, точнее – женившийся на русской, гражданке СССР, Ли Харви Освальд; еще точнее – подонок, человек без чести и совести... Казалось, что “завтра” начнется мировая война... А через 3-4 дня стало выясняться, что Освальд не убивал Джона Кеннеди и вообще русские тут не причем. Кому-то крайне необходимо было любой ценой подогревать ненависть к СССР.
Через месяц после аварии советский писатель Е. Парнов выступил в “Правде” с анализом фактов нагнетания ужаса и чудовищной истерии, которую подняли за рубежом журналисты, метеорологи, “эксперты” всех мастей и военные. Получилось, что радиоактивное облако из Чернобыля одновременно должно пойти во все стороны и оказаться сразу во многих точках планеты. На все лады передавалась байка о “технической отсталости Советов”. Словно не в СССР построена первая АЭС – первый пример мирного использования ядерной энергии; словно не наши корабелы оснастили ядерной установкой первый в мире атомоход; словно не с нашего спутника начался космический век Земли; словно не Гагарин был первым человеком в космосе. “Я встречался с американцами, которые явно стыдились подобной дешевки” – пишет Е. Парнов. Тут уместно напомнить, что газета “Правда” была органом Центрального комитета единственной, притом правящей партии – КПСС, главной газетой в стране. Работа в этой газете считалась весьма престижной и для большинства журналистов трудно досягаемой. Достоверности излагаемых фактов придавалось очень большое значение. Какие-то факты могли быть сознательно скрыты. Но за фальсификацию, даже непреднамеренную серьезную ошибку, легко могли “отлучить от дома”. Во всяком случае, научно-популярные статьи были избавлены от политической нагрузки.
В мировой прессе делалось все, чтобы слово “радиация” ассоциировалось с Советским Союзом. Сознательно умалчивали даже о том, как сотни тысяч людей в мире становились жертвами ядерных испытаний, проводимых странами Запада с одной целью
– достичь военного превосходства над СССР... К счастью, времена изменились.
В действительности, генеральный директор МАГАТЭ X.Бликс был проинформирован о случившемся в первые же дни, вскоре по приглашению прибыл в нашу страну, а затем стал регулярно получать нужную ему информацию.
Москва давно опубликовала все сведения, способные удовлетворить любого любознательного – от специалиста до необразованного жителя маленького населенного пункта. Но, будто не зная об этом, пресса, радио, телевидение разных стран, особенно США, пустили волну изощренного антисоветизма: “русские скрывают правду...” По существу, это была кампания против мирового общественного мнения, склонявшегося к политической разрядке. Она ставила целью подрыв международного доверия к Советскому Союзу и осложнения международного сотрудничества.
В те же дни в штате Невада был произведен ядерный взрыв с целью совершенствования ядерного оружия – двенадцатый после объявления 6-го августа 1985 г. Советским Союзом в одностороннем порядке моратория на все ядерные взрывы. Вскоре выяснилось, что взрывы в штате Невада сопровождаются утечками радиации.
Демагогические заявления тогдашней американской администрации о стремлении к миру вызывали усмешку даже у союзников. Но подрыв авторитета СССР и паника у народов Европы могли бы послужить отвлекающим маневром.
Мексиканская газета “Диа” прямо обратила внимание читателей на попытку прессы изобразить аварию на советской АЭС как некую “атомную угрозу”, стремясь отвлечь внимание народов от истинной опасности вследствие гонки вооружений в США и их планов размещения ядерного оружия в космосе в тот период.
Еще не ясны обстоятельства аварии, однако совещание глав семи ведущих капиталистических государств в Токио поспешило создать специальный документ, утверждавший, будто Советский Союз не проявляет достаточной ответственности за состояние дел в его атомной промышленности. А вот в США, якобы, такого, как в Чернобыле, случиться не может. Не было ли это попыткой отвлечь общественное мнение от сообщений общественной организации “Паблик ситизен” о том, что на атомных станциях в Соединенных Штатах число инцидентов возросло с 2310 в 1979 году до более чем 5000 в 1983, из которых 247 комиссия по ядерному регулированию расценила как “особо значительные”. По сообщению “Нью-Йорк таймс”, в 1986 г., 8 из 20 ядерных реакторов в ведении Министерства энергетики США не обеспечены достаточной системой безопасности на случай аварии. Недостаточно подготовлен и персонал американских АЭС к действиям в кризисной ситуации.
И бюллетень американской общественной организации “Служба информации по ядерным проблемам и ресурсам” в 1986 году сообщил о многочисленных инцидентах на реакторах АЭС, реакторах-размножителях и предприятиях по переработке уранового топлива в США. Некоторые из них сопровождались выбросами радиоактивных веществ в атмосферу. Как сообщает бюллетень, еще полностью не известны масштабы аварии на “Три Майл Айленд”, поскольку по периметру территории АЭС не были установлены датчики радиации. Вообще же выбросы радиоактивных веществ в США происходят регулярно, хотя и разного масштаба. По оценкам “Службы информации по ядерным проблемам и ресурсам”, с 1962 по 1972 год перерабатывающий завод в Фернэлде (штат Огайо) сбросил около 900 килограммов радиоактивных отходов в реку Грейт Майами, а в атмосферу за 31 год своего существования это предприятие выбросило 172 350 килограммов урановой пыли.
Правящие круги западных стран раздували пропагандистскую шумиху также вокруг “ненадежной системы” защиты на советских АЭС, а также “чрезмерной секретности” вокруг атомной энергетики в СССР. “СССР задерживает информацию о положении в районе Чернобыля”, – заявил английский Министр иностранных дел Дж. Хау, “запамятовав” о последовательной и сознательной политике замалчивания фактов, касающихся английских атомных предприятий. Между тем, лишь за месяц до чернобыльской, 31 марта на АЭС в местечке Дангинесс, графство Кент, британские власти больше месяца скрывали факт аварии, а член парламента П. Эшдаун с трудом добился официального ответа от своего же парламента об утечке радиоактивных веществ на АЭС Хинкли-Пойнт в Южной Англии.
Известный специалист в области защиты окружающей среды Р. Тейлор сказал в передаче лондонского телевидения, что, хотя многие реакторы на британских АЭС не обладают достаточной системой защиты, весьма многочисленное население окрестных мест не имеет ни малейшего представления о том, что именно следует делать, куда и как эвакуироваться, “если такая авария произойдет, а это исключить нельзя”.
Газета “Гардиан” опубликовала редакционную статью “Пожары Уиндскейла продолжают полыхать”. “Ирония заключается в том, – пишет, в частности, газета, – что именно искренность СССР в отношении Чернобыля, вероятно, заставила британское правительство рассекретить эти документы не через 30, 50, 75 или 100 лет. В таком случае спасибо, господин Горбачев...” А ведь британская пресса в мае 1986 г. чуть ли не ежедневно публиковала сводки Министерства сельского хозяйства о том, сколько голов овец “пришлось списать”, в каких реках и озерах Шотландии или Северного Уэльса обнаружена повышенная радиация. Но нигде не рекламировали многолетние сбросы ядерных отходов с предприятий Великобритании в Гольфстрим.
Рассуждая на все лады о якобы неудовлетворительном состоянии “русских” АЭС, руководители ядерной энергетики ФРГ пытались показать западногерманские АЭС как “самые безопасные в мире”. Но прошло не многим более полугода после чернобыльского шока – и в ФРГ разразился новый скандал: фирма “Транснуклеар” через свою дочернюю фирму “Нукем”, которая производит львиную долю исходного сырья для западногерманской атомной энергетики, по формулировке журнала “Шпигель”, “стала синонимом не только коррупции в деловых кругах ядерной энергетики, но и легкомысленного, преступного обращения с опасными для жизни радиоактивными материалами...”
Месяца через 3-4 после чернобыльской трагедии оценки поменялись на 180 градусов: “Выступление делегатов от СССР на заседании МАГАТЭ были откровенными и искренними”, – отметил председатель Центрального электротехнического управления Великобритании лорд Маршалл.
“Действительно, на Западе появились неточные цифры и сведения”, – вынужден был признать и “Голос Америки”. Уже в конце мая на страницах западных газет, правда, как о чем-то второстепенном, стали появляться заявления, что “атомная станция в Чернобыле не уступает по своей конструкции американским реакторам и имеет более совершенную систему защиты, чем утверждалось ранее”.
Летом 1986 года в Киев приехал Р. Гейл с женой и тремя детьми: двух с половиной, семи и девяти лет.
– Еще в первое посещение я увидел, что Киев прекрасен. Любому человеку приятно побывать здесь, – сказал Р. Гейл в интервью газете “Аргументы и факты”. – Во многих странах люди думают, что Киев покинули жители, что в городе нет детей. Но я не поверил этому. Естественно, я интересовался у украинских коллег обстановкой. И они ответили, что город живет нормальной жизнью. Мы должны доверять друг другу как врачи, как ученые и просто как люди... В этот раз я привез много научных материалов с рекомендациями ученых США, Японии, других стран, которые откликнулись на события в Чернобыле. Но мы понимаем, конечно, что основную работу в этом направлении осуществляют советские врачи.
Уже в июне 1986 г. на сессии Совета управляющих МАГАТЭ советская делегация обратила внимание собравшихся на то, что жизнь настоятельно требует разработать такой международный правопорядок, который бы полностью исключал попытки использовать ядерные аварии в целях нагнетания напряженности и недоверия в отношениях между государствами.
* * *
Имевшаяся на тот момент информация правительствам ряда стран была дана уже 28 апреля 1986 г., то есть через день после аварии. Представитель СССР на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН рассказал о ходе работ по ликвидации последствий аварии. Сообщения советского правительства публиковались почти ежедневно в советской печати.
В советской прессе события в Чернобыле вызвали шквал выступлений, преимущественно критического характера. Стрелы были направлены в адрес персонала станции, советских и партийных органов, конкретных АЭС и атомной энергетики вообще. Лучшими были статьи об эвакуации и эвакуированных, о помощи других отраслей, военных, о том, как откликнулись на беду советские люди. Авторы статей – люди образованные, многие старались быть объективными. Но они – не специалисты в области энергетики, совсем не похожей на другие отрасли по характеру работы. Поэтому многих авторов не смущали неточности, ошибки, принципиальные передержки и как итоговый результат – дезинформация читателей. Например, кое-кто утверждал, что помимо СССР и Франции, атомная энергетика вообще больше ни в одной стране не развивается. Так им казалось. Но за этим – далеко идущие размышления.
Журналисты были готовы идти в огонь и в воду, пользовались любой возможностью получить информацию. Но поначалу выходило, что газеты писали о первом попадавшемся на глаза, всего лишь несущественные частности. И, наверное, это неизбежно.
“Едва ли кто-нибудь из нас, передававших о том мае репортажи из Чернобыля, отдавал себе отчет в серьезности происшедшего. Мы пытались разобраться в противоречивости информации, учились догадываться, о чем умалчивают специалисты, сколько в их словах от желания успокоить. Мы были ошарашены невиданными ритмами круглосуточной работы.
Зона не была похожа ни на что привычное. Министры, генералы, монтажники, сварщики, академики в одинаковых хлопчатобумажных костюмах и тяжелых рабочих ботинках с утра и до ночи рассчитывали, спорили, обрывали телефоны во всех концах страны из кабинета небольшого двухэтажного здания, ставшего штабом Правительственной комиссии в Чернобыле...” – Автор статьи Андрей Пральников в этом был прав. Он тогда добросовестно пытался разобраться в обстановке. Он даже нелегально ночевал весь май в зале заседаний Правительственной комиссии. Eго интересовала человеческая психология. Но... не до журналистов тогда было. К чести А.Пральникова надо сказать, что он от своей темы не отступился.
О титанической работе Минэнерго в 30-километровой зоне даже не упоминали, будто и в самом деле, как бы независимо друг от друга, самые тяжелые и высококвалифицированные работы выполняют лишь милиция, военные, шахтеры, рабочие УС-605, словом, кто угодно, только не энергетики и энергостроители, на долю которых в действительности пришлось более 80 процентов из всех работ. Больше года ни одна центральная газета страны не печатала ни одного доброго слова в их адрес. На все мои предложения опубликовать хоть маленькую статью о борьбе с последствиями аварии самоотверженных героев из отрасли “Электроэнергетика” следовали молчание, отказ или резкое заявление: “Это они все устроили”. Поэтому первая годовщина трагедии остро пронзила сердца почти только одних энергетиков да пожарных. О пожарных быстро узнали все, их горе восприняли. Об энергетиках не знали почти ничего. Поэтому их боль никого не задевала.
Я была потрясена такой несправедливостью и бросила бы журналистскую профессию, если бы не редактор по отделу информации “Известий” А. Иллеш, который, не зная об этих моих размышлениях, стал публиковать мои репортажи из зоны ЧАЭС. Он, как и многие, считал тогда эту отрасль виновницей многих экологических бед, что было, мягко сказать, преувеличением. Однако, к его чести, считал, что гласность должна быть равной для всех. Свою книгу “Репортаж из Чернобыля” он подарил мне с надписью “Лине, защищающей энергетику от Иллеша”.
В августе 87-го завотделом науки “Правды” В. Губарев опубликовал мою статью о строителях и монтажниках Минэнерго, она заняла целый “подвал”. Чуть позже академический журнал “Энергия. Экономика. Техника. Экология” опубликовал мою большую статью об энергетиках в Чернобыле благодаря объективной позиции его главного редактора академика В.А. Кириллина. Но, как говорится, конкурса на эту тему не получилось.
И хотя уже через несколько дней после аварии возобновила работу редакция многотиражной газеты Управления строительства ЧАЭС “Трибуна энергетика” (она разместилась по соседству с Чернобылем, в Иванкове), но ее читали только на территории 30-километровой зоны.
Вторая годовщина катастрофы прогремела набатным колоколом. Отозвалась общей болью в душах даже на другом краю земли. Слово “Чернобыль” стало символом техногенных катастроф. Вся электроэнергетика, в первую очередь атомная, стихийно стала ассоциироваться со злом.
Понять эмоциональное состояние журналистов можно. Действия их оправдать нельзя. Даже если согласиться, что в аварии виноваты лишь энергетики, то есть несколько вполне конкретных людей, это еще не основание для шельмования всей отрасли с ее славной историей и высококвалифицированными и весьма дисциплинированными кадрами. Тем более всяческого уважения заслуживают работники ЧАЭС, которые своими самоотверженными действиями спасли не только Киев и Украину, но и, вероятно значительную часть Европы.
По существу оказалась дискредитированной вся существующая система строительства и эксплуатации атомных станций в СССР. Критики выступали по зову своего сердца и, по-видимому, считали, что “в борьбе со злом” все средства хороши.
Но недомолвки и дезинформация – тоже зло. Они уводят читателя с верного пути, от правильных выводов и решений. Все человечество не обязано разбираться в тонкостях энергетики, и люди верят написанному, сказанному... А в итоге Советский Союз оказался перед реальной угрозой близкого энергетического кризиса: под напором общественности одна за другой закрывались строительные площадки уже не только АЭС, но и ГЭС, и ТЭС, притом даже в предпусковой период.
Любое заявление специалистов-атомщиков общественность следом за прессой несколько лет встречала в штыки – этот факт констатировали и газеты.
Так кто же дал нам право казнить и миловать по своему усмотрению, какая такая мораль? Разве гласность – это лишь возможность без разбору размахивать шашкой направо и налево? Разве гласность – это не поиск истины, не борьба за истину, за правду, справедливость? Разве гласность – это не правда о трагедии и героях, добровольно и без сомнения в мирное время принявших на себя лично условия “войны” ради нашего с вами здоровья, благополучия, радости, счастья?
Перестройка, гласность стала огромным положительным явлением, не поддающимся оценке по своим масштабам. Мы, прежде взвешивавшие на весах доступности каждое более или менее резкое слово в адрес властей, теперь говорим открыто все, что думаем. Это – прекрасно. Но гласность породила и эйфорию вседозволенности, сняла с душ тормоза личной ответственности за “мое” Слово и “мое” Дело. А кое-кто на гласности начал даже греть руки, преследуя корыстные или политические цели.
Истинная гласность не так проста и очевидна, как может показаться. Говорить правду непросто и нелегко – часто для этого необходимо осмыслить и переосмыслить массу, казалось бы, всем известных фактов и понятий, осознать их истоки и реальную значимость для истории, для себя, для того круга людей, к которым эти факты и понятия имели отношение. Идеала, вероятно, не добьется никто. Лишь гении приближаются к истине. Мне же, весьма невеликой, в работе над этой книгой не раз приходилось перемогать себя, отказываться от привычных представлений и даже иногда от какого-то подспудного привычного страха написать лишнее, хотя в обычных условиях, в работе я никогда перед любыми высокими чинами не робела. Не раз ловила себя на желании опустить какую-то деталь как несущественную или неприятную, буквально заставляла себя произносить все так, как знаю. Надеюсь, что это удалось. Время – на то и время, чтобы постепенно все расставлять по своим местам.
