Текст книги "Крестовый поход (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)
– Он недавно был награждён, – напомнил Юханс. – Наверно, зря…
Клермон нахмурился.
– А, это Валуа? Капитан, сдайте награду генералу-комендадору. И благодарите судьбу за то, что ваша оплошность не стоила всем нам жизни!
Побледневший Валуа низко поклонился. Юханс недовольно поморщился. А подошедший к капитану Москаленко не без ехидства шепнул:
– Скажи спасибо за то, что твой хозяин, как и мой, любит окружать себя смазливыми мордашками.
После аудиенции Бризар вышел из зала вместе с Адамовичем. Этот человек понравился ему непринуждёнными манерами, блестящей внешностью и отчаянно смелым поступком, когда бросился грудью на гранату. Впрочем, взорвись она, ему бы, как и остальным, было несдобровать, но сделал это именно он. Даниель внимательно присматривался к новому знакомому, напоминая себе, что видит его впервые, что, по сути, это обычный космический бродяга и авантюрист, а, значит, доверять ему опасно. И всё же он испытывал к нему ту же симпатию, что и к коменданту Карначу, его приятелям и так внезапно ушедшему Псу. В нём тоже чувствовалась уверенность и внутренняя свобода, какая-то сила, которая помогала им в любой ситуации вести себя отважно и независимо, с удивительной ловкостью выкручиваясь из любой ситуации.
– Вы произвели впечатление, пан Адамович, – заметил он, идя рядом с Анджеем по коридору. – Даже магистр, который обычно холоден и подозрителен с чужаками, явно благоволит вам.
– Я рад встретить столь тёплый приём в вашем Ордене, – дипломатично улыбнулся Адамович. – Я слышал о вас, но мне не легко было узнать, где располагается ваша база.
– Кстати, – Бризар остановился. – Откуда вы узнали?
– Обычно я не открываю свои источники информации, но на этот раз, это не такой уж секрет. Месяц назад я побывал на Нурнии и встретился там с неким посредником. Среди таких же, как он, отбросов он известен под кличкой Жмурик.
– Он знал о местонахождении нашей базы? – нахмурился Даниель.
– Он указал мне сектор галактики, а выяснить местонахождение единственной пригодной для проживания землян планеты мне не составило труда.
– Инспекторам, должно быть, тоже… – пробормотал генерал. – А откуда вы знали Жмурика?
– Пару лет назад нас по одному делу свёл Морган. А почему вы говорите об этом нурнийце в прошедшем времени?
– Он умер, – думая о своём, ответил Бризар. – Хотите, я отведу вас в жилой сектор и покажу вашу комнату?
– Для меня слишком большая честь, иметь в провожатых генерала Ордена.
– Оставьте, – отмахнулся Даниель. – Вы же слышали распоряжение графа. Я должен позаботиться о вас. Не скрою, это поручение показалось мне приятнее некоторых иных.
– Тогда я просил бы вас сперва позволить мне увидеть мой катер. Он мне как друг, примерно то же, что верный конь для странствующего рыцаря.
– Охотно, – улыбнулся генерал. – Идёмте. Он сейчас на борту флагманского звездолёта, а потом я прикажу перевести его в ангар крепости.
Пока они шли по длинным и запутанным коридорам, Анджей расспрашивал генерала об Ордене. Даниель заученными фразами рассказал ему историю жизни Святого Раймона Аквитанского, пару чудес, свершившихся после его смерти на могиле в Святой Земле и краткое изложение длительного путешествия первых девяти братьев Ордена в поисках этой могилы.
– И что привело Орден в космос? – поинтересовался после этого рассказа Анджей.
– Пророчество, – ответил Даниель. – Графу Клермону, потомку погибшего основателя Ордена было видение, которое свидетельствовало о том, что Орден будет возрождён, отправится в скитания по звёздному океану на корабле под именем «Сангрил» и в конце пути найдёт Землю Обетованную, где верным братьям откроется высшая истина, беспредельное могущество и непостижимое величие. В этой части пророчество было не очень ясным, но пока всё, что в нём содержалось, – сбылось. Орден возродился, устремился к звёздам, нашёл этот вполне процветающий край. Теперь остаётся ждать то, что нам уготовила судьба. Братья верят, что это что-то хорошее.
– А вы?
– К сожалению, я не мистик, и, скорее, пессимист, чем оптимист. Правда, недавно случилось событие, которое слегка поколебало мой скептицизм. Дело в том, что согласно пророчеству перед тем, как мы достигнем вожделенной цели, нас ждёт последнее испытание. На нашем пути встанет Девятый брат Внутреннего круга, тот самый предатель, который убил графа Клермона на могиле Раймона Аквитанского и не дал ему завершить дело Ордена тогда. Того отступника звали Рауль де Мариньи. И представьте, недавно в поле нашего зрения действительно объявился некий Рауль де Мариньи. Выяснилось, что он тоже хорошо знает о нашем Ордене и даже узнал графа. Я был поражён, когда увидел, как эти двое ранее не встречавшихся людей беседуют так, словно, и правда, знали друг друга века назад. Вы верите в реинкарнацию?
– Да, и в воскрешение из мёртвых, если цель жизни не достигнута.
– А я не верил. Но самое интересное, что теперь этот де Мариньи преследует нас, словно опять намерен помешать нашим планам. Он здесь, прилетел на баркентине землян.
– Правда? – вздёрнул бровь Адамович. – А я-то думал, что нужно здесь поисково-спасательному звездолёту. Мне пришлось в некоторой спешке покинуть миссию, потому что туда прибыл врач с баркентины. Он тоже госпитальер. Я стараюсь не ссориться с землянами, но Инспекция вечно придирается к моим документам.
За разговорами они вышли в огромный ангар. У Анджея не было времени осмотреть его, но он чрезвычайно вежливо поприветствовал стоявших у входа рыцарей, отпустил комплимент по поводу качества меча, рукоятка которого виднелась из ножен начальника караула, а заодно запомнил его имя, названное генералом.
Пока они шли по огромному звездолёту, он мысленно сверялся с тем планом, который составил благодаря воспоминаниям и ментографиям Кирилла, и в очередной раз, с удовольствием, убедился в его великолепной памяти и точности донесений.
Но когда он оказался перед дверями небольшого ангара, всё это вылетело у него из головы. Он остановился, чувствуя приятное волнение, словно сейчас ему предстояло увидеть кого-то очень близкого и дорогого, кого он уже не чаял увидеть в этой жизни.
«Полонез» был построен на Земле по проекту его двоюродного брата Виктора. Витька работал ГИПом в КБ имени Хруничева и месяцами корпел над чертежами или носился с пилотами-испытателями по трассам полигона за пределами солнечной системы.
В ту памятную ночь они сидели на берегу бурного Терека, впитывая тепло нагретых гор, и Игорь раскрыл брату свою затаённую мечту. Взахлеб, едва не со слезами, едва не в стихах, он изливал ему свою тоску по серебряному коню, который, как верный Бурко, носил бы его по далеким и опасным путям внеземелья, защищая от лазерных залпов врага, унося огненной птицей от погони, отзываясь не просто на свист, но даже на стон. Наверно, тогда ему ударило в голову молодое вино, но Витька внимательно слушал эту песню, этот плачь души, понимающе и сочувственно кивая. А потом пустился в расспросы, как Игорь видит этого своего космического Бурко? Какой размер, аэродинамика, двигатель, защита, салон, подсобки. Какое оборудование он поставил бы. И Игорь, изнывая от благодарности за понимание, пустился в мечты, не сдерживая фантазию. Витька поддерживал разговор, выспрашивая подробности, и изредка делая замечания насчёт целесообразности и удобства той или иной детали игоревых мечтаний. А тот уже нёсся над землей в уютном салоне своего крылатого скакуна, почти физически ощущая скорость и энергию, окружавшую его.
Ночь закончилась, хмель прошёл. Возвращаясь в станицу, они оба смеялись над фантазиями, вдруг вырвавшимися из рационального мозга космического суперагента. Игорь был благодарен брату и за эту ночь, и за понимание, и за свои фантазии. А после улетел на очередное задание и забыл.
Но через год, когда он снова объявился на Земле, Витька вдруг потащил его к себе на завод. Он водил его по высоким, звенящим светом и пространством цехам, показывал изысканные станы и эстакады в серебре, тонкие и изящные манипуляторы сверхточных роботов-сборщиков, почти готовые агрегаты, от сложной начинки которых рябило в глазах. Он с гордостью рассказывал о работе, о проектах и планах. И Игорь, с тем же вниманием, что и брат когда-то, слушал эту песнь, вырывавшуюся из Витькиной души. И, наконец, они зашли в небольшой ангар, где тот уже молча подошёл к закинутой белым технологическим полотном машине и сдёрнул его. Полотно съехало на пол, и Игорь увидел это чудо, светлый, лёгкий, чарующе прекрасный катерок, словно покрытый зимней изморозью серебряного покрытия.
– Это моя лебединая песня, Игорёк, – признался Витька вполголоса. – Знаешь, я всё вспоминал тот наш ночной разговор у Терека, и твой Бурко носился у меня над головой, постоянно выстукивая копытами какую-то мелодию, которая складывалась в форму, цифры, слова. Он жизни мне не давал, пока я не достал планшет и не начал писать и рисовать то, что он мне настучал своими точёными копытами. Я за месяц сочинил проект. Работал по ночам, знал: пока не сделаю, покоя мне не будет. Потом сделал и показал ребятам. Они сказали, что это нельзя так оставить. Это надо сделать. И мы сделали. Мне кажется, получилось. Не просто одноместный катер. Это мелодия. Вот только какая?
Игорь обошёл вокруг катера, любуясь плавными и возвышенными линиями корпуса, стремительным очерком веерных дюз, отважным всплеском радужного купола кабины.
– Это полонез, Витя, – уверенно проговорил он. – Чувствуешь, как он звучит? Гордо, уверенно, размеренно, и в каждой линии динамика, движение, полёт. Его мощь – это мощь струнных, его изящество – это изящество общего аккорда. Его красота – это знамя свободы. Это «Полонез».
– Значит, так тому и быть? – кивнул Виктор и любовно погладил боковую плоскость крыла. – Ты ему имя дал, тебе и летать. Забирай.
Игорь изумлённо смотрел на брата. Тот рассмеялся.
– Мы ж для тебя его делали! – воскликнул он. – Я ж на всех тусовках, едва подзаправлюсь, начинаю хвастаться, какой у меня брат, красавец, герой, орденоносец, и вообще, настоящий казак. Где служишь, не говорю, но и без того ты у нас в КБ уже личность легендарная. Я и проект когда ребятам показывал, сразу сказал, делаю для брата. Они сочли его достойным твоего внимания. Так что забирай свой «Полонез», братишка, и лёгких тебе путей!
Теперь он ходил по маленькому ангару, с нежностью лаская ладонями серебристую, покрытую морозным узором обшивку катера. Глаза его любовно скользили по чистым плоскостям корпуса, возвышенной и изящной линии прозрачно-радужного колпака кабины. Он что-то нашёптывал своему нашедшемуся другу и улыбался, чувствуя под пальцами счастливое ответное тепло.
Бризар с улыбкой смотрел на него.
– Откуда он у вас, пан Адамович? – спросил он.
– Мне подарил его брат, – ответил Анджей.
– Ваш брат живёт на Земле?
Анджей удивлённо взглянул на генерала. Тот проницательно смотрел на него.
– Этот катер построен на Земле, – пояснил Бризар. – Я сразу это понял, лишь увидел его. Причём, не просто на Земле, а в одном из лучших ракетостроительных комплексов, обеспечивающих звездолётами Объединённый космофлот планеты. Это изделие не частной компании и не серийная маломерка. Это, безусловно, уникальная разработка и безупречное исполнение. И эта птичка именно с Земли, об этом говорит всё: материалы, агрегаты, качество сборки, кстати, ручной, дизайн, кабина, панель управления. Я уж не говорю о трёхсигментном двигателе – это ноу-хау применяется только на Земле и только последние несколько лет. Кстати, на баркентине, стоящей неподалёку, установлен подобный, но, естественно, побольше. А этот способ обработки поверхности, – он подошёл к катеру и провёл пальцем по обшивке. – Эти морозные узоры. Говорят, такие же бывают зимой на окнах. Это делают только на Земле и только на старых российских заводах, которые одинаково трепетно относятся, как к техническому, так и к эстетическому совершенству своих творений. И очень любят добавлять детали национального колорита, как, например, изображение трёх белых коней на том лаковом панно, что украшает стену каюты.
– Вы специалист, – с улыбкой заметил Анджей, открывая дверь салона. Заглянув, он помрачнел. – Что за хлев устроил здесь этот скот?
– Я прикажу всё убрать, почистить и вынести его вещи, – пообещал Бризар. – Я действительно, специалист. Инженер. Я учился на Пелларе, но очень хорошо знаю земное космолётостроение, потому что оно считается одним из лучших в этом районе Галактики. Мне нравятся их простые, изящные и чрезвычайно эффективные решения сложнейших технических задач. А разнообразие и постоянное совершенствование форм звездолётов просто приводит в восторг. Так ваш брат русский?
– Он поляк, как и я, – улыбнулся Анджей. – Он не живёт на Земле, но сотрудничает с некоторыми корпорациями гражданского Правительства. Вполне официально. И этот катер, действительно, сделан по заказу в одном из КБ в России. Но не рассказывайте никому об этом.
– Вы боитесь, что вас объявят шпионом землян? – усмехнулся Бризар.
Адамович рассмеялся.
– В этом грехе меня иногда обвиняют. Я привык. Просто, если кто-нибудь узнает о происхождении катера, мне будет очень трудно уберечь его от угонщиков. Вы же знаете, что такие игрушки – товар штучный, и есть существа, которые отвалят за счастье заполучить его в свою коллекцию больше, чем сумма, в которую обойдётся покупка флотилии новеньких суперлайнеров. Однажды я уже едва не поплатился жизнью за желание одного мерзавца прибрать его к рукам.
– Пожалуй, вы правы, – серьёзно кивнул Бризар. – Я не стану никому рассказывать о своих открытиях.
– А скажите, – вдруг изменил тему Адамович. – То пророчество, о котором вы прежде говорили, оно прямо называет имя де Мариньи, как основную помеху на пути к вашей великой цели?
– Нет, там говорится о Девятом брате, – слегка сбитый с толку проговорил Бризар.
– А по какому принципу даются эти номера?
– Насколько я понял, по мере прихода в Орден, – пожал плечами он. – Де Мариньи пришёл последним и был девятым.
– Это тогда. А теперь он, получается, второй? Ведь из тех, что были тогда, остались только граф Клермон и де Мариньи… Впрочем, какая разница! Благодарю вас, монсеньор. Вы уделили мне слишком много времени. Прикажите кому-нибудь из ваших подчинённых проводить меня в мою комнату. Мне хотелось бы принять душ. У Степных волков с водными процедурами явные проблемы.
Бризар внимательно смотрел на него, чувствуя внезапно охватившее его смятение. Он поспешно вывел Адамовича из звездолёта и приказал одному из дежуривших внизу рыцарей проводить его. Потом он отдал распоряжения относительно катера и пошёл к себе. На душе у него было мутно. Хотелось с кем-то поговорить, и он, как никогда, ощутил своё абсолютное одиночество, а вместе с ним и тягостный страх, который терзал его с тех самых пор, как он попал в Орден. Сколько раз он пытался сблизиться здесь хоть с кем-то. Он нашёл здесь тех, кто был близок ему по духу, и кто, казалось, мог избавить его от этого одиночества. Но каждый раз, приблизившись к ним, он отдёргивал руку и отступал, опасаясь обмана и предательства. И теперь он отчаянно сожалел, что от него ушёл его Пёс, а он даже не удосужился узнать хотя бы его имя.
Анджей поблагодарил рыцаря, провожавшего его. Юношу звали Жискар, он был с Пеллары и мечтал стать пилотом звездолёта. Попрощавшись с ним у дверей комнаты, Анджей положил руку на ручку двери и отворил её.
В комнате было светло. Она была обставлена, как обычная каюта на среднем звездолёте, разве что над койкой висело деревянное распятие. К тому же в комнате его ожидал гость.
– Старый друг, да? – заговорил Карнач, удобно расположившийся в кресле у маленького столика. – А загремишь со своими махинациями, меня за собой потянешь?
– Я тоже рад тебя видеть, Алекс, – Адамович улыбнулся и, войдя, прикрыл дверь. – Тут нет прослушивающих устройств?
– Тут нет, – успокоил его Карнач. – Не знаю, Анджей, рад ли я тебя видеть. Сам понимаешь, ничего личного, но после того, как ты появляешься, всё летит к чёрту. Ты появился у господаря, и через неделю его пристрелил агент полиции Торгового союза. Ты прилетел к Розману, и его через три дня арестовали инспектора.
– Ты не сказал магистру, что знаешь меня по службе у Розмана, – заметил Адамович.
– Я не могу перечислять всех работодателей, которых не уберёг от неприятностей. Это плохо скажется на моём имидже надёжного охранника. Ладно, я не спрашиваю тебя, кто ты такой и почему все плохие парни, к которым ты являешься, почти сразу приходят к своему закономерному концу. Не в моих интересах вмешиваться в твои дела, но у меня большая просьба. Сам не вмешивай меня в них.
– Обещаю, – кивнул Адамович.
Карнач поднялся и прошёлся по маленькой комнатке – ровно пять шагов.
– У нас тут теперь, как проходной двор. Один лазутчик землян за другим, – задумчиво проговорил он, остановившись перед распятием.
– Ты о ком?
– Не о тебе, конечно, – успокоил его Карнач. – Ты, как жена Цезаря – вне подозрений. Другое дело – Пёс, которого приволок из Дальнего космоса миляга Бризар и таскал за собой по крепости.
– Где этот Пёс, Алекс?
– Ушёл, якобы в Камень-город, но, думаю, куда-то восточнее. Потом Москаленко, прихвостень Юханса, притащил из Коруча стрелка с баркентины землян…
– А этот где? – деловито осведомился Адамович.
– Здесь, у Юханса в охране. Теперь ты. А неподалёку на красивой золотой баркентине ожидает очередного звёздного часа командор Северова. Слышал про такую?
– Только пилотские байки.
– Они недалеки от истины, – Карнач обернулся. – Не могу сказать, что мне здесь нравилось, но всё ж не хотелось бы погибнуть под обломками. А потому, давай так. Я тебе помогу, но только в случае, если это не будет угрожать моей жизни и жизни моих ребят.
– Как всегда, – кивнул Адамович и протянул ему руку. – Но заметь, это ты предложил.
– Лучше сразу установить правила, – Карнач крепко её пожал и добавил: – Чтоб потом было, что нарушать.
– Введёшь в курс дела? – уточнил Адамович.
Карнач мотнул головой.
– Некогда, сам разбирайся. Если позарез буду нужен, моя контора в южной части крепости. Спросишь, проводят.
– Мне б стрелка с баркентины повидать.
Карнач поморщился.
– Мне б тоже, но пока никак. Но я поговорю с моим парнем. Может, что получится. Жучок у магистра в зале успел поставить?
– И не пытался, – Анджей честно взглянул ему в глаза, но Карнач только усмехнулся.
– За что я тебя люблю, бродяга, так это за то, что ты наш человек: врёшь и не краснеешь. Ну, мне пора…
Карнач направился к двери, но Адамович его остановил:
– Ты про демона ничего не слышал?
– Слышал, – обернулся тот. – Что глаза у него такие же зелёные и наглые, как у тебя, старый чёрт.
Он вышел, лихо хлопнув дверью. Адамович улыбнулся, посмотрев ему вслед, а потом закрыл глаза и поднёс руку к правому виску. Перед глазами замелькали неприятные цветные пятна, а потом где-то в середине мозга послышались голоса: оправдывающийся баритон Моргана, шипение генерала Юханса и грозный бас магистра.
Карнач шёл по коридорам крепости, кивая на приветствия рыцарей. Вид у него был задумчивый и мрачный. Пройдя в южную часть крепости, он на миг замешкался перед входом в штаб, а потом развернулся и направился в правый бастион, где в этот день дежурил Жан Валуа.
Жан сидел за пультом внешней охраны, задумчиво глядя на экраны, где зеленел лес, колыхалась травами степь, а на одном, самом крайнем, рядом с разноцветными шатрами корсов золотился в лучах Иероу большой красивый звездолёт. Спутник давал достаточно чёткую картинку. Можно было даже видеть трап и изредка спускавшихся по нему землян в элегантной форме.
Впрочем, куда больше его занимали передвижения в Камень-городе, так же отлично видимом на картинке, передаваемой спутником.
Карнач остановился на пороге аппаратной, какое-то время смотрел на молодого рыцаря в кольчуге и плаще, сидевшего за современным пультом. В очередной раз ощутив абсурдность ситуации, он подошёл к пульту, достал из кармана тонкую карточку и сунул её в узкую щель, прорезанную на боковой панели.
Жан тут же пробежался пальцами по клавиатуре и кивнул:
– Нас никто не слышит, говори.
Карнач сел на лавку рядом с пультом и уныло взглянул на него.
– Ничего серьёзного, Жан. Просто в очередной раз пошли прахом все мои намерения быть разумным и осторожным. Каждый раз зарекаюсь лезть в пекло, и всё равно…
– Предсказуемо, – спокойно кивнул Валуа. – Каждый раз с подробностями объясняешь, почему не станешь рисковать своей кудрявой башкой, и тут же суёшь её в петлю.
– Ладно, свою. Я ж за вас, щенков, отвечаю.
– Перед кем, Саша? Ты вечно взваливаешь на себя ответственность за кого-то и маешься.
– Ну, не взвалил бы, половины наших уже в живых не было б, а остальных бы этот змей Юханс подмял. Мне одного Игната хватило.
– А вот за него ты и вовсе не в ответе. Сам виноват. Ты сделал всё, что мог.
– И всё же, всё же, всё же… – Карнач устало взглянул на него. – В одном ты прав, все неприятности у меня от желания прикрыть своих. За это и из космофлота вылетел.
– Жалеешь? – сочувственно спросил Валуа.
– Глупо жалеть о том, что уже не исправишь, – он замолчал, настороженно глядя на дверь.
Валуа обернулся. Дверь распахнулась, и на пороге возник Москаленко. Сумрачно взглянув на Карнача, он вошёл, прикрыл за собой дверь и постучал пальцем по мочке уха.
– Говори, прослушку мы уже заблокировали, – успокоил его Валуа.
– Я тебя послушать хотел, – обратился Игнат к Корначу. – Что это за старый друг у тебя объявился?
– Хороший друг, – невесело усмехнулся тот. – В беде, быть может, не оставит, но до беды уж точно доведёт.
– Кто такой?
– Чёрт его знает, но он здесь неспроста. Хочет с вашим новобранцем встретиться. Устроишь?
Игнат покачал головой и, подойдя к лавке, сел рядом.
– Им сейчас Юханс вплотную занимается. Всё выпытывает про Белого жреца и какую-то Огненную Тию. Но парень держится, как кремень, и видно, что информацией владеет. Думаю, выкрутится. Полагаешь, ему можно доверять?
– Пёс доверял, – заметил Валуа.
– Пёс для меня не авторитет, – поморщился Москаленко.
– Нет, ребятки, мы этого стрелка к нашим делам привлекать не будем, – покачал головой Карнач. – Нам продержаться нужно. Обидно если нас тут грохнут за пару дней до того, как всю эту банду разгонят. Будем соблюдать осторожность и лояльность. К обеим сторонам. Сведём стрелка с паном Адамовичем, и пусть они сами разбираются. А наше дело – сторона.
– Как всегда, – с сарказмом прокомментировал Москаленко, переглянувшись с Валуа. – Ладно, как скажешь. Только у нас ещё одна проблема образовалась. Я чего зашёл… Сейчас Юханс занят и не скоро освободится. Он своего новичка на измор хочет взять, и потому нет у него времени огонь вокруг пентаграммы поддерживать. Он это мне поручил.
– Вокруг какой пентаграммы? – насторожился Карнач.
– Той самой, – мрачно усмехнулся Игнат, – которая сохраняет свою силу, пока вокруг неё горят пять огней. И пока она сохраняет силу, то, что в ней, не может выйти.
– Кончай говорить загадками! – разозлился Карнач.
– Не томи, – поддержал его Валуа.
– Прошлой ночью Юханс заманил в пентаграмму своего демона, – сообщил Игнат. – Хотите посмотреть? Я как раз туда иду.
– А это не опасно? – уточнил Жан.
– Ты слышал о неопасных демонах? – огрызнулся Москаленко.
– Идём, – решительно поднялся Карнач.
Валуа вздохнул, молча вытащил из щели на боковой панели пульта карточку, вернул её коменданту и вызвал своего помощника, чтоб тот временно подменил его на дежурстве.
Втроём они спустились по запутанным коридорам в катакомбы под крепостью, где располагался круглый зал, и, пройдя мимо рыцарей, стоявших в карауле, вошли.
В зале было полутемно. Только пять огней в круглых плошках, расставленных по краям пентаграммы, разгоняли тьму и освещали странную фигуру, расположившуюся в центре примерно на высоте метра от пола. Москаленко плотно прикрыл дверь, а Карнач подошёл и с изумлением смотрел на молодого мужчину, висевшего в воздухе в классической позе лотоса. Его лицо было абсолютно спокойным, глаза закрыты.
– Что-то он не очень на демона похож, – заметил Валуа, остановившись рядом.
– Если б ты видел, как он тут изгалялся над Юхансом, ты б поверил, – отозвался Игнат. Он взял в одной из ниш кувшин с маслом и пошёл по кругу, осторожно, чтоб не потушить пламя, подливая его в плошки.
– А что от него Юханс хочет? – спросил Карнач.
– Хочет, чтоб он ему служил.
– Мания величия?
– Конечно, но не только, – Игнат отнёс кувшин обратно и подошёл к друзьям. – Он хочет натравить его на землян. Говорит, что этот демон может одной мыслью заразить их всех чумой или проказой.
– Серьёзные намерения… – пробормотал Карнач. – А, может, его взорвать?
– Демона? – уточнил Москаленко. – Ты взрывом разрушишь пентаграмму, и он вырвется наружу. И, поскольку, Юханс его сильно допёк, он нашлёт проказу на нас. А у нас нет ни одного приличного врача.
– Логично. Ну, и как его обезвредить? Как это раньше делалось?
– Экзорцизм. Изгнание дьявола. Есть даже специальные инструкции.
– Найдёшь?
– Можно. Я видел в одной из книг на столе генерала порядок проведения католического ритуала экзорцизма, установленного распоряжением Папы Римского Петра V.
– Павла, мой мальчик, – раздался тихий голос за их спинами. – Павла V.
Они резко обернулись, но там никого не было. Снова повернувшись, они увидели, что демон уже стоит в центре пентаграммы, скрестив руки на груди. Взгляд его зелёных мерцающих глаз с любопытством перебегал с одного лица на другое.
– Для проведения экзорцизма, дети мои, нужен рукоположённый священник, – объяснил он, – причём священник, который специально обучен и благословлён на это. Таких здесь нет. Впрочем, – он коварно улыбнулся и сделал шаг к ним, – эксорцизм применяется при одержимости. Вот если б я вселился в одного из вас, – он помолчал, явно наслаждаясь выражением, возникшим при этом на их лицах, – вот тогда это имело бы некоторый смысл. Впрочем, такими делами занимаются мелкие, низкоорганизованные демоны, которые боятся святой воды, креста и цитат из Священного писания. Я слишком брезглив, чтоб влезать в чужие тела. Без особой нужды.
– Зачем ты здесь? – спросил Карнач, немного придя в себя. – Зачем ты на этой планете?
Улыбка демона стала печальной, глаза скрылись под золотистыми ресницами, голова поникла. Он вздохнул.
– Неразделённая любовь может настигнуть не только мальчика из Таганрога, сломавшего любимый розовый куст своей мамы, чтоб на прощание бросить букет под ноги чужой невесте. И не только он может бежать от неё на край Галактики. Или за ней.
– Как трогательно, – проговорил Карнач, и шагнул в сторону, прикрывая плечом побледневшего Валуа. – Значит, ты прилетел сюда за ней? И кто она?
– Та же, от которой бежал ты, – шепнул демон, взглянув ему в глаза. – Обида, мой мальчик, плохой советчик. Никто не виноват в том, что ты решил пожертвовать своим будущим ради того, кто этого не стоил. Или думаешь, кто-то пожалел о том, что ты скрылся среди звёзд, унося свой никому не нужный тайный подвиг и уязвлённую гордость? А если и пожалел? Разве тебе станет легче от этого?
– О чём ты говоришь? – прошептал Карнач.
– Умеющий уши, да услышит, – проговорил демон и резко отвернулся. – Аудиенция окончена.
Из всех ниш потянуло холодом, а следом поползли клубы чёрной тьмы, моментально, заполняющей зал. Потом раздался леденящий душу стон, и ужас закружился по залу. Рыцари замерли, глядя, как тьма подползает к меркнущим огням на краю пентаграммы, пламя металось, в отчаянной попытке уклониться от беспощадных порывов ледяного ветра.
– Уходим, – приказал Карнач.
Они развернулись и прошли к выходу. Александр пропустил товарищей вперёд и обернулся на пороге. Демон всё также стоял к нему спиной, но теперь чуть развернулся и из-за плеча смотрел ему прямо в глаза. Он быстро захлопнул дверь и с трудом перевёл дыхание.
– Чёрт, я туда больше не пойду, – заявил Валуа, тяжело дыша.
– Тебе хорошо говорить, – пробормотал Москаленко, – а мне деваться некуда.
– Я схожу с тобой, – проговорил Карнач, опустив голову.
– Нужны мне твои одолжения…
– Нет, я хочу задать ему ещё пару вопросов. И получить на них ответы.
В это время за дверями в зале спокойно и неярко полыхал огонь в пяти плошках. Демон устало опустился на пол и, подтянув колени к груди, опустил на них голову. Белые линии пентаграммы голубовато светились, очерчивая границы захлопнувшейся западни.
Карнач с тревогой ждал ночи. Демон растревожил его душу, разбередив рану, которая давно уже казалась зарубцевавшейся. Он не мог забыть эти полупрозрачные глаза, которые, казалось, видели насквозь, проникая тонкими иглами чёрных зрачков в самые потаённые уголки души. Он откуда-то узнал о том случае, поломавшем и жизнь, и карьеру лейтенанта Карнача, и бросившем его на путь скитаний и томительной неприкаянности. Откуда он знал это? Откуда знал о глупом мальчишеском поступке Жана, сбежавшего от неразделённой любви в эту дьявольскую круговерть? И почему ничего не сказал Игнату?
Комендант крепости стоял возле экрана в своем кабинете и, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на волнующуюся под ветром степь. Эта знакомая картина, так напоминающая родные ковыли, на сей раз, не успокаивала, а нагоняла тоску.
Какая разница, откуда он узнал? Узнал и напомнил, глядя в глаза, без упрёка, но и не оставляя возможности оправдаться, потому что оправдываться пришлось бы перед собой. Этому демону всё было ясно. Зачем он это сказал? Чтоб царапнуть когтем по старой ране? Причинить боль, смутить, испугать?
Карнач покачал головой. Скоро на степь упадёт тьма, и в ней закружатся в жутком тоскливом танце неприкаянные души. Такие же неприкаянные, как он, как его ребята. И, как нет покоя этим несчастным, так нет покоя и тем, кто укрылся от них за каменными стенами. Ночь и без демонов выворачивает душу наизнанку, пробуждает тайные страхи, раздувает огонь сожаления и отчаяния, обостряет давнюю боль. И без демона всё так плохо, а теперь…
Он заметил, как стремительно начал темнеть экран и поспешно выключил его. Спать не хотелось. Засыпать было страшно. Он присел за свой стол и задумался о том, что сказал ему демон. Вопросы, которые он хотел задать ему, всплывали в голове и улетучивались по причине своей абсолютной никчёмности. Всё это было неважно. Важным было что-то другое, что тревожило и терзало его, что он никак не мог сформулировать.
Ночь наступила. Это он почувствовал, когда появилось ощущение слабого удушья и необъяснимой тревоги. Он впервые позавидовал Бризару, который, не жалея своего здоровья, каждую ночь на планете впадал в летаргию наркотической одури чичанского мха. То, что недавно казалось трусостью, вдруг показалось вполне разумной альтернативой этой изматывающей борьбе со своими призраками.
