Текст книги "Крестовый поход (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)
Часть 2
Сознание медленно всплывало из темноты, и этот подъём был мучительным. Он не чувствовал своего тела, и это было немного жутковато, а потом вдруг как-то пронзительно ощутил, как в него резко, толчками возвращается жизнь. Сердце сжалось, развернулось и забилось медленно, но мощно, проталкивая кровь по пересохшим венам. Нервы вспыхнули, лихорадочно посылая огненные импульсы во все уголки безжизненного, почти окоченевшего тела. Лёгкие напряглись и первый хриплый, похожий на стон вздох вырвался из груди. Боли не было, но воскрешение было столь тягостным, что едва он смог дышать, из пересохшего горла вырвался стон. Стараясь сохранять спокойствие и напоминая, что это совершенно нормальный процесс, он с мрачным вниманием наблюдал за своим пока бесконтрольным телом, которое вздрагивало и выгибалось, пальцы бессильно скребли по гладкой поверхности стола. Потом оказалось, что он уже открыл глаза, потому что из ничего выплыло неясное марево, постепенно превращаясь в голубоватый свет ночного освещения, а потом он чётко увидел над собой прямоугольную матовую панель. Из тишины выплыло мерное попискивание аппаратуры.
Какое-то время он ещё лежал, чувствуя, как восстанавливаются обычные функции организма, энергия возвращается в обессиленное тело. Сердце стало биться ритмично и ровно, дыхание было медленным, глубоким и совершенно беззвучным, предметы вокруг обрели привычную чёткость. Он ещё несколько минут наслаждался покоем, чувствуя прикосновение лёгкой простыни к ожившей коже и немного неприятное ощущение от чего-то на груди и руках.
Потом он легко приподнялся и сел. Несмотря на долгую неподвижность, тело и конечности не затекли. Он откинул простыню и увидел на груди и руках пластиковые клеммы датчиков. Это плохо. Одна надежда, что аппаратура не подала врачу сигнал о том, что с ним произошло. Тогда придётся менять планы.
Какое-то время он прислушивался, но было тихо. Он снял с тела клеммы и легко спрыгнул с высокого ложа на пол. Осмотревшись, он сразу подошёл к стенному шкафу и отодвинул створку. В боковой колонке на нижней полке лежала пачка пластиковых пакетов со светло-песочными свертками. Распечатав один из пакетов, он убедился, что это одежда. Стандартные брюки и рубашка с длинным рукавом. Быстро одевшись, он направился к компьютеру в углу изолятора. Присев на стул, он застучал по клавишам, внимательно глядя на экран. Через минуту он знал то, что его интересовало, а именно план звездолёта, местонахождение нужной ему каюты и то, что по корабельному времени сейчас глубокая ночь и примерно середина ночной смены вахтенных. Значит, можно рассчитывать, что он не встретит никого в жилом секторе звездолёта. Можно было действовать.
Из палаты он вышел без проблем. Замок открывался простым поворотом ручки. Выйдя, он скользнул к ближайшей лифтовой шахте и прыгнул вниз. Выскользнув из силового потока на следующем этаже, он осмотрелся и поражённо замер. Он стоял, глядя на роскошную мебель, широкие диваны со златотканой обивкой, резные столики с шестиугольными столешницами, инкрустированными самоцветами, изящные арки, с которых свисали мерцающей дымкой невесомые занавеси. Это было похоже на видение из давно забытой сказки. Он с трудом перевёл дыхание и медленно двинулся в обход, глядя на это великолепие, не уместное на звездолёте, куда его послали. Оно вообще было не уместно в космосе, холодном, жестоком и смертельно опасном.
Он покачал головой, отгоняя нахлынувшие мысли, и тут увидел на центральном полукруглом диване, среди расшитых шёлковыми цветами и птицами подушек большого пушистого кота. Это был невероятно красивый кот, вписавшийся в этот интерьер, как картина в золотую раму, кремовый, с длинной тщательно расчёсанной ухоженной шерстью и шоколадной мордочкой. Ярко-голубые глаза внимательно и, как ему показалось, подозрительно смотрели на него. Он ощутил какое-то беспокойство от этого пристального взгляда. Впрочем, он уже целую вечность не видел котов и земные звездолёты.
Он ускорил шаг и вошёл в широкий коридор. Справа был ряд дверей с номерами. Номер один, командир корабля. Он прошёл мимо и остановился у двери с номером «два». Напротив была ещё одна дверь. Внезапно он ощутил спиной чей-то взгляд и резко обернулся, встав в боевую стойку. В пяти метрах стоял на толстых крепких лапках всё тот же кот и невинно рассматривал потолок.
Он снова покачал головой и обернулся к двери напротив второй каюты. Она тоже открылась сразу. Шагнув за порог, он осмотрелся. Включилось ночное зрение, и он увидел огромную плиту, столы и висевшие над ними ножи. Подойдя, он выбрал длинный тонкий нож, как раз такой, какой нужен, чтоб убить быстро и безболезненно. Одним ударом в сердце. Он никогда не испытывал ненависти к своим жертвам, потому старался убивать быстро и незаметно для них.
Вернувшись в коридор, он снова посмотрел на кота, который сидел чуть ближе, чем в прошлый раз, и задумчиво следил за ним. Этот кот его почему-то тревожил, но кота ему не заказывали. Он невольно усмехнулся этой мысли и присел перед замком второй каюты. Приложив к электронному замку ладонь с микрочипом, он прикрыл глаза и увидел, как на экране, быстро мелькающие комбинации цифр. Замок щёлкнул и дверь приоткрылась.
Он вошёл и сразу направился в небольшую спальню. Он отметил про себя, что каюта просторная с несколькими жилыми зонами, расположенными вокруг большого современного камина. Это, скорее, напоминало номер фешенебельного отеля на каком-нибудь горнолыжном курорте, чем каюту звездолёта.
Кровать тоже – не обычная койка, а широкая, низкая. Над ней картина с горными пиками, покрытыми снегом. Разглядев на кровати очертания человеческого тела под простынёй, он остановился, примериваясь, как лучше нанести удар, чтоб смерть была быстрой и безболезненной. Подняв руку с ножом в привычную позицию, он внимательно вглядывался в фигуру на постели и тут заметил нечто странное.
Ловушку он распознал ещё до того, как в каюте вспыхнул свет и с трёх сторон: справа, слева и сзади выразительно и недвусмысленно лязгнули затворы бластеров. Ненужный для этого вида оружия звук. Лязгающий затвор цепляют для форса или с целью предупреждения.
– Не шевелись, – прозвучал негромкий, слегка рычащий голос. – Брось нож.
Он расслабился и разжал пальцы. Нож упал на пол. То, что они сумели подойти незаметно, говорило о том, что это опытные бойцы и с тремя ему всё равно не совладать. На постели под простынёй явно вырисовывалась наспех сделанная из подручных материалов кукла.
– Руки за голову, медленно на колени, – приказали сзади.
Он покорно завёл руки за голову и опустился на пол. Руки тут же скрутили за спиной, надели наручники, подняли на ноги и обыскали. Их было трое в красивой светло-песочной форме с терракотовыми узорами на груди и плечах: все высокие, мощные, с длинными волосами, собранными сзади в хвосты. Два брюнета: один – индеец, второй – араб, третий – блондин с льдисто-серыми глазами. Слишком хороши для обычных стрелков. Или что это, к дьяволу, за звездолёт!
Уже когда его выводили, он увидел свою жертву. Узнал по портрету, скаченному заказчиком из информационной сети Земли с обложки какого-то журнала. Такой же высокий и ладный, что и его конвоиры. Зачем ему эти защитники? Он бы и сам со мной справился, если не спал.
Ночью меня разбудил писк браслета. Привычно проснувшись, я поднесла руку к глазам, когда услышала виноватый голос Джулиана:
– Извини, это мой, – он сел, глядя на свой браслет, который тускло светился в темноте. – Чёрт, что происходит?
Он отбросил одеяло и, соскочив с постели, начал быстро одеваться.
– С парнем что-то не то. Какой-то лихорадочный взрыв активности. Его просто разрывает, – застегивая на ходу куртку, он бросился к двери, но вдруг замер.
Только тут я сообразила включить свет и увидела, что Джулиан стоит, озадачено глядя на экран своего радиобраслета. Потом он спокойным шагом вышел в соседнюю комнату. Я поспешила за ним, поспешно натягивая халат. Он уже сидел за компьютером, глядя на экран, где высвечивались показания приборов, а в левом верхнем углу появился прямоугольник экрана камеры наблюдения. Я увидела палату, пустой стол с откинутой простыней и человека, который спиной к нам сидел за компьютером.
– Он в полном порядке, – проговорил Джулиан. – Я сам не сталкивался с таким явлением, но слышал о нём. Однажды в миссию госпитальеров на одной отдалённой планете привезли такого же умирающего от истощения человека. А ночью он очухался и попытался открыть ворота миссии уже топтавшимся возле них кочевникам. У него в крови оказался некий запрещённый препарат, который приводит к полному и длительному замедлению всех функций организма, а потом к резкому выбросу гормонов, стимулирующих восстановление. Этот провал и последующий гормональный взрыв может выдержать только очень сильный, подготовленный к стрессам организм. Кстати, тот парень оказался Псом войны, которого наняли кочевники, чтоб захватить и уничтожить миссию.
Человек тем временем поднялся со стула и вышел из палаты. Походка у него была лёгкая, пружинистая.
– Хэйфэн, – я поднесла к губам свой браслет. – Вы наблюдаете за нашим гостем?
– Я всегда присматриваю за помещениями, где размещаются незваные гости, – ответил тот. – Я уже сообщил командиру. Он велел проследить, но не вмешиваться. Передаю вам картинку.
На экране появился марокканский салон. Наш незнакомец стоял, мрачно изучая интерьер. Никаких признаков истощения в его облике было не заметно. Худой, загорелый до черноты, с горящими тёмными глазами. Судя по внешнему виду, совсем молодой, двадцати-двадцати двух лет. Неужели диверсант?
– Что его интересовало?
– Расписание вахт, расположение внутренних помещений корабля, – ответил Хэйфэн, – и план каюты старпома.
– Ясно.
Незнакомец прошёл дальше, вошёл в коридор и остановился возле каюты Хока. Потом посмотрел на дверь кухни и резко обернулся, приняв боевую стойку, надо сказать, весьма эффектную.
– Заметил наших? – забеспокоилась я.
– Нет, он их не видит, хотя Волк, Мангуст и Донцов уже рядом. Там Киса, но он на безопасном расстоянии.
Незнакомец тем временем успокоился, открыл дверь кухни и на мгновение скрылся там.
– Что он делает?
– Выбирает нож.
– Рауль, подъём! – проговорила я, переменив волну на браслете. – К тебе гость и у него нехорошие намерения.
– Понял, – услышала я хрипловатый спросонья голос Хока.
– Только без самодеятельности. Его ведут стрелки. Он знает план твоей каюты, так что не попадайся ему на глаза.
– Я могу взять его сам.
– Он мне живым нужен. И невредимым.
– Как скажешь, – слегка разочарованно откликнулся Хок.
Парень тем временем вышел из кухни, посмотрел в сторону Кисы и присел у двери. Та отворилась.
– Как он её открыл? – поинтересовалась я.
– Судя по всему, универсальная отмычка.
– У него в руке только нож, при нём ничего не было.
– Возможно, имплантирована под кожу, – предположил Джулиан. – Потом проверю.
Через минуту всё было кончено. Нашего незваного гостя вывели из каюты Хока и препроводили вниз, в камеру для допросов.
– Ну вот, – я выключила связь с вахтенным стрелком и обернулась к Джулиану. – Первые плоды смены имени нашим бесценным другом. Он хотел, чтоб его нашли, и его нашли.
– Наёмный убийца, и судя по всему, высококлассный, – кивнул Джулиан.
– Ты заметил что-нибудь странное, когда его осматривал?
– Ничего, кроме того, о чём уже говорил. Обычный полутруп. Разве что… лазерная татуировка за ухом.
– Номер, – кивнула я. – У Стэна тоже такой есть. Не замечал?
– Нет, под волосами не видно, а этот бритый.
– Ну, ладно. Пойду, поговорю с ним. Может, чего путное скажет.
– Может, утром? – он жалобно взглянул на меня.
Я усмехнулась.
– Ты ж знаешь нашу службу. Когда подняли, тогда и утро. А ты отдыхай. Займёшься им, когда мы закончим.
Я спустилась на нижний уровень в камеру для допросов. Да, есть у нас на баркентине и такая. Я была поражена, когда узнала о её существовании. Кого допрашивать на судне, предназначенном для спасения терпящих бедствие? Но допросы пришлось устраивать уже в первом полёте. Правда, я как-то обходилась без этого помещения. Но теперь случай был неординарный. На звездолёт проник специально подготовленный наёмный убийца, чтоб убить одного из членов экипажа.
Я вошла в небольшое полутёмное помещение, в центре которого был ярко освещённый круг с пластиковым креслом посередине. В это кресло Белый Волк и Донцов усадили задержанного. Здесь же стоял Стэн Стаховски, наведя прицел лучемёта на его голову. Мангуст тем временем снял чехол с детектора лжи и подал Белому Волку гладкий металлический браслет. Тот нагнулся и защёлкнул браслет на запястье узника.
– Снимите с него наручники, – распорядилась я.
– Опасно, – возразил Стаховски, но продолжать не стал, встретив мой взгляд.
– А вы здесь на что? Снимайте.
Белый Волк снял наручники и отошёл в сторону. Из-под потолка спустился круглый держатель, на котором были укреплены объективы и щупы датчиков. Всё это жутковатое сооружение медленно зашевелилось, и каждый из элементов системы двинулся своим путём, тщательно осматривая, прослушивая и прощупывая сидевшего внизу человека.
– Всё готово, – сообщил Мангуст, глядя на чуть подсвеченный экран детектора.
Пленный сидел в кресле посреди камеры, уперев локти о колени и опустив голову, Он изредка мрачно поглядывал на кружившие вокруг него объективы и потирал гладкий браслет на руке.
– Ваше имя? – спросила я, остановившись напротив.
– Гельмут, – произнёс он нехотя. – Гельмут Краус.
Я обернулась и взглянула на Мангуста. Тот кивнул головой, но как-то не очень решительно.
– Сколько вам лет?
– Двадцать семь.
– Откуда вы родом?
– Потсдам.
– Как зовут ваших родителей?
– Магда и Карл.
– Вашего брата?
– Я единственный ребёнок в семье.
– Где находится лайнер «Пьер Гартэн»?
– Мне это неизвестно.
– Как вы попали в капсулу?
– Я не помню.
Я тем временем рассматривала его. Бритая голова, высокий выпуклый лоб, тёмные глазницы, близко поставленные глаза, запавшие скулы, по-детски пухлые губы. Сколько ему лет? Я всегда путаюсь в определении возраста, потому что люди теперь не стареют. Они просто становятся старше. Этот был молод. Лет двадцать пять, не больше. Но, судя по всему, много пережил, измотан, измучен.
– Зачем вы покушались на жизнь командора де Мариньи?
Он поднял голову и молча взглянул на меня. Да, молод, но взгляд карих глаз был тяжёлым, упрямым до отчаяния. Я всматривалась в его лицо и вдруг почувствовала какую-то неловкость. Попыталась понять, откуда она, и, наконец, поняла: это взгляд человека, который слишком много испытал и всё для себя решил. Который твердо идёт по выбранному пути, даже если этот путь ведёт в ад. Впрочем, туда он, похоже, и вёл.
– Ещё раз, – проговорила я. – Ваше настоящее имя? Откуда вы?
– Гельмут Краус.
Я обернулась и посмотрела на Мангуста.
– Он говорит правду, – доложил он. – Или очень убедительно лжёт.
– Скорее, последнее.
Я медленно пошла вокруг него. Он снова опустил голову, поглаживая браслет потемневшими пальцами. Оказавшись за его спиной, я увидела то, что искала. На коже за левым ухом проглядывали едва заметные значки размером с булавочную головку. Идентификационный номер Пса войны. Они все имеют такие, потому что универсальный солдат – товар штучный, с каждым работают индивидуально, доводя его до совершенства, перестраивая геном, перекраивая психику. У нашего Стэна Стаховски был такой же, но его номера было не видно под волосами.
– Ладно, попробуем узнать правду другим способом, – вздохнула я. – Мангуст, снятые параметры достаточны для идентификации?
Пленный дёрнулся, но тут же замер, наткнувшись взглядом на чёрный глазок направленного на него дула лучемёта. Стаховски недвусмысленно направил ствол ему в лоб. Он враждебно взглянул на кружащие наверху объективы и отвернулся.
– Есть идентификация, – сообщил Мангуст спустя минуту. Я подошла к нему и посмотрела на экран, где появилась анкета и голографический снимок, на котором без труда можно было узнать нашего незнакомца.
– Оршанин Кирилл Владимирович, – прочла я. – 2299 года рождения. Родился в Ростове, родители – преподаватели в средней школе. Учился в космошколе. Какой именно не указано. На последнем курсе проходил практику на звездолёте «Чёрный веер». Пропал без вести в 2316 году при выполнении задания вне корабля. И было ему тогда семнадцать лет. Где ж вы затерялись на восемь лет, Кирилл Владимирович?
Я увидела, как заходили по его скулам желваки.
– Отвечай, – проговорил Стэн, подходя ближе.
Пленный взглянул на него снизу вверх и снова резко опустил голову. Теперь он уже напряжённо тёр браслет, видимо, отчаянно ища выход. Ему было важно, чтоб его не узнали. Впрочем, понятно почему.
Я нажала клавишу на пульте, и из паза появился белый лист пластика с распечаткой текста. Я снова внимательно прочла его. Мой взгляд задержался трижды. Родился в Ростове. Учился в космошколе. Проходил практику на звездолёте «Чёрный веер».
– Послушайте, Оршанин, – произнесла я, присев на краешек стола напротив кресла, в котором он сидел. – Наша задача найти пропавший лайнер и находящихся на нём людей. Поэтому нам необходима от вас информация, которая поможет найти их. Наши возможности позволяют нам получить её и без вашего согласия.
Он снова взглянул на меня, но уже с каким-то вызовом.
– Детектор лжи уже не помог. Что дальше? Сыворотка правды? Не сработает. Малыми дозами меня не прошибёт, а большие могут привести к летальному исходу. Что ещё? Ментоскопирование? – он зло усмехнулся, показав ровные белые зубы. – Я к нему устойчив. Разве что попытаетесь извлечь из моего черепа информацию вместе с корой головного мозга. Можете попробовать.
Он смотрел на меня, ожидая реакции.
– А сами вы говорить не станете?
– Чтоб сэкономить ваше время, скажу, что про лайнер мне ничего не известно. Он не связан с моим заданием. Мне было приказано убить Рауля де Мариньи, который служит на этом звездолёте. Я получил информацию только о нём и о звездолёте. Причём, минимум.
– Кто заказчик?
– Не знаю. Это не моё дело.
– А кто ваш хозяин?
Он, молча, всё с тем же вызовом смотрел на меня.
– Мне нужна правда, – напомнила я.
Он снова усмехнулся.
– А правда, командор, состоит в том, что вы не можете ничего со мной сделать, чтоб заставить говорить о том, о чём я говорить не хочу. Вы же представители самого гуманного общества в галактике.
– Точно, – кивнула я. – Есть такой недостаток.
– Недостаток? – в его глазах блеснуло что-то вроде любопытства.
– Да, это ограничивает наши возможности в достижении цели. Я не могу ввести вам лошадиную дозу препарата, который зовется сывороткой правды, потому что это может привести к остановке сердца. Я не могу применить жёсткое ментоскопирование, потому что после этого вы останетесь идиотом на всю оставшуюся жизнь. И получается, что, избегая вероятности причинить вам вред, я не могу добиться от вас сведений, которые необходимы для спасения почти полусотни человеческих жизней. В этом есть какая-то несправедливость, верно? Считаете, что ваша жизнь стоит таких жертв?
Он какое-то время спокойно смотрел мне в глаза, потом пожал плечами.
– Если считаете, что не стоит, то действуйте. Всё что мог, я сказал. На вашего старпома был заказ, он был оплачен. Заказчика я не знаю. Про хозяина – умру, но не скажу. Красивых слов о человеческих жизнях на меня не тратьте. Я убийца. То, что ваш человек остался жив, не значит, что я отказался от покушения. Мне не удалось выполнить задание. Вот и всё. Покушение на убийство – это уже в компетенции Звёздной инспекции. Это вы понимаете. Ваше дело доставить меня по назначению и передать из рук в руки.
– А дальше?
Он покачал головой и с какой-то жутковатой будничностью сказал:
– У меня нет будущего, как и прошлого. Поэтому мне всё равно.
Я обернулась и посмотрела на Стаховски. Тот кивнул:
– Я и без детектора скажу, что это – правда.
– Отведите его в изолятор и не спускайте глаз. Он нужен живым. Стаховски, останьтесь.
Белый Волк поднял пленника на ноги и защёлкнул браслеты наручников на его запястьях. Они с Мангустом вывели его из камеры.
Я присела в кресло в круге света, и надо мной всё так же заинтересованно закружили объективы и щупы. Стэн печально смотрел на закрывшуюся дверь.
– Зря беспокоитесь, командир, – проговорил он. – Пёс войны никогда не покончит собой, если ему не прикажут. У него два инстинкта: выполнить задание и выжить. И про хозяина он не скажет… Это уже в подкорке. Любое насильственное вторжение в мозговую деятельность он блокирует, а препараты им колют на стадии обучения, чтоб выработать иммунитет и способность контролировать себя. К тому же он ничего не боится. К боли привык, а смерть… он знает, что она всегда рядом.
– И что нам делать?
– То, что он сказал. Сдать инспекторам. Они разберутся. Ему ещё повезло. Попадись он на ригорском или алкорском корабле, его бы тут же расстреляли, или чего похуже. А у нас…
– Его посылали сюда, зная, что он не сможет вернуться?
– Мы же для них пушечное мясо, не больше. Таких штампуют на конвейере. Средний Пёс войны окупается за три задания. Этот, считай, ветеран. Может, из-за того, что потрёпанный, его и бросили на безнадёгу. Впрочем, для него это не конец. Парень он упёртый, на переделку психики не согласится. Значит, отправят его в Пиркфордскую мясорубку. А там у хозяев, наверняка, своя агентура. И киллеры в цене. Свои заказчики, свои жертвы. Он и там будет при деле.
Я снова посмотрела на распечатку. «Родители преподают в средней школе…»
– Стэн, а почему ты сдался на первом же задании? – спросила я, взглянув на него.
Он какое-то время раздумывал над моим вопросом.
– Я ненавидел то, что меня заставляли делать, – наконец проговорил он. – Я готов был умереть, но не хотел убивать. Не смог привыкнуть. Просто не смог.
Я поднялась, и посмотрела на него.
– Стэн, как ты думаешь, этого парня можно вернуть к нормальной жизни?
Он печально смотрел на меня своими большими красивыми глазами. В этих глазах было столько сострадания, что вообще странно было думать, что кто-то рассчитывал сделать из него тупую машину для убийства.
– Не думаю, Дарья Ивановна. Меня готовили в обычном лагере наёмников, а этого – по индивидуальной программе. Таких ломают больше. Он правду сказал. Ему уже всё равно.
– Ну, правды он и сам может не знать. Стэн, утром я соберу у себя в отсеке небольшое совещание и хочу, чтоб ты был там. Ты больше других знаешь о Псах войны.
О Псах войны мы все знали не так много. Всем было известно, что в области Объединения действуют подпольные дельцы, которые скупают и похищают детей и подростков различных рас, и в специальных учебных лагерях готовят из них наёмных солдат, которых затем продают или используют для выполнения отдельных заданий. Попавших туда подвергают психической и генетической корректировке, чтоб сделать из них идеальных воинов, обучают самым эффективным способам ведения боя и диверсионной деятельности. И потому Псы войны – это самые страшные, самые безжалостные и самые опасные с военной точки зрения противники. К тому же они практически никогда не оказываются на нашей стороне.
Стэн – редчайшее исключение. Впрочем, он тоже не подарок. Перед первым полётом я была вынуждена отчислить его из экипажа, и лишь последующие события, едва не приведшие его к финалу, ещё более страшному, чем смерть, заставили меня взять его обратно в экипаж. Он был мне благодарен и потому искренне предан, но я всё равно не до конца понимала его.
На совещание я пригласила Хока, Белого Волка, Джулиана и Дакосту. Стэн тоже пришёл и присел в уголке дивана. Он не часто бывал в командирском отсеке и чувствовал себя слегка неловко. Я включила большой экран, опустившийся с потолка на книжные полки. На нём проецировалось изображение с камеры наблюдения. Пленник сидел на койке, подтянув колени к груди и обняв их руками.
– Ну, что скажете? – спросила я, глядя на неподвижную фигуру на экране.
– Теперь многое становится ясным, – проговорил Хок. – Похоже, «Пьер Гартэн» пострадал случайно из-за своей поломки. Остановившись в районе, где никого не было, он был атакован кем-то, кому нужна была капсула и человек, хотя бы отдаленно напоминающий этого. И целью этой операции, кажется, был я.
– Да, похоже, – согласилась я. – Им нужно было подсадить своего человека к нам, а на поисково-спасательный звездолёт без пропуска легче всего попасть в роли терпящего бедствие. Но наша задача остается прежней – найти лайнер и находящихся на нём людей.
– Он может и не знать ничего о лайнере, – подал голос Стэн. – Если захват и подготовка операции проводилась не им, то ему просто ничего об этом не сказали. Да его это и не интересовало.
– Но о лайнере должны знать заказчик и хозяин, – обернулся к нему Дакоста.
– Заказчика он тоже может не знать, – сообщил Стэн. – Поймите, Пёс войны – это, скорее, оружие, чем солдат. Им пользуются, ставят узкую задачу, и он её выполняет.
– Всегда?
– Нет, есть те, кто поднялись выше, они сами разрабатывают стратегию и тактику войны, прорабатывают операции и руководят остальными. Но таких не кидают под танки.
– Но хозяина-то он знает? – уточнил Джулиан.
– Знает, но не скажет. Я сам рассказал о своих хозяевах через два года после возвращения. До этого просто не мог.
– И что нам делать? – спросил Белый Волк. – Выходит, ничего мы от него не добьёмся?
– Думаю, что нет.
Старший стрелок посмотрел на меня и пожал плечами.
– Тогда нужно вернуться на базу, сдать его Звёздной инспекции и доложить о том, что нам удалось узнать. Пусть они дальше сами разбираются. Это дело больше похоже на уголовщину.
– Я согласен, – кивнул Хок, подходя ко мне. – Он совершил преступление. Может, и не одно. Его ждёт экспертиза и суд. Кроме покушения, правда, неудавшегося, он должен ответить за соучастие в захвате гражданского судна и похищении людей. Следствие всё выяснит. Согласись, у инспекции больше возможностей, чем у нас.
– Его отправят в Пиркфордскую мясорубку, и там он будет убивать по заказу, пока кто-то более шустрый не убьет его, – проговорила я, глядя на экран.
– Почему это должно нас волновать? – уточнил Хок.
– Потому что на его месте мог оказаться кто угодно. Все мы в семнадцать лет закончили космошколу и проходили практику. Ты, я, Волк, мои старшие сыновья… Но случилось это именно с ним.
– Ты о чём? – он недоумённо взглянул на меня.
– Почитай, – я подала ему распечатку.
Хок быстро пробежал её глазами.
– Это он?
– Именно, – кивнула я. – Мы можем отдать его инспекторам. И, может быть, они сумеют его разговорить. А, может, и нет. Никто, кроме него не знает, каким объёмом информации он обладает. Нужно чтоб он сам захотел рассказать.
– Это не реально, – покачал головой Дакоста. – Методы психического воздействия, применяемые при подготовке Псов войны…
– Они более действенны, чем методы, применяемые в спецшколах Звёздной инспекции? – перебила я.
– Тут нет ни слова о спецшколе Звёздной инспекции, – возразил Хок.
– Тут не написано, какая это была школа, – проговорила я. – А, значит, эта школа не значится в официальных списках учебных заведений космофлота.
– Это предположение?
– Есть ещё одно доказательство. Где он проходил практику?
– Звездолёт «Чёрный веер». Лайнер или прогулочная яхта.
– А точнее корвет-перехватчик Звёздной инспекции. Таких всего два на весь флот: «Чёрный веер» и «Чёрный кот». Ты служил в Звёздной инспекции и даже не знаешь об этом. На эти корабли не берут стажёров из обычных школ, потому что корветы-перехватчики не выполняют обычные рейсы. Они участвуют в операциях по захвату хорошо вооруженных вражеских кораблей, о существовании которых на Земле вообще не любят говорить.
Заинтересованный Джулиан подошёл и, взяв распечатку, быстро пробежал её глазами.
– Родители преподают в школе, – проговорил он. – Мальчик из интеллигентной семьи. Закончил спецшколу Звёздной инспекции. Кто-то мне говорил, что патриотическое воспитание и обучение методам психической самозащиты там на уровне.
– Можешь не сомневаться, – кивнул Дакоста и тоже потянулся за листком.
Джулиан, прищурившись, посмотрел на экран, а потом – на меня.
– Что предлагаешь?
– Ему нужна психологическая помощь, – заявил Дакоста, передавая распечатку Белому Волку.
– Не согласится, – мотнул головой Стэн.
– А пусть эту помощь ему окажет экипаж, – проговорила я. – Он ждёт, что будет сидеть взаперти, встречаться только с экспертами и следователями, а потом выйдет из камеры на одной из тюремных планет системы Пиркфорда. Мы его удивим. Пусть ходит по звездолёту, слушает, смотрит, общается. Может, что-то где-то у него шевельнётся. Может, он вспомнит о своём прошлом и задумается о будущем. Он же совсем молодой. Большая часть его жизни прошла на Земле, а это что-то значит. Это о плохом вспоминать не хочется, а у него наверняка было счастливое детство, заботливые родители, друзья, может, девушка, планов громадьё… Пусть вспомнит. А не получится, сдать его инспекторам нам никто не помешает.
– Это опасно, – забеспокоился Стэн. – Он может быть очень хитёр и изворотлив. К тому же не забывайте, что он здесь, чтоб убить старпома, и задание никто не отменял.
– Хорошо, что сказал, – кивнула я. – Рауль, постарайся не встречаться с ним.
– Как ты себе это представляешь?
– Значит так. Белый Волк, наденьте на него браслет с ограничением доступа в помещения категории А, В и С. А так пусть гуляет по баркентине. Поставьте сигнальные маяки в браслет Оршанина и старпома, которые подавали бы Хоку сигнал о том, что Оршанин находится где-то поблизости. А ты, – я посмотрела на Хока, – посмотришь по данным биолокации и вовремя свернешь за угол.
– Я по собственному кораблю теперь буду ходить с оглядкой? – уточнил он.
– Будешь, – убеждённо сказала я и обернулась к Дакосте: – Ваша задача, рыцарь, следить за нашим пленником и внимательно анализировать все его действия и разговоры. Чем интересуется, куда заходит, о чём говорит. От вас я жду постоянных докладов о том, как продвигается наш план. Ясно?
– Предельно. Мне всё равно пока заняться нечем.
– Белый Волк, Елизар не может следить за парнем круглые сутки, а вы можете. Постоянно отслеживайте его перемещения, и если сунется, куда не просят, не постесняйтесь сообщить ему об этом.
– Понял, – кивнул старший стрелок.
– И всё равно мне кажется, что это может быть опасно, – заметил Хок.
– Под мою ответственность, – успокоила я его.
– Под твою? – переспросил он, словно, подозревал, что ослышался. – Тем не менее, я оставляю за собой право вмешаться в ситуацию, если она мне не понравится. Всё-таки этот парень пришёл за мной.
– Хорошо, – согласилась я. – Все свободны.
