Текст книги "Крестовый поход (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

Несмотря на то, что времени было достаточно, а особой необходимости в активных действиях не наблюдалось, поспать мне удалось лишь несколько часов. Вернувшись на мостик, я нашла там Хока, который сообщил о том, что его предложение было проверено и согласовано с Землёй. Инспекция уже начала переброску своих крейсеров в район встречи.

– Мы сможем быть там уже через пять суток, – произнёс Хок. – «Сангрилу» на его второй крейсерской идти семь дней. Рандеву назначим через восемь, чтоб они не очень нервничали. Пусть идут не торопясь, полагая, что прибудут туда заранее. Сутки форы ничего им не дадут. Они не успеют скинуть ни лайнер, ни людей.

– Если уже не скинули, – пробормотала я.

– Нет, – усмехнулся Хок. – Инспектора клятвенно заверяют, что в секторе, где они могут находиться, нет подходящих покупателей.

– Хорошо, если так, – я села за центральный пульт и посмотрела на приборы. До выхода к цитадели оставалось менее часа.

Переключив управление на себя, я выдвинула штурвал. Хок понимающе улыбнулся.

Через час мы уже стояли возле причальной мачты цитадели «Кронштадт».

– Стыковка произведена в автоматическом режиме, – сообщил диспетчер, обменявшись с Вербицким приветствиями. – Добро пожаловать в цитадель. К вам инспектор.

– Принимаем, – отозвался Хок, поднимаясь с места. – Просим дать универсальный канал связи с гравипередатчика и провести экстренную независимую диагностику бортовых систем.

– Сделаем, – раздалось из динамика.

– Мы отчаливаем через два часа, – заметила я.

– Всё для вас, ребята, – через пару минут отозвался диспетчер. – Техники готовятся к диагностике. Механикам подключиться через третий терминал и приготовиться к углублённому сканированию.

– Капитан Эрлинг, выполняйте, – распорядилась я.

– Центр связи готов дать универсальный канал, но для настройки понадобится время. Мы редко включаем гравипередатчик, – добавил диспетчер.

– Антон, пойдёшь со мной, поможешь, – произнёс Хок. – Ченг, проводи нас до лифта. Встретишь инспектора, возьмёшь его багаж и проводишь на мостик, чтоб он не заблудился.

Особой необходимости в независимой диагностике не было. Она лишь обеспечивала синхронность работы с эталонными системами навигации и связи в условиях космоса. Учитывая, что звездолёт лишь несколько недель назад прошёл полную диагностику на Земле, вероятность десинхронизации была очень мала. И всё же, учитывая, что скоро нам придётся работать в контакте с кораблями Звёздной инспекции, мы решили ещё раз «сверить часы».

Я задумчиво наблюдала за прохождением тестовых программ, отражавшихся на экранах колонками знакомых цифр и символов. Всё было в порядке.

– Инспектор, – негромко подсказал Дэн Кроу.

Я обернулась. В отсек вошёл стройный мужчина в форме инспекции и, подойдя ближе, произнёс негромким глуховатым голосом:

– Добрый день, командор высшего класса, господа офицеры. Инспектор Куренной прибыл в распоряжение командира баркентины «Пилигрим».

Я смотрела на него с некоторым недоумением. Что-то в его облике смутило меня, казалось неестественным. Это был молодой мужчина чуть выше среднего роста, среднего телосложения, темноволосый. И очень красивый. Дело было даже не в мягких славянских чертах, не в зеленых глазах с длинными пушистыми ресницами под густыми чёрными бровями, не в алых, по-мальчишески пухлых губах. У него была удивительно светлая гладкая кожа, блестящие густые волосы с ровным пробором, тонкие, чуть подкрученные гусарские усы.

– Здравствуйте, инспектор, – улыбнулась я, встав с кресла, и протянула ему руку, просто, чтоб взглянуть на него поближе. Попутно бросила взгляд на руку, которую он протянул в ответ. Рука была сильная, но с такой же нежной кожей и тонкими розовыми ногтями.

Он улыбнулся в ответ, показав белоснежные ровные зубы.

– Рада видеть вас на нашем звездолёте, – продолжила я, рассматривая его, уже не без удовольствия. – Мне, правда, не вполне известны ваши полномочия.

– Они весьма ограничены, – низкий глухой голос звучал странным диссонансом юношеской внешности. – Это всего лишь информационное обеспечение вашей операции и координация с действиями нашего ведомства. Никаких властных полномочий мне не предоставлено. Я здесь, чтоб помочь вам в работе, и не более того.

– Отлично, – кивнула я, задумавшись над тем, сколько ему может быть лет. – Тогда располагайтесь. Второй помощник.

– Ваша каюта номер тридцать в жилом секторе, – подошёл к нам Ченг. – Я провожу.

– Я найду сам, – обернулся к нему инспектор. – Если командир не возражает, подыщите мне рабочее место. Лучше всего отдельный отсек с терминалом связи и стандартным аналитическим компьютером, подключённым к информационной сети звездолёта. И браслет связи.

Ченг бросил на меня вопросительный взгляд. Инспектор выжидающе обернулся ко мне. Я кивнула.

– Благодарю, командор, – инспектор звонко щёлкнул каблуками и склонил голову. – Разрешите идти?

– Конечно.

Он развернулся, и я заметила, как в ряду наградных планок на его груди блеснул голубой звездой сапфировый кубик.

Он как раз выходил, когда ему на встречу попался входивший на мостик Оршанин. На миг они замерли друг против друга. Оршанин какое-то время вглядывался в его лицо и, наконец, чуть улыбнувшись, произнёс:

– Здравствуй, Акела.

– Здравствуй, Черкес, – произнёс Куренной и, сделав шаг в сторону, вышел из отсека.

– Черкес? – переспросила я.

Оршанин стоял на пороге, глядя ему вслед. И только теперь я заметила, как тихо на мостике. Обернувшись, я увидела, что все смотрят туда же, куда и Оршанин.

– Ну и инспектор, – пробормотал Булатов. – Прямо красна девица…

– Ты тоже заметил? – обернулся к нему Мангуст.

– А это трудно не заметить. Холёный, как любимая жена султана Брунея.

– И при этом уже инспектор, – пробормотал Дэн Кроу. – И Алмазная звезда на груди. Какие ж такие подвиги такими нежными руками совершают?

– Только не надо завидовать, – с усмешкой обернулся к нему Оршанин. – Есть люди, которые и не такое умеют. И один из них, без сомнения, Акела.

– Что это значит? – уточнила я, заметив азартный огонёк в его глазах.

– Это значит, что вас обманули, командор. Акела, по определению, не может быть всего лишь координатором. Это суперагент. Только не совсем ясно, почему они не хотят это признать, и как он оказался на этой затерянной в космосе станции в столь скромной должности.

– Ты его знаешь? – спросил Мангуст.

– Конечно, мы учились в одной разведшколе. Только он окончил её с отличием двумя годами раньше.

Оршанин подошёл к нам, и я указала ему на свободное кресло. Он сел и развернулся ко мне.

– Может, я и не должен об этом говорить, но мне этого никто не запрещал. Возможно, они и не хотели, чтоб кто-то здесь знал о его способностях и квалификации, но они обязаны были предусмотреть то, что я его хорошо знаю. Думаю, что я ничего не нарушу, слегка раскрыв карты, тем более что я ничего не знаю о нём после того, как он покинул стены школы.

– Завязывай с предисловием, – проговорил Булатов. – Что ты о нём знаешь?

– Дело в том, что нас с детства приучали жить под чужим именем, чтоб это вошло в привычку. Сперва клички мы придумывали сами. Потом уже тайным голосованием клички выбирали товарищи по школе. Поскольку старшие присматривали за младшими, все друг друга знали. Игорь Куренной всегда ходил в лидерах. Он сразу же придумал себе кличку Есаул. Он из терских казаков и очень этим гордился. Но когда он закончил подготовительное отделение и перешёл на первый курс академического уровня, ему дали кличку Акела. Так она за ним и закрепилась. Он год за годом выдвигался командиром курса и курировал нашу группу. Я с ним без конца цапался. Мы друг друга терпеть не могли. Мне казалось, что он выслуживается перед преподами, а он пытался приучить меня к дисциплине. Правда, безуспешно. Я всегда подозревал, что кличку Черкес для меня придумал он.

– Он всегда был такой ухоженный? – уточнил Мангуст.

Оршанин нахмурился и снова бросил взгляд туда, где скрылся инспектор. Когда он снова посмотрел на Мангуста, его взгляд был суровым.

– Не бери в расчёт мои детские обиды. Акела никогда не был неженкой. Он так же как другие ползал в грязи и проходил сквозь огонь на полигоне, он на морозе и в пекле минировал и разминировал тренировочные конструкции, и, не моргнув глазом, бросался под днище супертяжёлого вездехода. На его руках было не меньше ожогов и шрамов, чем на моих. К тому же он всегда был смуглым от загара, очень любил солнце и ветер. А его любимым занятием была джигитовка. Он уже в пятнадцать лет удивлял мастеров сабельного фехтования тем, что бился двумя саблями одновременно. А нам говорил, что таким образом синхронизирует работу обоих полушарий мозга. Кстати, говорят, что это не лишено смысла. И я очень удивился, увидев его таким. Даже подумал, что обознался.

– Сколько ему лет? – спросила я.

– Он на два года старше меня, – ответил Оршанин. – Двадцать семь или двадцать восемь.

– И уже инспектор. Обычно это звание дают не раньше тридцати пяти, а то и сорока лет.

– Я не удивлён, – покачал головой Оршанин. – Как и тому, что он уже заработал Алмазную звезду. Я удивлён, что он здесь.

– Что он за человек? – спросила я.

– Акела, – пожал плечами он. – Этим всё сказано. Умный, спокойный, уверенный в себе. Всегда держит себя в руках, обладает аналитическим складом ума. Решителен, но осторожен. Хорошо разбирается в людях, умеет завоёвывать доверие, даже очаровывать. И не брезгует этим пользоваться в своих целях. Не сентиментален, но к людям относится хорошо. Бывает жёстким, но жестокости я за ним не замечал. Надёжен, своих не сдаёт ни при каких условиях. Ради дела пойдёт до конца. Умеет руководить и в группе взять инициативу на себя, но по натуре – одиночка. У него никогда не было друзей, но много приятелей.

– Образцовый разведчик, – я посмотрела на Мангуста.

– И за что ж нам такая честь? – тревожно проговорил он.

Инспектор Куренной не стал задерживаться на жилом уровне. Миновав его, он сразу поднялся на четвёртый и направился в медотсек. Постучав в дверь, он открыл её и вошёл в просторный, освещённый солнечным светом кабинет.

– Добрый день доктор, – произнёс он, улыбнувшись молодому врачу в форме госпитальера. – Разрешите представиться. Инспектор Куренной. Какое-то время буду находиться на вашем звездолёте.

– Добрый день, – врач внимательно смотрел на него, во взгляде читался профессиональный интерес.

– Именно поэтому я здесь, – кивнул инспектор и достал из нагрудного кармана небольшой информационный кристалл. – Только, пожалуйста, пусть это останется между нами.

Врач взял кристалл и вставил его в планшет. Какое-то время он читал то, что появлялось на экране, а Куренной задумчиво наблюдал за тем, как меняется выражение его лица. Когда взгляд чёрных глаз вдруг замер посреди страницы, он вздохнул и тоскливо посмотрел на световой экран над письменным столом.

– Я такого еще не видел, – тихо признался врач, слегка побледнев.

– А такое мало кто видел, – произнёс Куренной. – Но что есть, то есть.

– Вы были в сознании, когда?..

– Нет, конечно! Вряд ли кто мог бы такое выдержать и остаться в своём уме. Но восстановительный период мне пришлось провести в сознании.

– Есть проблемы?

– Иначе бы я к вам не пришёл. Вы сможете помочь? Рекомендации там есть.

– Конечно, я вам помогу, – произнёс врач, и в этот момент Куренной ощутил панический страх, что у этого парня просто не хватит опыта. Он внимательно смотрел в глаза своего собеседника.

– Я всё понимаю, – тихо и убедительно произнёс тот, подходя ближе. – Ситуация не из простых, но самое страшное позади. Период восстановления ещё не закончен, но основные проблемы связаны с тем, как вы воспринимаете то, что с вами происходит. Вас беспокоит, достаточно ли у меня квалификации, чтоб помочь вам справиться с этим. Достаточно. Поверьте мне, я умею не только лечить, я умею облегчать страдания. Потому что я сам знаю, что это такое.

Куренной устало усмехнулся:

– Вам хочется доверять, доктор.

– Меня зовут Джулиан. И нам лучше сразу перейти на «ты».

– Игорь, – кивнул тот и прошептал: – И я ещё раз прошу: никому…

– Обещаю, – кивнул тот. – А пока пойдём в процедурный кабинет, мне нужно посмотреть, что мы всё-таки имеем.

Хок и Вербицкий вернулись на звездолёт примерно через час.

– Сообщение мы направили, – доложил старпом, явившись на мостик. – Остаётся решить, будем ли мы ждать ответа или двинем в район встречи?

– Пойдем туда, – решила я, – попросим радистов станции дублировать сообщение каждые три часа. По прибытии в точку рандеву запросим информацию, был ли ответ.

– Хорошо, – кивнул Хок и присел в соседнее кресло, задумчиво глядя на боковой экран.

– Что загрустил? – спросила я.

– Да так, – покачал головой он. – Мелькнула мысль. Забвение дается людям из милости. А разбудишь призраков прошлого, и они тут же устремятся за тобой, как стая голодных псов. Но это так, философия, – он усмехнулся. – Диагностика проведена?

Я обернулась к пульту.

– Почти закончена. Всё в порядке.

– Инспектор прибыл. Нужно готовиться к вылету.

Он поднялся и вышел из отсека. Вскоре мы попрощались с новыми друзьями в цитадели, выслушали их сетования, что не удалось организовать по этому случаю грандиозный банкет, и, отстыковавшись, направились к выходу из системы.

Ещё через пару часов баркентина благополучно вышла в подпространство, начав пятидневный путь к точке, где была назначена встреча с «Сангрилом».

Убедившись, что на мостике всё в порядке, я сдала пульт Дэну Кроу и пошла в ресторан. Приближалось время обеда. Джулиан уже сидел за столом и с мрачным видом рассматривал перстень с опаловым грифоном на безымянном пальце правой руки.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я, с беспечной улыбкой присаживаясь рядом. Он поднял взгляд и задумчиво посмотрел на меня.

– Проблемы.

– Надеюсь, решаемые?

– Я тоже надеюсь, только пока не знаю, как их решить.

– Кто-то заболел? – насторожилась я, сообразив, что проблемы судового врача обычно связаны со здоровьем членов экипажа.

Он покачал головой и снова взглянул на опал.

– Нет. Но у меня будет к тебе небольшая просьба.

– Всё, что угодно, – с готовностью кивнула я.

Он как-то не очень решительно посмотрел на меня, а потом обернулся и быстро произнёс:

– Позже… Проходите к нам, инспектор. Ты не будешь возражать?

У входа стоял инспектор Куренной. Услышав Джулиана, он чуть улыбнулся и подошёл к нам. Я вспомнила слова Оршанина о том, что он умеет очаровывать. Да, наверно, ему это не сложно.

– Прошу вас, инспектор, – обворожительно улыбнулась я. Он увидел за столом еще один стул, но пододвинул свободный от соседнего стола и сел.

– Мы уже познакомились, – с улыбкой прокомментировал Джулиан.

– Совершенно случайно, – кивнул инспектор. – Моё внимание привлёк опал двенадцатого века на руке у доктора. Раньше я видел такие только в музее.

– Ты знаешь, Игорь неплохо разбирается в холодном оружии, – заметил Джулиан. – Вам будет, о чём поболтать на досуге.

– В основном меня интересуют сабли и ятаганы, – пояснил тот.

Светскую беседу прервало появление Хока. Подойдя к столу, он взглянул на инспектора и, пока я представляла их друг другу, пристально рассматривал его. От моего внимания не ускользнул и тот взгляд, который старпом бросил на его руку, отвечая на рукопожатие.

– Рад знакомству, – кивнул он, садясь на своё место. – Понимаю, что дела – не лучшая тема для обсуждения за обедом, но мне хотелось бы обсудить именно её. Вы получили информацию о нашем задании?

– Да, всё что есть, – ответил инспектор и замолчал, увидев выкатившегося из кухни Микки с подносом. С детским любопытством он следил за действиями плюшевого официанта, расставлявшего блюда на нашем столе, и лишь только насладившись этим зрелищем, снова вернулся к теме. – И о вашем задании, и о баркентине, и об экипаже. Всё, что сочли необходимым мне дать.

– То есть всё, – кивнул Хок.

– Возможно. Я даже успел всё это изучить. Могу я узнать ваш план, чтоб определить, что необходимо для его подготовки?

Он взглянул на меня. Его тёмно-зеленые глаза мерцали под стать омуту из старинной сказки. Мой план вдруг показался мне наивным и слишком сырым, чтоб передавать его профессионалу. Тем не менее, делать было нечего, и я рассказала ему то, что надумала.

– Я понял, – кивнул он, выслушав меня. – Значит, нам нужно узнать максимум о «Сангриле» и особенно о его трюме. Думаю, что ваше предположение о расположении ангара, соответствует действительности. Ворота, которые вы заметили, единственные, которые позволяют ввести внутрь лайнер такого размера. Нам необходимо выяснить планировку и техническое оснащение трюма. А, значит, нужно связаться с нашими аналитиками. Правда, для этого нам придётся прервать скачок.

– Да, это я не учла, – озабоченно пробормотала я. – Ладно, давайте так. Мы выйдем из режима и отправим ваше сообщение. Вы уточните время следующего сеанса, и мы рассчитаем следующий скачок.

– Хорошо, – согласился он. – Но по мере получения новой информации, возможно, возникнет необходимость экстренного сеанса связи.

– Новой информации? Здесь? Мы передали всё, что у нас есть.

– Вы ещё сами не знаете, что у вас есть. Но я найду, – он улыбнулся. – Теперь другой аспект. У вас есть подходящая полусферическая абордажная капсула. Я посмотрел её технические данные и полагаю, что она подходит для проведения операции, поскольку обеспечит очень мягкий контакт с обшивкой чужого звездолёта, а её оборудование позволит просканировать проходящие в прилегающем участке коммуникации, а также сразу же получить сведения о планировке прилегающих помещений. Но её экран-поле меня несколько смущает. Оно даст группе определённую защиту от поисковых систем противника, но мы не знаем, насколько они мощные. Если исходить из среднего уровня оснащённости пиратских звездолётов такого класса, шансы группы не так уж велики. При этом на борту баркентины имеются Грумы. Если б ваши механики взялись переставить систему экран-поля с Грума на капсулу, это повысило бы наши возможности.

– С Грума на капсулу? – переспросил Хок. – Там совершенно разные системы энергопитания и киберпилоты. Это авантюра.

– Я только предлагаю, – пожал плечами Куренной.

– Разумно, – кивнула я и обернулась, чтоб посмотреть на стол, за которым устроились братья Норги. – У нас пять дней. Пусть ребята поломают головы. Может, и получится. В любом случае мы должны не только выполнить задание, но и уберечь своих людей от излишних опасностей. Тем более что на этот раз обе задачи слишком сильно взаимосвязаны. Что ещё, инспектор?

– Кто пойдёт?

Я посмотрела туда, где сидели стрелки, и остро ощутила две незаполненные вакансии.

– Белый Волк будет нужен на баркентине на случай, если придётся стрелять, – нехотя признала я. – Стаховски займёт место за пультом защитных систем. Остаются Мангуст, Донцов, Хэйфэн. Мангуст пойдёт старшим.

– Капитан-лейтенант Бахар, – пояснил Хок. – Он очень опытный стрелок и десантник.

– Я в курсе, – кивнул инспектор, задумчиво глядя на Мангуста. – Кажется, он дослужился до командора третьего класса и был разжалован за чрезмерную инициативность.

– Я не знаю деталей, – заметила я.

– Я знаю, – не отводя взгляда от Мангуста, сообщил Куренной. – Впрочем, поскольку нам неизвестна полная информация о противнике, его инициативность будет в данном случае вполне уместна. Как насчёт участия в операции Оршанина? Он отлично подготовлен, быстро соображает и лучше других знает обстановку на «Сангриле». Кроме того, в такой операции четвёртый боец не помешает.

– Я не против, – кивнула я и поинтересовалась: – А вы не хотите поучаствовать?

Он взглянул на меня и улыбнулся.

– Я б не против, но капсула рассчитана на четверых. К тому же я не обладаю такими полномочиями. Каждый должен заниматься своим делом. Вы ж не идёте?

– Я получу от экипажа чёрную метку, если ещё раз сунусь поперек стрелков в пекло? – рассмеялась я. – Значит, вы считаете, что может получиться?

Он взглянул мне в глаза и твёрдо произнёс:

– Должно получиться.

– Вы меня успокоили, – заметила я. – Детали обсудим позже со стрелками и механиками. В четыре часа по времени звездолёта вас устроит?

– Вполне… А к шести желательно выйти из режима скачка, чтоб я связался с нашей конторой.

– Выйдем, – вздохнула я, понимая, что экстренный выход потребует авральной работы половины экипажа.

– Мне жаль, что я создаю для вас проблемы, вместо того, что помогать решать их, – его улыбка была полна сожаления и сочувствия. – Готов загладить свою вину любым избранным вами способом.

Я удивленно взглянула на него, а потом на Джулиана. Тот неожиданно рассмеялся.

– Он проболтался, что любит стихи. Заставь его почитать что-нибудь из Лермонтова.

– Например, «Демона», – с готовностью кивнул инспектор.

– Только влюбленного демона мне и не хватало, – усмехнулась я, припомнив обстоятельства знакомства со своим супругом.

Разговор снова вернулся в русло светской беседы, и я не могла не отметить убойную мощь обаяния нашего гостя. Всё это время Хок хранил молчание, прислушиваясь к нам и поглядывая то на Джулиана, то на Куренного.

По окончании обеда инспектор подошёл к столику, за которым в компании Булатова и Вербицкого сидел Оршанин и, положив руку ему на плечо, проговорил:

– Зайди ко мне.

– Обязательно, – кивнул тот, не обернувшись.

– Это приказ, – не громко, но очень чётко произнёс Куренной, – старшего по званию.

Оршанин замер и, медленно обернувшись, взглянул на него. В ресторане почему-то стало тихо. Все с интересом наблюдали за этой сценой.

– Я ведь не служу в Звёздной инспекции, – проговорил Оршанин, улыбнувшись.

– А ты что здесь, как частное лицо? – уточнил Куренной. – Тогда забудь об участии в операции. Будешь смотреть со стороны. Можешь давать советы.

Оршанин медленно поднялся.

– Я приду, Акела, – вздохнул он.

– Сейчас, Черкес, – совсем тихо произнёс Куренной, глядя ему в глаза. Как ни странно, в этом полушепоте лязгнул металл. – Без вариантов.

И развернувшись, вышел из ресторана.

– Вот я и дома, – проворчал Оршанин и, одёрнув куртку, направился следом.

– Что-то не нравится мне этот инспектор, – в полной тишине заметил Мангуст.

– Лишь бы он жене своей нравился, – усмехнулся Донцов.

Я повернулась к Джулиану и увидела, как мрачно он смотрит на закрывшуюся за инспекторами дверь.

– У тебя была какая-то просьба, – припомнила я.

Он посмотрел на меня и виновато улыбнулся.

– Ты не могла бы некоторое время ночевать в своей каюте и не приходить ко мне без предупреждения?

Я на какой-то момент лишилась дара речи. Джулиан смотрел на меня умоляюще, причём я поняла, что он просит не только исполнить его просьбу, но и не требовать по этому поводу объяснений.

– Хорошо, – пожала плечами я и бросила смущённый взгляд на Хока. Тот задумчиво и очень спокойно посмотрел на своего друга, а потом поднялся.

– Спасибо за компанию. Пойду готовиться к экстренному выходу.

Куренной и Оршанин спустились на второй уровень, где инспектору был предоставлен оборудованный необходимой аппаратурой отсек.

– Садись, – инспектор указал Оршанину на стоящее посреди помещения кресло, а сам присел за стол, подключая терминал. Кирилл какое-то время внимательно наблюдал за ним. Закончив настройку аппаратуры, Куренной снова взглянул на него.

– А ты времени даром не терял, – заметил Оршанин, указав взглядом на наградные планки на груди инспектора. Тот небрежно усмехнулся:

– Не удалось откосить. Просто попал туда, где есть чем заняться. Кинули в бой, пара кавалерийских атак и – орден на грудь! Сам знаешь, на нашей планете любят героев. И выпускают их массовым тиражом, раздавая награды налево и направо.

– Ну, конечно, – проговорил Оршанин. – С таким иконостасом можно иронизировать по этому поводу.

– Надевай, – Куренной кинул ему эластичный обруч с радужными заклёпками контактных клемм.

– Зачем это, Акела? – нахмурился Кирилл. – Я ж всё сказал.

– Давай, давай, – поторопил его инспектор. – Мне недостаточно той информации, которую ты дал. Для подготовки операции я должен ориентироваться на звездолёте не хуже тебя. А, может, даже лучше. Не спорь, Черкес. Ты ж понимаешь, что это работа.

– Понимаю, – вздохнул тот, надевая обруч на голову.

Полёт звездолёта в режиме суперпространственного скачка проходит в автоматическом режиме. Поэтому выход из него возможен только путём вмешательства в запрограммированную работу систем корабля. Такое вторжение всегда влечёт опасность сбоев и требует полного контроля над ситуацией. Кроме того, вывод звездолёта из программы должен производиться вручную, при этом точка выхода неизвестна, а значит, он может въехать в корону звезды, чёрную дыру или рой метеоритов. Конечно, вероятность этого невелика и стремится к нулю, но предусмотреть необходимо всё, в том числе и то, что после выхода может возникнуть необходимость экстренного манёвра.

Поэтому за пульт я села сама. За дублирующим пультом сидел Хок, готовый в любой момент прийти мне на помощь. На одном из верхних экранов я видела спокойное лицо Лина Эрлинга, лучшего из моих механиков.

Закончившееся десять минут назад совещание оказалось полезным. Прежде всего, механики заверили, что они знают, как переставить экран-поле Грума на капсулу и сделают это за три дня.

Белый Волк если и был огорчён моим решением оставить его на баркентине, то виду не подал. Согласившись с составом группы, он тут же начал обсуждение её вооружения и технического оснащения. Инспектор высказал свои предложения, которые показались мне разумными. Но против них неожиданно начал возражать Мангуст. Куренной не настаивал, заметив, что его дело лишь предложить оптимальное решение проблемы. Это решение поддержали остальные стрелки, Хок и Оршанин. Мангуст остался в меньшинстве, и Белый Волк поставил точку в этом споре, согласившись с мнением инспектора.

Дальше началось обсуждение самой сложной темы, а именно деталей выполнения задания. Здесь пока всё было построено на предположениях. Я заметила, что Куренной прекрасно ориентируется в этих вопросах. Он сразу же высказал несколько логичных предположений о вероятной планировке ангара, а также о его оборудовании. По крайней мере, было ясно, что он сможет поставить перед специалистами на Земле нужные вопросы. Но неизбежная на данном этапе неопределённость вдруг вызвала приступ раздражения у Мангуста.

И теперь, сидя за пультом, я невольно возвращалась к странной реакции стрелка на всё, что высказывал инспектор. Похоже, он с самого начала невзлюбил его. Интересно, за что? Лично мне Куренной нравился.

– Мы готовы, командор, – сообщил мне Лин Эрлинг.

Я бросила взгляд на Хока и кивнула.

– Начинаем.

Через полчаса напряженной, но чёткой работы я с облегчением вздохнула и откинулась на спинку кресла. За лобовыми окнами слабо мерцали бледные звёзды окраины Галактики.

– Молодцы, – кивнула я. – Координаты, Юрий Петрович.

Булатов тут же выдал на мой экран два столбца символов и цифр. Никаких крупных космических объектов и аномалий поблизости не было.

– Антон, связь с Землёй для инспектора, – отдала я следующий приказ. – У нас час для отдыха. После того, как инспектор сообщит время следующего сеанса, астронавигатору подготовить новый маршрут, но так, чтоб нам не выбиться из графика и вовремя быть в пункте назначения.

Эксперты Звёздной инспекции просили дать им на поиск и обработку информации три дня. Определившись со временем полёта, Булатов выдал новый маршрут, и мы продолжили путь. Уже вечером Хок, как бы, между прочим, заметил, что в авральном выходе из скачка кое-кто винит инспектора. Я догадывалась, от кого исходит это мнение. Догадка эта была не слишком приятной, но я не думала, что это будет иметь какое-то продолжение.

Два дня полёта прошли спокойно. По-крайней мере в моём присутствии ничего настораживающего не происходило. Я, конечно, заметила, что между экипажем и инспектором возникла некоторое отчуждение, но и сам он держался особняком, общаясь в основном с Кириллом Оршаниным, которого часами держал в своём отсеке, и с Джулианом. Мне даже в какой-то момент показалось, что между ними завязалась дружба, но их отношения при всей видимой лёгкости, таили в себе скрытое напряжение, тяготившее, как мне казалось, обоих.

Я присматривалась к инспектору, пытаясь понять, в чём дело, чем он так настроил против себя мой экипаж, что происходит между ним и моим мужем. Но ничего, кроме всё того же ощущения неестественности, странного несоответствия между внешностью и внутренним содержанием, я не почувствовала. Впрочем, это было не более чем ощущение. Он, как прежде, был со мной любезен и очарователен, этакий герой-гусар. К тому же я не могла не оценить его работу над моим планом операции по освобождению лайнера. Ни на секунду не усомнившись в его разумности и эффективности, он тщательно и планомерно отрабатывал этот план до мельчайших деталей, действительно, вытаскивая откуда-то всё новые и новые подробности планировки и оснащения «Сангрила».

Что бы там ни было, но он вызывал во мне лишь симпатию, хотя, я не исключала, что это было вызвано его мужским обаянием. Как-то пригласив к себе в каюту на чашку кофе Джулиана, я спросила его об инспекторе, на что он, небрежно пожав плечами, ответил:

– Хороший парень, но слишком привык жить чужой жизнью. Профессиональное качество, по счастью, не переросшее в болезнь.

Я подумала, что, может, всё дело в этом, и успокоилась. Но на исходе третьего дня эта неприятная ситуация на корабле разрешилась первым конфликтом, в который мне пришлось вмешаться.

К вечеру механики доложили о том, что закончили монтаж генератора экран-поля с Грума на абордажную капсулу. У меня не было желания вникать в технические детали проведённой работы, и я поручила Хоку принять результат. В ангаре, где стояла серебристая капсула, представляющая собой половинку достаточно большого шара, собрались стрелки, механики, старпом, Оршанин и инспектор.

Стармех Бомбадил откинул кожух на левой боковой панели капсулы и вместе с Хоком углубился в изучение и обсуждение результата проведённых работ. Потом Хок распахнул входной люк и скрылся в салоне капсулы, снова закрыв крышку. Спустя мгновение капсула исчезла. В ангаре стало тихо, все внимательно смотрели туда, где она только что была, пытаясь уловить блик, видимое искривление пространства или лёгкое туманное свечение. Ничего не было. Тот, кто не знал, что капсула на месте, спокойно попытался бы пройти сквозь неё, рискуя разбить себе лоб.

– Отличная работа, – наконец, кивнул Белый Волк.

– Жаль, что одноразового использования, – проворчал Мангуст. – Не слишком ли легко мы разбрасываемся ценным оборудованием? Ведь и капсулу, и генератор придётся оставить на обшивке этого «флибустьера». Если капсулу мы получим новую, то как доукомплектовать «раздетый» Грум? Такие машины, как и запчасти к ним больше не выпускают. Мы и этот выбили со скандалом.