Текст книги "Крестовый поход (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
Поболтав о какой-то ерунде и не дождавшись от невозмутимого собеседника ничего, кроме кратких вежливых ответов, Юханс подкатился к Кириллу и заглянул ему в глаза. От неожиданности тот вздрогнул, потому что взгляд Юханса был взглядом, не пастыря, а инквизитора.
– Я вижу, брат Бризар приблизил тебя к своей особе, Пёс, – чётким злобным шёпотом произнёс он. – Ты ходишь за ним по всему звездолёту, высматриваешь, вынюхиваешь. Я знаю и вижу всё. И твоя жизнь в моих руках, – он разжал кулачок, и на ладошке блеснула планшетка с единственной кнопкой. – Если ты попытаешься предать нас, ты умрёшь. Но если ты скроешь предательство, ты умрешь страшно.
– О чём вы, монсеньор? – уточнил Оршанин, всем своим видом демонстрируя понимание.
– Ты всё время с Бризаром. Ты видишь, что он делает, слышишь, о чём говорит. Ты всё будешь докладывать мне. Ты понял? И не надейся, что юный Даниель защитит тебя. Ему нет дела до смертных, он мнит себя богом. Он желает иметь на поводке особого пса, не чета тем, что есть у других. Но ты для него всего лишь пёс, и он без сожаления пристрелит тебя, когда ты ему надоешь… сын мой, – он расплылся в сладкой улыбочке. – Подумай над моими словами, прими мой совет, молись, и будешь спасён. Мы ещё поговорим об этом. Приветствую вас, друг мой, – он поклонился в сторону и вышел.
Оршанин обернулся. На пороге стоял Бризар и подозрительно смотрел вслед маленькому инквизитору. Потом с тем же выражением взглянув на Кирилла, резко бросил: «иди за мной!»
Они долго шли по каким-то коридорам, спускаясь всё ниже в трюм и, наконец, оказались в полутёмном помещении, где рядком стояли небольшие клетки, вроде тех, в которой ещё недавно держали Кирилла. Внезапно остановившись, Бризар ударил его в грудь, прижав к стене, и вытащил кинжал.
– О чём ты говорил с этим змеем?
Кирилл с интересом рассматривал возбужденное лицо молодого рыцаря. Он вдруг подумал, что парень одних с ним лет и такой же одинокий, потому что никому не может доверять. Неизвестно, что руководило им, когда он упорно вытаскивал своего пленника из неприятностей, но всё же он делал это и заслуживает хорошего отношения. К тому же Юханс – человек опасный, а оказаться между Юхансом и Бризаром это всё равно, что между молотом и наковальней. Юханс явно копает под Бризара и, свалив его, не пожалеет своего осведомителя. Значит, пока выгоднее держаться Бризара. Хоть один союзник не помешает. К тому же Бризар – парнишка смышлёный, он лучше сочинит убедительную и безопасную «дезу» для инквизитора.
Бризар, видимо, не увидев на лице собеседника ожидаемых чувств, отстранился и с досадой вогнал кинжал в ножны.
– Не надо так нервничать, – проговорил Кирилл. – Я бы итак вам всё рассказал.
И он дословно передал ему краткий разговор, состоявшийся в приёмной.
– Не связывайся с ним, – пробормотал Бризар, отходя к одной из клеток, в которой, скорчившись, сидел скелет. – Он тебя погубит.
– Уже связался, и выбора он мне не оставил, – Кирилл подошёл и облокотился на клетку, разглядывая останки несчастного узника. – Что ж до того, что погубит, то какая разница? Прикажете молчать, буду молчать.
– И жить тебе не хочется? – усмехнулся Бризар, взглянув на него. – Не лги мне без крайней необходимости. Я же знаю, что ты хочешь жить. Иначе не стал бы лечиться от той болезни крови, что получил в предпоследнем рейде. Не спорь, – отмахнулся он с досадой. – Я видел, что за штуковина у тебя на загривке. Не думаю, что её заменили без твоей на то воли. Жить – это право сомнительное, но вот желать жить – это право неотъемлемое. И оно есть даже у Пса. Дай мне то, что они заменили модулятором.
Он протянул узкую бледную ладонь. Кирилл задумчиво смотрел на неё.
– Дай, – совсем тихо проговорил Бризар. – Я ведь сделал тебе столько добра.
– Да уж… – пробормотал Кирилл и потёр спину. Рубцы от кнута до сих пор чесались.
– Это мелочь по сравнению с тем, что могло быть. И с тем, что будет, если ты откажешься помогать мне.
– Вам достаточно только приказать…
– Я прошу, – перебил Бризар. – Я предлагаю тебе союз. Ты ведёшь свою игру, я – свою. И твоя и моя – смертельно опасны, но цели кажутся нам заслуживающими внимания. Я уважаю сильных и целеустремлённых игроков. Я нужен тебе, чтоб продержаться в игре как можно дольше. Ты нужен мне, потому что через тебя я могу выйти к своей цели. Ни у тебя, ни у меня нет пути назад. Действуя врозь, мы погибнем, но если мы объединим усилия, у нас может получиться.
– А если наши цели противоречат друг другу?
– Не думаю. Просто твоя цель теперь лежит где-то на полпути к моей. Поэтому мне выгодно, чтоб ты её достиг.
– А какая у меня цель?
– Ты сам знаешь! Хватит болтать. Решай здесь и сейчас.
Кирилл взглянул в тёмные глаза Бризара.
– Кто, если не мы, и когда, если не теперь, – пробормотал он и, зубами надорвав шов на рукаве куртки, достал оттуда блестящую каплю и положил на бледную ладонь.
Бризар сжал пальцы и холодно улыбнулся.
– Я позабочусь о будущем брата Юханса. Я буду говорить тебе, что передавать ему, чтоб он поверил в то, что ты принял его предложение. Впрочем, не думаю, что он будет сильно докучать тебе. Доносы – его вечная слабость. Но скоро ему будет не до них. Завтра мы возвращаемся на Свезер. И у него будет полно других дел.
На следующий день Бризар опять потащил Кирилла за собой. На сей раз, они поднялись на галерею над просторным залом, где за пультами трудились десятка два рыцарей. Этот зал являлся мостиком «Сангрила» и одна из его стен представляла собой сплошной экран, имитирующий окно носовой части. Глядя на это выгнутое окно, совершенно невозможно было представить, что звездолёт на самом деле летит вперёд не круглым пузырем поставленного на ребро купола, а остроконечными башнями, содержащими внутри смертоносные орудия.
Вот этот самый купол и перечёркивала по горизонтали тёмная галерея с арочными перекрытиями и низкими перилами из искусственного гранита. Здесь были даже три каменные беседки – одна в центре и ещё две на полпути к концам галереи. Кириллу казалось, что для полноты картины можно было установить на перилах несколько горгулий, как на крыше Собора Парижской богоматери. Очень бы вписались.
Бризар прошёл по галерее и его шёлковый плащ победно реял следом. Он остановился, не доходя несколько метров до центральной беседки, и повернулся к экрану, рассматривая планету, развернувшуюся к «Сангрилу» крутым боком.
Кирилл встал рядом, соблюдая почтительную дистанцию, и тоже посмотрел на экран. Но, прежде всего, он увидел на орбите два крупных звездолёта. Один – с длинным мощным корпусом и неким подобием широких крыльев, но напоминал он не столько птицу, сколько арбалет. Другой – обычный ормийский «утюг», из крейсеров последней ормийско-алкорской войны, но вылизанный, надраенный и обвешанный оружием, как рождественская елка – игрушками.
– Это наши, – негромко пояснил Бризар, не поворачивая головы. – Ормиец – «Святое копьё», второй – «Рубиновый скипетр». Они пришли несколькими часами раньше.
Кирилл покосился на него, а потом посмотрел на планету. Планета была не очень большая, чуть больше Луны, но явно подходящая для жизни людей. Она даже напоминала Землю, но была более тусклой, не подсвеченной огнями и гирляндами весёлых городов. Сквозь перистую сетку облаков виднелась широкая равнина, на которой поблёскивали паетки небольших, почти круглых водоемов. В двух местах равнину делили горные хребты, сходящиеся к одному из полюсов и уходившие под сплошную облачность мощным бурым массивом. Слева равнина обрывалась золотистой ниточкой извилистого пляжа, перечёркнутого горными перегородками, далеко врубающимися в тёмную, подёрнутую белёсой дымкой толщу океана. А в океане кое-где можно было разглядеть небольшие россыпи островов, то золотистых, то зелёных, то мрачновато-бурых.
– Хорошая планета, – заметил он. – И никаких следов современной цивилизации не видать. Чего вы её не завоюете?
Бризар мрачно взглянул на него.
– До твоего появления никому в голову не пришло.
– Виноват, – пожал плечами Оршанин, продолжая разглядывать планету.
– Свезер принадлежит коренной гуманоидной расе корсов. После эпидемии космической чумы, которую сюда завезли алкорцы, их осталось совсем немного. Они живут на равнине в своём городе Коруче и сдают свободные территории пришельцам. Тут много землян, но они уже давно не поддерживают отношения с родиной предков. Что же завоевать… – Бризар повернулся к нему. – Ты не один такой умный. Были умники и до тебя, но у корсов военный союз с блуждающим флотом Барбада. Ригорцы оставили им передатчик для экстренной связи, если вдруг потребуется помощь. Но на всякий случай присылают сюда время от времени один из своих звездолётов, чтоб убедиться, что у их пушистых друзей всё в порядке.
– Блуждающий флот Барбада? – переспросил Кирилл. – Я думал, что это легенда.
– Видел я эту легенду. Лучше платить этим волосатым дикарям ренту, чем нарваться на конфликт с их друзьями. В прошлый раз прилетал звездолёт, который в три раза крупнее «Сангрила» и «Святого копья» вместе взятых. Он вышел из подпространства, как динозавр из тумана и встал на дальней орбите. Я присмотрелся к их пушкам. Это впечатляет.
– Они такие грозные и действительно занимаются тем, что защищают маленькие слабые народцы на маленьких тёмных планетках? – усмехнулся Кирилл.
– У них нет родины, – задумчиво проговорил Бризар, глядя на планету, поблёскивающую в лучах светила россыпью своих озёр. – Они уже много веков живут на своих звездолётах, превратившись в самостоятельную проригорскую цивилизацию. Они самодостаточны, но, видимо, им всё же не хватает родины. И они делают всё, чтоб у их друзей она была.
– Благородные цели, – заметил Оршанин, с любопытством взглянув на рыцаря.
– А ради чего ещё стоит жить? – проговорил тот, ещё больше помрачнев, и посмотрел на собеседника. – Ради чего ты живёшь?
– Я не думаю об этом, – покачал головой тот.
– Ты сказал, что земляне на «Пилигриме» узнали, кем ты раньше был. И кем ты был?
– Какая разница, если я этим больше не являюсь?
– Ты родился на Земле? – не унимался Бризар.
– Кажется… Но это было давно. Я почти ничего не помню.
– Совсем ничего? Ни родителей, ни дома? Какие были деревья там, где ты рос? Какое небо? Какие люди?
– Я не помню, монсеньор, – ответил Кирилл, взглянув на Бризара. Тот вздохнул и облокотился на перила.
– В том-то и дело. Мы не помним кто мы и откуда. Мы или забыли, или нам нечего вспоминать. Нам даже некуда вернуться. Нас никто и нигде не ждёт. А те люди, которых ты видел на баркентине, они знают, откуда они?
– Они очень даже хорошо знают, – пожал плечами Кирилл и усмехнулся, – они уверены, что мир, откуда они, лучший из миров. Они готовы говорить о нём бесконечно.
– Значит, они там счастливы.
– Или так считают.
Бризар недовольно скривился, уловив сарказм в его ответе.
– Ты ничего не сообщил об экипаже баркентины, – заметил он. – Нас это тоже интересует.
– Я с ними не общался, – объяснил Кирилл, – многих видел лишь мельком. Говорил, в основном, только с тем стажёром, но он вас вряд ли заинтересует.
– Он рассказывал о членах экипажа?
– Мало.
– Врёшь, – Бризар снова обернулся к экрану. – Какое впечатление на тебя произвела их командир?
– Я видел её лишь пару раз во время допросов.
– Достаточно, чтоб составить впечатление. Так как?
Оршанин задумчиво взглянул на Бризара и снова усмехнулся.
– Если вы спрашиваете моё личное мнение, монсеньор, то я нахожу её красивой.
Бризар почему-то вздрогнул.
– Не слишком уместное суждение о командире вражеского звездолёта, – пробормотал он.
– Но она, действительно, очень красива, – интимно шепнул Оршанин, нагнувшись к рыцарю.
Тот бросил на него смущённый взгляд, а потом вдруг разозлился.
– Ступай прочь, – прошипел он.
Оршанин понимающе улыбнулся и, пройдя по галерее, остановился возле левой беседки, наблюдая за одиноко застывшей фигурой мрачного рыцаря. Ему было уже не до смеха. Он почувствовал что-то вроде сострадания, или даже жалости к молодому генералу. Потому что на самом деле ему, Кириллу, было куда возвращаться, были в этой галактике люди, которые помнили, любили и ждали его. А Бризар, действительно, был одинок.
Часть 5
На сей раз, полёт длился почти девять суток. Мы направлялись в сектор не подконтрольный Объединению Галактики и расположенный довольно далеко от знакомых нам миров. Это немного тревожило и вместе с тем приятно возбуждало. Во всех нас живёт жажда открытий. Иначе, зачем ещё стремиться в космос? А открытия нас ждали.
Мы подняли всю известную информацию о Светлозерье и выяснили, что её очень мало. Планета была открыта около двух веков назад, но не привлекла особого внимания в силу своей значительной отдалённости от проложенных трасс. Её описали, внесли в каталоги и забыли, предоставив катиться своим путём вокруг жёлтой звезды под названием Ярило.
Из названий было ясно, что открыли её наши соотечественники, а именно экипаж научно-исследовательского звездолёта «Беркут», который был направлен в тот район для изучения небольшого квазара, который почему-то вёл себя не совсем так, как другие нормальные квазары. Светлозерье открыли, как это часто бывает, по пути. И единственным верным её рыцарем остался капитан «Беркута» Андрей Степашин, который вскоре после возвращения из экспедиции, отправился туда снова уже с частным визитом. О последствиях этого визита и дальнейших событиях история почему-то умалчивала.
А пока мы знали только, что Светлозерье – это не слишком большая планета с подходящей для жизни землян атмосферой, покрытая океаном, в котором расположено несколько крупных архипелагов и множество мелких островов. На планете имеется один гигантский, занимающий почти треть поверхности континент, который на севере и юге заканчивается полярными областями: горной на севере и равнинной – на юге. На полюсах, как и положено, расположены ледники, но сам континент весьма гостеприимен. Большей частью равнинный и перерезанный двумя внушительными горными цепями, которые сходятся к северу в полярный массив, этот континент покрыт степями, лугами, лесами и множеством чистых озёр. Именно они и стали причиной столь поэтичного названия планеты.
На Светлозерье обитала разумная гуманоидная раса, представителей которой Степашин почему-то назвал корсами. У них уже сложился родовой строй, жили они кучно в центре континента вокруг большого города. Правил ими избираемый родами вождь.
Разглядывая снимки и видеозаписи, я думала о том, как только не изощряется матушка-природа, добиваясь разнообразия. На первый взгляд корсы были жутковаты. Громоздкие, метра три в высоту, с большими руками и ногами и густо покрытые шерстью. Хвостов они не имели и, не смотря на дикий вид, были очень доброжелательны и цивилизованы. Они носили одежду, похожую на полотняные балахоны, подпоясанную плетёными, вышитыми и чеканными поясами. У них была обувь, похожая на чуни из сыромятной кожи.
За своей шерстью они тщательно ухаживали, мыли её какими-то отварами, регулярно расчёсывали и заплетали в различные косы, и даже подкрашивали в разные цвета. Их дамы сооружали на своих лицах и головах совершенно фантастические причёски, украшая лица золотистым, рыжим и даже лиловым подобием французских кос на скулах и лбу, а длинные толстые косы укладывали вокруг ушей, похожих на медвежьи, то баранками, то короной, а то и вовсе затейливой башней на темени. Мужчины были скромнее, они просто стягивали шерсть к краям лица и заплетали их в обычные косы, которые красиво отливали на солнце. Молодежь иногда вплетала в косы яркие лоскутки и блестящие пряжки. В общем, форсила.
Таким образом, на второй взгляд корсы выглядели уже более симпатично и даже трогательно, особенно их дети с аккуратно подстриженными мордочками и маленькими цветочными веночками на каждом ухе.
Галактический Торговый Союз пришёл на планету после того, как её открыл «Беркут». По существующим правилам, они сохранили данные первооткрывателями названия, но для удобства переиначили их на свой манер. Торговый Союз, естественно, затеял с корсами торговлю. Они там уверены, что главный двигатель прогресса не любознательность, а коммерция. Поэтому они поспешили осчастливить аборигенов благами цивилизации в обмен на самоцветы, добываемые в горах, рыбьи шкурки красивого радужного оттенка, а также травы, кору и смолу, бережно собираемые корсами. Эти плоды светлозерской флоры, как выяснилось, имеют замечательные лечебные свойства для жителей некоторых миров, входящих в Союз. Судя по всему, больше нашим практичным друзьям и не надо было. Они сделали бизнес, включили в сферу своего добросердечного внимания ещё одну цивилизацию, и получили доступ к источнику экзотических товаров, которые в силу их малого количества на рынке, быстро попали в разряд предметов роскоши, а, стало быть, приносили постоянный и вполне приличный доход.
Что там делали госпитальеры, зачем и как туда попали, было неизвестно. Но это мы решили выяснить после прибытия на планету.
Загадкой было и упоминание капитана Кросби о племенном союзе степняков и сварожичах. Впрочем, возможно, их появление и было следствием приватного визита к корсам Андрея Степашина.
Пока же мы с интересом рассматривали заплетённые в косы лица с добродушными то ли медвежьими, то ли собачьими глазами, и мчались навстречу потомкам запечатлённых на снимках существ, оставляя за спиной парсек за парсеком.
На баркентине, на сей раз, было спокойно. Члены экипажа, загорелые и отдохнувшие бродили по отсекам, делились воспоминаниями и строили планы на «после полёта». Инспектор, похоже, уже не вызывал прежнего раздражения, да и сам больше не сторонился офицерского общества.
Как-то вечером, сидя с чашкой чая в своей каюте, я вдруг услышала, как из-за приоткрытой двери донеслись переборы гитары и мягкий баритон, который с сексуальной хрипотцой напевал: «О бедном гусаре замолвите слово, Ваш муж не пускает меня на порог…» Я прислушалась, а баритон тем временем с подкупающей кротостью уверял: «Я в доме у Вас не нарушу покоя, скромнее меня не найти из полка…» Не поверить было невозможно. Я невольно рассмеялась и почти усилием удержала себя от того, чтоб выйти в марокканский салон. И правильно сделала, потому что следом гитара перекочевала в руки Вербицкого, и он с умопомрачительной страстью вывел: «Очи чёрные, очи страстные…» А после Булатов с непривычной для него лихостью вдруг выдал что-то из Дениса Давыдова. Похоже, в жилах молодых офицеров проснулась гусарская кровь их предков, и нарушать это волшебное настроение было глупо.
Заварив ещё чаю, я забралась на диван с ногами, и весь вечер слушала романсы, стихи и какие-то совершенно невероятные истории про чьих-то прадедов и неизвестных мне героев войны 1812 года.
На следующий день я в установленный час отправилась в спортзал, чтоб позаниматься фехтованием. Однако Тонни Хэйфэн, на сей раз, был там не один. Едва я вошла, как мне под ноги со звоном прокатилась по полу длинная чуть изогнутая сабля. Посреди зала друг против друга стояли Тонни и Игорь Куренной, причём у одного из них в руках была парная сабля. К моему изумлению она была в руках у инспектора.
– Он выбил у тебя оружие? – опустив приветствия, уточнила я, поднимая с полу саблю. Это была отличная копия турецкой сабли восемнадцатого века с рукоятью из чёрного рога. – Или меня подводит зрение?
– Не подводит, – покачал головой Тонни, который выглядел озадаченным. – И он делает это уже третий раз, а я не могу понять как. Поединок идёт в среднем темпе, а спустя мгновение моя сабля летит в дальний угол, словно сама по себе вырвалась из рук.
Куренной с улыбкой заметил:
– Меня всегда забавляло, что китайцы и японцы уверены в том, что они лучше всех разбираются в фехтовании.
– Я так больше не считаю, – смиренно поклонился Тонни, но тут же выпрямился. – Только это не совсем фехтование.
Инспектор рассмеялся.
– Верно, не совсем. Это старая казачья хитрость, которая называется «отводить глаза».
– Что-то вроде гипноза, – припомнила я.
Он неопределенно пожал плечами.
– Научишь? – спросил Хэйфэн.
– Извини, – уже серьёзно проговорил инспектор. – Рад бы, да не могу. Мой дед взялся учить меня этим трюкам только после того, как я поклялся на родовой иконе, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не открою этот секрет.
– Твой дед – колдун?
– Ты не поверишь, он океанограф, профессор и командир научно-исследовательской подводной лодки «Отто Шмидт». Вполне современный человек, но в вопросах традиций с ним лучше не спорить.
– Понимаю, – кивнул Тонни и посмотрел на меня. – Он отлично бьётся как правой, так и левой рукой, и двумя одновременно. Не хочешь попробовать?
– Нет, – мотнула головой я. – Никогда не бьюсь с мужчинами, которые мне нравятся. Это мой жизненный принцип.
– Тогда не буду мешать, – снова рассмеялся инспектор, поклонился Тонни, мне и, повесив свою саблю на крючья, вышел из зала.
Хэйфэн задумчиво смотрел ему вслед, а потом, как-то уж очень по-русски пробормотал:
– Век – живи, век – учись…
Девять дней полета прошли для экипажа в приятном расслаблении, где самым утомительным было время от времени нести вахту на рабочем месте, контролируя неизменные показатели на приборах и перепроверяя незадействованную в режиме скачка аппаратуру. В остальное время офицеры гоняли шары в бильярдной, играли в водное поло в бассейне или устраивали спарринги и мастер-классы по различным видам спорта в спортзале. Особо продвинутые интеллектуалы просиживали часами в библиотеке, почитывая возле камина русскую и зарубежную классику. Обеды и ужины в ресторане нередко затягивались из-за задушевных бесед, а вечером все свободные от вахт потягивались в один из двух салонов, где уже наготове лежали гитары, а в ящичках инкрустированных столиков – комплекты шахмат, нардов и нераспечатанные колоды игральных карт. Для меня эти девять дней тоже оказались не в тягость, потому что Джулиан, наконец, снял запрет на моё присутствие в его каюте в любое время дня и, что особенно приятно, – ночи.
К моменту выхода из скачка уже не только мне казалось странным, что за последние две недели сверхурочного полета мы заслужили ещё одну неделю законного отпуска.
Когда Хок вывел баркентину в систему Ярило, на мостике царило всё то же блаженно-игривое настроение. Несколько свободных от вахт офицеров зашли, чтоб полюбоваться на неведомый доселе мир.
Старпом, небрежно положив руку на штурвал, вывел звездолёт по широкой изящной дуге к небольшой, подёрнутой облачной дымкой планете и, пристроившись на дальней орбите, выключил ходовые двигатели.
Я, расположившись за своим пультом с чашкой чая, подключила терминал к сканирующим камерам и занялась изучением планеты, раскинувшейся под днищем «Пилигрима». Максимилиан Кнауф, дежуривший на пульте связи, со всей серьезностью запросил у диспетчера связь. Ответом ему было молчание. С тем же успехом можно было запрашивать разрешение на посадку у пыльного астероида где-нибудь в каменном поясе Барклая-Эдда. Или ещё подальше. Стажёр вопросительно посмотрел на меня. Я пожала плечами и снова уткнулась в свои экраны. Он повернулся к старпому. Тот повторил мой жест и принялся разглядывать поверхность планеты, проглядывающую среди облаков.
Не зная, что делать дальше, Кнауф продолжил предусмотренные Правилами запросы.
Внизу у резервных пультов, как обычно, стоял инспектор Куренной и с любопытством смотрел на планету. Рядом с ним, как ни странно, расположился Мангуст. Уж не знаю, на чём они так сблизились, но теперь парочка была – не разлей вода. Причём, Мангуст развлекался, задавая инспектору каверзные вопросы, а тот давал ему соответствующие вопросам ответы.
– Скажи, Игорь, ты ведь разведчик? – поинтересовался Мангуст на сей раз.
Инспектор покачал головой.
– Нет, Али, я не разведчик. Я диверсант. У меня есть страсть и исключительные способности к разрушению, поэтому командование старается не держать меня слишком долго на Земле. Если нужно что-то вывести из строя, да так, чтоб потом никто не понял, как это произошло, – это работа для меня.
– В нашу эпоху созидания это – редкий дар.
– И особенно важно использовать его на благо человечества.
– Я вот в детстве очень любил смотреть фильмы про наших разведчиков в Дальнем космосе, – заметил Вербицкий, усиленно не замечавший умоляющих взглядов растерянного Кнауфа. – Про Шелла Холлиса, про Силантьева, Надзаки, Бергмана. И вот что меня всегда поражало. В самый критический момент их всех выручает что-то, что, по сути, является «роялем в кустах». Но это я уже после понял, а на детский взгляд всё казалось так лихо, так здорово. Вот, думалось, везёт ребятам. Рискуют и при этом всегда получают своё шампанское. Разве так бывает?
– Сплошь и рядом, – с серьёзным видом кивнул инспектор. – Дуракам и хитрецам везёт. А остальные просто имеют под рукой стадо ручных роялей, которое выпускают пастись под кустами вблизи места проведения операции.
– Ну, конечно. Как можно выпустить пиратский звездолёт, чтоб он оказался возле дымящейся боями Седьмой колонии, подобрал раненного Надзаки и вывез его вместе с захваченным им главарём повстанцев прямо навстречу крейсеру Инспекции?
– Очень даже можно, если пирату заплатил командор Силантьев, который всё время был на связи с Юкио Надзаки. Это была сложная комбинация. Её включили в учебники по дальней разведке, как комбинацию Надзаки-Силантьева.
– Шутишь?
– Ничуть. Любая разведывательная или диверсионная операция тщательно готовится. Просто её подготовка – это рутина, неинтересная для рядового зрителя. Она остается за кадром, а иногда вообще неизвестна создателям фильма. Сама операция – это лишь верхушка айсберга, но её эффективность зависит от того, что остается под водой. За кавалерийской атакой, как правило, месяцы работы информаторов, аналитиков, технических специалистов и координаторов.
– И что, никакого места для импровизации? – заинтересовался Хок.
– Почему же, – усмехнулся Куренной. – Всегда есть вероятность, что что-то пойдёт не так. Или исполнитель будет действовать не по плану. Тогда главное не забыть, под каким кустом, какой рояль пасётся. Или по своему усмотрению развести их по стратегическим участкам. Например, за месяц до обстрела пиратами мирного поселения на дальней колонии позаботиться о том, чтоб в ремонтной мастерской на их пушки поставили неоткалиброванные прицелы.
– Ну, да, – проворчал Белый Волк, – мы это проходили, когда в нужный момент у нас оказалась заранее испорченная камера Вермера и перерезаны световоды в системах экран-полей на двух Грумах из трёх.
– И поставлены две мины в пульт оружейной системы, которая заранее была смонтирована совершенно диверсионным способом, – добавил Мангуст.
– Сработало? – улыбнулся Куренной.
– С блеском, – фыркнул Хок.
– Я ж говорю, что если всё дельно подготовить, то потом в процесс уже можно не вмешиваться, – подытожил инспектор.
– У нас запрашивают связь, – с изумлённым видом сообщил Кнауф.
– Вот как ты их достал своим занудством, – заметил Вербицкий.
– Связь на мостик, курсант, – распорядилась я. Мне уже было известно, что помимо нас на орбите планеты звездолётов нет. Выпущенный спутник пару раз облетел планету, делая снимки, но пока ничего интересного, кроме нескольких населенных пунктов не обнаружил. Я как раз разглядывала на снимках деревянные крыши домов и узкие улочки, по которым передвигались пешком и на лошадях вполне похожие на землян существа. На землян из исторических фильмов о Древней Руси.
На экране появился ещё один землянин, красивый молодой мужчина с золотистыми, уложенными на косой пробор волнистыми волосами, узким аристократичным лицом и профессионально внимательными голубыми глазами. На нём был белый халат, а из-под него выглядывал воротник-стойка госпитальерской формы.
– Добрый день, – улыбнулся он. – Капитан миссии Ордена Святого Николая Мирликийского Ричард Кросби. Извините, что заставил вас ждать. Я был в операционной, а мои врачи торчали на крепостной стене, любуясь в телескопы вашим звездолётом. И ни один из них не сообразил, что надо бы пойти в радиостудию и поздороваться.
– Добрый день, капитан Кросби, – улыбнулась я и представилась.
Хок уже вызвал медотсек и сообщил Джулиану, что его собратья по Ордену вышли на связь. Кросби услышал его и ещё больше оживился.
– Мы знали о вашем прибытии и кое-что выяснили об интересующих вас людях и космических кораблях. Кроме того, я отправил гонца к предводителю корсов в Коруч. Он обрадовался вашему прибытию и дал милостивое разрешение сесть на площадку Барбада. Это специально оборудованная ригорцами взлётно-посадочная площадка в двадцати километрах от Коруча и примерно в десяти – от Миссии. Там мощное скальное плато без разломов и только оно может выдержать посадку большого звездолёта. Командир и старшие офицеры приглашены в Коруч к предводителю. Он устроит вам царский приём. Корсы любят гостей. Вам придётся терпеть их повышенное внимание. Они будут приезжать не то что семьями, а целыми родами, чтоб посмотреть на звездолёт. Они любят фрукты, мёд и детские игрушки. Если у вас есть запас, то дарите. Они принесут вам взамен свои фрукты и варенье. Очень вкусно и при этом полезно для землян. Наверно, они принесут подарки – изделия из дерева, ракушек и рыбьих шкурок. Очень симпатичные. Если можете, организуйте небольшие экскурсии на звездолёт, но присматривайте за детьми. Они очень любопытны и большие непоседы. Корсы ни в чём не ограничивают своих малышей, поэтому за ними нужен глаз да глаз, но они очень любят похвалу и ласку, и ради этого будут очень послушны. Если вы их покатаете на вездеходах или флаерах, они будут счастливы.
Я посмотрела на Хока, а тот тут же переадресовал строгий взгляд Эрику Ченгу. Второй помощник кивнул.
– Мы всё организуем, – сообщил он. – Но боюсь, что у нас не так много детских игрушек. Только то, что приготовлено на случай эвакуации или транспортировки детей.
– Ничего страшного, – успокоил его Кросби. – У нас всегда есть запас. Мы вышлем вам пару ящиков. Для корсов дети – самое ценное. Поэтому очень важно проявить максимум внимания к малышам. Это поможет вам наладить контакт с взрослыми. А их помощь в вашем деле будет неоценима. Поверьте мне.
В отсек вошёл Джулиан.
– Доктор МакЛарен! – обрадовался Кросби, увидев его, и тут же перевёл взгляд на меня. – Командор, о вашем докторе в Ордене уже ходят легенды. Мои врачи и персонал мечтают познакомиться с ним. К тому же мы очень надеемся, что он поможет нам разобраться в очень сложном случае костной патологии у одного маленького корса. Кроме того, у нас на излечении находятся несколько землян из степных племён и Камень-города. У них хронические заболевания, природа которых нам не совсем понятна. Может, вы позволите ему нанести нам визит?
