Текст книги "Крестовый поход (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)
– Операция проведена успешно, инспектор, – сообщила я ему. – Ожидаем подход лайнера в ближайшие два часа.
– Позвольте узнать, командор, есть ли на лайнере раненные? – осведомился он, вежливо склонив голову.
– Среди моих людей – нет, но на лайнере – возможно. Точно не могу сказать. Количество спасённых, по имеющимся у нас сведениям – тридцать человек. Два охранника захвачены в плен.
Он задумчиво кивнул. Я заметила взгляд Булатова и задала интересовавший нас вопрос.
– Вы выходили в район нашей встречи с «Сангрилом», инспектор?
– «Тюдор» не выходил, – покачал головой инспектор Лю. – Через час после того, как по нашим расчётам должна была закончиться ваша операция, мы, не дождавшись вашего вызова, разделились. «Тюдор» вылетел сюда, а «Санта-Мария» ушла в точку рандеву.
К нему подошёл невысокий смуглый офицер и что-то сообщил.
– Благодарю, Рохес, – кивнул инспектор. – Мой помощник только что сказал о полученном от «Санта-Марии» телепортационном сообщении. Они вышли в точку рандеву, но там уже никого не было. Осмелюсь спросить, командор, чем вызван ваш вопрос?
– Примерно за тридцать секунд до того, как мы покинули сектор встречи, наш астронавигатор увидел на локаторе появление двух крупных звездолётов. Мы думали, это вы.
– Нет, это не наши крейсера, – покачал головой тот. – Могу ли я поговорить с инспектором Куренным?
– Конечно, – я обернулась к Куренному.
– Если командир не возражает, я поговорю из своего отсека, – произнёс тот.
– Переключите, капитан, – кивнула я.
Куренной вышел с мостика. Булатов проводил его мрачным взглядом.
– Тайны Мадридского двора…
Наконец, в секторе появился «Пьер Гартэн». Вербицкий тут же установил связь. Мангуст как-то слишком хмуро взглянул на меня и тут же отвёл взгляд.
– Задание выполнено, командор высшего класса. На борту лайнера находятся тридцать пленных, в том числе двадцать семь пассажиров и три члена экипажа. Остальные погибли. Они до конца защищали пассажиров. Один пассажир был убит после захвата лайнера. Пять человек, в том числе два ребёнка, нуждаются в медицинской помощи. Состояние остальных удовлетворительное. Один из захваченных нами охранников покончил жизнь самоубийством.
– То есть как? – вырвалось у меня.
– Яд в вороте накидки, – ответил Мангуст. – Виноват, не доглядел.
– Ладно, как вышло, так вышло, – проговорила я. – Свяжитесь с санитарным ботом и крейсером «Тюдор». Передайте им лайнер, людей и возвращайтесь. Ждём вас на баркентине.
Он молча кивнул и отключил связь.
Уже через пятнадцать минут санитарный бот «Полярная звезда» состыковался с лайнером. Представители инспекции прибыли на скоростной капсуле. Ещё через двадцать минут эта же капсула доставила на баркентину нашу группу.
Мангуст, Донцов и Хэйфэн появились на мостике и, ни на кого не глядя, подошли ко мне.
– Командор высшего класса, разведывательно-диверсионная группа в составе трёх человек после выполнения задания вернулась на баркентину. Командир группы капитан-лейтенант Бахар.
Я медленно поднялась с места. Теперь до меня начало доходить, что причиной его подавленного состояния была вовсе не гибель восьми пленных и захваченного охранника. Дело было куда хуже, по крайней мере, для нас.
– Где Оршанин? – спросила я.
– Потеряли… – ответил Мангуст, не поднимая головы.
– Как потеряли? – как можно спокойнее спросила я. – Погиб?
– Никак нет. Потеряли. Заметили, что его нет на лайнере, когда уже ушли в скачок. Видимо, он остался там, на «Сангриле».
– Как это могло случиться? – подошёл к нему Хок.
– Я был за пультом, попытался открыть ворота ангара. На команду с пульта они не отзывались. Я пытался через киберпилот подобрать код. Оршанин сказал: «подожди». Наверно, он вернулся в ангар и из аппаратной надстройки открыл ворота. Он не доложил, о том, что выходит. Иначе бы мы его дождались.
– Потому и не доложил, – произнёс Хок и отошёл.
– Нас не предупредили о том, что ворота могут открываться только из надстройки! – воскликнул Мангуст, вскинув на меня отчаянный взгляд.
– Этого никто не мог знать наверняка, – ответила я.
– Но можно было предположить… – он осмотрелся по сторонам и, наконец, отыскал взглядом инспектора.
Тот исподлобья смотрел на него, потом ни слова не сказав, повернулся и ушёл.
Мы с Азаровым пили кофе. На Земле было утро. Он сидел за столом в своём кабинете и задумчиво водил пальцами по кромке большой кружки, украшенной кошачьими мордочками. Раньше меня всегда подмывало спросить, как он пристрастился к этому пойлу, которое американцы по ошибке считают кофе, а остальные народы в честь этой ошибки называют его американо. Теперь мне не хотелось об этом спрашивать, потому что я устроилась на диване в своей каюте и так же задумчиво следила за движением его пальцев на большом экране напротив, потихоньку дыша ароматом, исходившим из моей белой чашечки китайского фарфора.
– Задание вы выполнили, – негромко проговорил он. – Инспектора, осведомленные об операции, готовы плясать лезгинку от счастья. Они не знали, как выкрутиться из ситуации после провала на Нурнии, а вы преподнесли им лайнер с захваченными на нём людьми на блюдечке с голубой каёмочкой. Причём, обошлись без стрельбы и жертв.
– Если не считать Оршанина, – напомнила я.
Азаров болезненно поморщился.
– Это не наша потеря. После такой операции вас никто ни в чём не упрекнёт. Он сам принял решение и не доложил командиру группы о своих действиях. В конце концов, он не наш. Пусть инспекция разбирается, если конечно запишет его в свои потери. У них он тоже не числился.
– Вроде как парня и не было, – я поставила чашку на блюдце. – Я вот только думаю, как я его матери в глаза смотреть буду.
– Зачем тебе смотреть? Инспектора откомандировали его, пусть они и сообщают родственникам.
– Я так не могу.
– Ладно, если тебе мало своих переживаний, то валяй. Встреться с табором его родни, расскажи им, каким он парнем был. Только, поверь мне, легче тебе от этого не станет. Им тоже.
– Наверно, ты прав, – я снова взялась за чашку. – А «Сангрил» инспектора всё-таки упустили.
– Упустили. Несчастливое это для них дело. Сперва провал на Нурнии, потом какая-то нестыковка на передающей станции, и крейсер «Санта-Мария» получил приказ выдвинуться в район рандеву с опозданием. Будут, конечно, искать, но что-то мне подсказывает, что пока они не направят против раймонитов охотников вместо обычных ищеек, так всё и будет. Но, несмотря на наличие компетентных специалистов, они с трудом принимают версию о том, что мистика в космосе может оказаться реальностью. В любом случае, это уже их работа. Вы итак за них полдела сделали. Инспектор с баркентины убрался?
– Нет, всё здесь околачивается, – вздохнула я и, наконец, пригубила кофе. – Почему-то не приняли его мои ребята, как-то неадекватно реагируют. Не понимаю почему. Ему б сейчас, пока есть возможность, перейти на «Тюдор».
– Да он и там не больно нужен, – заметил Азаров. – Странная история с этим парнем. Тумана много. Я кое-что слышал, но так до конца и не понял. Говорят, он из этих, особо засекреченных, тайная гвардия Шелла Холлиса. Лучший из лучших. Что-то совершил, за что они ему по гроб жизни должны быть благодарны. А они его, вроде, не то кинули, не то сдали. В общем, чувствуют вину, не знают, как исправить, и предпочитают с почётом задвинуть подальше, с глаз долой. Командовать им особо никто не решается, да, похоже, и раньше не решались, пока он при деле был. Вот он и делает, что хочет. Ты, пока ему ничем не обязана, попроси-ка покинуть помещение. Операция, которую он помогал вам готовить, успешно выполнена. «Спасибо за помощь, но причин оставаться на поисково-спасательной баркентине у вас больше нет».
– Кроме, разве что, необходимости вернуться к месту службы. Нам ведь тоже в сектор патрулирования пора возвращаться.
Азаров взглянул мне в глаза. Его пронзительный взгляд сродни удару током, и сейчас меня тоже слегка «щёлкнуло». Ещё до того, как он ответил, я поняла, что сейчас он скажет что-то судьбоносное. Но он опустил ресницы и прежним тоном произнёс:
– Нет такой необходимости. Пару дней назад «Бумажный фонарик» покинул док и направился к месту службы. Он и сменит вас в цитадели «Кронштадт». «Дыр» в сетке патрулирования в данный момент нет, так что не торопитесь. Погуляйте там, нанесите визит вежливости братьям с Ригора. Привет от меня Аруту.
– Непременно.
– И ждите нового задания. А инспектора советую выпроводить. Ни к чему вам на борту рыцарь плаща и кинжала.
– Я подумаю над твоим советом.
На сей раз, он взглянул на меня задумчиво, и, отвечая каким-то своим мыслям, улыбнулся:
– Хотя, может получиться…
– Ты о чём? – нахмурилась я.
– Так, вдруг подумал о том, что ты одна из немногих, кто не испытывает непреодолимого желания от него избавиться, может, потому, что вы кое в чём похожи. Тобой тоже никто и никогда не решался командовать.
Откуда-то сбоку послышался недовольный голос кота Василия:
– Саша, друг мой, как вы можете пить это пойло? Если вам кто-то сказал, что это кофе, вас нагло обманули. Гоните этих гнусных обманщиков в шею. Нам с ними не по пути…
Азаров медленно закрыл глаза и, как мне показалось, мысленно сосчитал до десяти, после чего посмотрел на меня и произнёс:
– Мне пора. Отдыхайте, приводите в порядок нервную систему и готовьтесь к новым подвигам во благо Человечества. До встречи, – и, не дожидаясь конца сеанса связи, развернулся в сторону и резко парировал: – Я ж не спрашиваю, как ты можешь жевать сырую печень млекопитающих!
Ответа высокомудрого Василия я, к сожалению, уже не услышала.
По мне лучше тупой поиск во время патрулирования, который держит людей в напряжении, чем вот такое ожидание нового приказа. Хок умудрялся придумывать задания для вахтенных, чтоб совсем не расхолаживались, но в свободное время просто не мог уследить за всеми.
А заняться членам экипажа было нечем. Кто-то, конечно, занимался делом. Булатов снова взялся за свои краски и кисти, Тилли Бом – за игрушечных роботов, Бомбадил – за орхидеи, Дакоста – за магические книги, Дэн Кроу – за готические романы. Курсанты дружно зубрили Наставление о безопасности полетов, тщательно прорабатывая каждый параграф. Очень хотели получить рекомендацию для службы в Объединённом космофлоте.
Остальные шатались между марокканским салоном, спортзалом и рестораном, устраивали дурацкие розыгрыши или собирались на мостике и глазели по сторонам.
Я подозревала, что скоро мои мальчики начнут беситься и устраивать драки. Самые интеллигентные и стойкие мужчины в пустом полёте становятся агрессивными. Не зная чем заняться, они позволяют выплеснуться на волю древним инстинктам, и не видят в этом ничего плохого. Подумаешь, драка. Это не драка, это боевая подготовка.
Безделье губит офицера. Старая космофлотовская истина крутилась у меня в голове, пока мы болтались возле ригорской базы, без особого интереса наблюдая за активностью, которую развили вокруг спасённого лайнера инспектора. Они без конца шныряли на своих капсулах от крейсера к «Пьеру Гартэну» и обратно, ползали в скафандрах по обшивке, что-то фотографировали, демонтировали, увозили на крейсер, привозили и монтировали обратно.
Мои ребята маялись от безделья, вяло обсуждая действия бравых космических сыщиков, либо активно недоумевая, а почему бы им не втиснуть лайнер в свой далеко не маленький ангар и не убраться отсюда к чертям собачьим.
Раздражение было понятно. За последние дни на звездолёте Оршанин крепко сдружился со стрелками, наладил прочные дружеские связи с остальными, стал душой «уютной кодлы», как называл Вербицкий компанию, собиравшуюся вечерами в марокканском салоне. Теперь его не было с нами. Потеря ощущалась ещё более болезненно, потому что каждый понимал, что он сознательно пожертвовал собой ради спасения пленников и десантной группы. А теперь его бывшие сослуживцы суетятся вокруг освобождённого благодаря ему лайнера, и ни один из них не залетел на баркентину, чтоб узнать, как всё произошло.
Я подозревала, что эти эмоции скоро будут перенаправлены в сторону единственного инспектора, который был под рукой, и по какой-то странной причине не собирался нас покидать. Наблюдая за изнывающими от отсутствия осмысленных занятий стрелками, и примкнувшим к ним Вербицким, я всё чаще возвращалась мыслями к совету Азарова выпроводить Куренного с корабля, от греха подальше. Но мне было интересно, что держит его здесь, когда работа выполнена, а друзей не нашлось. Я наблюдала за ним, а он, как обычно, в одиночку бродил по бесконечным коридорам, задумчиво опустив долу глаза, напоминавшие цветом и блеском полированный змеевик, и покручивая бледными пальцами гусарский ус.
Как-то вечером, когда несколько членов экипажа собрались на мостике, чтоб в очередной раз перемыть кости инспекторам, он забрёл туда же и остановился в стороне. Ничто не предвещало грозы, хотя бы потому, что за центральным пультом нёс вахту старпом, а, следовательно, всё по определению должно было быть чинно и спокойно. Впрочем, нёс вахту – это было громко сказано. Хок сидел в кресле перед пультом, на коленях у него возлежал мурлыкающий Киса, а в руках он держал чашку травяного чая, заботливо заваренного Бетти и принесённого расторопным Микки. Настроение у него было благостное, поскольку за соседним пультом с такой же чашкой, хотя и без кота сидел Джулиан. Говорили они между собой в полголоса, но по выражению лиц и блеску глаз можно было догадаться, что разговор идёт о женщинах.
– Бездельники, – мрачно проговорил Вербицкий, провожая взглядом очередной челнок, уносящий группу экспертов от лайнера к крейсеру. – Сколько можно крутиться вокруг этой посудины? Лучше б искали этих бандитов. Восемь человек расстреляли, тридцать, включая детей, чуть в рабство не продали, а их запросто отпускают восвояси. Почему крейсера там не дежурили?
– Крейсера бы они засекли и наша операция – коту под хвост, – спокойно ответил Донцов.
– А вообще вариант захвата этих пиратов рассматривался? – не унимался Антон.
– Я-то откуда знаю. Вон, у специалиста спроси, – Донцов мотнул головой в сторону Куренного.
– Он скажет, – проворчал Вербицкий. – Сейчас. Кириллу все мозги ментоскопом спалил, а сказал командиру, откуда дополнительную информацию взял? У них свои правила. Они скрывают свои источники информации. Они служат великой цели, и полномочия у них особые. Перед нами они отчитываться не обязаны. Как и благодарить вас за то, что вы вместо них к чёрту в пасть сползали. Небось, уже отчитались на Земле об удачно проведённой операции.
– Вербицкий, – раздалось от центрального пульта, – закройте рот.
– А почему? – обернулся к Хоку Мангуст. – Разве он не прав? Разве не мы ходили на «Сангрил»? Разве не Кирилл остался там, чтоб вот это корыто сейчас здесь висело? Разве нельзя было просто просчитать простую возможность блокировки доступа с киберпилота на запорное устройство ворот?
– Прекрати, – проговорил Белый Волк.
– Но почему? – неожиданно распалился Мангуст. – Почему все делают вид, что ничего не произошло? Мы потеряли там человека, а все делают вид, что его и не было. В судовой роли он не записан. Не наш… А чей тогда? Их, что ли?
Он ткнул пальцем в сторону Куренного и стремительно взбежал наверх к центральным пультам.
– Слушай, ты готовил операцию, – проговорил он, подходя к нему. – Ты хоть на минуту подумал о том, как должны открываться эти чёртовы ворота? Ты понимаешь, что Кирилл из-за тебя погиб?
Инспектор так же задумчиво перевёл взгляд с лайнера за окном на него и спокойно и чётко произнёс:
– Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую, капитан-лейтенант. Вы были командиром группы, и вы отвечали за своих людей. Вы имели тот же объём информации, что и я. Вы обязаны были просчитать всё от начала до конца. Вы постоянно видели аппаратную надстройку на полигоне, но ни разу туда не поднялись. В конце концов, Оршанин сообразил, как открыть ворота, а вы – нет.
Мангуст замер на месте, стиснув кулаки. Бледность залила его смуглое лицо. На мостике повисла гнетущая тишина. Было ясно, что всем и самому Мангусту известно то, что только что сказал инспектор. Но никто, может, и он сам, не решался признать это.
– Верно, – тихо произнёс он. – Я тоже виноват. Мне нужно было сообразить и остаться там, а не ему. Мозгов не хватило.
– И, слава Богу, – Куренной снова отвёл взгляд.
– Это почему же? Потому что шкуру свою сберёг, так что ли? Потому что кто-то за меня жизнь отдал, а я живу. Считай, повезло? А как я теперь с этим жить буду? Ты сам как жить будешь? Или привык? Запишешь в актив ещё одного погибшего исполнителя и утешишься? Доложил начальству о том, какую титаническую работу провернул при подготовке операции? Может, уже и дырку для очередного ордена провертел?
– Что тебе мои ордена покоя не дают? По своим заскучал?
Инспектор взглянул в лицо стрелка с холодной злой усмешкой.
– Я свои кровью зарабатывал, и скучать по ним в праве, – гюрзой зашипел Мангуст. – Я по дальним отсекам, как ты, не отсиживался, других на бойню не посылал, сам шёл, впереди.
– Нужно иногда оглядываться, – сквозь зубы процедил Куренной.
Мангуст издал короткий рык и с короткого замаха попытался ударить инспектора, но тот ловко перехватил его руку и без какого-либо видимого усилия удержал её.
– Лезем в драку? – азартно усмехнулся он. – Зачем же так грубо? Или мы не офицеры, или правила этикета на поисковиков не распространяются?
Мангуст вырвал руку и мрачно взглянул на него.
– Дуэль предлагаешь? Хорошо, мы не в боевом полёте. Давай разомнёмся и выясним всё раз и навсегда. У тебя будет последняя возможность доказать, что ты не штабная крыса.
– Лучше б тебе в этом не убеждаться, – рассмеялся Куренной, – ну да ладно. Выбор оружия за тобой.
– На кинжалах, – заявил Мангуст.
– Идёт, – кивнул инспектор.
Но в следующий момент между ними оказался Хок. Свирепо взглянув на стрелка, он процедил:
– На этих условиях ты будешь драться со мной, Бахар. А после – вылетишь из экипажа, потому что именно такие последствия нашей очередной дуэли обещала Северова. Вопросы есть?
– Никак нет, командор, – с усилием загнав свою ярость поглубже, проговорил Мангуст.
– Тема закрыта, – Хок обернулся к Куренному. – А вы, инспектор, умерьте свой пыл. У наших стрелков достаточно возможностей лишиться головы и без дуэлей. Отправляйтесь к себе.
– Как скажете, командор.
Куренной направился к выходу.
– Ты можешь заступаться за него сколько угодно, Хок, – бросил вслед Мангуст, – но ты не помешаешь мне сказать ему то, что я думаю.
– Что ты думаешь? – обернулся к нему инспектор.
– То, что, загребая жар чужими руками, можно сохранить свои холёные руки, но вряд ли это сохранит твою честь.
– Я учту, – Куренной вновь повернулся и вышел.
– Не цепляй его, – проговорил Хок, обернувшись к Мангусту. – Ты только создаешь дополнительные проблемы, а у нас итак всё хреново.
– Почему ты за него заступаешься? – воскликнул тот.
– Потому что ему плохо, да ещё ты нервы треплешь. Ты не думал, как он со своими регалиями оказался в нашей тихой цитадели?
– Ты что-то знаешь?
Мангуст внимательно взглянул на него.
– Догадываюсь, – хмуро пробормотал Хок. – Что он здесь вроде как на реабилитации.
– Ты о чём?
– Его руки, Мангуст. И лицо. Они не холёные. Они новые.
– Что? – поражённо прошептал тот.
– Я только раз видел такое у взрослого мужчины, – нехотя ответил старпом. – Я служил тогда стрелком на «Карабинере», шхуне Звёздной инспекции. У одного из наших в руках взорвалась мина. Ему оторвало руки и страшно обожгло лицо. Его срочно увезли на Землю, и мы думали, что больше уже не увидим его. Он вернулся назад через полгода. Кожа на руках и лице была, как у ребенка, светлая и нежная. А ногти – такие же тонкие и розовые. При полной регенерации ткани вырастают вновь, они такие же, как у детей, и проходит достаточно много времени, пока они загрубеют.
Мангуст медленно перевёл взгляд на МакЛарена, стоявшего рядом с Кисой на руках.
– Это правда, доктор?
– Я очень вас прошу, Мангуст, – произнёс тот, передавая кота хозяину. – Оставьте его в покое.
После этого МакЛарен вышел с мостика и поднялся на жилой уровень. Куренной сидел на диване в марокканском салоне, сжав ладонями голову. Его плечи дрожали.
– Пойдём ко мне, – проговорил Джулиан, помогая ему подняться.
В его каюте Куренной сразу подошёл к окну, задумчиво глядя в тёмную пропасть космоса за окном.
– Прости, – проговорил он, – это была безобразная сцена. Я каждый раз даю себе слово, что сдержусь, но срываюсь. Я не узнаю себя. Я никогда не позволял себе бить людей вот так, по больному. Черкес прав, это уже не я.
– А кто? – Джулиан прислонился спиной к окну и, скрестив руки на груди, взглянул на него.
– Понятия не имею, – покачал головой инспектор. – Я всегда прекрасно управлялся со своими эмоциями. И со своим телом. Я был быстр, ловок, я чувствовал его и был с ним един. Я его потерял. И сломался. Когда мне сказали, что я смогу жить как прежде, я не поверил. Ты не представляешь, как страшно наблюдать, как это всё происходит. Я не знаю, как жить в этом теле. Оно чужое, оно не принимает меня. Иногда оно просто отторгает меня, как пересаженный орган. Я не знаю, что с ним делать. Оно, по-моему, даже с собой не дружит. Органы словно ненавидят друг друга, порой меня разрывает на части.
– Это тебе только кажется, – возразил Джулиан. – У тебя прекрасный, слаженно работающий организм в идеальном состоянии. Это ты с ним не дружишь. Ты мучаешь его своими нервными срывами и получаешь закономерную реакцию. Ты же знаешь, что тело реагирует на команды мозга. Твоя проблема здесь, – он указал пальцем на лоб Куренного. – Это единственный больной орган в твоём теле. Но он твой и его заменить нельзя.
– Что предлагаешь? – инспектор взглянул на него.
– Займись своим телом. И своей головой, – МакЛарен задумчиво посмотрел на Куренного. – Верни себе быстроту и ловкость. Ты же наездник. Сейчас твоё тело – это необъезженный конь. Но ты слаб, измучен и боишься его. Если ты хочешь вернуться к нормальной жизни, тебе придётся объездить его. Через страх, через непонимание, спонтанные и необъяснимые реакции. Ты объезжал коней?
– Конечно, и не раз.
– Тогда пойми, что этот конь послан тебе Небесами, он для тебя – крылья. Ему без тебя не жить, как и тебе без него. Ласка и настойчивость, и, вот увидишь, всё получится.
– А если без лирики?
МакЛарен усмехнулся.
– То, что и собирался делать. Берись за оружие. Только не за кинжалы. Это оставь Мангусту. Ты же мастер сабельного фехтования?
– Был когда-то…
– Если помнит мозг, вспомнит и тело. Это лучшая возможность восстановить взаимопонимание.
– Я ж не могу биться с собой.
– У нас приветствуются спарринги, – пожал плечами Джулиан. – Насколько я помню, саблями увлекался по молодости Донцов. Правда, сомневаюсь, что бился когда-нибудь двумя разом. Возможно, в этом тебе сможет помочь Хэйфэн. Он отличный тренер и умеет держать язык за зубами.
– Ну, да, после того, как я «протянул» его приятеля, так он и станет мне помогать.
– Станет, если я попрошу. Сегодня и начнёте. Под моим контролем.
Он поднёс к губам радиобраслет и негромко произнёс:
– Ветер, загляни ко мне. Есть дело.
Примерно через час они уже были в спортзале. Куренной после очередного поединка с Хэйфэном устало опустил саблю и, подойдя к скамейке, взял с неё полотенце.
– Ни черта не выходит, – пожаловался он Джулиану, который внимательно наблюдал за тренировкой.
– Мне кажется, ты слишком напрягаешься, – заметил тот. – Пытаешься контролировать себя, каждое движение, в результате нарушается координация, и ты не успеваешь за Тонни.
– А, может, я просто разучился?
– Нет, – возразил Хэйфэн, подходя к ним. – Когда вы забываете о контроле, всё получается. Но пока это только проблески.
– И что делать? – обернулся к нему Куренной.
– Перестаньте думать.
– Хорошая идея.
– Гениальная, между прочим, – заметил МакЛарен. – Погоняй его, Ветер, так чтоб ему было не до самоконтроля. Так, чтоб эту ночь он уснул без снотворного и спал без всяких сновидений.
– Это называется шоковая терапия, господин терапевт? – усмехнулся Куренной.
– Ещё раз повторяю, ты не болен, – проговорил тот. – Тонни подал мне хорошую идею, за воплощение которой я могу лишиться лицензии, но если у тебя хватит смелости, мы завтра это сделаем.
– Что именно? – заинтересовался инспектор.
– На какое-то время избавим тебя от тотального самоконтроля и отпустим в полёт. Может, ты увидишь что-то важное с заоблачных высот.
– Понял, – рассмеялся он. – Дурман, белена, настойка из мухоморов?
– Почти угадал. Есть травы, которые открывают истину.
Куренной уже серьёзно взглянул на МакЛарена.
– Истина может быть довольно пугающей. Впрочем, я согласен. Мне нужно придти в себя. Причём, на сей раз, очень быстро, – он бросил полотенце на место и обернулся к Хэйфэну. – Продолжим, сенсэй? Если, конечно, вам не слишком неприятно тратить на меня своё драгоценное время?
– Нет, – покачал головой тот, задумчиво глядя на инспектора. – К тому же мудрецы говорят, что, помогая другому, помогаешь себе. Я тоже нуждаюсь в помощи. В отличие от других, я не думаю, что вы виноваты в том, что случилось с Кириллом. Я знаю, что вы помогли ему, а он пытался помочь вам. Вы оба были одиноки, но, встретившись, обрели что-то, что вернуло вам надежду. Вы похожи.
– Вы видите сердцем, Ветер, – проговорил Куренной, печально улыбнувшись. – Я ещё в школе заметил, что Черкес потихоньку подражает мне, а сам так же втихаря учился у него. Мне нравилась его бесшабашность, его азарт. Это то, чего мне не хватало изначально. Он научил меня многому, сам того не замечая. Без него я не сделал бы и половины того, что мне удалось. Он очень помог мне.
– Он встретил свою судьбу, как положено воину.
Куренной несколько удивлённо взглянул на Тонни, а потом на погрустневшего МакЛарена.
– Так вот в чём дело? – воскликнул он. – Вы все решили, что он погиб?
– Ты думаешь, нет? – оживился Джулиан.
– Десять против одного, что он жив, – уверенно проговорил инспектор. – У него же выживаемость, как у Грума. У него талант выкручиваться из любой передряги, я его с детства знаю. Он учился у лучших разведчиков дальнего космоса, и был весьма способным учеником. Да то, что он выжил в этом восьмилетнем кошмаре, неужели ты думаешь, что это случайность?
– Ты сказал, против одного, – напомнил МакЛарен.
– Вероятность гибели остается всегда, но если его не убили сразу, он вывернется и на этот раз, – ответил Куренной, и неожиданно добавил: – Но лучше б на его месте был я.
Джулиан внимательно посмотрел на своего пациента и с неожиданным облегчением заметил, как вспыхнули шалые изумрудные искры в его прежде похожих на омуты глазах.
