Текст книги "Крестовый поход (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)
Во взрослую жизнь он вступил с гордо поднятой головой, высокомерным отношением к окружавшим его плебеям, выдающейся внешностью, изысканными манерами, классическим инженерным образованием и одной затаённой мечтой, о которой не признавался никому и никогда.
Столкнувшись на одной из планет, не входивших в Объединение Галактики, с Клермоном, он внимательно выслушал его предложение вступить в Братство и, взвесив все «за» и «против» согласился. Клермон ни разу не пожалел о том, что приблизил к себе этого необычного юношу. Что думал Даниель, никто не знал.
Он поддерживал со своими собратьями ровные, хотя и несколько отчуждённые отношения. Они ему слегка завидовали, но признавали, что его положение при магистре заслужено. Все знали, что Даниель не способен на подлость, но и не склонен к сантиментам. Простые братья его побаивались, а он без нужды вовсе не обращал на них внимания. Люди не слишком интересовали его. Никто даже не думал, что же на самом деле его интересует, а если б кто и задумался, то не смог бы дать на это ответ.
Так или иначе, но Даниель Бризар обосновался в Ордене Святого Раймона Аквитанского, и служил своему господину с достоинством и верностью, подобающими его благородному происхождению.
В полёте к Свезеру граф Клермон, по обыкновению, углубился в изучение древних манускриптов в своей библиотеке, предоставив Бризару самому выбирать себе занятие.
Это было кстати, потому что молодого генерала неожиданно заинтересовал вернувшийся на «Сангрил» Пёс войны. Отмахнувшись от назойливого нытья Моргана, Бризар решил разобраться в странном поступке наёмного убийцы. Всё сводилось к тому, что Пёс, запрограммированный заками на возвращение, просто вернулся, совершенно не беспокоясь о своём будущем. Это было совершенно нормально для Псов. Но что-то Бризара смущало. Пару раз допросив Пса под пыткой, он убедился, что занятие это бесперспективное. Пёс страдал, но страдания сносил с поразительной выдержкой, раз за разом повторяя свой рассказ в точности и греша лишь в некоторых деталях, что, в сущности, вполне нормально, поскольку память человеческая ненадёжна, а восприятие прошлого меняется в зависимости от обстоятельств.
Ужесточать пытки было бесполезным занятием, к тому же, действительно, могло привести к увечью или смерти пленного. Этого Бризар допустить не мог до того момента, пока не будет уверен в том, что Пес либо лжёт, либо говорит правду. В любом случае, жизнь его зависела всецело от того, к какому выводу придёт Бризар.
Раз за разом прокручивая в мыслях показания Пса, Бризар решил, наконец, проверить фактические обстоятельства и удалился в свои покои, такие же мрачные и тёмные, как и остальные помещения звездолёта. Тем не менее, Даниель, пользуясь благосклонностью своего патрона, допустил всё же некоторые отступления от строгого устава, обставив свои комнаты дорогой старинной мебелью и украсив полимерные панели стен копиями антикварных гобеленов.
Сев в удобное резное кресло красного дерева, Бризар включил компьютер и запросил у киберинформатора запись забортных камер в момент выхода лайнера из ангара. Раз за разом он смотрел, как раздвигаются створки ворот и из них вылетает лайнер. Он прокручивал эти кадры то медленнее, то быстрее, смотрел на хронометр и пытался разложить на секунды действия землян.
Потом он запросил раскладку команд, поступавших на запорный блок ворот, и долго изучал его, иногда поглядывая на экран, где из щели между створками высовывался блестящий нос лайнера.
Ситуация становилась для него яснее с каждой минутой. В конце концов, он разблокировал запись выхода лайнера из ангара и внёс в неё нужные ему коррективы. После этого какое-то время разглядывал перечень команд, и просто стёр его из памяти информатора.
Поднявшись, он быстро вышел из своих покоев и спустился в ангар, где стояла снятая с обшивки полусферическая камера землян. Охранявший её рыцарь почтительно склонил голову.
– Капсулу кто-нибудь осматривал? – спросил Бризар, едва кивнув на приветствие.
– Нет, монсеньор. Капитан Драган велел поместить её сюда и никого к ней не подпускать без вашего разрешения.
– Разумно, – пробормотал Бризар, подошёл к капсуле и распахнул люк.
Поднявшись в салон, он захлопнул за собой крышку. Вертикальная гладкая стена была целой и гладкой, в ней не осталось и следа от вырезанного вместе с частью обшивки отверстия. Функция самовосстановления всегда вызывала у Бризара чувство странного детского восхищения, хотя он прекрасно знал механизм её действия.
Он осмотрелся. Едва он вошёл, сработали датчики присутствия, и в просторном уютном салоне вспыхнул свет. Четыре удобных кресла с широкими захватами системы безопасности стояли вдоль поблескивающего деталями пульта. Система кондиционирования подала в салон порцию свежего воздуха с нотками незнакомого цветочного аромата. Наверно, для землян этот аромат был знакомым с детства и родным.
Бризар прошёл по салону и остановился у широкой пластиковой двери с табличкой, на которой был нарисован скафандр. Коснувшись пальцами планшетки рядом с дверью, он увидел, как она беззвучно откатилась в сторону. Отсек был пуст и, конечно, в нём без труда поместился бы взрослый мужчина.
Он закрыл дверь и попытался открыть её, не касаясь планшетки. Дверь не открывалась. На его губах появилась усмешка. Открыв дверь обычным способом, он присел на корточки и осмотрел замок. Потом снял панель, которая послушно отскочила с лёгким щелчком. Осмотрев внутреннее замыкающее устройство, он кивнул своим мыслям и достал из ножен кинжал. Потом с сомнением осмотрел его широкое лезвие, сложное переплетение проводков внутри и водворил грозное оружие на место. Сунув пальцы за отворот сапога, он достал оттуда длинный и тонкий серебряный стилет. Прикусив губу, он осторожно ввёл блестящее острие внутрь устройства и перерезал едва заметный прозрачный волосок, который тянулся к хрустальной клемме. После этого поставил на место панель, закрыл дверь и снова попытался открыть её, не прикасаясь к планшетке. На сей раз, она послушно отъехала в сторону. Улыбнувшись, Бризар поднялся, ещё раз осмотрелся по сторонам и с удовольствием вдохнул полной грудью лёгкий аромат, который вдруг показался ему смутно знакомым, будто, он знал его в детстве, а потом забыл.
Из ангара он направился в тюремный блок. Пройдя мимо кованных низких дверей, он вошёл в узкий едва освещённый коридор, который привёл его в низкое помещение. Там стояли в ряд, на расстоянии полутора метров небольшие клетки. В некоторых из них, сжавшись в крайне неудобных позах, сидели люди в грязных полотняных одеждах. Возле дальней клетки стоял исполнительный Криспен с тонкой пикой в руке. В клетке, обняв руками колени, сидел Пёс. Его глаза были открыты, но взгляд был пустым, словно он спал с открытыми глазами. Возможно, так оно и было. Криспен не разбирался в таких тонкостях и ждал, когда узник закроет глаза, чтоб пустить в ход свою пику.
Увидев Бризара, он оживился.
– Ваша милость, монсеньор, – проникновенно проговорил он. – Я хотел сходить к вам, чтоб узнать вашу волю, но не мог оставить этого хитреца, чтоб он не уснул в моё отсутствие.
В тёмных глазах пленника появился интерес, и он покосился на тюремщика.
– Что ты хотел узнать? – спросил Бризар.
– Этот проныра отказывается от солёной еды, которую я ему даю. Должен ли я запихивать её в него силой?
– Нет, если ему хотелось голодать, его воля, – ответил Бризар. – Ты всё делал правильно, Криспен. А теперь достань его из клетки и пойди, позови брата Яниса.
Криспен аккуратно поставил свою пику возле стены, нагнулся к дверце, открыл замок и сунул руку в клетку. Ухватив пленника за ногу, он вытащил его наружу и поставил перед Бризаром. Пёс побелел, должно быть от боли, но не издал ни звука. Слегка пошатываясь, он стоял перед генералом и смотрел на него с тупой покорностью.
– Ступай, Криспен.
Тот ушёл. Бризар молча окинул пленника взглядом. Одежда на нём была порвана и испачкана кровью. Он осунулся, на щеках проступила тёмная щетина. Однако хуже было то, что лоб у него вдруг заблестел испариной. Слегка дрожа, Пёс облизал пересохшие потрескавшиеся губы.
– Тебя лихорадит? – спросил Бризар. – Твои раны воспалились?
– Какое это имеет значение? – равнодушно спросил пленник, глядя куда-то в сторону.
– Ты сам виноват, – раздражённо произнёс Бризар. – В своих показаниях ты упустил одну важную деталь, и я заподозрил ложь.
– Что я упустил? – в затуманившемся на миг взгляде пленника мелькнуло беспокойство.
– Ты сказал, что прятался в скафандровом отсеке, а потом вышел. Но двери в скафандровых отсеках всегда закрываются автоматически и их невозможно открыть изнутри.
Пёс напрягся, пытаясь уловить смысл услышанного, потом беспомощно взглянул на рыцаря.
– Она открывалась.
– Верно, потому что ты сломал запорное устройство. Но мне ты об этом не сказал.
Пёс опустил глаза, и какое-то время размышлял, а потом снова взглянул на генерала.
– Я не ломал дверь. У меня даже не было инструментов. Должно быть, она уже была сломана. Я не подумал об этом. В любом случае, монсеньор, даже если б я не смог открыть дверь изнутри, я остался бы в капсуле, и вы нашли бы меня. Я рассматривал и такой вариант, но дверь открылась.
– Конечно, – кивнул Бризар. – Потому что она сломана.
Пёс какое-то время внимательно смотрел на него, а потом нерешительно кивнул.
– Я понял, ваша милость, что она была сломана.
Снова появился Криспен, а с ним невысокий востроносый человек с длинными жидкими волосами. На нём не было кольчуги и плаща, только темно-коричневые штаны и куртка, да чистый полотняный фартук. Увидев пошатывающегося пленника, он замер и поспешно отвёл глаза.
– Ладно, Пёс, тебе повезло, – проговорил Бризар. – Я всё проверил и убедился, что ты не лжёшь. Я дарю тебе жизнь. Пока. Через несколько дней ты предстанешь перед магистром, и, если он согласится со мной, считай, что ты спасён. После этого ты будешь выполнять мои приказы.
– Да, ваша милость, – кивнул тот.
– Брат Янис, забери этого Пса в лазарет, обработай его раны, накорми, напои и уложи спать. Сделай всё, чтоб он как можно скорее был готов к работе.
Янис, казалось, обрадовался такому повороту и кинулся к пленнику, подхватил его и перекинул его руку на свои хрупкие плечики.
– И ещё, – припомнил Бризар. – У него на одном из верхних позвонков должно быть небольшое устройство. Проверь, на месте ли оно и доложи мне.
– Сделаю, монсеньор, – пролепетал Янис.
Кирилл стоял, глядя, как тает в тумане восьмиконечный крест на плаще удаляющегося Бризара. Рядом что-то ласково щебетал брат Янис. А Оршанин понял, что и на сей раз ему повезло.
Бризар, как ни странно, думал примерно так же. Ему казалось, что он вдруг стал на целый шаг ближе к осуществлению своей тайной мечты.
Время на «Пилигриме» текло медленно. Незапланированный отпуск в ожидании нового задания начал затягиваться. Уже дважды экипаж ездил в гости к своим ригорским коллегам. Оказывается, ригорцы умеют петь песни и рассказывать байки, правда, ни то, ни другое землянам было не понятно. Однако, горячий синеватый напиток, которым потчевали хозяева, действительно напоминал грог и так же давал в голову. После пары кружек, смысл ригорских анекдотов вроде как начинал вырисовываться, а под пение даже можно было подпевать свои песни. Особенно для этих целей подходила «Дубинушка». В общем, это было занятно и несколько развлекло экипаж.
Мы с Хоком удостоились чести быть принятыми самим Арутом. Для ригорцев характерно чёткое понимание субординации, поэтому до пиров с нижними чинами старшие офицеры не опускаются. Но и нам было интересно, потому что, хлебнув из своего оловянного кубка, Арут вдруг ударился в романтические мечтания своей юности, когда мечтал улететь с Ригора и примкнуть к блуждающему флоту Барбада. Я всегда считала, что легендарный космический флот ригорцев – это миф. Оказывается, нет. Он существует уже века и превратился в оплот новой проригорской блуждающей цивилизации. Младший брат Арута ушёл туда и изредка шлёт весточки. Слишком эмоциональные, на взгляд родителей, но у самого Арута они вызывают почти невозможное для ригорца чувство – лёгкую зависть.
– Они свободны, – бурчал командир ригорской базы. – Они летят туда, куда велят им чувство долга и справедливости. Они занимаются почти тем же, чем мы, но они не прикованы к своей планете, не связаны уставами и подчинением старшим командирам. Единственное, чему они подчинены, это внутренняя дисциплина и обязательства перед теми, кого назвали союзниками и друзьями. Они видят мир, а, не сидят, как цепной бурбах в своей бочке.
Хок смотрел на него во все глаза, стараясь на всю оставшуюся жизнь запомнить это странное зрелище – расчувствовавшегося ригорца. А я с улыбкой наблюдала за обоими и думала, что надо бы разузнать про этот блуждающий флот побольше.
МакЛарен на ригорскую базу не полетел. Он был несколько озабочен последствиями своего запретного эксперимента, на который его пациент согласился не раздумывая. На первый взгляд всё прошло хорошо.
Вечером Куренной пришёл в каюту к Джулиану, прошёл в спальню и сел на застланную шёлковым покрывалом постель. В комнате было полутемно, лишь несколько толстых свечей, расставленные на подставках по сторонам кровати, бросали вокруг неверный рыжеватый свет. МакЛарен поставил на тумбочку серебряный поднос, на котором стояла старинная чаша. Из чаши струился едва заметный голубоватый дымок. Рядом располагалось небольшое блюдечко, поблескивающее стершейся позолотой, с маслянистой густой жидкостью.
Куренной посмотрел на эти сосуды и почувствовал исходившие от них странные запахи, чуть горьковатый и пряно-сладкий, которые смешивались в слегка пьянящий аромат.
– Не передумал? – спросил Джулиан, присев рядом с ним.
– Нет, – серьёзно проговорил инспектор, взглянув на чеканную чашу. – Я знаю, что на баркентине есть люди, практикующие магию. Это магия?
– Раньше считали именно так, но со временем магия уступает место знанию законов природы. Я не колдун. Я врач. Просто я знаю, как лечили наши предки, и умею применять эти знания.
– Официальная медицина почти не применяет галлюциногены.
– Люди слишком запуганы побочным негативным действием наркотических веществ. Считается, что лучше не применять совсем, чем применить неправильно. Друиды относились к этой проблеме по-другому. Они просто умели их применять. Это ничуть не опаснее, чем гипноз или погружение в искусственную кому.
– Я почти не поддаюсь гипнозу, – признался Куренной. – Слишком силён самоконтроль. На Земле мне сказали, что это одно из препятствий для полного излечения.
– Здесь это не помешает. Ты сам будешь контролировать и направлять свои видения.
– Раньше с помощью галлюциногенов люди общались с духами. Я никого там не встречу?
– Только если сам захочешь, – улыбнулся МакЛарен. – У нас другая цель. Ты должен встретиться с собой. Именно это сейчас важно. Я подобрал особые травы. Они не из тех, что открывают адептам путь в другое измерение или помогают услышать голоса с той стороны. Это добрые и мягкие травы. Они дают лёгкость и свободу. Они раскрывают дар полёта.
– Я буду летать?
– Обязательно. Поверь мне, это всегда приятно. Для тебя в этом опыте будет важно, как ты устремишься в полёт и как вернёшься из него. Вход и выход из этого состояния покажут тебе истинное положение вещей. Вылетая, ты будешь действовать в соответствии со своими чувствами в данный момент. Но моментом истины для тебя станет возвращение, потому что во время полёта ты преобразишься. Ощущение лёгкости и свободы, абсолютной власти над собой и стихиями обычно снимает психические зажимы, устраняет ложные ограничения. Вернёшься ты уже другим. Каким, узнаешь через несколько часов.
– Я должен буду рассказать тебе о том, что почувствую?
– Только если захочешь. Я не психоаналитик. Я просто пытаюсь быть тебе другом. Но эти переживания всегда очень интимны. Возможно, пройдёт много времени до того, как тебе захочется рассказать кому-то об этом. Возможно, это буду не я. А, может быть, ты навсегда сохранишь это в тайне. Начнём? Возьми левой рукой немного мази и намажь ею виски. Потом левой же рукой подними кубок и выпей отвар. После этого ляжешь на кровать и расслабишься. И ничего не бойся. Я буду рядом. Я смогу контролировать происходящее, и если что-то пойдёт не так, что маловероятно, быстро и аккуратно выведу тебя из изменённого состояния.
Куренной послушно выполнил все указания и прилёг на кровать. Джулиан сел рядом, глядя на спокойное лицо инспектора.
Никаких осложнений, связанных с воздействием галлюциногенных трав, у инспектора не возникло. Не было даже бурных спонтанных реакций, которых в тайне опасался врач. Несколько часов он просидел рядом с неподвижно лежащим Игорем, изредка проверяя его пульс и касаясь рукой лба. Всё было в порядке. Пульс был спокойным, лицо – расслабленным. На губах даже иногда мелькала едва заметная улыбка. Лишь под самый конец он вдруг вздрогнул, вытянулся и открыл глаза. В этих глазах, мерцающих, как море в солнечный день, кружились хороводы искр. Он ещё пребывал во власти своих ведений, но на сей раз, похоже, столкнулся с какой-то проблемой. Он смотрел в потолок, но видел что-то совсем другое. Вглядываясь в это нечто, он мучительно раздумывал, ища ответ на какой-то вопрос. А потом, наконец, нашёл, успокоился и медленно опустил ресницы. Через полчаса он очнулся, приподнялся и сел.
– Как ты? – осторожно спросил МакЛарен.
Куренной перевёл на него задумчивый взгляд и кивнул:
– Нормально. Мне нужно обо всём этом подумать.
И он ушёл. Он так и не рассказал о том, что он видел и что решил для себя. Но что-то в нём изменилось, и Джулиан не мог понять что, потому что инспектор, казалось, начал избегать его.
Прошло два дня. МакЛарен зашёл в библиотеку, чтоб взять книгу по истории друидизма в Ирландии и неожиданно застал там инспектора. Тот сидел в кресле возле камина и задумчиво смотрел на имитацию огня, пляшущего на дубовых поленьях. Вид у него был довольно мрачный.
– Как дела? – поинтересовался МакЛарен, подойдя. Он был готов тут же уйти, если заметит, что инспектор не расположен к беседе, но тот улыбнулся в ответ.
– Всё хорошо, Джулиан. Не торопишься?
– Нет, – Джулиан присел в кресло напротив. – Ты не заходишь. Не знаю, что и думать.
– Я итак достаточно попортил тебе крови, – усмехнулся Куренной. – Пора и честь знать. Не хотел без нужды отвлекать тебя от дел.
– А нужды не было? – осторожно уточнил тот.
– Ты об инъекциях? Я решил с этим завязать. Ты был прав, этот путь никуда не ведёт. Вернее, ведёт по кругу. Я решил: сдохну, а просить больше не буду.
– И что?
– Как видишь, жив, – он снова посмотрел на огонь. – Я вчера говорил со своим командованием. Просил дать мне «добро» на поиск Оршанина. Знаешь, что они ответили?
– Догадываюсь.
– Именно это, – кивнул Куренной с раздражением. – Слушай, мне уже не до того, хочет мой организм иметь со мной дело или нет. Я просто хочу найти Кирилла. В конце концов, это важно и для меня. Нас всегда учили, что своих мы не бросаем. Я вёл его с того дня, как его привезли в школу хитрым лопоухим мальчишкой. Я взрослел вместе с ним, но так и не увидел его взрослым. Тогда. А теперь встретил и понял, что те два года разницы в возрасте, которые так важны в школе, теперь уже не имеют значения. Жизнь нас обоих так потрепала, что едва уцелели. Мне показалось, что между нами что-то возникло, какая-то тоненькая ниточка молчаливого, но абсолютного понимания. Я никогда раньше не чувствовал такого. Я должен его найти. А мне говорят, что ещё не время, нужно отдохнуть, восстановиться. Ты не представляешь, как мне сейчас нужно быть здоровым.
– В чём же дело? – пожал плечами МакЛарен. – Могу тебя обрадовать. Ты совершенно здоров.
Куренной бросил на него сердитый взгляд, но потом его глаза вдруг снова вспыхнули теми самыми изумрудными искрами.
– И ты скажешь об этом моему командованию?
Джулиан задумался.
– Это ответственное заявление. Я ведь не специалист в области психиатрии. А, значит, могу ошибаться.
– Всё ясно, – скептически заметил инспектор.
– Впрочем, я дам официально такое заключение, но только с одним условием. Ты сам скажешь мне, что ты здоров. Мой ответ будет зависеть от твоего.
– Хочешь разделить ответственность, – усмехнулся Куренной. – Разумно. Я должен подумать. В конце концов, я не хочу, чтоб ты лишился лицензии.
Он обернулся на звук шагов. В библиотеку вошёл Мангуст и направился к ним.
– Инспектор, вас просит зайти командир.
– Благодарю, – кивнул Куренной и печально взглянул на Джулиана. – Облом, дружище. Сегодня уходит «Тюдор». Боюсь, что меня попросят покинуть баркентину.
Он поднялся.
– Зайдёшь проститься? – спросил Джулиан.
– Конечно.
Он направился к выходу. Голос Мангуста заставил его остановиться.
– Инспектор, – произнёс тот, – я хотел сказать, что был не прав по отношению к вам. Я прошу прощения.
– Я тоже был не прав, капитан-лейтенант. И тоже прошу вас принять мои извинения.
Мангуст кивнул. Инспектор ушёл. Мангуст присел в кресло и задумчиво взглянул на врача.
– Я отыскал в информационной базе указ о его награждении Алмазной звездой, доктор. Там написано, что он награждён посмертно. Как думаете, это техническая ошибка?
– Её бы исправили.
– Пожалуй… Выходит, тем погибшим исполнителем был он сам. Но как это может быть? Его воскресили, клонировали? Это волшебство?
– Мне кажется, это судьба, – произнёс МакЛарен, глядя на огонь. – А, может, воля Вселенной, которая не хочет отпускать тех, кто ей ещё нужен.
Хок рассказал мне о едва не завязавшейся на баркентине дуэли. Я была поражена. Ладно, ещё Мангуст, он дуэлянт, это мне давно известно. Но Звёздный инспектор! Это в голове как-то не укладывалось.
– Мне симпатичен этот парень, Дарья, – произнёс Хок, устроившись на диване в моём отсеке, – но он создаёт напряженность на звездолёте. «Тюдор» уходит. Судя по пространным речам командора Лю Чан Мина, у него приказ забрать инспектора и доставить по назначению.
– Знаешь, что самое занятное, – заметила я. – Инспектор не получил соответствующего приказа.
– Это не наше дело. Нужно воспользоваться возможностью и отправить его подальше от наших забияк.
– Азаров советовал мне то же самое, – кивнула я. – Но тоже воздержался от приказа.
Хок закатил глаза. Вежливый стук в дверь не дал ему высказать всё, что он думает о моих жизненных наблюдениях.
– Войдите, – разрешила я. Дверь открылась, и на пороге появился инспектор. Он с любопытством взглянул на нас и после приветствия поинтересовался:
– Зачем вы хотели меня видеть, командор?
– Я думаю, вы знаете, что «Тюдор» сегодня уходит. Командор Лю предлагает вам перейти на крейсер.
– Деликатная формулировка, – одобрил инспектор и подошёл к окну. Он отыскал глазами крылатый силуэт крейсера и улыбнулся. – Можно было просто скомандовать: «С вещами на выход».
– Я не могу вами командовать, – пожала плечами я. – Вы мне не подчиняетесь.
– Можете, – возразил он, с интересом взглянув на меня, – как командир корабля. Но почему-то не хотите. Почему? Я ведь создаю столько проблем. Верно, старпом?
Я смотрела на него с некоторым удивлением. Я внезапно заметила, что ощущение неестественности в его облике, которое смущало меня раньше, исчезло. В его движениях, голосе, взгляде, вдруг появилась такая живость, что мне вообще показалось, что это совсем другой человек. Он с улыбкой смотрел на Хока, а тот с мрачным подозрением на него.
– Ладно, – наконец проговорил он. – Давайте раскрывать карты, инспектор. Только честно. У вас здесь тоже полно проблем, но вы, похоже, не жаждете вернуться к своим коллегам.
– Если бы к коллегам, – вздохнул инспектор. – Меня собираются вернуть в цитадель, где я умру от скуки. Но дело даже не в этом. Я не хочу покидать баркентину по одной простой причине. Я нужен вам, а вы – мне. У нас схожие цели, хотя и разные мотивы. Но я уверен, что они не помешают нам действовать сообща.
– А какие у нас цели? – совершенно заинтригованная спросила я.
– Вы хотите найти Кирилла, командор, – ответил он. – Я вас понимаю. Вы приняли участие в его судьбе, помогли ему вернуться к жизни, вы чувствуете ответственность за него. И естественно, вас беспокоит его судьба. А вы, старпом, жаждете найти «Сангрил». И это я тоже понимаю. Вы бросили вызов, но ушли от поединка. Для человека чести это недостойный поступок. И хоть вы сделали это из высших побуждений, это не даёт вам покоя. Я прав?
– Пожалуй, – кивнула я, покосившись на ещё больше помрачневшего Хока.
– А я хочу найти и Кирилла, и «Сангрил», – продолжил он. – Кирилла, потому что этого требует моё сердце, а «Сангрил», потому что на него у меня горит душа и чешутся руки. Но ваша проблема состоит в том, что «Пилигрим» – поисково-спасательный звездолёт, а поиски пиратов и пропавшего сотрудника Инспекции – это дело Инспекции.
– Они его ищут? – оживилась я.
– Не слишком активно, – недовольно покачал головой инспектор. – Они надеются, что при первой же возможности он выйдет на контакт и даст им начальные сведения для поиска. Но он может получить такую возможность через год или не получить вообще. Я бы мог плюнуть на приказы, тем более что меня вообще держат на службе лишь в благодарность за былые заслуги, и пуститься на поиски самостоятельно. У меня есть опыт, надёжная легенда и неплохие связи. Но все равно, на это уйдет слишком много времени. А вот если нам удастся убедить командование: вам – ваше, а мне – моё, что мы можем и это дело провернуть вместе, шансов у нас будет гораздо больше.
– Почему вы так считаете? – уточнил Хок.
– Я верю в судьбу и в закон Вселенной, командор. Вы бросили Клермону вызов, и этот вызов слышали звёзды. Они всё равно сведут вас вместе. Особенно если им помочь. Кстати, я уверен, что из-за несостоявшегося поединка Клермон испытывает не меньшее разочарование, чем вы. Он будет искать встречи. Нужно дать ему возможность найти её. С Клермоном вы справитесь сами, но вот разобраться с «Сангрилом» вам будет куда проще с моей помощью.
Он вопросительно взглянул на меня.
– Признаюсь честно, меня беспокоит не только судьба Кирилла, но и Орден раймонитов и его деятельность, – заметила я. – Наши цели, действительно совпадают. К тому же у нас есть удачный опыт взаимодействия.
Я посмотрела на Хока. Тот колебался.
– Если у меня будет возможность увидеться с Клермоном раньше, чем я поседею от нетерпения, – это здорово, – признал он. – Но есть одна проблема. Ваш конфликт с Мангустом, инспектор. Меня интересует моя дуэль, но в чужих я не заинтересован.
– Он уже принёс извинения, – пожал плечами Куренной. – Я тоже. Инцидент полностью исчерпан.
– Мангуст извинился? – недоверчиво переспросил Хок.
– Причём в присутствии доктора МакЛарена, – кивнул тот.
– Решать тебе, – глядя на меня, Хок решительно поднялся. – Но если тебя интересует моё мнение, то позволь мне сначала поговорить с Мангустом и Джулианом.
– Они оба в библиотеке, – улыбнулся инспектор.
– Благодарю, – кивнул Хок и вышел.
Куренной взглянул на меня. Его глаза горели азартом, а на губах появилась лукавая улыбка.
– Соглашайтесь, командор. Это шанс для нас обоих. Вы же тоже верите в судьбу и закон Вселенной.
«Тюдор» задержался на сутки, пока командование Звёздной инспекции взвешивало все «за» и «против» предложенной нами экспедиции. Похоже, их сомнения в её успехе, и боязнь, что мы проигнорируем их отказ, были так велики, что они готовы были едва не силой снять Куренного с баркентины и препроводить на крейсер. Но неожиданную поддержку мы получили от Азарова. Внимательно выслушав наше предложение, он, не задавая лишних вопросов, с готовностью кивнул и сказал: «Согласен!» У меня возникло такое чувство, что всё это время, пока мы болтались возле ригорской станции, он терпеливо ждал, пока мы созреем до этой идеи.
Инспекцию это решение нашего командира, похоже, ошеломило. На экране связи, наконец, появился комиссар Феркинс и с мучительным подозрением принялся разглядывать то меня, то Куренного. Видимо, он считал, что мы вступили в преступный сговор. Впрочем, не решаясь спорить со мной, он вскоре полностью переключил свое внимание на инспектора.
– Чего ради тебе взбрело в голову ввязываться в это дело, Акела? – как-то уж больно интимно поинтересовался он.
– Я уже ввязался в него, – пожал плечами тот, – причём по вашему приказу. Я хочу продолжить.
– Почувствовал кураж? А как твое самочувствие? Командор, вам известно, что инспектор Куренной признан инвалидом и потому был откомандирован на спокойную работу?
– Вернее, сослан, – ядовито уточнил тот. – Ваше решение о спокойной работе принесло свои плоды. Я полностью восстановился и совершенно здоров, – он обернулся к Джулиану, находившемуся на мостике, и произнёс: – Я думаю, вы можете подтвердить это, доктор.
– Я подтверждаю, – кивнул тот. – Я наблюдаю за инспектором с момента его появления на баркентине и могу с уверенностью сказать, что не обнаружил у него никаких органических патологий.
– А психических? – уточнил Джим. Я удивлённо посмотрела на него, а потом подумала, что о таких вещах не стоило говорить по открытому каналу связи, который выведен на мостик звездолёта.
– Я не замечала никаких отклонений, – поспешно произнесла я.
Джим посмотрел на меня и снова взглянул на Джулиана.
– Скажите, доктор, сколько инъекций сыворотки пси-релаксанта вы сегодня сделали инспектору Куренному?
– Ни одной, – безмятежно ответил Джулиан. – И вчера, и два дня назад. Мы провели на начальном этапе наблюдения ряд процедур, которые дали отличный результат. К тому же перемена обстановки и активное участие в подготовке прошлой операции так же дали хороший отвлекающий эффект.
Джим снова перевёл взгляд на Куренного:
– У тебя прекратились приступы, Акела?
Тот вздохнул и честно ответил:
– Нет, комиссар. Но они случаются теперь реже, проходят легче, и я без особого труда справляюсь с ними. Если вы позволите мне вернуться к моей обычной работе, то, я уверен, они прекратятся полностью. А если вы вернёте меня в цитадель, то поставите на мне крест. Вы же знаете, что я этого не заслужил.
– Это удар ниже пояса, Акела, – укоризненно произнёс комиссар.
– Это вы начали бой без правил, – парировал тот. – Вам прекрасно известен неписанный закон: своих мы в беде не бросаем. Оршанин – наш, и списывать его, пока мы не будем уверены, что он погиб, как и предоставить ему самостоятельно выпутываться из сложной ситуации, надеясь, что он ещё и подбросит нам дополнительную информацию, нельзя. Я знаю его, я знаю его привычки, его характер, его способ мышления. Я найду его, даже если мне придётся перевернуть вверх дном всю галактику. И я смогу вступить с ним в контакт и поддержать его игру, какой бы она ни была. К тому же, я могу установить с ним связь в любой момент, если он будет находиться от меня на расстоянии менее космической лиги.
