Текст книги "Крестовый поход (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)
Первая группа насчитывала восемь кибиток, в которых приехали два семейства корсов, обитавших на окраине Коруча. Одно из семейств, возглавляемое солидной бабушкой, которую звали Читающая-По-Звёздам, занималось рыбной ловлей в озёрах. Другое, под предводительством общительного и несколько суетливого Хромающего-На-Левую-Ногу, собирало по лесам съедобные и целебные коренья и обменивало их в Коруче на всё необходимое для жизни.
В первый момент я просто обомлела, увидев перед собой этих существ, ростом три метра, поросших густой блестящей шерстью, заплетённой в аккуратные косы и облачённых в белые холщёвые одеяния, украшенные вышивкой, переливчатыми вставками и деревянными бусами. Но потом я встретила лукавые взгляды маленьких добродушных глазок. Похоже, хозяев Светлозерья забавлял тот эффект, который они производили на мелких, тщедушных гостей, у которых к тому же почти отсутствовала шерсть. Они явно гордились своими размерами и лохматостью. Что ж, их можно было понять. После того, как мне пришла в голову эта мысль, всё сразу стало проще.
А, убедившись в том, что наши стандартные дешифраторы без проблем справляются с переводом речи корсов, и каждый член экипажа может общаться с гостями без особых сложностей, мы и вовсе расслабились.
Читающая-По-Звёздам торжественно преподнесла мне коробку, обтянутую мягким радужным материалом. Для неё это была шкатулка, для меня – короб. С интересом рассматривая подарок, я заметила, что рисунок узорчатой ткани, которой он обтянут, напоминает рыбью чешую. Почтенная матрона с гордостью подтвердила, что это и есть знаменитые рыбьи шкурки, которые так ценятся на планетах Галактического Торгового Союза. Вполне искренне повосхищавшись красотой подарка, я решила, что коробушка достойно украсит мою каюту и подойдет для хранения различных безделушек и рукоделья.
Хромающий-На-Левую-Ногу с гордым видом вытащил из своей кибитки, разрисованной цветами и насекомыми, похожими одновременно на бабочек и стрекоз, устрашающих размеров бадью и с грохотом поставил её передо мной. Из-под крышки, составленной из идеально подогнанных дощечек, пахло цветами, медом и ягодами. Откинув крышку, он, урча от удовольствия, продемонстрировал нам густую прозрачно-зелёную массу, распространяющую вокруг этот самый удивительный аромат. Думаю, не только у меня от этого запаха летнего ягодного варенья потекли слюнки.
С темой для разговоров тоже всё оказалось просто. Вместе с взрослыми корсами из кибиток высыпали десятка два медвежат от совсем маленьких: не выше метра, едва переставляющих толстые неуклюжие лапки, до весьма озорных подростков ростом с высокого мужчину.
– Как ваши дети? – вежливо проурчала Читающая-По-Звёздам, приветливо наблюдая, как я разглядываю этот выводок подрастающего поколения.
– Это стандартное приветствие корсов, – тут же подсказала мне Николь. – Но по правилам вежливости нужно ответить подробно.
– Замечательно, – ответила я. – У меня их трое. Двое уже взрослые и у них есть свои дети, а младший… примерно такой. – И я указала на подростка, который заинтересованно заглядывал в подаренную нам бадью с вареньем.
Хромающий-На-Левую-Ногу одобрительно заворчал, сообщая, что у него тоже уже есть внуки, хотя он очень молодой и лишь недавно возглавил семью. К слову сказать, на самом деле он не хромал ни на левую, ни на правую ногу. Это обстоятельство он вскоре прояснил, сообщив, что его ногу вылечили госпитальеры. При этом он влюблённо посмотрел на Николь и, похоже, только природная деликатность помешала ему погладить её по головке.
Эрик Ченг тем временем распаковал присланные госпитальерами ящики с игрушками и приступил к раздаче подарков. Медвежата от мала до велика радостно урчали, тиская плюшевых зайцев и медведей и разглядывая ярких деревянных лошадок, петушков и человечков. Взрослые с умилением наблюдали за ними, а когда из лифта появилась Бетти с большим подносом, на котором возвышалась гора печатных тульских пряников, и вовсе растаяли. Заверив нас в искренней дружбе на всю оставшуюся жизнь, они отправились к своим кибиткам, чтоб достать из них широкие полотнища и раскинуть на краю взлётно-посадочной площадки свои цветастые шатры. А стрелки уже сообщили мне, что на горизонте появился второй поезд разноцветных кибиток.
Этот день выдался для нас нелёгким. На лугу возле звездолёта уже вырос целый городок из ярких шатров. Кругом бегали маленькие корсы, которые интересовались буквально всем и, несмотря на внушительные размеры, умудрялись забираться в самые неожиданные места. Гора подарков возле центрального трапа всё росла. И соответственно таяли наши запасы игрушек, фруктов и сувениров из представительского фонда.
Члены экипажа сбились с ног, принимая гостей. Стрелки, по совету Кросби, спустили на поверхность планеты несколько больших вездеходов и флаеров и катали малышню, которая еле втискивалась на пассажирские кресла. Стажёры под присмотром Ченга занимались раздачей подарков. Старшие офицеры водили по звездолёту экскурсии взрослых гостей и подростков, следя, чтоб никто из гостей не заблудился в лабиринте помещений, не забрёл ненароком на технические этажи и не схватился за выступающие детали нашего хрупкого оборудования. Только Бетти Фелтон со стоическим спокойствием пекла на своей кухне всё новые торты, пироги и печенье. В этом ей помогали Анхела Риварес и Тилли Бом.
Зато звездой и любимцем корсов стал Микки, который катался на роликах, выписывая пируэты, кланялся и раздавал сладкие подарки самым маленьким гостям. Причём у него обнаружился новый талант. Вскоре он уже раскатывал по площадке, посадив на плечи маленького корса и держа еще по одному на каждой лапе. Он так понравился корсам, что нам пришлось очень вежливо, но твёрдо объяснить им, что Микки – не игрушка, а член экипажа, и потому не может быть подарен.
Я уже тоже начала уставать, беседуя с главами семейств и родов, прибывших поприветствовать нас. Приняв очередную искусно вырезанную из голубоватого дерева вазу размером с большое ведро, я с заученным набором фраз преподнесла очередной корсовой бабушке в качестве ответного подарка яркую павловскую шаль. Она тут же принялась деловито наматывать её на голову, создавая что-то среднее между тюрбаном и вороньим гнездом. А я смогла несколько перевести дух.
Ко мне подошёл Хок. Глаза у него были слегка безумные.
– Похоже, мы зря так стараемся им угодить, – с нотками паники в голосе произнёс он. – Им так понравилось, что они и не собираются уезжать. Они уже монтируют вон там за шатрами карусели для детей и собираются продолжить гулянье на следующий день. Сколько тут длятся сутки?
– Сорок шесть часов тридцать семь минут, – бесцветным голосом отозвался Булатов, только что вернувшийся с очередной экскурсии. – Мы на ногах почти шестнадцать часов.
– Скоро всё закончится, – успокоила их Николь, которая стояла рядом со мной на случай непредвиденных осложнений. – После заката солнца жизнь здесь замирает. Становится очень холодно, иногда идёт снег. Корсы вернутся в свои шатры и лягут спать до утра. Кстати, у вас есть тёплая одежда? По ночам здесь можно ходить только в зимних комбинезонах.
– Я распоряжусь, чтоб Эрик выдал членам экипажа комплекты зимней формы, – устало кивнул мне Хок и обернулся к Николь. – А утром всё начнётся с начала?
– Не думаю, что будет так напряжённо, – задумчиво проговорила она, окинув взглядом раскинувшиеся вокруг звездолёта шатры. – Большая часть тех, кто хотел приехать, уже здесь. Не беспокойтесь, они не будут вам надоедать. То, что они ставят карусели, очень показательно. Они будут развлекать себя сами, а вы можете стать их гостями. Они будут рады, если вы зайдёте в их шатры и отведаете угощений. Можете не беспокоиться насчёт совместимости пищи. Она полностью подходит людям и идеально чистая в экологическом смысле.
– Это радует, – проворчал Хок, у которого, похоже, было единственное желание – забраться в трюм и прилечь на подстилке возле корзины, в которой спрятался от вторгшихся на звездолёт гигантов благоразумный Киса.
Ночь навалилась на планету как-то вдруг, обрушив на равнину тёмный полог и странную тишину. В импровизированном городке корсов мгновенно затихла суета. Мы стояли у трапа, глядя, как гаснут там последние, ещё недавно вспыхнувшие в сумерках огоньки.
Небо, усыпанное холодными мелкими звёздами, раскинулось над нами, но не привычным куполом, а тяжёлой плитой свода. И тревога, коснувшаяся меня, когда я увидела оружие у мужчин, прибывших с Николь, с новой силой вспыхнула снова.
– Как тихо, – проговорил Хок. – Странно, ни птиц, ни насекомых не слышно.
– Здесь почти нет существ, ведущих ночной образ жизни, – улыбнулась Николь.
Её улыбка почему-то показалась мне странной и немного неуместной. Из-под днища звездолёта потянуло холодом. Я невольно поёжилась.
– Может, наденем тёплые куртки? – предложил Хок.
– Лучше подняться на борт, – всё так же улыбаясь, произнесла Николь. – Вы устали. Нужно отдохнуть.
– Да, вернёмся, – согласилась я и направилась к лифту.
В коридорах звездолёта было тихо и пусто. Члены экипажа, свободные от вахт, разошлись по каютам, а я решила зайти в командный отсек, чтоб проверить как там дела. Спать почему-то не хотелось, хотя я понимала, что вымотана этим тяжёлым днём. Какая-то странная тревога не давала мне покоя. Подумав, я готова была списать это на то, что мы оказались в незнакомом мире, здесь слишком тёмные ночи, и где-то совсем неподалёку притаился враг. Да, раймонитов тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Они знали о том, что мы здесь. Возможно, они следили за нами. Кто знает, что они предпримут теперь, когда стало тихо и темно. А ведь ночь здесь так же длинна, как и день.
На мостике дежурил Дэн Кроу. Он задумчиво смотрел на экраны, и, когда я вошла, вопросительно взглянул на меня. Может, это и не по уставу, но я не требую, чтоб офицеры вскакивали и вытягивались во фронт при моём появлении. К тому же громкие и чёткие доклады меня раздражают.
– Как дела? – спросила я, присаживаясь за свой пульт.
– Порядок, – кивнул он. – На звездолёте всё в норме. Автоматика работает в штатном режиме.
– Кто наверху?
– Ветер.
Я кивнула и нажала кнопку связи со стрелками.
– Тонни, ты проверил, на звездолёте не осталось заплутавших гостей?
– Конечно, – бесстрастно ответил он, – я также отслеживаю активность вокруг звездолёта. Всё чисто. На биолокаторах.
Я какое-то время размышляла над его ответом. Наверно от усталости я не слишком хорошо соображала.
– А кроме биолокаторов? – наконец, уточнила я.
– Что-то странное у корсов. Но биолокаторы, как я и сказал, ничего не показывают.
– Покажи, что там у них, – распорядилась я, почувствовав очередную волну беспокойства, неприятной дрожью прокатившуюся по спине. Теперь я поняла, что мне не понравилось в этой ночи, когда она окружила нас так внезапно. Это была нехорошая ночь.
На боковом экране появились разноцветные шатры корсов, возле которых задумчиво стояли их громадные лохматые животные. Сначала я ничего не увидела, всё было спокойно. Только потом сверху полетели какие-то белые точки. Целый рой точек.
– Это снег, – пожала плечами я, почувствовав некоторое облегчение, и бросила взгляд на табло забортных датчиков, – температура опустилась ниже минус десяти.
– Вот, смотрите, – раздался голос Хэйфэна.
Я подняла голову и замерла. Мимо палатки двигалось что-то огромное и жуткое. Приглядевшись, я увидела, что это, скорее всего, корс, но был он почти в два раза выше, чем наши гостеприимные друзья. Его лохматая шерсть свисала клочьями и развевалась на ветру, хотя снежинки вокруг плавно опускались вниз. На нём не было белотканых одежд, а только какие-то лохмотья, перетянутые широкими ремнями. В громадной лапе он держал что-то похожее на невероятных размеров топор, а к его поясу было привязано что-то странное, что показалось мне головой такого же огромного корса. И самое неприятное, что сквозь этого гиганта были видны и цветы, нарисованные на стенах шатров, и поставленные в ряд кибитки, и мирно пасущиеся рядом животные.
В тот же час инспектор Куренной оторвал взгляд от страницы книги, которую читал в библиотеке миссии, и бросил взгляд наверх, где темнело стрельчатое окно, расчерченное изящной кованой решёткой. Камин почти погас, и теперь свет исходил только от светильника, который своим современным дизайном странно смотрелся в готическом убранстве помещения. Какое-то время он вглядывался в тусклые звёзды, которые вскоре затянули тучи. От окна потянуло холодом, и его тут же закрыли беззвучным движением прозрачные ставни.
Было тихо. Осмотревшись вокруг, Игорь склонен был согласиться с капитаном Кросби в том, что столь колоритный антураж не слишком уместен для госпиталя. То, что днём при свете Ярило казалось очаровательной декорацией к волшебной сказке, теперь выглядело довольно зловеще. Он закрыл книгу и, положив её на столик возле камина, поднялся. Выйдя из библиотеки, он пошёл по длинному коридору. Светильники на стенах предупредительно загорались по мере его приближения и гасли за спиной. Он шёл, поглядывая на многочисленные двери, за которым покряхтывали, посапывали, а иногда и постанывали пациенты госпитальеров. В конце коридора за пультом сидела хорошенькая девушка в голубом халатике с золотой эмблемой на груди.
– Я могу вам чем-то помочь? – улыбнулась она.
– Вы не скажете, где доктор МакЛарен? – спросил он.
Она взглядом показала в правое ответвление коридора. Он поблагодарил её и пошёл туда. В конце коридора была дверь. Открыв её, он поморщился от порыва ветра, бросившего ему в лицо горсть колючих снежинок. Тем не менее, он вышел на широкую террасу, расположенную на крепостной стене. Она тут же осветилась светом нескольких золотистых шаров. Обернувшись назад, он посмотрел во двор миссии. Сказочная лужайка была всё так же приветлива, хоть и пуста. Туда не летел снег, там не было ветра. Видимо внутренняя часть госпиталя находилась под климатическим контролем. Зато с другой стороны, за крепостной стеной жутковато завывал ветер и кружил снег. Передёрнув плечами, Куренной пошёл по террасе, вглядываясь в темноту. Свет золотых шаров так же следовал за ним, как раньше, в коридоре. И в какой-то момент этот желтоватый свет выхватил из тьмы одинокую фигуру, застывшую на зубце башни. Он вздрогнул от неожиданности, потому что она показалась ему чёрной и тонкой, как…
– Это ты, – усмехнулся он, когда свет очередного шара осветил светлую форму госпитальера. – Ты похож на демона на скале со старой гравюры.
– Ты очень наблюдателен, – раздался сверху голос, едва не потонувший в завывании ветра.
– Ты не замёрз?
– Напротив, мне хорошо. Я люблю ночь и ветер. Они шепчут мне…
– Что?
– Так, всякую чушь, – МакЛарен легко спрыгнул с зубца и повернулся к нему. На его лице была странная улыбка. – Ты заметил, как всё изменилось вдруг? Будто это совсем другой мир, холодный и злой. А днём всё было так чудесно.
– Тебя это забавляет?
– Скорее, навевает воспоминания. Идём, ты совсем замёрз. Я запомнил, где Кросби хранит херес.
– Я тоже. По стаканчику нам не помешает.
МакЛарен направился к входу в башню, но, заметив, что Куренной стоит, глядя ему вслед, обернулся.
– В чём дело?
– Так, припомнилось, – с улыбкой произнёс тот и негромко процитировал:
В доспехах каменных стоял с ним некто рядом,
Но, опершись на меч, безмолвствовал герой,
И, никого вокруг не удостоив взглядом,
Смотрел, как тёмный след терялся за кормой.
– Ого, – рассмеялся МакЛарен, – Бодлер. На Земле он нынче не в чести. Земля не любит мрачных мистиков. Идём, а то завтра мне придётся тратить время на лечение твоей простуды.
Они прошли в зал, где днём разговаривали с капитаном миссии. Куренной присел к камину и протянул руки к едва теплящемуся огню. Джулиан подвинул рычажок на каминной полке, и пламя заплясало веселей. Куренной внимательно наблюдал за ним, пока он извлекал из недр буфета графин с хересом и бокалы.
– Ты долго стоял там? – спросил он.
– Тебя удивляет, почему я не тяну руки к огню? – усмехнулся Джулиан. – Я не замёрз.
Он поставил бокалы на столик и налил в них вино.
– Как успехи в лечении местных жителей? – поинтересовался инспектор и, взяв бокал, с наслаждением сделал глоток, который горячей волной прокатился по телу. Он почувствовал, что, наконец, начал согреваться после этой короткой прогулки.
МакЛарен тем временем сел в кресло и вертел в пальцах гранёную ножку бокала, вдыхая аромат вина и разглядывая сквозь него пламя. На его губах играла всё та же странная улыбка.
– Ты хотел спросить не об этом, – заметил он.
– Я не уверен, что ты захочешь ответить на вопрос, который я хочу задать.
– Попробуй, – не отрывая от инспектора лукавого взгляда, МакЛарен поднёс бокал к губам.
– Что тебя так веселит в этой ночи? Это очень необычная метаморфоза климата, но я не вижу в ней ничего забавного.
– Судя по спокойствию пациентов и персонала, здесь это обычное дело.
– Я ж говорил, что ты не захочешь отвечать и уведёшь разговор в сторону.
– Хотел бы, – вздохнул МакЛарен, и неожиданно улыбка исчезла с его лица. – В одном ты прав, веселье здесь неуместно. Просто это несколько неадекватная реакция на те тайны, что открыли мне ночь и ветер. Моя собственная реакция, обусловленная моей сущностью, но оставим её в стороне. Пока я стоял там, мне в голову пришло несколько вопросов, которыми мы, по простоте душевной, как-то не задавались до сих пор. И я пока не нашёл на них ответа.
– И ни ночь, ни ветер не ответили на твои вопросы? – без иронии уточнил инспектор.
– У стихий свой язык и свои привычки. Они говорят только то, что хотят сказать.
– Что за вопросы?
– Первое: почему раймониты избрали этот мир для своей базы? Второе: что собой представляют раймониты в той области, с которой мы пока не столкнулись, но на которой успела обжечься Звёздная инспекция? И третье: почему жизнь забросила сюда именно «Пилигрим», учитывая нашу миссию?
– Самый простой ответ: магия, – вздохнул Куренной. – Но это ответ – обманка, поскольку порождает десяток других вопросов, на которые у нас нет ответа. Так что нашептал тебе ветер?
МакЛарен теперь задумчиво и несколько печально смотрел на него.
– Я вижу, мне не нужно тебе ничего объяснять и пробиваться сквозь броню технократического мышления. Это радует, – он снова вдохнул аромат хереса и поставил бокал на столик. – Ночь нашептала мне целую кучу жутких тайн. Именно тайн, поскольку она их не открыла, но я явственно ощущал холод склепа, стоны измученных душ и ужас, некогда витавший над этим миром. Та страшная эпидемия, сгубившая большую часть здешней цивилизации, оставила страшный след, ауру страха и смерти, которая витает над этой планетой. Она почти материальна, по крайней мере, ночью. Именно это делает планету весьма подходящим местом для практикования чёрной магии. Думаю, что это один из факторов, привлёкших сюда раймонитов.
– Пожалуй, – согласился инспектор. – Что ещё?
МакЛарен с некоторым сомнением взглянул на него.
– Ветер донёс до меня зов.
– Зов? Кто зовёт кого?
– Я не знаю кто, но зов был настойчивым и властным. Кто-то с другого конца долины, из-за лесов и гор зовёт демона с зелёными глазами, имя которому Кратегус…
– Уверяю вас, они совершенно не опасны! – воскликнула Николь, нервно потирая руки. – И вообще, зачем было смотреть в ту сторону? Это не имеет никакого значения! Это привидения и ничего больше!
Хок присел на подлокотник кресла в командном отсеке и мрачно поглядывал на свою новоявленную подружку. Четверть часа назад их вытащили из его постели, что вызвало у него придушенное рычание, а у неё взрыв бешенства. Ещё бы! Их прервали на самом интересном месте из-за каких-то мертвых корсов, шастающих с топорами в миле от звездолёта!
– Может, всё-таки здесь есть ещё что-то, что мы должны знать? – поинтересовался он.
Она растеряно всплеснула руками.
– Я не знаю, как объяснить! Это несколько странно.
– Как есть, так и объясняйте, – подал голос Дакоста, стоявший здесь же.
– Здесь по ночам происходят довольно необычные вещи, – нехотя произнесла она. – Я бы сказала, противоестественные. Когда мы летели сюда, нас предупреждали о том, что ночью не нужно выходить за пределы миссии. Ночью становится холодно, очень холодно, жизнь замирает. Были случаи, когда люди умирали, оказавшись ночью за пределами миссии, Камень-города или посада. Возможно, они замерзали.
– Возможно? – переспросила я.
– На самом деле я думаю, что они умирали от ужаса, – наконец, проговорила она. – Миссия надёжно защищена. Камень-город и посады защищают волхвы. Корсы по ночам спят, как убитые. Они просто впадают в спячку. И эти, – она мотнула головой в сторону экрана, – их охраняют. Может, именно они и являются причиной смерти заплутавших людей. Мы здесь чужие. Это мир корсов. Духи древних воинов защищают своих потомков. А потомки благодарят их за это, поют им песни и называют детей именами древних героев. Здесь всё очень тесно спаяно. Прошлое, настоящее и будущее. Это странный мир, – она потерянно взглянула прямо мне в глаза и как-то по-детски пожаловалась: – Ночью здесь бывает очень страшно.
Я обернулась к Дакосте.
– Это сильно осложняет дело, – признал он. – Если духи охраняют потомков, то они могут воспринимать любых чужаков, как угрозу. Кроме того, сама атмосфера, царящая на планете ночью, которая делает возможной такую активную деятельность духов, весьма способствует проявлениям магии.
– Примем это всё к сведению, – вздохнула я, понимая, что пока не знаю, что со всем этим делать. – Что ещё?
– Больше ничего, – пожала плечами Николь. – Если не подходить ночью к лагерю корсов, то это не опасно. Наверно.
– Ладно, идите спать, – кивнула я. – Елизарий, от вас и Вергилии теперь требуется повышенное внимание. Учитывая что…
Внезапный крик прервал меня, и я ошалело начала озираться, соображая, откуда он раздался. Хок сорвался с места и подскочил к пульту.
– В чём дело, курсант? – рявкнул он.
– Чужой на звездолёте! Я его видел! – на экране сверху появилось испуганное лицо Кнауфа. – Я видел его, здесь, возле радиорубки. Он ушёл в сторону вашего отсека, командор.
Хок выбежал с мостика. Я вернулась за пульт и проверила систему биолокации. На звездолёте были только члены экипажа. В коридоре возле наших отсеков появился Хок. Он проверил оба отсека, и примыкающую аппаратную. Спустя минуту он вернулся, буквально таща за руку перепуганного Максимилиана.
– Я видел его! – истерично воскликнул юноша. – Я дежурил в рубке, а потом вышел и увидел. Маленький такой, мерзкий, в сером балахоне и каких-то дурацких доспехах.
– Это уже напоминает психоз, – поделился со мной Хок.
– Я тоже его видел, – сообщил из динамика Тонни. Мне достаточно было взглянуть на его лицо, появившееся на ещё одном экране, чтоб понять, что психоз тут не причём. Его миндалевидные глаза сверкали жутковатым отблеском стальной катаны, словно он видел перед собой врага, которому нужно снести голову. И взгляд был холодным, как её сталь.
– Что ты видел?
– Я видел на экране слежения маленького человечка, европейского типа, с круглым лицом и лысиной. На нём была холщёвая одежда, латы и плащ с восьмиконечным крестом.
– Чёрт, – вырвалось у меня, и я сама удивилась такой реакции. – Звездолёт столько времени стоял с воротами нараспашку. Здесь был проходной двор. Неужели кто-то прошёл внутрь?
– Я проверял… – начал Тонни, но я яростно мотнула головой.
– Ты и Мангуст умеете обманывать биосканеры. Можно предположить, что этот талант есть ещё у кого-то?
– Я думаю, что это не тот случай, – возразил он. – Потому что я видел, как, войдя в коридор, он исчез. Растаял в воздухе. Постепенно.
– Ещё один призрак? – я невольно обернулась к Дэну Кроу.
Он смутился и пожал плечами.
– Если ты думаешь, что это явление ближе к Дэну, – произнёс Хок, – то это не призрак. Это проекция. Шпион.
– О, как плохо… – пробормотала я. – Значит, они могут так запросто шпионить за нами.
– Я проверю, нет ли канала, – проговорил Дакоста и вышел из командного отсека.
– Канала? – растерянно переспросила Николь.
– Магического канала, по которому к нам может пожаловать непрошенный гость, – устало пояснил Хок и взглянул на меня. – Что будем делать?
– Наблюдать, и будем начеку, – ответила я. – Удвоить вахты. Всё внимание на камеры слежения, повысить чувствительность детекторов движения. Пока это всё.
Куренной какое-то время смотрел на МакЛарена, ожидая продолжения. Но тот молчал, опустив голову, и его взгляд был направлен в пламя, пылавшее в камине. Оранжевые языки отражались в тёмных глазах и мерцали на кончиках ресниц. Бронзовые отсветы падали на гладкое лицо, отчего высокий лоб, широкие скулы и юношеский очерк подбородка напоминали статую, забытую в приделе заброшенного храма. Инспектор вдруг поймал себя на странном чувстве, что впервые видит это лицо, и странное чувство тревоги охватило его. МакЛарен поднял на него взгляд и тени от ресниц резко подчеркнули тонкий разрез раскосых глаз, на дне которых мерцала бездна.
– Кратегус? – переспросил Игорь. – В переводе с латыни это, кажется, боярышник.
– Да, именно так, – негромко ответил МакЛарен. – Это алхимическое имя некоего врача, жившего довольно давно и продавшего душу Сатане, Властелину Гнева. Он и стал демоном Кратегусом, лишившись своей человеческой души.
– Это легенда?
На губах Джулиана мелькнула тень улыбки.
– Ты веришь в легенды? В такую ночь? Разве не понятно, что легенда – это реальность, сохранившаяся в памяти, но не в документальных источниках. Всё, что мы знаем, так или иначе было. Он тоже был.
– Каким он был?
– Довольно опасная сущность с замашками инкуба. Впрочем, совращать женщин и подводить их под костёр, было лишь его развлечением. Всерьёз он повелевал недугами и властвовал над болью. Впрочем, последние века он подрастерял могущество и занимался заказными убийствами. Он истребитель ангелов.
– А ангелов можно истребить?
– К сожалению, да.
– Откуда ты всё это знаешь?
МакЛарен усмехнулся и снова посмотрел на огонь.
– Тебе же известно о моём увлечении алхимией. Когда роешься в книгах, невольно натыкаешься на подобные вещи. Вопрос не в этом. Меня больше интересует, как о нём узнал тот, кто заклинает сейчас там, – он повернулся в сторону окна.
– Ну, у него тоже могут быть такие книги.
– Там много других имён. Почему это?
Джулиан откинулся на спинку кресла и снова взял бокал.
– А что, – осторожно начал Куренной, – разве этот демон здесь?
– Да, он здесь.
– Откуда он здесь?
– Ты говоришь со мной, как с Дельфийской Сивиллой, – снова улыбнулся МакЛарен.
– Такая ночь. К тому же, мне кажется, что ты знаешь ответы.
– И тебе тоже следует их знать, – согласился он. – Мы привезли его сюда.
– «Пилигрим»?
– Демон там, где в него верят, – пожал плечами МакЛарен. – Большего я тебе не скажу.
– Чем это может нам грозить?
– Вам – пожалуй, ничем.
– Тому, кто зовёт?
– Возможно.
– Кому ещё?
– Троим на баркентине.
– И тебе?
– Многие знания рождают многие скорби, – пробормотал МакЛарен и залпом осушил бокал.
– Ты о себе или обо мне?
– Сеанс окончен, – с улыбкой шепнул он и поднялся. – Идём спать.
– Последний вопрос. Ты думаешь, демон откликнется на зов?
– Если зов будет достаточно настойчив, он откликнется. Доброй ночи не желаю. Она не добрая.
И он быстро вышел, а Куренной тревожно посмотрел ему вслед.
Эта ночь навевала на меня тоску и вызывала в душе панику. Неужели все ночи здесь такие? Я шла по своему звездолёту, как по коридорам мрачного готического замка, за каждым углом предвидя нежданную опасность, но было тихо и пусто. Корабль словно вымер. Я поднялась на жилой уровень и осмотрела марокканский салон. Как мне хотелось увидеть на диване Кису, хотя бы его. А ещё лучше сейчас пройти мимо своей каюты и постучать в другую дверь, чтоб сразу за ней попасть в сильные объятия, в которых уже ничего не будет страшно. Я как-то остро ощутила вдруг, что Джулиана нет на баркентине. Он где-то далеко, за холодной ночью и завывающей вьюгой. За липким ужасом, наводнившим эту планету.
Почему это происходит на звездолёте, который защищён от вторжения чуждой магии? Ведь это магия, когда так тоскливо и тревожно? Или нет? Я ведь тоже защищена от магии, но тоскливо именно мне. Или это предчувствие? Эта мысль пронзила меня ещё более сильным страхом. Предчувствие чего? Чего-то плохого? Я не боюсь за себя. Я боюсь за других. А сейчас я почему-то более всего боюсь за Джулиана. Вызвать его? Это несложно.
Но я просто подошла к двери своей каюты и открыла дверь. Я прошла в спальню, быстро разделась и забралась в постель. Почему-то сегодня одной мне было как-то особенно холодно и одиноко. Сжавшись под одеялом, я закрыла глаза и задремала.
Я проснулась оттого, что в каюте кто-то был. Голубоватый свет лился в окно снаружи, но его источник был скрыт. Я обернулась и заметила в дверях спальни высокую прямую фигуру. Это был мужчина в тёмных брюках с обнажённым торсом. Я не видела его лица, потому что его голова была опущена. Но я узнала его по рельефу мышц груди и плеч.
– Джулиан?
Что-то в нём было не так. Так же, не поднимая головы, он медленно двинулся ко мне. Его движения были мягкими и напоминали танец змеи, который завораживал. Он подошёл и осторожно, каким-то странно знакомым движением опустился на край постели, потом повернулся, и движение его плеч вызвало во мне некое смутное и тягостное воспоминание. Я пыталась увидеть его лицо, но его голова была всё также опущена. Развернувшись ко мне, он замер на мгновение. Я протянула к нему руку и застыла.
Он медленно поднимал голову. Я видела пока только густые золотистые ресницы, которые прикрывали глаза, но страшная догадка уже сковала меня ужасом. И в следующий момент из-под золотых ресниц замерцали холодным зелёным льдом пронзительные глаза, в которых чёрными безднами полыхали провалы зрачков. Я поняла, что нужно бежать, куда угодно, как угодно, лишь бы подальше от этого существа, но его безжалостный взгляд наполнил моё тело льдом оцепенения. Он смотрел на меня и приближался. Нужно было хотя бы отодвинуться. Но я не могла пошевелиться. Его лицо, так похожее на лицо моего любимого, приблизилось ко мне, и его губы чуть слышно прошептали:
– Я вернулся… к тебе…
Его губы коснулись моих губ, и в тот же миг всё моё тело пронзила дикая боль, словно через меня пропустили разряд электричества. Мышцы скрутило судорогой, я провалилась куда-то вниз, и упала на чёрную промёрзшую землю. А надо мной возвышалась высокая и прямая фигура демона, по имени Кратегус.
– Очнись! Эй! – кто-то залепил мне пощёчину, которая выбросила меня из тягостного кошмара. Я дёрнулась и открыла глаза, с ужасом глядя на присевшего на постель Хока. Он с тревогой смотрел на меня, а я вдруг разрыдалась и прижалась к его груди.
