Текст книги "Мэн (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 55 страниц)
А нежиться и ласкаться ещё рано.
Поэтому он трусливо сбежал, хоть и не чувствовал этого – вечером ему опять позвонят ребята, и он снова начнёт обсуждать с ними ситуацию и её героиню.
Может это и странно, но красную ленточку эпохи «нежности и ласки» для него перерезал Берч – сам Дексен запретил парням приближаться к Констанции после родов и фотографировать малыша и даже толком не знал: почему.
Поэтому именно дядя избавил племянника от его мучителя – одного процента.
– Ты стал отцом, умник, – с улыбкой в голосе проговорил в трубку Берч.
– Что заставило тебя так думать?
– Пусть наш президент думает, ему за это платят, а я знаю. Ты бы видел шевелюру пацана. Поздравляю, кстати, с сыном, придурок. С тебя национальный фуршет в Гуггенхайме, – от предвкушения Берч довольно заржал.
Только лишь услышав слово «шевелюра», Андрей потерял почву под ногами. Мир покачнулся, и, как-то так, причудливо исказились углы кабинета, а горизонтали с вертикалями, того и гляди, норовили поменяться местами.
С роскошными причёсками на голове рождались все темноволосые члены их клана: бабка Клементина, Берч, Елена, он и сестра Джо. Причём, никаких особых последствий это за собой не влекло – все они, с возрастом, имели неплохие, но вполне обычные волосы. Но, тем не менее, при рождении их чубы и чёлки чуть ли не закрывали глаза.
– Извини, не могу говорить, – промямлил он Берчу и отключился.
«Сто процентов». – Мистер Дексен завис.
Когда встречаешься с женщиной, которая родила тебе сына, что нужно делать? И делать ли вообще что-нибудь? К этому нужно готовиться или нет? И если да, то как? Прийти словно в обычный день с работы или торжественно-помпезно? Нужно что-то купить? И что именно? Приготовить слова? Или лучше молчать?
«Эх, маму бы сюда», – с досадой потёр он себе шею ладонью.
Но мамы не было и уже давно. Пришлось выкручиваться самому.
«У вас не будет второго шанса произвести первое впечатление». – Дексен не хотел смазать или скомкать своё знакомство с сыном. Хотя бы ради себя. А ещё мечтал встретить Тэсс с малышом где-нибудь случайно на улице. Берч гулял с ними в Центральном парке. Андрей надеялся, что они скоро станут появляться там одни и регулярно.
* * *
Именно посреди этих метаний позвонил Элтон.
Услышав то, что лепечет ему в трубку дворецкий, Дексен не выдержал, не дослушал и, размахнувшись, со всей дури впечатал айфон в противоположную стену своего Белого кабинета.
– Это никогда не кончится… – медленно, словно в прострации, вытер он тыльной стороной ладони рот.
Андрей вылетел в Бенедикту практически из офиса. Ему очень хотелось прилететь и первым делом отпинать Уизервилля ногами, но отрезвлял голос дворецкого – судя по всему, если его изобьют до полусмерти, ему от этого только полегчает.
Сестра Джо с её студией приехала со спектаклем с Бенедектинский интернат. Ставили детские сказки и комиксы. В принципе, это был уже второй или третий их визит, и брат знал о каждом из них.
Когда он вошел в её спальню с доктором Батлон, которую захватил с собой в Огасте, Джокаста спала. Конечно же, её накачали успокоительным и ждали его.
– Мы её… нашли… в подсобке, – выдавливал из себя слова Элтон. – Роуз посоветовала сразу же купить эти… – мистер Уизервилль скривился, – противозачаточные.
– А до этого ты где был, мать твою?! – притянул его к себе за грудки и прошипел в лицо Андрей.
– Да сбежала она от меня! Ты же знаешь свою сестру!
Розамунд Вонс, руководительница актёрской студии в Бангоре, свободная женщина лет сорока, у которой училась и жила эти полгода Джокаста, тоже была бледнее снега после произошедшего, но всё-таки приехала с девчушкой в усадьбу, проводила её в душ и проследила, чтобы та с собой ничего не сотворила, пока не подействуют препараты.
Сестра Джо сидела под струями воды часа полтора, а выйдя, сразу же вырубилась в кровати.
Проснувшись, Джокаста ещё не очень хорошо соображала, двигалась вяло, и только лишь смотрела на всех и всё вокруг своими и без того огромными глазищами, полными вопроса и мольбы. Пока с ней разговаривала и осматривала только доктор Батлон. Андрей попросил учесть все риски и не выписывать уколы – сестра их боялась с детства, и после такой дефлорации могла повести себя непредсказуемо.
Однако время тикало, и как только доктор отбыла назад в Огасту, оставив после себя предположение, что произошел только разрыв девственной плевы без семяизвержения (или же насильник использовал презерватив), список препаратов и рекомендаций знакомых психологов, он тут же попробовал узнать у Джокасты хоть что-нибудь. Но та не произносила даже слово «нет», а только мотала головой как немая.
И тут ему помог Дэни. Он приехал этим же вечером.
При упоминании о нём, сестра Джо – хвала Всевышнему! – заговорила вслух, закричала и замахала руками, что никогда не захочет его видеть, а если захочет, то не сможет, и пусть он убирается к черту – ей не нужна его жалость.
Но тоже не на того напала.
– Жалость? – стоя в коридоре, услышал её крики Дэни и тут же вошел к ней в спальню. Чего ему стоило не споткнуться словами, увидев избитое личико девчушки, знает только он. – Балерина, а ты меня ни с кем не путаешь? – парнишка зло прищурился. – Это, между прочим, мой блять отец вывалялся под всем заборами… – он задохнулся. – А мать болеет, и мне надо работать… с тринадцати. И ты тут свистишь о жалости? А та, которая… одна такая… – он сжал кулаки и зашевелил пальцами, как бы растирая в пыль своё волнение, – и лучше… всех, позволяет какому-то уебону пересрать себе жизнь. – От такого признания он сам застыл. Пелена спала, и Дэни продолжил уже более спокойно. – Короче, приехал прихватить тебя полетать с ребятами на практике, но если тебе не до нас… или ты ссы… боишься, – он неспешным шагом направился к кровати, на которой лежала Джокаста, и Андрей даже напрягся. Но парень только лишь и взял одну из подушек. – Буду здесь до утра, – прижал он её к груди. – И вообще, балерина, не зли меня. – И в обнимку с подушкой быстро вышел из комнаты.
Не сказав больше ни слова и даже ни на кого не взглянув, Дэни спустился в холл, где кинул свой «трофей» прямо на белый ковёр, улёгся на живот поудобней и затих.
Она спустилась к нему через пару часов.
Андрей сидел в кабинете с распахнутыми дверьми и не стал останавливать сестру, а только лишь застыл в приватном коридоре, когда услышал где-то посреди холла её первую фразу:
– Я актриса.
Дексен выглянул из своего укрытия – Дэни поднялся и, усевшись по-турецки, прихлопнул ладонью по ковру рядом с собой.
– Садись, балерина.
После того как Джокаста уселась, её брат вернулся за свой письменный стол.
– Я не боюсь! – через несколько минут услышал он окрик сестры и после этого смех мальчугана.
– Чем докажешь? Ты же про перегрузки не слышала!
– Слышала!
Андрей немного расслабился и даже погрузился в дела, но тут его отвлёк странный нарастающий звук. Это были рыдания. Затарахтев креслом, он подорвался как ошалевший и вылетел из кабинета на балкон к перилам.
На ковре всё так же сидел Дэни, а у него на груди рыдала Джокаста, обнявши парня руками за шею. Он что-то тихо шептал ей и гладил по спине и волосам, а увидев Дексена, еле заметно, отрицательно мотнул головой.
Именно после его ухода сестра Джо заговорила.
Когда уже закончился спектакль, все засуетились и принялись таскать со сцены декорации, стулья и бутафорские арки с цветами, а она сбежала на улицу покурить.
Рассказав такое, девчушка возмущенно зыркнула на брата.
– Я сама призналась!
Он только обреченно вздохнул и закатил глаза.
Когда она возвращалась, её молниеносно затащили в подсобку, где сложен старый спортивный инвентарь, который не пригодился младшим группам – канаты там всякие, тяжелый баскетбольные мячи, муляжи кеглей, старые маты. Она ничего не поняла – ей в темноте натянули её же футболку на голову, но кляп не вставили. Она кричала, и её били за это.
– Их было двое, – насупившись и сгорбившись, вспоминала девчушка. – Они молчали и… дышали. Пьяные были. Воняло перегаром очень сильно, – она почесала спереди чёлку, взлохматив волосы, и не пригладила их.
Ей показалось, что одним был мистер Стюарт.
– Он пару раз выругался, это, наверное… его голос. Но только, наверное! Когда я… я не помню что сделала, – Джокаста насупилась, – но… кажется, крикнула, и он накрыл мне рот рукой. У меня рука вырвалась, и я достала до его головы. Кажется, у него на ухе пирсинг. Я его покарябала. Вот здесь, – девчушка показала себе на скулу. – А другой, кажется, немой. Он постоянно… мычал, – залилась она слезами.
– Джо, – тихонько и очень мягко начал Андрей, – они… – он сделал многозначительное выражение лица, – оба?
– Нет, – поняла его и отрицательно мотнула головой сестра. – Только немой. И… они потом что-то засуетились и… всё. И всё исчезло. Я чуть позже дорасскажу, хорошо? – она опустилась с подушек в постели и натянула одеяло до подбородка.
– Конечно, – Андрей поднялся и окончательно утвердился в своём подозрении, что подонков что-то спугнуло.
Констанция, кстати, как-то раз упоминала про глухонемого… а вот имя он забыл. Если она вообще его называла. Но ему очень хорошо помог Дэни. Этот знал всех. Сказал, что глухонемых в округе двое: Корто и ещё один индеец в резервации – мужчина примерно лет тридцати.
– Но Корто никогда на такое не пойдёт, – твёрдо отрезал Гленн-младший. – Он не сможет.
– А тот? Из резервации? Ты его знаешь? – спросил Дексен.
– Н-н-нет, – покачал головой парнишка. – Но это же краснорожие! Для них это… Любой из них сможет.
Поговорив с Дэни, Андрей потянулся в карман за новеньким айфоном – набирать своих ребят. Не мог он позволить какому-то чужому полицейскому с девяти утра до пяти вечера пять дней в неделю искать того, кто сотворил с его сестрой то, что она сейчас из себя представляет. Мало того, судя по всему, такой же мысли придерживалась и сама Джокаста, и поэтому, как настоящий боец по секрету от всех просила Элтона достать ей пистолет, чтобы самой найти отморозков и прикончить.
Таким образом, она окончательно отобрала у Андрея право на ошибку – на кону свобода и её, и его. А у него сын растёт. Где-то.
* * *
Падал лёгкий февральский снежок.
В самых первых числах месяца в резервации соседнего племени пенобскотов скончался вождь. А поскольку именно он являлся главным начальником и единоличным правителем своего народа, то и хоронили его в соответствии со статусом.
То есть, праздновали.
Вообще, у индейцев принято в этот день раздавать всем гостям и случайным путникам спиртное и много чего полезного и нужного. Не иначе как на радостях. Кто больше отдаст, тому и удача, и везение, и здоровье при новом правителе обеспечены. Как вариант.
С утра на одной из полян уже «рвали гармони» – били в бубны, жгли костры, выставляли спиртное. Алкоголь и табак, производимые на территории резервации, освобождены от акцизного сбора и стоят в два-три раза дешевле, чем на остальной территории страны. Правда, в большинстве народов коренного населения Америки уже давно установлен «сухой закон». «Забанить» «огненную воду» пришлось после того, как выяснилось, что индейцы спиваются почти моментально. Но на заправках и лавках, расположенных у дорог, проходящих через резервации, она продаётся свободно. А на похоронах, так и подавно – бесплатно льётся рекой.
Возле костров неторопливо управлялись женщины, мужчины набивали чучела для соревнований в стрельбе из лука и скачек на лошадях.
К обеду начали подтягиваться первые зрители из близлежащих ферм, и даже небольшие организованные группки с близлежащих гостиниц и пансионата «Мэри-Джо».
Была суббота. Вождь испустил дух в среду, но его отход в «долину предков» в стране потомков решили попридержать до выходных. Стоял несильный морозец, и покойник вполне мог задержаться.
Приехал на праздник и Адам Стюарт. А почему бы и нет? Здесь сегодня будет весело и многолюдно, есть вариант посидеть с мужиками у костра, выпить, расслабиться и забыться.
А забыть есть что.
Страх.
Страх и азарт.
Ему теперь жилось весьма неспокойно, но бежать не пускала надежда. Адаму жаждалось везения. Хоть раз в жизни. Он мечтал полюбоваться на «дивиденды».
«Богатенькие суки не захотели огласки. Пока всё идёт по плану». – Потирал он руки, чуть дрожащие не то от трусости, не то от алкоголя.
Послонявшись по территории, и поговорив с некоторыми аборигенами, и даже встретив здесь своих бывших учеников и учениц, он заметил, как прибыли Вуди и Макс из Медуэйя. А следом за ними появились Лари с Джеком и Бобом. Адам обрадовался – день обещал пройти удачно.
Поздоровавшись и обменявшись рукопожатиями, они тут же нырнули в одну из полиэтиленовых палаток, поставленных здесь специально для гостей. Там горели газовые обогреватели, люди пили виски и ели стейки, а между столами сновали не очень молодые официанты не очень непонятной расовой принадлежности.
Компания заказала выпивку, и Вуди принялся рассказывать, как они с мужиками ездили на побережье и пробовали заработать на ремонте снастей и выращивании приманок, и жаловался, что там придираются к качеству и дурят их брата, будто лохов каких-то. Потом Лари рассказал про последнюю охоту и взахлёб радовался, что волка эту зиму развелось гораздо больше лисы.
– Парни вот только позавчера приволокли четверых. Здоровые, как мамонты! – показал он руками нечто объёмное. – Такая пушнина по пятьсот баксов пойдёт. Вот это бабки!
Народу вокруг прибавилось, и праздник вошел в самый разгар.
Где-то часа в три после полудня начались сами похороны. Шаманы взялись за бубны, а мужчины в одеждах из замши и меха с перьями в волосах, ничего не говоря, не читая заклинания или ещё чего подобного, принялись водить хоровод вокруг покойника, периодически останавливаясь и прикладываясь ладонями и лбами к различным частям его тела.
Сразу после того как «героя торжества», обёрнутого в лошадиные шкуры и уже слегка похороненного природой под снежком, отряхнули и водрузили высоко над землёй на шестах, начались соревнования. Конечно, скакали пенобскоты вроде бы неплохо, но вот из лука попадали редко. Наградили победителя – плотного, плечистого мужчину лет сорока, который наверняка и по сей день в племени является кем-то вроде супермена, одарили небольшим мотокультиватором, а публику попросили не расходиться – как стемнеет, начнётся шоу огненных стрел.
Адама всё это интересовало постольку поскольку – очень хотелось выпить ещё. А потом ещё и ещё. Но он был за рулём.
– Давай возьмём с собой и поехали ко мне, – предложил он Вуди.
– На кой? – пьяно выпучил глаза кореш. – Брат, ты чего? Здесь же бесплатно!
Адам скривился.
– Да я по дури на колёсах припёрся, – он сгрёб пятернёй свой чуб.
– Серьёзно? Ну, ты дебил.
– Д-да… – поморщился Стюарт. – Я с работы.
– Давай я с тобой поеду, – вмешался Макс. – Домой? – кивнул он куда-то себе за спину.
– Ага. У тебя сколько? – обрадовано полез в карман Адам.
– М-м… – разжал в руке несколько смятых банкнот мистер Гленн. – Пятнадцать.
– И у меня… – Стюарт попытался веером разложить содержимое своего кулака. – Тоже пятнадцать.
– Как раз, – поднялся Макс из-за стола, забирая из рук собутыльника купюры. Из его штанов выпал телефон, но мистер Гленн только обернулся и махнул на него рукой. – Положите на стол. Я сейчас.
Бутылку в баре он выбирал почти как бриллианты, поэтому Адам не выдержал и подошел.
– Да, давай уже рожай, что ли. Ещё пока доедем.
– Моргана. Большую, – бросил на стойку деньги Макс.
– Ром? – нахмурился Стюарт.
– Ну… так… А чего?
С бутылкой рома они вышли из палатки и побрели на стоянку. Вокруг туда-сюда сновали люди, бегали загорелые ребятишки, которых в резервациях всегда как пчёл в улье.
Начало смеркаться, ветер улёгся, и снежок пошел чуть смелее. На выходные передавали сильный снегопад.
Адам вырулил с поляны за поселением пенобскотов на шоссе, и только они проехали пару сотен футов, как Макс подскочил на сиденье.
– Блять! Я телефон там оставил! – с ужасом хлопнул он себя по нагрудным карманам куртки. – Останови! Останови машину! – кинулся к рукам Стюарта.
Тот резко затормозил.
– Я сейчас сбегаю. Подожди здесь, ладно? – подвигался задом Гленн, нащупывая за собой ручку.
Адам не успел согласиться или возразить, как его дверца резко распахнулась, и кто-то очень сильный или злой, грубо и бесцеремонно выдернул его под мышки на улицу. Потеряв на мгновение почву под ногами, он вдруг её резко приобрёл вновь, и развернулся, чтобы увидеть, кто это так несмешно шутит.
Перед ним стоял Андрей Дексен.
– Привет.
Чпок!
Мир исчез. И тьма поглотила его.
Очнулся Адам от того, что голова болезненно мотылялась на шее, каждый раз норовя оторваться окончательно. Подбородок неприятно бился в грудь, когда то, в чем ехал мистер Стюарт, подбрасывало на неровной дороге. Его слегка наклонило вперёд связанными сзади руками.
Он застонал.
Грубая, явно мужская, рука тут же схватила за подбородок.
– Очухался, – произнёс незнакомый, чужой голос. И тут же эта ладонь легонько хлопнула по щеке. – Открывай гляделки, чмо.
Адам послушался. Первое, что он увидел, это лобовое стекло машины и сквозь него – асфальт дороги с белой разделительной полосой и штрихи полёта снежинок в свете фар. Он сидел сзади, по центру, между двумя какими-то парнями. Повёл замутнённым взглядом по салону – родное Шевроле. Затылок Дексена, сидевшего за рулём его машины, он узнал сразу, и выпучил глаза, увидев на пассажирском сидении своего ученика Дэни Гленна, сводного брата Констанции и сына Макса.
«А этот молокосос здесь какого? Он же где-то там… учится», – Стюарт немного покрутил головой, разминая шею, и пошевелил мышцами лица. Он посмотрел вправо и влево от себя – с боков его зажали нехилые мордовороты. Почти как Дексен.
– Тихо. Не дёргайся, – в ответ на его движения произнёс тот, что справа.
Ехали, молча, и тишина убивала Адама.
«Что им известно? До чего дорыли? Что мне делать?». – Он посмотрел на Дэни. У того между ног, словно трость, стояла серебристая бейсбольная бита. Паренёк сложил на торце её рукоятки руки в утеплённых кожаных перчатках.
– Бить будете? – не выдержал Стюарт и глянул на руки Дексена на руле. Его кисти выглядели ещё зловещей, поскольку на них красовались белые кожаные перчатки.
«Хирург грёбанный», – заскрежетал зубами уже пришедший в себя Адам.
Молчание. И только шум мотора.
– Куда мы едем? Вы меня всё равно далеко не увезёте – у меня солярки там на дне.
Ноль реакции.
– Слышь, парень, ты чего, а? – чуть дёрнулся он к сыну Макса.
Тот даже не шелохнулся, но зато один из «телохранителей» Адама больно ткнул его в бок.
– Ещё раз дёрнешься, зубы выбью.
Только Стюарт хотел послушаться, как ему прошипели с другого боку.
– Пасть закрой, мразь.
Больше он не рисковал. Пытался было осмотреться по сторонам дороги, но уже стемнело настолько, что машина мчалась сквозь строй лишь витиеватой черноты голых зимних деревьев. Не попадалось, как назло, и ни единого указателя.
Так прошло минут двадцать.
– Где-то здесь, – наконец чуть подался в лобовое стекло Дэни.
Дексен глянул на него и ощутимо сбавил скорость.
– Вот. Сюда, – ткнул пальцем куда-то в свою сторону паренёк. – Туши фары.
Куда он указывал, Адам не понял, а только лишь рассмотрел, что машина сворачивает вправо на грунтовую дорогу. Повернув, Дексен выключил фары.
– Да. Здесь, – откинулся на спинку пацан.
«Макс блядина, – сцепил зубы Адам. – Убить мало вонючку».
Проследовав по грунтовке пару-тройку миль без фар и, ориентируясь лишь на стройную шеренгу сосен вдоль колеи, Андрей сбавил скорость до минимума и аккуратно съехал на обочину. Он остановил машину и заглушил двигатель. Все начали выгружаться из салона.
– Тихо. Никаких резких движений, – сказал Адаму тот, что сидел слева и цедил сквозь зубы. – Пошел из машины, – пихнул он его в бок.
– Никуда я… – начал было Стюарт, но тут его подхватили мощные руки второго и выволокли из Шевроле, больно стукнув головой о проём дверцы.
Как только его поставили на землю, последовал сокрушительный удар в зубы.
– Будешь копытиться, пидор, твои запчасти и в штате не соберут, – сильно притянул его к себе тот, что сидел справа. – Я твой ливер по всей Канаде раскидаю и на карту нанесу, усёк, с-с-сука.
– Билли! – окрикнул его Дексен.
– Пш-ш-шел, – пихнул Адама Билли.
Они начали пробираться через лес. Впереди шел сын Макса с активированным айфоном в руках. Адама совсем не удивило, что пацан умеет пользоваться программным компасом. Хоть ночь и выдалась абсолютно безлунная из-за туч, но от белого снега, которого нападало чуть ниже колена, было довольно светло. Настолько, что Стюарт даже рассмотрел на ногах всех его «стражников» высокие силиконовые термосапоги.
«Это плохо», – сразу же смекнул он, в чем дело.
По лесу под руки его вели Билли и Андрей.
– А ловко я… твоих… шлюх… поимел, – воспользовался моментом Адам и, запыхавшись, с улыбчивым оскалом проговорил Дексену почти в лицо.
Тот вообще походил на человека, который присутствует где-то совсем не здесь. Казалось, происходящее его интересует чуть менее чем никак – лицо было сосредоточенным, отрешенным и задумчивым. Чуть ли не мечтательным. Ни один мускул не дрогнул на нём даже после таких слов.
Но насладиться торжеством Адаму не дали – последовал размашистый хук в ухо с другой стороны. Пригнувшись головой к шее, Стюарт зашипел от боли – пирсинг больно рванул мочку. В нагрузку к удару реплики не последовало, все двигались дальше, не сбавляя темпа.
Прошли они, наверное, где-то с милю, как дорогу преградила река. Ну, как река. Ручей.
Младший Гленн, как к себе во двор, вошел в воду сапогами, и остальные, тоже без чувства страха и неловкости, последовали за ним.
Стюарт только успел пожалеть, что надел сегодня низкие ботинки, а не высокие сапоги типа ковбойских, как ледяная вода проступила внутрь. Он суетливо задёргался и заскулил, будто ступил на раскалённые угли, но внимания получил, разумеется, не больше чем пояснений по поводу происходящего.
Ручей был шириной футов десять, очень быстрый, неглубокий, где-то чуть выше щиколотки, и с мелкой галькой по дну. Наверняка, при дневном свете его вода своей прозрачностью могла соперничать с человеческой слезой, поэтому сейчас её нельзя было увидеть вообще. Глаза различали только крупные камни, а над берегами – небольшие лёгкие шапки снега, похожие на выбегающее из кастрюли тесто. Наверняка, при более сильных морозах здесь всё замерзает.
Чтобы запутать следы, удобней и легче идти по течению, и Адам решил, что они пойдут против. Но они двинулись вместе с водой.
Отяжелевшие ботинки сильно мешали переступать ногами, поэтому он поскальзывался пару раз и падал. За что получил хороший пинок под зад от того, кто замыкал процессию.
– Не филонь, мразь. Вплавь уйдёшь.
По воде шагали тоже минут десять-пятнадцать, пока Дэни не остановился.
– Вот здесь можно.
Что «можно», Адам, конечно же, пытался догадываться, но в любом случае понимал, что ничего хорошего лично для него не планируется.
Все вышли на другой берег ручья и остановились. Его не выпустили из рук, поскольку он всё-таки учитель физкультуры, хоть и бывший, а тот, кто замыкал процессию, подошел сзади и завязал глаза каким-то трикотажным шарфом.
И его опять потащили куда-то вбок. Разумеется, через пяток шагов Стюарт потерял ориентир в пространстве. По крайней мере, как ему показалось, его повели обратно. А может, так только лишь хотелось думать.
Теперь они шли долго. Адам после работы, на голодный желудок, почти уже с похмелья и в тяжеленных ботинках устал конкретно. Спотыкался почти постоянно, но его каждый раз дёргали вверх, ставили на ноги и продолжали волочь.
Наконец все остановились и тут же принялись суетиться.
– Подожди, – услышал он голос Андрея, и кто-то остановил его за локоть.
Адаму сняли повязку и, слегка размяв глаза, он рассмотрел довольно просторную поляну, окруженную кустарником и с небольшой, в один обхват, сосной в «голове».
– Итак, – развернул его к себе за плечо Дексен, после того как развязал запястья. – Кто с тобой был вторым?
Адам молчал, опасливо озираясь на его друзей. А то, что они были друзьями, сомневаться не приходилось – на такие дела прохожих с улицы не берут.
– А на кой мне вам отвечать, вы же меня уже приговорили! – срывающимся голосом, как у подростка во время ломки, завопил бывший учитель физкультуры, глядя как тот, что замыкал процессию, разматывает довольно длинный отрезок альпинисткой верёвки.
«Неужели повесят?»
– Мы привяжем тебя к дереву, – Дексен тоже посмотрела на друга с верёвкой. – Чак опутает тебе ногу, поверь мне, это он умеет, и завяжет на двадцать узлов. На сколько вопросов ответишь, столько узлов я вычту из этой цифры. – Говорил он бесцветным, почти сонным голосом. – Итак, я повторяю свой вопрос: кто был с тобой?
– Корто, – нехотя, сквозь зубы, процедил Стюарт.
– Врёшь! Он не мог! – сделал шаг к ним Дэни и поудобней перехватил биту.
Адам пренебрежительно глянул на своего бывшего ученика.
– Детский сад. Мог, не мог, – перевёл взгляд на Андрея. – Надеюсь, ты знаешь, что это не я, а Корто твою сестричку целку… – Стюарт ухмыльнулся – шпилил.
Так его ещё не били.
Ему показалось, что на скуле разорвалась граната. Он полетел куда-то назад и, наверное, даже сильно плюхнулся на задницу, но от бешеной боли в челюсти ничего остального не почувствовал. Кажется, он застонал или даже взвыл, но плохо понимал, что делает и что происходит.
Подниматься не хотелось.
– Встал. Быстро. – Передёрнул Билли у его лба затвор пистолета типа Вилсон с глушителем. Адам покачал головой, вытирая тыльной стороной ладони кровь со рта вместе со скатившимися слезами. Ему стоило неимоверных страданий даже это. Всю голову ломило.
«Челюсть сломал».
– Ну! – перевёл Билли дуло на коленную чашечку Стюарта. Тому пришлось подняться и опять оказаться напротив Дексена только уже немного другим человеком.
Андрей наблюдал за сценой у его ног и думал совершенно о другом. Ему от этого ублюдка нужна была информация. Ответ на интересующий его вопрос. Он понимал, что возможно даже не имеет право на него, и заслужил муки, которые испытывает, но не использовать шанс, не мог.
«Как бы его… вывести?» – потирал он лопнувшую от удара кожу перчатки на левой руке. Дексен не час и не два думал о том, что заставило этого «ослика» пойти на такое. За что он ему так мстил? Тэсс вышла за него замуж, взяла его фамилию, что не так? Почему? То, что она была беременна от него, от Андрея? Ну, так не скрыла же она это. Мудило знало, на что шло. Почему отомстил только сейчас? Потому что она не стала с ним жить? Ну, так она ещё и к Андрею не вернулась.
– Ладно. Я тебе верю. Корто, так Корто, – Андрей махнул рукой – видимо того, кого Адам не хочет выдавать, он боится больше, чем их. – Кстати, хотел тебе сказать спасибо, что позаботился о моей женщине и нашем ребёнке. Оставляю тебе жизнь.
– Это… – Адам дышал ртом, и из него вырывался густой пар. – Ты… – Он потянул воздух носом и вытер его тыльной стороной ладони. – Ты готов взять её… после меня? – он будто сам не верил в смысл своих слов. – После моей…
Хрясь!
– У-у-у… – взвыл Стюарт, уже лёжа на снегу. Из его сломанного носа лилась кровь. Он запрокинул голову и зажал себе ноздри.
На этот раз Дексен не стал ждать, пока бывшего учителя физкультуры поднимут, и сам подскочил к нему.
– Задрай свою ублюдочную пасть, гондон, пока я не передумал. Убью к херам, – схватил он того за полы куртки и хорошенько встряхнул. Говорил почти спокойно, и от его голоса холодом несло больше, чем от снега под ногами.
В это время Чак уже обвязал верёвкой ствол сосны. Все остальные встали, образовав некий круг. Адам видел, что его время тикает, и возможности тают, как снежинки на разгорячённом лице. Поэтому он собрался, сгруппировался и сорвался с места чуть ли не вверх. Рванул в ту сторону, где стоял Дэни, надеясь, что у пацана ещё не столько опыта и реакции, чтобы вовремя среагировать.
И действительно Дэни не успел, как и положено ударить мистера Стюарта по ногам, а попал только в живот. Бывший учитель физкультуры скрючился на снегу, не в силах вдохнуть – бита вышибла из него весь дух.
Над ним уже стояли.
– Блять, да задрал этот пидор уже! – послышался голос Билли. – Давай вязать его, да сваливать.
Его подхватили под руки и поволокли к дереву, где прислонили к стволу. Чак тут же стянул с него ботинок и принялся обматывать ногу. Сделав несколько хитроумных витков, начал вязать узлы.
Адам их не считал, он понимал, что ему по любому отсюда не выбраться – мокрые ноги уже замёрзли, всё тело болит, сломанная челюсть опухла, и голова раскалывается на части. Дороги он почти не видел, телефон забрали, пока распутает ногу, они скроются далеко. Даже если он найдёт ближайшие следы этой «великолепной четвёрки», то подальше даже очень свежие борозды забросает снегом.
Учителем физкультуры овладело отчаяние. Он запрокинул голову и ударился затылком о дерево.
– У-у, сучёныш, – процедил сквозь зубы, глядя на Дэни. – Тебе-то чего?
Тот не ответил.
– Меня всё равно будут искать. – Посмотрел Стюарт на Дексена.
На что Билли смачно сплюнул в снег.
– А мы поможем.
Пока Чак закончил с узлами, Билли забросил на спину пистолет в военной портупее, и все приготовились уходить.
Когда Чак поднялся, отряхивая руки в перчатках, будто вымазался, заговорил Андрей:
– Не выберешься – твоё счастье. – Окинул он распластанную фигуру Стюарта. – Но если выживешь, сделай одолжение самому себе – сдохни.
Его друзья уже направились куда-то в сторону мелкого кустарника – в нём очень трудно различать следы.
Когда развернулся и двинулся за ними Андрей, Адамом овладело отчаянье. Ему до смерти, во всех смыслах, не хотелось оставаться одному. Пусть делают что хотят, но только не бросают его здесь. И самое страшное, если начинать их умолять, то они только поржут и скроются веселее.
Поэтому мистер Стюарт решился на другое.
– Да! Слышишь: да! Я трахал свою жену! Она ведь и сейчас моя жена! – пробовал он закричать сдавленным криком, хоть и выходило плохо, но это его уже не смущало. Его уже ничего не смущало. – Я засовывал ей в рот, и она сосала мой член! И в жопу ей вставлял! Она у неё тугая. Ты не знал? Тебе не давала?! – он пробовал даже захохотать, но поперхнулся выражением лица вернувшегося Дексена.
Наконец-то на этой красивой физиономии отобразилось хоть что-то. Он подошел к Адаму почти вплотную, и его глаза загорелись радостью.
– Я знал, – он усмехнулся. – Знал, что она не станет с тобой… Ну, же. Признайся. Сними грех, – сделал он ударение на последнем местоимении.
Адам тут же сник и ссутулился. Он низко опустил голову и отвернулся.
– Гори в аду, – прошептал обречённо. – И она, и ублюдок твой.
