Текст книги "Мэн (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 55 страниц)

– Ха-ха, систр, ты меня прямо размотала, – ржал в трубку братишка. – Ха! Тебя ранили? Ты курнула или пулю в голову схватила? Променять сверхзвуковой Харриер пятого поколения с вертикальным взлётом на стиральную машинку? Ну ты отожгла!

– Дэни, отстань! Тебя спросить забыла.

А вот следующий вопрос парнишки её застал врасплох.

– А балерина-то хоть знает?

– Эм-м… Джокаста?

– Конечно. Кто ж у нас ещё балерина-то.

– Она актриса, Дэни.

– Бля-я.

– Дэни…

– Систр, давай ты просто ответишь на грёбанный вопрос и всё.

«Систр» тяжело вздохнула.

– Эм-м… ну что сказала… Ругалась и назвала меня дурой.

– Ха! Слетел-таки намордник, значит.

– Дэни, ну зачем ты так. Ей за брата обидно.

– Да куда уж нам… до таких обидчивых. Она, кстати, остаётся в Бангоре, ты знала? Не сдёрнула от своего дрища.

– Правда? – удивилась Тэсс, пропустив мимо ушей уточнение про Арта.

– Да. Будет там… заниматься в студии при театре.

– Откуда ты знаешь? Ты с ней созваниваешься?

– Пф-ф… обломилась она мне. Без неё собеседниц хоть отстреливай. Знаю и всё.

Тэсс заулыбалась.

– Дэни, признайся: ты запал на неё.

Пауза.

– Ты опоздала бомбить такой дичиной, систр. «Запал»! Я уже слишком стар для всего этого дерьма и довольно давно.

Констанция только посмеивалась в трубку.

Единственной, кто поддержала Тэсс в замужестве, была Паркер.

– Ну и правильно. Этот твой роковой красавец слишком уж… – новоиспечённая мамочка запнулась, не зная, как продолжить, – весь из себя! Да он весь… слишком какой-то.

Кстати, именно от неё первой – до того, как об этом заговорила вся Бенедикта – Тэсс узнала, что Брук всё-таки сбежала из дому.

– Отец не стал её искать. Сказал: «Сколько можно», – поделилась Паркер. – Махнул на неё рукой, короче.

– И с кем она? И где? Не знаете?

– Звонила маме, что где-то в Филадельфии с каким-то мастером тату. Он к вам в Мэн на охоту с друзьями приезжал.

– Ну, это как всегда.

– И не говори.

Беременной практикантке, теперь уже – миссис Стюарт, на работе составили расписание, исключив из него дежурства сутками. Но она написала отказ от такого вида льгот, а в виде компенсации попросила о дополнительных выходных. Её ходатайство удовлетворили. Таким образом, у Констанции сохранился повод меньше находиться ночью в доме мужа и больше отдыхать от его присутствия днём.

Нельзя сказать, чтобы Адам её бесил и раздражал одним своим существованием. Вовсе нет. Токсикоз исчез незаметно и довольно быстро, чувствовала себя девушка вполне сносно, поэтому её даже не волновал бейсбол мужа по телевизору, лишь бы Хайди Клум там не показывали. Тэсс вполне без особого внутреннего сопротивления убирала, готовила, стирала, заказала новые жалюзи в гостиную, прикупила красивый половик в прихожую, подобрала немного посуды для кухни. Заставила парня раскопать небольшую грядку возле дома – посеяла там зелень и высадила клубнику.

Да, ей не нравилось, как муж выдавливал зубную пасту. Андрей с самого основания загонял содержимое к колпачку, а Адам выжимал тюбик как губку для мытья посуды. Девушке это взрывало мозг. После подписания контракта она мышкой улизнула из его спальни в комнату для гостей, пискнув что-то про то, что так будет лучше. Ей был неприятен один только вид его безволосых, голых предплечий и такой же груди, тогда как у Андрея она могла, наверное, до бесконечности водить кончиками пальцев по его коротким нежным волосинкам (и никакой Занозы не надо), которые иногда в шутку называла «ворсинками». По крайней мере, именно это слово они навязывали ей по тактильным ощущениям.

Однако когда Адам начинал разговаривать по телефону с приятелями или коллегами по работе, Тэсс с удовольствием замечала, что он вполне грамотно и умело разруливает ситуации, решает какие-то вопросы, да и люди его уважают.

«Они ведь не сравнивают его с Андреем», – вздыхала Констанция, но всё-таки, появляясь с мужем в городе, мило и с удовольствием улыбалась встреченным ученикам, которые подходили поприветствовать своего учителя, здоровались, старались перекинуться словом.

Однажды она попробовала выпытать у Адама про его травмированную руку, о которой ей когда-то рассказала сестра Джо. Начала как всегда издалека.

– Нам выдали какие-то новые перчатки для осмотров. Они чем-то обработаны… – вглядывалась девушка в свои ладони, – у меня от них руки становятся похожи на сушеных анчоусов. Никогда такого не было.

Адам, разумеется, с удовольствием подхватил тему о превратностях работы и не преминул пожаловаться, что у него от мела тоже кожа на ладонях сохнет. Тэсс спохватилась, будто только что вспомнила, как Джессика Тиглиниди, со слов своего мужа травматолога, рассказала, что мистер Стюарт ужасно повредил палец на физкультуре.

– Было такое, да?

Даже договаривая фразу, по лицу Адама поняла, что попала в точку.

– Д-да… было дело, – скривился тот, опустил голову и принялся разглядывать свой мизинец. После чего, не поднимая глаз, вышел из комнаты.

«Андрей», – девушка приложила руку к груди. Ту самую, которую когда-то вывихнул учитель биологии. У неё обмерло сердце. Она осознала, что у мистера Стюарта действительно есть мотив утереть нос мистеру Дексену хоть каким-либо способом, и фраза: «Он лучший из всех, кого я знаю» иногда звучит до боли животрепещуще – её захлестнула волна благодарности Андрею.

А муж большинство времени вызывал лишь досаду. Именно досаду. У неё кривился рот, когда он, глядя на «гогочущие», «блеющие» и «мычащие» наделы соседских ферм, начинал мечтать, что тоже когда-нибудь заведёт хозяйство.

– Иметь землю и не держать живность, это неправильно, так ведь? – потирал ладони будущий фермер.

В ответ жена только грустно улыбалась.

«И почему он не Андрей? И почему не может так, как тот? – отворачивалась она в сторону. – Не дано», – вздыхала миссис Стюарт.

Ей жутко не хватало энергетики Дексена. Интонаций, жестов, взглядов, молчания, уверенности, его ума, да и просто звука шагов.

А когда наступала ночь…

Констанцию кроило на куски. Однажды она проснулась посреди темноты от того, что до клацанья зубов хочет Андрея. Хоть поцелуя с ним, хоть объятий, хоть прикосновения, хоть звука голоса, хоть слова или вдоха одного воздуха с ним. Фантазия разыгралась не на шутку, проснулась память, и понеслось. Тэсс поверхностью кожи вспомнила, как становилась плавкой и жидкой в его руках, как пропитывалась ИМ до костей и сама просачивалась в него, тоже всего расплавленного и неадекватного, словно масло пачули – в распаренное тело. В голову полезли названия гормонов, которые включаются у беременных, но не отрезвили даже они. Потребность в человеке нахлынула настолько сильно, что Тэсс казалось, что ещё чуть-чуть, и она поднимется с постели и пойдёт. В пижаме и босиком переступит через порог и будет идти к НЕМУ пока не уткнётся носом в родной торс, не наполнит лёгкие таким вкусным запахом, не почувствует вот этот вот терапевтический эффект счастья от любимого человека рядом. Каждая клеточка её тела сжималась от жажды напитаться, наполниться ощущениями от любимого мужчины, набухнуть им.

Как медик, изучавший физиологию не один год, она поняла, что у неё нет другого выхода, и потянулась ладонью себе между ног.

Был и ещё один не очень приятный момент в её жизни с мужем – со временем выяснилось, что тот довольно часто прикладывался к виски и не всегда останавливался на лёгком опьянении. В будни Адам обходился без спиртного, но в выходные уже с утра приносил из машины бутылку, с безапелляционным стуком ставил её на кухонный стол и до вечера опустошал, периодически проваливаясь в сон на диване и трезвея после него.

Конечно же, Тэсс это не нравилось. Особенно плохо она переносила запах перегара в доме. Но поскольку муж вёл себя спокойно и даже где-то расслабленно, предпочитала тему не поднимать.

Но самое страшное началось после того, как закончился учебный год.

Администрация Миллинокета объявила, что благодаря щедрости спонсоров в их городе за лето к школе будут пристроены новые сверхсовременные корпуса, туда перенаправят детей из близлежащих ферм, для чего закуплены ещё и несколько новых автобусов.

– Говорят, там вместо лестниц желоба прямо на улицу. – Показал винтовой жест рукой Адам. – Ну… чтобы дети спускались не по ступенькам, а как с горки… знаешь? – Разумеется, услышав такую новость, он напился, как следует, а проспавшись, принялся страдать.

Школу Бенедикты муниципалитет решил сократить наполовину и перепрофилировать под интернат для младшей группы из ребятишек самых отдалённых поселений, куда не успевает транспорт.

– А у нас уже отвели освободившиеся места под спальные комнаты, – в ужасе качал головой мистер Стюарт.

– И чем это грозит тебе? – прищурилась Тэсс, закрывая крышку своего ноутбука.

– Ну, чем… в Миллинокете полно учителей. А здесь ни биологии, ни истории, ни одного часа не оставят. А физкультуру ведут наставники. После отпуска меня, скорее всего, сократят.

У Тэсс сжалось сердце за него.

– Но ты же собирался летом работать опять… в пансионате, – попробовала она рассуждать. – А потом… к началу учебного года что-нибудь придумаешь.

– Мда… придётся, – почесал затылок муж и после этого начал пить ещё больше.

Однажды жена не выдержала и заметила ему, что так он ничего не добьётся, а сделает только хуже.

– Ты меня совсем не жалеешь, – обиделся Адам.

Но Тэсс жалела. Она чувствовала вину перед этим мужчиной и потому будто несла за него ответственность. Она сама полезла на сайты с вакансиями преподавателей, изучала рынок, напечатала у себя на работе резюме, с которым Адам пошел устраиваться опять в «Мэри-Джо». Она вытащила его в магазин за новым спортивным костюмом и даже не сказала ни слова против, когда он впервые позвонил с пансионата и заявил, что останется ночевать, потому как не успевает подготовить всё к открытию сезона.

«Неужели он думает, что я не знаю, когда у них открытие сезона?» – приложила после разговора телефон к груди Тэсс и застыла в раздумьях.

Кстати, именно в обновке мистера Стюарта пьяного избили и ограбили в близлежащем городке Stacyvill возле бара «Жирный кашалот», куда он отправился вместе с Корто, тем самым глухонемым работником автомастерской мистера Джексона. Сняли с руки часы и отобрали всё остальное: телефон, карманную записную книжку, бумажник вместе с пластиковыми карточками и даже орехи в карманах, которыми опять угостил его брат Джек. И угнали машину. Правда через два дня полиция нашла её целую и невредимую в Восточном Миллинокете на стоянке перед аптекой, но только без ключей. Благо, у Адама имелся дома запасной комплект.

Джек Стюарт пару раз появился на ферме младшего брата, но долго не задерживался и с невесткой встретился лишь однажды и уже в дверях. Девушка, кстати, не смогла не отметить его болезненный внешний вид.

«Как наркоман», – нахмурилась она и часто заморгала, входя в дом после работы.

Где-то к середине лета сделалось невозможным скрывать её беременность, но как ни странно, местная общественность встретила сию новость на удивление спокойно. Это радовало.

Но ещё больше утешало то, что с тех самых пор, как Тэсс переехала к Адаму, не пришло ни одной безумной СМС, и Даррен никоим образом не напомнил о себе. Девушка почти ликовала. Всё-таки, у неё оставался страх, что её уловка не сработает.

Она даже осмелела настолько, что активировала страничку в Facebook.

Там ничего толком не изменилось, имелось лишь несколько писем от коллег из Нью-Йорка по учёбе, да набралась лента новостей и рекламы. Поэтому в череде всех этих поступлений от фармацевтических сетей и новшеств в медицине и гинекологии в частности, миссис Стюарт не сразу заметила активную ссылку от некой Джокасты Дексен.

Констанция нажала на адрес и очутилась на странице журнала Sport, где была размещена статья о празднике футбольной команды «Нью-Йорк Джетс». Девушка сразу же вспомнила Чака. В тексте говорилось, что клуб после окончания сезона провел совещания, по итогам которых было решено приобрести квотербека Джоша МакКауна, дефенсива Маркуса Уильямса и ресивера Девина Смита. Именно этому посвящена вечеринка в Элис Талли-холле на Манхеттене, куда приглашено много гостей и известных болельщиков.

Прилагалась череда фотографий, на одной из которых миссис Стюарт увидела Андрея в костюме-тройке с бабочкой и с ним под руку Сибилл в красивом черно-белом платье с геометрическим рисунком.

Мир рухнул.

В одночасье.

Внутри всё сжалось и заныло. Заскулило, заплакало. Хоть и находилась в доме одна, Тэсс тут же зачем-то подскочила и закрыла дверь спальни, где сидела с ноутбуком. Прислонилась к ней спиной, зажмурилась и быстренько схватилась за свой тогда ещё не так выпирающий живот и начала его гладить как ребёнка по голове и успокаивать, будто это его только что раскроили пополам.

– Тш-ш-ш… тише, тише, малыш, не надо, не надо так. – Как «так» и что «не надо» она не знала, ей просто необходимо было говорить хоть что-то. «Проглотив» первый шок, Тэсс оторвалась от двери, распахнула её и ринулась в кухню за водой, где тут же заварила зелёный чай.

Наверное, если бы она могла себе позволить депрессию или хотя бы нареветься вдоволь, то боль вышла бы из неё, но о такой роскоши Констанция не смела и мечтать, поэтому замкнулась и окаменела ещё больше. Ушла в себя. Вся.

Кстати, она стала меньше скучать по Андрею. Боль трансформировалась и развернулась на сто восемьдесят градусов, позволив тем самым девушке начать зализывать раны и отвлекать своё кровоточащее нутро общением с малышом, классической музыкой, чтением, мелодрамами, работой, домом, мамой, Занозой, готовкой, Зоди и просто сном.

* * *

Как-то вечером после рабочего дня доктор Стюарт не успела выйти из дверей больницы, как застыла на ступеньках соляным столбом – возле одной из колон, подпирающих козырёк входа, стоял Берч фон Дорфф.

Он улыбался с красивым, сексуальным прищуром и первым же делом оглядел её фигуру с ног до головы. Была жара, поэтому на мистере Дорффе красовались тонкого льна классические брюки цвета кожи буйвола и рубашка в тоненькую породистую голубую полоску с воротником апаш. Увидев заметно вытирающий живот девушки, мужчина весь подобрался, стал очень серьёзным, и во всей его фигуре появилось нечто такое, будто он попросил её пока не приближаться к нему. Она послушалась.

В глазах Берча замелькали мысли на манер белья в окне стиральной машинки – мистер Дорфф что-то усиленно соображал. После чего его лицо смягчилось, он улыбнулся и распростёр руки для объятий.

Тэсс подошла вплотную, и он аккуратно притянул её к себе.

– Всё будет хорошо, – сказал он вместо приветствия и, обняв, похлопал по спине.

Боже, как же она ждала эту фразу. Даже мама её не произнесла, да и Адам не догадался. У Тэсс глаза моментально утонули в слезах. Она сморгнула и отстранилась, чтобы солёными каплями не запачкать Берчу одежду.

«Мужчина либо способен нести ответственность, либо нет», – вытирая мокрое лицо, Констанция улыбалась дяде своего любимого социопата, как хорошему другу. Впрочем, так было с самого начала.

На МакКуине она отвезла его в летнее кафе, где он сел с подветренной стороны, закурил трубку, и они долго разговаривали. Берчу хватило такта принимать только ту информацию, которую давала ему любимая женщина его племянника, всё остальное он знал и так. Тэсс не покидало чувство, что он в курсе гораздо большего, чем она сама. Да оно и понятно – ему явно известны те нюансы об отношениях в клане фон Дорфф, которые утаил от неё Андрей.

После чашки чая и пирожных, она вернула его к больнице, где уже стоял знакомый VOLVO, но с незнакомым водителем. Они расстались на фразе Берча, что Тэсс всегда может на него рассчитывать – особенно во время учёбы в Нью-Йорке – и Констанция даже кивнула, поскольку планировала воспользоваться его поддержкой.

Именно Берч посоветовал ей поискать в интернете последние новости о Даррене.

– Не бойся, – поддел он ей кончик носа указательным пальцем, улыбнулся и, развернувшись на пятках, направился к машине. Подойдя к задней двери, мужчина обернулся: – Звони. – После чего забрался в авто, и дверца захлопнулась за ним с «дорогим», породистым звуком.

Констанция ехала домой, сгорая от любопытства. Ворвавшись в прихожую, бросила тут же на пол сумку и ринулась вверх по лестнице в комнату для гостей – там лежал ноутбук. Больно уж не терпелось слиться с Гуглом в новостном экстазе.

«Где зарыта собака?» – стоял заголовок над статьёй на страничке газеты «The Times Of Earth», выскочившей в подборке первой. В тексте говорилось, что новый бизнес Даррена фон Дорффа и некоей Меган Льюистер – мясокомбинат на вполне внушительную мощность, не гнушается мясом собак. Прилагалось несколько фотографий, где при свете вспышки различались собачьи останки с шерстью, костями и оторванными головами прямо в каких-то фургонах, украшенных красивым логотипом в виде среза салями и майского жука. Говорилось, что на продукцию наложен арест и работа приостановлена. Начато разбирательство. Не исключён полный запрет на всю линейку товаров, с последующим перепрофилированием. Дальше шли всенепременные выводы о том, что в пищевой промышленности США не всё так гладко и подконтрольно, как кажется на первый взгляд.

Смешанные чувства овладели Тэсс. Это было похоже на кипящий котёл из мыслей и эмоций, на поверхности которого плавала «пена» лени. И вытащить из себя хоть что-нибудь сквозь эту пенную лень Констанция была не в состоянии. Да, послевкусие некоего морального удовлетворения всё-таки осталось на душе, (хоть и опять же жаль несчастных животных), но за него девушка заплатила болючую, вымученную, выстраданную трёхкратную цену, которая полностью нивелировала весь успех выпада, предпринятого Андреем в сторону дяди. К тому же, долгие размышления о Даррене воровали минуты её хорошего настроения, которые для неё сейчас на вес золота, ведь в ней растёт ребёнок.

Поэтому девушка нажала на красный кружок в левом верхнем углу экрана своего ноутбука и перевернула эту страницу своей жизни.

* * *

Адам не нашел работу к новому учебному году.

Да толком и не искал.

В больнице Тэсс предложили для него вакансию в техническом узле, где работают в основном мужчины – ремонтируют койки, мебель, мойки, ванны, краны, чистят канализацию и прочее.

– Ты что?! – стучал указательным пальцем себе по виску Адам. – У меня бакалавриат педагогики! И магистратура по биологии. – Но когда его деньги всё-таки закончились, а Тэсс уже собралась в Нью-Йорк на учёбу, решил с начала отопительного сезона устроиться в котельную школы дежурным кочегаром.

Он очень не хотел, чтобы Тэсс уезжала.

– Поедешь туда, к нему, да? – кривил лицо в некрасивой гримасе.

– К кому? – настораживалась девушка.

– К его отцу! – тыкал пальцем в её живот.

Констанция с досадой отворачивалась.

– Я ещё ничего не решила, но… обязана поставить его в известность. Но жена я твоя!

– Д-да… моя… И я не дам тебе развод.

– Я его и не прошу. Мне он не нужен. Мне нужен муж. Но если не перестанешь пить и не найдёшь работу, я к тебе не вернусь. Буду рожать у мамы.

Муж только скептически кривился, но отменить её дальнейшую учёбу не пытался – больно уж его грела мысль, что жена станет настоящим доктором. А будущая врач в это момент мечтала, чтобы он сам, первым предложил расстаться, потому что то, что они не пара, видят уже, наверное, даже гуси на соседней ферме.

До отъезда Тэсс всё чаще оставалась ночевать у мамы в Бенедикте.

Тому, что ей скоро родят внука, Тиффани обрадовалась, наверное, даже больше чем Констанция – слову «мамочка». Миссис Гленн тут же призналась, что начала уже подозревать невесть что и подумывала, что дочь беременна от Андрея, но сейчас ей абсолютно всё равно, кто отец ребёнка.

– Да хоть Дон Риклс! Главное, что у меня будет внук! Настоящий! Я стану настоящей бабушкой. Тэсс заранее тебя предупреждаю, что буду его баловать.

Когда дочь ночевала у мамы, родительница строго следила, чтобы беременный ребёнок спал, пока не выспится, и кушал, пока в него лезет. И страшно ругалась, когда девушку будили звонок двери или телефон.

Но однажды разбудила её сама.

– Тэсс, доченька…

– М-м?

– Поднимись, пожалуйста, к тебе пришли.

– К-кто? – чуть заворочалась и промямлила Констанция спросонья.

– Выйди, пожалуйста, – вместо ответа попросила мама, убирая с одеяла Занозу и унося её с собой.

Тэсс это не понравилось. Она немного заволновалась и поэтому довольно шустро поднялась с кровати. Накинула мамин халат, обмоталась им, насколько позволял живот, и вышла в гостиную.

При виде неё с дивана поднялся Элтон Уизервилль.

– Добрый день, миссис Стюарт, – поздоровался он с церемонными, но нейтральными интонациями вышколенного дворецкого.

Тэсс спросонья, да ещё и от удивления, не сразу вспомнила, что нужно говорить и как это делать.

– Зд-д… гхм… кх… Д-добр-рый день… мистер… Уизер… вилль.

Элтон без стеснения опустил взгляд на её живот, но выражение его глаз не изменилось. Сам он, как всегда, был одет с иголочки и на этот раз в клетчатый твидовый костюм с кожаными латками на локтях. Держался тоже вполне традиционно – как на приёме у Елизаветы II.

Они стояли друг напротив друга под доносившийся с кухни несильный стук ножа о разделочную доску – мама готовила ужин.

– У меня к вам поручение от мистера Дексена, – налюбовавшись её животом, озвучил цель своего визита дворецкий.

С лица Тэсс вмиг сошли все краски. Внутри неприятно затошнило, ноги подкосились, пальцы рук вздрогнули и затряслись.

– Господин Дексен сказал, что вы кое-что забыли у него, и велел передать вам это. – Тут гость наклонился и взял с журнального столика небольшой пакет, с которым, видимо, и пришел.

Девушка даже немного так повела глазами по комнате, силясь вспомнить, что такого могла забыть у Андрея. Нет, конечно, она оставила у него много одежды, которую он ей покупал, и книги, конспекты, но не станет же он их передавать. Да и не вместятся они в такой пакетик.

Со словами:

– Возьмите. Это ваше. – Элтон протянул ей передачу.

Констанция перехватила в одну руку полы халата, а вторую протянула за пакетом. Он оказался вовсе не тяжелым, а даже наоборот.

Девушка заглянула внутрь и чуть не выронила его. Там лежала коробка матовой слюды, в которой хранился футляр с её цепочкой с бриллиантами.

– Нет! – выдохнула она и, наклонившись, поспешно положила пакет на столик, но сделала это так аккуратно, будто боялась что-нибудь в нём разбить. – Я не возьму это.

– Я тоже, – безэмоционально-спокойно выдал мистер Уизервилль и, обойдя кресло, направился в прихожую. – Поручение я выполнил и поэтому должен спешить, – бросил он на ходу через плечо.

– Э-эй, подождите. Вы куда?! Заберите это! – кинулась за ним Тэсс, подхватив пакет со стола. – Я же говорю: я не возьму! Оно не моё.

– Но и не моё, – с каким-то даже садистским удовольствием отрезал мужчина, останавливаясь у входа. – Если вы не хотите владеть этим, верните его Андрею или выкиньте. Но сейчас взять его вам всё-таки придётся. Всего доброго, миссис Стюарт. – Дворецкий поклонился, развернулся к двери и, открыв её, вышел.

А девушка осталась стоять на пороге с открытым ртом, провожая глазами аккуратно стриженный и идеально причёсанный затылок мистера Уизервилля.

Они потом с мамой ещё долго рассматривали цепочку и любовались камешками.

– И сколько оно стоит? – протёрла пальцем «лунный» бриллиант Тиффани.

Дочь с недоумением пожала плечами.

– Да я и сама не знаю. Тысяч сто, наверное.

– Сколько-о-о?! – пришла в ужас миссис Гленн.

– Мам, у Андрея бизнес на четыреста с лишним миллионов. Что ты с него хочешь.

– Жаль, что он не подумал, что тебе нужно теперь как-то хранить такое… богатство, – недовольно скривилась миссис Гленн. – В квартире за десять тысяч долларов, – недовольно и даже как-то обиженно отвернулась от украшения женщина.

– Мда… но, знаешь что, – спохватилась Констанция. – Спрячь его у себя на работе в ячейке, пожалуйста. Я потом заберу его с собой в Нью-Йорк и верну Дексену.

«Уж это-то я точно ему верну», – вспомнила Тэсс про двадцать тысяч долларов, которые повторно перечислил ей на счет Андрей. Цент в цент. Девушка решила, что потратит их только на ребёнка, когда тот появится. На себя она в состоянии заработать сама.

А пока, миссис Стюарт летела в Нью-Йорк учиться, по расписанию индивидуального ускоренного курса, и планировала месяца за полтора сдать весь материал триместра. За это время намеревалась хоть раз слетать в Мэн, в Бенедикту, чтобы повидаться с Джессикой, пусть и сама вполне неплохо контролировала своё самочувствие. Вернуться же окончательно для родов – а рожать она хотела только под руководством Джессики – миссис Стюарт предполагала где-то к середине ноября. С этого времени и до новогодних праздников в Университете ей обещали предоставить отпуск.

В Нью-Йорке она, кстати, собиралась остановиться у Берча, но никому об этом не сказала.

«Я выжила здесь, – Тэсс отошла от окна, закручивая растрепавшиеся отросшие волосы в пучок. Остановившись у кровати, заглянула в свою сумку, где лежал футляр с цепочкой. – Осталось выжить там», – она воткнула в гулю последнюю шпильку и со злым звуком закрыла молнию.

* * *

Нью-Йорк встретил её теплом.

Глава 45 Сталактиты и сталагмиты, или Фантомный дедлайн

Выходя из самолёта в аэропорту имени Джона Кеннеди, Констанция на мгновение остановилась на верхней площадке трапа и окинула пытливым взглядом стоянку внутренних рейсов – где-то здесь, совсем рядом, сейчас, в эту самую минуту, находился Андрей. В этом городе. Ей казалось, стоит ещё чуть-чуть потерпеть, и она увидит его. Встретит в толпе пассажиров, на улице или в кафе за столиком.

«С ума сошла, – одёрнула себя девушка и, заглядывая поверх живота под ноги, осторожно шагнула дальше по трапу. – Здесь тебе не Бенедикта».

В зале прилёта её ждал сам Берч, потому как Тэсс наотрез отказалась садиться в машину с кем бы то ни было кроме него.

– Если тебе некогда, возьму носильщика и случайное такси. Это не проблема, – заявила по телефону.

В ответ мистер Дорфф довольно рассмеялся – такое доверие от беременной женщины ему явно льстило.

Как выяснилось, он занимал половину десятого этажа дома, недалеко от входа в Центральный парк на 59th street, окаймляющей его южную границу. Квартира мистера фон Дорффа оказалась двухэтажной и вполне традиционной, но для Тэсс всё-таки излишне пафосной и аляпистой – очень уж много ковров. Прямо как в Азии или на Ближнем востоке. В кабинете на этажерке, не то красного дерева, не то его добротной имитации, выставлена целая коллекция статуэток типа нэцкэ и курительных трубок, а на журнальном столике – красавец кальян.

По её настойчивой просьбе, хозяин поселил миссис Стюарт на первом этаже в комнате для гостей.

Остановиться, как раньше, у дядюшки, племянница элементарно побоялась. Во-первых, мистер Полль сейчас жил с Моникой в её новом коттедже, и оставаться в его пустой квартире одной, девушке показалось как-то жутковато. А во-вторых, дом Берча охранялся почти как «Белый», который в Вашингтоне, только ещё и располагался в исключительно бойком, многолюдном районе и, по словам самого мистера Дорффа, буквально кишел бдительными бабульками, «коренными жительницами» лавочек в Центральном парке.

У Берча Констанции жилось спокойно. Не сказать, чтобы очень уж привычно и уютно, но, тем не менее, вполне мило.

«Я уживаюсь со всеми, с кем захочу». – Вспоминала девушка его слова там, в квартире Андрея на 3th Avenue, и только сейчас поняла весь их смысл. Берч был очень лёгким даже по энергетике. Он не давил, не вынуждал, не дёргал, не выжидал, не навязывался и не надоедал. Мужчина просто делал своё дело и вёл привычный образ жизни. Работал. Уходил рано, приходил поздно.

Он не поднимал тему отцовства ребёнка Тэсс, да и вообще всячески избегал разговоров о своих родных, брате и племяннике. Констанция недоумевала и не знала, радоваться этому или огорчаться. Порой ей казалось, будто Берч всё видит и понимает, и в его взгляде сквозило нечто такое, отчего становилось неловко. Какая-то тоска или горечь. Но иногда от них не оставалось и следа, и Тэсс начинала подозревать, что мужчина принимает ситуацию чисто вслепую и просто забавляется ею.

Но да как бы там ни было, а в большинстве моментов девушка видела перед собой человека весьма опытного и зрелого.

«Этот мальчик – взрослый. Без моих соплей разберётся».

Да и разбираться особо было некогда. Доктор Стюарт тоже дома не засиживалась. Она, так же как и в первый год резидентуры, много пропадала на занятиях, в библиотеках, на практике в больницах и госпиталях. Виделись они с Берчем в основном поздно вечером в гостиной, да рано утром в машине по дороге на работу – поскольку Констанция наотрез отказалась садиться в салон с кем-либо из его водителей, мистер Дорфф частенько подвозил её сам.

Поначалу девушка старалась хоть как-то отплатить мужчине за его гостеприимство, но хозяин быстро это понял.

– Тэсс, – зашел он однажды после работы на кухню, когда она ставила в духовку шарлотку с грушами и тыквой. Окинул взглядом «поле битвы» и растянул губы в тонкую линию. – Талула отлично со всем справляется.

– Я хотела… мне не трудно… – промямлила гостья, закрывая дверцу.

Берч отрицательно покачал головой.

– Не надо.

А на саму домработницу, которая продолжала убираться в квартире мистера Дексена по понедельникам, Тэсс смотрела как на одного из самых важных и значимых людей в своей жизни и откровенно побаивалась – этой женщине ничего не стоило одним словом или даже полунамёком вынести девушке приговор или позволить родиться заново. Допустим, поведать о том, какого размера бюстгальтеры разбросаны сейчас на круглом диване Андрея, в его спальне, или чьи комнатные тапочки ей пришлось убрать с качелей в гостиной. Тэсс так и ждала, что филиппинка выдаст хоть какую-то крупицу информации, и до одинаковой дрожи в коленках паниковала, и по поводу её молчания, и возможных откровений.

Однако, на беду или на счастье, домработница оказалась весьма сдержанной особой и знала своё место. Появляясь почти каждый день у Берча с утра, она много хлопотала на кухне, и делать вид, что не знакома с Тэсс, не стала. Но этим и ограничилась.

Кстати, её кулинарные старания должного воздействия на гостью не возымели – надевая на руку часики, девушка всё так же застёгивала ремешок на свою «родную» вторую дырочку, хоть и потяжелела с начала беременности на двадцать пять фунтов.

Однако кушать порой хотелось нешуточно.

И что самое интересное – ночью. На ферме мужа в моменты отчаянного голода она смело шла к холодильнику в любое время – потому как, сама же его и наполняла – и устраивала там самый отвязный «жор». И хоть у Берча ситуация сложилась с точностью до наоборот, Констанция надеялась, что её никто не застыдит до макового цвета лица и не укусит, если она заглянет на кухню после двенадцати.