Текст книги "Мэн (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 55 страниц)
Они вышли, так сказать, в люди. Остановившись на верхней ступеньке лестницы, Тэсс окинула взглядом холл, довольно многолюдный, и сразу же упёрлась в Даррена, который смотрел ей прямо в глаза. Она тут же вспомнила о своей сменившейся прическе, дважды укушенной губе Андрея и о своих воспалённых и покрасневших от его щетины. Девушке нестерпимо захотелось скатиться с лестницы, а ещё лучше провалиться сразу в подвал или к центру Земли. Она стыдливо опустила голову, как бы смотря себе под ноги, но также твёрдо поняла, что жалеть ни о чём не собирается. И, в конце концов, что её может заставить пожалеть о такой, да и вообще о любой, близости с Дексеном, представляла себе с трудом.
Она скосила глаза на мужчину рядом и тут же о Даррене забыла – Андрей с нешуточным волнением смотрел куда-то в центр холла. Тэсс проследила за его взглядом и действительно чуть не свалилась с лестницы. Почти в центре зала, под медленную композицию танцевал Дэни со Стеллой МакАлистер Парочка о чём-то оживлённо болтала. Девушка мило посмеивалась, а юноша, глядя на неё, обаятельно щурился и тоже улыбался.
«Боже», – взмолилась сестра.
«Чёрт», – выругался её мужчина.
Тут Стелла, как и положено женщине, почувствовала, что на неё смотрят и, метнувшись глазами по холлу, нашла источник. Она смерила взглядом Андрея, потом бросила мимолётный взгляд на Тэсс и опять отвернулась.
Но и это было ещё не всем. Недалеко от них в паре танцевали Элтон с сестрой Джо. И Тэсс, и Андрей принялись цепко вглядываться в лицо Дексен – младшей, и у девушки внутри что-то оборвалось – Джокаста выглядела очень грустной. Её брови «домиком» как у Чарли Чаплина «угол крыши» сделали ещё более острым, а края фигурных губ как у брата наоборот, опустились вниз. Казалось, она вот-вот заплачет. Элтон как мог обнимал её и прятал от публики, а скорее всего, от Дэни со Стеллой.
– Стелла и Джокаста знакомы? – первое, что спросила Тэсс у Андрея.
– Разумеется.
– Давно?
– Стелла много раз бывала и у Даррена, и у нас в Нью-Йорке.
– Тогда я надеюсь, они разберутся, – выразила надежду девушка без особой надежды в голосе.
Андрей кратко взглянул на неё.
«Опять. – Узнал он в ней ту самую, взрослую, серьёзную, категоричную дамочку. – И всё-таки, я гений. Не ошибаюсь в людях», – немного сыронизировал он про себя.
– Они очень похожи, – возразил он вслух. – Я должен поговорить с Элом. – Мистер Дексен развернулся к своей девушке. Мужчина опять что-то хотел сказать, но куда там каким-то словам, когда у них только что было ТАКОЕ! – Тэсс …
– Тс-с-с … – приложила она пальчик к его губам. – Ничего не говори.
Он улыбнулся и благодарно чмокнул её в губки, а потом направился к дворецкому, тем более, что композиция заканчивалась. Когда Андрей подошёл к парочке, те перестали танцевать, и они все втроём вышли на улицу.
А Тэсс осталась зорко следила за братом. Но Дэни после танца только лишь галантно отвёл свою партнёршу к её родителям, вернее, только к матери – отца, мэра Огасты, видно нигде не было – и тоже направился к парадной двери.
Сестра хотела было последовать за ним, но к ней подошла Фиона. Эта женщина тоже тут почти никого не знала, и муж её бессовестно бросил, отправившись заниматься своим бизнесом и налаживать связи.
Немного успокоившись рядом с этой милой и доброжелательной собеседницей, Констанция принялась вспоминать и даже анализировать то, что произошло в библиотеке.
Она действительно такого не ожидала.
«Господи, что это было? Как так получилось? Это что, теперь всегда так будет? Нет, всегда не может быть настолько … офигительно прекрасно».
Интересно, что, вспоминая себя и Андрея там, она как раз-таки мужчину узнавала. Примерно нечто подобное от него можно было ожидать. Она знала, что вот такие вот сдержанные, холодные, умные, уверенные в себе до неприличия представители вида: Человек разумный с непарным набором хромосом, бывают очень даже темпераменты и ненасытны в постели. Кстати, Андрей сам об этом говорил. Это только шумные речки мелкие, а спокойные – глубокие, и их глубина может прятать многое. Очень многое. Не меньше, чем затонувший на четырёхкилометровой глубине Титаник. Вот и в мистере Дексене просматривалась и угадывалась нешуточная наполненность сексом и эротизмом а, скорее всего, ещё и порочностью. Чего стоила одна лишь только его ухмылка по поводу «особо жесткой формы».
Но вот себя Тэсс не узнавала категорически.
«Кто была эта женщина там, с ним? Я? Этого не может быть! – отрезала девушка, слушая в этот момент рассказ миссис фон Дорфф о её старшей дочери Джейн. – Или это Андрей меня такой сделал? Как он из меня всё это … вытащил? – Тут она вдруг взглянула на мужчину под каким-то иным углом, увидела его в каком-то новом свете. Он показался ей по-настоящему единственным, каким-то избранным, уникальным, неповторимым. Богом. – Господи, да я люблю его! Я ведь люблю его? – Тэсс прислушалась к себе очень остро и поняла, что положительный ответ уже давно назрел, она просто боялась его признать. – Да. Я люблю его».
Ей было немного стыдно, что только после секса, она поняла, что это и есть любовь, но всё равно несказанно обрадовалась. Да, она любит этого мужчину. Любит сильно, мощно, зрело, настоящей, земной любовью. И теперь у неё есть полное право сказать ему эти слова. Ей вдруг нестерпимо захотелось это сделать. Не упустить момент. Тэсс вспомнила, как из неё выдавливал признание Адам, и тогда она даже не подозревала, что, оказывается, бывает по-другому.
«Господи, я, наверное, сейчас лопну, если не скажу ему это». – У неё даже ладошки зачесались.
Поэтому, как только девушка увидела Андрея, беседующего с Дарреном, Берчем и ещё парой мужчин, когда она с Фионой прогуливалась мимо по дорожке, то уставилась на него как на привидение. Ведь перед ней стоял человек, которому она может и хочет, очень хочет сказать те самые слова. И он услышит их от неё. Обязательно. И ведь такого как он невозможно любить рядовой, ординарной любовью. Только той, которая бывает лишь единожды. Такой же, как и он сам. Ей будет и шестьдесят, и семьдесят, а Андрей так и останется любовью всей её жизни.
«Интересно, я теперь избранная или проклятая?» – она как будто попала в какую-то особую касту, секту, сообщество.
Но каково же было удивление Констанции, когда, заметив её, Андрей не предпринял попытки распрощаться с собеседниками и присоединиться к ней, а только лишь на секунды выпав из разговора, проводил её задумчивым, изучающим взглядом. Этот взгляд полностью отображал её собственное состояние.
Андрей чувствовал то же, что и она. В этом не было никакого сомнения.
«Он тоже понял», – обрадовалась Тэсс, но тут же задумалась опять.
Шок. Удивление. Привыкание к новому статусу влюблённой. Любящей. Обожающей человека до крайне возможной степени и настолько же открыто. И с осознанием права на любовь.
«Да. Любить мне никто не запретит. Никогда. До самой смерти».
Интересным являлось и то, что на фоне вот таких мыслей и осознаний, они ходили друг вокруг друга оставшееся время и так и не приблизились, не перекинулись даже словом. Тэсс в основном общалась с Фионой (они даже перекусили вместе), а Андрей постоянно кочевал от одной группы мужчин к другой и всё что-то обсуждал, выслушивал, рассказывал, молчал. Иногда исчезал с поля зрения, потом опять появлялся.
Однажды девушка его увидела, стоявшим на балконе веранды коридора второго этажа, с миссис Швайсман. И мужчина, и женщина курили сигареты и что-то оживлённо обсуждали. Опять заметив девушку, Андрей только лишь прищурился и проводил её задумчивым, что-то замышляющим взглядом. Она отвернулась и прошла дальше, загадочно улыбаясь.
– Пойдём со мной, пожалуйста, – попросила девушку Фиона, когда они проходили мимо «простого» дома, сразу за которым начинался лес. – Мне нужно посмотреть семена сосны.
Тэсс было легче с её кедами, а вот миссис фон Дорфф, утопая острыми каблуками в грунте, с трудом прошла под деревья и высматривала там в вечерней темноте маленькие зернышки с крылышками.
– Да, их тут достаточно. Потом попрошу Элтона собрать их для моей мамы. Она у меня не признаёт лекарства, а обожает лечиться настойками и отварами.
Когда они выбирались из-под деревьев, у миссис Дорфф зазвонил в кармане телефон. Женщина приняла вызов, проговорила несколько слов и, кивнув напоследок: «Хорошо-хорошо, мы идём», отключилась.
– Это Отто. Он говорит мне идти к берегу озера. Сейчас там начнётся представление огня, кажется, так, да?
– Да. Там будут крутить огни ребята, – подтвердила Тэсс.
Когда они по дорожке подошли к озеру, там уже собралась порядочная толпа. Негромко звучала ритмичная музыка, а на пирсе шли последние приготовления.
– Смотрите, что сейчас будет! – с горящими глазами шепнула им подоспевшая сестра Джо. Дэни с Отто стояли в авангарде собрания в нетерпеливом ожидании. Тэсс тут же внимательно присмотрелась к Джокасте, но вроде бы девчушка выглядела довольно бодро и даже воодушевлённо.
Потом мисс Полл и сама почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд и, оглянувшись, увидела, что на неё смотрит Стелла МакАлистер, которую сразу не заметила рядом с Дэни. Сейчас в глазах дочери мэра Огасты враждебности не просматривалось, и оптический прицел был уже неуместен. Мисс МакАлистер легонько толкнула Дэни в плечо и, когда он повернул к ней голову, что-то сказала, глядя на Тэсс. Тот оглянулся, увидел сестру и, взяв новую знакомую за руку, повёл к родственнице.
– Привет, Тэсс. Ты здесь, да? Сейчас начнётся. А это Стелла МакАлистер – сказал он довольно вальяжно. – Стелл, это моя сестра Констанция Полл. Она гинеколог.
Вот последнего девчушка, судя по всему, никак не ожидала, поэтому её красивое личико стазу же вытянулось и все заготовленные эмоции стёрлись.
– Очень приятно, – немного заторможено наклонила она голову.
– Здравствуй, Стелла, – тоже кивнула Тэсс.
– Она живёт в Огасте, – добавил Дэни, кивнув на девчушку.
«Он не знает, что она дочь мэра. Да и откуда бы ему знать мэра Огасты», – сделала вывод сестра.
Но мисс МакАлистер уже начала приходить в себя.
– Мне очень приятно познакомиться, Тэсс. Буду рада с тобой подружиться.
«Даже так?» – заинтересовалась мисс Полл.
– Сначала подружись со мной, – нахально посмотрел на неё Дэни. Здесь сестра заметила, что её юный братишка не совсем трезв, и поняла, что запах алкоголя, который она почувствовала, исходит именно от него.
«Становится всё интересней», – скептически подумала девушка.
– С тобой я обязательно подружусь, потому что ты мне нравишься, – кокетливо улыбнулась ему Стелла.
– Я всем нравлюсь.
– Это всё из-за твоей скромности, – скептически улыбнулась она.
«Они похожи», – вспомнила Тэсс слова Андрея. – Да уж. У такой в ухе гнезда не совьёшь. Как и у Джокасты».
Дэни не успел парировать – чуть громче заиграла новая композиция.
– Давайте посмотрим шоу, – предложила Тэсс.
Они придвинулись к толпе, и почти сразу артисты принялись за дело.
Это завораживало похлеще шариков в желобах. Тот, кто сейчас выступал с факелами на верёвках – скорее всего, это был Патрик – облачился в большой длинный плащ с глубоким капюшоном, судя по всему, из такого же материала, как и куртки пожарных, а на лице красовался противогаз. Но зато это позволило ему, не бояться огня совсем и выделывать с ним умопомрачительные кульбиты. Огненные шары кувыркались вокруг него как дрессированные. Они, то сплетались, то расплетались, то быстро вращались, по эффекту стробоскопа образуя горящее колесо, то бегали по прямой линии, рисуя огненные чертежи.
Выступающий стоял почти на конце бетонного причала, и все движения его факелов отсвечивались в воде. Смотрелось бесподобно. Банальному салюту такое и не снилось. А затем Патрику что-то подала Саманта, он это поджёг зажигалкой и из его рук хлынул фонтан искр, как во время плавление металла. Иногда фонтан превращался в водопад, а потом сгущался опять в какую-то шаровую молнию.
Тэсс стояла завороженная, забыв про себя саму. Искры отражались в озере, падали и гасли в воде, разлетались каким-то огненным гейзером, а внутри этого адского комка огня стоял человек в черном плаще с капюшоном. Было в этом во всём и нечто зловещее.
Правда, довольно сильно воняло горючим, но кого это волновало.
– Идём со мной, – вдруг шепнул ей на ушко знакомый голос.
Констанция подскочила как ужаленная, медленно обернулась и, еле дыша, приложила руку к груди.
– Андрей! – прошипела она.
– Идём, – потянул он её прочь.
– Андрей, куда ты?! Ты только посмотри, как тут красиво! Что они творят!
– Идём.
Тэсс наконец послушалась.
Он, взяв её за руку, опять молча, но довольно быстро, повёл к дому и, открыв какую-то дверь в цокольном этаже, завёл в подвал. Девушка напряглась. Дальше они шли по узкому коридору, и по мере их продвижения включались сенсорные лампочки освещения, а у Тэсс так же ежесекундно рождались вопросы: «А мы куда?», «А что будет?», «Что-нибудь случилось?», «Вот в подвале я ещё не была», «Ну, чего ты молчишь?». Девушка уже начала подумывать, что Андрей её сейчас где-нибудь запрёт или покажет какую-нибудь комнату с привидениями или скелетами замученных рабов с юга, но они вышли на улицу под верандой с боксёрской грушей. Гостья по привычке уже было направилась к двери с цветными стёклами, в дом, но её мужчина свернул на дорожку к стеклянной беседке.
Вокруг не было никого. Беседка стояла всё такой же, с той же мягкой мебелью внутри. Андрей распахнул переднюю дверь, хотя боковые створки оставались открытыми.
– Прошу.
Он как-то так лукаво посмотрел на свою девушку.
– Что. – Переступив порог, озиралась по сторонам Тэсс.
Он прошёл, небрежно кинул в кресло айфон с зажигалкой и сигаретами, взял дистанционное управление и зажёг им подсветку по периметру. А потом направил его наверх над створками. Те тут же медленно и плавно сомкнулись с мягким стуком.
– Андрей, ты мне это уже показывал, – немного смущённо заметила девушка, не понимая, как он мог забыть.
Вместо ответа мужчина направил пульт куда-то в торец строения в самый центр свода. Послышался несильный, еле различаемый гул, похожий на шум работы хорошего холодильника, и какой-то странный звук. К изумлению мисс Полл он напомнил ей журчание небольшой реки. Речушки.
Она стояла, озираясь по сторонам, поэтому увидела воду, только когда та спустилась уже на уровень глаз. Увидев потёки по внешней стороне стекла, гостья тут же задрала голову вверх. Сомнений быть не могло – начинаясь где-то на хребте, по стенам беседки быстро, но плавно и довольно плотным, ливневым слоем лилась вода.
Девушка хотела что-то сказать, но забыла, как это делается. Она во все глаза смотрела на толщу воды, в которой преломлялся несильный, мягкий свет уличных фонарей. Тэсс забыла даже об Андрее. Но тут оказалось и кое-что ещё.
Нечто странное творилось с водой на стекле – она разбивалась на некие мелкие потоки, своеобразные микротечения. Девушка метнулась к стеклу и прильнула к нему чуть ли не носом. Она провела указательным пальчиком по стенке беседки. Да, с внешней стороны виднелись маленькие, тонкие, еле различимые горизонтальные перепонки, сделанные, будто из такого же стекла. Вода, попадая туда, обтекала их так, что разбивалась на потоки, и они, стекая, натыкались на следующие перепонки, расположенные в шахматном порядке ниже. Вот так, от препятствия к препятствию вода добиралась до сливных желобов на земле, образуя на стенах строения своеобразный орнамент из течений. Девушка подумала, что этот рисунок напоминает ей украшение буфами на платьях, подушках и покрывалах. Эдакие водяные буфы. Которые, кстати, совершенно исказили видимость через стекло. Теперь невозможно было разглядеть ни двор, ни дом, ни газон, сквозь водяные буфы всё это превратилось в размытые исковерканные очертания.
Крайне ошарашенная и смущенная она повернулась к Андрею. Его лицо олицетворяло собой полное и окончательное моральное удовлетворение. Те самые: «Выполнено 100 %». Она не разочаровала его своей реакцией. Судя по всему, девушке даже говорить ничего не требовалось, всё четко и понятно отразилось в её газах.
Они были в своеобразном водном плену.
Мужчина дистанционным управлением погасил свет внутри. Теперь пространство освещалось только водяными бликами от фонарей на улице. Констанция почувствовала себя человеком амфибией или скорее русалкой.
Он отложил пульт, подошёл к ней и взял её руки в свои.
– Вот так всё должно было быть с самого начала, – поочерёдно поцеловал он внутреннюю сторону сначала одной ладошки, потом другой и приложил их к своим щекам.
Глава 17 За стеклом, или Кордицепс против рефлексии
– Андрей, мы любим друг друга, да? – пропустив его намёк мимо ушей, начала Тэсс, потому как и так довольно долго сдерживалась. – То, что между нами, это любовь?
Мужчина прищурился. В его глазах вспыхнул синий огонёк лукавства.
– Ты хочешь нивелировать таинство конкретикой?
– Не знаю, – пожала она плечом. – Не обязательно, но… я ничего не понимаю. Не знаю, как объяснить. – Девушка отвернулась в сторону и повела взглядом по плитке на полу. Свет фонарей за стеклом, проникая сквозь подвижную водяную завесу, делал древесный орнамент настила похожим на жидкую плазму. Кстати, водяные блики плясали по всему пространству беседки. Те, что справа, из-за полупрозрачности стекла, накладывались на те, что слева, образуя собой калейдоскоп из отсветов, отблесков и «зайчиков».
– Сам в шоке, – усмехнулся Андрей, не желая терять настроя. Он отпустил её ладошки, после чего медленно, как бы приноравливаясь и примеряясь, взял в кольцо рук тонкую, хрупкую талию под кардиганом и решительным рывком прижал девушку к себе вплотную, многозначительно толкнувшись к ней бёдрами. Ну, и конечно же, только хозяин положил их на женское тело, его руки тут же объявили «день независимости» (то, что от него теперь ничего не зависит, почувствовал даже сам Андрей) и принялись со сдержанной силой сминать, тискать и прощупывать бока Констанции, на манер ладоней пианиста, разминающего пальцы перед концертом.
– Правда? Значит, я не одна такая! – девушка столь искренне просияла глазами в ответ, что её следующее дополнение показалось излишним. – Я рада.
«Да нет, – опять усмехнулся мистер Дексен. – Ты как раз одна такая». – Но вслух сказал другое:
– Вижу.
– И?
Мужчина встрепенулся и тяжело вздохнул, сдаваясь на милость женщине, раз уж той приспичило поговорить и выяснить: «что между нами» и по всему видно, она не настроена на секс без взаимных признаний – ей обязательно нужно убедиться, что всё это «не просто так».
– Видишь ли, любовь, в моём понимании, это нечто элементарное, часто встречающееся, – отпустив Тэсс, Андрей отошёл в сторону и почесал указательным пальцем бровь. – Очень многие люди любят друг друга. Это распространено. – Низко опустил он голову и тоже посмотрел на плитку пола. – Поэтому моё чувство к тебе любовью называть как-то… не очень хочется. Это слово так – для посторонних.
– А как хочется? – она осталась стоять, обхватив правой ладонью, указательный палец левой.
Мужчина пожевал губы, разминая их перед редким сложным словом, хоть и понимал, что непонятными терминами врача не напугать.
– Кордицепс. Как вариант.
Лицо девушки сосредоточилось и нахмурилось.
– Кордицепс, – в задумчивости сдвинула она брови. – Что-то знакомое… а! – всплеснула руками Тэсс, и её лицо озарилось догадкой. – Я знаю! Это очень хорошая штука. – Потом немного поморгала и округлила глаза. – Но это же паразит!
– Да. Это паразит, – кивнул Андрей по уши довольный её эрудицией. – Он забирается в голову, пожирает тебя полностью, но зато дарит бессмертие. К тому же, это мощный природный антидепрессант и афродизиак.
– Ага. А ещё он очень редкий и очень дорогой, – как бы хвастаясь, добавила мисс Полл. – Его настоящий очень трудно найти, и стоит он бешеных денег. Нам в Университете рассказывали на иммунологии.
– Ну, и разве это не ты? – иронично вскинул брови и улыбнулся мужчина.
Кстати, повод для иронии у него имелся вполне нешуточный и весьма конкретный – Андрей действительно пребывал в столь редком, однако тем и ценном состоянии удивления, но этого мало. Он завёлся. Давненько ему не счастливилось побороться с собой вот так, по-взрослому. Очень давно. Даже соскучился. Ведь на кону стояли не столько страсть и даже не чувство, а помешательство, и не исключено, что настоящее безумие. Он это обожал.
Шикарный, роскошный повод оживить и вскормить всех до единого своих внутренних демонов, а заодно и поразмыслить над собственным сумасшествием «холодными», трезвыми мозгами – разве может быть что-нибудь лучше. Словно доктор прописал!
Когда он говорил Тэсс, что боится пробовать её в постели, ибо это начнёт иметь его, он скромничал. Ну, или кокетничал – без разницы. Он хотел, чтобы это поимело его. Жаждал. И именно таким образом, как это произошло там, в библиотеке – их отношения увенчались, так сказать, логическим апогеем, и когда мужчина почувствовал, что хочет ещё, а потом ещё, к понимаю присоединилось ощущение, что его затягивает омутом. Сильным, постоянным, неослабевающим течением – чистый кайф.
В спорткомплексе, где он в детстве занимался плаванием, был установлен «бесконечный бассейн» с регулируемой скоростью течения воды. Нечто наподобие беговой дорожки или велотренажера, но уже для пловцов. Попав в него однажды, маленький Андрей сразу же решил, что когда-нибудь в будущем у него будет такой же. Очень ему понравилось плавать не в стоячей водной массе, а в живом, подвижном, рвущемся навстречу потоке, пытающемся остановить и победить. И это дьявольски напоминало то, что творилось у него внутри сейчас. Кстати, делая в прошлом году ремонт в квартире, «бесконечный бассейн» он всё-таки установил.
Нет, он не противился своему чувству к мисс Полл. Отнюдь. Оно добавляло красок в его жизнь, развлекало, открывало внутри нечто новое, интересное, живое и не исключено, что желанное. Например, можно вполне себе без особого внутреннего протеста и даже с удовольствием тратить деньги и время на то, чтобы обеспечить безопасность своей девушки (он никогда такого не делал. И даже подобного) и бесценную кучу нервов и сил, лично подбирая ей комплекты с кардиганом. Это оказалось занятным. Ну и, конечно же, не говоря уже о самой Тэсс. Общение с ней и её простое присутствие рядом постоянно зажигало в голове табло с надписью: «Режим счастья активирован».
Но вот после этого траха – а в библиотеке они ведь именно трахнулись – когда не только где-то там, в мозгах, прогнозах и предположениях, а здесь и сейчас наглядно продемонстрировало: как это работает, и что он, Андрей Дексен, может быть сам себе абсолютно не хозяин, раз уж набросился на девушку как какое-то обожравшееся виагры дикое, обезумевшее животное с интеллектом калянуса финмархикуса** – всё это заставило остановиться и задуматься.
«Я становлюсь предсказуемым в своей непредсказуемости, – вспомнил Андрей о кочерге, которую его рука запустила в Билли, и о своём нырке в озеро Мэри следом за Тэсс. – Это интересно».
На него трудилось в общей сложности почти восемь тысяч человек. Также, он являлся членом семьи фон Дорфф, и под его опекой находилась несовершеннолетняя сестра. Он сам пошёл на это. На всё это. Как он может руководить людьми, процессами и требовать что-то от Джокасты, если теперь уже, получается, не способен в любой ситуации, в любой момент, не терять головы и отвечать за свои поступки и решения. У него «завелось» слабое место, та самая «Ахиллесова пята». Его дееспособность перешла из физиологического состояния в патологическое и обзавелась анамнезом.
Когда Андрею исполнилось лет одиннадцать, отец начал сажать его за руль. Однажды они выехали на окраину Рино и свернули на не очень оживлённую дорогу. Но даже там догнали какой-то тяжеловоз, гружённый доверху мелким щебнем. Того тряхнуло на яме, его полный кузов подпрыгнул, и небольшую порцию щебёнки вместе с пылью бросило Андрею на лобовое стекло. Мальчишка молниеносно отшатнулся, дёрнулся руками и чуть ослабил педаль газа. Его Opel достаточно опасно повело, но отец вовремя удержал руль.
– Когда ты за рулём, – чуть позже спокойно пояснил ему родитель, – ты должен быть готов в любое мгновение ко всяким помехам и изменениям на дороге. К каждому из них, понимаешь? От этого зависит твоя жизнь и жизнь твоих пассажиров. Возможно, среди них когда-нибудь будут твои дети. Лучше привыкнуть к этому сразу.
Андрей на всю жизнь запомнил эти слова и спустя годы убедился: насколько они универсальны. Классика.
Он не имеет права поддаться этой тяге к Констанции вот так – до умопомрачения. И не в последнюю очередь ради самой девушки. Любить он себе не запрещает, да и никто ему не запретит, но нельзя доводить ситуацию до того, что его чувство будет управлять им и решать за него, что говорить и что делать. Вспомнить хотя бы то, как он оглянуться не успел, а его рука уже сама схватила её трусики и запрятала в карман. Зачем?! Что это ему даст? Что он будет с ними делать? Этого Андрей не знал, но точно понимал, что на этой земле нет силы, способной заставить или убедить его расстаться с этими маленькими белоснежными однотонными трусиками с крошечным беленьким бантиком на поясе и вернуть их владелице. До этого случая мужчина был уверен, что такие вот «трофеи» – удел только больных на всю голову пубертатных фетишистов.
«Хвост не должен вилять собакой, иначе в мою жизнь проникнет хаос», решил он, разговаривая с Дарреном и вице-президентом тракинговой «PAM Transport» Джимми Ланжем. И даже если против самого факта мужчина не возражал, но его крайне не устраивали степень и интенсивность. Это переворачивало систему ценностей и попирало законы.
Не будь он Андреем Дексенем, то мог бы поделиться своей рефлексией с Констанцией, раз уж она тут так интересуется, и отдать какую-то часть решений в её прохладные ладошки, а ему и остального хватило бы для самореализации и самоутверждения. Но тогда ответственность за результат ляжет уже и на её худенькие плечики, а этого он допустить не мог, хоть и отлично знал, что мужчина не сильнее женщины, а женщина не слабее мужчины, особенно, если двигаться от общего к частному.
Но мужчина должен принимать решения и держать за них ответ. Перед собой, перед НЕЙ, перед потомством, в конце концов. И детей рожать, и нести ответственность – это уже слишком. Да, конечно же, Эйнштейн гениален, и порядок, возможно, действительно необходим только глупцам, а гении властвуют над хаосом, как буревестники над бурей. И звучит занятно, и смысл очаровательно ироничен, и не исключено, что Андрей даже мог бы рискнуть, послать всё и вся ко всем чертям и попытаться окунуться в хаос, попробовать его на вкус, на ощупь, подчинить. Но вовлекать в это девушку, которую полюбил…
«Нет. Я сам. Всё – сам», – думал он, выслушивая Элтона о пришедшей на почту ещё одной калькуляции на кросс-маркетинг с японской «Supra».
Но.
Но упираться сильно и бороться он тоже не собирался. Во всяком случае, пока. Сила действия рождает силу противодействия.
«Нужно проиграть сражение, чтобы выиграть войну. – Хоть Андрей и не очень жаловал военную терминологию, но иногда её метафоричность приятно удивляла. – Если начну вставать на дыбы сейчас, это затянется на херову кучу времени и я, в конце концов, проиграю. Нельзя, – растянул он губы в тонкую линию, направляясь по дорожке к озеру, где начиналось огненное представление, чтобы забрать оттуда мисс Полл. – Приключений мне и так дохера. Хватает».
Мужчина понимал, что время работало на него и обстоятельства тоже. Возможно, в ближайшем будущем всё уляжется, войдёт в берега и примет вполне адекватные формы и очертания. Ему главное продержаться сейчас и не дать сдвинуть себя как систему, как хорошо налаженный механизм. Хвала небесам, теорию обратной связи ещё никто не отменял. О сохранении же самодостаточности он уже и не мечтал и не жалел о её потере. Пусть катится ко всем чертям. Неуязвимость и непробиваемость это очень круто, но с ними скучно. Да и глупо как-то.
Но самым главным в подобном «водовороте» чувств и положений, являлся для мистера Дексена реальный шанс выкрутиться, сделать всё по уму и получить за это дополнительный и весьма весомый повод себя уважать. А это очень важно. Он твёрдо понимал, что растёт, меняя статус: «мужчина» на статус: «любящий мужчина». Последний выше, вне всякого сомнения. А уж модальность: «мужчина, которому повезло встретить «ту самую» и не просрать её» являлась для Андрея довольно существенной победой и весьма знаковым приобретением. И это мягко сказано.
Иногда в голове возникали ещё и вопросы цены и расплаты. Но тут же сменялись упованием на вознаграждение и воздаяние.
Что касалось самой Тэсс, то тут он особой проблемы не видел. Её поведение, взгляды, мимика, которые зачастую отзеркаливали его собственные, вселяли надежду, что она сейчас там и с тем, где и с кем хочет быть. То есть, рядом с ним.
Может, потому что он полюбил эту девушку, и его чувства являлись первичными по отношению к её личности, а может быть, она действительно до такой степени подходила ему, но эта официальная и категоричная «колючка» оказалась практически идеальной. Девушка-мечта.
Как она смогла вот так, иногда ласкаясь, иногда дурачась, иногда умничая, а иногда брыкаясь и кусаясь вызывать в нём устойчивое перманентное чувство внутреннего согласия со всем, что делает, он и сам удивлялся и понимал, что ответ получит ещё не скоро.
И даже сейчас, когда, казалось бы, его должно раздражать, что Тэсс не замечает намёков на «продолжение банкета» здесь, в беседке, она делает это так, что только лишь разжигает любопытство и предвкушение. Заводит. Он целый день, да где там день, недели ждал, когда проведёт наконец-то это новоселье, соберёт у себя всех, кто нужен ему, оставив за забором тех, кому нужен он, после чего с чистой совестью забудется наедине с НЕЙ, отгородится ею от всего мира, а своим чувством к ней – от себя самого в этом мире. «Окунётся» в неё, «нырнёт», а потом войдёт и будет нанизывать оргазмы на эту ночь один за другим. Много. Разные. По интенсивности, по характеру, и по продолжительности.
И вот когда всё это уже почти можно было воплотить и «пощупать», когда, казалось бы, воздух наполнился таким количеством эндорфина, что впору слезиться глазам, и откуда-то из шума воды вот-вот начнут доноситься звуки их с Тэсс совершенно фантастической унисонной разрядки, девушка посмотрела на него неким мудрёным, особо доверчивым взглядом, задала пару вопросов с ещё более доверительными интонациями, и всё. Желание трахаться растворилось в венах, как сахар в стакане с чаем, мысли о члене в штанах пошли пунктиром, а потом и вовсе уступили место размышлениям о чувствах.
