Текст книги "Мэн (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 55 страниц)
Так она научилась у него отдаваться без остатка тому, что делает.
Второе, что уяснила девушка чуть позже по наблюдениям, так это то, что Андрей сознательно не поднимает эмоциональную планку их совместного проживания на уровень идиллии и пасторали, а сразу устанавливает её на той отметке, на которой сможет поддерживать долгое время или даже всегда. Чтобы с чередой будней и трудностей всё то, что случилось между ними, не ухнуло в пропасть и не обернулось горем и разочарованием полным и окончательным, он не стал задирать отношения на высоту седьмого неба и так до стратосферы включительно.
Вся её жизнь с Андреем представлялась Тэсс в виде эдакого снегопада. Иногда в штиль, иногда с ветерком, иногда сильнее, а порой и ослабевая, теряя силу. Вот она ходит, катается на своей Джульетте, учится, работает, спит, ест, а вокруг кружатся и падают снежинки. А ведь, как известно, двух одинаковых снежинок не существует. Примерно таким образом этот мужчина создавал вокруг себя ситуации, события, моменты и вовлекал в них Тэсс.
Эти ситуации-«снежинки» летали вокруг. Одни садились в ладошку, другие – на нос, некоторые – на макушку, а какие-то пролетали мимо и падали на землю. Бывали такие, которые долго летали и кружили вокруг, дразня и не давая возможности проследить свою траекторию. Как полёт шмеля. Их жизнь с Андреем не поддавалась системе, не вписывалась в схемы, и даже когда ситуации повторялись, то уже «умноженные», «разделённые» и «возведённые в степень» на какие-то другие эмоции, обстоятельства, настроения. Одинаковых не случалось.
Андрей оказался действительно не самым удобным и покладистым человеком для совместного проживания.
Он мог явиться с работы темнее тучи и молчаливей его трости. Нет, естественно, он просил минутку для уединения, обещая уделить внимание чуть позже, но минутка могла затянуться часа на три минимум, а ужин покрыться инеем – ни первое, ни второе мистера Дексена не смущало.
А иногда так и подавно с порога только качал головой, делал останавливающий жест рукой с единственным словом: «Потом» и закрывался у себя в кабинете, не произнеся больше ни звука. И трогать его было бесполезно. Иногда Тэсс казалось, что рядом может разорваться граната, а Андрей её так и не заметит. Кстати, эта ситуация копировалась, когда он читал. Если книга оказывалась интересной, то оторвать его можно было если только с кровью.
Чуть изучив его повадки и привычки, Тэсс начала замечать, что иногда он работает с желанием и воодушевлением, и даже ругает подчинённых по телефону или скайпу как-то веселее, а после выглядит удовлетворённым и воодушевлённым.
А иногда в нём сквозило раздражение. Становилось заметно, что мужчина пересиливает себя, занимаясь своими делами. После таких эмоциональных упадков он выглядел примерно, как после новоселья у себя в «Джо-Мэри» – уставшим и опустошённым. В подобные моменты Андрей часто выстраивал вокруг себя невидимую преграду, словно переселялся за стекло. Тэсс понимала, что он реализовывает своё право на личностное пространство, поэтому её это не смущало и не мешало по ночам реализовывать своё – на материнство. Они действительно перестали предохраняться.
И всё же, при всей сложности и даже где-то хаотичности его поведения иногда даже с недвусмысленной отрицательной эмоциональной окраской, Андрей каким-то удивительным образом умудрялся вести себя так, что и предъявить-то ему Тэсс толком ничего не могла. Он не хамил, не грубил, не обижал, не показывал, что она ему мешает, а наоборот, старался не мешать ей, ничего «сверх» и «над» не просил, всё в пределах разумного. И всегда, абсолютно всегда, был подчёркнуто вежлив. Хоть иногда это её жутко бесило. Ужасно хотелось поругаться.
Андрей, не стесняясь и не вуалируя свои намерения, давал понять и почувствовать девушке, что она ему очень нужна. Он много и подробно с ней советовался, с интересом разговаривал, даже любил устраивать пижамные вечеринки. Тэсс не чувствовала себя какой-то ночной вазой, которую достают в нужный момент из-под кровати, используют и задвигают обратно до следующего раза. Но даже в таком режиме её мужчина умудрялся оставаться сложным и непредсказуемым. Не удавалось ей поймать хоть одну «снежинку» и рассмотреть рисунок её кристаллизации, не давались они в руки.
«Вёрткий, скользкий засранец», – негодовала и умилялась Констанция.
Но что девушке нравилось больше всего, так это то, что и за ней закрепилось незыблемое право быть собой. Оставаться женщиной. Андрей не раздражался на её капризы, относился к ним как к неизбежности, суровой норме жизни. Не бунтовал, когда у неё не оставалось на него времени и сил. Когда она училась в его спальне или за барной стойкой на кухне, стучался, прежде чем войти, ходил на цыпочках и заметно тише орал в телефон. Старался меньше греметь посудой, когда у неё болела голова. А когда, бывало, засиживался в кабинете часов до двух-трёх ночи, то укладывался рядом в постель крадучись, осторожно, чтобы не потревожить её сон и нежно целовал в щечку. Извиняясь и благодаря.
Вопрос приготовления пищи вообще не стоял – если у кого имелось желание, он готовил, если нет – шли в ресторан, если не имелись силы и время и на это, заказывали пиццу внизу в небоскрёбе и ели. Тэсс всё ждала, когда мужчина, если не взбунтуется, то хотя бы сморщит свой красивый нос, но не дождалась, Андрей преспокойно жевал китайскую еду раз за разом и не хмурился.
Как только она переехала к нему, он подарил ей качели. В его пустой гостиной чуть подальше от центра, в потолок, между прутьями виноградной лозы вмонтировали крюки, на которых подвесили кресло-качели, тоже плетёное с подушками у спинки. Тэсс утром уехала на работу, а когда вернулась поздно вечером, в гостиной домработница Берча, убирающая квартиру Андрея, уже выносила мусор. Кресло и качалось из стороны в сторону и вращалось вокруг своей оси. Девушка пребывала в полном восторге. А чуть позже Андрей сделал себе на окне в спальне оптоволоконные шторы. На всё окно висели белые световые нити, чем-то напоминающие северное сияние или же искристость снега. Завораживающе красиво.
Мир с Андреем продолжал поглощать и увлекать. Раскрываться для неё и раскрывать её для себя.
Констанция и сама в себе многое открыла за это время. Стала меньше болтать, больше думать, анализировать, шевелить мозгами. Почувствовала себя взрослее, более зрелой, серьёзной. Что-то отличила, что-то прояснилось. Её вовлекли и заставили участвовать в очень сложном, витиеватом процессе общения с непростым, тонким человеком. Это как ты, допустим, всю жизнь пользовался калькулятором, а потом тебя посадили за компьютер. Здесь всё втекало и вытекало одно из другого, многое держалось на тонкостях и нюансах, на реакции на малейшие оттенки в человеке, на его странности и запросы.
– Я не знаю, что со мной происходит, – как-то призналась она Андрею, когда они отдыхали вдвоём, качаясь на качелях. – То, что я чувствую рядом с тобой, это ни на что не похоже, у меня не было даже приблизительного опыта, поэтому… я не знаю.
– Тебе плохо?
– Нет, в том-то и дело, что мне хорошо, но мне более интересно, чем просто хорошо, понимаешь? Я никогда не думала, что такое бывает.
– Ты растерялась.
– Наверное, – задумчиво положила она ему голову на плечо.
– Всё будет хорошо, Льдинка. Обещаю, – поцеловал он её в волосы.
Кстати, кроме как по будням и праздникам их жизнь довольно сильно отличалась по сферам. Если днём в общении Андрей был очень разным по степени контактности и доступности, то в постели всё менялось.
Он плавился как ртуть от занятий любовью с ней и не скрывал этого. Каким бы он ни был: ласковым, нежным, грубым, резким, страстным, дерзким, почти всегда агрессивным и властным, он погружался в их соитие полностью, «нырял» с головой, отдавал всего себя, не оставляя ничего про запас. Не халтуря и не сбавляя требований к себе и обороты. Он не скрывал своей зависимости в ней и не стыдился такого уязвимого положения. Судя по всему, мужчина находил это абсолютно нормальным лично для себя. Всё остальное его волновало чуть менее чем никак.
Секс не случался часто. Вовсе нет. И даже не был мультикратным. Но Тэсс купалась в счастье и от процесса, и от того, насколько строго Андрей следил за тем, чтобы она была счастлива и удовлетворена в постели. К тому же, радужному настроению и полноте чувств способствовал отказ от контрацепции. Это будоражило как эспрессо и окрыляло как Red Bull.
Несколько раз наведывался в гости Берч. Андрей так и не смог выйти из фазы отрицания в отношении дядюшки, всё время того и гляди грозился скатиться в раздражение, хоть тот и старался всячески разрядить обстановку в те редкие моменты, когда ему не удавалось делать вид, что он не замечает напряжённости. Поэтому даже за такое короткое время, Тэсс его визиты успели надоесть.
На Рождество они с Джокастой собирались лететь в Техас к Дэни, но тот позвонил и сказал, что приедет домой на каникулы. Поэтому было решено отправиться всем в Мэн. Туда же к родителям на праздник обещала приехать и Паркер.
А вот после Нового года намечалось кое-что интересное. Пятнадцатого января, на день рождения Мартина Лютера Кинга, у них в медицинском отделении Университета каждый год устраивали конкурс под названием «У меня есть мечта». Там награждались победители, а после следовал грандиозный бал в честь призёров. Тэсс получила приглашение, и мистер Дексен благосклонно согласился составить ей партию. Сибилл объявила, что тоже будет. С кем не рассказала, поскольку, по её словам, «ничего интересного». Тэсс планировала познакомить подругу со своим парнем и уже предвкушала последствия.
Ну а сейчас, нужно было проведать дядюшку и поздравить с Рождеством.
Девушка припарковалась возле знакомого подъезда и вытащила ключ зажигания. Она взяла с переднего сидения пакет с красивой подарочной коробкой внутри – племянница купила дядюшке отменную, позолоченную лупу – и вышла из машины. Поднявшись на четвёртый этаж, Тэсс по привычке вставила ключ в замочную скважину и, повернув четыре раза, открыла дверь. Войдя в прихожую, гостья сразу же почувствовала запах чего-то жареного и скорее всего в духовке.
«Господи, только бы у него там ничего не сгорело, – с порога заволновалась племянница и повела ноздрями в воздухе. – Вроде бы горелым ещё не пахнет». – Приободрилась она и, скинув сапоги, поставила их на полочку.
В этот самый момент со стороны кухни послышались шаги, и к ней навстречу вышла женщина.
Довольно высокого роста, стройная, в махровом дядюшкином халате и с тюрбаном из полотенца на голове и без тени косметики на лице. Увидев гостью, женщина не испугалась и не смутилась, а даже обрадовалась. Она заулыбалась, и её глаза осветились радостью.
– Вау, Тэсс! Это ты?! – сложила она руки перед собой в молитвенном жесте. – А я думаю: неужели мне послышалось, что кто-то пришёл. Ты ведь Тэсс, так ведь? Я тебя узнала! – она кивнула, её красивые немного с поволокой серые глаза сверкнули гордостью и лукавством.
– Да, – кивнула, словно болванчик, Констанция. Она ещё пока ничего не соображала, но женщина ей понравилась, тем более, что, судя по всему, прельстилась таким мужчиной как дядюшка.
– Со-о-он, тут Тэсс пришла! – чуть отклонившись, женщина вытянула шею по направлению к кабинету дядюшки Сона. – Не слышит, – шутливо махнула она рукой в ту же сторону. – Ну, что же, давай знакомиться сами? – как с ребёнком разговаривала она с девушкой. – Меня зовут Моника. Моника Бостон-Дексен. – И она протянула к Тэсс свою тонкую изящную ладонь.
* Тольте?ки – индейский народ юто-ацтекской языковой семьи, живший на территории «средневековой» Месоамерики.
** Гиперборейцы – Гиперборе?я (др. – греч.? – «за Бореем», «за северным ветром») – в древнегреческой мифологии[1][2] и наследующей ей традиции, это легендарная северная страна, место обитания народа гипербореев.
*** M67 grenade (M67 Fragmentation Hand Grenade) – американская ручная осколочная граната, с 1969-го была принята на вооружение армией США.
Глава 28 У меня есть мечта, или Антреприза для троих
– У меня есть мечта. Я мечтаю когда-нибудь хоть одному человеку помочь осуществить его мечту. Став микрохирургом, я очень хочу предоставлять людям те возможности, которых у них никогда не было, больных наделять способностями здоровых, дарить им шанс, – читала негромко в микрофон девушка в углу сцены, а по центру, на большом красивом чёрном рояле девочка лет десяти исполняла довольно неплохую, замысловатую мелодию. Победитель конкурса «У меня есть мечта» микрохирург Брайан Тэнслит пересадил ей недостающие на руке пальчики со стопы настолько удачно, что ребёнок смог освоить клавишный инструмент. Сначала это началось как тренинг для суставов, а потом переросло в настоящую страсть к музыке. Пианистка играла с особым старанием и удовольствием, не стесняясь внимания огромной аудитории и, возможно, даже не замечая её. Письмо уже было дочитано, а красивая мелодия всё лилась и лилась из роскошного инструмента в руках увлечённого музыканта. После того как затихли последние ноты, героя столь счастливой истории, доктора, благодаря которому она смогла состояться, под бурные аплодисменты пригласили на сцену для вручения грамоты и чека.
Зааплодировали и Андрей с Констанцией. И даже переглянулись между собой. Вернее, мужчина полюбовался, как горят глаза его девушки в эти минуты. Сегодня он впервые увидел её в такой обстановке, внутри когорты коллег по цеху, и ему ужасно понравилось. А она, чувствуя его одобрение, со смущённой улыбкой ответила на взгляд, но не удержалась и в который раз за сегодня украдкой зыркнула на этот роскошный торс в смокинге.
«Если бы он не был моим, я бы его увела», – пошутила доктор Полл, будучи в отличном настроении. А вообще, конечно же, понимала, что та, которая захочет увести такого как мистер Дексен, рискует получить массу невиданных доселе впечатлений и бесценный опыт.
Сегодня они пришли сюда, в Линкольн-центр, на этот торжественный вечер, вчетвером.
Всё дело в том, что мисс Полл, её же усилиями, стало известно, что второй пригласительный для резидентуры гинекологического факультета получил Иллиаш Копош, резидент четвёртого года практики. Девушка связалась с ним и, узнав, что тот будет с женой, предложила присоединиться к ним с Андреем. А поскольку, закрутившись со сборами и приготовлениями, самого мистера Дексена предупредить забыла, то мужчина, уже практически перед выездом, будучи несказанно «обрадован» столь незначительной мелочью, как попутчики, только лишь многозначительно крякнул и неодобрительно улыбнулся. Но смирился.
Аплодисменты не стихали. Доктор Тэнслит вывел на авансцену свою маленькую пациентку и хлопал ей вместе со всеми. А Тэсс, воспользовавшись передышкой, принялась вертеть головой по сторонам, высматривая Сибилл, хоть и предполагала, что та явится, скорее, только на музыкальную, развлекательную часть праздника, так сказать, на танцы. Уж что-что, а танцевать Сибилл любила. Очень.
Тэсс и хотела, и не хотела знакомить мисс Дадда с мистером Дексеном. В голове вертелся целый рой аргументов как «за», так и «против».
Во-первых, ей всё-таки хотелось похвастаться. Как ни крути, но кроме любви, счастья и трудностей Андрей давал немало поводов им гордиться во всех его проявлениях и поприщах. Поэтому Тэсс хотелось, чтобы подруга оценила, порадовалась за неё, поддержала.
Но также нельзя было игнорировать вероятность того, что Сибилл сможет оценить Андрей в излишне притяжательном смысле. Или даже форме. Нет, Тэсс, разумеется, доверяла Андрей, без этого – никак. Её любимому мизантропу в конце концов удалось какими-то правдами и неправдами внушить ей это доверие, а вот с таким филантропом как Сибилл дела обстояли куда сложнее. От этой «гейши» можно было ожидать самого широкого ассортимента вариантов реакции на такую «находку» как хозяин «Джо-Мэри». От полного неравнодушия, с различной эмоциональной окраской, до полного равнодушия.
Впрочем, столь непостоянная и своенравная натура как мисс Дадда могла с лёгкостью сделать все эти варианты как взаимозаменяемыми, так и взаимоисключающими. Легко! К огорчению Тэсс, воссоединившись с мужчиной, обладающим внешностью и деньгами, она с прискорбием должна была признать, что на самом деле их пятилетняя дружба с Сибилл почти ничего не значит. Ведь на кону такие ставки! И если подруге придётся по вкусу мистер Дексен– а Тэсс плохо представляла себе ситуацию, при которой, такой как Андрей мог не понравиться такой как Сибилл…
«Если только наступил бы на её любимого хомячка или выкинул бы его на мороз. Но у Сиб нет любимого хомячка», – скривилась Тэсс,
… то, вероятно, подругу не остановят и противотанковые минные поля. И даже, если принять как данность феноменальную порядочность мистера Дексена, то всё равно Сибилл могла сообразить богатейшую россыпь неловких моментов и привнести изрядную долю хаоса и сумятицы в отношения двух влюблённых.
Но и с другой стороны, мисс Полл всё-таки была не прочь проверить Андрея такой соблазнительницей как мисс Дадда. Так, на всякий случай. Девушка лелеяла надежду, что мужчина даст повод им гордиться. Короче, ситуация дорогого стоила, хоть и тянула на целую массу рисков, неловкостей и усилий. Впрочем, прятать своего мужчину от подруги до бесконечности и сделать всё, чтобы знакомство не состоялось никогда, Констанция тоже не собиралась. Это уже слишком.
После чествования мистера Тэнслита на сцену вывели мальчика лет восьми, которому другой микрохирург мирингопластикой вернул слух после врождённой кондуктивной тугоухости. Счастливый ребёнок, волнуясь и заикаясь, очень неровным, корявым выговором, поскольку услышал первые слова и смог повторить их только в пять лет, начал читать стихотворение про щенка и солнышко.
Под его выступление Тэсс быстро отвлеклась от мыслей о Сибилл и вспомнила совсем другие стихи, в другом исполнении и в далёком отсюда поместье «Джо-Мэри».
Это Рождество они с Андреем встретить вообще еле успели. У него перестала справляться с нагрузками вентиляция во всех трёх корпусах завода полупроводников в Джонстауне – он прилетел оттуда перед самым сочельником.
У Тэсс же все проблемы носили местный и даже локальный характер, но последствия имели почти равнозначные – перед самым праздником заболел их заведующий отсеком в Больнице Святого Фрэнсиса мистер Джобсон, и на его место назначили Юджина Вудсвета, который давно об этом мечтал. Новый начальник, дорвавшись до руководства, загонял их до полусмерти, устроив проверки в профилактических блоках и заставляя делать с ним обходы пациентов два раза в день, во время которых долго и подробно приказывал объяснять все диагнозы и назначения. И даже если Тэсс была, в принципе, не против такого скрупулёзного отношения к работе, но только не двадцать пятого декабря.
Таким образом, их первый совместный рождественский ужин с Андреем, скорее, напоминал ланч в зале транзитных пассажиров в аэропорту – на следующий день они улетали в «Джо-Мэри» на каникулы.
Лететь собрались на частном самолёте вместе с Дэни, Отто и отцом Андрея – мистером Ченнингом Дексеном. Гленна-младшего после сочельника из Техаса в Нью-Йорк какой-то «братишка на тачке подкинул», и что характерно, сразу в пригород, в Englewood, в дом Даррена фон Дорффв к Отто. Парни уже с рюкзаками и одним на двоих зачехлённым сноубордом появились в квартире Андрея только перед вылетом.
Дэни зашёл в апартаменты, окинул обстановку взглядом и скептически скривился.
– Фигня жилплощадь. У Отто дом покруче будет. – Но при встрече руку хозяину пожал всё с той же открытостью и даже дружески улыбнулся.
«Отпустило», – выдохнула сестра.
Чуть раньше, утром двадцать шестого числа, в Большое Яблоко приехал на своей рабочей машине мистер Дексен-старший, встретив Рождество в рейсе. Оставил грузовик где-то на окраине для погрузки или разгрузки – Тэсс толком не поняла – а оттуда его в квартиру к Андрея привёз водитель сына. Андрей предложил отцу слетать с ними на пару дней в «Джо-Мэри», и тот согласился.
Ченнинг Дексен показался Констанции мужчиной очень простым, спокойным, с виду обычным работягой, но тем не менее сквозила в его чёрных, как у Джокасты, глазах какая-то чертовщинка. Скорее всего, в молодости он был весьма бойким и обаятельным малым, и ничего удивительного, что в него влюбилась дочь сенатора, а после у них родилась такая личность как Андрей Дексен. Это не вспоминая ещё и Джокасту.
– Как познакомились твои родители? – подкладывалась девушка Андрею под бочок уже на диване в «Джо-Мэри» в первую же ночь после прилёта.
– Отец проходил свидетелем по какому-то делу его компании по перевозкам, – поднял он руку и впустил её к себе в подмышку. – Какой-то порчи продукции в рейсах. Дело обычное. Мать обвиняла их в суде.
Тэсс очень понравилось, как Ченнинг, судя по всему, будучи от природы человеком весьма закрытым, немногословным, буквально олицетворял собой тихую радость и довольство, только лишь находясь в компании своих детей. Видимо, он тоже сильно скучал по ним и нуждался в них. Тем более в таких как Андрей и Джокаста. И поскольку сын унаследовал молчаливость и сдержанность отца, то вполне себе обещал в будущем млеть точно так же в присутствии и своих отпрысков тоже.
«Добровольно бездетный» он. Тоже мне умник». – Всё никак не могла успокоиться и перестать ворчать Констанция.
Кстати, по приезду внезапно обнаружилось, что в личной жизни сестры Джо произошли изменения. Виновника звали Арт Дартанже, с которым Джокасту свела судьба на курсах актёрского мастерства. Парень влюбился в девчушку по уши.
Свежевлюблённый ценитель прекрасного жутко краснел, но всё-таки ничего не мог с собой поделать – млел и «таял», как сливочное масло на сковороде, когда им авторитетно и по-деловому командовала сестра Джо по поводу и без. И с особым восторгом и подобострастием смотрел на неё во время разговоров о театре – девчушка покорила его не только своим крутым, экстремальным характером, но ещё и явным талантом. Юноша оказался ничуть не менее помешан на актёрстве, чем предмет его обожания, только ещё и обременён «родословной» – его папа два сезона отыграл на Бродвее Артура Дрексела в пьесе «Рыба в утке», а мама работала костюмером. Само собой, их совместного сына не могли звать никак иначе чем Арт. У ребёнка просто не оставалось шанса.
Юный «Ромео» манимый прекрасным образом не самой красивой девочки на свете, её не менее привлекательным характером и редким талантом, а так же представлениями о пылкой любви, почерпнутыми, скорее всего, из шедевров Данлепа и Бейкера, приехал на Рождество в «Джо-Мэри», увязавшись за подругой Джокасты по курсам – Лекси Мэйгон.
Встретив их с автобуса в Бенедикте, сестра Джо объявила собравшимся в усадьбе за богато накрытым усилиями Элтона столом, что сегодня вечером в холле будет театральное представление.
– И чтобы был аншлаг, понятно? – вздёрнула подбородок актриса.
Аншлаг обеспечивали силами Тэсс, Андрея, Придурка, Коряги, Ченнинга, Билли, Чака, Элвиса, Дэни, Отто и школьной подруги Джокасты – Суоми Хош. Только одному Андрею разрешили взять на колени ноутбук, поскольку он не мог оторваться от дел, а все остальные участники аншлага расселись на лестнице холла, как воробьи на проводах.
Актёры, что называется, дорвавшись до публики, принялись один за другим читать любимые стихотворения и прозу. Когда первые слова некоего «Послесловия» произнесла Джокаста, Тэсс забыла всё на свете.
Девчушка, только лишь выйдя в центр холла, каким-то волшебным образом смогла внешне накинуть себе лет пятнадцать, не меньше. Она чуть сникла, добавила толику раздражения в мимику и интонации, весь её облик подернулся пеленой какого-то тяжёлого жизненного опыта, неустроенности. Казалось, даже алебастровая кожа на лице потемнела от неудач и ударов судьбы. Тэсс всеми своими антеннками чувствовала, как по мере выступления юная актриса начинает владеть их небольшим залом. Она каждым словом, интонацией, словно берёт слушателя за грудки и притягивает к себе. И цепко держит, не отпуская.
«Откуда в ней это? – Не могла побороть своего восторга и восхищения Констанция. Да, собственно, и не пыталась этого делать. – Ей обязательно нужно в Голливуд. А может быть, лучше на Бродвей».
Заодно пронзительными интонациями актрисы прониклись не только люди. Не выдержав страданий и надрыва в глоссе Джокасты, подошла и начала тереться о её ноги Коряга, как бы успокаивая и приободряя. Закончив читать, сестра Джо подхватила кошку на руки и кланялась уже вместе с ней.
Артисты закончили со стихотворениями и, окрылённые успехом, с ещё большим удовольствием принялись изображать страсти людские в небольших зарисовках – антрепризах.
Именно здесь Джокасте пригодился малиновый парик, подаренный братом на Рождество.
К слову, парик от него на этот раз достался не только сестре, но и его девушке. Только уже не такой гротескный, яркий, а очень даже красивый и настоящий.
Тэсс подарила любимому мужчине книгу под названием: «Великие воры и злодеи» об идеальных преступлениях и хитроумных преступниках, а он положил возле биокамина довольно внушительных размеров коробок в пёстрой, рождественской упаковке.
– Что это? – низким голосом опешила девушка, утром распаковав ящик и увидев внутри голову манекена с очень длиной шеей и волосами как у Дженнифер Энистон.
– Это твой подарок, – ничуть не смутившись, заулыбался Андрей. – Знаю: выглядит нелепо, но ты попробуй. Тебе понравится. Я уверен.
«Скорее всего, он, действительно, видит будущее», – предположила по уши довольная Тэсс, кокетничая с зеркалом.
Парик оказался очень качественным, густым и, вероятно, для Андрея подбирали его на какой-нибудь из компьютерных программ, поскольку такой цвет пришёлся ей необычайно к лицу и очень даже украшал. Со светлыми волосами облик приобрёл толику легкомыслия, воздушности и какой-то беззащитности. Глаза заиграли более озорной, игристой голубизной. Получилось весело и прикольно.
– Но это не всё. Настоящий подарок ещё не готов. Его делают, – обнял её тогда мистер Дексен сзади за талию и, отодвинув волосы парика, поцеловал в шейку.
Тэсс сделалось чуть-чуть не по себе, но она сдержалась и промолчала, найдя разумным не поднимать панику заранее.
По всей видимости, примерно к такому же решению пришёл и Дэни, встретив в «Джо-Мэри» Арта Дартанже, если, разумеется, смог признаться в чувствах к сестре Джо хотя бы себе самому.
На первых порах у него получилось запудрить мозги Тэсс и поколебать в ней веру в проницательность и прозорливость Андрея, поскольку парнишка доброжелательно и даже где-то вальяжно-покровительственно пожал руку будущему актёру и заговорил с ним, как отец девушки с потенциальным зятем – с пониманием и дружелюбием. Но авторитет Андрея шатался и грозился сойти с пьедестала отнюдь не долго. Когда перед очередной зарисовкой в центр холла вышла Лекси и объявила, что в сценке под названием: «Прелести измены» Лекси Мэйгон и Арт Дартанжэ будут исполнять роли мужа и жены, а Джокаста Дексен– играть любовницу мужа, Тэсс, словно нечаянно, оглянулась на братишку и заметила, как у того в глазах сверкнул металл. Настоящая железная сталь.
По мере развития сюжета Арту было положено много обнимать Джокасту и постоянно выказывать ей свои пылкие чувства. Излишне говорить, что играл он со знанием дела и удовольствием, попутно испытывая нервы Дэни на сопротивляемость и упругость.
В принципе, будущий лётчик стерпел всё, но тут коварный Арт «достал из рукава Джокера» и, обняв Джокасту за плечи, кратко поцеловал в губы. Поцелуем довольно невинным, весьма далёким от французского. С места Дэни, сидевшего на балконе в обнимку с балясиной, послышалось что-то нечленораздельное, а в следующее мгновение под лестницей раздался страшный грохот – упали его ключи с брелоком.
Коряга, сидевшая у ног Отто, метнулась прочь, Придурок вздрогнул и навострил уши, все до единого зрителя оглянулись на звук, актёры в испуге отскочили друг от друга и, моментально выйдя из образа, вытаращились в сторону источника шума.
– Извините, – буркнул парень и, спустившись в полной тишине по ступенькам, подобрал ключи, забрал с вешалки свою куртку и вышел из холла. Больше его в «Джо-Мэри» не видели. Не появился он и на запуске снеговой пушки.
Зато на столь интересное и знаменательное мероприятие Тэсс пригласила Паркер с её Тувом. По-видимому, чувствуя за собой какую-то вину, сразу же после того как они разглядели друг друга, и доктор Полл хорошенько выспросила всё про беременность, подруга первая заговорила о «камне преткновения».
– Ты знаешь, – старалась перекричать она ор молодёжи, играющей в снежки, – мне сестру, понятное дело, жаль, и я злилась на тебя, и раздражалась, но с другой стороны, – старшая Селестье посмотрела себе под ноги, шаркая сапогом по снегу. – Мама рассказала: в городе поговаривают, будто у вас свадьба намечается. – Подняла она голову и с вопросом посмотрела на Констанцию, щурясь от солнца и ослепляющей белизны снега.
– Мы живём вместе, – та пожала плечами.
– Понятно. Ты знаешь, – кратко и даже как-то воровато-боязливо оглянулась подруга на, стоявшего у перил веранды Андрея с телефоном у уха и в солнцезащитных очках «Ray-Ban», – посмотрела я на этого вашего… рокового мужчину. Бруксильда и он? Я тебя умоляю! Он и тебя как бы ни проглотил, а уж такую как наша вертихвостка. – Махнула рукой женщина и отвернулась в сторону играющих в снежки под снегопадом пушки. – Господи! Мальчики! Девочки! Вы мне мужа-то не похороните в сугробе, а! – с криком бросилась она спасать резвящегося не совсем трезвого Тува, и все тут же замерли со снежками в руках – кидаться, когда можешь попасть в беременную женщину, никто не посмел.
А ещё от Паркер, вернее, от её мамы, миссис Амалии Селестье, Тэсс узнала, что Адам теперь ездит к какой-то молоденькой учительнице в Миллинокет.
«Хвала Всевышнему!» – с облегчением вздохнула девушка, но заговорив об этом уже со своей мамой, опять растерянно задумалась – мисс Гленн огорошила её другой новостью: от Джека Стюарта уехала жена.
– Как только он явился со своей этой последней командировки, говорят, доработала до конца недели и на выходных исчезла вместе с ребятишками. Теперь у них там директором ваш мистер Стюарт. – Назвала мама учителя английского языка своей дочери и сына.
– Меринэлл уехала? – сдвинула брови Тэсс. – Вот как? Бросила мужа и пост директора? Ого! Это очень странно.
– Да. Вот так, – закивала мама.
Девушка потом ещё какое-то время вспоминала все эти сумбурные и странные новости, но даже они не омрачили её пребывания в «Джо-Мэри» и не помешали провести там три бесподобных дня.
