Текст книги "Мэн (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 55 страниц)
– Для повседневности. Но если устраивать вечеринку… Хорошо, пойдём посмотрим то крыло, – показала рукой в противоположную сторону Моника.
– Так вот о Даррене. Сразу, как мы поженились, я почувствовала повышенное внимание к себе с его стороны. – Тут она с вопросом взглянула на Тэсс и сразу поняла, что таковое девушке незнакомо. – Он то и дело присматривался ко мне, приглядывался. Для меня здесь не было ничего странного, но потом в разговорах он начал всё сильнее сворачивать на тему нас с Андреем. Я поддерживала общение, старалась не говорить ничего конкретного, хоть иногда всё это надоедало – хотелось прямо спросить, что же ему от меня нужно. Но он очень скользкий и вёрткий человек, Тэсс. – Моника подняла указательный палец вверх в предостерегающем жесте. – И очень закрытый. Что творится у него в голове, я думаю, не знает ни его Фиона, ни дети. Возможно, это когда-то знал мистер фон Дорфф-старший.
Женщины уже попали в правое крыло дома, и мисс Бостон отворила одну из дверей коридора. Скорее всего, это оказалась комната для гостей, поскольку из неё вела дверь в ванную. Ничего необычного или примечательного – вместительное пустое помещение, красивое трёхстворчатое окно, приятная глазу обработка дерева, по центру потолка мозаика в виде розы ветров.
Видя, что Тэсс молчит, Моника продолжила:
– Однажды, когда я приехала с Андреем в офис «Дорфф Групп» – тогда он ещё работал вместе с дядьями, – Даррен позвал меня к себе в кабинет. Начал спрашивать что-то о наших планах на покупку дома, ведь наверняка мы уже задумали завести ребёнка, – скривилась Моника. – Я впервые не выдержала и отрезала, что не его это дело.
Она опять укуталась в шубку и даже подняла воротник, расхаживая по комнате и осматривая её невидящим взглядом.
– Он как-то так… высокомерно рассмеялся и сказал, что я очень сильно ошибаюсь, всё, что касается наследников в клане фон Дорфф – общее дело. Он меня тогда очень сильно разозлил, – сдвинула брови к переносице и покачала головой женщина. – Я что-то там говорила, что Андрей не допустит такого вмешательства, а Даррен сказал, это уже не в его власти – родился в клане, в семье, значит, будешь жить по их законам. Дон Корлеоне грёбанный, – выругалась мисс Бостон, и Тэсс, неожиданно даже для самой себя, засмеялась – настолько комично слышались грубости в устах такой леди.
– Вот тебе смешно, – сама рассмеялась женщина и направилась к двери ванной. Молча заглянула туда, не включая свет, и повернулась опять к своей собеседнице. – А мне тогда было не до смеха. Даррен говорил, что дед Арнольд, как они его все называют, исказил правильный ход событий, и он, как старший сын и наследник, обязан восстановить справедливость. Какие-то кланы, семьи, династии. Чёрт знает что! – Эмоции явно начали одолевать женщину. – У Кеннеди тоже был клан – и чем всё это закончилось?
– А ты не знаешь, что заставило сенатора отдать всё Андрею? – наконец заговорила Тэсс. – Ведь действительно он должен был оставить всё сыновьям; они наследники первого порядка.
– Я точно не знаю, но насколько поняла от Фионы, сенатор очень любил дочь. Пойдём, поднимемся на второй этаж, – показала рукой женщина на выход. – И в честь её памяти решил поддержать Андрея. Если бы он разделил поровну между сыновьями, Андрей бы вообще ничего не досталось, поскольку Елены не было в живых.
– Странно. Если бы хотел поддержать, мог бы оставить только деньги, а он отдал трость.
– Да эта трость теперь камень преткновения, – грустно вздохнула Моника. – Для Даррена дело чести вернуть её. Мне он выразил надежду, что Андрей сам осознает: Дексену негоже владеть реликвиями семьи фон Дорфф, и вернёт наследство сенатора. Насколько я поняла, между Берчем и Дарреном поделили наследство миссис Клементины. Даррен тогда заявил, что детей мне лучше не иметь – они будут вовлечены во внутриклановую борьбу, которая может затянуться на долгие годы, поскольку он всё равно не допустит, чтобы трость досталась наследникам Дексенов.
– Ничего себе! – округлила глаза мисс Полл. – Вот это наглость! – как бы в неверии повертела она головой.
– Я тогда так же отреагировала, – на ходу кивнула мисс Бостон. – Много думала и старалась понять Даррена. Лично для меня эта трость шнурков завязанных не стоит, но у мужчин всё по-другому, – развела руками Моника, когда они рядом поднимались по лестнице. – У моего юриста, деловой женщины, муж четвёртого ребёнка хочет только лишь потому, что родились три девочки и ему некому передать свою фамилию. Нелепость какая-то.
Тэсс на ум пришла догадка:
– Поэтому Андрей не хочет детей?
– Наоборот! Именно поэтому Андрей хочет детей! – воскликнула мисс Бостон. – Это я наслушалась угроз Даррена и струсила. А может, просто спряталась за этой угрозой, – пожала она плечом. – Но я не хочу иметь детей и не чувствую в себе такую потребность. Андрей много разговаривал со мной, орал, уговаривал, но мужские разборки, честолюбие и все эти, – женщина показала руками крутящийся барабан, – внутрисемейные распри – одно, а ребёнок – другое. К тому же мне сделалось обидно, что моего ребёнка хотят только лишь как наследника. Это угнетало.
– И ты уговорила Андрея не иметь детей?
– Тэсс, если тебе когда-нибудь удастся в чём-нибудь уговорить Андрея, будь добра, сразу же звони мне. Я отложу всю свою жизнь и даже смерть отсрочу, чтобы посмотреть на это чудо. Андрей… – женщина сжала свои белые холёные ладони с длинными тонкими пальцами в кулаки перед собой и потрясла ими, будто пытаясь расшатать тюремную решётку, – он такой! – Её глаза расширились от наполненности эмоциями. – Он каменный. Всегда доходит до конца и всегда побеждает. Возможно, именно это увидел в нём сенатор, но Андрей… он, по сути, страшный человек, Тэсс, – покачала головой Моника, не обращая ни малейшего внимания на то, что они уже давно стоят на втором этаже. – И я бы не хотела пересечься с ним интересами. И даже не потому, что он злой или беспощадный, или безжалостный, он… – оглядела она невидящим мечтательным взором потолок, – он такой же закрытый, как и Даррен, – посмотрела она на Тэсс. – Как зверь, про которого никогда не знаешь, что у него на уме. Есть люди суровые, такие тяжёлые, грозные, но они понятны и предсказуемы. Таков, допустим, мой отец. Он не меняется и всегда один и тот же. Его легко понять и просчитать, потому что он постоянен, и поэтому не страшен. А Андрей… Он не тяжёлый, не грозный и абсолютно непредсказуемый. Он всегда разный. Никогда не знаешь, погладит по голове или унизит пощёчиной – и это действительно страшит. Думаю, именно потому Даррен так осторожничает с ним и взялся за меня. Говорят, у них и Елена была очень властной женщиной, амбициозной. Наверное, за это её и любил дед Арнольд. Вот и Андрей загорелся идеей закончить на себе клан фон Дорфф и начать историю клана Дексен. Честно, мне не понять и этого.
Тэсс слушала всё это ни живая ни мёртвая. Они не пошли дальше осматривать дом, а остановились у начала лестницы и встали друг напротив друга у перил.
Девушка заметила, что Моника при всей своей сдержанности и величавости разговаривает руками: много жестикулирует.
– А мне он сказал, что вообще в жизни не хочет иметь детей, потому что дети – это выход из его зоны комфорта.
Мисс Бостон нахмурилась.
– Андрей?! Но этого не может быть! Ты ничего не путаешь?
– Как я могу спутать такое?
– Странно, – в задумчивости взялась за подбородок женщина. – Ну, хорошо. А ты что?
Тэсс задумалась.
– А что я? Сказала, что пока тоже не хочу, ведь у меня четыре года учёбы.
– Ты согласилась с ним?
– Нет. То есть, да, – мисс Полл заулыбалась и отмахнулась рукой, как дирижёр, снимающий звучание оркестра. – Всё не так было. Я первая сказала, что не хочу детей, а он потом сказал, что не хочет их вообще никогда. Как добровольно бездетные, понимаешь? И начал меня уговаривать тоже отказаться от детей вообще.
У мисс Бостон заблестели глаза от догадки.
– И ты передумала?
– Нет конечно же. Наоборот! Я сказала, чтобы он не выдумывал, и я требую своё право на ребёнка.
– А он что?
– Он… обещал подумать, а потом согласился.
– Браво, мистер Дексен. Снимаю шляпу! – качала в восхищении головой Моника. – Мастер-класс, – всплеснула она руками. – Вот видишь, он добился своего. Андрей – психолог, каких поискать! Как он тебя, а! Ему нужен ребёнок, Тэсс! Очень нужен. Раз уж к нему попала семейная реликвия и попала абсолютно законно, он теперь её просто так не отдаст.
У Констанции налились свинцом каждый мускул, каждая клеточка тела. Вдруг показалось, что её сейчас не выдержит второй этаж – и она провалится на первый. Девушка стояла и невидящими глазами смотрела на стену с двумя дверьми перед собой.
«Это… Что это было? Это как?»
– А разве можно хотеть ребёнка из-за какого-то костыля? – медленно пробормотала она себе под нос.
– Костыль сам по себе – трухлявая деревяшка. Но он – символ и пять веков носил фамилию фон Дорфф. Андрей очень гордится, что именно он сумел сломать эту династию, и у него появился шанс начать свою собственную.
Тэсс молчала. Она вспоминала слова Дексена о семье и семейственности.
– Чувствую себя последней дурой, – наконец загробным голосом добавила она.
– Оу, в этом с Андрей у тебя всё впереди. Но прежде чем метать громы и молнии, я бы тебе посоветовала поговорить с ним. Могу дать правую руку на отсечение, у него найдётся вполне разумное объяснение всего и вся. И уже тем более – собственного поведения.
– А ты с ним разговаривала об этом? – спохватилась Тэсс.
– Разумеется, ведь я верю Даррену. Но Андрей просил положиться на него, типа они с Элтоном контролируют ситуацию.
– С Элтоном?! – Девушка уже чувствовала, что начинает уставать от этого всего.
– Да. Элтон ему первый друг и помощник.
– Сенатор Дорфф и его передал Андрею. – У Тэсс в голове и душе творилось такое, что она предпочла рассуждать вслух, чтобы звуками своего голоса хоть немного себя успокоить.
– Тут, видишь ли, такая небольшая ремарка, – замялась мисс Бостон и, видимо, из неудобства чопорно сложила губы в правильный плотный бантик. – Элтон любит мужчин. И он влюблён в Андрея, уже давно.
– О Господи, – побледнела и даже отшатнулась мисс Полл.
– Нет, не возмущайся, пожалуйста, – положила руку ей на плечо Моника. – И по поводу Элтона не переживай. Уизервилль – такой человек, которого язык не поворачивается назвать геем или гомосексуалистом. Он предпочитает, я настаиваю на этом глаголе, – в назидательном жесте подняла указательный палец вверх женщина, – он именно предпочитает мужчин. Он гурман, эстет и очень умный. Вот ты уже достаточно с ним общалась?
– Ну… да.
– И ты заметила от него какую-нибудь зацепку? Он как-то выдал себя?
– Д-да нет, в общем-то.
– Вот видишь. Этот мужчина умнее и тебя, и меня, и Андрея. Мудрее. Он – как тот шут при короле, который на самом деле прозорливее монарха. Он точно знает, на что может рассчитывать, поэтому беспрекословно убрался в Мэн.
– Так Андрей его туда специально переселил?
– Да. Элтон никогда не позволит себе лишнего – он выше этого, но Андрей всё равно перевёл его подальше.
– Я Уизервиллю не понравилась, – пожаловалась Тэсс.
– Разумеется, – усмехнулась Моника. – Как ты ему можешь нравиться, если Андрей, судя по всему, любит тебя. Элтона вполне устраивала я.
– Может, это Элтон уговорил сенатора всё оставить Андрею?
Женщина пожала плечами:
– Вряд ли такого как сенатор можно было в чём-либо уговорить.
– А почему тебе захотелось всё это рассказать мне?
Моника тут будто очнулась и вспомнила о доме. Она повела глазами по коридору второго этажа и указала рукой вправо.
– Пойдём там посмотрим.
Они двинулись вглубь комнат.
– Видишь ли, я не хочу разочаровать своего бывшего мужа. Просто не могу. Он не допустит твоего вмешательства в эти мужские игры, но если б я промолчала – упала бы в его глазах, а мне до сих пор важно сделать для него всё правильно, как лучше, – шла по коридору второго этажа Моника и попутно оглядывала расположение дверей. – Наверное, я уже никогда не смогу выйти из-под этой эмоциональной зависимости. Он… даже сейчас… – приложила она руку к горлу и слегка обняла себя за шею, – давит на меня, контролирует. Я равняюсь на него. Он – как начало отсчёта в системе координат. Не хочу путать это с понятием Бога или Абсолюта и даже не могу сказать, что люблю его, но всех своих мужчин я обречена сравнивать именно с ним. Даже своего отца, даже твоего дядюшку, которого, кажется, именно люблю. – Она смотрела перед собой слепыми глазами и явно боялась повернуть голову к собеседнице. – Он – как татуировка на душе, на обратной стороне кожи.
Набрав воздуха в грудь, как перед погружением, Констанция выдохнула:
– Ты жалеешь, что вы расстались?
Моника понимающе улыбнулась и спокойно отрицательно покачала головой.
– Андрей растворяет. Он в этом не виноват, – поспешно добавила она, – но он впитывает тебя, – сжала мисс Бостон кулаки. – Если с ним долго находиться рядом, он превращает тебя в быстрорастворимый кофе даже помимо своей воли. Он хорош за какой-то период, но с ним нужно вовремя расстаться, чтобы сохранить себя.
– Но ты не спешишь забыть его или проклинать.
– Нет, не спешу. Более того, он отпустил меня в свободное плаванье, но мне очень важно периодически получать его одобрение и похвалу, даже просто прочитать её в его глазах.
«Короче, я люблю его», – закончила за Монику Тэсс про себя, когда та замолчала. Для неё этот вывод казался очевидным.
Ей сделалось немного неловко. Она будто присутствовала при свидании своего мужчины с его бывшей женой, но понимала, что второй такой возможности выспросить и узнать у Моники всё у неё, скорее всего, не будет.
– Я только не пойму: он знал, что ты собираешься со мной поговорить, и не помешал этой встрече – значит, согласен с тем, чтобы ты меня предостерегла насчёт Даррена?
– Думаю, да, согласен. Даррен ведь обязательно проявит себя рано или поздно.
– Мог бы и сам со мной поговорить, – проворчала девушка.
– Не думаю, – покачала головой мисс Бостон. – Он не опустится до того, чтобы впутывать тебя с эти разборки, и всё возьмёт на себя.
Обе помолчали.
– Он только не может родить ребёнка, – усмехнулась Тэсс и поспешила перевести разговор чуть в сторону от болезненной темы.
– А что Берч?
– Берч? А что Берч? – живо отозвалась её собеседница. Они уже стояли возле торцевого окна коридора.
– Он играет во всём этом какую-то роль?
– Н-не думаю, – скривилась мисс Бостон. – Не заметила. Вообще-то, мы с Берчем друзья. – Она открыто улыбнулась. – Я всё время получала от него сочувствие. Возможно, он замечал то, что не замечала я, а может быть, знал настроение Даррена и уже сопереживал мне.
– А ты знаешь, – подскочила она и развернулась вокруг своей оси, – мне не понравился этот дом. – Моника окинула взором коридор. – Какие-то тоннели да двери. Как гостиница. Я тут смотрела ещё один с утра, тот мне понравился больше. Поехали? – улыбнулась она Тэсс. И они вместе направились к выходу.
Констанция спускалась по лестнице словно с небес, в которых витала до этого момента.
Глава 34 Суп гамбо или Очарованный тростью
Добавленный в сотейник лук заскворчал громко и отчаянно, и в воздухе вкусно запахло оливковым маслом. Кусочки курицы уже изрядно поджарились, бамия припустилась в помидорном соке, поэтому настала очередь соуса. Андрей помешал в сковороде муку с перцем, солью и сассафрасом и достал из холодильника кастрюлю с мясным бульоном.
Он разбавлял им коричневую жирную пасту и думал, что, возможно, в этот самый момент мисс Бостон рассказывает мисс Полл о его заинтересованности в наследнике.
Нет, мужчина, конечно же, понимал, что Моника затеяла разговор в первую очередь из-за Даррена – тот потрепал ей нервы вполне прилично и даже, судя по всему, изрядно надоел, поэтому она постарается ему хоть как-то отомстить, – но эта область её откровений в данный момент Андрея волновала мало. Здесь Констанция могла ему предъявить только лишь умалчивание и сокрытие информации.
А вот что касалось беременности и вопроса потомства, тут мистеру Дексену можно было инкриминировать введение в заблуждение, манипулирование, запугивание, авантюризм и многие другие «прелести», которые, вне всякого сомнения, вызовут в девушке неимоверно бурный протест. Сначала внутренний, а потом уже и внешний. И тогда да поможет ему Бог! С Тэсс, как и с ним, лучше честно и открыто, но если бы в жизни всё было так просто.
Хотя здесь он и сам удивлялся разнице в себе. Пусть и уважаемую, но нелюбимою Монику убеждать, как он тогда выразился, приступить к размножению ему не стоило ни малейших усилий. Как само собой разумеющееся. Дискомфорт если и присутствовал, то не более чем в «Белом кабинете» в процессе работы.
Примерно с такими же интонациями он доказывал Бару Нойсману, что триста тысяч на логотип – это вполне нормально, а Нэлл Винберг – что взаимозачёты с контрагентами весьма приемлемы и даже предпочтительны, и если финансовый отдел не может содержать документацию в рабочем информативном состоянии, то следует ставить вопрос уже о его компетентности, а не об эффективности взаимозачётов.
С Тэсс всё оказалось гораздо сложнее.
Так легко, словно вскользь, заявив, что у неё, видите ли, четыре года учёбы и ей не до детей, девушка задела его за живое, поэтому уговаривать и предъявлять аргументы – слишком болезненно. До такой степени, что не смог он и рта раскрыть с прямолинейным, честным разговором и не сразу признался в этом даже самому себе. Андрей спрятался. Струсил. Смалодушничал и зашёл от обратного – так легче.
К тому же разница имелась и ещё кое в чём: он не горел желанием защищать Монику так, как хотел уберечь от всяких потрясений и опасностей Констанцию. Всё-таки за спиной мисс Бостон стоял вполне платёжеспособный и сильный папа, мистер Теодор Бостон, который мог нанять дорогих детективов или адвокатов, или и тех и других, вместе взятых, и много. Поэтому обижать его дочь серьёзно и по-крупному Даррену было бы явно затруднительно – и дядя это понимал. А вот с Тэсс он может позволить себе гораздо большее и причинить ей очевидно ощутимый ущерб; здесь нужно всё время оставаться начеку.
Кстати, мистер Дексен был вовсе не против, чтобы «новейшую историю» его трости поведала Тэсс именно Моника. Да что там, он откровенно обрадовался. Ему самому никогда не преподнести всё так, как это сможет сделать бывшая жена – разумно, но с пристрастием, мягко, но правдиво, в правильном настроении, однако без лишних эмоций. Поэтому экс-муж позвонил ей и, не став сбивать с толку ни расспросами, ни наставлениями, только лишь поинтересовался, где находится сие волшебное место их встречи, не нужна ли помощь в этом вопросе. И попросил не кормить его девушку.
Моника сразу же всё поняла.
«Андрей, есть ли предел твоей хитрости?» – улыбнулась она в свой айфон.
«Она внутри периметра твоего совершенства», – было ей ответом.
Когда мужчина сыпал рис в кипящий бульон, он уже оставил попытки предугадать, с какими словами сегодня вечером вернётся к нему Тэсс, и подумал о том, что рано или поздно всё равно пришлось бы рассказать ей всю историю.
Которая началась сразу же после кончины деда.
«С семейными реликвиями так не шутят», – услышав эту фразу, произнесённую дядей после оглашения завещания, племянник понял, что войне быть, и очень расстроился. Тогда, по молодости лет, досада схватила за горло и долго не отпускала. И всё время перед ним стоял вопрос – принимать этот бой или не ввязываться?
Если бы он сразу же отдал Даррену трость и деньги, то такой широты жест, вне всякого сомнения, смотрелся бы крайне эффектно и впечатляюще. Ну так, ещё бы! Молодой пацан в благородстве и независимости превзошёл седовласого респектабельного бизнесмена, отдав «на бедность его» спорное наследство.
А что дальше?
Кстати, если бы дядя наследство это принял, то упал бы в глазах племянника резко и очень глубоко. Однако Даррену всё-таки достало великодушия и благоразумия не проявлять нетерпения сразу (в том, что оно у него имелось, и в приличных количествах, можно было не сомневаться), а Андрею хватило здравомыслия и сдержанности это по достоинству оценить. Он видел, что дядя даёт ему фору – время на то, чтобы освоить сумму, умножить её и немного подрасти в бизнесе. И племянник это ценил. И даже не исключено, что спустя года два-три деньги отдал бы.
Но вот трость!
Трость для него оказалась настоящим Мефистофелем. Не нашёл он в себе сил отказаться и от неё. Чёрт с ним, с благородством, и пусть провалится в преисподнюю умение оставаться над ситуацией, которыми Андрей очень любил подпитывать уважение к себе.
«Не в этот раз», – вертел он в руках старинный, отполированный временем и им же рассечённый трещинами штифт. Короткие, неглубокие чёрточки, как отметины о страданиях и невзгодах тех, кто владел этой тростью, отпечатывались на её древнем, раритетном теле.
«Ну что же, у каждого свой Мефистофель», – пытался «усидеть на двух стульях» Андрей, уравнять жидкое с кислым и привести свою гордость со своими так неожиданно вскрывшимися амбициями к единому знаменателю.
Получалось плохо, просто отвратительно. Парень крутил и вертел ситуацию и обстоятельства вокруг неё, как только мог, и всё не находил успокоения.
Он тогда себя прилично разочаровал: о своих ценностях, приоритетах и предпочтениях мистер Дексен был гораздо лучшего мнения. Поэтому быстро прервал череду самоуспокоений и самобичеваний, безжалостно вынес себе приговор в допотопности ментальности и примитивности организации, но полегчало только после того, как поставил себя на место Даррена и с удивлением понял, что обязательно сдался бы. Не стал бы оспаривать волю отца и тягаться с молодым племянником за деньги и какую-то палку.
Таким образом, согласившись с волей деда «в шкуре» Даррена, он согласился с ней и на своём месте также. Именно тогда до него дошло, что оставить трость с деньгами внуку тоже имеет смысл. И не потому, что это себе, любимому, а из-за того, что никто этого от сенатора не ожидал; дядья были уверены, что наследство у них в руках, однако Арнольд фон Дорфф смог выбить своих отпрысков из зоны комфорта. Чем чёрт не шутит, но, возможно, именно это помогло ему умереть спокойно.
Имея перед собой такой роскошный пример, Андрей теперь уже не отметал мысли, что всю жизнь положит на то, чтобы организовать династию семьи Дексен, а потом, перед смертью, отдаст трость в краеведческий музей. Не исключено, что когда-нибудь он тоже лишит своих детей основной части наследства, чтобы они не подохли от скуки на всём готовом и не потеряли жажды жизни, жажды желаний. Это сохранило бы их психику, по мнению Андрея.
Но сложившиеся отношения с Дарреном они выяснят потом, отдельно, хоть и, судя по обстоятельствам, довольно нескоро. А пока он знал: завещание было написано сенатором за четыре года до смерти, поэтому придраться к тому, что он не отдавал отчёта в своих действиях, нет никакой возможности. По мнению племянника, у дяди был только один выход – давить на них с Тэсс в противном, раздражающем режиме «non-stope», чтобы вынудить, заставить, прижать так, чтобы трость вернулась к своей прежней фамилии.
С недавних пор Андрей не собирался скрывать это и от самой девушки. Сейчас видел и чувствовал, что она уже готова столкнуться с реалиями, и надеялся, её чувства к нему перевесят желание послать его подальше вместе с кланом и тростью. Мужчина доподлинно знал, что на её месте так и поступил бы, и не собирался утаивать даже это.
Кстати, его очень радовала совместная жизнь с доктором Полл.
Он смог удержать себя в узде, сумел не выпустить себя из себя, весь этот процесс восторга и эйфории умудрился загнать внутрь, как в капсулу, и подождать, пока там произойдёт период хотя бы полураспада. Тем самым ужиться даже не столько с Тэсс, сколько со своими чувствами к Тэсс. И время наконец-то поработало на него – он более-менее утолил потребности в общении с девушкой, в её энергетике, и теперь ему предстояло приспособиться жить в новых условиях своей почти что успокоенности.
Констанция его устраивала (имелись даже положенные исключения), он собрался родить с ней ребёнка. Оставался пустяк – организовать их жизнь так, чтобы быт и повседневность не угробили, не разнесли в щепки чувства и интерес друг к другу, а смогли гармонично в них вписаться. Чтобы череду иногда одинаковых и похожих друг на друга дней, а порой – откровенные рутину и тягомотину, они с Тэсс смогли принимать как данность и нормальность, а не как фиаско и тщетность усилий.
В такие моменты он всегда вспоминал своего отца. Всю жизнь дорога и вся жизнь в дороге. Час за часом, день за днём, год за годом серый асфальт, кабина, руль и снующие под кузовом легковушки.
Лет в пятнадцать Андрей сказал родителю, что никогда бы не смог работать так нудно и однообразно.
«Это всего лишь работа, сынок, – улыбнулся тогда Ченнинг. – Втянешься. А вот попробуй принять однообразие жизни».
Андрей очень хотел найти в Тэсс союзницу. Он видел её смелость, напористость, она ему казалась по-хорошему упрямой, чем очень подходила для противостояния Даррену. Но до этого ещё предстояло успокоить девушку, уговорить, убедить, предостеречь – и многое другое.
– Я готов, – выключил он конфорку под сотейником с дружно булькающим густым супом гамбо.
* * *
А сама будущая «боевая подруга» в это время уже сидела в «Джульетте» на парковке близ Penn Station и смотрела в лобовое стекло невидящими глазами. Чувства мешали мыслить, мысли не давали чувствовать. Можно было всплакнуть – чисто как вариант, – но слёз не имелось.
Всё оказалось бы намного проще, если бы она могла сейчас приехать домой и прямо и открыто, что называется, в лоб, обвинить Андрея в том, что он её не любит. Многое тогда встало бы на свои места, и в событиях проступила бы долгожданная логика. Но девушка не находила за собой такого права, ибо видела, что мужчина любит её.
Тогда можно было приехать и предъявить ему, что он ей врал и пытался использовать вслепую. Но тут тоже всё не выглядело столь гладко, и праведным гневом пыхнуть вряд ли получится – Андрей не препятствовал её встрече с Моникой, тем самым соорудив ситуацию так, что только лишь умалчивал и откладывал чистосердечный разговор.
«Зачем ему понадобилось пудрить мне мозги вообще? Почему не сказал прямо? Я бы обязательно согласилась на ребёнка! – Констанция закатила глаза под лоб, вспоминая, как оно всё было, и добавила: – Наверное. "И вообще, кому ты оставишь свою трость?" – повторила она свои давнишние слова. – "У меня ещё мама очень хочет внуков". Боже, какая же я дура!»
Девушка уронила плечи и тяжело выдохнула сквозь расслабленные губы.
Вопросов в голове вертелось столько, что хотелось часть из них отложить рядом на пассажирское сиденье.
А ещё были горечь, злость, досада, обида, отрицание, усталость и увесистая порция недоумения. Мисс Полл вспомнила, насколько вероломным образом мистер Дексен настоял на отмене контрацепции. Как она уговаривала его согласиться на ребёнка, как он обещал подумать, как морщил свой изысканный нос с бесподобной горбинкой, почти две недели продержал в ожидании, а потом своё согласие променял на переезд к нему.
«Господи! Как девочку меня! – ударила Тэсс по рулю и зажмурилась. – Монику уговаривал, а меня играючи обвёл вокруг пальца!»
Но как только она вспомнила мисс Бостон, ссориться с Андреем перехотелось очень резко и категорически. Не исключено, что именно этого бывшая миссис Дексен и добивалась. В принципе, уличить её в провокации и подстрекательстве было довольно просто, если бы не её сомнения по поводу необходимости этого разговора вообще. Она, конечно же, могла сообразить комбинацию повышенной степени сложности, но приписывать ей столь высокие интеллектуальные способности Тэсс не спешила – не то ревность, не то зависть.
«А ведь есть ещё и Даррен», – осенило её воспоминанием, и она тут же словно затаилась, немного ссутулилась и даже задышала чуть тише.
«Нужно поговорить с Андреем», – повернула в скважине ключ зажигания.
До окончания первого года резидентуры оставалось чуть больше месяца.
Глава 35 Упрямство против настойчивости, или Вселенная мистера Дексена
Когда Констанция вошла в квартиру, её сразу же подхватили и закружили, словно в невесомости, сильные ароматные вихри с кухни. Девушка, как голодная собачонка, пошла по шлейфу запаха.
– Да при чём здесь я, если мы сдавали его на комиссию? – услышала она ещё в гостиной. – Они дали заключение, что основной вал свой ресурс не выработал.
Тэсс зашла на кухню и увидела Андрея, стоявшего у окна с телефоном у уха. У его ног сидела и умывалась лапой Заноза.
«Сырым мясом кормил, – на автомате подумала девушка. – Вымазалась».
– Вот тогда, значит, амортизаторы и поменяем.
Мужчина замолчал. Услышав в тишине чьё-то присутствие, он обернулся.
– Короче, возьми техника, или кто там он у вас, пусть скажет, нужны фирменные или можно аналоговые какие-нибудь, и позвони мне. – Андрей говорил и смотрел Тэсс прямо в глаза. – Завтра! – неожиданно гаркнул он в телефон. – Завтра же наберёшь меня. Всё.
Мужчина отнял аппарат от уха и нажал на экран.
– Ну, как тебе дом? – не дал ей поздороваться.
Мистер Дексен хотел было, как обычно, подойти к девушке и поцеловать в щёчку, но что-то в её взгляде его остановило.
Она смотрела исподлобья.
– Ты засранец.
Андрей вальяжно запрокинул голову и от души рассмеялся:
– Аха-ха! Раздевайся, мой руки. Сейчас будем гамбо кушать, – указал он широким жестом на стол, где уже стояли приборы.
Мисс Полл молча развернулась и направилась в противоположное крыло квартиры.
Минут через пять она появилась умытая, с чистыми ладошками и в домашнем трикотажном костюме с кошечкой Китти на кармане-муфте.
Девушка уселась напротив своего мужчины перед дымящейся вкусным паром порцией аппетитного густого супа, в котором различила бамию и перец.
Заноза запрыгнула на стул рядом с Андреем, умостилась на нём и, обмотав лапы своим роскошным хвостом, замерла в любопытстве. Кошка внимательно рассматривала предметы на столе. Разумеется, она была не голоднее сытого удава, но составить компанию и поучаствовать в церемонии – святое дело.
– Я тебя слушаю. – Девушка расправила плечи, вскинула подбородок и принялась величавыми, великосветскими движениями стелить на колени салфетку. – Давай, делай из меня дуру дальше.
Мужчина смотрел на свою Льдинку и не узнавал – перед ним сидела Моника № 2. «Ничего. Надолго её не хватит».
– Помилуйте, да как бы я осмелился дурачить таких больших, значительных людей? – округлил он свои глаза цвета океана. – Извольте сами мне назначить: что вам угодно из моих речей?
– Андрей!
