Текст книги "Строго между нами"

Автор книги: Кэти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

Взглянув мельком на часы, Тара прикинула, что осталось еще сорок минут до официального Рождества. Когда эти бесконечные сорок минут истекут, все смогут спокойно разойтись по спальням.

– Я надеюсь, это не слишком большая жертва? – печально спросила Глория. – Все же семейная встреча.

Ее красивое лицо с тонкими чертами вдруг стало каким-то напряженным.

– Пожалуй, – легко сказал Финн. В общении с матерью он не показывал даже малейшего раздражения. Тара пыталась понять, как ему это удавалось.

Глория шмыгнула носом, словно была готова расплакаться. Но слез в ее глазах Тара не заметила.

– Я знаю, что веду себя эгоистично, но под Рождество мне хотелось бы видеть вокруг всю мою семью, – сказала она, бросив ядовитый взгляд на Тару.

Было ясно, что когда свекровь говорила последнюю фразу, то невестку она в виду не имела. Тара ответила выразительным взглядом. Какой-то чертик неожиданно подсказал ей идею.

Если бы на месте Глории была Роуз Миллер, то она заметила бы злой огонек в глазах своей дочери. Но Глория продолжала как ни в чем не бывало:

– Поскольку это первое нерабочее Рождество твоего отца, я думаю, что мы трое в этот день должны быть вместе.

Тара решила, что уже хватит пить, и стала срочно искать возможность уйти. Выход нашелся быстро.

– А почему Фей не приехала на Рождество? – невинно спросила она.

Эффект превзошел все ожидания – на лице Глории был настоящий ужас. Немного встревоженным выглядел даже Финн. Видимо, в разговоре с Глорией уже очень давно не упоминали о сестре.

– Не будем говорить о Фей, – поспешила заявить она.

Тара сочувственно улыбнулась и, склонив голову набок, продолжила:

– Это так грустно, Глория. Как было бы здорово забыть прошлое и пригласить Фей домой. Ведь Рождество – это семейный праздник.

Лицо Глории потемнело.

– Посмотрите на время, – деликатно сказал Дезмонд, вставая с кресла. – Нам еще надо подготовиться ко сну. С Рождеством Христовым всех.

Дезмонд обнял Тару и Финна, а затем положил руку на спину жены:

– Самое время в кровать.

С этими словами Дезмонд увел Глорию в свою спальню, а Тара повернулась к Финну. Тот допивал свой «Куантро».

– Еще? – спросил он, делая движение в сторону бара.

– Нет, – сказала Тара, внезапно почувствовав вину. – И тебе, думаю, не стоит.

– Нет никакого смысла списывать эту небольшую сценку на алкоголь, – сказал Финн, наливая себе еще. – В любом случае ты нашла идеальный способ быстро отправить мать в постель.

– Я сожалею, – сказала Тара. – А ты не думаешь, что отец тоже расстроился? При упоминании о дочери он заметно погрустнел.

Финн развлекался, покачивая бокал с напитком.

– Отец в порядке. Ты же знаешь, что он общается с Фей. Может послать ей по электронной почте письмо. Мама ведь совсем не дружит с компьютером. Но тем не менее ты права: Фей нужно вернуть домой. Только она все еще злится на маму.

– И все равно нет оправданий за то, что я упомянула ее, – возразила Тара. – Мне кажется, я испортила Дезмонду настроение.

О чувствах Глории Тара беспокоилась меньше всего.

– Забудь об этом, – спокойно до равнодушия посоветовал Финн.

Тара посмотрела на него с нескрываемым любопытством.

– И ты можешь так легко говорить об этом? – взорвалась она. – Твоя мать сводит меня с ума, а ты и глазом не моргнешь.

Финн лишь пожал плечами:

– Ты привыкнешь к ней. Да, она вся на нервах. Но если немного выпить, то можно иметь дело и с ней.

Немного поразмыслив над идеей перестать обращать внимание на свекровь, Тара покачала головой. Если бы она приняла это, то сама превратилась бы в такую же стерву, как Глория.

– Именно поэтому я восхищаюсь тобой, – добавил Финн. – Ты не играешь в светские игры. Ты говоришь все, что думаешь.

Тара вспомнила тетю Адель, которая отличалась особой бестактностью, и почувствовала внутреннюю дрожь. «Если я не буду следить за языком, то превращусь в свою тетю», – подумала она.

А в это время в Кинварре уже прилично пьяная председатель комиссии по распределению пожертвований мисс Селия Фрейдленд поднимала скандал, узнав, что ей передают безалкогольный напиток.

– Мне вина! – громко восклицала она, когда Стелла пыталась передать ей высокий стакан с лимонадом.

«Только не после полутора бутылок, которые я уже передала», – думала Стелла.

– В момент наступления Рождества мы перестаем подавать алкоголь, – заявила она с самым серьезным выражением лица. – Мы всегда так поступаем в полночь.

– Неужели?! – воскликнула Селия. Кажется, она была очарована самой идеей.

«До чего же эксцентричны эти Миллеры», – подумала она. Спорить с чужими правилами было глупо, и Селия внезапно почувствовала себя неимоверно уставшей. Она подумала, что неплохо было бы сейчас немного отдохнуть или даже вздремнуть на подушках, заботливо разложенных Роуз на стульях.

Стелла заметила перемену и помогла миссис Фрейдленд добраться до стула. Затем она осмотрела комнату в поисках мистера Фрейдленда. Он обещал быть к десяти, да и то лишь для того, чтобы отправиться в другую компанию. Однако было уже половина двенадцатого. Мужа Селии Стелла заметила за столиком в углу с бокалом чего-то рубиново-красного. Определенно это было вино.

За один лишь рождественский вечер таксисты Кинварры могли заработать целое состояние. Роуз всегда заказывала машины заранее, и водители знали, что на чаевые она не поскупится.

Устроив миссис Фрейдленд между подушками, Стелла вновь принялась обходить дом, убеждаясь, что напитки – алкогольные и безалкогольные – есть у всех-. Гости общались и смеялись, поедая приготовленные Роуз крошечные канапе.

Стелла зашла на кухню и увидела, что Роуз варит кофе. Она выглядела, как всегда, безупречно – ее волосы нисколько не растрепались, а от красного платья с глубоким вырезом лицо, кажется, тоже окрашивалось в красноватые тона. Стелла заметила в глазах матери усталость. Успех вечеринки лежал целиком на ее плечах. С того момента, когда пришли гости, Роуз не присела даже для того, чтобы поесть и что-нибудь выпить. Она ходила среди гостей, очаровывая всех своей красотой и находя для каждого доброе слово. Многим гостям было совсем невдомек, какая работа идет в это время на кухне и какие приготовления были прежде.

– Ты немного похожа на лебедя, – когда-то сказала ей Тара и пояснила: – Внешне он безмятежен, а ноги под водой работают, как моторчик.

Это сравнение тогда очень понравилось Роуз. Стелле было искренне жаль, что сегодня, этим вечером, Тара не с ними. Без нее все было иначе, хотя нехватки в рабочей силе не чувствовалось. Холли работала за двоих, разнося подносы с едой и напитками. Она выглядела удивительно празднично в своем черном обтягивающем платье. В волосах у нее красовалась красная веточка пуансеттии, сделанная, правда, из шелка, но удивительно похожая на настоящую. Губы Холли были алыми, под цвет листьев этого тропического растения.

– Купила на распродаже, – радуясь удачной находке, сообщила Холли, когда Стелла ходила вокруг нее и восхищалась тем, как платье облегает красивую фигуру сестры. – Вначале это платье было еще теснее, но я расславила его. Ты же знаешь, как я не люблю, когда вещь слишком обтягивает. Словно хвастаешься перед всеми. А вот Банни платье понравилось и так.

– Вот и похвастайся, – потребовала Стелла. – Только обходи стороной папиных друзей. Они будут трогать тебя и говорить, что ты стала красавицей.

Холли рассмеялась:

– Я уже не надеюсь на это.

«Ах, Холли, – подумала Стелла. – Как жаль, что еще не научились пересаживать уверенность в себе. Тогда бы я смогла помочь тебе».

– Могу я спросить у диспетчера, когда будут машины, которые мы заказали? – спросила Стелла у Роуз, возвращаясь мыслями к Рождеству.

– А это идея, – ответила Роуз. – Я бы сама сделала это, но так занята…

– Не беспокойся, я сделаю.

– Я заказала десять такси к половине двенадцатого, – сказала Роуз. – Но они все немного опоздают. Может быть, вы с Холли последите за тем, чтобы гости не садились в машины? Попробуйте занять их чем-нибудь.

– Мама выглядит немного нервной, – сказала Стелла Холли, когда они стояли в зале и прощались с Фрейдлендами, Уилсонами и многими другими гостями, что заглянули «всего на полчаса», а задержались до полуночи.

– Я заметила, – сказала Холли. – Она выглядела спокойной, пока ей не позвонили час назад. Она буквально на глазах стала бледной. Я даже подумала, что что-то с Тарой.

– А кто это был? – с любопытством спросила Стелла. Для нее этот звонок был совершенной новостью.

– Не знаю. Только после моего вопроса мама сказала, что с Тарой все в порядке. Сказала еще, что, видимо, ошиблись номером.

Теперь уже взволнованной выглядела Стелла.

– Я надеюсь, что мама сказала бы нам, если бы что-то было не так. Но ты же знаешь, что она любит все решать сама, никому ничего не говоря.

– А как поживают наши красавицы? – прервал разговор Алистэр Девон, лучший друг отца. Вслед за ним вошел и сам Хью. Алистэр подошел сзади и нежно обнял Холли и Стеллу.

– Хвала небесам, что хоть один гость уходит трезвым, – весело заметил Хью, открывая дверь.

– Кто-то же должен сохранять рассудок, – сказал Алистэр. – Вся эта толпа ела так, словно хотела наесться на всю жизнь.

– Лично я нет, – оскорбленно заявила его жена Анджела, которая шла рядом.

Алистэр усмехнулся и взял ее аккуратную ручку в свою большую ладонь.

– Значит, в толпе было два разумных человека, – отшутился он.

– А что же относительно нас? – спросила Стелла, усмехаясь и показывая на себя и Холли.

Хью чуть ли не силой проводил Алистэра к двери:

– Давайте уйдем, пока над нами не устроили суд Линча. Ты же знаешь, что нам никогда не удавалось говорить женщинам правильные вещи.

Гости не спеша расходились по домам, и семья наконец получила возможность вздохнуть спокойно. Все было заставлено стаканами и замусорено салфетками. При мысли о том, что все это придется мыть, Стелла невольно вздохнула. Вечеринки, конечно, бесподобны, но за праздник приходится платить, когда все кончается.

– Я, пожалуй, начну, – сказала Роуз, поднимая поднос. – До рождественской службы еще десять минут.

– Нет, не надо, – твердо заявила Стелла, забирая поднос у матери. – Ты должна еще отдохнуть и привести себя в порядок. Я уже готова, так что могу помыть это.

Стелла оставалась дома с Эмилией. Девочка хотела пойти вместе со взрослыми в церковь, но устала и сейчас крепко спала.

– Спасибо, Стелла, – сказала Роуз, принимая на этот раз нежданную помощь.

– Мама, уже пора? – раздался голосок у двери. На них смотрела Эмилия. И хотя взгляд у нее был сонный, она пришла уже полностью одетая. На ней были сиреневые брюки из рубчатого плиса и украшенный вышивкой джемпер того же цвета. Должно быть, девочку разбудили голоса. – Я уже большая. Можно мне с вами?

Роуз сидела на длинной церковной скамье почти в центре огромного пространства, которое было отведено в храме городка Кинварра для прихожан, и смотрела на алтарь. Эмилия пристроилась рядом. Она привалилась к плечу Роуз и дремала. Роуз вспоминала забавный разговор с ней накануне.

– Все взрослые ходят в церковь, чтобы посмотреть на Младенца Иисуса, – с несчастным видом говорила девочка. – Почему же я не могу пойти? Беки и Шона идут, а я нет. Я уже не ребенок.

– Ты устанешь, – сказала тогда дочери Стелла.

– А вот и не устану, – по-детски упрямо возразила Эмилия.

– Она действительно хочет, – сказала Роуз. – Почему бы не взять ее с собой? Ты можешь сидеть рядом со мной, Эмилия. Мы крепко обнимемся.

Вначале девочка сидела около бабушки, настороженно глядя широко открытыми глазами на все происходящее, но потом усталость взяла свое. Конечно, образ Младенца Иисуса не мог захватить воображение ребенка, и Эмилия дремала, прижавшись к уютному, из верблюжьей шерсти, пальто Роуз.

С другой стороны от Роуз сидела Холли и тоже начинала клевать носом. Она прислонилась к плечу отца, расположившегося на самом краю скамьи. Роуз знала, что Холли любит отца больше, чем ее. Когда у Холли случались неприятности, она всегда бежала к отцу.

Уголком глаза Роуз видела Хью. Она не могла не восхищаться его прямой спиной, величавой осанкой. Не зная его, можно было подумать, что он всецело сосредоточен на рождественском представлении. Но Роуз знала, что сейчас его голова могла быть занята совсем другими мыслями, сколь бы внимательно он ни смотрел на алтарь.

Роуз совершенно не умела обманывать. Ее всегда выдавал взгляд, и ничего тут поделать было нельзя. Она смотрела на алтарь и не переставала думать о том звонке накануне.

То, что она за шумом гостей и записями Синатры услышала звонок, было вообще чудом.

– Мне нужен Хью, – раздался в трубке незнакомый женский голос.

– Одну минуточку, – ответила Роуз. Проходя с трубкой через прихожую, она обежала взглядом гостиную. Седая голова Хью возвышалась надо всеми. Он действительно был выше многих. Хью находился в самом центре группы людей, собравшихся вокруг пианино, и Роуз никак не удавалось привлечь его внимание. «Если он начнет что-то исполнять, его не дозовешься совсем, – подумала она. – Порой, чтобы убедить человека что-нибудь спеть, уходит много времени. Но потом, чтобы отвлечь его от этого занятия, времени уходит еще больше». По личному опыту она знала, что, стоит открыть пианино, гости будут готовы остаться хоть до утра.

– Я боюсь, что Хью сейчас не может подойти к телефону, – вежливо сказала Роуз. – Я могу ему что-нибудь передать?

– Я должна поговорить с ним, – настойчиво заявила женщина. В ее голосе было что-то странное, что Роуз никак не могла описать словами.

– У нас вечеринка, – все еще вежливо попыталась объяснить Роуз. – Он сейчас с гостями и отойти не может. Вы точно уверены, что не можете передать ему сообщение через меня?

Роуз, пока все это говорила, успела подготовить карандаш и блокнот. Воображение отказывалось подсказать ей даже тему столь срочного юридического вопроса, по которому помощь требуется прямо сейчас.

– Я не буду оставлять никаких сообщений, – мягко сказала женщина. – Это не касается бизнеса. Спасибо.

Некоторое время Роуз стояла словно загипнотизированная, слушая длинный гудок, затем медленно положила трубку.

Холли спустилась по лестнице с несколькими пальто в руках.

– Что-то случилось, мама? – спросила она, чувствуя какие-то изменения. – Дурные вести? Что-то с Тарой?

– С ней все в порядке, – с какой-то блуждающей улыбкой сказала Роуз. – Ошиблись номером. Я пойду проверю духовку.

С этими словами Роуз почти бегом полетела на кухню и закрыла за собой дверь. Она села, чувствуя, что покрывается холодным потом. Теперь она знала, что ей не понравилось в голосе этой женщины. В нем чувствовалась насмешка.

В полдень на Рождество Стелла с Эмилией заезжала к Адель, чтобы пригласить на обед. Тара и Финн прислали Эмилии удивительную розовую печатную машинку. От этого подарка, а также от подарков Санта-Клауса девочку удалось оторвать только при помощи маленького обмана.

– У тети Адель под елочкой для тебя подарок. Если ты не пойдешь с нами, она может забыть передать его нам, – сказала Стелла.

– Конечно, мама. – Эмилия тут же оторвалась от машинки, на которой старательно печатала свое имя. На листе было выбито более десятка строчек. – А какой у нее подарок?

Взгляды Роуз и Стеллы на мгновение встретились.

– Кажется, что-то волшебное, – заверила девочку Роуз.

Хью тоже собирался пойти с ними, но проснулся с совершенно разболевшимся горлом и теперь сидел в кресле, положив ноги на какое-то возвышение. Эта его привычка выводила Холли из себя.

Адель же весь предыдущий вечер пела на рождественском богослужении и потому так скучала по нормальной вечеринке с коктейлями. С досады, что пропустила настоящий праздник, она была готова ругать все вокруг.

– Я полагаю, что вчера вечером пропустила событие сезона, – язвительно сказала она, когда Стелла и Эмилия вошли в холл. – Уверена, что Роуз была, как всегда, бесподобна.

Стелла, затаив дыхание, приказала себе сосчитать до десяти. «Впрочем, нет, до десяти не поможет, лучше до ста», – весело подумала она.

– Тетя Адель, вечеринка получилась чудесная, – как можно более ровно сказала Стелла. – Мы по вас скучали.

Адель фыркнула:

– Я беру свою сумочку – и в машину. Подарки в гостиной, Стелла. Распоряжайтесь ими.

На полу в гостиной лежала целая гора подарков. Представив себе, как понесет все это в машину, Стелла невольно вздохнула. Адель всегда любила под Рождество дарить совсем не рождественские вещи: сковороды, бамбуковые газетницы, которые на поверку оказывались сделанными из пластика, – словом, все то, что можно найти в каталогах. За эти годы Стелла уже получила два подноса, три декоративных кухонных полотенца с гордой надписью «Кухня – это сердце дома».

– Могу я открыть свои подарки? – спросила Эмилия.

– Лучше не надо, – посоветовала Стелла.

В машине Адель почувствовала, что может смотреть на мир более доброжелательно. Впрочем, это ощущение оказалось обманчивым. Адель поняла это, когда добралась до Мидоу-Лоджа. Там она увидела, что стол в центре гостиной украшен огромным букетом цветов, которые принесли гости. Увы, Стелла слишком поздно заметила, что Адель нашла и читает адресованные Роуз поздравительные открытки, полные слов благодарности. Она с грустью подумала, что тетя Адель будет всегда недоброжелательно относиться к Роуз. Ни у Роуз, ни у Адель сестер не было. «Если бы они могли полюбить друг друга, как я люблю Тару и Холли», – подумала Стелла.

– А, бедный Хью, как дела? – сказала Адель, устраиваясь рядом с братом, как врачи у кровати безнадежно больного.

– Борюсь, Адель, борюсь, – стоически ответил Хью.

Закусив губу, Стелла принялась раскладывать под елкой подарки Адель. Эмилия в это время печатала что-то на игрушечной печатной машинке. Тихо, чтобы не мешать Эмилии, Стелла ушла на кухню.

На кухне витали восхитительные ароматы, но порядка на ней не было никакого. Кастрюли были забиты очистками, на столах разбросана кухонная утварь, почти все дверцы буфета распахнуты настежь, а на терракотовой плитке на полу кляксами лежали тряпки. Видимо, Роуз что-то пролила. Сейчас она пыталась запихнуть в духовку огромную индейку, по размерам больше похожую на небольшого страуса.

– Как вкусно пахнет, мама! – сказала Стелла, осматриваясь вокруг. Обычно мать была более организованна, так что Стелле было непривычно видеть в кухне такой хаос. – Папа помогал? – усмехнувшись, спросила она.

– Нет, – ответила Роуз, громко захлопывая духовку. – Он сидит перед телевизором и разыгрывает роль умирающего лебедя, выпрашивая горячий чай с лимоном и медом.

Голос Роуз звучал необычно резко.

– Приехала Адель, она позаботится о нем, – спокойно и почти весело сказала Стелла.

– Она для него самый желанный гость, – сказала Роуз, выключая чайник.

Стелла принялась вытирать на полу пятна.

– Скучаешь по Таре? – сочувственно спросила она. Мать помедлила с ответом, и Стелла продолжила: – Да, без нее все немного не так, но теперь она замужем, и нам придется привыкнуть к этому.

Роуз опустила пакетики с чаем в пару кружек. Она действительно очень скучала по Таре и негодовала по поводу того, что Глория, свекровь Тары, совсем ее не ценит. Однако не это занимало ее мысли. Роуз знала, что через несколько дней Тара приедет к ним в Кинварру. Как только она появится, вся грусть пройдет и ее отсутствие на Рождество немедленно забудется. Сердце Роуз терзал тот загадочный телефонный звонок. Он мучил ее, словно застарелая зубная боль – тягучая и пульсирующая. Роуз не знала, но чувствовала, что он может значить.

– Конечно, я тоскую по Таре, – ответила она наконец. – Естественно, что она будет проводить все свое время с родителями Финна. А я просто не выспалась. Вот и все.

– Мама, почему ты не сказала нам? – спросила Стелла. – Мы с Холли могли бы сами приготовить обед, а ты бы отдохнула.

– С Рождеством Христовым, Роуз, – сказала Адель. Она держала в руках какие-то средства от ангины. Потянув носом, она спросила: – Индейка? Раньше у нас всегда был гусь.

– Да, Адель, это индейка, – сказала Роуз спокойным и размеренным тоном. Она уже убедилась, что этот тон лучше всего подходит в общении с Адель. – С Рождеством Христовым, только не надо помогать. Ты наш дорогой гость и должна отдыхать, – добавила она.

Роуз давно поняла, что лесть и спокойствие были идеальным ключом к самым неуживчивым членам семьи, и ей пришлось учиться такому общению.

– Ну хорошо, я согласна, – сказала Адель, проглатывая приманку. – Прошлым вечером я была на долгой церковной службе и действительно устала.

Стелла живо представила себе, как поет тетя, и не смогла удержаться от улыбки. Наверное, так орет кошка, которой прищемили хвост.

– Вам что-нибудь подать, тетя Адель? – спросила Стелла.

– Чай для меня и для Хью. Брат просто никакой.

Это последнее замечание было адресовано Роуз. Наверное, Адель хотела напомнить, что Хью был весьма прихотлив. Роуз в ответ лишь кивнула и возвратилась к плите. Она давно лелеяла мечту немного наказать Адель, однажды рассказав ей несколько тайн о ее драгоценном братце.

Перед ужином все занимались тем, что распаковывали подарки.

Холли очень понравился набор крошечных кофейных чашек и блюдец, которые Роуз обнаружила днем в антикварной лавке.

– Как они красивы! – воскликнула тогда Роуз, любуясь фарфоровой чашкой ручной работы. Стенки чашек были настолько тонкими, что даже просвечивали.

Адель подарила Холли книгу и какое-то хитрое приспособление, которое подвешивается над радиатором, чтобы сушить одежду.

– Я сказала в книжном магазине, что ищу подарок для своей племянницы, которая еще не замужем. Мне порекомендовали эту книгу, пообещав, что с ее помощью ты сможешь найти мужа, – пояснила Адель.

Холли озадаченно листала книгу.

– Ее не нужно учить, как найти мужа, – горячо возразила Стелла.

– В эту книгу не помешало бы заглянуть и тебе, – сказала ей Адель.

Роуз едва сдерживала себя. «Как она может?» – думала, покусывая губу, она.

– Сейчас, Делла, женщины не хотят мужчин, – успокаивающе сказал Хью. – Они вечно заняты, и им не до нас. Ну разве это правильно, девочки?

Он обнял за талии потрясенных таким заявлением дочерей и прижал к себе.

– Только не возражай, – прошептал он на ухо Холли. – Она желает тебе добра.

Холли улыбнулась.

– Спасибо, тетя Адель, – поблагодарила она.

Буравя взглядом тетю, Стелла послала сестре воздушный поцелуй.

– Холли, мне нужна помощь на кухне, – сказала она.

Холли и Стелла вскочили и, довольные, убежали.

– Будешь? – спросила Стелла, вытаскивая из пачки сигарету.

– Ты же сама говорила о вреде курения, – ответила Холли.

– Ну, в общем, да. Но тетя Адель способна из любого вынуть душу. Если хочешь, закуривай, а я открою вино.

Холли присела на табурет и стала смотреть, как Стелла возится с бутылкой, только что вынутой из холодильника.

– Это фантастическое чувство – закурить в доме, – сказала Холли, прикуривая сигарету. Я уже привыкла к тому, что открываю окно спальни, чтобы дым выходил наружу.

– И все же я бы хотела, чтобы ты бросила, – осторожно заметила Стелла.

– Как же справиться с тетей Адель на Рождество без никотина? – рассмеялась Холли.

– Вот подожди, я расскажу Таре, что Адель подарила тебе, – сказала Стелла. – Посмеемся вместе.

– Может, и не посмеемся, – ответила Холли. – Она сама получит от Глории еще один утюг с отпаривателем или кастрюлю.

– Родители мужа, – усмехнулась Стелла, – вот настоящая проблема в браке. Вы вечно окружены теми, кого не выбирали.

– У меня таких проблем нет, – сказала Холли.

– У меня тоже, – задумчиво ответила Стелла.

А тем вечером в усадьбе «Четыре ветра» Тара упорно тянула Финна в постель, когда все собирались на полуночный сеанс. Но Финн пошел со всеми и, естественно, заснул в самом начале фильма. Спустя двадцать минут он замучил всех своим храпом, и Тара разбудила его. Финн недоуменно заявил, что все в порядке и что лучшего фильма он не видел.

– Но ты спал, – прошипела Тара в тишине зала.

– Да? – удивился он. – Ну хорошо.

«Да, Рождество в семействе Джефферсонов – это образец ведения „холодной войны“», – подумала Тара. Они с Финном долго проспали и появились в холле только после одиннадцати. Естественно, что это сразу же было вменено в вину Таре. Финна мучило похмелье, а Тара лелеяла свою обиду, затаенную уже с первого посещения усадьбы. Спустившись по лестнице, она оказалась лицом к лицу с Глорией, которая уже успела сходить на службу в церковь. Таре пришлось извиняться за то, что проспала так долго.

Даже в Рождество Христово у свекрови не появилось ни капли христианского милосердия.

– Доброе утро, или следовало бы сказать: «Добрый день»? – едко спросила она.

– И вам счастливого Рождества, – сладко ответила Тара.

Знакомство с подарками показало, что Глория превзошла себя. Финну она подарила изящную рубашку с запонками, а для Тары снизошла до тостера.

День катился к вечеру. Финн, обрадованный тем, что в гостиной есть телевизор, не отрывался от экрана. Шел старый добрый музыкальный фильм «Пиф-паф ой-ой-ой». Гостиная выходила в столовую, и громкая музыка не давала разговаривать за столом.

Тара вела светскую беседу, пытаясь одним ухом улавливать любимые мелодии из фильма. Ей было так жаль, что она не могла пойти к Финну и посмотреть вместе с ним мюзикл.

После ужина Глория и Дезмонд надели свитера и пальто, собираясь выйти на прогулку в декабрьский сумрак. Финн и Тара, взяв еще одну бутылку красного вина, устроились в креслах перед телевизором. Родителям Финн сказал, что после такого сытного ужина никуда выйти не сможет.

– Пообещай мне, что на следующее Рождество мы куда-нибудь поедем, – простонала Тара, поудобнее устраиваясь на диване. Ноги она положила Финну на колени. Тот начал делать ей массаж, время от времени щекоча ее.

– На Карибское море, – предложил он.

– И мы будем ночевать под открытым небом без палатки, – мечтательно произнесла Тара и тут же оговорилась: – Разумеется, только я и ты.

– Рождество всегда изматывает, – сказал Финн. – Не знаю, почему на телевидении до сих пор не появилось рождественское реалити-шоу, где показывали бы жизнь одной семьи под этот светлый праздник. Всем будет интересно, когда начнется поединок за право вытянуть последний крекер. – Финн пощекотал ее стопы, а затем пробежал пальцами по икрам. – Я ненавижу Рождество.

Тара подумала, что он не совсем прав. В Кинварре, в родной семье, этот праздник никогда ее не изматывал. Ей всегда нравилось проводить время со своими близкими. «Как печально, что Финн не может получить удовольствие, общаясь со своими родными», – подумала она.

Вернулись родители. Оживление наступило, когда Финн и Дезмонд вытащили коробку с настольной игрой-викториной «Тривиал персьют» и пригласили Тару к ним присоединиться.

– А как же твоя мать? – спросила Тара.

– Ей не нравятся настольные игры, – ответил Финн.

Разыгрывались куски огромного круглого пирога, и Тара согласилась.

Дезмонду хронически не везло в игре. Под конец он пару раз победил. Приходила Глория и звала на кофе с сандвичами. Тара подумала, что, наверное, не сможет смотреть на пищу, но в свой черед, когда выиграла, из вежливости съела пару кусков пирога.

– Тебе так не нравятся мои сандвичи с ветчиной? – спросила Глория.

И Таре пришлось съесть еще один сандвич. Ей очень хотелось, чтобы этот день поскорей закончился. На завтра была запланирована вечеринка с коктейлями и ожидалось много гостей. «Свекровь будет заниматься другими и забудет обо мне», – подумала Тара.

Дезмонд включил фильм «Неприкасаемые» и сказал Финну и Таре, что они, если хотят, могут отправляться спать.

В спальне Финн без сил упал на кровать и, полностью одетый, накрылся теплым одеялом.

– Как я устал, – простонал он.

– Хотя бы сними одежду, – сказала Тара, стягивая с Финна ботинки.

– Я устал и хочу спать, – пробормотал он, напоминая своим состоянием гигантского слизняка.

– А холодной губки не хочешь? – спросила Тара.

– Только не холодная губка, – взмолился он. Смеясь он сел на кровати и позволил Таре снять с него рубашку.

– Я не говорил тебе, что я люблю тебя? – сказал он, пьяно целуя ее в щеку.

– Я тебя тоже люблю, – ответила Тара, – хотя и не знаю почему.

Финн уткнулся носом в плечо Таре и бормотал еще что-то непонятное.

– Давай же вставай, я должна снять брюки.

Но Финн уже спал. Тара сумела его раздеть и накрыла пуховым одеялом. Иной раз ей казалось, что муж напоминает переросшего ребенка. Взрослый человек не будет пить в доме родителей столько, чтобы его приходилось раздевать спящим.