Текст книги "Строго между нами"

Автор книги: Кэти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

Однако Дженна, похоже, иначе смотрела на ситуацию. Когда Стелла пошла убирать тарелки, она вдруг заговорила.

– Я не знаю, что вы затеяли, но у вас ничего не получится, – прошипела она. – Вы хотите все разрушить. Моя мать вас ненавидит. А папу она действительно любит, а вы хотите их разлучить.

Словно пораженная молнией, Стелла отшатнулась. Ее больше поразили не слова Дженны, а то, сколько в них было яда. «Как же Дженна меня ненавидит!» – подумала она. Ее, которая всего-то просто любит Ника. Она была готова распространить эту любовь и на его детей, прекрасно осознавая, насколько это может быть трудно. Стелла понимала, что оскорбления Дженны – это всего лишь то, что она слышала от своей матери Уэнди, но все равно злоба, с которой были произнесены ее слова, потрясла ее до глубины души.

– Папа, я готова, – объявила Сара.

– Превосходно, – воскликнула Дженна, вскакивая со стула. – До встречи.

Стелле ничего другого не оставалось, кроме как произнести «до свидания».

Глава 19

Неделя, оставшаяся до рубиновой свадьбы родителей, окончательно измотала Тару. Она сидела в своей офисной кабинке, совершенно неспособная написать даже небольшую сценку. Мысли Тары витали совсем в другом месте. А ведь во время встречи группы, занимавшейся разработкой основной сюжетной линии, все казалось таким несложным. Администратор «Национального госпиталя» – женщина с невероятным именем Януария Винсента – узнает от доктора Барка, что у ее престарелой матери рак. А у Януарии плохие отношения с матерью и они не виделись уже четыре года. Надо ли говорить, что развитием сюжета станет сцена встречи с матерью и последующие сожаления Януарии.

Как профессионал, Тара знала, что подобная сцена должна достичь трех целей: показать, как Януария превратилась в такую стерву, а также подготовить зрителей к этой самой сцене встречи с матерью и, естественно, показать ошибки и той и другой.

Зрителям нравится, когда отрицательные герои в конце получают по заслугам. Януария действительно была не самым приятным персонажем в отличие от игравшей ее актрисы по имени Элисон.

Обычно Таре легко писалось, когда она придумывала эпизод с участием Элисон. Эта изумительная актриса могла сыграть все, что угодно. Но сегодня муза отвернулась от Тары. Как выразилась бы сама Тара, не просто отвернулась, а покинула совсем.

Запутанные нити сюжетной линии «Национального госпиталя» были не видны в тумане, который царил сейчас в голове у Тары. Она видела лишь одну сюжетную линию – свою собственную жизнь, и главным персонажем в этом сериале был ее муж Финн. К его чести, он не пил уже больше недели, и Тара чувствовала, что должна этому радоваться. Но что-то в сознании Тары подсказывало, что этот сюжет еще не достиг финала, и это было самым ужасным.

В семье Тары Миллер определенно что-то было не так. Внешне Финн оставался жизнерадостным и веселым, и Тара вроде и была рада, но ее не оставляло опасение, что когда-нибудь муж сорвется и опять придет домой пьяный. Это было подобно тому, как сидеть на берегу в ожидании прилива и ничего не предпринимать.

Тара по-прежнему беспокойно размышляла о большой вечеринке в Кинварре и боялась, что общая атмосфера плохо подействует на ее мужа. «Устоит ли он?» – с беспокойством думала она.

– Вот те на, – прозвучал сварливый голос. Это была Изадора. В своей боевой раскраске она напоминала первую красавицу дамского батальона.

Изадора уселась рядом и стала бесцеремонно разглядывать прическу Тары.

– Что с тобой? – спросила Тара.

– Барсук наоборот, – ответила Изадора.

Таре была знакома эта манера Изадоры изъясняться загадками, но сейчас и она была бессильна.

– Ты не могла бы объяснить, Изадора?

– Барсуки темные, с белой полоской посередине. А мои волосы светлые, с темной полосой посередине, там, где видны корни волос. – Изадора порылась в карманах в поисках сигарет. – У меня вечно нет времени на парикмахерские, я знаю, – простонала она больше в ответ на взгляд Тары. Закурив, она, словно оправдываясь, добавила: – Сигареты придумали в аду, знаю. Наверное, мои артерии сейчас напоминают платный мост через реку в час пик. Мне часто говорят о вреде курения, но я не могу обойтись без сигарет. Мне нужна эмоциональная поддержка, особенно когда мои дела не очень.

– Но я, кажется, ничего не говорила, – раздраженно произнесла Тара.

– Не говорила, – признала Изадора. – Однако у тебя все написано на лице.

Устроившись поудобнее на стуле, она глубоко вздохнула:

– Ну как поживает твой сценарий для Майка Хаммонда? Наверное, что-то особенное, нам не понять?

Тара поморщилась, словно ей наступили на больную мозоль. Тара еще даже и не притронулась к черновому варианту, даже как следует не читала. Она поняла, что этот сценарий требует не полировки, а серьезной переработки, и чувствовала себя перед лицом новой задачи абсолютным новичком. При работе со сценариями сроки были главным фактором, и Тара боялась, что ей придется позвонить Майку, чтобы сказать, что она сдается, поскольку не успевает.

Тара билась над сценой Януарии и доктора Барка. Ничего путного не выходило.

– И не спрашивай, – ответила она, сохраняя текст в компьютере и закрывая его.

Откинувшись на спинку кресла, она с удовольствием вытянула ноги и дотронулась до пачки сигарет Изадоры.

– Можно одну?

Изадора была поражена.

– Сигарету?

– Нет, лоботомию, – раздраженно ответила Тара. – Ну конечно же, сигарету.

– Ты же столько лет твердила мне, что курить вредно, – озадаченно сказала Изадора.

– К сожалению, не одной тебе нужна эмоциональная поддержка, – сказала Тара, уже сожалея об этом. Ей так не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что она в депрессии и что ей нужна поддержка. Говорить такие вещи Изадоре – это все равно что махать красной тряпкой перед мордой быка. Однако на сей раз Изадора не стала острить на эту тему. Она просто передала сигарету и щелкнула зажигалкой. Прежде не курившая, Тара неопытно затянулась, по старой доброй привычке задавая себе вопрос, на что похожа привычка к курению. Она всегда любила ставить разные мысленные эксперименты.

За всю свою жизнь Тара выкурила лишь одну сигарету, когда училась в колледже. Однако, поняв весь вред, она в отличие от Изадоры и Холли почти сразу отказалась. Долгие годы Тара уговаривала Холли бросить эту вредную привычку, но та никаких доводов не принимала.

– Так ты прежде не курила? – удивилась Изадора. – В первый раз не поможет.

В вечно ироничном тоне Изадоры Тара почувствовала небольшой укол.

– Только не говори мне, что я скучный человек, который во всем себе отказывал в жизни.

– Я и не говорю, просто сигарета тебе не поможет.

Тара сделала еще несколько затяжек и, почувствовав лишь отвращение, бросила недокуренную сигарету в пластиковый стаканчик с остатками кофе. Привыкшая влезать в шкуры своих персонажей, она никак не могла представить себе, что это такое – быть рабом сигарет. Безусловно, Тара знала, что курение вредно, но почему-то курение ей казалось менее опасным, чем алкоголь. «Ведь ни одна семья не развалилась из-за того, что кто-то из супругов курил», – размышляла она.

– А ты никогда не пробовала бросить курить? – внезапно спросила Тара, чувствуя потребность разобраться в ситуации.

Изадора вздрогнула.

– За десять лет у меня лишь раз появилось желание бросить курить. Я загадала это желание под Новый год. Помню, мы тогда ужинали и у меня было жутко плохое настроение. Когда я начинала нервничать и болтать, все, с кем бы я ни жила, норовили угостить меня сигаретой, только чтобы я замолчала. А что оставалось мне делать?

– Если человек бросает курить, – сказала Тара, – он обречен всю жизнь бороться с собой, чтобы не закурить снова.

Изадора усмехнулась:

– Тебе, наверное, следует поговорить об этом с тем, кто бросил курить сутки назад.

– Наверное, – настаивала Тара. – Но если бы ты захотела на самом деле бросить курить, то, думаю, смогла бы.

Однако сейчас Тара думала не о сигаретах. Она думала о Финне и хотела понять, действительно ли тяга к вредной привычке остается с человеком до конца жизни. «Может ли человек, пристрастившийся к чему-либо, справиться с собой? – думала Тара. – Или это желание лежит намного глубже?»

Изадора внимательно смотрела на подругу.

– А зачем ты спрашиваешь? – поинтересовалась она. – Неужели хочешь внести в сюжет какую-нибудь вредную привычку, с которой безуспешно борется герой? Что это будет – курение, пьянство или наркотики, и кому ты уготовила сию чашу?

Тара рассмеялась и закрыла ноутбук.

– Ты угадала, – сказала она, хотя ее мысль вначале работала совсем в другом направлении. Сейчас же Тара действительно размышляла, какому бы персонажу придумать какую-нибудь вредную привычку. Ей совершенно не хотелось, чтобы Изадора знала ее настоящие мысли.

– Я смотрела один документальный фильм о клинике реабилитации, и у меня возникла мысль приправить сюжет чем-нибудь этаким. Правда, я пока не знаю, кому следует отвести роль алкоголика.

Глаза Изадоры сузились.

– Изадора, это пока лишь задумка, – добавила Тара, но ее слова прозвучали как-то неубедительно.

Тара проклинала себя за то, что говорит всякие глупости. И она сама, и Изадора уже на собственном опыте знали, что с адекватным, контролируемым персонажем проблем всегда меньше. Тара догадывалась, что она со своей проблемой сейчас как на ладони, но совершенно не представляла, кто мог бы ей помочь.

– Может быть, я просто устала, – добавила она. – Потому и лезут в голову разные дурные мысли.

– Но это вовсе не дурная мысль, – возразила Изадора, выбрасывая сигарету в грязный пластиковый стаканчик. – Это один из тех немногих поворотов, к которым можно прибегать чаще других. Кстати, сюжета, в котором бы участвовал наркоман или алкоголик, у нас не было, кажется, целую вечность. – Закурив еще сигарету, Изадора откинулась на спинку стула.

– И кого из врачей ты хочешь сделать рабом бутылки? – спросила она. – Знаешь, говорят, что ты не алкоголик, если пьешь не больше своего семейного доктора… А мы, пожалуй, смогли бы использовать эту идею. Но любая новая идея должна вводиться постепенно. Мы не можем за одну серию ввести в сюжет алкоголика, как никто не начинает вдруг пить как сапожник.

Спустя несколько минут беседы Таре удалось настроить себя так, чтобы и выглядеть заинтересованной, и не принимать профессиональные рассуждения Изадоры близко к сердцу. А меж тем Изадора уже завладела ноутбуком Тары и начала набрасывать примечания.

«Алкоголизм персонажа… постепенно, но неотвратимо, необходимо рассчитать темп», – записала она.

– А что там с темпом? – спросил Томми, старший редактор основной сюжетной линии, подтягивая стул и усаживаясь рядом.

– Тара предложила ввести в сюжетную линию алкоголика, – с энтузиазмом объявила Изадора.

Теперь Тара точно знала, как рождается снежный ком.

– Эта идея родилась буквально из воздуха. Тара на днях смотрела документальный фильм о клинике реабилитации… – продолжала Изадора.

Дело в том, что днем раньше проходила встреча сценаристов, на которой обсуждали дальнейшие пути развития сюжета. Некоторые из редакторов очень болезненно воспринимали, если какую-нибудь идею начинали поднимать на встрече, да к тому же без предварительного обсуждения с ними.

– А по какому каналу? – заинтересованно спросил Томми. – Возможно, нам удалось бы его достать.

– Думаю, это был спутниковый канал. Я не помню точно какой, а смотрела, кажется, на прошлой неделе, – солгала Тара. – Фильм был так себе, но эта идея появилась у меня именно тогда.

К тому времени как Изадора с Томми обработали родившуюся на ходу идею, Тара и сама была увлечена ею.

– Блестящая идея, – одобрительно сказал Томми. – Нам как раз надо было устроить встряску доктору Карлайлу. Это определенно то, что надо. А раз это твоя идея, то тебе и писать.

– Постепенно, но неотвратимо, именно так, – повторила Изадора.

– Да, чтобы было ощущение нависшей угрозы, чтобы только зрители знали, что происходит, а герои – нет, – добавил Томми.

Изадора кивнула.

– А Кэрол, его жена, и не подозревает о проблемах мужа, поскольку у нее самой проблемы с сексуальными домогательствами.

– Замечательно, – вяло ответила Тара.

Когда Изадора и Томми ушли, Тара нажатием клавиши запустила любимую словесную игру. Чтобы игра не мешала работе, Тара играла в нее не более пяти минут в день. Теперь же она просто слепо смотрела в монитор и размышляла о жизни. Ее муж Финн действительно был алкоголиком, и в высшей степени странно, что она до сих пор не замечала этого. Не секрет, что любой, кто обожает вечеринки и пьет на них без устали, через считанные месяцы рискует стать настоящим алкоголиком. Тара была уверена в том, что у Финна уже были признаки алкоголизма, когда они поженились. А ведь они до свадьбы знали друг друга почти полгода, да и в браке прожили целый год. Сейчас Тара вспоминала, что Финн всегда пил много. Неужели она была так ослеплена любовью, что не заметила этого раньше? Неожиданно Тара подумала, что алкоголизм Финна мог начаться после их свадьбы. Тогда дело было совсем плохо. Это означало бы, что причиной пьянства мужа стал брак.

«Теперь, если эти обстоятельства всплывут, все, кто меня знает, решат, что я идиотка, раз не заметила этого раньше», – думала Тара. Она знала, что и мама, и папа, и Стелла, и Холли обожают веселого Финна. Теперь же они все, как один, не захотят, чтобы Тара связывала свою жизнь с алкоголиком.

В офисный отсек Тары заглянул Аарон.

– Тара, здесь Скотт Ирвинг. Он будет выступать в конференц-зале. Пойдешь?

– Да, – моментально ответила Тара.

Скотт Ирвинг был одним из любимцев Аарона – талантливым молодым автором, которого переманили с телеканала конкурентов. Обычно Тара испытывала ревность, когда Аарон вводил в коллектив сценаристов нового молодого автора, но сегодня была слишком озабочена своими проблемами.

Тара прошла вслед за Аароном в конференц-зал по коридору, застланному серым ковром. В их коллективе авторов царила доброжелательная атмосфера, располагавшая к спокойной работе. Но Тара теперь была во власти размышлений. «Не может быть, чтобы Финн оказался алкоголиком, – думала она. – Ведь другие люди заметили бы это, не так ли? Тогда бы он был не в состоянии выполнять свою работу. А если бы он напился на работе, то его коллеги позвонили бы мне».

«Я слишком переживаю, – решила она наконец. – Ни с того ни с сего люди алкоголиками не становятся».

В конференц-зале исполнительный продюсер, прозванный за глаза Годзиллой за рост и могучую фигуру, открывал шампанское. Торжество оказалось тройным – высокий рейтинг, визит ирландской звезды комедийного кино, чья слава постепенно клонилась к закату, и представление коллективу сценаристов нового автора – Скотта Ирвинга с Ти-ви-222. Небольшой конференц-зал с трудом вмещал всех желающих. Добродушный смех перемежался шутками за спиной Годзиллы, которого в коллективе недолюбливали. Придумывание шуток над ним было своего рода своеобразным видом спорта. Так, он все еще не нашел, кто поставил ему на телефон вместо прежней мелодии крики имитирующих оргазм артисток, какими озвучивают порно. До сих пор по части шуток над Годзиллой лидировал Ральф, но сейчас Томми, кажется, задумал что-то ужасное с офисным креслом Годзиллы и суперклеем.

Радуясь возможности расслабиться, Тара прислонилась к стене рядом с Изадорой.

– Красавец, не так ли? – произнесла Изадора, кивая в сторону незнакомого ей худого молодого человека ростом выше Аарона. – Мне всегда нравился байроновский типаж.

Тара подняла взгляд и не смогла не признать, что новый сценарист был полон очарования, которое вполне позволило бы ему занять место и по другую сторону камеры. Черные как смоль волосы, бледное лицо и легкая щетина делали его похожим на героев Энн Райс. [9]9
  Известная американская писательница.


[Закрыть]

– По-моему, на таком лице особенно видны муки творчества, – заметила Изадора.

– Ты неисправима, – сказала Тара. – А что случилось с великолепным Майклом?

– Я выжила его, – ответила Изадора, не сводя глаз со Скотта. – Мне хватило для этого трех недель.

Тара, не сдержавшись, рассмеялась.

Глава 20

До празднования юбилея свадьбы родителей оставалось еще три дня, когда Холли решила устроить собственную вечеринку в честь своего дня рождения, пригласив на нее только Тома. Кенни же предлагал устроить вечеринку в четверг, в день рождения Тома, которому исполнялся тридцать один год, а не в пятницу, как планировала Холли.

– Возможно, он что-то уже задумал – может, хочет встретиться с друзьями, – нерешительно сказала Холли, когда Джоан и Кенни начали обсуждать, каким образом заманить Тома в паб, располагавшийся внизу, чтобы потом, уже дома, устроить ему сюрприз в виде неожиданного ужина.

– Но его друзья – мы! – ответила Джоан абсолютно уверенным тоном. – Ведь он проводит все свое время с нами.

Так оно и было. Том вместе с неразлучной троицей ходил по уик-эндам в паб, посещал вечера, проходившие в «Пепл москито», – Джоан так обожала эти экспресс-свидания!

– Только представьте: так много мужчин и так мало времени на разговор с каждым, – вздыхала она. – И я притягиваю всех словно человек-магнит.

– Точнее, магнитный человечек, – поправил Кенни. – На холодильник.

У Кенни не ладились отношения с Раулем, и оттого он был сварлив.

Холли нравилось общаться с Томом. С ним она совершенно не чувствовала никакой застенчивости. Когда Кенни и Джоан, а они вообще были очень общительными, вдруг встречали знакомых, непременно начинались бесконечные разговоры. Том больше отмалчивался и лишь иногда немногими словами обменивался с Холли, тоже не принимавшей участия в бурном общении Джоан. «Как это здорово, – думала Холли, – когда у тебя появляется друг, с которым можно спокойно поговорить. Это лучше, чем отсиживаться в сторонке и делать вид, что тебе ужасно интересно».

Том тоже вносил разнообразие в эту компанию. Однажды он уговорил всю троицу совершить прогулку по холмам (Джоан и Кенни пришлось уговаривать особенно). Потом они все вместе катались на лодке, которую Том позаимствовал у своего коллеги. На эту поездку Джоан и Кенни уговаривать почти не пришлось. В той поездке Кенни открыл для себя, что его дорогая винтажная куртка от Жана Поля Готье совершенно не способна защитить от принизывающего ветра, какой бывает в прибрежных водах. Том дал Кенни свою ветровку, оставшись в одной лишь рубашке «на вырост», в которой он больше напоминал мальчишку.

Погруженная в воспоминания, Холли в последний раз сняла пробу с соуса. Теперь тонкие ароматы имбиря, лимонника и цыпленка идеально сочетались друг с другом. Холли удовлетворенно улыбнулась.

По случаю праздника квартира была украшена свечами и воздушными шариками. Джоан их надувала всю неделю – как она говорила, в качестве утренней зарядки. Холли надела свои лучшие обтягивающие джинсы и давнишний топ с кружевами, отделанный золотистым узором. Этот топ был слишком смелым из-за глубокого выреза, и Холли его практически не надевала. Вечер обещал быть фантастическим.

Будь воля Джоан, она бы устроила большую вечеринку, как и полагается, со светомузыкой, дискотекой и настоящим диджеем. Но денег на подобное не было и сошлись на небольшом ужине на четверых – Том, Холли, Джоан и Кенни. Правда, планировался выход в «Пепл москито».

Но день рождения – это всегда сюрприз, и предполагалось, что Кенни с Джоан встретят Тома в пабе, куда он неизменно заходит после работы. Они должны будут «заговорить» его в пабе и к восьми быть с ним дома.

Местом праздничного ужина была назначена квартира Холли, поскольку приготовление ужина она взяла на себя. Ей хотелось накрыть стол нарядной скатертью и взять самые красивые тарелки. В марокканские чайные чашки она поставила свечи.

Джоан написала огромную поздравительную открытку, а Кенни приготовил подарок. Он нашел в ассортименте дома моды, на который работал, кашемировый джемпер, «мягкий, как шерстка котенка». Правда, этот джемпер был из зимней коллекции.

– Не сезонка, лежалый товар, да и я там работаю, – словом, продали за четверть цены, – сказал Кенни, разворачивая вещь.

– Зато красиво, – ответила Холли.

Вещь была действительно красивой. Холли поняла это, едва взглянула на нее. Она живо себе представила, как этот джемпер будет сидеть на Томе. Темно-серый, почти без узора, трикотаж превосходно подойдет такому крупному мужчине. К тому же Том никогда не тратился на модные вещи. У него были весьма ношенная, но зато удобная толстовка и джинсы. На важные встречи Том надевал специально купленный для этого костюм.

Кенни пытался даже придумать для Тома фирменный стиль, но тот со смехом сопротивлялся:

– Кенни, ну какие могут быть ботинки от «Гуччи» на строительной площадке? Я же архитектор, а не манекенщик.

Холли выключила надоевший телевизор и включила негромкую музыку. На часах было без пяти восемь, на столе – все готово. У нее еще оставалось время поправить губную помаду и расчесать волосы еще раз. Холли смотрела на свое раскрасневшееся лицо в зеркале и не могла сдержать улыбку. «Волнуюсь, это все нервы», – думала она. У нее был отдельный подарок для Тома. Тот, о котором она никому не рассказывала. Это была книга французского архитектора, художника и дизайнера Ле Корбюзье. Она ничего не знала о нем, даже не слышала этой фамилии, пока специально, по случаю поиска подарка, не углубилась в эту тему. Продавец в книжном магазине сказал, что Тому такая книга непременно понравится.

– Том просто счастливчик, – добавил продавец, усмехаясь и записывая покупку в огромную конторскую книгу.

Холли зарделась.

– Он мне всего лишь друг, мы покупаем ему подарок, – пробормотала она, совсем заливаясь краской.

– Надеюсь, покупаете в складчину? Это очень дорогая книга.

– Да, мы покупаем ее вместе, – запинаясь, ответила Холли.

Продавец обернул книгу бумагой и завязал синей ленточкой. Теперь эта книга лежала под кроватью и ждала своего часа, когда Холли сможет вручить ее Тому один на один, без свидетелей.

Наконец звонок в дверь разорвал тишину квартиры, и Холли, поспешно сунув помаду в косметичку, помчалась открывать дверь. Как и ожидалось, это был Том, которого привели Джоан и Кенни.

– С днем рождения! – радостно поздравила его Холли с порога.

Том казался ошеломленным.

– Сюрприз! – на манер рождественских гимнов пропели Кенни и Джоан, подталкивая Тома в комнату.

Холли обняла Тома и застенчиво поцеловала в щеку. Ведь это был его день рождения.

– Но, Холли… Я не ожидал такого, – произнес Том. – Я и не думал…

– Какая хорошая идея! – раздался незнакомый голосок. Из-за спины Джоан появилась миниатюрная светловолосая девушка в хлопчатобумажном жакете, наверное, детского размера. Все внутри Холли сжалось.

– Я Кэролайн, подруга Тома, – сказала незнакомка. – Том мне о вас рассказывал. Как здорово, что я встретила вас.

Кэролайн обхватила руками Тома и прижалась к нему. По сравнению с этой миниатюрной красоткой Холли казалась себе уродиной. Теперь ее джинсы в обтяжку уже больше не подчеркивали идеальную фигуру, а глубокий вырез казался вульгарным.

– Я проголодалась, – сказала Джоан, направляясь в гостиную. – Давайте уже начнем. Надеюсь, Кэролайн может к нам присоединиться? Как, Холли?

– Я почти не ем, – сказала Кэролайн, сладко улыбаясь.

Холли отметила впадинки на ее щеках, личико в форме сердечка и губки, сложенные бутончиком розы.

– Надеюсь, мое неожиданное появление будет уместно? Я специально приехала из Корка, чтобы сделать сюрприз Тому в день его рождения. Как здорово, что у него здесь уже появились друзья, которые так о нем заботятся.

Одарив всех присутствующих лучезарной улыбкой, Кэролайн устроилась на диванчике и убрала лежавшую рядом подушку. Том покорно сел рядом. Холли с интересом разглядывала девушку Тома. Кэролайн же ни на кого не смотрела, словно была уверена, что она здесь к месту и ко времени. В ее взгляде сквозила привычная уверенность в том, что все вокруг принадлежит ей.

– Холли, это просто замечательно! – произнес Том.

Она в ответ улыбнулась той дежурной улыбкой, которую выработала за многие годы в родной семье, где под Рождество всегда было принято приглашать множество гостей.

– Здорово, что уже все готово, – добавил он.

– В твой день рождения, – быстро проговорила Холли, – мы просто не могли оставить тебя праздновать в одиночестве.

Меж тем Кенни открыл вино. Столь обожаемый Холли яблочный сок уже стоял на столе. Джоан переключила несколько композиций на проигрывателе. Вечеринка набирала обороты.

– Я сейчас буду, – сказала Холли.

Она пошла на кухню и начала делать что-то совершенно ненужное, чтобы хоть как-то прийти в себя. «Сейчас, еще несколько минут», – пыталась она обмануть себя. С кухни она хорошо видела Тома и Кэролайн. Эта парочка выглядела настолько счастливой, словно сказочный великан решил взять под свою защиту хрупкую Дюймовочку.

Кэролайн рассказывала что-то о том, как добиралась до Дублина. Говорила что-то про шину, проколотую где-то после того, как она миновала городок Фермой.

– …какой-то малый на «порше» остановился и помог мне, – доносилось до Холли. Она видела, как Кэролайн сжимает руку Тома.

– Ты же знаешь, что я в технике ничего не понимаю. Помнишь, как ты просил поменять лампочку, а я совершенно забыла об этом.

Все рассмеялись, и Том громче всех.

Холли смотрела на них и чувствовала боль в груди. Вначале ей показалось, что это от дешевого и потому неудобного черного лифчика, который врезался в тело, но, украдкой проверив его, поняла, что дело не в нем. Боль была глубже.

«Как же я была глупа, что могла подумать, что понравлюсь Тому», – корила себя Холли. Ведь она и прежде знала, что у него есть подруга. Правда, тогда она еще не знала, что это очаровательная крошечная фея. А у нее, Холли, даже не было и машины. А если бы и была, то вряд ли бы кто остановился рядом с ней, чтобы помочь поменять шины. «Все проезжали бы мимо, я же не такая красотка, как Кэролайн, перед которой всякий мужчина готов показать силу», – печально думала Холли.

– Ужин готов, – объявила Холли. – Садитесь, я подам.

Кэролайн оказалась зажатой между Томом и Джоан. Доносились ее восторженные реплики о праздничном сервизе, который Холли набрала из разных комплектов. Холли смотрела, как Кэролайн взяла помидор и пару кусков хлеба с тарелки Тома, хотя сама еще минуту назад отказалась от добавки.

– Обычно я не ем мучное, – пояснила Кэролайн свой отказ, когда Холли поставила перед ней тарелку.

Холли решила для себя, что к Кэролайн подходить больше не будет. Разумеется, афишировать свое отношение к ней она тоже не собиралась.

– Джоан, – сказала Кэролайн, – вы такая стройная. Вы, наверное, не едите мучное?

Джоан в это время как раз потянулась за бутербродом. Она не удержалась от улыбки.

– Она все ест, – ответил за нее Кенни. – Однажды даже откусила край от журнального столика.

Хрустальным колокольчиком вновь зазвучал смех Кэролайн. Она вновь сжимала руку Тома.

– Как забавно, – ответила она.

– Не знаю, какую диету вы имеете в виду, но едва ли вам вообще нужна диета, – проговорила Джоан с полным ртом.

Кэролайн вздохнула:

– Я такая миниатюрная, килограммов пятьдесят. На мне каждый лишний килограмм заметен.

Холли от удивления даже открыла рот. «Пятьдесят килограммов, – подумала она. – Настоящая Дюймовочка».

– В разгрузочные дни я ем только капустный суп, – продолжала Кэролайн.

«Разгрузочные дни, – недоумевала Холли. – Зачем ей это вообще?» Сама она капустный суп ненавидела, но про капустные диеты слышала.

Холли принесла на подносе цыпленка под соусом из имбиря и лимонника.

– Красиво смотрится, да и запах невероятный. Великолепно, Холли, – произнес Кенни, вдыхая аромат.

– Да, спасибо, – сказал Том, наклоняясь через стол с явным намерением прикоснуться к руке Холли.

– Том, – неожиданно сказала Кэролайн, поднимая свой бокал. – С днем рождения, любимый.

Все подняли свои бокалы. Кэролайн встала и поцеловала Тома в губы.

В подобной ситуации Холли казалось несколько глупым сидеть напротив него, так что она сочла за благо обслуживать остальных. Все, как один, за столом начали отказываться от мучного. У Холли от ревности пропал аппетит.

Передавая масло, Кенни заметил, каким взглядом смотрит Холли. Сочувственно посмотрев на нее, он послал ей воздушный поцелуй.

Холли с благодарностью улыбнулась. Она поймала себя на мысли, что, хотя, возможно, и потеряла Тома, ее друзья по-прежнему с ней.

Сегодня душой компании оказалась Кэролайн. Она смеялась над каждой шуткой Джоан и Кенни, тиская при этом руку Тома. Со стороны эта милая девушка напоминала кролика, особенно когда ела листья салата.

Чувствуя, что аппетита нет совсем, Холли бесцельно водила вилкой по тарелке.

Когда тема диет была исчерпана, Кэролайн принялась рассказывать о своей работе. Она работала консультантом по менеджменту в одной новой компании. По ее словам, раз в несколько месяцев любая новая компания сталкивается с проблемами, о которых она с таким жаром и рассказывала.

– Многие меня недооценивают, – серьезным тоном говорила она. – Думают, раз я такая маленькая и блондинка, значит, с моим мнением можно не считаться. – Озорная улыбка подняла уголки губ Кэролайн. – Но это им даром не проходит.

Джоан была очарована решительным характером Кэролайн.

– А что вы носите на работе? – спросила она у Кэролайн. – Деловые костюмы, галстуки-селедки и гетры? Нечто ультрамодное?

– Никогда, – ответила Кэролайн. – Я никогда не надеваю на работу брюки. В нашем коллективе так мало женщин, что я не могу ставить под угрозу свою женственность.

Джоан смотрела понимающим взглядом.

– А я не люблю юбки. У меня их нет даже, – сказала она.

Кэролайн в ответ пожала плечами.

– Но все мы разные. У вас свой взгляд на это. Лично мне нравится эта футболка, – продолжила Джоан. – Она с гордостью посмотрела на свое последнее творение. Передняя часть футболки была ядовито-зеленой, а спина – темно-фиолетовой. Джоан лично украсила эту экзотическую футболку рисунком в стиле граффити и нашила линию из жемчуга. – Я сейчас готовлю для одного магазина авторской моды десять таких футболок. Если их продадут, магазин купит у меня еще.

– Что же, у вас есть свой собственный стиль, – сказала Кэролайн. – У меня он тоже есть.

Кэролайн мельком взглянула на Холли. Та ждала, что эта красотка расскажет о своем собственном стиле. Но она вместо этого принялась за еду.

– Все очень вкусно, Холли, – сказала Кэролайн. – Наверное, вы любите готовить?

Не найдя что сказать в ответ, Холли сделала глоток вина.

К одиннадцати вечера под восклицания Кэролайн вся компания собралась в «Пепл москито». Кэролайн лишь забежала к Тому, чтобы переодеться. Не прошло и пяти минут, как она появилась в васильково-синем платье в обтяжку и простой хлопчатобумажной кофточке. Холли не могла не отметить, что в этом платье Кэролайн даже симпатичнее. Но не это огорчало ее. Ее огорчало то, что именно Кэролайн, а не она, Холли, будет просыпаться с Томом, вместе с ним завтракать и в общем-то жить. Приклеив к губам улыбку, Холли в первых рядах шла к клубу. Она не стала даже поправлять косметику – какой смысл подкрашивать губы, когда сердце разбито?