Текст книги "Строго между нами"

Автор книги: Кэти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

Глава 33

Тара попала в пробку на шоссе М-50. Она злилась, но вовсе не по поводу задержки в пути. Ее мысли витали совсем в других сферах. Радио, которое обычно помогало коротать время в пробке, теперь раздражало. «Что ни песня, то о любви, причем несчастной», – недоумевала она, не в силах слушать дальше. Даже танцевальные мелодии напоминали ей о ночах, проведенных с Финном.

Тара свернула в переулок и вдруг поняла, что ошиблась. Переулок был явно не тот, и первая же попытка развернуться была пресечена сердитым гудком проезжающей машины.

– Извините, – сказала она. И в ее реплике чувствовалось все сожаление, какое накопилось за жизнь.

Когда Тара только начинала писать сценарии, в ее фантазии родился некий персонаж, который по сюжету исчез без следа. То есть не растворился в воздухе, как фокусник, а просто перестал существовать. Уже тогда Тара решила, что эта сюжетная линия глупа, хотя экстравагантной Изадоре она понравилась. «Люди не призраки и не исчезают как мыльные пузыри», – возразила тогда Тара.

Теперь же она знала, что исчезают, и еще как. Как бы там ни было, в понедельник вечером Финн исчез именно таким образом. Сейчас был четверг, и с тех пор прошло три дня. Позвонив в офис мужа. Тара узнала, что Финн на работе не появлялся – об этом ей сообщил разъяренный Дерри. После их разговора Таре долго пришлось приходить в себя.

Не было Финна и в особняке «Четыре ветра». Чтобы узнать это, Таре пришлось звонить Джефферсонам несколько раз, пока вместо Глории трубку не взял отец Финна. Она спросила Дезмонда, как он смотрит на перспективу приглашения их с Глорией к ним в гости на уик-энд.

– Лично я – прекрасно, но мне нужно поговорить со второй половиной, – пошутил Дезмонд своим обычным образом.

Он не подозревал, что Тара на другом конце провода от этих слов просто побледнела. «Значит, Финн не с родителями. Тогда где же он?» – лихорадочно думала она.

– Дезмонд, правда в том, что мы с Финном поругались и он ушел от меня. Я совершенно не представляю, где он. Я думала, он у вас.

– О Боже! – только и сказал опечаленный Дезмонд.

Но все это было вчера. А сегодня Тара ехала в особняк «Четыре ветра», чтобы поговорить с тестем лично. Она надеялась узнать, где еще мог бы находиться Финн. Тара знала, что Глории в этот день не будет, и надеялась, что Дезмонд не рассказал ей о случившемся.

На работе у Тары никто истинной причины отгула не знал, даже Изадора. Когда во вторник Тара пришла на работу, у нее был такой потерянный вид, что все решили, будто она заболела.

– Если у тебя грипп, то даже и не заходи, – в ужасе проговорил Томми, встретив Тару в комнате. – Мы не хотим болеть.

– Ты выглядишь просто ужасно, – покачал головой Аарон. – Лучше иди домой.

Общаться с дотошной Изадорой Тара не рискнула и предпочла уехать сразу. Изадора бы точно поняла, что у нее не грипп, и стала бы выспрашивать о причинах ее беспокойства.

С тех пор Тара каждый день звонила на работу и сказывалась больной. Также она пыталась дозвониться до Финна по мобильному телефону. Оставить сообщение она не могла, поскольку автомат каждый раз отвечал, что буфер сообщений переполнен. Тара гадала, то ли Финн просто не слушал ее слезных сообщений и потому не удалял их, то ли что-то случилось.

При виде красиво освещенного солнцем особняка Джефферсонов сердце Тары сжалось еще сильнее. Никогда прежде она не приезжала сюда без Финна. Она вспоминала, как шутками и смехом муж пытался ободрить ее перед встречей со свекровью. Теперь Тара была готова отдать все, что угодно, только бы обернуть время вспять и вернуть Финна, чтобы он снова оказался рядом. Если бы такое чудо свершилось, она бы уже не повторила прежних ошибок.

На порог вышел Дезмонд. Он был так похож на Финна, что Тара чуть не расплакалась, когда они обнялись.

– Я тут работал в мастерской, – сказал Дезмонд. – Не хочешь заглянуть туда?

Прежде тесть никогда не приглашал Тару в свое святилище, так что она согласилась с особенным удовольствием. Оказавшись внутри, Тара поняла, почему свою мастерскую Дезмонд предпочитал обустроенным Глорией комнатам. От безукоризненно новой обстановки дома веяло каким-то холодом, а здесь стояло старое кресло, из спинки которого в нескольких местах проглядывали пружины, и длинная полка с горшками, в некоторых из которых были посажены растения. В углу находился садовый инвентарь. Тара была не особо искушенным человеком в садово-огородных делах, но и ей показалось, что здесь больше отдыхали, чем работали. Она переложила газетный кроссворд с табурета и присела.

– Нет, садись в кресло, – настоял Дезмонд.

– Все в порядке, – сказала Тара. Она ждала, что Дезмонд будет расспрашивать ее обо всем подряд, но он не стал.

«Как много общего между Финном и его отцом», – подумала она. Ее муж также не любил говорить о своих проблемах. По крайней мере он не обсуждал их с ней вплоть до того ужасного вечера.

– Мы поругались с Финном в понедельник вечером. Он сказал, что оставляет меня, – начала Тара. Ей было особенно стыдно рассказывать об этом отцу мужа. – Да, у нас были проблемы, но это было из-за меня, – продолжила она. – С тех пор я не знаю, где Финн. На работе его нет, мобильный отключен. Даже Дерри не знает, где он, ругается, что срывается какая-то важная встреча. Я подумала, что вы знаете, куда он мог уехать.

Тара чувствовала, насколько неубедительно звучат ее слова.

– Как бы мне хотелось помочь тебе, Тара, но не могу, – сказал Дезмонд.

На его лице Тара прочитала скорее симпатию, чем осуждение, и это заставило ее чувствовать себя еще более виноватой.

– Не мог ли он уехать куда-нибудь, где прошло его детство? – предположила Тара, цепляясь за любую возможность. – Я спрашивала у всех его друзей, никто не знает. Он не мог сказать Глории, куда направляется?

Улыбка Дезмонда стала печальной и немного горькой.

– Глория – это последний человек, кому бы он стал что-то рассказывать, – ответил он. – Я думал, что за год семейной жизни ты поняла это.

– Нет, – ответила Тара. – Об отношениях Финна с матерью я мало что знаю. Знаю только, что она его любит.

– Да, она его любит – пожалуй, даже слишком, – сказал Дезмонд.

Он встал с кресла и задумчиво покрутил большую керамическую кружку в руках.

– Глория всегда пыталась вмешиваться в жизнь Финна. Она вообще это любит. И часто это оборачивалось скандалами. Мы с Финном всячески поддерживали мир, но часто нам было нелегко. А когда он выбрал тебя в жены, скандалы в доме участились. Ты же не могла не заметить, как Глория реагирует на тебя.

Минуту стояла тишина – Тара обдумывала услышанное.

– Я всегда думала, что Финн ладит с матерью.

Дезмонд вздохнул.

– Я бы так не сказал, – ответил он. – Просто Финн умело сглаживал острые углы. У Фей отношения с Глорией были хуже.

Неожиданно Дезмонд приободрился, словно нашел ответ на сложную головоломку.

– Поговори с Фей: может, она знает, где он. Финн ей все рассказывал.

С какой-то грустью Тара подумала о том, как это печально, когда сестре, живущей за много тысяч миль, можно рассказать больше, чем родной матери. «Интересно, почему я никогда не интересовалась деталями его отношений с Глорией?» – думала Тара. Ей было уже ясно, что Глория обожала сына сверх всякой меры. Особенно странным для Тары было то, что, будучи автором сериала, посвященного человеческим отношениям, она не сумела разглядеть главного в отношениях Финна с матерью. Ей вспомнились и его шутливые комментарии, что гости давно знают Глорию и потому привыкли к ней. Вспомнила Тара и Рождество, когда Финн заранее выпил – «чтобы справиться с праздниками». Многое Тара должна была понять уже тогда. «Как же я пропустила все это? – думала она. – Наверное, я слишком любила физическую оболочку мужа и потому не смогла заглянуть немного глубже».

– Но вы ведь не хотите, чтобы Глория знала об исчезновении Финна? – спросила Тара.

– Конечно, нет, – с тревогой ответил Дезмонд. – Уверен, с Финном все в порядке. Просто ему нужно время, чтобы побыть одному. Когда мы переехали сюда, он был совсем маленьким и иногда подолгу прятался на чердаке. Залезть туда было не так просто, через чердак проходило много труб, но Финну там нравилось. Там его никто не мог достать.

– Так вы хотите сказать, что он убегал и прежде? – спросила Тара.

– Спроси об этом Фей, – ответил Дезмонд, отрывая полоску газеты и записывая на ней адрес электронной почты. – Тебе понравится общаться с ней, она замечательная.

Тара смотрела на этого благородного человека с мечтательным взглядом и чувствовала к нему непреодолимую жалость. У нее в голове не укладывалось, какой была Глория в жизни, если родная дочь сбежала от нее на край света.

На прощание Тара чмокнула Дезмонда в щеку. Она торопилась уйти прежде, чем появится Глория.

Дорогая Фей!

Ты не знаешь меня, но, надеюсь, слышала обо мне. Я Тара Миллер, супруга Финна. Догадываюсь, ты задаешься сейчас вопросом, почему я пишу тебе. Просто у меня отчаянная ситуация: мы с Финном поругались, и он оставил меня. Случилось это три дня назад, с тех пор я о нем ничего не слышала и нигде не могу его найти. Это так не похоже на твоего брата, ведь он не из злопамятных.

Его нет ни на работе, ни в доме родителей. (Ваш отец знает об этом – именно он дал мне твой электронный адрес, – а мать не знает.) Пожалуйста, если ты догадываешься, куда мог уехать Финн, сообщи мне. Ведь он поддерживает с тобой связь.

Я боюсь за своего мужа, беспокоюсь, что с ним что-нибудь случится. Я обзвонила все больницы и даже позвонила в полицию. Но мне сказали, что это не тот случай, когда человека можно считать пропавшим без вести.

Извини за беспокойство, но я в отчаянии. Тара Миллер.

Тара перечитала письмо и нажала «Отправить». Теперь оставалось только ждать.

Но расслабиться и ждать у Тары не получалось, и она каждые полчаса проверяла почту, не пришел ли ответ.

Ночь прошла как в бреду. Ей снился залитый солнцем необитаемый остров. Она бежала по песку, пытаясь догнать Финна, но догнать его не могла. Она звала его, но он не оборачивался. «Ф-и-н-н!»

Тару разбудил собственный крик. Ее сердце билось, а кожа, казалось, все еще горела от жгучего солнца. Чтобы стряхнуть наваждение. Тара включила ночник и посмотрела на часы. Половина четвертого. «Значит, в Калифорнии сейчас половина седьмого вечера… или половина восьмого?» – прикинула она.

Включив компьютер, Тара вошла в Интернет и увидела в ящике сообщение от Фей Джефферсон. Письмо пришло полчаса назад.

Привет, Тара!

Приятно познакомиться со своей новой родственницей. Жаль только, что обстоятельства такие грустные.

Не могла бы ты рассказать, почему возникла ссора? Мне не хотелось бы влезать в вашу личную жизнь, но думаю, что могу помочь, поскольку проблема, кажется, мне знакома. Мы с Финном много говорили об этом. Кстати, Финн не поддерживает со мной переписку, но если напишет или позвонит, то я передам ему, чтобы он разыскал тебя. Должна заметить, что в отличие от меня Финн не тот человек, который стал бы убегать.

До свидания.

Фей.

Все еще не придя в себя от ночного кошмара, Тара быстро напечатала:

Фей, ты еще на связи? Можно тебе позвонить?

Пожалуйста.

Тара.

Тара в ожидании осталась у компьютера, не отключаясь, разумеется, от Интернета. Спустя семь минут от Фей пришло сообщение с телефонным номером. Тара набрала номер. Ей ответили на третьем гудке.

– Спасибо, Фей! – радостно сказала в трубку Тара.

– Привет, Тара, – ответила ей Фей. – У вас, наверное, раннее утро?

За годы жизни в Америке жесткий ирландский акцент Фей смягчился, превратившись во вкрадчивое мурлыканье. Однако в ее голосе Тара все же слышала хриплые нотки, как у Финна.

– Привет, Фей, – сказала Тара и разрыдалась. – У вас с Финном так похожи голоса.

– Насколько я знаю брата, от него женщины никогда не плакали, – деликатно сказала Фей.

– Да, это все моя вина, – сказала Тара.

– Почему?

Тара рассказала ей все как было, не ограничиваясь: «Мы поругались, и он ушел». Отчаянность ситуации и то, что на другом конце провода был абсолютно незнакомый ей человек, у которого, возможно, были ответы на многие вопросы, сделали свое дело.

– Я ожидала совсем другого, – сказала наконец Фей. – Я думала, дело в алкоголизме.

Тара затаила дыхание.

– Ты знала, что у него проблемы с алкоголем? – переспросила она.

– Конечно. А сам он не говорил об этом?

– Нет. Но я узнала. Мы обсуждали с ним этот вопрос миллион раз, и каждый раз он уверял меня, что проблем нет. Но проблемы были. О, Фей, это был настоящий ад.

Тара тихо всплакнула в трубку.

– Расскажи обо всем, – попросила Фей.

Тара утерла слезы.

– Когда мы только поженились, я думала, что проблема – в его работе, частью которой были бесконечные банкеты, – начала рассказывать она. В ее голосе все еще слышались слезы. – Каждый день Финн приходил поздно и был выпивши. Он не шумел, не ругался, просто становился иным… – Тара пыталась найти правильные слова, которые смогли бы описать состояние мужа. Она сказала, что он вроде оставался тем же, но его мысли были где-то далеко. – Я уже начала ненавидеть все эти сказки о том, что он должен развлекать клиентов или не рассчитал силы во время банкета с Дерри.

– О, Дерри, – как-то грустно рассмеялась Фей. – Я помню его.

– А я его ненавижу, – сказала Тара. – Это старый алкоголик. Даже если Финн куда-то и выбирался, чтобы выпить пинту пива, то непременно встречался с Дерри, и это завершалось общей попойкой. Словом, дело кончилось тем, что Финн снял деньги со счета гарантированного обеспечения кредита и мы не смогли внести плату за ипотеку.

– А что в ответ сделала ты?

– Я ругалась, вызвала его на прямой разговор. А он только сказал, что все будет хорошо, что скоро будет премия. Но премии не было, он продолжал пить, а я – ругаться. – Тара без сил опустилась в кресло. – Тогда-то я и переспала с коллегой по работе. Я не оправдываю себя, Фей. То, что Финн пьет, не означает, что я могу изменять ему.

– Но ты ведь хотела отомстить ему, не так ли?

Тара вздохнула:

– Фей, ты, случайно, не психоаналитик?

На другом конце провода раздалось хихиканье.

– Нет. Я работаю инструктором по фитнесу. Именно это мое хобби и раздражало маму. А так я имею степень по искусствоведению, которую получила еще в Ирландии. Кстати, здесь, в Америке, она мне совершенно не пригодилась, и я проходила переобучение.

– Ты не ладила с матерью… – осторожно заметила Тара.

– Можно и так сказать, – ответила Фей. – Просто у меня и у Финна с ней были различные взаимоотношения. Меня она не любила, а вот Финна обожала. Он был всегда настолько мил, что получал ласку за двоих. Свою и мою долю. Он первым спешил сказать ей: «Мама, ты, наверное, устала. Отдохни, а мы с Фей все вымоем». Естественно, что в ответ звучало: «Финн, ты такой внимательный». После чего мама шла наверх отдыхать, а может быть, делать маникюр, и все были счастливы. В том числе и мы, потому что она нам не мешала.

Тара не могла не спросить:

– Ты думаешь, что корни его пьянства – в детстве? Он пьет из-за матери?

«Если знаешь причину, то можно найти лекарство», – подумала она.

– Нет, Тара, никто никого не делал алкоголиком. – Голос Фей звучал твердо. – Многое из того, что случается с нами в жизни, может столкнуть нас с истинного пути. Но если говорят: «Я был вынужден, и кто-то виноват в этом», – знай, что это классическая отговорка. Я и сейчас по многим моментам далеко не на стороне матери.

Глория любила манипулировать людьми. Фей же сумела сохранить дружелюбие и тепло. В самом ее тоне было много заботы и внимания.

– Ученые до сих пор спорят о природе алкоголизма: что это – генетическая предрасположенность или, как они сами выражаются, «намеренный выбор», – продолжала Фей. – Но я не видела, чтобы мама вручала Финну бутылку и говорила: «Прикончи ее». Он делал это сам, так что сам, и только сам, виноват. А начал выпивать он рано. Я заметила, что он выпивает, когда ему было девятнадцать. Причем он не пил за компанию и ради забавы. Он реально стремился захмелеть. А мы часто тогда ходили в пабы. Может, это была своеобразная форма протеста с его стороны. Через это проходят все двадцатилетние. Мы считали себя взрослыми и потому полагали, что имеем право пить пиво. Но Финн уже тогда пил по-другому. Конечно, я не понимала причин, пока на первом курсе колледжа нам не начали читать психологию. Была у нас и отдельная лекция об алкоголизме. Все, что рассказывал лектор, было в точности о моем брате. Питье для него, как узнала я на той лекции, было защитным механизмом.

«Вот так: только позвонив на другой конец света, я узнала о том, что сама обязана была знать о собственном муже», – печально подумала Тара.

– Финн, безусловно, знал про эту свою проблему. Мы обсуждали ее. Но никто, кроме меня, с ним об этом не говорил. Мама бы никогда не смогла этого признать, а отец не хотел с ней спорить. – Помолчав, Фей продолжила: – Когда Финн позвонил в прошлом году и сообщил, что женился, я спросила его, а знает ли жена о его пьянстве. На что Финн ответил, что он по-прежнему пьет, но сейчас все под контролем.

Тара слушала и задавалась вопросом, почему она не замечала этого прежде. Решив, что терять нечего, Тара спросила об этом напрямую.

– Может быть, потому, что Финн не похож на типичного пьяницу, – предположила Фей. – Выпив, он не терял рассудка, обаяния, действовал почти как трезвый. Потому и не замечала.

– Но я должна была заметить, – настаивала Тара. – Я ведь люблю его.

– Лучше спроси себя, сможешь ли ты любить его дальше, зная все это, – посоветовала Фей.

– Конечно, смогу, но где мне найти его?

– А ты не пыталась обзванивать реабилитационные клиники? Может, он там.

– Думаешь, такое возможно? – спросила Тара, цепляясь на последнюю надежду.

– Наверное. Он чувствует, что потерял тебя и единственный способ все исправить – это справиться со своей проблемой.

– Но он сказал, что оставляет меня, – возразила Тара.

– Он тем вечером пил? – спросила Фей.

Этого Тара не знала.

– Давай будем надеяться, что он на реабилитации. Если он там, ты потребуешься ему, когда он выйдет, – сказала Фей. – А сейчас мне пора, Тара. Мне еще вести занятия в клубе здоровья. Но мы ведь еще созвонимся, не так ли?

– Да, спасибо за все.

Повесив трубку, Тара попыталась представить себе, что сделала бы, если бы ее сестры оказались алкоголичками. «Да, я отвезла бы их в клинику и держала бы там, пока они не излечатся», – пришла она к единственно правильному выводу. Но Фей, казалось, все знала о Финне и ничего не предприняла при этом. С другой стороны, и она была права. Нельзя никого ни к чему принудить. Только сам человек может изменить свою жизнь. Пусть с помощью других, но имея собственное желание. Тара чувствовала, как мало знает о таком вопросе, как алкоголизм. Она решила купить книгу или… «Нет, никакой книги мне не нужно, если есть Интернет», – подумала она и начала искать в сети материалы по алкоголизму.

Тара провела всю ночь, читая о семьях алкоголиков, об их женах. Все истории были своеобразны, но в основе них Тара чувствовала ту самую тему боли, которую разделяли все живущие с пьющим человеком люди. Здесь были жены, которые уходили от пьющих мужей, и, наоборот, мужья, которые уходили от пьющих жен. А были и те, кто решался остаться, чтобы помочь супругу или супруге. Были и уже выросшие дети алкоголиков, которые даже спустя много лет после смерти родителей не могли забыть всех этих ужасов.

Но были истории и с хорошим концом, которые доказывали Таре, что алкоголизм – это не смертный приговор.

«В моем муже жили два человека, – писала одна женщина. – Один добрый и трезвый, а другой жестокий и пьяный. Естественно, как только я встала на ноги материально, тут же развелась с ним ради себя и детей. Только тогда он мужественно признал свою болезнь, бросил пить и вернулся ко мне, добрый, приличный и непьющий. После этого мы прожили еще четыре года, и не проходило дня, когда бы я не благодарила Бога за его чудесное исцеление и за то, что мы вместе».

Тара читала эти истории и чувствовала, как к горлу подступает комок. Эти реальные истории были во сто крат острее, чем все то, что она писала до сих пор.

«Ах если бы мне удалось получить второй шанс с Финном», – думала она. Но теперь Тара была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось лишь надеяться, что муж сделал нужные выводы и проходит лечение.

Глава 34

– Напомните мне, зачем мы идем на эту вечеринку? – проворчала Джоан, теребя недавно окрашенные, черные как смоль волосы, подстриженные по моде.

Готовясь к поездке в Нью-Йорк, Джоан поменяла имидж. И хотя все еще носила ужасные футболки с городским граффити, понемногу все-таки заставляла себя надевать более респектабельные наряды, соответствующие традиционным представлениям.

– Я хочу добиться успеха, а излишний авангардизм могут просто не понять, – говорила она Кенни и Холли, когда те удивлялись переменам в ее облике.

Вот и сегодня вечером на Джоан было темно-серое облегающее платье, поверх которого была накинута сетчатая рубашка с белоснежным воротником и манжетами. Этот странный образ заканчивали туфли в стиле сороковых на высоких каблуках и классическая театральная сумочка из состаренной кожи. В целом облик Джоан нес в себе французский шик с современными вариациями.

– Мы идем на вечеринку, потому что любим Тома и хотим поддержать его в трудную минуту, – шутливо сказал Кенни, который над вопросом, что ему надеть, практически не задумывался. Он и так знал, что в своем льняном костюме кремового цвета будет хорошо смотреться на фоне остальных. – Будем надеяться, что Кэролайн не станет во время вечеринки сильно липнуть к Тому, оставит его в покое…

Кенни и Джоан были убеждены, что Том просто создан для их Холли, но вслух этого не говорили. Холли и так переживала по поводу его помолвки.

– Иначе у нас не остается другого выхода, кроме как найти ведьму и нарядить ее в Кэролайн. Вместе они точно смогут открыть отделение союза «Ведьмы из Дублина», – весело продолжал Кенни.

Вечеринка по случаю помолвки Тома и Кэролайн была назначена на четверг. Джоан и Кенни, уже готовые к выходу, ждали, когда Холли выйдет из своей спальни.

– Холли, что ты там делаешь? – крикнула Джоан. – Друзья Кенни уже ждут нас.

Кенни решился и позвонил Кэролайн, сказав ей, что планирует на вечеринке устроить фотосессию.

– Я приведу с собой четырех самых симпатичных мужчин-моделей. Ты не будешь против? Им понравится эта вечеринка.

Надо ли говорить, что Кэролайн согласилась не раздумывая?

– Кэролайн сегодня будет бесподобна, – вздохнул Кенни. – Если честно, я собрал толпу своих друзей, чтобы было кому ею восхищаться. Пусть она искренне думает, что эти люди пришли только ради нее.

А в это время в спальне Холли придирчиво разглядывала себя в зеркале. «Нельзя выходить в этом платье», – думала она. Действительно, это был вечер Кэролайн, и нельзя было на нем выглядеть лучше, чем сама виновница торжества. Дело в том, что, когда они бродили с Джоан по бутикам в поисках вещей под старину, подруга увидела очаровательное красное платье от «Эрве Леже». На смелые наряды Холли даже не смотрела. Разве что надевала по просьбе Джоан, которая хотела видеть, как они будут сидеть на моделях. Но это платье особенно подходило Холли. К ним даже вышла хозяйка бутика, чтобы полюбоваться ее фигурой в форме песочных часов, а Джоан настояла, чтобы Холли купила платье.

Теперь же Холли размышляла о том, что не может появиться в таком вызывающе сексуальном наряде на вечере. «И самой неудобно, да и не полагается, наверное», – думала она. Но с еще большим страхом Холли думала о перспективе выйти в этом платье на улицу. Она понимала, что внимание людей ей будет обеспечено.

– Надеюсь, ты не собираешься сейчас снимать платье? – неожиданно раздался голос Джоан за спиной. Подруга стояла в дверях спальни и любовалась Холли.

– О, ты готова? Как здорово! – быстро проговорил Кенни, заглядывая в комнату. – Пошли!

– Я не знаю… – начала Холли, смущаясь.

Но друзья уже подталкивали ее к дверям спальни.

– Холли, что с тобой? Ты выглядишь такой недовольной! – спрашивала Джоан, прилаживая ей на плечо сумочку.

Кенни остановился и окинул Холли критическим взглядом.

– Губам не хватает блеска, – наконец сказал он. – А так все прекрасно.

Джоан открыла дверь, и вся компания направилась вниз по лестнице.

– Кэролайн умрет, когда увидит тебя, – счастливо сообщила ей Джоан.

Холли остановилась. Ей совсем не хотелось, чтобы с Кэролайн что-то случилось. «Кэролайн хорошо знает, что я без ума от Тома, хотя тот и не выказывает мне знаков внимания, – размышляла Холли. – В каком же дурацком виде я предстану!» Это платье словно кричало: «Посмотри, что ты теряешь!»

Холли не хотелось, чтобы в последний день своей свободной жизни Том видел ее отчаяние. Ей хотелось, чтобы он увидел спокойную радость за то, что они с Кэролайн обручились и вскоре станут мужем и женой. Холли знала, что после этого вечера она уже не увидит их снова. Том с Кэролайн собирались переезжать в другую квартиру, больше прежней. Холли уже знала, что она будет приглашена на их свадьбу, но решила, что не пойдет. «Достаточно будет и этого вечера, – думала она. – Надеюсь, никто не заметит моего подавленного состояния».

– Кажется, я забыла выключить телевизор, – нашла Холли причину вернуться и помчалась наверх. – Я присоединюсь к вам через минуту.

Оказавшись в спальне, Холли скинула платье и бросила на кровать. Не раздумывая она надела обтягивающие брюки от темного делового костюма и белую блузку. Столь же стремительно она сменила яркие шпильки на простые туфли без задников и оригинальную маленькую сумочку на обычную кожаную сумку, с которой ходила на работу. Теперь из зеркала на нее смотрела деловая особа, которая просто не успела переодеться после работы. «Так будет лучше», – удовлетворенно решила Холли.

– Что, черт возьми… – начала было Джоан, когда Холли присоединилась к ним с Кенни.

– Пускай! – прервал ее Кенни. – Холли знает, что делает.

Первое, что они увидели в отеле, – это висевший в холле плакат, сообщавший, что юбилей Джекоба проходит в зале Сэквилль, свадьба О’Коннор – в зале Тара-Хилл и, наконец, помолвка Барри и Дэвис – в зале Кухулин.

– А вы знаете, что все эти названия залов взяты из ирландской истории и кельтской мифологии? – заметил Кенни. – Отелю всего лет десять, не больше, а такой реверанс глубокой старине.

– Подозреваю, что туристы обожают все связанное с историей Ирландии, – ответила Джоан. – Внезапно ее поразила мысль. – Ты хочешь сказать, что, переехав в Нью-Йорк, я должна буду изучать историю Ирландии и эту кельтскую мифологию? – озадаченно спросила она. – Ей вспомнилась ее тетушка из Филадельфии, которая приезжала на родину несколько лет назад. История получилась презабавная, и не рассказать ее было нельзя. – Ко мне приезжала тетя из Америки. Когда она поняла, что я не знаю старинных ирландских песен и даже мифических персонажей, то была сильно удивлена. Она искренне полагала, что я смогу говорить по-ирландски. Все, что я могла сказать по-ирландски, ограничивалось: «Можно выйти из класса, миссис?..»

– Да не волнуйся ты, – рассмеялся Кенни. – Никто и не будет ждать от тебя, что ты знаешь легенды о гномах. Ну а если затоскуешь по дому особенно сильно, то купишь диск с ирландской народной музыкой и поплачешь немного в День святого Патрика.

– Эта чушь не для меня, – ответила Джоан. – Я люблю клубную музыку, и День святого Патрика нравится мне только потому, что это выходной.

– Но все же надо хоть немного знать историю Ирландии, – сказал Кенни.

– Я никогда не была сильна в истории, так что с того? – раздраженно спросила Джоан. – И в школе не была отличницей.

– Вы собираетесь спорить и дальше? – поинтересовалась Холли. – Мы уже пришли, если вы не заметили.

– Я иду первая, – сказала Джоан. – А вы присоединяйтесь, сделав вид, что увлеклись разговором и не заметили, как пришли.

– И что, мы и при гостях должны говорить об истории Ирландии? – спросил Кенни, а Холли, не выдержав, рассмеялась.

Изящно одетые гости уже сидели за столиками.

– Не слишком весело, – пробормотала Джоан подталкивая друзей в направлении бара.

– А может, лучше будет сначала поздороваться с Томом и Кэролайн? – с затаенной тревогой предложила Холли.

Ей совершенно не хотелось лицезреть счастливых Тома и Кэролайн, которые скоро станут супругами, но она подозревала, что этого не избежать.

– Зачем? – спросила Джоан. – Пусть сами к нам подходят.

Холли, хоть и согласилась с ней, все равно украдкой оглянулась на зал.

Зал был отделан дорогими золотисто-зеленоватыми обоями с плющом – видимо, чтобы воссоздать колорит Ирландии. Он был большим, человек на двести, а у одной из стен располагалась сцена с микрофоном. Над сценой красовалась розовая матерчатая растяжка со словами «Наши поздравления Тому и Кэролайн!». Повсюду в зале плавало множество розовых воздушных шариков в форме сердечек. Они лениво перелетали от стола к столу, отскакивали от стен, создавая диссонанс с насыщенно-зеленым плющом обоев.

– Никого из наших моделей не видишь? – спросил Кенни, озираясь по сторонам.

– Я – нет, – ответила Джоан. – Скорее всего они сейчас в туалете названивают друзьям в поисках более заводной вечеринки.

– Но они же обещали прийти ради меня, – сказал Кенни. – Мы договорились, что они не уйдут, пока не покажут Кэролайн, что она делает огромную ошибку, выбирая Тома. Ведь вокруг столько действительно красивых парней.

– Я бы не стала полагаться на это, – начала Джоан, и по ее взгляду Холли с Кенни поняли, что она кого-то заметила в зале.

Проследив за ее взглядом, они увидели в расступающейся толпе миниатюрную блондинку в красном, украшенном блестками платье.

Это была Кэролайн. Она улыбалась и была довольна жизнью, как дорвавшаяся в отсутствие хозяев до сметаны кошка. Ее платье мало чем отличалось от платья, в котором первоначально собиралась приехать Холли. Короткое, с огромным декольте и разрезом на боку. По мнению Джоан, Кэролайн в нем совсем не смотрелась. Из огромного выреза робко выглядывали крошечная грудь, а узкие мальчишеские бедра не могли натянуть низ платья, как предполагал фасон.

– Не могу поверить, что она это надела, – почти с жалостью произнесла Джоан. – Это совсем не ее стиль.

Холли тихонько вознесла благодарную молитву, что все же напоследок переоделась. Рядом с Кэролайн она была бы иллюстрацией калорийного продукта на фоне диетического.

Но очевидно, саму Кэролайн наряд устраивал. Красуясь, она торжествующе подплыла к троице.

– Как я рада, что вы здесь!!! – воскликнула она, поднимая руки. – Как вам мое платье? Это «Версаче».

Вопрос был обращен, естественно, к Джоан. Кэролайн давно хотела грубой лестью уговорить ее сшить подвенечное платье на их с Томом бракосочетание.