Текст книги "Строго между нами"

Автор книги: Кэти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

Глава 15

Тара застыла за спиной оператора. За окном стоял чуть более холодный, чем обычно, мартовский денек, а здесь, в студии звукозаписи номер семь, все уже буквально закипали от жары, а гримеры изводили ужасающее количество пудры, чтобы только лица актеров не лоснились от пота в свете софитов.

Украдкой массируя лодыжку, чтобы унять судороги, Тара внимательно всматривалась в монитор. Мысли ее были далеко. Не так давно ей звонил Майк Хаммонд и рассказал о своем друге, который в небольшой студии пытается снимать малобюджетное ирландское кино. Этому человеку требовался опытный сценарист.

– На самом деле сценарии уже написаны, но им пока не хватает изящества и блеска, – пояснил мысль Майк.

Тара понимала, что это будет далеко не Голливуд, мечты о котором она так долго лелеяла, но все равно была рада. Что ж, это будет своего рода пробный камень, думала Тара, уже догадываясь, что Майк Хаммонд является совладельцем этой самой студии. Она также знала и то, что если поможет другу Хаммонда, то, несомненно, впечатлит и его самого. Где-то рядом в ее сознании витали мысли о Финне. Он слишком часто стал поздно приходить домой. Так было уже несколько недель, за исключением той, когда у них гостила Эмилия. Всякий раз, оказываясь во власти хандры, Тара думала о том, что у мужа кто-то есть. Других объяснений она не находила. Финн почти каждый день пропадал на каких-либо мальчишниках или просто встречался с клиентами. Однако когда Финн уже за полночь приходил домой, забирался под одеяло и говорил Таре, что любит ее, она чувствовала, что муж ее не обманывает. Но почему-то ей иногда казалось, что что-то не так.

Словно очнувшись, Тара заставила себя смотреть на монитор. На экране мелькали кадры будущего сериала. Вот появилась сексуальная Шерри Давинчи, играющая медсестру. Ее откровенный наряд был слишком вызывающим. Доктора Джека Маккамбриджа играл Стивен Валли – высокий худой актер со впалыми щеками. Ему по сюжету досталась роль хирурга и неисправимого бабника.

По ходу сюжета Теодора, а именно так звали героиню, которую играла Шерри, последней узнает, что ее любовник, красавец доктор Маккамбридж, уже помолвлен с молоденькой и притом богатой дочкой главного хирурга, а те безумные уикэнды, которые он проводил с Теодорой, для него не значили ровным счетом ничего.

– Ты мерзавец! – шипела Теодора, раскачивая своим непомерным бюстом. – Какой же ты мерзавец!

За плечами у Шерри было четыре месяца обучения в театральном колледже. Тара хотела бы, чтобы Шерри обругала его более крепким словцом, но сериал «Национальный госпиталь» шел в самое популярное время и заканчивался в девять часов вечера, так что сквернословие было абсолютно исключено. Как шутили сценаристы: «Если бы в десяти сериалах подряд начали местами появляться пришельцы, никто бы и глазом не моргнул, но упаси Боже персонажу сказать браное слово! Тогда сериал моментально оказался бы в самом центре скандала „под градом обвинений в профанации искусства и развращении молодежи“».

– Теодора, нас же услышат! – раздраженно оборвал медсестру Маккамбридж.

Тара одобрительно кивнула. В отличие от бесталанной Шерри актер, исполняющий роль доктора, играл неплохо. Два раза в неделю миллионы женщин устраивались в восемь вечера у телевизоров, чтобы наблюдать за тем, как доктор Джек успешно покоряет сердца медсестер. Большая часть съемок проходила в комнате перед операционной, где Джек, раздетый по пояс, расхаживав готовясь к операциям. Мужская часть телезрителей сетовала на то, что процедуре переодевания главного сердцееда уделяется слишком много внимания. «Лучше бы уж показывали его все время в операционной», – шутили они. А женская часть аудитории была только за – поклонницам нравилось, что доктора показывали без рубашки. Даже невесть откуда просочившаяся тайна, что он натирает грудь воском, не остудила пыл телезрительниц.

Меж тем на съемочной площадке становилось все жарче.

– Но, Джек, – вопила Теодора, – почему ты так со мной поступил?!

– Не будь ребенком, – отвечал Джек. – Ты прекрасно все знала. Не надо себя обманывать. У нас был мимолетный роман, и не более того. – Доктор окинул взглядом пышные формы Теодоры. – Лично я смотрю на это так. А ты иначе? – спросил он.

В этот момент по сценарию глаза Теодоры должны были наполниться слезами. Таре, успевшей узнать Шерри с лучшей стороны, вдруг подумалось, что в такой момент эта соблазнительница должна просто искренне показать обыкновенную женскую слабость, предстать перед зрителями уязвимой.

– Возможно, проблема Шерри заключается в том, что она в принципе не может убедительно сыграть стерву, – говорила Тара на встрече сценарной группы.

Собравшиеся в ответ лишь пожимали плечами. Хотя большая часть авторов чувствовала, что Шерри в принципе играет плохо, слова Тары были восприняты без возражений. Ей отчаянно хотелось, чтобы Шерри сыграла естественно. Сейчас же на экране монитора было видно, как Шерри силится заплакать и не может. Словно желая помочь ей, Тара на мгновение с силой зажмурилась, но глаза Шерри так и остались сухими. Тара обреченно вздохнула.

– Я думала, между нами любовь, – наконец сказала свою реплику Теодора – Шерри.

При этих словах Тара внутренне содрогнулась. «Слишком официально, – подумала она. – Похоже, она действительно не умеет играть». Теперь ее не удивляло, что другие актеры сериала, среди которых были даже такие кинозвезды, как Гарольд Пинтер и Майкл Бард, возмущались ее плохой игрой.

Джек пододвинулся к Теодоре и приподнял пальцем ее острый подбородок.

– Нет, с моей стороны точно, – проговорил он низким голосом.

Тара не отрываясь смотрела на съемочную площадку. Низкий голос актера отзывался где-то в глубине ее нутра – в области солнечного сплетения. Его слова проникали в душу Тары, знавшей наперед все, что он скажет. Ведь это она писала для него реплики. В жизни, за пределами работы, таких людей, как Маккамбридж, Тара избегала. Когда же он вживался в роль ловеласа-доктора, его обаяние возрастало многократно.

– Так ты меня не любишь? – произнесла Теодора.

– Не люблю.

За плечами актера, игравшего роль доктора Джека Маккамбриджа, было почти десять лет съемок в сериалах, и к тому же этим утром он репетировал. Так что он знал свое дело. Оставшись одна, Теодора уткнулась лбом в стол и разрыдалась.

– Снято! – крикнул режиссер.

Все на съемочной площадке номер семь облегченно вздохнули. На сегодня это была последняя сцена, и все торопились разойтись по домам.

Тара посмотрела на часы. Десять минут седьмого. «Возможно, именно сегодня мне удастся поговорить с Финном начистоту», – подумала она. Тара знала, что развлекать клиентов было частью его работы, и чувствовала, что это занятие у него уже выходит за профессиональные рамки. Когда они только поженились, Тара и представить себе не могла, что ее муж будет так часто задерживаться на работе допоздна.

– Сейчас в компьютерной индустрии что-то вроде кризиса, – отговаривался он обычно. – Я же не жалуюсь, что ты допоздна не разгибаясь сидишь за своим ноутбуком.

«Да, на это он не жаловался», – соглашалась Тара. Если она была занята работой, Финн звонил Дерри и они отправлялись в какой-нибудь бар.

– Я только пропущу пинту-другую, – говорил он.

Но когда муж задерживался с компанией на несколько часов, Тара с сожалением выключала ноутбук и ложилась спать – не дождавшись его.

Она ловила себя на мысли, что муж просто не понимает, что после свадьбы у людей жизнь в корне меняется. Теперь он уже не мог полдня беспечно гулять по городу. И Тара решила объяснить ему эти простые истины. Она твердо решила, что закажет еду из китайского ресторана, которую так любит Финн, и попытается серьезно с ним поговорить.

Чувствуя некоторую легкость, как обычно в конце рабочего дня, Тара с улыбкой размышляла о том, что все-таки здорово оставить волнения съемок и иметь возможность расслабиться. На завтрашнее утро оставалось доснять еще одну сцену, и эпизод будет завершен. К радости Тары, писавшей текст, в утренней съемке будут сниматься совсем другие актеры, среди которых, самой главное, не будет Шерри. Когда снималась Шерри, Тара должна была постоянно присутствовать на площадке, чтобы переписывать текст ее реплик на ходу.

Обычно сценаристы не проводили на съемочной площадке много времени. Они безвылазно сидели в своем офисе, писали сценарии и обсуждали текущие рейтинги. В последнее время они всерьез озадачились вопросом, как избавиться от героини Шерри. Самыми удачными идеями на тот момент у них были самоубийство Теодоры (к чему Тара относилась с сомнением, понимая, что Шерри не сможет натурально изобразить страдания) и отъезд медсестры в Америку. Последний вариант кто-то предложил в шутку – ведь за десять лет существования телеканала в различных сериалах уже не раз кого-то из героев «посылали» в Америку навестить кого-либо из родственников. Днем раньше Стивен сказал, что мог бы застрелить эту Теодору.

– Так сказать, в порыве страсти, – мрачно обосновал он.

– Но тогда мы будем вынуждены посадить вас в тюрьму, а без вас мы обойтись не сможем, – сказал главный редактор.

– Но я могу сбросить тело в канал… так, чтобы никто не заметил, – мгновенно отреагировал Стивен.

Все в комнате рассмеялись. Три года назад в рождественском эпизоде у них уже был один утопленник. Два утопленника за три года – это многовато.

Таре пришла в голову интересная идея, и она, мрачно усмехнувшись, пошла в операторскую, к их боссу Аарону. Свою идею она хотела высказать ему лично. Однако Шерри опередила ее и застала Аарона на пороге комнаты.

– Так что вы думаете? – спросила Шерри.

Тара услышала только середину разговора.

В волнении глубоко дыша, от чего ее грудь эффектно вздымалась и опускалась. Шерри с мольбой смотрела на босса. «Она за грубоватыми манерами прячет нежное сердце», – сказал когда-то про нее Аарон. Он взял эту симпатичную девушку только за эффектную внешность в надежде, что ее появление поднимет рейтинг сериала. Тара много работала с различными режиссерами и знала, что их цинизм может вогнать в краску любую актрису и даже актера. Ей же работать с Аароном было приятно потому, что он очень искренний человек и щадил чувства людей. Тара стояла за спиной Шерри и улыбалась Аарону, надеясь, что он останется верным своей политкорректности и теперь. «Только бы он не наговорил ей ужасных вещей, – думала она. – Ведь при всех минусах обаяния у Шерри не отнять».

– Ваша страсть больше похожа на гнев, дорогая, – наконец сформулировал свою мысль Аарон.

Шерри на мгновение задумалась.

– А это хорошо или плохо? – спросила она.

Закончив разговор с Шерри, Аарон пригласил Тару пройтись до съемочного павильона.

– Ваше имя, кажется, упоминалось в связи с экранизацией книги Патона Сита? – осторожно спросил он.

Тара была удивлена.

– От кого вы это слышали? – спросила она, в свою очередь.

Майк Хаммонд звонил ей всего пару дней назад и в разговоре предупредил, что проект пока секретный.

– У меня свои источники, – сказал Аарон. – Конечно, и мне не все сообщают, но когда мой лучший сценарист и редактор сюжетной линии решает идти вперед, к более масштабным проектам, я такое узнаю сразу.

Тара решила, что с Аароном стоит говорить честно. «Пусть лучше все узнает от меня», – подумала она.

– Я бы сама рассказала вам, если бы мне предложили действительно нечто грандиозное. Мы с Майком познакомились на церемонии награждения, и он сказал мне, что хочет о чем-то переговорить со мной. А недавно он звонил мне и предложил довести до ума один из сценариев. Сказал, что речь пойдет о малобюджетном фильме, у которого пока еще даже нет финансирования. Я всегда мечтала создавать сценарии для полнометражных фильмов.

– А зря. По-моему, это не для вас, – серьезно произнес Аарон. – Вы сейчас на своем месте и просто блестяще справляетесь с работой. Да вы и сами, наверное, чувствуете это. А то, что вы не лишены честолюбия, я заметил сразу.

За разговором они почти незаметно дошли до крошечного закутка, служившего в их офисе кухней. Аарон остановился перед кофеваркой.

– Я знал, что вы с нами не останетесь насовсем, что захотите искать что-то новое. Птицы высокого полета, научившись летать и окрепнув, не сидят долго на одном месте.

Аарон мягко положил свою ладонь на руку Тары. Он был готов всегда выслушивать ее идеи, даже когда она только пришла в сценарный отдел сериала «Национальный госпиталь» и заняла самую низшую должность. Именно он уверил ее в том, что она способна писать. Когда она начала писать, действительно оказалось, что ее тексты намного более просты для актеров.

– Но я пока еще не ухожу, – ответила Тара. – Если бы я решила уйти, то обязательно сказала бы об этом. Так что не спешите списывать меня со счетов и нанимать нового автора. Хорошо?

– Хорошо, – согласился Аарон.

Неожиданно его лицо исказилось гримасой отвращения.

– Вы только посмотрите, что мы вынуждены пить! – воскликнул он, наливая в чашку белесое грязное варево. – И когда у нас здесь появится хороший кофе?

Тара поняла, что тема творчества исчерпана, и собралась на выход. Поглядывая на часы, она гадала, удастся ли ей сегодня не застрять в пробке.

– Тара, пойдешь с нами в паб? – неожиданно раздался за ее спиной голос Ральфа.

В местном пабе уже не раз собирались сценаристы, работавшие над сериалом. Это была такая традиция – в последний вторник каждого месяца собираться за кружкой пива. Не то чтобы в другие дни они не ходили по пабам, но в этот день собирались почти все, поскольку получали зарплату.

– Ты не сидела с нами целую вечность, – заявила Лиззи, известная любительница компаний.

– Она не любит, как там пахнет, – предположил Ральф, самый старый член команды сценаристов, столь же любивший компании и имевший к тому же острый язык.

– Сожалею, Ральф, – сказала Тара. – Но мне показалось, что вас лучше в такое время не беспокоить. По крайней мере это лучше, чем разбросанные по офису банки с пивом.

– Смешно, ха-ха, – ответил Ральф. – Так ты будешь пить с нами или нет?

– Займи мне барный табурет, – ответила Тара.

Ей ужасно не хотелось проводить свое свободное время в пабе – хватало и того, что все их уик-энды с Финном вертелись вокруг каких-то кафе и забегаловок, – однако она вот уже несколько недель не общалась с коллегами, если не считать работы, и потому никакие оправдания не могли быть приняты.

– Расскажи нам о новом сценарии, над которым ты сейчас работаешь, – застенчиво спросила Лиззи. – Чей это был заказ, Спилберга или Копполы?

Тара, не сдержавшись, рассмеялась:

– Вот уж воистину: где не может быть секретов, так это здесь!

Ответил Томми. Когда дело пахло скандалом, в нем просыпался нюх хорошей охотничьей собаки.

– Вовсе нет. Мы лишь знаем, кто спал с доктором Джеком, пока его супруга ездила в лондонскую клинику. Еще мы знаем, какая из нимфеток встречалась со своим боссом, между прочим, женщиной.

– Томми, а ты, случайно, не ошибся местом работы? – язвительно спросила Тара. – Это «Национальный госпиталь», а не «Национальное бюро расследований».

Сценаристы рассмеялись.

Ральф сказал, что минут через десять они займут столик в пабе и будут ждать ее. Там Тара и расскажет им о своей будущей работе.

Все еще улыбаясь, Тара направилась в офис сценаристов, чтобы позвонить домой. Звонок принял автоответчик. «Наверное, Финн еще не вернулся», – подумала она и позвонила ему на мобильный. Ей ответил другой автоответчик.

– Привет, Финн, – сказала Тара. – Я заскочу ненадолго в паб с Аароном и коллегами. Постараюсь не задерживаться. Пока.

Ей невольно вспомнились времена, когда она еще не знала Финна. Тогда она частенько задерживалась с коллегами в пабе. Сидели порой за полночь, а тот, кто торопился домой, рисковал прослыть некомпанейским человеком. Коллеги считали, что любовь и брак совершенно отняли ее, Тару, у их компании, и это мнение не было для нее секретом. А прежде она была душой компании. Именно Тара предложила наливать штрафную рюмку текилы опоздавшим. Когда она импровизировала на танцполе, многие предпочитали смотреть на нее, а не танцевать. Но вот с ее свадьбы прошло девять месяцев. С тех пор не было больше ни штрафных с текилой, ни других шалостей. Причиной тому, и об этом знали все, был Финн. Ральф частенько шутил на тему сходства Финна с Брэдом Питтом и при каждом удобном случае спрашивал, как поживает ее муж.

Привыкшая к шуткам Ральфа Тара знала, что он больше лаял, чем кусал, и потому частенько их просто не замечала. Природа не обделила ее интуицией, и она понимала, что все придирки Ральфа порождались банальной завистью. «Должно быть, мы действительно выглядим идеальной парой, раз он так острит», – думала Тара.

Но она-то знала, что не все идеально в их отношениях. Чтобы не замечать печальных мыслей, которые приходили ей в голову, она научилась прикрываться маской. Красила губы алой помадой и постоянно поправляла их, даже не заглядывая в зеркало. По мнению Тары, яркий макияж делал ее лицо более оживленным и не таким несчастным. Оставив портфель в машине, Тара прошла к местному пабу, где ее уже ждали. Посетители таких заведений делились на две большие группы. Ближе к выходу предпочитали располагаться актеры. Они были настолько не похожи на своих персонажей из сериалов, что Тара, проработавшая на телевидении много лет, искренне удивлялась тому, как они могли настолько перевоплощаться. Вот сидела женщина, которая играет медсестру Мо. Зная ее только на экране, Тара никогда не узнала бы ее в жизни. Мо одевалась в строгую, застегнутую до ворота униформу. В жизни же актриса не стягивала узлом свои светлые волосы и носила довольно смелые юбки.

Узнав Тару, актеры кивнули. Тара прошла дальше к столику сценаристов.

– Мы решили, что утопим Теодору, – сообщил Томми.

Усмехнувшись с сожалением, Тара ответила:

– Ну, пока я не напишу об этом, вы не…

– Пить будешь? – перебила ее Лиззи.

– Минералку, – ответила Тара.

– Бери лучше что-нибудь покрепче, а домой поедешь на такси, – принялся убеждать ее Томми. – Расслабься немного.

Тара в ответ лишь покачала головой и взяла стакан с минералкой.

– Давай к делу, – заговорила Лиззи, подтаскивая свой табурет поближе, чтобы можно было разговаривать вполголоса. – О чем будет фильм?

– Это вопрос конфиденциальный, то есть не для всех, – с усмешкой произнесла Тара. – Так что не болтай много. А если серьезно, то меня лишь попросили посмотреть сценарий и подправить. И все. Откуда ты узнала об этом?

– Сейчас расскажу, – с усмешкой ответила Лиззи.

По пути домой Тара еще зашла в супермаркет и вернулась домой только в девять. Поднявшись, она обнаружила, что дома никого нет.

– Финн! – крикнула она в темноту комнат.

Опустив портфель и сумку с продуктами возле столика в прихожей, она стала снимать пальто.

Тара не стала звать мужа дважды. «Должно быть, он еще не пришел», – решила она и прошла на кухню. Она ужасно проголодалась и задумала сварить макароны.

Пока готовился ее нехитрый ужин, Тара быстро переоделась и включила телевизор. Она привыкла ужинать под какой-нибудь сериал.

Приправив макароны соусом, Тара положила на тарелку добрую половину содержимого кастрюли и пошла с тарелкой в гостиную.

Вечерние новости уже почти закончились, когда в прихожей загорелся свет. Это вернулся Финн. Во сколько бы он ни возвращался домой, ему удивительным образом удавалось бесшумно открывать дверь. У Тары даже зародилось подозрение, что он потихоньку тренируется, когда ее нет дома. А как иначе объяснить, что полусонный, а иногда и сильно пьяный, он легко находил замочную скважину и вставлял туда ключ? Тара не уставала восхищаться Финном.

– Дорогая, привет, – позвал он из прихожей. – Ты дома?

Его голос звучал беззаботно и немного устало. Впрочем, как и полагалось после трудного рабочего дня. Но Таре не требовалось даже смотреть на мужа, чтобы понять, выпивал он или нет. Сегодня он тоже был немного навеселе. Тара и раньше была убеждена, что такая работа в конце концов превратит его в алкоголика, и чувствовала, что мужа следует остановить.

– Привет, – сказал Финн, появляясь в дверях. Он выглядел безупречно, его галстук был аккуратно повязан, на костюме ни складочки. Это было для Тары непостижимо. Когда выпивала она, то ни о какой аккуратности говорить даже не приходилось.

– Я немного опоздал. Работа. Ты уже поела?

С этими словами Финн наклонился к Таре и коснулся губами ее щеки. Она сразу уловила столь знакомый ей сладковатый запах алкоголя.

– Я тоже перекусил цыпленком и чипсами, – сказал Финн.

– Но почему ты мне не сказал, что задержишься сегодня вечером?

На его лице появилось выражение вины.

– Я был занят, а когда получил твое сообщение, говорить о том, что сам задержусь, уже не имело смысла.

– Ну хорошо, сейчас не имело, – признала она. – Но в другие разы, когда я прихожу рано… Или ты женился на своей проклятой работе?

– О, дорогая, – произнес Финн, плюхаясь на диванчик рядом с ней и почти искренне прижимаясь головой к плечу. – Давай попробуем понять друг друга. – Он явно подлизывался. – Ты же знаешь, какие трудные времена настали. Что сейчас происходит в компаниях! Мы не справляемся с планами, и мне приходится много помогать начальнику. Дерри достаются все шишки, и я не могу подвести.

Тара вздохнула.

– Тебе повезло, что я уступчивая, – сказала она. – Уверена, жены других парней не отпускают их с такой легкостью.

– Не отпускают, – признал Финн. – Но ты особенная.

Финн хотел поцеловать Тару в шею, но она отодвинулась.

– Иди уже, животное! – ответила она, однако Финн знал, что она уже не сердится.

– Пойду выпью молока, а то живот крутит, – немного бесцеремонно сказал Финн.

– Принеси и мне, – попросила Тара. – А потом сразу в постель, хорошо?

– Как скажешь, женщина.

На кухне Финн занялся привычным делом. Он нарочито шумно открыл холодильник и вытащил из него пакет молока. Налив полстакана, Финн прислушался, не идет ли Тара на кухню. По деревянным полам так сложно пройти бесшумно! Убедившись, что Тара смотрит телевизор, Финн бесшумно открыл бар и сразу протянул руку за ряд бутылок. За полупустой бутылкой джина, парой шейкеров и двумя бутылками бренди, упакованных в коробки, стояла скромная бутылка с тоником. По крайней мере так гласила этикетка. Но в ней Финн хранил водку и раз в несколько дней, когда водка заканчивалась, специально покупал еще. Новая бутылка, готовая занять место в другом тайнике, была спрятана в портфеле.

Финн быстро схватил бутылку и, налив порцию в симпатичный хромированный стаканчик, приобретенный вместе с другими аксессуарами для коктейлей, одним глотком все выпил. Резкая горечь тут же обожгла горло. «Ну еще одну, напоследок, – решил он и выпил еще порцию, сожалея о том, что не сделал на сей раз молочный коктейль. – На всякий случай стоило бы, – подумал он. Ему так не хотелось идти в кровать, что он подумал: – А почему напоследок?»

Финн не любил ложиться спать не выпив. Ему так хотелось перенестись туда, где бы он ничего не чувствовал… совсем ничего. Он хотел, чтобы сон был не сном, а настоящим оцепенением. И только когда его сознание застилало приятное пьяное марево, он мог наконец переносить то, что обычно чувствовал, не прячась от самого себя за разные маски. А чувствовал он воющее волком в ночи одиночество. Но об этом вряд ли кто догадывался – уж очень хорошо он научился это скрывать. Тот Финн, который сидел у него внутри, был некрасив и вообще ни на что не годился. Если бы Тара сумела заглянуть ему в душу и увидела его настоящего, то едва ли смогла полюбить его.

Утром следующего дня Финну пришлось остаться в кровати. Попытавшись встать, он понял, что сегодня его тошнит больше, чем когда-либо, и счел за благо лечь снова, желая, чтобы туман, который витал в его сознании, поскорее рассеялся. В некоторые из дней ему приходилось подолгу лежать в кровати, бесцельно глядя в потолок. Финн знал, что одно неправильное движение – и его кишки начнет выворачивать еще сильнее. Тогда ему придется бежать через всю квартиру в туалет.

Где-то вдали шумела вода – Тара принимала душ. Это был ее обычный утренний ритуал, и Финн уже мог заранее сказать, куда она направится в следующее мгновение. Он знал, что у него будет еще минут десять, не более, а потом дверь ванной откроется, и Тара, уже в халате, появится с феном в руках и начнет приводить в порядок волосы. В эти десять минут Финн мог, не замеченный ею, добежать до второй ванной комнаты и разразиться рвотой, если, конечно, не сможет сдержаться. Также в это время он мог принять свой первый за день коктейль – апельсиновый сок, в котором были растворены две шипучие болеутоляющие таблетки. Только так он мог справиться с убийственным похмельем.

Финн знал людей, которые могли пить, а наутро у них похмелья почти не было. Но сам он был не из их числа.

Осторожно поднявшись с кровати, он все еще не решался встать, проверяя свое состояние. «Бывало и хуже, – подумал он. – Сегодня не вырвет».

Мысленно поздравив себя с этим, Финн подумал, что, должно быть, прошлой ночью просто сдерживал себя в плане спиртного.

Доковыляв до кухни, он бросил болеутоляющие таблетки в стакан с соком и налил себе кофе. К этим нехитрым процедурам обычно сводился его завтрак. Когда Финн вернулся в спальню, Тара уже сушила перед зеркалом волосы. «Слава Богу, разговаривать не придется», – чуть скривившись, подумал он.

Забравшись под душ. Финн принялся смывать с себя запах вчерашней попойки. Один из его коллег днем раньше убеждал других, что люди способны чувствовать запах вчерашней пьянки. Финн, хотя ему и не поверил, решил не рисковать. Он был уверен, что дорогой лосьон для тела сможет подарить ему свежесть на долгое время.

Тара пила кофе с тостами и делала какие-то пометки в блокноте, когда Финн появился перед ней гладко выбритым, цветасто надушенным и уже в наглаженном сером костюме. Чувство, что не все, далеко не все, правильно, не оставляло Тару, но она не смогла не улыбнуться, радуясь тому, как нарядно выглядит муж. Она была влюблена в его волевое лицо с веселой ребяческой улыбкой, обожала пропускать меж пальцев его светлые волосы. Чуть отрастая, они начинали некрасиво свисать на его лоб, и он их снова стриг покороче. Таре нравилось, что даже на фоне легкого загара его глаза казались пронзительно-синими. Кстати, легкий загар у него остался еще с горнолыжного курорта и очень ему шел.

Таре хотелось обсудить с мужем вопросы, которые так и не удалось задать накануне, но сейчас она подумала, что пока не лучшее время для разговора.

– Привет, лежебока, – сказала она вместо тысячи приготовленных для него слов. – Я собираюсь купить тебе самый громкий будильник, который только смогу найти. По утрам ты безнадежен.

– Мне повезло, что ты труженица, – дразнясь, ответил Финн.

В такие минуты он чувствовал, что у него с плеч будто гора свалилась. Почти каждое утро он задавался вопросом, что он делал, вернувшись домой пьяным. Финн не хотел, чтобы Тара знала его беду, он не хотел причинять любимой боль. Тара не смогла бы понять, почему ему так нравится время от времени напиваться. Его случайные пьянки ровным счетом ничего не значили, хотя иногда он видел искреннюю озабоченность в глазах Тары. А он так не хотел, чтобы она волновалась по поводу его пьянства. Сегодня же все было в порядке. «Ух!» – мысленно сказал себе Финн. Сегодня вечером они пойдут на вечеринку, и для себя Финн решил, что напиваться не будет. «Это произведет на нее впечатление», – подумал он.

Тара с хлопком закрыла дверцу посудомоечной машины и наклонилась к Финну, чтобы поцеловать его на прощание.

– Берегись странных женщин, – сказала она свою традиционную фразу.

– Я женат на самой странной женщине в мире, – со счастливой улыбкой ответил Финн.

Он смог расслабиться, только когда Тара ушла. Он допил кофе и налил еще. «Еще чашечка – и я смогу встретить все заботы дня», – подумал он.