Текст книги "Строго между нами"

Автор книги: Кэти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

Мужчина невольно улыбнулся. Из знакомых Холли, Банни, [4]4
  Bunny по-английски означает «Кролик».


[Закрыть]пожалуй, была единственной, кто назывался как зверек и нисколько не страдал от этого.

На невысказанный вопрос об имени Банни ответила еще в первый день знакомства с Холли.

– Моему отцу показалось, что это красиво, – сказала она тогда. – А на самом деле я Коллин. А почему тебя назвали Холли? Неужели в честь Рождества? Ты родилась зимой?

– Нет, в июле, – ответила Холли. – Просто маме нравятся необычные имена. Отец хотел предложить что-то более традиционное, но победила мама. Мою старшую сестру зовут Стелла Верина, меня – Холли Женевьева, а среднюю сестру – Лукреция Тара.

– Наверное, в честь Лукреции Борджиа? Круто, – заметила Банни. – Это же внебрачная дочь папы римского Родриго Борджиа. Кажется, именно она прославилась тем, что придумала перстни с откидными камнями для яда?

Холли рассмеялась:

– Единственный человек, кому Тара отравляет жизнь, – это тетя Адель. Моя сестра пишет сценарии для «Национального госпиталя».

– Здорово, – сказала под впечатлением Банни. – Мой отец однажды высказал идею о том, что люди с необычными именами занимаются чем-то необычным в жизни. Хотя мне кажется, что отец видел меня в несколько иной жизненной роли, чем продавец в детском отделе.

Холли вскоре обнаружила для себя, что за простеньким фасадом Банни кроется много чего интересного. Эта девушка недавно окончила университет по специальности «преподаватель английской литературы» и устроилась в магазин только для того, чтобы заработать на путешествие. Путешествовать же она планировала почти год – пожить в свое удовольствие в Индии, а потом отправиться в Японию преподавать английский язык.

Банни оказалась одной из тех немногих, с кем Холли чувствовала себя совершенно непринужденно. Естественно, что они моментально подружились.

Проводив благодарного клиента, Банни пошла в подсобку, где Холли тщательно складывала рубашки. Этим рубашкам предстояло лежать на витрине. В таком деле – а как же иначе! – даже одна неаккуратно сложенная рубашка могла испортить весь вид, поэтому мисс Джексон, их начальница, придирчиво осматривала каждую. Даже под Рождество она ревниво следила за порядком.

– Ты не будешь возражать, если я первая схожу попить кофе? – спросила Банни. Особенностью работы в этом отделе было то, что девушки не могли уйти на перерыв вместе. Всего в отделе детской одежды было четыре человека с тем расчетом, чтобы в зале всегда находилось трое продавцов.

– Хорошо, – согласилась Холли. Она не спрашивала сама, зная, что Банни все равно поднимет этот вопрос.

– Я могла бы доделать работу позже, – сказала Банни и полезла в нижний ящик за сигаретами и жилеткой. Курить на территории универмага запрещалось, так что желающие покурить устраивались на углу автостоянки. – Жди меня через пятнадцать минут.

Эти пятнадцать минут тянулись бесконечно долго. Холлис нетерпением ждала, когда она сможет отлучиться, чтобы выпить огромную чашку кофе. Она сидела на стуле в зале, закрыв глаза, и размышляла о том, как это было бы здорово – знать меру, когда пьешь красное вино.

– С вами все в порядке, Холли? – спросила мисс Джексон, появившись в отделе детской одежды.

– Да, в порядке, – сказала Холи, широко улыбнувшись – настолько широко, что ее лицо, казалось, вот-вот лопнет.

Мисс Джексон прежде всегда хвалила Холли Миллер. Прилежная в работе и вежливая по отношению к клиентам, эта девушка никогда не создавала ей беспокойства, даже когда была на взводе. Но когда Джексон однажды увидела, что Холли, забыв о времени, болтает с Банни, то подумала, что она тиха и покладиста только с начальством.

– Если у вас найдется минутка, возможно, мы поможем вам с маскарадным костюмом, – начала за Холли мисс Джексон.

– Помогите подобрать брюки на этого мальчика, – попросила появившаяся в отделе клиентка.

«Она меня спасла», – подумала Холли.

– Давайте я посмотрю, – улыбнулась она посетительнице.

Слава Богу, подбирать маскарадные костюмы по качеству материала приходилось нечасто, поскольку клиентов больше интересовал внешний вид, а не то, переживет ли этот костюм рождественскую вечеринку. Холли не могла без чудачеств. Последний раз она примерила на себя кошачьи уши, а снять их забыла. Так и обслуживала все утро клиентов, пока мисс Джексон не заметила у нее на голове эти розово-черные, эксцентрично раскачивающиеся уши.

Когда Банни возвратилась, Холли просто сорвалась с места. Отчаянно желая хлебнуть кофе, она не пошла вначале курить на стоянку, а сразу направилась в кафе. Такого с ней никогда не бывало.

Несколько знакомых девиц из магазина рассказывали друг другу, что пили на вечеринке. Холли внутренне приготовилась к тому, что будут расспрашивать и ее. В этой компании всегда говорили о вечеринках и мужчинах. Девушки искренне не понимали, почему на всех остальных, в том числе и на Холли, это наводило скуку. Они не могли понять, почему Холли держится с ними немного сдержанно, и совершенно не допускали мысли, что она просто застенчива.

Холли молча прошла к кофеваркам и налила себе чашку. Ей хотелось посидеть одной. Но это, наверное, было бы невежливо, и она подсела за стол к девушкам. Пия, продавщица с первого этажа, где торговали косметикой фирмы «Клиник», привела всех в восторг, рассказав, что случилось после того, как Томас, красавец с очаровательным акцентом, сказал ей, что она могла бы работать манекенщицей.

– Мне говорили подобное и прежде, – без высокомерия заметила Пия.

«Девушка действительно потрясающе красива. Кожа как шелк, взгляд с поволокой и изящество балерины», – подумала Холли.

– А этот парень работает фотографом, – продолжала Пия.

– Как он выглядел? – спросила Беки из отдела трикотажа. – Высокий, в годах? Я видела его лишь издалека, когда он говорил с тобой. Но тогда я… курила на полуэтаже с Лео и не смогла подойти.

– Высокий, венгр, – мечтательно подтвердила Пия и тут же колко добавила: – А я думала, что ты бросила курить.

Беки усмехнулась:

– Ты же знаешь, после пары коктейлей я начинаю клянчить у всех сигареты.

– О да! И что ты еще делала с Лео? – спросила Фиона из отдела дамских шляп. – Это тот самый Лео, который ни с кем не встречается дважды?

Беки улыбнулась еще шире.

– Знаю я твою историю про сигареты. «Пара коктейлей, и я забываю все хорошие манеры», – процитировала она.

Все рассмеялись.

– Я говорила с этим Томасом, Пия, – сказала Фиона. – Он ни разу не упомянул о том, что работает фотографом.

– Наверное, соврал мне, – легко признала Пия.

Фиона, Беки и Пия весело шутили и улыбались. «Ах эти мужчины», – думала Холли почти весело.

– А что ты, Холли? – спросила Беки, чтобы втянуть ее в разговор. Девушкам тоже показалось, что нехорошо было бы повернуться к ней спиной. – Где ты отдыхала вчера вечером?

– Была на встрече одноклассников, – застенчиво ответила она.

Все, кроме Пии, улыбнулись. Для нее встречи одноклассников давно перестали быть чем-либо интересным. Ей нравилось, когда на вечеринки проходили специальные гости – рок-звезды, футболисты или по крайней мере хотя бы один фотограф из рубрики «Светская хроника».

– А я бы на встречу одноклассников не пошла, – сказала Пия. Она смотрела на Холли холодным пристальным взглядом, как накануне Лилли. «Как они похожи, Пия и Лилли, – думала Холли. – Стремятся измерять успех человека по каким-то странным стандартам».

Холли хотелось сострить, но, когда она сталкивалась в жизни с такими людьми, как Пия, все остроумие куда-то уходило. Она слабо улыбнулась, догадываясь, насколько глупо выглядит сейчас ее улыбка.

Фиона начала рассказывать о каких-то невероятных полусапожках на высоких каблуках, которые купила на днях. Эти полусапожки выглядели безумно дорогими, хотя достались ей сравнительно дешево. Все девушки с уважением закивали. Дешевые кожзаменители, которые выглядели как дорогая кожа, были здесь любимой темой для разговоров, потому что при всем гламурном образе жизни зарплаты у них были невысокими.

– Вы не поверите, какие сапоги я достала в понедельник, – начала рассказывать Беки.

Холли пила свой кофе и рассеянно листала старый журнал, который валялся на стуле рядом. Ее мучил вопрос, почему она была такой мещанкой. Ни на чем другом она сосредоточиться не могла.

Кофе кончился, и Холли встала со стула, чувствуя, что к ней возвращается изящество движений. «Скажи что-нибудь», – повторила она сама себе, чувствуя, что нельзя уходить молча.

– Ну, я пойду, увидимся, – произнесла она. Это было лучше, чем ничего.

Уже выйдя из кафе, она поняла, что забыла на столе свои сигареты, и поспешила назад. У самых дверей она услышала, что разговор девушек переключился на ее персону.

– Что ты думаешь обо всех этих встречах одноклассников? – спросила Пия бесцветным голосом.

– Мне кажется, что она ни с кем не встречается, никуда не ходит. Действительно странная. Никогда ничего о себе не рассказывает, – раздался голос Фионы.

Холли застыла у двери.

– Просто она застенчива, – вступилась за нее Беки.

– Она какая-то скучная, – продолжила Пия. – Или просто глупа. Кто-то должен сказать ей об этом. Я не смогла бы вот так сидеть рядом с подругами, не сказав ни слова.

– Не будь такой стервой, Пия, – ответила Беки. – Не все настолько уверены в себе, как ты.

– И все равно я не понимаю такой застенчивости, – прозвучал немного высокомерно голос Пии. – Если есть проблема, то надо ее решать. Например, существуют групповые занятия у психологов. И незачем себя оправдывать.

– Мне тоже кажется, что у нее вообще никогда не было бойфренда. Бедняжка. Давай познакомим ее с кем-нибудь, – предложила Беки. – Может быть, тогда у нее появится парень.

– Пустая трата времени, – ответила Пия.

Холли стояла за дверью и чувствовала, как горит ее лицо. Она поспешила в отдел детской одежды, где могла обрести спокойствие и комфорт. Прислонившись к стене, Холли тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. «Как Пия может говорить такие ужасные вещи?» – мрачно думала Холли. Если бы у нее было больше храбрости, она бы высказала ей все в лицо. Она еще заставит Пию завидовать.

К вечеру вместе со слезами исчезли и планы мести. Холли чувствовала себя несчастной и одинокой. Закончился последний на этой неделе рабочий день, и она медленно брела на автобусную остановку. В Холли зрело убеждение, что у всех остальных, кроме нее, впереди потрясающие рождественские вечеринки. У нее же всего пара встреч – с Беном и Джерри.

Мобильный телефон Холли подал признаки жизни. На этот раз ей удалось извлечь его из сумки раньше, чем звонки оборвались.

– Привет.

– Привет, Холли, – раздался в трубке голос Джоан. – Ну, рассказывай, как прошла встреча.

– Неплохо, – подавленно сказала Холли.

– Что случилось? – требовательно спросила Джоан. – Ты похожа на Золушку, карета которой превратилась в тыкву.

– Да нет, все в порядке, – ответила Холли. Она не могла разрыдаться посреди улицы. Это лишь подтвердило бы то, что «Холли Миллер – абсолютно асоциальная личность».

В трубке что-то щелкнуло.

– Здесь плохая связь, – крикнула она в трубку, но было уже поздно – звучали гудки. Еще более несчастная, Холли выключила телефон совсем.

Джоан и Кенни тем злополучным вечером ходили гулять, и Холли их не застала, а то рассказала бы о том неприятном разговоре в кафе.

Ее квартира располагалась в старом, викторианских времен, здании, которое перестраивалось так много раз, что его, наверное, не узнал бы и сам архитектор. Холли жила на улице Виндмилл-террас, по сути, длинной извилистой дороге, застроенной странным ансамблем зданий, которые сдавались в аренду, и жилых домов викторианских времен с квартирами, которые тоже почти все сдавались. Именно эти дома и были отданы под джентрификацию. Этим уродливым словом называлось облагораживание района, в рамках которого в квартирах велась перепланировка с соответствующим ростом жилищной платы и налога на недвижимость. Естественно, что новое жилье заселяли уже люди со средним и высоким достатком. Холли не сомневалась, что, дойди очередь до их дома, владелец не задумываясь выгнал бы постояльцев на улицу, чтобы продать квартиры.

Холли собирала деньги на собственную квартиру и боялась того момента, когда очередь на улучшение жилья дойдет и до них. Копить ей предстояло еще долго. Сейчас ее квартира располагалась на втором этаже, и единственными ее соседями были Джоан и Кенни. У них квартира была немного больше: с настоящей ванной вместо тесного душа, как у Холли, ну и, разумеется, кухня, в которой никогда ничего не готовилось, кроме кофе и тостов. Кенни и Джоан приехали сюда пару лет назад, почти одновременно с Холли. Когда они обнаружили, что Холли обожает готовить, то стали пару раз в неделю появляться у нее в гостях с явным голодом в глазах. Естественно, деньги на еду они стали объединять. В конце концов они стали жить как одна семья, а Холли стала отвечать за приготовление пиши. Джоан училась и могла более свободно располагать своим временем, поэтому продукты покупала она. Кенни стирал и гладил. Холли опасалась иметь дело с утюгом, поскольку по рассеянности могла испортить свои самые удачные наряды. К тому же она знала, что точно не сможет навести стрелки на брюках лучше Кенни.

По дороге до автобусной остановки Холли немного замерзла, а к моменту, когда добралась до дома и устало открыла дверь, продрогла совсем. Включив свет и поставив на плиту чайник, она повесила тяжелое зимнее пальто на крючок и наконец смогла вздохнуть с облегчением. Конечно, ее квартира была совсем крошечной, но Холли обладала поразительным мастерством создавать домашний уют и для этого ей почти не требовалось средств. Стены были разрисованы успокаивающим узором с крупными белыми яблоками. Этот узор дополняли большие яркие постеры, в цветовой гамме которых преобладали светлые тона. На почетном месте стоял большой буфет со стеклянными дверцами. Холли когда-то приобрела его на рынке всего за двадцать евро. Конечно, этот буфет ее не устраивал, но что делать. На его полках хранились все сокровища Холли – фарфор, книги, кусочки старинной парчи. На одной из полок через стекло можно было увидеть аккуратно сложенное шелковое японское кимоно с вышивкой, бусы, надетые на коробки из-под чая, и эмалированную французскую лампу. Люстру Холли нашла по случаю и отремонтировала сама. Также в комнате стояли два маленьких диванчика. Эти диванчики прошли, наверное, уже через пятые руки, но теперь все их прорехи были умело скрыты двумя кусками бархата и множеством разбросанных подушек, сделанных из остатков ткани. У единственной кровати в малюсенькой спальне был драпированный навес, которого не постыдилась бы и императрица Жозефина. Вешалки для одежды Холли также окрасила в цвет ковриков, которыми был застлан деревянный пол.

Словом, квартира Холли целиком выражала ее яркую индивидуальность.

Тем вечером Холли готовила, поставив в музыкальный центр диск с альбомом любимой группы. Прибавив громкость, она налила стакан красного вина, закурила и принялась нарезать сочные помидоры для соуса «Помодоро». Когда соус в кастрюле начал пузыриться, Холли открыла свой небольшой холодильник, где всегда царил порядок, и вынула оттуда замороженную пасту. Возможно, какому-нибудь пуристу идея замораживать свежую пасту показалась бы дикой, но это было хорошей заменой макарон. Одной из самых дорогих вещей на кухне Холли была паста-машина, с помощью которой она и готовила пасту. В самом процессе замешивания теста было что-то бесконечно успокаивающее. Тесто медленно и плавно выходило листом из отсвечивающей металлом машины. Сам вид этой машины давал Холли ощущение основательности, словно вся армия итальянских мам, не говоря уже о своей ирландской, стояла за спиной, помогая и успокаивая ее.

Полседьмого позвонили в дверь. Холли знала, что это либо Джоан, либо Кенни. Она прикусила губу и пошла открывать.

– Боже мой, что за день! – простонала Джоан, врываясь в комнату. Она была очень худой, но каким-то удивительным образом умудрялась занимать в комнате много места. Эта неделя у нее была «фиолетовой». Она выглядела как человек, изучающий самое последнее направление моды: иссиня-черные волосы в стиле Мортисии из «Семейки Адамс», пуссета, [5]5
  Серьга-гвоздик.


[Закрыть]фиолетовый армейский френч, а под ним собственноручно расписанная футболка со старательно выведенным иероглифом. Кенни, в силу своих склонностей часто фантазировавший о Ксавьере, иногда вспоминал о том симпатичном японском студенте, который жил дальше по улице. Этот студент настойчиво просил Джоан не носить футболку с иероглифом, поскольку он обозначал что-то неприличное. Джоан воспринимала этого японца довольно спокойно, поскольку знала, что он не гей и не станет засматриваться на Кенни, но на его замечания не реагировала. Ей просто не было дела до того, что написано на футболке. Джоан сунула палец в томатный сок, пробуя его. Затем вывела громкость на максимум и плюхнулась на диванчик Холли. На все это ей не потребовалось и пары секунд.

– Обед я не готовила. Думала, что вы вечером куда-то идете, – сказала Холли.

– А мы могли бы, – игриво заметила Джоан, внимательно рассматривая Холли. Она чувствовала, что с ней творится что-то неладное, и была настроена узнать все.

– Так что же случилось? – уже напрямую спросила она. – Похоже, у тебя был не лучший день.

– Вовсе нет, почему ты об этом подумала?

– Уголки губ опушены, и ты вот-вот расплачешься, – объяснила Джоан. – Ты или подавлена, или успела состариться за те сутки, что мы не виделись. Так что же случилось во время встречи одноклассников? Накануне ты смотрелась на миллион долларов, и те стервы, что игнорировали тебя в школе, тебе были нипочем.

– Есть хочешь? – спросила Холли в надежде, что это поможет ей избежать необходимости отвечать на вопросы. Джоан всегда хотела есть. Кенни даже шутил, что в ней живет солитер, который ест за нее.

– Хочу. Так что же случилось?

Холли отошла от высокого стола, отделявшего крошечную кухоньку от гостиной, и, стоя спиной к Джоан, закурила. Джоан давно уговаривала ее бросить курить, но Холли была убеждена в том, что иначе она располнеет и вновь превратится в толстушку.

– Холли, что случилось? – мягко переспросила Джоан.

Почувствовав теплоту в голосе приятельницы, Холли не удержалась и на одном дыхании выпалила всю историю – и о том, как здорово началась встреча, и о том, как глупо она себя чувствовала, рассказывая о придуманном бойфренде. Ну и напоследок пошла история о случайно подслушанном разговоре в кафе.

– Вот глупая стерва! – бушевала Джоан, высказывая еще много чего в адрес Пии. – Почему же ты не вернулась и не показала ей? Банни знает об этом?

Джоан и Банни были людьми одного сорта: ни ту ни другую невозможно было запугать: и та и другая отчаянно защищали Холли.

– Нет, – печально выдавила Холли. – Я не смогла сказать ей. Я неудачница, Джоан. Ведь Пия права.

Как и многим чувствительным людям, Холли было достаточно одного слова, чтобы ее настроение переменилось.

– Ты не неудачница, – яростно возразила Джоан.

– Там, на встрече, я рассказывала о своем несуществующем бойфренде. Я даже не могу нормально обманывать!

– Но Кенни симпатичный, – заметила Джоан.

– Я рассказывала не про Кенни, а про Ксавьера.

Джоан усмехнулась:

– А, мистер Воздушные Губки. Холли, моя дорогая, ты просто обязана врать на встречах одноклассников.

Видя, что моральный дух подруги падает, Джоан решительно продолжила:

– О чем еще говорить с соперницами? Послушать других, так у каждого не жизнь, а малина. А ты слышала когда-нибудь, чтобы во время встреч одноклассников кто-то сказал: «Меня отчислили из колледжа, я разорился и чудом не сел в тюрьму, а теперь мне присудили общественные работы по восемь часов в день». Или: «Моя квартира больше похожа на нору какого-то животного, у меня лет десять не было секса, и от моей работы мне только убытки».

Холли рассмеялась:

– Ну, по сравнению с этим моя жизнь просто фантастика, и я тогда не знаю, зачем мне вообще кого-то обманывать.

– Ну вот! – сказала Джоан. – Ты знаешь, что люди обманывают потому, что не уверены в себе. Мы хотим, чтобы все думали, что у нас по жизни фантастический успех. Неужели я не права?

– Права, – нерешительно ответила Холли. Но если я приму это, то просто перестану уважать себя.

– Да брось, все так делают, – заявила Джоан. – Моя сестра, например, рассказывает всем, что ее муж – успешный бизнесмен, тогда как он просто водитель грузовика. А мама говорит бабушке, что я одеваюсь так потому, что это форма нашего колледжа. Это намного проще, чем объяснять, что человек имеет право выбора. Все равно она не поймет.

– Это совсем другое, – возразила Холли. – Я обманывала потому, что мне самой так легче. Я не могу заявить, что у меня нет мужчины. Если бы я не обманула своих одноклассниц, они за моей спиной начали бы рассказывать то, что говорила Пия. А она сказала, что нет смысла даже знакомить меня с мужчиной, поскольку это будет пустая трата времени.

Джоан вновь начала возмущаться:

– Тогда нам придется найти для тебя красивого парня, чтобы ты могла показаться с ним в отделе пижам перед этой самой Пией.

– Я не уверена, но мне кажется, что за такое меня просто уволят.

– Но по крайней мере все будут знать, что у тебя есть бойфренд.

– И к тому же я буду безработной.

– Ну, это лишь предположение.

Джоан глубокомысленно накручивала на палец локон. Холли решительно затушила сигарету и вновь с несчастным видом занялась перемешиванием соуса.

– Хватит об этом, – закончила Джоан, меняя тему разговора. – Там на вечере понравился твой наряд?

Впервые за день Холли усмехнулась.

– У них глаза повылазили на лоб, – сказала она. – Они не могли поверить, что перед ними толстушка Холли Миллер.

– Вот это я называю результатом. Лично я не могу представить, что ты была полным ребенком, – заметила Джоан. – Сейчас тебя нельзя назвать толстой.

– Да, я знаю, – пробормотала Холли. – Но так было, и в душе я чувствую себя такой. Я все еще та маленькая девочка.

Джоан мрачно задумалась.

– Проблема не с другими людьми, Холли. Она внутри тебя. Все это в твоей голове.

Звонок в дверь прервал их разговор. Так нетерпеливо мог звонить только Кенни. Впрочем, слово «нетерпеливо» решительно не могло передать своеобразного характера Кенни.

– Не рассказывай это Кенни, – попросила Холли, когда Джоан пошла открывать дверь. Разговор на эту тему с двумя любопытствующими окончательно превратил бы ее в невротика.

– Привет, я не помешал? – спросил Кенни, обнимая Холли и заглядывая в кастрюлю на плите.

В отличие от Джоан Кенни был одет в красивую темно-серую рубашку, которая облегала его стройную фигуру. Изящные серые брюки сидели на нем так, словно были сшиты именно для него. «Гуччи», «Хьюго Босс», – прочитала Холли лейблы. Кенни любил фирменную одежду и мог узнать любую марку. Он работал старшим менеджером в магазине эксклюзивной мужской одежды, хотя считал себя больше стилистом, но мечтал стать модельером.

Холли была убеждена, что он мог бы работать не только модельером, но и моделью. Со своей прической в стиле Ричарда Гира он привлекал к себе взгляды женщин. Джоан часто поддразнивала его, говоря со вздохом: «Почему бы тебе не забыть свои причуды? Уверена: все, что тебе нужно, – это любовь женщины».

В ответ на это Кенни театрально закатывал глаза и произносил: «Зачем мне это?»

Холли вытащила из холодильника поднос с пастой.

– Сегодня будет хороший ужин, – объявила она.

– Здорово! – воскликнул Кенни и устроился на диванчике рядом с Джоан. Они счастливо смотрели голодными глазами на Холли. Ей почему-то представилась картина, как дети сидят и ждут, когда мама накроет на стол.

«Конечно, неплохо было бы иметь семью», – с сожалением думала она. В их своеобразной семье роль матери была переходящей, поскольку один из них всегда был в печали. Раз в месяц Кенни погружался в пучину депрессии. Это наступало тогда, когда не ладились дела сердечные, а именно не отвечал на звонки тот, кто ему так приглянулся. Джоан впадала в уныние, когда тратила всю свою стипендию на наряды. Тогда нечем было платить за квартиру и долговые расписки пачками лежали по углам. Проблема же Холли была в ней самой и могла появляться вообще без видимых причин.

– Я думала, вы сегодня куда-нибудь пойдете, – сказала Холли.

– Планы изменились, – ответил Кенни.

– Показывают что-нибудь хорошее? – спросила Джоан, пытаясь найти телепрограмму.

– По пятницам ничего хорошего, кроме «Секса в большом городе» по спутниковому каналу, – скороговоркой произнес Кенни. Он любил сидеть у телевизора и всегда заранее просматривал программу, после чего читал свой гороскоп и пробегал дальше по заголовкам.

Холли стояла на кухне и тихо улыбалась. Может быть, она и не знала по своему опыту, каково это – жить, меняя мужчин как перчатки, но она могла увидеть это в сериале «Секс в большом городе». Она принялась натирать твердый как камень сыр пармезан реджиано, и горечь событий дня стала потихоньку растворяться в тихом и спокойном вечере. Где-то в комнате боролись за пульт Джоан и Кенни. Что бы она, Холли, делала без них!

Через десять минут ужин был готов. Стол Холли сервировала изящным итальянским фарфором, украшенным фруктами в пастельных тонах. Все тарелки были из разных наборов, но все равно все смотрелось изящно.

Джоан собрала соус с тарелки бутербродом с изрядным слоем масла, а Кенни привередливо мокнул в соус кусок хлеба.

– Очень вкусно, – сказал он. – Холли, у тебя талант.

Холли сияла.

– Забудь то, что случилось сегодня, – продолжил он. Видимо, ее историю Джоан все же рассказала Кенни.

Холли сникла:

– Ты же обещала не рассказывать, Джоан.

– Я согласен с Джоан, – вместо нее ответил Кенни. – Конечно, она приличная вонючка, но давай подождем с местью. Ее стрижет мой друг Марко. Надо просто подождать, когда она решит подровнять волосы. Насколько я знаю, Линда Евангелиста – единственная женщина, которой идет короткая стрижка.

– Но доставить Пии неприятности не единственная наша цель, – добавил Кенни, зловредно усмехнувшись. – Я смогу неплохо позабавиться. Главное в другом – нужно тебя с кем-нибудь познакомить. Это просто перевернет твою жизнь.

Холли обеспокоенно заморгала.

– Но мне не нужен мужчина, – сказала она.

Кенни улыбнулся широкой улыбкой Чеширского кота.

– Все же нужен, – сказал он. – Ты должна чувствовать чью-то любовь и ласку, должна знать, что есть человек, который готов провести с тобой всю жизнь, рассказывая тебе, насколько ты красива и замечательна. И мы с Джоан собираемся помочь тебе найти его.

– Это что-то вроде рождественского подарка? – спросила Холли, неожиданно увидев в этом забавную сторону.

– Только не упоминай о Рождестве, – простонала Джоан. – Я еще ничего не купила. Это катастрофа.

– А у меня катастрофа потому, что я купила все, что хотела. Теперь я на мели, – поделилась Холли. – Обычно я рада Рождеству, а в этом году нет. Тара не собирается приезжать в Кинварру, она проведет все праздники с родителями Финна. Да и остальные будут отмечать его в других местах.

– Ох уж эти свекрови, – сказала Джоан.

– Вот именно. В сентябре, на ее день рождения, Тара купила ей утюг с отпаривателем.

– Неплохой подарок, – подал голос Кенни. – Наверное, на Рождество она купит что-нибудь соответствующее.

Холли захихикала:

– Тара действительно шутила, что купит запас пилюль от запора на целый год вперед. Но затем передумала и купила вместо этого духи.

– А я купил подарок, который понравится всем, кроме моей матери, – добавил Кенни. – Это симпатичная дамская сумочка фирмы «Таннер Кролл», какие тебе, Джоан, нравятся.

– Да вы и бойфренда можете найти любому, – пошутила Холли.

Кенни послал ей воздушный поцелуй.

– Только тебе, Холли, только тебе.