Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 62 страниц)

– Не сердись, – сказала я. – Посмотри, сколько у тебя рассады получится, и вся бесплатно. Лучше скажи, почему редуктивы вызывают у сигов панический ужас, и почему их совсем не боятся земляне?

– Почему я должен все знать и за всех отвечать? Почему я должен об этом думать? Я не хочу! Мне вредно…

– Боишься?

– Знаешь, землянин, ты меня не суди! Смерти боится тот, кто еще не умер. Только мертвый ничего не боится.

Звонок Джона застал меня по дороге домой:

– Ты, говорят, потерялась в Шаруме? – спросил он.

– Уже нашлась, сынок. Все хорошо.

– Ты уверена, что нашлась?

– Скажи мне, фазодинамический прибор может переписать биологическую матрицу в машинную?

Джон удивился вопросу.

– Перекодировать что ли? Некоторые могут, а зачем тебе?

– Наша офисная фэдэшка была на это способна?

– Вряд ли, – ответил Джон. – Разве что, с готового образца. Ты спрашиваешь о матрице для человека?

– Конечно.

– Нет. Разве у нас в офисе были такие совершенные роботы? Вряд ли.

Дома я застала одинокого Мишу, уставшего и очень серьезного. Миша курил, расхаживая по кольцу коридора, что свидетельствовало о полном провале его блазианской миссии. Я не успела войти, как подверглась упреку:

– В кого он у тебя такой тупой и упрямый? – спросил Миша. – Объясни, как можно быть таким тупым и упрямым одновременно? Как у тебя получился такой ребенок?

– Причем здесь я? Его делал отец по своему образу и подобию.

Пока Миша вспоминал, кто отец ребенка, я пошла на кухню и нашла там курицу в упаковке, которую Миша собирался съесть, но поленился готовить.

– Адам не появлялся? – спросила я.

– Ах, да! – вспомнил Миша. – Он просил передать, что к альфийке поехал, что между вами все кончено, – его гневная гримаса сменилась злорадной. – Серьезно. Приперся, забрал барахло и свалил.

– Скатертью дорога, – сказала я и включила микроволновку.

– Что ты делаешь?

– Курицу хочу запечь. Ты что-то имеешь против?

– Он сказал, что уехал навсегда, что больше не вернется.

– И что мне делать? Вешаться или бежать за ним? Давай поужинаем сначала.

– Блефуешь, старуха!

– Миша! Он столько раз уходил от меня навсегда, что я сбилась со счета. Дай ему еще один шанс.

– Что, новый перформанс в твоем модуле?

– Ах, если бы новый… Курицу будешь? Я буду. Мне нужны силы, чтобы пережить утрату.

Глава 17. ПОСЫЛКА С МОРОЖЕНЫМ

На Блазе минула еще половина года. Миша не уехал. Не было дня, чтобы он не рвался домой, но каждый раз, стоя у приемника космопорта, он менял решение. Мишу терзали желания: испытать на практике «парус времени» и приглядеть за Ксюхой, брошенной на Земле. Две главные миссии его жизни находились в непримиримом противоречии.

– За ней нужен глаз да глаз, – уверял меня Миша. – Глаз не чей-нибудь, а отцовский.

Ксюхин кавалер у него доверия не вызывал даже при том, что хотел жениться.

– Не хватало, чтобы она вышла за бандюгана, – волновался Миша. – Он сядет, а она будет передачки таскать? Нет, я не позволю!

– Он не бандит, а спортсмен, – утешала я Мишу. – В том, что он за ней ходит, больше пользы, чем вреда. А замуж Ксюха не выйдет, пока тебя не дождется. Она же обещала.

– Что стоят обещания капризной девчонки? Сегодня она в этом уверена, завтра будет уверена в другом. Знаю я свою дочь. За ней нужен постоянный присмотр.

– И не чей-нибудь, а отцовский, – напомнила я, в надежде, что Миша все-таки примет решение, от которого нам всем станет легче. Всем, кроме Ксюшиного кавалера. Вместо этого Миша снял пустующий модуль по соседству, оборудовал мастерскую, и мы, как в старые времена, дружили домами.

Сначала Миша работал за компьютером, заперев выходную башню. Потом он перегородил стеной нижний этаж и поставил дополнительную дверь от сейфа. Ту самую, что запирала в офисе камеру ФД. Снабдил ее секретным запором, глазком и камерой наружного наблюдения. «Чтобы мне не мешали во время работы», – объявил он; заволок в секретную лабораторию секретное оборудование и экран, позволяющий имитировать внешнюю среду. Это навело меня на мысль, что Миша смотрит порнуху не только со стереоэффектом, но и с тактильной имитацией. Новая дверь служила защитой от Ольги Васильевны, которая всех нас достала манерой являться внезапно.

В секретную комнату я не лезла. Приносила еду, оставляла у двери и утешалась, когда там же находила пустые тарелки. «Вдруг дело не в порнухе? – думала я. – Вдруг в один прекрасный день дверь откроется, а Миши нет. Его унесет «парус», а я не буду знать, как развернуть его».

Миша нигде не работал, не делал ничего такого, за что на Блазе получают зарплату. Чтобы звонить Ксюше, частенько одалживал, то у меня, то у Имо, на которого продолжал злиться. Миша регулярно посещал салон, но вместо разрешения зайти на борт уносил оттуда новую сумму, которую немедля тратил. Иногда его заедала совесть, и он шел одалживать к Веге или к Адаму. Миша одолжил даже у Индера с Гумой. Биотехники продолжали относиться к Мише с отеческой заботой и давали в долг, как поили лекарством, потому что справедливо считали его хроническим пациентом.

– Или я скоро стану богатым и знаменитым… – обещал Миша.

– Или? – требовала продолжения я.

– Или это произойдет нескоро, но однажды обязательно произойдет. Тогда я первым делом раздам долги.

– А потом?

– Думаешь, что-то останется?

После разговоров с Ксюшей он выглядел удрученным, и приходил ко мне искать утешения.

– Можно подумать, мать за ней не присмотрит? – удивлялась я.

– Анжелку она не слушает. Я в пять лет ее видел, ходила такая пуговица с бантом, Микки-Мауса за ухо таскала… она уже тогда не слушала мать.

– А тебя слушала…

Миша тяжело вздыхал.

– Когда она при мне, я спокоен. Что ни говори, а девчонкам отец нужен больше, чем пацанам. Если бы я, дурак, понимал это раньше…

– У нее есть отчим.

– Анжелкин хахель ей тем более побоку. Знаешь, что этот козел меня в суд тащил? Если бы не Ксюха… Представляешь, киднэпинг на меня повесил со злостным хулиганством. Я сказал ему по-русски: «Ребенок мой! Ты к моему ребенку корявки волосатые не протягивай. Женщина вообще-то тоже моя, но раз уж пользовался… Тогда машина, считай, компенсация за моральный ущерб».

– А он?

– По первому пункту он со мной согласился, а по последнему – прокурора на меня напустил. Ксюха сказала: «Не заберешь кляузу – я тебе новую машину разобью». Если бы не она, всплыло бы мое темное прошлое. Я ведь, что здесь, что на Земле, кругом на птичьих правах. У меня ж выхода нет, кроме как сделать «парус» и заработать на «лодку», к которой он будет пристегнут.

Так и вышло. После полугода нервной работы Миша сообщил, что готов предложить сигирийским коллегам сенсацию. Уже тогда я почувствовала: что-то будет. Крупные события у нас не происходят поодиночке. Грядет череда потрясений. Начало им положил Мишин визит в патентную контору, которая отвечала за коммерческие открытия. За прочие открытие в Сигирии отвечали только устроители Шарумских «перформансов».

Миша изложил идею сенсации. Сиги, со своей стороны, собрали комиссию. В сети не появилось ни одного иероглифа о том, что в Галактике готовится небывалый технический прорыв. Слава Мише пока ни с какой стороны не грозила. «Вдруг засекретили?» – думала я, но сетевые взломщики из Шарума не обнадежили. Ничто не предвещало скорого богатства Мишиным кредиторам. Он ходил на собеседования, как на вахту, возвращался бледный. Он потерял аппетит и уставал так сильно, что не мог спать, но огонь в глазах его не погас. Подходил срок – он снова отправлялся на собеседование. Казалось, этому не будет конца.

– Теория кажется им логичной, – проговорился однажды Миша, – но они уверены, что проверить это на практике невозможно. Эх, показать бы им корабль. Я, оказывается, не первый, кто пытается решить проблему скоростей за счет времени. Говорят, был опытный образец. Если бы они еще раз поверили… я собрал бы макет своими руками. Если бы только эти жмоты профинансировали лабораторию.

На этот раз Миша всерьез решил одолжить у сигирийского правительства. Одолжить по крупному. Имо зашел ко мне узнать, как дела. Не случилось ли с Мишей беды? Давно он не приходил в салон поругаться.

– Как ты относишься к Мише? – спросила я откровенно.

– Хорошо, – сказал Имо.

– Если можно, подробнее.

– Вполне хорошо.

– Тогда почему ты поступаешь с ним так?

– Я могу использовать корабль только для защиты.

– Это отец вбил тебе в голову?

– Неважно.

– Важно. Ведь ты живешь с нами, а не с ним, поэтому важно. Кем ты себя чувствуешь, флионером или человеком?

– Гибридом, – сказал Имо, и, немного помолчав, повторил мысль. – Для опытов борт не дам.

– Хоть бы прокатил нас на Землю. Мишка скоро с ума сойдет. И я с ним за компанию.

Миша сходил с ума от общения с комиссией. Чем дальше, тем больше. Его позвали на работу в экспертный совет по нестандартной технической ерунде, которую сиги подбирали в космосе. Только Миша сам был горазд производить ерунду, поэтому отверг предложение. Ему сделали предложение работать инженером-проектировщиком в серьезной конторе, которое Миша тоже отверг. Наметилось глобальное взаимонепонимание с коллегами: «Хочешь денег – займись усовершенствованием реального двигателя, – советовали ему. – Обществу польза, и себе выгода». Его пригласили в транспортный департамент, заниматься двигателями галактических кораблей; обещали оклад, который позволит вмиг рассчитаться с долгами. Миша пришел в ярость.

– Я им говорю о принципе реактивного движения, – кричал он на меня, – а они предлагают мне работать над колесом телеги!

Миша слышать не хотел об иной работе, кроме строительства «паруса». Мои доводы о том, что лучше начать с телеги, чем вообще не начать, считал оскорбительными, уходил в себя и отключался от связи.

– Ничего, ты у меня проголодаешься, – думала я.

В обед Миша приходил мириться, но ел без аппетита. Ел так, словно делал мне одолжение из пяти блюд. Я предлагала ему денег на звонок. Миша не брал.

– Что я скажу ей? «Доченька, – скажу, – папу твоего закопали по самые уши. Папа твой неудачник, несчастный человек, празднующий закат своей никчемной карьеры. Выходи, детка, замуж за своего громилу и не жди в жизни счастья, потому что я никогда не вытащу тебя с Земли, значит, у нас нет будущего». Что я сделал за свою жизнь? Собрал пару железяк для гуманоидов, сделал двух шикарных девчонок, но даже будущего им не обеспечил.

С этой мыслью Миша однажды забрался в бункер за толстую дверь и уже не открыл ее никому. На все просьбы он только произносил в динамик грустные речи и просил похоронить его в братской могиле воинам-афганцам. «Не рыть же две ямы для одного человека», – рассуждал Миша.

– Что он там делает? – спрашивала я Джона.

– Сидит за компьютером, – отвечал Джон, словно видел сквозь стену. – Только зачем?

Мой старший сын с трудом понимал людей, особенно чокнутых. Ему невозможно было объяснить, что, такие как Миша, обречены ползти к своей цели даже из могилы. Они продолжают делать это, когда рушится мир, потому что для них это нормальный и единственный способ бытия.

Конечно, Мише легче было бы смириться с бесславием и безденежьем, если бы не его «куколка», она же «пиранья». Но однажды случилось так, что «пиранья» сама решила свою проблему.

Кто появился у башни в красных сумерках, компьютер не распознал. «Человек, которого раньше не было, – сообщила машина. – Новый гость». Солнце садилось за спиной человека, очерчивая странный силуэт: на госте были громадные боты, Имкин свитер, длиною ниже колена; на голове у гостя находилась панама, опущенная на глаза, из-под панамы торчали кудрявые локоны. В руке человек сжимал зонт и тыкал в сенсор пальцем, который утопал в рукаве.

– Прохладно у вас, – услышала я. – На Земле, между прочим, лето. Здрасьте. Вы меня не узнали?

Гостья сдвинула панаму на затылок, чтобы я удостоверила личность, и я не удивилась, потому что была готова к самым нелепым событиям.

– Ксюха, – сказала я.

Кроме зонта с автографом Сириуса, она не привезла с Земли ничего.

– Как ты попала сюда?

– Знакомый гуманоид подбросил, – сказала девушка. – Не верите? Ну и не надо.

Она осмотрела модуль и не пришла в восторг: ни бассейна, ни зимнего сада. Лишь чахлый куст сирени да грядка с кактусами.

– Где же Борисыч? – спросила она.

Я предложила ей отдохнуть с дороги, но Ксюшу дорога не утомила. Она лихо вертела зонтом и бряцала ботинками, изучая новую среду обитания. Борисыч в модуле обнаружен не был.

– Вы меня к нему отвезете?

– Пешком дойдем, – ответила я. – До соседней башни… Если ты морально готова подвергнуть его стрессу.

– Всегда готова! – заявила Ксю и загрохотала подошвами к лифту.

– Может, дать тебе что-нибудь из одежды?

– Успеется, – ответила она. – Дайте мне сперва Борисыча.

По своему обыкновению, Миша сидел взаперти и не отвечал на позывные внешнего мира. Он не пожелал включить связь, чтобы общаться со мной.

– Отойдите-ка, Ирина Александровна… – Ксюха повернулась к двери спиной и треснула в нее подошвой ботинка, который тоже принадлежал Имо, и использовался в условиях малой гравитации, то есть, весил прилично. – Откроет как миленький.

Эхо побежало вверх по винтовой лестнице. В оптическом устройстве появился многократно увеличенный Мишин глаз.

– Кто здесь? – спросил голос в динамике.

– Это я, твое наказание, – произнесла Ксюха замогильным голосом, и скорчила в глазок страшную гримасу.

Наступила пауза. Заскрежетали замки, лязгнули засовы. Дверь поплыла. Бледная Мишина физиономия вынырнула из темноты.

– Думал, спрятался от меня, да? Думал, я тебя не достану?

– Ксюха… – неуверенно произнес Миша.

– Думал, я до старости буду ждать?

– Ксюха, ты чего?.. Ты как?..

– Сейчас узнаешь, – сказала она и уверенной походкой вошла в бункер, куда еще не ступала нога постороннего. Насколько только уверенной могла быть походка в обуви на десять размеров больше, чем надо. Ксюша подняла свитер, вынула из кармана шортов дискету и шлепнула Мише на стол.

– Они меня достали! Вот так! – сказала она. – С меня хватит!

Кто именно достал, вероятно, подразумевалось. Меня тоже пригласили войти, так как я продолжала стоять у порога. «Если уйду, – решила я, – эта дверь закроется для меня навсегда». Но в темной комнате не было ничего интересного. Обычный компьютер и склад приборов в углу.

– Имка тебя привез? – догадался Миша.

– А кто же? От тебя разве дождешься?

– Ты поняла, да? – обернулся ко мне Миша. – Он за ней на Землю мотался!

– Если бы… Я случайно на него наткнулась, – заявила Ксюша. – Клянусь! Выхожу вчера из метро, смотрю, рожа знакомая на остановке, мороженое жрет. Вот такой лопатой… из вот такого ведра…

Судя по ее жестикуляции, Имо ел мороженое большой ложкой из килограммовой пачки.

– Смотрит на меня и лыбится. А вокруг него шалавы пляшут. Ой, – спохватилась Ксю. – Я что-то не то сказала?

– Все нормально, – ответила я. – Продолжай, пожалуйста. Очень интересно.

– Так вот, иду я на остановку, а за мной метется пьяный Толян.

– Боксер ее, – пояснил Миша.

– Какой боксер? Он забыл, как ринг выглядит. Придурок он, а не боксер, и друг его такой же придурок. Они ж меня пасут, эти два дебила. Я сказала, что встречаюсь с парнем, так они его вычисляют, чтобы морду набить. В общем, Имку мне сам бог послал. Я тех девушек… что он снял, погулять отпустила, и говорю своим дуракам: «Познакомьтесь, мой жених, Дима. А теперь чапайте отсюда, если жизнь дорога». Эти козлы к нему подвалили… Ой, я опять не так выражаюсь?

Мне стало тревожно, но, собравшись духом, я все же попросила Ксюшу продолжить.

– Так вот, – продолжила Ксюша. – Подошли и говорят: «Гони, мужик, сигарету». А Имка им: «Не курю, – говорит, – и вам не советую».

«В самом деле, – подумала я, – не курит. Это одно из немногих бесспорных достоинств Имо».

– «Тогда, – говорит Толян, – деньги сюда давай». А Имка опять: «Не дам. Самому нужны». Мужики расслабились, говорят: «Ну, тогда мы тебе морду бить будем». А Имка: «Подожди, – говорит, – не видишь, я ем?» А мужикам параллельно: «Тебя, – спрашивают, – прямо на остановке отделать или за угол отойдем?» Имка мороженое доел, пачку выбросил и говорит: «Вообще-то я не планировал… но если будешь настаивать, тогда лучше за угол. Меньше зрителей».

У меня сжалось сердце.

– Ксюша, ради бога, те двое живы?

– Потерпите, Ирина Александровна. Обо всем по порядку.

Я набралась терпения, а Ксюша еще глубже увязла в деталях, без которых можно было вполне обойтись. Тогда история развивалась бы проще:

Ребята пошли разбираться за угол. «Накачался – думаешь, самый крутой, да?» – спросили они, глядя на Имкино нехилое телосложение. «Мне не надо, – ответил Имка, – я без физкультуры хорошо себя чувствую». Это еще больше рассердило Толяна с товарищем, и, вместо того, чтобы остановиться за углом, они повели обидчика в свой родной двор, где на пятачке за гаражами испокон веку творились разборки между местным хулиганьем.

Ксюша, разумеется, не могла отказать себе в удовольствии это видеть. По дороге они с Имо строили из себя влюбленную парочку: обнимались, целовались и обсуждали список приглашенных на свадьбу, – в это мне верилось с трудом. А, впрочем, все может быть.

– Ксюша, – попросила я, – ты только скажи, что они живы, и я с удовольствием дослушаю до конца.

– Не знаю, – сказала Ксюша, – навряд ли.

Я поняла, что лучше молчать. Ксю унаследовала от отца манеру все делать назло и тянуть время, когда торопят. До трагической развязки мне надо было собраться с духом.

В темном дворе за гаражами стояла машина. Она занимала собой площадку, не позволяя конфликтующим сторонам хорошо размахнуться. Мужики восприняли ее, как знак свыше:

– Может, не стоит делать из него фарш? – спросил друг у Толяна. – Машину испачкаем.

Толян почти готов был его поддержать, но Имо, с присущим ему странным чувством юмора, испортил все планы. Он поднял машину за бампер, перетащил через парапет и приткнул на газоне между деревьями.

– Теперь не мешает? – спросил он.

Мужики задумались. С каждой минутой им все меньше хотелось драться.

– Слушай, – сказал друг Толяна, – мужик вроде ничего. Может, пойдем скушаем водочки, за знакомство?

Но загадочный Ксюхин «жених» опять повел себя вызывающе:

– Водку не кушаю, – сказал он. – И вам не рекомендую.

Ребята совсем растерялись: этот тип хочет получить в пятак, что ему, собственно, и причиталось. Деваться некуда.

Имо действительно не пил водку. Он не считал этот напиток вкусным. Алкоголем он почти не увлекался, вот, если бы ребята предложили нюхнуть дурь, от которой мой сынок еще не «торчал», они бы встретили горячую поддержку и взаимопонимание, а мне не пришлось бы пережить стресс.

– Если ты хоть раз дотянешься до него кулаком, – подстрекала Ксюха Толяна, – так и быть, выйду за тебя, недоделанного… А сейчас, пока жив, оставь расписку, что я предупреждала! Чтобы твои предки не присылали мне счет за похороны.

Имо ждал. Мужики ходили кругами. Ситуация накалялась. Ксюха наслышалась секторианских баек о странной Имкиной ауре, подавляющей желание распускать кулаки. Знала, что его не трогали хулиганы даже, когда он был худеньким мальчишкой. Ксюха наслушалась этого досыта и имела право убедиться лично. Что творилось в тот момент с боксерами, думаю, тяжеловесами, ей было наплевать. Как должен вести себя в подобной ситуации человек, способный уложить оппонента в нокаут? У Имо был один шанс: бить первым, потому что бить точно его никто не учил. Вместо этого он сунул руки в карманы.

Обстановку разрядило появление владельца машины. Тут и началось самое интересное. Владелец выбежал во двор не один. Он выбежал с женою, сыном и соседом. Все четверо были вооружены и агрессивны.

– Какая сволочь, – заорал владелец, – переставила мою машину?

– Эта, – разом сказали боксеры, указывая на Имо.

– Я, – подтвердил Имо. – Они бы надорвались.

– Ты? – уточнил владелец.

– Я.

– А эти мудаки? – не поверил мужик. Видно, знал их с детства.

– Они не помогали.

– Ах, не помогали!

Хозяин машины издал боевой клич, и все семейство с дубьем и кольем налетело на двух несчастных. Имо остался стоять на прежнем месте, не вынимая рук из карманов. В это я верю абсолютно, безоговорочно. Ксения же, излагая историю, клялась, что все было слово в слово именно так. Несколько раз хозяин машины выныривал из свалки и обращался к Имо с вопросом:

– Какого… (такого сякого) ты, придурок, втиснул мою тачку между деревьями? Как я, паразит ты (такой сякой), вытаскивать ее буду?

– Не мое дело, – отвечал Имо.

– Она тебе, гаду, мешала?

– Не мне. Им…

– Ах, вот, кому мешала моя машина! – вдохновленный владелец снова кидался лупить истекающих кровью Толяна с товарищем. – Вот, я вам покажу, – приговаривал он. – Машина им мешала…

– Я не знаю, живы ли они сейчас, – призналась Ксюша. – Когда мы ушли, их еще били. Имка сказал: «Пойдем, купим мороженое, пока магазин не закрылся», и мы ушли. Мы в тот же вечер с Земли смотались. Точнее, в ночь. То есть, вчера поздно вечером.

– Сколько времени вы потратили в Галактике? – спросил Миша.

– Не знаю. Два часа мы только добирались до корабля. Я всю планету рассмотрела.

– Два часа? – воскликнул Миша. – Он что ли, входил в систему? – и расхохотался. – Представляю, какой на Земле переполох. Там решили, что «черная дыра» залетела. В рабочем режиме оболочка корабля имеет плотность «черной дыры».

Миша хохотал, представляя, какую информацию получали земные обсерватории, а потом обернулся ко мне, и стал внезапно серьезным:

– Твоему молокососу совсем мозги отшибло? Он соображает, что творит? Я предупреждал, тарзанка до добра не доводит! Я ему говорил, что однажды у него размотается последняя извилина.

– Не надо было давать ему денег на тарзанку. Кто его таскал с собой, как дрессированную обезьяну?

– Я ж не знал, что он мозги себе вывихнет.

– Ты вообще не знал, что у него есть мозги, – ответила я и пошла к себе, чтобы связаться с Имо.

Имо трудился в своей мастерской. Его, как и Ксюшу, дорога не утомила.

– Чувствуешь себя героем, да?

Имо задумался. Стал соображать, былины о каких подвигах дошли до меня?

– Как ты использовал корабль? От кого ты на Земле защищался? Разверни монитор сейчас же, чтобы я могла видеть твои бесстыжие глаза! – Имо выполнил мою просьбу, все равно его глаза были закрыты обручем. – Для какой защиты отец тебе дал корабль, я спрашиваю? Что ты делал на Земле? Ты за мороженым туда отправился?

– Нет, – ответил Имо.

– За чем еще?

– За тортом и бананами.

– Перестань надо мной издеваться!

– Ты чего такая злая, ма? Хочешь мороженое? Приходи.

Не отходя от узла, я связалась с Джоном.

– Сынок, – попросила я, – подъедь к своему брату и забери все, что он привез вместе с холодильником. И, пожалуйста, приезжай скорее домой. А то я не знаю, что я с ним сделаю, если сама поеду.

Джон подозрительно взглянул на нас с монитора.

– Я все расскажу отцу! – пообещала я Имо. – Отец все узнает о твоих внеземных похождениях, как только я доберусь до Флио. Вот уж кто тебе всыплет как следует. И не жди, что я стану за тебя заступаться. А до Флио я обязательно доберусь…

– Не… – улыбнулся Имо.

– Доберусь и очень скоро. Я бы на твоем месте не расслаблялась. Я доберусь до Флио гораздо раньше, чем тебе кажется, и не позавидую твоей заднице, потому что ты начал зарываться, голубчик! – Имо улыбнулся еще шире. – Если мы не живем на Земле, это не значит, что ты можешь наезжать туда и вести себя безобразно. Имей в виду, Миша очень скоро получит лабораторию, и ему уже не понадобится твой транспорт.

Вечером конфискат лежал на кухне. Кроме коробки, набитой мороженым, здесь был мешок с леденцами, тюк с ананасами, который не помещался в шкаф, халва и банка сгущенки. Истинный масштаб контрабанды остался для меня тайной. Не тот человек был Джон, чтобы отобрать у братишки последние лакомства.

Мороженое я отвезла бэтам в подарок, потому что давно мечтала об этом. Сгущенку съел Адам, пока я ездила в офис, потому что Адам, при виде сгущенки, терял голову и забывал земные традиции. Зато все остальное стало украшением стола, вокруг которого ежевечерне собирались обитатели «кишлака».

Заканчивались последние беззаботные дни. Джон должен был идти в экспедицию. Я не знала, сколько она продлится, и это единственное, что меня огорчало.

В космопорт Джона пришел проводить весь «колхоз». Даже Имо. Увидев Мишу, он по привычке решил ему одолжить, но встретил недружественный взгляд, и не стал навязывать нам ни денег, ни общества.

– Почему мне с твоей дочерью проще договориться, чем с собственным сыном? – спросила я Мишу.

– Потому что она не твоя дочь, – ответил Миша. – Ты мать, не поняла их главного назначения. Дети созданы для того, чтобы их баловали и любили. Больше они ни для чего не годятся.

Джон уехал, и стало тревожно. В тот же день в модуле заклинило лифт, а в театральном квартале случилось ЧП: поклонники Галея устроили погром в его помещении. Высказались, таким образом, против перерыва в сезоне. Я осталась одна, но Ксюша не давала скучать ни мне, ни Мише. Однажды она пришла ко мне с папиным чемоданом и теплым одеялом, которое я выдала ей по прибытии.

– У Славабогувича неприятности? – спросила она.

– Похоже на то.

– Большие?

– Смотря с чем сравнивать.

– Вообще-то мне надо пожить у вас.

– Живи.

– Надолго у него неприятности?

– С папой поругалась? – догадалась я, и попала в точку.

– Да пошел он… – надулась Ксюша. – С какой стати я должна плясать перед ним канкан? Кто он такой? Придурок с манией величия!

– Стоп! – попросила я. – Рассказывай подробно и по порядку.

Ксюха замолчала. Черта-с два эта вредина признается, что натворила. Скорее, опять сбежит, чтобы мы с отцом в истерике искали ее на чужой планете. Внешняя камера засекла у башни еще один объект женского пола, который тыкал пальцем в сенсор, вместо того, чтобы набрать код. «Новый гость, – подумала я и испугалась. – Анжела?» Душа похолодела от одной мысли и оттаяла, когда я узнала Ольгу Васильевну.

– У тебя замок заедает, – жаловалась она и «чапала» вниз по лестнице с банкой, должно быть, за чаем. – И лифт не работает? У меня тоже… Ой, – остановилась она. – Это же Мишина дочка?! Откуда? Это ее прислали в контейнере с сиренью?

– В посылке с мороженым, – поправила я, пока Ксюха не раскрыла рот.

– Ой, как похожа на папу! – воскликнула моя соседка. – Вылитый Миша! – Ксюха стоически терпела комплименты. – Ой, какая хорошенькая! Посмотри-ка, глазки точно Мишины, и брови Мишины… – умилялась старушка, а я думала, лишь бы наше сокровище не заговорило, потому что характер там тоже Мишин, а выражения бывают и покрепче.

С трудом мне удалось выпроводить Ольгу Васильевну, но как только за ней закрылся замок, Ксюха рассмеялась:

– Я думала, мамаша! – призналась она.

– Признавайся, что натворила, пока мама не добралась за тобой сюда. В следующий раз ты с Земли так просто не смоешься.

– Только не говорите Борисычу, что я вам сказала, – попросила она. – Меня ваши фроны в гости зовут.

– Те, что расшифровали письмо?

– Ах, он сам проболтался? Ну, тогда я все расскажу!

Ксюша рассказала историю, за которую Вега выгнал ее с работы. А после добавила:

– Они все равно хотят, чтобы мы приехали. С тех пор так и шлют приглашения. Помните, я вам говорила, что духи предпочитают технику сигов? Так вот, ерунда. Они уже нашу освоили, даже телефон… а когда Борисыч уехал, устроили полтергейст. Вы не в курсе, отчего бывает полтергейст?

Я задумалась. Впервые этот вопрос прозвучал так откровенно. Действительно, должна быть причина, кроме желания Адама пугать девушек среди ночи. Должен быть физический процесс, вызывающий полтергейст, как побочное явление.

– Джон сказал, что это от перепрограммирования матриц. Правильно?

– Не знаю.

– Другое дело, каких матриц? Если локальных, еще ничего, а если гиперузлов?

– Может, они просто тебя пугают?

– Что толку меня пугать? – удивилась Ксюха. – Корабля нет. Даже если я захочу к ним приехать… Попугать решили. А что дальше? Они просто так не отвяжутся. Я к своему парню жить перебралась, так эта фигня достала меня там. Может, можно как-то прихлопнуть этот «фазаний выводок»? Если Борисыч найдет ФД, может, вы попросите Джона или Адама?

– Боюсь, что фроны не то же, что «фазаны», Ксюша. Боюсь, что Вега сам бы справился с «фазанами».

– Если бы вы знали, как они давят на психику. Как Сириус, еще хуже. Вы можете меня к нему провести? – спросила она неожиданно, словно подкралась из-за угла.

– К Сириусу?

– Ага, – закивала Ксюха. – Пожалуйста. Он сможет помочь, я знаю. Только он и сможет.

– Боюсь, что…

– Не бойтесь, – Ксюша умоляюще смотрела в глаза. – Я за все отвечаю. Никто не узнает.

– Ксюша, я бы рада, но он без сознания.

– Не может быть. Просто он с вами говорить не хочет, а со мной захочет.

– Нет.

– Почему? – рассердилась она.

– С чего ты взяла, что Сириус поможет?

– Я это знаю! Знаю! Не спрашивайте, откуда.

– Ты понимаешь, что у человека разрушен слэп? Он не знает, кто он такой, а ты хочешь…

– Этого не может быть! – воскликнула Ксюша. – Не может быть! Я же знаю, что этого быть не может!

– Что за полтергейст у тебя на Земле? Опиши…

– Обычный, мистер Громыхайло и Поджигайло. Вы что, никогда не видели? Еще я слышу голоса. Вернее, голос. Так вот, когда я с ним общаюсь, у меня ничего не падает и не горит. Борисыч считает, что это субъективные галлюцинации, но он же не знает. Общается-то не он, а я.

– Ты общаешься с Сириусом?

Ксюша промолчала.

– Если папа говорит, значит, так и есть. Он разбирается в фазодинамике лучше нас с тобой. Матричные явления могут принимать любую форму. Сириус был ближе всех к фронам в этом проекте. Ничего удивительного, что контакт идет с его образа.

– Борисыч говорит, это потому что я в него влюбилась, а я не влюбилась, – чуть не расплакалась Ксюха.

– О чем он говорит с тобой?

Ксчюха покраснела.

– Ксюша, о чем?

– Какая разница? Это личное. Это не имеет отношения к делу.

– Имеет?

– Вы лучше разберитесь со своими фронами, а Сиром я как-нибудь сама разберусь.

– Разберемся, – пообещала я. – И с фронами, и с Сириусом разберемся.

– Когда? Сколько лет еще ждать? Ирина Александровна, я на Земле оставаться одна боюсь. Папаша дал телефоны, а толку-то: дядя Вова опять запил, Антон в больнице, а пан Новицкий вообще зникнул. Елена Станиславовна говорит, нам всем в психушку пора. Что делать?

– Не надо ничего делать. Ты вырвалась сюда, отдыхай. Папа знает, с кем ты общаешься?

– Он говорит, я сама дура, и полтергейст спровоцировала сама. Я ему сказала… кто он такой… а он как разорался, что я ему порчу на компьютер навела. Что у него здесь супер-пупер работа… Короче, теперь и у него комп подвис.

– Сигирийские компьютеры не «виснут».

– Ага, и рукописи не горят. Это, смотря какие. Мои, допустим, самовоспламеняются. Вон папаша, сидит, все свои расчеты спечатывает на фольгу, говорит, чтобы я держалась от них подальше. Говорит, что придушит, если фольга сотрется. Я что, правда, навожу порчу?