Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 62 страниц)

Глава 14. КСЮШИНА ТАЙНА

«Математика объясняет природу времени, физика – природу пространства. Между этими полюсами – остальные науки. Чем больше их придумает человечество, тем дальше разойдутся полюса. Чем больше наук сольется воедино, тем ближе они сойдутся. Это есть дыхание разумного космоса, сообразующее и соединяющее в себе сущее, потому что в природе нет хаоса. Есть порядок вещей, для которого мы не изобрели наук, потому что не нуждались в них, потому что имели в душе своей веру, связующую полюса абсолютным смыслом, который есть само бытие. Веру, которая позволяет нам постичь истину сердцем своим раньше, чем ученые вычислят ее суть. И если б это было не так, мы бы не видели вокруг себя ничего, кроме хаоса».

– Читаешь? – спросил Миша, подкравшись сзади. – Сировы проповеди, конечно? В гостиницу заселиться некогда…

Я погасила экран. Над Блазой поднималось Синее Солнце. Мы застряли в пересадочном фойе космопорта, ожидая транспорт на Лунную Базу. Челнок должен был зайти в порт до Красных суток.

– Смотаюсь-ка я в архив, пока то да се… – сказал Миша, – пока мне допуск не аннулировали.

– Изучаешь историю вопроса?

– Хочу убедиться, что истории нет. С чего бы это Сиру пришло в голову рассуждать о математике? Почему он никогда не говорил об этом со мной?

– Разве стал бы ты с ним говорить?

– О серьезном – конечно.

– Разве с тобой можно говорить о серьезном?

– Да что ж я, такой бармалей? Мне надо точно знать, что он не начитался Сигирийских сказок. А если начитался, надо выяснить, каких именно. Эта проблема меня возбуждает больше, чем женщины.

– Ты просто постарел, Миша.

– Думаешь?

– И поумнел.

– Наверно, – согласился он и собрался идти. – Кстати, проследи, чтобы святые мощи не положили нам в багажник. Что-то я не заметил у сигов энтузиазма это лечить.

– Почему нельзя лечить на Земле?

– Ему ж еще «крышу» ремонтировать, – напомнил Миша и постучал себя по голове, чтобы мне стало ясно и очевидно. – Соображать надо. Вдруг наша ментосфера раздавит ее совсем.

– Индер разберется, – сказала я и справилась о прибытии челнока.

Диспетчер уверял, что челнок уже на орбите, что Индер выехал лично и сам найдет нас, как только ступит на Блазу. Я читала, пока не появился Джон. Он, также как Миша, выяснил, что за рукописи у меня в руках, потом предложил перебраться в гостиницу.

– Кажется, мы никогда не доберемся до дома, – ответила я. – Найди Имо. Нам скоро в карантин.

– Он не идет на Землю, – сообщил Джон. – Он будет позже, когда уладит дела.

– Какие дела?

Джон отвел взгляд.

– Я тоже задержусь, потому что надо пройти тест. Я подумал, что мне придется изучать фазодинамику. Раньше я считал, что можно обойтись, но если серьезно работать с такими планетами, как Земля, то школьных уроков мало.

– Конечно, – согласилась я. – И все-таки, что за дела у Имо? Только не говори, что он тоже решил учиться.

– Нет, – сказал Джон, краснея и переходя на шепот. У него… Как это сказать по-русски, не знаю…

– Скажи по-английски.

– Не знаю, как по-английски. Я пойду, посмотрю словарь…

– Джон! Скажи на «сиги», у меня с собой «переводчик». Немедленно говори, что случилось, – разволновалась я.

– Женщина случилась.

– В каком смысле «женщина»? Причем здесь Имо?

– Ну, я не знаю, как сказать…

– Джон, не морочь мне голову!

– Девушка здесь его… – выдавил из себя Джон и замолчал, представил, как ему влетит от брата за болтовню.

– Он помчался к девушке?

– Нет же, говорю тебе. Девушка здесь. Правильно сказать, он помчался от нее.

– Как это?

– Вон она, Морковка! На балконе стоит. Только не оборачивайся сразу.

Я едва не свернула шею. За нами, на галерке пересадочного зала, в самом деле, находилась девица. Рослая, глазастая и длинноногая. Типичная альфийка с целеустремленным не моргающим взглядом.

– Она его караулит, – объяснил Джон. – Нахалка такая.

Дар речи оставил меня. Девица была атлетически сложена, одета в сплошное трико и вязаную шапочку типа кастрюли, к которой крепилась искусственная коса, рыжая, точно как Булочкина спинка. Одно слово – Морковка.

– Ой, – сказала я и растерялась.

Всю жизнь я думала, что лояльно отнесусь к возможным невесткам, какими бы они ни были. Сделаю все, чтобы не спугнуть их манерами ревнивой свекрови. Мне всегда казалось, что женская особь, которая сочтет возможным употребить моих оболтусов по их мужскому назначению, станет моей лучшей подругой. Мне бы в голову не пришло, что я сама приду в ужас от Морковки на балконе.

– Что ей надо от Имки?

– Понятно что… – смутился Джон.

– А он?

– Он – когда не лень.

– С ней?..

– Она всех приличных девушек распугала. С кем же ему теперь?

– Ой, – испугалась я. – Что же теперь делать?

– Ничего не делай. Вы уйдете на Землю, тогда он с ней разберется. Когда Имо злой, Морковка его боится. А он на нее совсем злой.

Индера мы встретили под тем же пристальным взглядом с балкона, второпях объяснили ему суть проблем, в которых сами не разобрались. Контейнер с креокамерой ждал Индера в портовой лаборатории. Там же топтались любопытные биотехники, не рискуя вскрыть упаковку без консультации.

Ничего обнадеживающего Индер не сказал:

– Все зависит от того, насколько сильно разрушен слэп, – сказал он и осмотрелся. – Где Миша? Ему надо срочно вернуться на Землю. Тебе тоже. Вам всем пора бы вернуться.

К Земле мы отправились вдвоем. Гума уже поджидал Мишу у порта-приемника, чтобы обследовать его сердце. Миша оказал сопротивление, но был схвачен. Он применил миллион хитростей, выдумал столько же небылиц о своем богатырском здоровье, но старания были напрасны. Гума получил инструкции, которые неукоснительно выполнял.

По офису я брела в одиночестве. Встречающих не было. Столик, за которым Сириус любил курить трубку, съежился в углу холла, к нему прижалось кресло с небрежно кинутой подстилкой. Предметы словно предчувствовали беду. Мне стало боязно к ним приближаться, поэтому я прошла мимо холла. В кабинетах не было ни души. По вестибюлю бесцельно слонялся Гера. Вид у него был такой же потерянный.

– С возвращением. Вас заждались, – сказал он, словно прочел речь над телами усопших. – К сожалению, Вега не смог встретить, он срочно выехал к Алене.

– Случилось что-то? – догадалась я.

У Геры блеснула слеза на реснице, и он поспешил отвернуться. Это вошло в традицию. Каждый раз, когда экспедиции задерживались в космосе, – у Алены нервное расстройство. Традиция соблюдалась, даже если цель поездки ее не волновала. Гера почернел от переживаний.

– Рассказывай, – попросила я, но он отмахнулся.

– Ничего, ничего… Ей теперь лучше.

– Рассказывай.

– Не надо было мне ее отпускать, – причитал Гера, доставая из-за портфеля бутылку джина. – Аленушку пригласили на телевидение, – рассказал он. – Эх, не стоило ее туда отпускать. Выпьешь?… А я с твоего позволения…

Гера вошел в холл, бесцеремонно развалился в кресле Сириуса и выпил из его бокала. Я же, не придя в себя с дороги, последовала за ним и выслушала историю, как доктор наук, профессор и декан факультета Елена Станиславовна Зайцева, выкроила время из напряженного рабочего дня, явилась на студию для эфира и погрузилась в полнейший бардак, который сопровождал творческий процесс создания ток-шоу. Сначала ей вывалила пудру на колени крикливая гримерша, потом юный ассистент развернулся к ней задом и битый час пустословил по телефону, вместо того, чтобы работать. Терпение Алены лопнуло, когда в зал привели девушек. С девушками надо было затеять дискуссию о глобальных проблемах человечества, но девушки были далеки от проблем. Для девушек никаких проблем не существовало в принципе. Они причесывались, перемывали кости кумирам и обсуждали, куда пойдут сниматься потом, пока Елена Станиславовна не положила этому конец. Не дожидаясь эфира, она высказала свое мнение о человечестве, хлопнула дверью и с той минуты желала видеть возле себя только инопланетян.

– Это пройдет, – заверила я Геру.

– Она прогнала меня навсегда.

– Глупости. Она всегда так делает, потом сама позовет. Поверь, мы все не раз через это прошли. Надо потерпеть, и все образуется.

– Выпей, – настаивал Гера. – У нас плохие новости для Михаила. Не знаю, как ему сказать.

У меня подкосились ноги.

– Ксюха?

– Она пропала месяц назад. Вега уволил ее. С той поры девочку не видели. Может быть, Михаил знает, где она? Мы искали. Я подключил к поиску спецслужбы…

– Боже мой, – испугалась я. – Что произошло?

– Вероятно, девочка обиделась. Но уже прошло много времени. Она не появилась дома. Мы волнуемся.

– За что ее уволили?

– Не знаю, – печально вздохнул Гера. – Не могу знать. Мне не рассказывают.

Никого из нас никогда в жизни шеф не выгонял с работы, что бы мы ни натворили. Случалось, мы увольняли себя сами, а он, наоборот, убеждал остаться. Только раз он уволил Мишу, и то для острастки. Проще сказать, наказал за свинское поведение в отношении меня. Эту гнусную историю я вспоминать не хочу, тем более что сама просила их помириться. Я первая простила Мишу, вслед за мной его простили все остальные, а потом Миша, после долгих уговоров, себя простил, вышел на работу загорелый и отдохнувший. Ксюшу в подобной истории я не представляла хотя бы потому, что она не мужик. Что могло случиться, – в голове не укладывалось. Я поняла одно: сейчас надо не Геру утешать, а заниматься поиском. Срочно, не дожидаясь, пока девчонка натворит глупостей, а папаша получит настоящий инфаркт.

Модуль я осмотрела поэтапно, начиная с криво застланной постели и кончая кухней, где скопилась батарея пустых бутылок. Я думала, будет хуже. Мишины диски были расшвыряны повсюду. Акустика, сотрясающая грунт двумя мощными колонками, была сконцентрирована на обеденном столе. Мишина коллекция эротики и порнографии – спрятана под телевизор. Компьютер был приведен в непотребное состояние, поскольку использовался для развлечений, а не для работы. Обломки тренажера валялись посреди прихожей, тут же была оборудована стенка для сквоша, а теннисная ракетка, которую Миша купил в Швейцарии, нанизана на болт от баскетбольной корзины. В саду у бассейна я нашла только пояс, привязанный к сходне мертвым узлом. Глупо было искать ребенка здесь. Еще глупее было надеяться застать ее в верхнем доме. В прошлый раз я рассуждала также, но нашла ее именно там.

У лифта меня настигло сомнение. Воображению представилась картина, как по верхнему дому от зари до зари пляшут беременные Ксюшины подруги, а за ними прыгают, пятками дрыгают, престарелые преподы мехмата. Лифт пришел, но видение было столь красочным и достоверным, что я не решилась всплыть среди благолепия, и осмотрела интерьер с монитора. Никаких скачек. Легкий беспорядок под слоем пыли.

Наверх я вышла с пылесосом. Решила, что в процессе уборки больше вероятности наткнуться на следы Ксении. С моими аналитическими возможностями строить гипотезы не имело смысла. Миша справился бы с этой задачей гораздо лучше, но Миша растерялся:

– От дома не отходи, – попросил он. – Будь на связи. Как только вернется шеф, расспроси его обо всем.

Он был уверен, что в приватной беседе шеф выложит мне все. Шеф же, как назло, застрял у Алены. На дворе было лето. Я раскрыла окна, обошла дикие заросли огорода. Сарай был заперт снаружи ржавым замком. Новый соседский забор переехал на мою территорию, отхватив полметра угодий, и я стерпела это со спокойствием флионера. В кустах одичавшей малины валялись чьи-то штаны, не похожие на те, что мог бы носить преподаватель мехмата. Штаны выглядели неказисто, и мой дедуктивный аппарат подсказал, что это заявка на новый захват территории. Что соседи, прежде чем приступить к перестановке забора, забрасывают на вражескую территорию трусы, надеясь обратить противника в бегство. Если события будут развиваться в таком ключе, мой дом скоро окажется на дороге.

Пока я размышляла, как противостоять угрозе, в калитку кто-то проскользнул. Молодая особа, которую я не разглядела издалека, бесцеремонно направилась к крыльцу. Я – за ней, и только вблизи узнала Анжелу.

– Здравствуйте, – сказала она с достоинством.

– Здрасьте, – ответила я примерно тем же тоном и полюбовалась своим отражением в грязном стекле: замарашка рядом с королевой.

Анжела грациозно спустилась с крыльца. В свои годы она ни капли не постарела, даже не сменила прически, только детское очарование уступило место светским манерам.

– Могу я видеть Ксению? – спросила она.

– Мне самой хотелось бы ее видеть. Может, вы подскажете, где искать?

Взгляд Анжелы выразил скепсис.

– Галкин тоже пропал?

– Позвоните ему…

Я предложила телефон, но ее величество не собиралось тратить время на бывшего поклонника. Она желала придушить его лично, и подозрительно глядела на раскрытые окна.

– Зайдите. Дверь открыта, – пригласила я.

Анжела только сухо попрощалась и пошла к дороге, где ее ожидал «Мерседес» с затемненными стеклами.

– Попросите ее позвонить, если появится, – сказала Анжела, прежде чем сесть в машину.

– Непременно, – пообещала я. – Это будет первое, о чем я ее попрошу.

«Мерседес» отчалил, а я осталась у дороги, словно просящий милостыню на пути королевского кортежа. На мне была рваная рубаха, из которой вырос Имо, тертые джинсы и кеды, пережившие развал Советского Союза. На голове творился кошмар после бессонной дороги, но это еще ничего. Главный кошмар заключался в том, что все это время я продолжала держать в руках трусы, выброшенные в старый малинник, и очнулась только когда поздоровалась со старшим Панчуком. Слегка поддав по случаю выходных, он волокся в магазин за добавкой, и расплылся в улыбке, увидев меня.

– Приехали что ли? – спросил Панчук. – Ага, вижу, что приехали. Уборкой занимаетесь? Ага, вижу, что уборкой.

Уборкой я занималась до ломоты в спине, до первых признаков радикулита, и остановилась, когда вспомнила, что Индер на Блазе. Лечиться у Гумы было опасно. Он слишком любил лечить. Анализ обстановки укрепил мою уверенность в том, что Ксюша в верхнем доме почти не жила, бегала с работы и на работу, да и смешно было после ссоры с шефом искать ее там, где развешаны секторианские «видеогвозди».

На уборку в модуле не осталось сил. К тому же, я не потеряла надежды отыскать беглянку и привлечь ее к наведению порядка.

– У меня все паршиво, – сообщил по телефону Миша. – Ты смотрела сарай? Чердак проверила? Она могла вырубить камеры. Я ее научил.

– Нашел, чему научить ребенка.

– Я звонил шефу, он не хочет говорить вообще. Сказал, найди ее и расспрашивай. Позвони ему ты.

– Лучше ищи Ксюху.

– А я что делаю? Сейчас приду, обыщу твой курятник, – пообещал он.

Обломки тренажера я выставила у лифта, диски сложила в ящик и отнесла туда же, в надежде, что Миша появится и заберет свой хлам. Туда же я подтащила аппаратуру. Кухня сразу стала просторнее.

В саду все было как в день отъезда. Похоже, Гума заходил садовничать, но почему-то не боролся с крапивой. Наверно, принял ее за культурное растение. Или крапива отстояла свои права в поединке с его голыми руками. Углы павильона заросли по пояс и скрыли тропинки, которые Имо в детстве выложил плиткой. Я осмотрелась. В воздухе стоял едва уловимый запах дыма. Не то от костра, не то от горелой проводки, – нанюхавшись герметика, я перестала различать нюансы, но насторожилась. Облачко тумана висело у грота, который маскировал электрощит. В детстве там укрывался Имо, когда играл с Мишей в прятки. Он сообразил, что сильное электромагнитное поле сбивает с толку поисковый прибор, которым Миша вероломно пользовался. С тех пор тропинка к гроту утонула в земле и заросла сорняком.

Определенно, дым шел оттуда, но пожарный датчик не работал. Я взяла телефон, чтобы сообщить в лабораторию, как вдруг что-то шевельнулось в крапиве.

– Буля! Кыс-кыс… – позвала я и вспомнила, что Булочка осталась на Блазе. – Эй, кто там? – из зарослей сверкнула пара зеленых глаз. – Ксюха?

Ксюха смотрела на меня в ужасе, соображая, что происходит. Видение перед ней или реальный объект? И что ей ждать? Вечер большого ремня или долгожданное вызволение? Она была бледна, измождена и напугана. Волосы стояли дыбом, в дрожащих пальцах дымилась папироса из старых запасов Юстина. На мое счастье, в сад вошел Миша. Он не успел ничего сказать, потому что Ксюха с воплем «Борисыч!!!» кинулась сквозь крапиву ему на шею.

Пока папа с дочкой утешались друг дружкой, я успела убраться на кухне, сделать чай, и готова была рухнуть от усталости. Миша накрыл Ксюху одеялом и усадил рядом с собой на диван.

– Девочка моя, – жалел он ее. – Бедная моя, несчастная. Больше никогда тебя одну не оставлю.

Ксюша набросилась на варенье, принесенное из верхнего дома, словно все это время ничего не ела. Возможно, так и было. Миша чуть не прослезился, стал звонить по конторам, развозящим еду, и делать заказы. Чего только не было в тех заказах. Я и не подозревала о существовании таких блюд. Не исключено, что их надо было везти из Парижа. Поэтому я еще раз обыскала модуль, но не нашла ничего съедобного, кроме печенья, которое Ксюха просто не заметила.

– Что произошло? – спросила я Мишу. – Она рассказала?

– Расскажет. Никуда не денется, – ответил он, поглаживая ее взлохмаченные кудри. – Правда, моя куколка?

Ксюха отрицательно замотала головой, поскольку рот был забит печеньем.

– Дай ей придти в себя.

– Придет в себя и расскажет, – уверял Миша.

Ксюха замотала головой еще сильнее.

– Мама просила тебя позвонить.

– Перебьется, – ответила она, запивая печенье чаем.

– Она искала тебя, беспокоилась…

– Пусть. Так ей и надо.

Мы с Мишей переглянулись.

– Прогуляйся-ка наверх за своим заказом, – попросила я, выпроводила его к лифту и вернулась.

– Ксюша…

– Что вы пристали ко мне, Ирина Александровна?! Она сама меня выгнала. Что вы за нее заступаетесь? Вы же не знаете… Вы же не выгоняли из дома своих детей!

– Если вы поссорились, это не значит…

– Ничего себе, ссора! Она ясно сказала: собирай барахло и уматывай. О чем говорить?

– Она же твоя мама! Как так можно?

– А я ее не просила меня рожать, – отрезала Ксюха. – Пусть поучится предохраняться. Позвонит сюда, – вы меня не знаете.

У меня не нашлось слов, но Ксюша выговорилась, ей полегчало. Она стала анализировать проблему по существу:

– Зря вы комплексовали, когда Борисыч сватался, – сказала она. – Сказали бы, что согласны, женился бы. Были бы сейчас моей мамой.

– Ой, Ксюша, не уверена.

– А чего тут такого страшного? Вы бы мне не сказали: «Скажи спасибо, что в детдом не сдала»? Не сказали бы, правильно? Ну, так и чего?

– Ой, Ксюша! Неужели я могла оказаться на месте твоей мамы?

– Не оказались же, – успокоила меня Ксю, вытирая пальцы салфеткой. – Будем считать, отделались легким испугом.

Миша с коробками ввалился на кухню, стал выкладывать пищу на тарелки. Я пошла помочь. Взъерошенная Ксюха осталась на диване, причем, спряталась под одеяло с головой.

– Она чего-то боится, – заметил Миша. – Поговори с ней.

– Кажется, она не настроена это обсуждать. Ей своих проблем хватает.

– Нет, просто они с шефом молчать сговорились.

– Подожди, приедет Джон и выложит все их секреты.

– Поди, поговори… – настаивал Миша.

– Нет уж, – уперлась я. – Теперь твоя очередь.

На еду мы набросились втроем. Молча. Самым голодным среди нас оказался Миша, который давно не ел ничего, кроме таблеток. Мы ему старательно ассистировали. Никто не желал первым продолжить тему.

– Ксюха, – начал Миша. – Если проблему можно решить, ее надо решать.

– Нет, – ответила Ксюха, – нельзя.

– Как ты собираешься работать в конторе?..

– Никак. Меня оттуда выперли.

– Если ты все расскажешь, я попробую убедить шефа…

– Не расскажу, – повторила она, – а шеф скоро свалит отсюда и контора закроется. Ясно? Они затопят модули и отключат лифты.

– Лет двадцать назад он уже собирался так сделать, – напомнила я. – Тогда проблема решилась.

– Теперь не решится.

– Ну что мне ее… ремнем выпороть? – в отчаянии развел руками Миша.

– Не трошь ремень, Борисыч! Штаны упадут, – сказала Ксюха и подвинула к себе блюдо с мясным рулетом.

– Что мне с ней сделать?

– Откуда я знаю? Твой ребенок.

– Наверно, придется замуж ее отдать. Работать с сигами она не хочет, выпускать ее в человеческую науку нельзя, на Блазу такую вредину не возьмут. Одна дорога – в домохозяйки.

Миша подождал. Протеста не последовало. Ксюха поедала рулет, закусывая помидором. Мишины планы ее пищеварению не мешали.

– Давай что ли, отдадим ее за кого-нибудь из твоих? За Финча, например?

– Мне больше нравится Имо, – сказала Ксюха. – Мне нравятся мужики спокойные и конкретные.

– Опоздала, голубушка. За ним альфийка охотится… не приведи господи. Одним мизинцем тебя раздавит.

– Морковка что ли? – догадался Миша. – Она до сих пор от него не отстала?

– Ты знаешь?

– Наслышан. Это ж я ее Морковкой назвал. Она давно за ним бегает.

– И ты молчал?

– С какой стати я должен с тобой обсуждать наши мужские проблемы?

– Боже мой, Миша! Имка рассказывал тебе об этом?

– А кто ж ему лучше меня посоветует? – удивился он.

– Ясно, кто его научил волочиться за юбками…

– Да не… Это он сам просек. Я его учил от всяких «юбок» вовремя избавляться.

– Кол тебе, как педагогу.

– Так, Морковка – это ж тяжелый случай! – оправдывался Миша. – Он взрослая баба, притом сама его склеила.

– Не волнуйтесь, Ирина Александровна, отобью я его у Морковки. Тоже мне, овощ, – сказала Ксю и демонстративно проглотила полпомидора.

Я стала собирать посуду под наблюдением двух пар хитрых, виноградно-зеленых глаз. Все ждали моей реакции. Как реагировать, я не знала. Я затруднялась сделать выбор между Морковкой и Ксюхой.

– Что? Очко сыграло? – догадался Миша. – Покоя захотела на старости лет?

– Мне нужна свекровь, которая классно готовит, – объяснила свою позицию Ксюша. – Я сама не умею.

– Это все из ресторана, – ответила я.

– Ну и что? Вы готовите не хуже. Просто Борисыч не стал вас напрягать. Может, вы не верите, что я отобью Имо у Морковки?

– Верю, – сказала я и понесла на кухню посуду, а когда вернулась, Ксюха спала, положив голову Мише на колени.

Он так соскучился, что не пожелал опустить ее на подушку. Идиллия получилась абсолютная. Более милого существа, чем спящая Ксюха, не было в природе. Если бы она спала так всю жизнь, пожалуй, я бы согласилась пожертвовать одним из своих сыновей в ее пользу. Одно утешение – второй бы остался при мне, потому что третий снаряд не может упасть в воронку, где два уже побывало.

– Объясни мне, – жаловался Миша, – как с ней быть? Объясни, как контактер, каким образом мне с ней законтачить? Считай, что это служебное поручение.

– Никаким. Только ждать, пока сама созреет.

– Тебя в Хартии не учили специальным приемам?

– Меня учили терпению.

Миша вздохнул и прикрыл одеялом Ксюшино плечо.

– В кого она такая, чума болотная, уродилась? – спросил он. – Анжелка – вполне вменяемая баба. Я тоже… Бывает, конечно… но не до такой же степени! Ведь Дарья, моя старшая, совершенно милый человечек. И мужик у нее – то, что надо. А парнишка маленький – вообще чудо! Таблицу умножения знает лучше дедушки. В столбик умножает… в четыре года!

– А ты в его возрасте?

– В его годы я умножал в уме, – вспомнил Миша и загрустил. – А мать ее… Ты не представляешь, что за женщина. Деньги взяла, даже спасибо сказала. Я говорю: «Пардон-с, не знал-с…» А она… Нет, таких женщин не бывает. Знаешь, что она мне ответила? «Мы не хотели обременять тебя, Миша». Вот так! Ты слышала что-нибудь подобное? Чего я не женился на ней? Где были мои глаза? Она ведь так и не вышла замуж.

– Ну, так, женись.

– А Ксюндра? Что ты! Кто меня с таким прицепом возьмет? Кому это надо жизнь свою превратить в корриду? Да я и преложить не решусь приличной женщине удочерить такое…

«Ксюндра» продолжала спать у него на коленях.

– Мы же с ней вычислили координату Флио, – добавил он между прочим и стал ждать, пока до меня дойдет.

– Как ты сказал?

– Мы достали эту чертову координату. Ксюха достала. Я сам не верил.

– Каким образом?

– Тебя интересуют технические приемы?

– Нет! Господи, Миша, что ты говоришь?

– Я говорю, что у нас была навигационная координата. Подлинная!

– Была?

– Думаю, поэтому они и загрызлись. Шефу по уставу не положено держать в архиве точные сведения по редуктивам.

– Кому?

– Ну, матричным… Как их?.. Информационным, одним словом. Сиги теперь такие трусы, даже с флионерами знаться не хотят.

– Она уничтожила файл?

– Конечно. Нельзя так нельзя. Бог с ним, с кодом. Метод сработал, вот что важно!

– За что же тогда шеф ее выгнал?

– Спроси, – предложил Миша. – Финча спроси. Слушай, позвонила бы ты шефу, а?..

Шеф позвонил сам. Позвонил, когда все успокоилось, когда Миша отвлекся от идеи фикс узнать все, а Ксюха воспрянула духом и, припеваючи, мыла посуду. Вмиг она сообразила, с кем я общаюсь, и испарилась.

– Пусть расскажет тебе сама, – заявил шеф в ответ на мою просьбу. – Если сочтет нужным. Я считаю, что лучше вам не лезть… Чем меньше посвященных, тем лучше.

Вегу интересовало, когда прибудут с Блазы мои обормоты. Он сгорал от нетерпения устроить новую взбучку сотрудникам и требовал от меня объяснений, какие такие «личные обстоятельства» могли задержать их в пути?

– Ксюша! – крикнула я в открытые двери сада. – Пойдем в офис, закажем связь с твоими женихами. Заодно Гума посмотрит твои легкие.

– Не пойду, – донеслось из кустарника.

– Всем курильщикам приказано предъявлять для осмотра легкие. Идем, пока шефа там нет.

– А где он?

– Наверно, у Елены Станиславовны.

– Ага, спасибо! Он вернется в любой момент.

– Он ведь и здесь тебя найдет, если захочет.

– В офис я не пойду.

– Как знаешь.

– А вы сходите и спросите, когда он вернется…

В офисе был только растерянный Гера. Он и не уходил оттуда, сидел в кресле Сириуса, опустошал бар и грустно глядел в потолок. У меня екнуло сердце. Память нарисовала образ прежнего хозяина кресла, к нему не хватало лишь трубки и облака табачного тумана. На месте Геры я бы побоялась так долго занимать место колдуна, зная обстоятельства его отсутствия. Мне вдруг показалось, что это опасно, но Гера и так был подавлен.

– Каждый божий год, – напомнила я ему, – с Аленой происходит что-то подобное. Надо просто переждать «торнадо».

– Никогда прежде она не говорила со мной так. Все из-за Хартии. После Хартии у нее начались видения. Она стала предчувствовать беду. Все не просто так. Все это к большим неприятностям. Выпей со мной, – предложил Гера. – Вега опять собирает всех. У Сириуса алгоническая амнезия. Блаза хочет знать причину. Нашу контору теперь закроют.

«Скорей бы», – подумала я и поняла, что с Блазой говорить не о чем. Вега собирал всех, Гера собирал сплетни, никто не собирался предпринимать конкретных шагов для того, чтобы на контору перестали рушиться неприятности. Все хотели отсидеться в кустах и напиться до белой горячки.

Шеф в офисе не появился. Ксюха не поделилась информацией о происшедшем. Миша, в отместку, не стал ей рассказывать о своем открытии, он занялся шпионажем и не выпускал свою дочь из-под наблюдения даже во время сна.

– Знаешь, зачем она лазала ночью в сеть? – спросил он меня. – Не угадаешь. Искала подробности про Сира, Блазу зондировала. Слушай, какой шеф молодец, что отрезал ей доступ. Нет, здесь что-то посерьезнее. Точно, она в него втрескалась. Но ничего, пройдет время – забудет. Как думаешь, забудет?

– Я все-таки надеюсь, что он вернется.

– Откуси свой язык! – злился Миша. – Я к ней Сира не подпущу даже с амнезией. Кончится эта заварушка, увезу Ксюху на Блазу, заставлю учиться, чтобы не было ни времени, ни соблазна. Как ты думаешь, на Блазе она мне расскажет?

– За что ты так ненавидишь Сира?

Миша взбесился.

– Знаешь, как этот говнюк охмурял мою девочку? Знаешь, чем он мозги ее юные забивал? Да я, если хочешь знать, только из-за него согласился на экспедицию! Чтобы развезти их подальше. Если бы у тебя была дочь, ты бы выдала ее за такого типа? Лучше за наркомана. Тот хоть сдохнет по-человечески.

Мне вспомнилась Морковка, и настроение испортилось.

Секториум ждал хороших новостей. Плохими все были сыты по горло. Ждал и дождался: Вега убедил Алену простить человечество. Она позвала к себе Геру, и тот помчался на крыльях любви, оставив после себя пустой бар и заерзанную подстилку. Больше ровным счетом ничего хорошего не происходило. Мне не удалось заставить Ксюху даже позвонить матери. Все это время она жила у меня, рассказывала ужасы детских лет, из которых мне стало ясно окончательно: во всем виноват только Миша. Не убежал бы он из семьи – ничего бы такого не было. Ксюха со мной не соглашалась, и, стоило только звякнуть телефону, вопила на весь модуль одну фразу:

– Если мамаша, меня нет!

– Тетя Ира, – сказал строгий голос из трубки, – позовите, пожалуйста, Диму к телефону.

– Ванечка, он еще не приехал. Завтра будем встречать, – обрадовалась я, посмотрела на календарь и поняла, что стала настоящей инопланетянкой. Забыла, что в июне тридцать дней. Гума сказал, что челнок придет первого числа. Я думала, что до решающей битвы целые сутки. Календарь вернул меня в реальность, а часы показали, что, если не торопиться, битва состоится без меня. Армия землян против пришельцев будет меньше на одну боевую единицу.

В фойе мне попался Индер.

– Не знаю, не знаю, – сказал он, – стоит ли тебе присутствовать?

– Я уже присутствую.

– Тогда учти, сегодня с шефом лучше не спорить.

Я и не думала. Тем более что с шефом уже успешно спорил Миша, запершись в кабинете. Можно сказать, ругался во всю. Хотя, не исключено, что они оба только разминались перед грядущим скандалом. В холле напротив сидел грустный Джон и Имо… листал журнал с Мишиными орбитальными фотографиями. Впервые я прозевала их приезд.

– Где вы нашли Ксению? – спросил Индер.

– Мы ее не теряли.

– Спрячьте в надежное место, – предупредил он. – Сейчас вам всем влетит.

Индер проводил меня до холла, словно желал убедиться, что я не сбегу.

– Иван звонил, – сообщила я Имо. Имо только кивнул в ответ. – Джон, ты мне нужен. Если мы выживем после сегодняшнего собрания, не уходи далеко.

Джон тоже кивнул. Видно, шеф их обоих уже потрепал. Кислое настроение словно висело в воздухе.

– Как Сир? – спросила я, и по тягостному молчанию догадалась, что добрых вестей нет.

Красный от злости Миша ворвался в холл. Вега вошел за ним, и дверь закрылась.

– С возвращением, – обратился он к немногочисленной аудитории. – Не всех я имею честь приветствовать сегодня. Что ж, вы сами придумали себе приключение.

– Никто тебя не обвиняет, – подал реплику Миша.

– Поздравляю вас с полным фиаско, – продолжил Вега. – Первопроходцы доморощенные! Получили?

Тишина воцарилась в ответ. Только Имо набрался наглости и с хрустом перевернул страницу.

– Господа земляне, вынужден вам сообщить, что вы превысили свои полномочия, поэтому в ближайшее время я закрываю миссию и возвращаюсь на Блазу. Мой контакт с Землей на этом закончен, потому что вы превысили не только свои, но и мои полномочия, и всего Галактического сообщества. Поэтому свернуть проект – самое малое, что я могу для вас сделать.