Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 62 страниц)

– Галкина в Сахару, – раздался робкий голос с акцентом.

– Полинезия, – добавил другой голос.

– Люк и Андрей на обратном пути, – распорядился шеф, – если успеют… – и продолжил.

– Индия? – спросил Этьен.

– Индия – Семен и Малик.

– Этьен хочет в Индию, – объяснила Алена. – Аж чешется.

Вега поглядел на Этьена.

– Что тебе делать в Индии, дурень? – спросил он по-русски. – Ты же по-английски едва понимаешь, а Малик с детства говорит на всех языках, от турецкого до японского. – Он выдержал паузу, чтобы мы прочувствовали, какие полиглоты имеются в наших рядах. Что тебе там делать с гвоздями? Ты мне нужен в Европе.

Этьен устыдился. Вместе с ним примолкли и остальные.

– Мишкина в Бермудский треугольник, – не мог успокоиться Адам.

– Дался тебе Мишкин! – вступилась я за товарища.

– Кастрировать и на льдину.

– Адам! – вспомнил Вега. – На радары…

– Нет! – вскрикнул Адам, не дослушав приговора. – Только не радары!!!

– На круглосуточное дежурство. Будешь отслеживать сигналы и корректировать орбиту.

– Там Мишкина система! – взмолился Адам. – В ней сам черт ногу сломит!

Но шеф не собирался обсуждать трудности:

– Заодно разберешься в системе. Возьмешь Мишины записи и разберешься, наконец. Миша, если появится, тебя подстрахует.

– Шеф!!! Не сгуби…

– Все! – прикрикнул на него шеф. – Миша мне нужен на «Марсионе». Там действительно аварийная обстановка. Или ты вместо него отправишься на «Марсион»? – Адам заткнулся. – Возьмешь схемы и разберешься. Хотя бы здесь мы должны научиться справляться без Миши.

– Нет, – жалобно простонал Адам. – На «Марсион» его, гада! Пожизненно.

Миша нашелся сам, когда народ разбрелся во все стороны света. Моя прихожая опустела, стала неуютно огромной, а модуль непривычно тихим. Я сутками не отходила от компьютера и едва успела за неделю просмотреть Аленину картотеку. Внешний мир отдалился, городской телефон умолк. Я разучилась отличать междугородние звонки от местных и не узнала Мишин голос. Почему-то мне показалось, что это брат. «Как не вовремя!» – успела подумать я. Наверняка он собрался в Минск, если уже не стоит на вокзале. С тех пор, как брат устроился менеджером в мебельную фирму, он не вылезал из командировок и мог явиться в любой момент.

– Шеф очень сердит? – услышала я в трубке грустный голос.

– Мишка! Ты?

– Что-нибудь интересное для меня на конференциях было?

– Ты где?

– Вообще, что новенького?

– Поступило предложение тебя кастрировать. Проголосовали единогласно.

– Вот как? Ни одна сволочь не воздержалась? А, впрочем, может так лучше. Может, поживу спокойно на старости лет.

– Как твои дела, Миша?

– Ох, – вздохнул он тяжко. – Не спрашивай. Лучше посоветуй, как мне теперь к шефу подползать? Он меня сразу прибьет или…

– Подползай быстро. Тут длинная очередь желающих тебя убить. Шеф это сделает более гуманно.

– Ясно, – еще тяжелее вздохнул он и задумался.

– Когда тебя ждать?

– Не могу я, Ирка, приехать.

– Чего так?

– Ой, не спрашивай. Не могу.

– Все очень хорошо или очень плохо?

– Все очень странно. Я теперь, понимаешь, в философских раздумьях нахожусь: дурак я на самом деле или слишком умный? Что, в принципе, одно и то же.

– Миша, на «Марсионе» аварийная обстановка.

– Знаю, – вяло ответил он. – У меня тоже… аварийная. Хрен с ним, с «Марсионом». Ты объясни шефу, как сможешь. Скажи, мол, виноватым себя чувствую. Чтобы зла не держал…

Связь прервалась. Миша не перезвонил. Я поставила рядом телефон, в надежде, что это когда-нибудь случится, но он не перезвонил ни через час, ни через день, ни через неделю. В модуле по-прежнему было тихо и пусто. Больше не шумела его любимая музыка, мне давно не приходилось жарить курицу на обед. Только одуревшие от безделья сиги самостоятельно слонялись по подземельям. На мою беду, они освоили лифт, а Вега не успел им объяснить, что личное жилище землян неприкосновенно.

Сначала их визиты отвлекали и утомляли. Потом я смирилась с ними, как с предметами мебели, купленными не на мой вкус. А, так как большинство мебели было куплено не мной, то смириться было нетрудно. Спасала работа и деликатность визитеров. Вскоре я стала их различать. Один сиг все время молчал. Другой – много и охотно общался, при этом то и дело советовался с товарищем. Молчаливый сиг был чуть крупнее и светлее кожей, он двигался плавно и осторожно, часто закрывал глаза, потому что они слезились под плевами. Общительный сиг был шустр. Его глаза не слезились, а руки щупали все подряд. Оба они ростом были примерно мне до плеча, и оба не могли дождаться, когда их экспертная миссия завершится. Во мне их привлекало главным образом спокойствие. Я не обращала внимания на их хождения вокруг и вежливо отвечала на вопросы. К тому же, я оказалась единственным земным существом в зоне их досягаемости. Их забавляла и озадачивала моя способность понимать, о чем они говорят, при этом неспособность перевести дословно, как это делал офисный «переводчик». Я оправдывалась хронической усталостью, и сиги рекомендовали мне интенсивный оздоровительный сон с эффектом невесомости, то есть, почти вверх ногами. Меня в них забавляли попытки вплетать в речь русские слова. У сигов был такой же акцент, как у Веги, если его заставали врасплох, и это, несмотря на то, что они принадлежали к разным сигирийским расам. В итоге я получила персональное приглашение на Блазу – единственную планету Сигирии, куда нас, землян, иногда допускали братья по разуму. Это было чем-то вроде коммутативного, научного и образовательного центра цивилизации, устроенного под универсальный «Интурист», а заодно, историческая родина моих посетителей.

Однажды, расхрабрившись, бэты попросили разрешения подняться в верхний дом, чтобы собственными глазами видеть, как протекает жизнь на моей планете. Я предупредила, что вдоль окон у меня забор. То есть жизнь мимо верхнего дома протекает гораздо менее интенсивно, чем, например, перед следящими камерами, которыми сотрудники конторы обмолотили Землю, но если им важно видеть своими глазами… Сиги быстро ринулись к себе, наверно, за пишущими камерами для семейного видео.

На часах было восемь вечера. У дороги горел фонарь. Люди шли с работы, мелькали в решетке забора, машины проносились по дороге. Сиги не сразу решились приблизиться к окнам. Постепенно они осмотрели весь дом, сунулись в трубу камина, ощупали рога, висящие на стене. Я объяснила, что рога принадлежат моему другу Мише, которого тщетно ищет контора, и мои сиги запутались в человеческой биологии.

– Вы никогда не видели землян-животных? – удивилась я. – А что вы имели в виду, когда говорили: «другие земные расы»?

Шустрый сиг собрался объяснять, но задумчивый коллега его одернул. Потом они слегка поругались, и я ушла на кухню. Через минуту сиги сделали вид, что не ругались вовсе, что это нормальный метод общения, принятый в их культуре, который может быть землянами неверно истолкован.

– Да ладно, – посмеялась я. – Ругайтесь, на здоровье. Только не подеритесь.

К счастью, подраться они не успели. Шустрого сига посетила революционная идея выйти в сад:

– Я бы встал незаметно у дерева… – попросил он.

– Ради бога, – ответила я и отворила дверь. – Можно встать даже посреди огорода. Здесь частное владение, у землян по частным владениям чужие не ходят.

Шустрый укутался в Мишин дождевик и встал под яблоней в странной позе. Если бы его увидели соседи, они бы решили, что я завлекла в гости подростка, напоила пивом, а как пройти в уборную не объяснила. Молчаливый сиг сначала не одобрил выходку товарища, но вскоре они оба слонялись по саду, замотавшись в плащи как два пугала. Чтобы заманить их в дом, я одолжила соседского кота и понесла его знакомить с гостями из космоса. Кот запрыгнул на сарай, а гости так напугались, что потеряли интерес к прогулкам.

Когда секториане стали возвращаться, сиги оставили меня в покое. Первыми в офисе показались Семен и Малик. Семен выглядел изможденным старцем, жаловался на печень и на супругу, Ольгу Васильевну, которая страдала депрессией от долгого пребывания на чужбине и по этой причине проедала мужу плешь. Сам же Семен, побывав на Земле, умудрился схватить подагру, и, как никогда, нуждался в услугах Индера. Малика я видела впервые. Он являл собой зрелище противоположное Семену. Был бодр, свеж, мускулист и улыбчив. Внешне он напоминал пожилого казаха. Шутил, вспоминал советские анекдоты тридцатилетней давности, с восторгом рассказывал о восточных единоборствах. В общем, на фоне Семен Семеныча держался молодцом, хоть и не сильно уступал ему в возрасте. Семен же только и знал, что сокрушаться по Индеру:

– Как могли отпустить доктора в такой-то момент?! Как можно было отпустить самого важного сотрудника конторы, не дождавшись замены? Вега поступил крайне опрометчиво! Чрезвычайно легкомысленно!

Постепенно вернулись все. Отметились, стали разбредаться по делам. Жизнь возвращалась в прежний ритм. Ничто не предвещало перемен. Разве что, визит нового биотехника на некоторое время всколыхнул болото. Это был тип той же расы что Индер с таким же «респиратором» на носу и паровым баллоном в спинном кармане, но гораздо более худой и высокий. Володя получил задание поднять дверные проемы во всех офисных комнатах до трех метров.

– В следующий раз, – жаловался Володя, – они найдут четырехметрового и заставят поднимать потолки.

Нового биотехника звали Гума. Он начал трудовую вахту с того, что каждого землянина обязал пройти медосмотр, и офис вконец обезлюдел. Там водились только инопланетяне. Лишь Володя однажды забрел по недомыслию снять мерки с дверных косяков. Он был схвачен Гумой и освидетельствован молниеносно, раньше, чем успел развернуть рулетку, а его процент алкоголя в крови был взят за среднестатистическую норму.

– Чего вы напугались? – взывал к нашей совести шеф. – Это же мгновенный сканер. Никто вас не будет колоть иголками.

Народ отсиживался в укрытиях. У всех были неотложные дела. Чем яростнее шеф призывал к дисциплине, тем более неотложными становились дела.

– Когда вы, наконец, образумитесь? Или за вами группу захвата выслать? Что за детсад?!

Первыми образумились Этьен и Андрей. Хлопнули по сто грамм в Володином гараже, чтобы соответствовать среднестатистической норме, и пошли предъявлять себя медицинскому тесту. За ними потянулись остальные, лишь бы новый доктор не подумал, что мы объявили ему бойкот. Перед процедурой Володя лично остограммил каждого.

Наше знакомство с Гумой протекало молча. Он работал страстно и сосредоточенно. У него не разбегались по лаборатории насекомые и не падали из рук инструменты. Он не поленился составить на каждого медицинское досье и попросил шефа ознакомиться лично с результатами осмотра. Сначала шеф удивился просьбе, но потом волосы на его голове встали дыбом:

– Что!!! – закричал он, вне себя от ужаса. – Они у меня все алкоголики?

– Все до единого, – с гордостью подтвердил Гума.

Каждому из нас была выписана профилактическая карта, где перечислялись все возможные болезни и наследственные предрасположенности, указывались примерные сроки появления первых симптомов и перечислялись неотложные мероприятия с расписанием, когда каждый из нас должен являться в офис для процедур. Там же давались рекомендации в питании и физических нагрузках. Секториум получил новое развлечение, звонить друг другу и поздравлять с перспективой инсультов, инфарктов, старческого слабоумия. Информация излагалась так подробно, что можно было заранее заказать банкетный зал для поминок. Не повезло только мне. Гума обнаружил мутационные процессы неземного происхождения и поставил меня перед необходимостью со временем все жизненно важные органы заметить на синтетические аналоги. Я объяснила, что это последствие стихийного контакта с космическим вакуумом, что со временем все должно прийти в норму, но Гума не согласился:

– Это последствие некорректного восстановления организма после контакта с вакуумом. Органы надо заменить!

Все-таки я надеялась, что наши капризные пациенты вымотают доктора раньше, чем он доберется до меня. Что его агрессивный энтузиазм когда-нибудь уступит место философскому равнодушию, за которое мы так любили Индера.

Не прошло и вечности, как Миша осчастливил контору своим появлением. Меня же он осчастливил вдвойне, потому что явился в модуль с красавицей под ручку:

– Познакомься, – объявил он, – моя невеста, Рита.

К Мишиным приколам я, слава богу, привыкла. Поэтому дар речи ко мне вернулся раньше, чем Рита испытала неловкость. В отличие от Анжелы, она действительно была красива и не производила впечатления идиотки даже притом, что собиралась замуж за этого типа. Конечно, рано было что-либо утверждать. Одно скажу точно: женщина с такой внешностью может себе позволить быть абсолютной дурой. Миша цвел рядом с ней, как старый кактус в розарии.

– Может, нас здесь кофе угостят? – намекнул он, видя мое оцепенение.

– Конечно, – ответила я, пригласила их в садовую беседку, а сама подумала: «Что-то не так».

При всей очевидности происходящего, оно все-таки не укладывалось в голове. И вдруг меня осенило: «Почему он привел ее в модуль?»

Миша разместил свою новую пассию в самом уютном шезлонге, подложил под нее все мои подушки и явился на кухню инспектировать холодильник.

– О, прошлогоднее печенье! Какое достижение, – издевался он, извлекая подряд все объедки. – Ветчина… ровесница мамонта. Сдай ее в краеведческий музей. А это у нас что? Кажется, при жизни оно называлось сыром? Ба, да здесь склад химического оружия. – Наткнувшись на герметично упакованный кусок рыбы, он примолк, но молчание было тягостным. Как-никак, будучи оба на Земле, мы не виделись месяц. – Представляешь, – начал он делиться новостями, – прихожу к шефу, говорю: «Шеф! С этой секунды клянусь, ни одной женщины в рабочее время. Только в законный отпуск и ни секундой дольше! Чтоб я сдох от мастурбации!» И тут вижу ее… Я охренел, сказать ничего не могу. «Пойдешь, – спрашиваю, – за меня замуж?» А она мне: «Пойду», – говорит и улыбается. Представляешь, так и сказала: «Пойду, если хотите». Скажи, такое бывает наяву? Я уже час как сплю и вижу сон. Только не щипай меня, не хочу просыпаться.

– Когда-нибудь, – ответила я, подавая ему тарелку, – тебя так ущипнут твои женщины, что ты не сможешь проснуться, даже если захочешь.

Мы сложили посуду на большой поднос, зажгли свечу, которая всегда сопровождала Мишины любовные устремления, и отправились обрабатывать девушку.

– Тебе у нас понравится, – уверял Миша. – Посмотри, наверху еще снег не таял, а у нас черешни цветут.

– К сожалению, я у вас не работаю, – вздыхала Рита.

– Это пока. Потом научишься чему-нибудь. Шеф поймет, что ты нужный человек для коллектива. Вот хотя бы секретаршей… Скажи, нам же нужна офисная секретарша? – обратился Миша ко мне, хотя я меньше всех понимала, зачем она нам нужна.

– Из всей группы оставляют только Мохаммеда, – отвечала Рита. – Мы так, для массовости.

– Из какой группы? – спросила я.

– Их человек десять, – объяснил Миша. – Все слэпоаномальные. Разве не ты их нашла?

Я что-то вспомнила про Мохаммеда, не то бомжа, не то пророка, слоняющегося по пустыне, на которого наткнулась экспедиция англичан и написала серию статей о его необыкновенных способностях читать прошлое и предсказывать будущее. Если это был тот самый Мохаммед, группу действительно собирала я.

– В офисе сегодня собеседование, – сказал Миша.

– Прямо в офисе?

– Не веришь? Они и сейчас там сидят.

– Уже пятый час, – добавила Рита. – А еще неизвестно, нужны ли мы будем.

– Девочка моя, – утешал ее Миша. – Конечно же, нужны! Иначе не стали бы вас приглашать. Если ты здесь, считай, уже принята на работу. И не завидуй Мохаммеду. Шефу позарез нужен человек на восточный регион, а у этого дедушки, если я верно понял, запущенный рак. Его, короче, медицина списала в царство мертвых. Он уже и дату своей кончины узрел. А шеф шантажирует: «Мы, – говорит, – избавим тебя от рака, двести лет проживешь, но и отработаешь на нас по полной программе».

Рита засмеялась.

– Я бы и так поработала.

– Так вот, – продолжил Миша. – Ему уже лет… столько не живут. Ему в напряг, привык шататься сам по себе, а тут обязательства появятся, приборы освоить придется. Он техники, круче мясорубки, в руках не держал. Короче, лень мужику с дрелью бегать по барханам, болты в песок заворачивать…

– То есть, он не согласен?

– Еще как согласен! Пожить-то охота! Только охренел маленько, за голову хватается. «Вах! – говорит, – вах!» Представляешь, какой у него круг знакомств? Пять языков знает, паразит! По-английски чешет… как англичанин.

– Значит, его берут?

– Дело идет к тому, что берут. А остальных пока в тестовую группу. И Риточку пока туда же. Навесят датчиков года на два-полтора, а там видно будет. Сиги говорят, надо сканировать сдвиг матричного фона на рубеже столетий, тогда картина более-менее нарисуется. Так вот, – он указал на свою невесту, – по ним и будут делать замеры.

– Рита, а какая у тебя проба слэпа?

– Она в этом пока не разбирается, – ответил за нее Миша. – Их еще учить и учить. Ты-то знаешь, что такое фазовая диссонация!

– У меня несовместимость… – стала объяснять Рита, но Миша снова ее перебил:

– Знаешь, отчего бывают беспричинные предчувствия? Например, за минуту до того, как на голову упадет кирпич, девушка волнуется. Ее феномен изучали в институте парапсихологии…

– Нет, я только написала туда письмо….

– Оказывается, это лечат, – опять перебил ее Миша. – Прикинь, вылечат, и ни за что не узнаешь, когда кирпич упадет. Это будет, как бы выразиться, сюрпризом. И правильно. Зачем?

– Да? – возмутилась Рита. – Знаешь, как весело жить? Это же все на нервах. Очень часто бывают опасные ситуации, когда ничего не происходит. А ты каждый раз в стрессе.

– Это называется: повышенная чувствительность к внешнему матричному фону, – пояснил Миша. – Считай, диагноз.

– И что теперь? Вся группа будет продолжать мучиться, только с датчиками? – не поняла девушка.

– Ну и что? Я пять лет с ними ходил, – хвастал жених. – Они не мешают. Это же не камера с глазной фокусировкой. Это банальная поличастотная антенна, простая как три копейки. За это двести баксов в месяц будут давать. Просто так.

– Ты уверен, что просто так? – засомневалась я.

– Ну, если надо будет подъехать в офис, доплатят. Если задания будут, тем более. А если забросят в тыл к «белым братьям», вообще миллионерами станут.

Рита оробела от его откровений.

– Не слушай его, – сказала я. – У шефа есть принципы. Он всегда работает только на согласии и доверии.

– Это точно не опасно? – осторожно поинтересовалась Рита.

– Для опасной работы у нас Миша.

– Нас точно никуда с Земли не зашлют?

«Боже, – подумала я. – Если бы я также рассуждала, когда шла сюда работать!»

– Наши инопланетяне – существа порядочные, – успокоила я девушку. – Они слишком хорошо относятся к людям, чтобы использовать их для рискованной работы. И знак «свиньи» в их гороскопе отсутствует.

– Вот это да! – удивилась Рита. – А кто у вас еще инопланетянин, кроме длинного доктора?

– Шеф.

– Не может быть! – воскликнула она.

– Адам.

– Адам? Он же привез меня сюда! Никогда бы не сказала. Вега еще может быть, но не Адам! Откуда он?

– Оттуда же, откуда шеф и доктор, – сказал Миша, но тут уже удивилась я.

– Адам сигириец?

– А ты не знала…

– Я думала, андрометиец какой-нибудь или робот синтетический.

– Вот еще! Беспупович местный, только странный маленько.

– Почему же он скрывает это?

– А… Это для того, чтобы ты думала, будто он андрометиец. Понт набивает. Он вообще нетипичный сиг, и его профессия для сига нетипичная.

– У него еще и профессия?

– Адам тринадцатый год пашет в конторе по своей прямой специальности. А тебя будто вчера с Флио привезли.

– Секретарь-референт?

– Да, брось!

– Кто же он?

– Догадайся. Вот, интересно, догадается или нет? – обернулся Миша к невесте. – Столько лет друг дружку знают… Ну, ты же знаешь Адамыча, Ирка! Это ж элементарно догадаться!

– Физик?

– Вот еще! Если он физик, тогда я верблюд.

– Инженер? Историк, может быть, или социолог?

– Не смеши меня.

– Биолог?

– Биологи у нас Индер с Гумой. На фига тут третий биолог? Ну, ты, старуха, даешь!

– Но ведь на Земле аналога его профессии нет?

– Еще как есть. И не аналог, а непосредственно сама самая профессия, и называется точно так же.

– Сдаюсь.

Именно этого Миша от меня и ждал, поэтому торжественно выпрямился и поправил галстук.

– Адам Славабогувич Беспуповский у нас божьей милостью дипломированный актер, – произнес он. – И очень нефиговый профессионал, замечу тебе. Неужели не знала? Даже не знала, что «Галей» – его сценическое имя? Вовка до сих пор его Галеем зовет.

– Не может такого быть!

– Спроси у шефа, если не веришь.

– В Сигирии есть театры?

– Разве актеры нужны только в театрах? Сиги – народ без комплексов, они умеют применять профессии во всех областях. В их театральных училищах так и готовят по специализации: актер-шпион, актер-преподаватель или продавец мороженого, или налоговый инспектор. А тот, у кого карьера не сложилась, кривляется на сцене.

Мы с Ритой рты разинули от удивления. Ладно, она, только что пришедшая на работу, но я, не смотря на трудовой стаж, только сегодня стала узнавать о старых знакомых подробности, в которые не решалась поверить. Сначала у меня было подозрение, что Миша издевается, потом в голову пришла ужасная мысль: я ведь никогда не спрашивала этих людей, кто они? Откуда взялись и почему здесь работают? Я просто видела то, что показывали, слышала то, что говорили, и считала, что этого достаточно. Сейчас же все мое познание казалось сновидением слепоглухонемого отшельника, заблудившегося в пустыне. Миша рассказал историю Малика, которого в детстве похитили так же, как Джона Финча, за то, что у ребенка была ненормальная способность к языкам – за пределом допустимой человеческой нормы. Это означало либо раннюю смерть при загадочных обстоятельствах, либо пересмотр человеческой нейробиологии от самых ее корней. Зарождающаяся наука могла пойти по иному руслу и привести к непоправимым последствиям для «белого братства».

Миша рассказал нам историю дружбы Веги и Петра. Как Петр, рискуя свободой и репутацией, в студенческие годы спас своего товарища от верной гибели. Иначе говоря, когда Вега разбил себе голову на мотоцикле, Петр взял в руки дубину и не подпустил к нему ни одного медика, пока товарищ истекал кровью. Потом его искала милиция, чтобы обвинить в убийстве. Благо, что труп не нашли.

– А Вега? – спросил Рита.

– А Вега очухался. Вернее, регенерировал. Теперь сидит в офисе и распоряжается кошельком Петра. Представь, если б ему сделали хотя бы один укол человеческих медпрепаратов! Ему бы уже памятник стоял в Сигирии.

– Интересно, – спросила я, – Петр не жалеет об этом каждый раз, когда выплачивает нам зарплату?

– За Петьку не беспокойся. Он зарабатывает на конторе больше, чем мы из него тянем. Без нас он давно бы сидел. Если не убийство, то за финансовые махинации уж точно!

– Оружие, наркотики? – предположила Рита.

– Не знаю, с наркотиками его пока не застукали, а партию оптических прицелов мне однажды пришлось вынимать из лифта. Так нагрузился, что заклинил гравитационную панель. Белорусского производства были прицелы, между прочим, – уточнил Миша и укоризненно посмотрел на меня, словно я продала их Петру.

Я узнала о том, что Этьен – профессиональный оператор и работает на телевидении, а Люк – известный (в определенных кругах) спелеолог. Он облазал все пещеры мира и был дорог шефу уже тем, что самостоятельно вычислил присутствие на Земле инопланетян.

Пока мы приятно болтали, Ритина очередь на собеседование прошла. Миша простил себе недавний загул, избавился от чувства вины, которое чуть не заставило принять монашеский обет. Мы расслабились, и внешний мир не беспокоил нас ни звонками, ни визитами. Только вдруг сработал динамик тревожной связи. Впервые на моей памяти. Эти штуки присутствовали в подземных пространствах Секториума на случай, если нет возможности подключить селектор или обзвонить всех. Одного факта включения динамика было достаточно, чтобы секториане, побросав дела, бежали в офис. После аварийного сигнала мы услышали голос шефа:

– Миша, «Марсион» падает. Выходи к челноку немедленно.

Миша вылетел из шезлонга торпедой, чуть не снес мне ограду клумбы. Лифт уже открывался ему навстречу, иначе он проломил бы дверь и вошел в пустую вакуумную гильзу. Двери моего сада уцелели только потому, что были открыты нараспашку. Нам с Ритой глупо было рассчитывать на объяснения.

– Вот так, – сказала я удивленной девушке, – или примерно так будет выглядеть ваша семейная жизнь.

Риту напугало совсем другое:

– Неужели оно упадет на нас?

– «Марсион»? Вряд ли. Он на орбите Венеры. А вот на тебя похожие сообщения будут падать постоянно, среди дня и ночи. У Миши не всегда будет возможность предупредить.

– Но ведь он скоро вернется?

– Если проблема только в том, чтобы закрепить станцию на орбите, то скоро. Через недельку-полторы.

Взгляд его избранницы померк.

Из группы новобранцев в офисе осталось трое, не считая Мохаммеда, которого шеф поселил для лечения. Остальные, получив инструкции, разошлись. Рита опять заняла очередь, и на этот раз оказалась последней. Также в последний раз она проводила взглядом своего жениха, когда они с Адамом, как ошпаренные, пронеслись по коридору в своих космических «робах» и башмаках, весом по двадцать кило каждый. Стеклянные стены офиса задребезжали. Ритина соседка по дивану приподнялась, чтобы лучше рассмотреть.

– Такие тонкие скафандры, – заметила она. – А наши космонавты, как пупсы.

Влюбленный взгляд Риты погас навсегда. Миша даже не заметил ее, а когда вернулся, не сразу вспомнил, о ком идет речь.

– А! Та самая Марго из Севастополя?

– Из Симферополя. Ты даже не спросил ее телефона, а она, между прочим, звонит и интересуется тобой.

– Знаешь, что я решил, – сообщил Миша после коротких раздумий. – Пожалуй, я все-таки женюсь на тебе, пока ты еще молода и привлекательна.

– А что будет, когда я стану старой и страшной?

– Вот тогда и придется подыскать юную козу.

Летом я предъявила шефу окончательный список: около трехсот кандидатур, по мнению Алены, применимых в секторианской работе. Вместе с анкетами шефу на стол легла ведомость на зарплату библиотекарям, которые трудились на инопланетную разведку, не подозревая об этом. К их зарплатам я добавила торт и отправилась на старое место работы вспоминать молодые годы.

Неожиданным открытием для меня стали разговоры бывших коллег. За работой и на перекурах, дома и в буфете, наяву и во сне более половины всех обсуждаемых тем занимала личность Михаила Борисовича Галкина во всех жизненных проявлениях. Дамы смаковали все: как Миша одевается, как Миша выражается, какие неприличные анекдоты рассказывает при дамах, и на что он этим намекает? Не обсуждались при мне только Мишины анатомические подробности, потому что общество не пришло к единому мнению, кем я ему прихожусь.

– У вас там тайное братство, – предположила Алина, которая больше всех натерпелась от моих «братьев».

– Секта, – подсказали ей.

Отдел собрался вокруг моего бывшего рабочего стола, который пустовал с того времени, как уволилась Анжела. Мы заперлись на обеденный перерыв, включили самовар, разрезали торт…

– Вот, скажи, – начала разведку Галина Степановна, – можно ли привлечь такого человека, как Михаил?.. Не на ночку, а всерьез привязать к себе на всю жизнь?

– Можно, – ответила я. – Для этого надо усвоить два золотых правила, – сказала и почувствовала, как аудитория затаилась. – Первое: никогда не мешать, если он занят. Особенно, если он занят ерундой. И второе, самое главное правило: не спать с ним. В смысле, не заниматься сексом.

Гоголевская немая сцена дала мне понять, что второе правило было здесь неоднократно нарушено.

– Как это? – удивились дамы.

Мой жизненный опыт никому из них не пошел бы на пользу. Казалось, они искренне не понимали, о чем речь.

– С мужиками так нельзя, – очнулась молодая особа, которую я не знала даже по имени. – Как так можно, жить и не спать? А если изнасилует?

– Вот, дуреха! – всплеснула руками Галина Степановна. – Если он тебе нужен, какая разница? Ты ж только о том и мечтала! Дождаться не могла…

Девушка обиделась, а Степановна томно поднялась над столом и стала расставлять чашки.

– Ира! Забери ты отсюда этого Мишку! – попросила она. – Забери от греха…

На работу в библиотеку меня не позвали, видимо, стол придерживали для своих, ушедших в декрет. Секториум тоже перестал нуждаться в моих услугах. Меня не всегда подзывали к компьютеру даже на сетевых планерках. Коллеги решили, что я утомилась и должна отдохнуть, съездить в отпуск или хотя бы переселиться в верхний дом. Это означало, что у них и без меня дел по горло.

– Опять участились аварии, – объяснял шеф. – Всех, кого можно, стараюсь выселить из бункеров, пока не закончится профилактика. И тебе полезно воздухом подышать.

– В бункере тоже есть воздух, – упрямилась я. – Надо будет – подышу.

В офисе секториане собирались раз в неделю, проверяли работу гвоздей. Я не навязывала свое общество, не чувствовала морального права разделять чужой успех. Мне опять казалось, что я самый бесполезный сотрудник, что пора подумать о новой командировке в Хартию. Не то чтобы я соскучилась по Птицелову, просто, по возвращении, родные стены выглядели иначе. Я нуждалась в этой новизне ощущений, как в витаминах, после долгой зимы.

– Подумаешь, радость, торчать на планерках! – удивлялась Алена. – Да я бы сто лет туда не ходила. Гумка, бандит, накаркал мне загнуться от лейкемии. Приходится делать профилактику. Папаша на почве этой дряни спился, а мне вот, видишь, передал по наследству. Теперь на этих планерках мухи дохнут от скуки. Что обсуждать? Зачем? Ни через год, ни через два ничего нового не произойдет. Послушайся шефа, отдохни, пока есть возможность.

Ни шефа, ни Алену я не послушала. И в один прекрасный день авария случилась в моем модуле: отказала гравитация, которая, как выяснилось, имела искусственное происхождение. Не иначе, как второпях модуль строили под наклоном. Я не сразу поняла, в чем дело, комната вдруг съежилась, наступила тишина и я заметила, что уже не сижу в кресле, а зависаю над ним. Каскад выпускал в сад летающие водяные ошметки, вода в бассейне вздулась. Мне пришлось вверх ногами задраивать дверь, чтобы все это не летело в гостиную. По счастью, сигнализация сработала, и Гума появился в модуле как раз тогда, когда я прокладывала себе воздушный коридор на кухню.

– Надо отключить воду, – сообразил он.

– Вот и отключи.